Текст книги "Черный день"

Маша шла по залитым солнцем улицам города, который уже успел стать для нее родным и привык к ней так же, как она привыкла к нему. Она переехала в Новосибирск шесть лет назад, чтобы учиться в медицинской академии, и теперь чувствовала себя здесь как дома.

Тот, кто повстречал бы ее этим августовским полднем, увидел бы перед собой очень симпатичную девушку, на которой хочется задержать взгляд подольше, но которую трудно запомнить. Потому что подобных ей в тот же день увидишь не одну. Не мимолетное виденье, не блоковскую Незнакомку, а вполне реальную девчонку из плоти и крови, двадцати трех лет от роду, довольно крупную и явно находящуюся в хорошем настроении. На загорелой шее висел маленький кулончик с оберегом из оникса. Предписанный зодиаком камешек должен был «приносить удачу и защищать от воздействия темных сил». Пока эти силы девушку не беспокоили.

Ее волосы, от природы темно-русые, были осветлены на три тона, завиты совсем недавно и свободно спадали на плечи. Таким образом, Маша стала блондинкой не по капризу генов, а добровольно.

В кокетливой белой маечке, в синих джинсах с бахромой, которые сидели довольно плотно, Машенька смотрелась эффектно. Впрочем, обаяние молодости позволило бы девушке смотреться так даже в телогрейке, не говоря уже о вечерних платьях от кутюр, которых ей не приходилось надевать. Да и юбки она, надо сказать, не носила, предпочитая джинсы. В тот день у нее на лице был минимум косметики, но в ее возрасте надо постараться, чтобы выглядеть непривлекательно.

Солнце находилось в зените, когда Маша достигла перекрестка. С солнцем в эти дни творилось что-то странное. На нем действительно были пятна. Его активность била все рекорды, удивляя астрономов и обывателей. Двадцать первого числа полярное сияние наблюдали в Москве.

Вспышкой на далеком светиле, выбросившем из своих недр гигантские протуберанцы, теперь пытались объяснить все: и феноменальную жару в Сибири, и нового маньяка в Самаре, и скачки котировок на товарно-сырьевой бирже, не говоря уже о недавних трениях с правительством самостийной Украины.

Машенька шла по проспекту. Это был чудесный день. Солнце казалось ей похожим на огромный апельсин из рекламы сока. И никакой «висящей в воздухе угрозы», никакого смутного предчувствия, ничего из того, что так любят журналисты, не было. Никаких знаков приближения чего-то неотвратимого она не ощутила.

Да и не только она. Никто в Новосибирске, в Москве, в любом другом городе по всему земному шару не мог предполагать, что этот августовский полдень будет ознаменован событием, выходящим за рамки трагедий, на которые они привыкли спокойно взирать через телевизионный экран, попивая пиво, хрустя орешками и пребывая в твердой уверенности, что с ними подобного не произойдет.

Город жил своей жизнью, не ведая, что далеко-далеко – за дремучими лесами, за Уральскими горами, за солеными морями и океанами последние доводы разума разбились о стену упрямства. Последнее решение было принято. Начался отсчет.

Может, и к лучшему, что люди на улицах ничего не знали. Если бы их предупредили – что бы они могли изменить?

В этот день в нескольких храмах страны замироточили иконы. На не по человечески одухотворенных ликах проступили густые капельки смолы, похожие на кровавые слезы. Все можно было объяснить и без поповской метафизики – изменением температуры, влажности и давления. В понедельник про это должны были написать газеты: не на первой полосе, естественно, и даже не на второй. Для них в мире, где каждый день что-нибудь взрывалось или сгорало, существовали новости поважнее.

Время Ч – 4

Пока Сергей Борисович генералил, вычищая из убежища хлам, пролежавший нетронутым целую пятилетку, вынося не убранные строителями кирпичи, куски цемента и штукатурки, вываливая целые ведра песка и грязи, мысли его невольно перешли на сферу, занимавшую его все больше и больше в последние годы. На геополитику.

Для монотонной работы требовались только механические усилия мышц, голова была свободна, и он думал о настоящем и будущем своей страны.

Он думал о том, что для постсоветской России – стервятника о двух головах, выкормленного трупом великой державы, – наступают нелегкие времена. Потому что даже у тех, кто питается падалью, иногда заканчивается кормовая база.

Тридцать лет распродажи давали о себе знать. Нефть, редкоземельные металлы, уран грозились со дня на день перейти из категории экспорта в разряд импорта.

Газ? Но одним газом сыт не будешь. Уголь? Так его еще надо добыть и довезти до потребителя. Синтетический бензин из него дорог, а разворачивать его производство влетит в копеечку.

Так что близился день, когда сырьевой империи самой пришлось бы закупать важнейшее сырье у соседей. Плохо быть «банановой республикой», на большей части территории которой не то что бананы – картошка не растет. А новые высокотехнологичные заводы – не картошка. Их за год не понастроишь, если двадцать лет кряду разваливали.

Да и мир вокруг не был пансионом благородных девиц. Он скорее напоминал камеру в обычной российской тюрьме – со всеми вытекающими общественными отношениями и нравами. И в этой «хате», думал майор, воров в законе нет, есть только потерявшие страх беспредельщики, для которых понятия имеют силу только до тех пор, пока им это выгодно. Тут нельзя расслабляться, а то поимеют.

Но на вызовы времени – укусы соседей, внутренние неурядицы или, того хуже, глобальные проблемы эпохи Вырождения – это государство реагировало со скоростью ископаемого диплодока. Где-то оно вело себя как слон в посудной лавке, а где-то – как Моська, неадекватно оценивающая собственные силы.

Генералы, как всегда, готовились к прошедшей войне. Олигархи выжимали последнее из скважин и заводов, готовясь, очевидно, продать их на металлолом и сбежать за бугор. «Олигархами» Демьянов считал не только главных акционеров частных компаний, но и руководство госхолдингов, в которые деньги уходили как в черные дыры. Политики готовились прикрыть свою задницу, по возможности переложив ответственность на военную или бизнес-элиту. И все вместе они плевать хотели на копошащуюся у ног массу, которую они благополучно загнали в стойло, откупившись малой толикой выручки от сырья, извлекаемого из недр.

Приметой времени Демьянов считал разговоры о «социальной ответственности бизнеса». Никто давно уже не требовал от воров вернуть награбленное. Вместо этого власть заставила их взять себя в долю и убедила народ, что он должен принять такой порядок вещей с ликованием. Ведь небольшой кусок пирога достанется и ему. В ответ от него требовалось закрыть глаза на беспредел и получать удовольствие. Авось что-нибудь и простому люду перепадет.

Держите карман шире, думал майор. Того и гляди, нефть самим придется у арабов покупать. Нет, новые залежи обязательно появятся. Этак через двести миллионов лет.

Из размышлений его вывел звонок будильника на мобильном телефоне.

Без десяти десять. Скоро придут «добровольные» помощники, пять человек, которых то ли по жребию, то ли за провинности направили сюда. Но Демьянов пожалел их и самую сложную работу все равно решил сделать сам. А они пусть замажут обнаруженные им щели в стенах специальной мастикой, там подкрасят, здесь подштукатурят, просто вымоют полы. На то, чтобы ликвидировать серьезные неисправности, времени не было. Оставалось надеяться, что, к примеру, до главных ворот глаза проверяющих не дойдут.

Вывалив на заросшем и захламленном пустыре последнее ведро мусора, Демьянов перевел дух, прежде чем снова нырнуть в подземный лаз. Перед глазами плясали круги, область между ребрами давала о себе знать легким покалыванием. Двадцатый за день подъем по вертикальной лесенке дался ему нелегко – а ведь всего двадцать ступенек. Сказывался возраст и отсутствие тренировок.

Нет, надо все-таки было тогда пролечиться в кардиостационаре. С сердцем шутки плохи. Ну, ничего, думал он, вот разберемся с текущими делами, возьмем отпуск, а там можно и на больничный.

Маша направлялась к подземному переходу под Университетским проспектом. Без него на другую сторону было просто не попасть из-за интенсивного движения.

Чернышева помнила, что, когда она училась на первом курсе, проспект вдруг перекрыли на всем протяжении, вроде бы для планового ремонта. Весь транспорт пустили по объездной дороге, и в Академгородке появились пробки, почти как в столице. На проспекте же – или под ним? – развернулось какое-то крупномасштабное строительство, которое никак не могло укладываться в ремонт дорожного покрытия. У заинтригованных жителей района стали появляться разные предположения, одно бредовее другого. То ли там нашли нефть и бурят скважину, то ли строят подземное казино со стриптиз-баром, то ли просто все деньги распилили еще в Москве и теперь ищут, кто виноват. Вернее, кого сделать виноватым. К последней версии склонялось большинство. Потом долгострой закончился, дорогу открыли.

Машенька уже собиралась сбежать вниз по ступенькам, когда из сумочки послышалась мелодия. Допотопная «The Final Countdown» в аранжировке новой трендовой группы.

– Алле! Русланчик, ты?

Они разговаривали минут десять. Ничего важного, обычная житейская суета. Руслан рассказывал ей о делах, она делала вид, что слушает с интересом. Потом вдруг в трубке раздался треск и звук начал пропадать, так что можно было разобрать меньше половины слов.

А про самое важное Машенька еще не спросила:

– Алло! Ты когда приедешь? Когда? Я не поняла! Алло!

– …Маша, где ты потерялась?.. Маша… Я… – Дальше ничего не было слышно кроме треска и бульканья.

Будто кто-то голодный сидел в трубке, громко хрустя и чавкая печеньем.

– Алло, Руслан! Тебя не слышно. Не слышно тебя! Перезвони! Я говорю, ты перезвони, я не могу!

На счете у нее был круглый ноль, до зарплаты две недели, а ей еще нужны были деньги на выходные. Можно было говорить и в кредит, но такие звонки по этому тарифу оплачивались c двадцатипроцентной прибавкой к стоимости.

Она ждала долго. Целых две минуты. Потом махнула рукой на переплату, нажала пальчиком одну-единственную сенсорную кнопку на дисплее и приготовилась услышать знакомый голос.

Не тут-то было. Голос был знакомый, но совсем не тот.

«Номер не существует» – равнодушные слова робота долетали до нее издалека, сквозь какой-то плотный и обволакивающий шум.

Да что за ерунда? Как это «не существует»?!

Она повторила попытку, потом еще раз, но результат был прежним.

– Ну, мать твою, – не выдержала Машенька. – Ну, зараза, отвечай! Ну!

Нет ответа. Да что за дела? Что творится сегодня со связью?

Нехорошая догадка закралась в ее сердце.

Она набрала номер еще раз и дождалась английского сообщения. Но бесстрастный голос вдруг замолк, смешно квакнув, прямо на середине фразы: «The number you have dialed…»

А потом воцарилась тишина. Теперь не отвечал даже робот.

Она начала предполагать самое худшее. Неужели…

Коммуникатор паленый! Ну, Катька, ну, змея. А говорила, «белая сборка», made in Finland, только привезли… Гадюка. Нехорошая догадка превратилась в уверенность, когда все пятнадцать сетевых телеканалов показали черный экран. Уж эти никуда не могли деться. Они были доступны даже тем, у кого нет «симки», – добрые рекламодатели сделали их просмотр бесплатным.

Действуя по наитию, девушка проверила сигнал.

Сигнал отсутствовал.

Ни одной «полосочки». Ноль. Пусто. Это что-то новенькое.

Странно. В последние годы сложно стало найти глушь, где не ловили бы телефоны. А тут все-таки не Кузнецкий Алатау, в городе ретрансляторы на каждом шагу.

Так какого хрена, спрашивается? Дрянь дело. Точно сгорел.

Надо сказать, что за два десятилетия, отделяющие Машу от эпохи Джорджа Буша, технологических прорывов, сравнимых с открытием паровой машины, сделано не было. Они не маячили даже на горизонте. Лучшие умы мира давно переехали из конструкторского бюро в отдел сбыта и вместо открытия новых принципов занимались шлифовкой уже существующих для максимального ублажения Его величества Потребителя.

И все же большая часть человечества верила в прогресс. В основном потому, что ей регулярно о нем напоминали. Оказывается, пиар-кампании с успехом заменяют научные изыскания, требуя на порядок меньше денег.

Фантасты, как обычно, попали пальцем в небо. По улицам не замаршировали колонны клонов, в головной мозг не были вживлены микрочипы. Не было создано панацеи от рака, нанотехнологии так и остались бездонной кормушкой для чиновников от науки. Широко разрекламированный проект «AI» оказался липой – «искусственный интеллект» ловко имитировал человеческое мышление, но это было подражание, способное вести в заблуждение только недалекого собеседника. Сознанием в полном смысле слова машина не обладала, что легко подтверждалось постановкой абсурдного вопроса вроде «Почему Ленин ходил в ботинках, а Сталин – в сапогах?» Чувства юмора кремневые мозги были лишены начисто.

За последние тридцать лет облик городов и ритм жизни почти не изменился, но все же оставались области, в которых поступательное движение человеческого разума было еще заметно. К ним относилась и сфера телекоммуникаций. Они развивались волей-неволей, ведь продолжающееся усложнение социума требовало все более изощренных методов контроля.

Люди оглянуться не успели, как еще в начале века киберпанк сбылся почти на сто процентов, наголову разбив «космическую оперу». Пыльные тропинки далеких планет остались нетронутыми. Яблони на Марсе не зацвели. Зато, убедившись, что космос мертв и пуст, человечество от обиды замкнулось в себе, приняв жизнь в режиме on-line как замену звездолету. Там вполне можно было гонять те самые корабли по виртуальной галактике.

В новом веке были свернуты почти все программы по исследованию околоземных и космических пространств, кроме суливших немедленную выгоду, вроде орбитального «Хилтона». Впрочем, и его не достроили. Помешал глобальный кризис, разразившийся в начале второго десятилетия. Вместо этого усилия лучших умов сконцентрировались на повышении производительности микропроцессоров, цифровых технологиях и увеличении пропускной способности сетей.

Образчик таких технологий и держала в руке наша героиня. Она использовала его возможности меньше чем на одну десятую – так же, как мы свой головной мозг. Девушке было лень разбираться с компьютерными премудростями, она предпочитала реальные развлечения виртуальным. Для нее это был просто комм, и ей было до лампочки, какие там внутри чипы и платы и сколько светлых голов билось, чтоб сделать это устройство эффективным, элегантным и миниатюрным.

Времена, когда возникали проблемы с приемом и качеством связи, отошли в область преданий. Поэтому, когда случилась эта беда, Машенька не на шутку струхнула. Не испортилась ли ее «Nokia»? Хоть и не самая пафосная модель – с ее зарплатой не размахнешься на «Vertu» с платиновым корпусом, – но все равно штука недешевая.

Девушка готовила себя к худшему.

Время Ч – 1

Они прибыли с небольшим опозданием, как и положено представителям надзирающего органа. Машина – казенная черная «Волга» из тех последних моделей, у которых половина комплектующих импортные, а внешний облик принесен в жертву традиции, – плавно вырулила с проспекта и остановилась на паркинге по соседству. Из нее вышли двое, оба с погонами Министерства чрезвычайных ситуаций – сначала худощавый старший лейтенант лет двадцати пяти при дипломате черной кожи, затем грузный приземистый генерал, в котором Демьянов, к своему изумлению, узнал Виктора Захаровича Прохорова, зама начальника управления. Лично они знакомы не были, но слышал о нем Сергей Борисович разное, и больше плохого. Ну да ладно, не детей же с ним крестить.

Вот и вся комиссия. Что ж, меньше народу, больше кислороду. Тем более для убежища это верно и в прямом смысле.

Несмотря на жару, гости надели поверх кителей кожаные куртки. Это они правильно, внизу не Сахара. Вот только одежду можно бы выбрать поплоше, чтоб не жалко было запачкаться.

– Здравствуйте, – приветствовал их майор без всякого трепета, поскольку не чувствовал ни грамма волнения.

– Доложите по форме, – смерив его равнодушным взглядом, произнес лампасник.

– Начальник отдела ГО и ЧС муниципального унитарного предприятия «Автобаза номер четыре» майор запаса Демьянов для проведения осмотра защитного сооружения прибыл.

– Не юродствуйте, не на параде, – укоризненно покачал головой генерал. – И не путайте, это я прибыл для осмотра, а вы – для отчета. Ладно, показывайте свой объект, товарищ бывший майор, – на последней фразе он сделал акцент. – Вам же лучше, если все в норме, потому что времени у меня на вашу базу час. Мне еще сегодня восьмерых таких «руководителей» проверять.

«А вы, батенька, хам», – подумал Демьянов, хотя и знал, что генерал в чем-то прав.

Начальник отдела гражданской обороны. Да уж, ба-а-альшой начальник. Назвать себя этим словом он мог только с изрядной долей иронии. Тоже мне, вершина карьеры – командир виртуального подразделения и комендант заброшенных катакомб площадью две тысячи четыреста квадратных метров. Отставной козы барабанщик, бляха муха.

«А ведь все у тебя могло быть по-другому», – кольнула его неприятная мысль. – Если б ты в свое время…»

Надрывный вой, заполнивший все вокруг, заставил его скривиться в гримасе. Он продолжался целую минуту. Один из электрических ревунов, видимо, располагался совсем близко и бил по ушам так, что барабанные перепонки грозили полопаться. Затем на секунду-другую стало тихо, и тут же неприятный звук раздался снова, но уже в соседнем квартале, чуть слабее. И так по цепочке, удаляясь от них, пока не затих вдали.

– Это еще что такое? – спросил Сергей Борисович, когда звон в ушах немного утих.

– Общая проверка средств оповещения, – равнодушно ответил Прохоров.

– По всему городу, что ли?

– По стране. В рамках объявленного президентом месячника гражданской защиты. Плохо вы информированы.

– Народ-то предупредили? – с сомнением в голосе спросил Демьянов.

– Бегущей строкой в утренних новостях и по радио, – кивнул генерал. – Да пусть держатся в тонусе. Лучше перебдеть, чем недобдеть. Пойдемте уже! Хотите тут до вечера торчать?

Сирены должны был переполошить жителей окрестных домов и разбудить тех, кто в этот субботнее утро собирался отоспаться за всю рабочую неделю. Но повысит ли это их бдительность? Как знать… У Демьянова были сомнения на этот счет.

Представитель фирмы так и не появился. Сергей Борисович мстительно пожелал ему попасть в любую завалящую ЧС, хотя бы в лифте застрять, а сам повел комиссию проторенным путем, каким попал в убежище ранее. Не через аварийный же их тащить. Главные ворота они открывать не потребовали, с чем начштаба себя мысленно поздравил. Не хватало еще начинать проверку с обнаружения пропажи моторов.

Возле лестницы он, пропустивший было генерала вперед, предусмотрительно обогнал того и начал спускаться первым, показывая дорогу. Еще грохнется персона со ступенек, потом проблем не оберешься. Но бог миловал, и до ПУ они добрались без приключений, лишь генерал разок задел боком стенку и слегка испачкался в известке.

Оказавшись внизу, оба незваных гостя поежились, скорее не от холода, а от резкого перепада температуры. Горячую воду в систему отопления уже дали, но, чтоб огромное помещение успело прогреться, был нужен не один час.

– А скажи, товарищ начштаба, – генерал незаметно перешел на «ты», – почему у тебя на объекте такой собачий холод?

– Отопление рассчитано не на поддержание комфортной температуры, а на обеспечение нормального функционирования оборудования, – нашелся Демьянов. – То есть чтоб вода в трубах не замерзала и все остальное не барахлило.

– А зимой? Тут же все околеют к ядреной матери.

– Надышим. – Майор отметил про себя, что проверяющий не знает элементарной вещи: в случае удара все внешние коммуникации и так отрубятся. – Есть еще калориферы, но это на крайний случай. Они энергии много потребляют.

Генерал только фыркнул:

– Ну так включите их немедленно. Считайте, что этот случай наступил. Нечего нас морозить.

Пришлось подчиниться. Автобазе придет порядочный счет за электроэнергию.

В пункте управления Сергей Борисович на правах хозяина начал «накрывать поляну». Из сейфа появилась и была разложена на столе выпивка и закуска – бутылка «Белого аиста», блюдо с нарезкой: сервелат, ветчина, сыр, красная рыбка, а с ними рядом порезанный хлеб и банка с маринованными огурцами.

– Это еще зачем? – нахмурился генерал, но явно только для порядка, так как глаза у него заблестели. – А в сейфе храните, чтоб звено ваше не позарилось?

И он опрокинул в себя первую рюмку, закусывая большим куском лососины.

«Звено» состояло из двух механиков, двух дворников и диспечерши, которые, похоже, жалели о том, что находятся не на своих обычных рабочих местах. Грязные, усталые и злые, они явно мечтали о том, чтобы это скорее закончилось и их отпустили домой. Но распоряжение директора было недвусмысленным – всем ждать окончания проверки, не расходиться на случай, если комиссии вдруг понадобятся и они.

Их присутствие, в общем-то, не требовалось, но руководитель решил перестраховаться. Вот они и коротали время в соседнем медпункте, наливаясь чаем и отдыхая после нелегкого субботника. Естественно, угощение было заперто на ключ не от них. Но не рассказывать же про нашествие серых тварей, ей-богу? Лучше вообще уморить их своими силами, чтобы не будить лихо в виде еще одной проверки от санэпидстанции.

Быстро перекусив и вымыв руки, проверяющие принялись за работу. То ли благодаря работе воздухонагревателей, то ли из-за нескольких рюмок водки, но им стало теплее. Сам Демьянов счел за лучшее к выпивке не притрагиваться.

– Итак, Сергей Борисович, что мы имеем? – Генерал протер лысину под фуражкой и уперся локтями в низкий стол. Стул под его седалищем тоже был неудобным и маленьким для его габаритов.

Демьянов до последнего надеялся, что пронесет, «ревизор» окажется нормальным мужиком, который все по-человечески поймет и закроет глаза на то, что никем не соблюдалось даже в советские времена. Они ведь и так сделали немало, а во многих убежищах и дверей нет. Но неприятное предчувствие не покидало Сергея Борисовича. Он слишком хорошо знал предел восхождения по служебной лестнице, после которого оставаться «нормальным» так же невозможно, как верблюду протиснуться сквозь игольное ушко.

К тому же вряд ли это будет обычной формальной проверкой. Слишком уж они беспокойные. Да что у них там стряслось?! Если одновременно затеяли мероприятия по всей стране, значит, волна идет с самого верха. Спрашивать будут строго, и вряд ли стоит надеяться, что разносолы смогут их смягчить.

– Ладно, начнем помаленьку, – буркнул генерал. – Давайте сюда паспорт.

Демьянов уже было потянулся во внутренний карман, когда сообразил, что речь идет не о его удостоверении личности. Стыдно! Забыть про самый главный документ убежища: его паспорт. Еще бы не забыть, если за два года работы он ни разу не понадобился.

Сопровождаемый рыбьим взглядом генерала, он открыл сейф и извлек на свет божий красную пластиковую папку, в которой была вложена прошитая пачка поблекших от времени листов. Сергей протянул ее Прохорову, но тот только бегло пробежался глазами по рядам строк, хмыкнул и передал сопровождающему.

– Убежище инвентарный номер 28-В расположено в р-не Академгородка г. Новосибирска, класс защиты 3, отдельно стоящее, подземное, находится на балансе муниципального унитарного предприятия «4-я городская автобаза». Защитное сооружение передано в аренду ИЧП «Мухамедзянов» по договору номер… В мирное время объект используется в качестве складского помещения…

– Достаточно, – прервал его генерал. – Погляди тут сам, а я пока схожу… проверю исправность систем жизнеобеспечения.

– Прямо по коридору, последняя дверь направо, – подсказал Демьянов, надеясь, что в единственном санузле, который был приведен в порядок, гостю не кинется под ноги килограммовый крысак.

Вернулся главный проверяющий только через четверть часа.

– Все в порядке, Захар Петрович, – отрапортовал старлей, успевший за это время просмотреть и технические документы.

– Неужто? – переспросил генерал слегка разочарованным тоном.

Они переглянулись. Возникла небольшая пауза.

Прохоров сидел, потирая подбородок. На его одутловатом лице ничего нельзя было прочесть, но Демьянов легко истолковал заминку. Гладко было на бумаге. Слишком гладко. Ни к чему не придерешься. А проверять самим любую систему визитерам лениво. Там темно, грязно и холодно. Но у них тоже имеется свое начальство, вплоть до Москвы, и оно требует результатов. В том числе выявленных нарушений и штрафов. Поэтому и чешут репу – не знают, что делать. Чтобы досконально проверить эти коммуникации, понадобится как минимум день. Все, что они могут сделать, – это прикинуть на глазок.

Пока его молодой помощник заполнял бумаги, генерал откровенно скучал. Судя по всему, он ни черта не понимал в устройстве защитных сооружений и вдобавок жутко куда-то торопился.

– Ладно, Тимур, давай по пунктам пробежимся.

Получив от помощника листок и ручку, Захар Петрович быстро черканул несколько слов и протянул Демьянову. Наполовину заполненный бланк походил на аттестат зрелости троечника:

«Лицо, ответственное за содержание убежища, – Демьянов С. Б.

Состояние системы водоснабжения – удовлетворительно.

Состояние системы вентиляции – удовлетворительно.

Состояние системы энергоснабжения – удовлетворительно.

Состояние системы канализации – удовлетворительно.

Общее состояние защитного сооружения (конструкции, протечки, герметичность) – удовлетворительно».

Демьянов пробежал страничку глазами и почувствовал укол обиды. Чисто по-человечески было неприятно. Он-то вложил в эту яму столько сил. Могли хотя бы посмотреть… Но эта ребяческая мысль была тут же им отброшена. Приняли, и на том спасибо! Не стали мы образцово-показательным убежищем, ну и переживем.

– Вот так. – Генерал поднял на него неживые блеклые глаза. – Вроде бы все. Или все-таки чего-то не хватает? Как считаете?

– Думаю, все, – кивнул Сергей Борисович.

– Может быть… – хмыкнул Прохоров. – А может, и нет. У вас на объекте ведь есть внутренняя система телефонной связи? Вот и продемонстрируйте, товарищ начальник штаба.

Сукины дети. Думают, проводам давно ноги приделали? На них действительно покушались все кому не лень, видя в них только шестьдесят пять кило дефицитной меди, но майор каким-то чудом их отстоял. И теперь это его спасло.

Демьянов послушно повернул тумблер переключения на внутреннюю сеть и поднял трубку, набрав «03». По забавному совпадению это был номер здравпункта. Телефонизированы были все главные узлы убежища.

– Пост номер один, – на ходу придумал он позывной. – Проверка связи. Как слышите меня?

– Слышим вас нормально, – тут же бодро ответили ему и тут же скороговоркой добавили: – Борисыч, сколько можно? Жрать охота, и вообще, ты нам говорил про три часа, а мы тут уже пятый кукуем. Совесть поимей, в следующий раз один все будешь делать.

Хорошо, что у телефона не было режима громкой связи.

«Что, съели? – злорадно подумал Демьянов. – Тоже, поди, свой план по взысканиям выполнить охота? А времени мало, вот и торопитесь. Давайте, проваливайте быстрее, здесь вам ничего не обломится».

– Так-так-так. – Прохоров листал многостраничный закон об укрытиях и убежищах, скептически глядя на потеки на трубах.

Чуть дольше его взгляд задержался на трещинах на стыке стены и потолка, которые просматривались сквозь слой мастики, но этого было недостаточно для серьезных претензий.

– Вижу, все в порядке… А, чуть не забыл. Тут же у вас скважина есть. Нацедите мне боржоми. Или на худой конец ессентуки.

Демьянова не обманули его дурашливые интонации.

– Насколько я знаю, проверка насосного оборудования не входит в план, – не растерялся он.

– А вот здесь вы ошиблись, – резко возразил Прохоров. – Есть распоряжение по округу немедленно привести в готовность системы автономного водоснабжения убежищ.

– К какому числу?

– Немедленно, значит «вчера».

– Но нас не известили, – запротестовал Демьянов.

– Еще как известили. Телефонограмму отправили сегодня утром.

Смешно. Даже если бы он ее получил, им бы физически не хватило времени запустить агрегат. Это не говоря уже о недостающих деталях гидронасоса, которые хранились на складе фирмы-субподрядчика. На другом конце города.

– Так-так. Разобран, значит, – в голосе генерала Демьянову послышались издевательские нотки. – Будем составлять акт о нарушениях. А у вас ведь еще генератор должен…

И в этот момент в бункере погас свет. Стало темно, как бывает только под землей, где нет иных источников света, кроме искусственных.