Текст книги "Скверы, сады и парки Петербурга. Зелёное убранство Северной столицы"

Алексей Ерофеев, Алексей Владимирович
Скверы, сады и парки Петербурга. Зелёное убранство Северной столицы

© Ерофеев А. Д., Владимирович А. Г., 2015

© ООО «Рт-СПб», 2015

© ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2015

* * *

От авторов

Настоящее издание представляет первую попытку собрать воедино сведения обо всех объектах зеленых насаждений Петербурга, имеющих названия. К сожалению, из 239 имен скверов, садов и парков, включенных в книгу, на слуху едва несколько десятков. Так получилось потому, что до недавнего времени почти все их названия не утверждались официально решениями городских властей, а рождались в недрах Управления садово-паркового хозяйства и чаще всего там и оставались. Только в начале 2000-х гг. при подготовке городского Закона о зеленых насаждениях общего пользования силами Центра экологической экспертизы был собран более или менее полный список.

На этом этапе к работе подключилась Топонимическая комиссия. Нам удалось выверить перечень, убрать из него явно ошибочные и надуманные наименования, дубликаты и, что самое главное, восстановить почти все прежние названия, утраченные или измененные в разное время. Неоценимая заслуга в этом принадлежит члену Комиссии Андрею Борисовичу Рыжкову. В таком виде список и вошел в текст Закона о зеленых насаждениях, и с этого момента (2006 г.) все новые названия скверов, садов и парков присваиваются исключительно постановлениями Правительства города. Всего за последующие восемь лет таких имен дано 26. Все названия в книге приводятся в соответствии с Законом, но те из них, которые включены в Закон совсем недавно и не утверждены пока городской властью, не упоминаются.

К сожалению, мы не смогли добиться от тех, кто отвечал за подготовку Закона, такой же точности в указании местонахождения объектов. Текст Закона пестрит неточными, ошибочными и просто безграмотными формулировками. Головинский сад расположен не «во дворе» дома № 63 по Выборгской набережной, а перед ним; Звенигородский сквер – не «на пересечении» Звенигородской улицы и улицы Марата, а на углу, и т. д. Если же гость нашего города попытается, исходя из текста Закона, понять, где находится Южно-Приморский парк, он окажется в полном недоумении. Что значит: «Между улицей Доблести и домом № 96 по Петергофскому шоссе», если эти ориентиры расположены по разные стороны Петергофского шоссе в нескольких километрах друг от друга? На самом деле парк действительно состоит из нескольких участков по обе стороны шоссе, но тогда его границы следовало очертить подробнее. Поэтому при описании местонахождения скверов, садов и парков мы не стремились следовать тексту Закона, а добивались того, чтобы читатель получил точное представление о том, где объект находится.

Понять, чем сад, сквер и парк отличаются друг от друга, не так просто. Считается, что сквер – маленький, с ад – побольше, парк – еще больше, но в каждом районе критерии свои. В целом в новых районах, чтобы стать садом или парком, требуется иметь большую площадь, чем в центре. Лесопарк, в принципе, – это благоустроенный, но сохранивший дикий характер растительности участок прежнего леса, тем не менее с включением в городскую застройку многие лесопарки были переквалифицированы в парки.

Мы принципиально не стали включать в книгу бульвары, поскольку это всего лишь объекты уличного озеленения, а их названия либо совпадают с именами проездов (Конногвардейский бульвар), либо являются от них производными (бульвар Юрия Гагарина на одноименном проспекте) и самостоятельной ценности не имеют. Исключение сделано только для Мейендорфского и Офросимовского бульваров, которые существуют с XIX в. и имена которых не имеют аналогов в городской топонимии. Андреевский бульвар на 6–7-й линиях Васильевского острова – это новодел 2000-х гг., официально не утвержденный.

Чтобы не повторять нашу книгу «Петербург в названиях улиц» (2009 г.), в ряде случаев мы не стали приводить подробную этимологию наименований скверов, садов и парков, производных от названий улиц. Однако, если сад или парк находится в другом месте, мы такую этимологию обязательно даем. Так, мы сочли нужным привести подробную биографию Андрея Дмитриевича Сахарова, тем более что в предыдущем издании ради экономии места она была напечатана в сильно сокращенном виде.

В книгу не вошли зеленые насаждения пригородов, включенных в состав Санкт-Петербурга в 1997 г., и Красного Села. Если история больших пригородных парковых массивов хорошо известна, то небольшие скверы и сады еще требуют дополнительных изысканий.

Мы не стремились повторять общеизвестные сведения, растиражированные в сотнях книг по истории города, хотя необходимый минимум, разумеется, даем. Нам показалось интересным сосредоточиться на сведениях малоизвестных, которые в краеведческой литературе встречаются не так часто. Мы не отказываемся там, где считаем необходимым, от личных и субъективных оценок, хотя они, конечно, целиком остаются на совести авторов.

Даты появления скверов, садов и парков, возникших в первой половине XX в., выверены по планам города. К сожалению, после Великой Отечественной войны по соображениям секретности такие планы не выпускались, и найти соответствующую информацию было значительно труднее. Много полезных сведений удалось обнаружить в архиве одного из авторов неоднократно переиздававшейся книги «Почему так названы?» Евгения Петровича Хабло, переданном в Топонимическую комиссию его наследниками.

А

Парк Авиаторов

Парк Авиаторов занимает обширный квартал между Новоизмайловским проспектом, Кузнецовской, Кубинской и Бассейной улицами. Он расположен на территории бывшего Корпусного аэродрома, откуда и его название. Официально его присвоили 15 мая 1965 г., но благоустройство парка затянулось до 1970-х гг. Об авиаторах в парке напоминает только истребитель МиГ-19, установленный в 1968 г. на бетонный пьедестал около пруда. Общая высота памятника – 12 м, его авторы – архитекторы А. С. Червякова и Сергей Ушаков и инженер А. И. Рыбин.

С середины 1970-х гг. основной достопримечательностью парка Авиаторов стал работавший здесь чешский городок аттракционов «Луна-парк». То, что он предлагал, не сильно отличалось от стандартного набора аттракционов в других городских парках, еще до войны скопированного с американских образцов, но публику привлекала иностранная вывеска, и «Луна-парк» был очень популярен. В начале 1990-х гг. он, однако же, прекратил свое существование.

В 2006 г. со стороны Кубинской улицы собирались построить детскую теннисную школу, что вызвало протесты общественности, боявшейся, что под видом школы, как это уже случалось, возведут что-то совсем другое. В конце концов наступил кризис, и проект испарился сам собой.

Парк Авиаторов

Адмиралтейский сад

Адмиралтейский сад (его часто называют сквером) протянулся по берегу Невы вдоль Адмиралтейской набережной. Обустройство набережной и сада началось в 1874 г., когда засыпали каналы внутри Адмиралтейства. Сад создавался городской Комиссией по устройству Адмиралтейской набережной под председательством архитектора Николая Бенуа, который в ту пору состоял членом Санкт-Петербургской городской управы.

Спроектировали сад городские инженеры Владислав Карлович и Семён Селянинов.

Адмиралтейский сад в течение трех десятилетий несколько раз переустраивали. Впервые это произошло после передачи сквера из ведения Санкт-Петербургского городского общественного управления Императорскому Российскому обществу садоводства. По инициативе этого общества вместо одной большой куртины появилось несколько маленьких фигурных. В 1896 г. площадь сада сократилась из-за того, что наплавной Дворцовый мост перенесли ниже по течению (постоянный мост появился лишь в 1916-м).

Адмиралтейский сад

В 1902–1903 гг., к 200-летию Петербурга, работы по переустройству провел садовый мастер Владимир Визе. Планировка приобрела регулярный характер – проложили две продольные дорожки и семь параллельных друг другу поперечных.

В 1909 г., к 200-летию Полтавской победы, в Адмиралтейском саду установили бронзовый памятник Петру I, а через год – еще один. Оба памятника созданы скульптором Леонидом Бернштамом. Архитектором проекта и автором пьедесталов стал Александр фон Гоген.

Вскоре после Октябрьской революции, в 1919 г., оба памятника уничтожили, а к 300-летию российского флота, которое отмечалось в 1996-м, голландцы подарили городу бронзовую копию уничтоженного памятника «Царь-плотник». Любопытно, что впервые его копия сделана почти сразу после установки оригинала на Адмиралтейской набережной и подарена Николаем II голландскому городу Заандаму (Саардаму), в котором Пётр I во время Великого посольства обучался корабельному делу. Новый памятник установили в центре сада.

Адмиралтейский сад

Название Адмиралтейского сада официально за ним не закрепили, поэтому в 1989 г., когда в Ленинграде начался процесс возвращения исторических наименований, название Адмиралтейского дали Александровскому саду, который в то время именовался садом Трудящихся имени Горького. Лишь 29 января 1997 г. справедливость была восстановлена – Александровский сад вновь стал Александровским, а Адмиралтейский переместился на свое нынешнее место.

Сквер Академика Лихачёва

3 октября 2014 г. сквер перед домом № 34 по 2-му Муринскому проспекту, разбитый одновременно с постройкой дома в конце 1960-х гг., стал называться сквером Академика Лихачёва.

Дмитрий Сергеевич Лихачёв (1906–1997) – коренной петербуржец, с городом на Неве связана вся его жизнь.

Он родился в семье инженера-электрика. В 1928 г. окончил Ленинградский государственный университет, но вскоре его арестовали за участие в студенческом кружке «Космическая академия наук», поскольку незадолго до этого он выступил с докладом о старой русской орфографии, «попранной и искаженной врагом Церкви Христовой и народа российского».

Его осудили на пять лет за контрреволюционную деятельность и сослали на Соловки, а затем перевели на строительство Беломоро-Балтийского канала.

8 августа 1932 г. его как ударника освободили досрочно и без ограничений, поэтому он вернулся в Ленинград и начал научную деятельность литературным редактором Соцэкгиза.

За многолетнюю научную деятельность Дмитрий Сергеевич создал пятьсот научных и около шестисот публицистических работ. Его фундаментальные труды посвящены истории русской литературы и русской культуры, широкому кругу проблем теории и истории древнерусской литературы. Большинство трудов академика переведено на иностранные языки.

Дмитрий Сергеевич был крупнейшим специалистом и исследователем культуры Древней Руси, сделав ее достоянием не только научного, но и общественного сознания. Его исследования позволили восстановить изначальный текст «Слова о полку Игореве», искаженный переписчиками а также убедительно подтвердить подлинность этого выдающегося памятника древнерусской литературы.

В доме № 34 по 2-му Муринскому проспекту Дмитрий Сергеевич прожил более 30 лет, поэтому сквер и назван его именем. Позади дома проходит получившая свое имя в 2006-м аллея Академика Лихачёва.

Парк Академика Сахарова

Парк занимает восточную половину квартала между Замшиной, Бестужевской улицами, Пискаревским проспектом и проспектом Маршала Блюхера. Как и соседние Пионерский парк и Бестужевский сад, его устроили в конце 1960-х гг. на месте бывшего болота, где ничего капитального строить было нельзя. Долгое время его включали в состав Пионерского парка, отдельное же название он получил много позже, в 1992 г., в честь Андрея Дмитриевича Сахарова (1921–1989). Четыре года спустя, когда отмечалось 75-летие ученого, городские власти, позабыв о первом распоряжении, издали еще одно.

В нашей стране и в мире А. Д. Сахарова больше знают как общественного деятеля, однако в первую очередь он был гениальным ученым-физиком. Астроном Иосиф Самуилович Шкловский вспоминал, как в августе 1941 г., перед самой эвакуацией Московского университета в Ташкент, к нему подошел один студент и попросил дать ему что-нибудь почитать в дороге. Шкловский с некоторым злорадством подсунул ему купленный незадолго до войны курс теоретической физики, очень тяжело написанный (перевод с немецкого!), с многочисленными многоэтажными формулами. Сам Шкловский, в ту пору уже аспирант, так и не осилил даже первой страницы. Через некоторое время студент вернул ему том со словами: «Это трудная книга, но очень глубокая и содержательная. Спасибо вам». Звали студента Андрей Сахаров.

Много позже, когда на семинаре в Московском физическом институте кто-нибудь излагал очередную заумную теорию, а присутствующие в аудитории мучительно пытались понять, о чем, собственно, идет речь, Сахаров сидел с закрытыми глазами и, казалось, спал. Когда доклад заканчивался, он открывал глаза, смотрел на доску и начинал говорить по существу. Одного взгляда ему было достаточно, чтобы ухватить суть выступления.

Говоря о научных заслугах Андрея Дмитриевича, большинство назовет именно его создателем советской водородной бомбы, забывая о том, что это – труд большого коллектива и что вклад в него академика Якова Борисовича Зельдовича никак не меньше, чем самого Сахарова. Да, именно эта работа принесла Сахарову звания академика (в 32 года!), трижды Героя Социалистического Труда, лауреата Сталинской премии (в 1967 г. переименованной в Государственную), но сам Андрей Дмитриевич главным своим достижением считал совсем другое – открытия в области космологии, то есть теории развития Вселенной. На основе идей Сахарова его ученик Андрей Дмитриевич Линде создал теорию раздувающейся вселенной, согласно которой вселенные возникают случайным образом из пространственно-временной пены и практически мгновенно раздуваются до размеров, примерно на сто порядков превышающих прежние представления физиков.

Как физик-ядерщик Андрей Дмитриевич не понаслышке знал, к каким последствиям может привести применение ядерного оружия и насколько опасна и разрушительна гонка вооружений. Свою деятельность он начал с обращений в Центральный Комитет КПСС. Увы, брежневское руководство считало, что ничего в стране менять не надо и было глухо к любым предложениям, какими бы они ни были и от кого бы ни исходили. Более того, авторы предложений сразу попадали в разряд «неблагонадежных».

Как ученый, привыкший считать, что наука интернациональна и не так уж важно, в какой стране будут использованы те или иные достижения, Сахаров не считал зазорным, раз его не слышат на Родине, обратиться к зарубежным политическим деятелям и общественности. Однако на Западе тоже мало интересовались идеями Сахарова, а в основном использовали его в «холодной войне» с Советским Союзом. В этом контексте следует рассматривать и присуждение ему в 1975 г. Нобелевской премии мира.

Обладая обостренным чувством справедливости, Андрей Дмитриевич стал выступать в защиту диссидентов-правозащитников, подвергавшихся тюремному заключению за «антисоветскую деятельность». При этом было совершенно неважно, разделяет он их убеждения или нет.

Советское руководство явно не знало, что с ним делать. Арестовать и судить его по той же статье оно боялось – слишком известная фигура. Выслать из страны носителя важнейших военных секретов тоже было нельзя. Наконец в 1980 г., сразу после вторжения в Афганистан, было принято уникальное и совершенно незаконное решение – постановлением Президиума Верховного Совета СССР, без судебного решения, Сахарова лишили званий Героя Социалистического Труда, лауреата Государственной премии (саму премию вернуть никто не потребовал), всех наград и сослали в закрытый для иностранцев город Горький (ныне – Нижний Новгород). Хотели лишить его еще и звания академика, но Академия наук на это согласия не дала.

В Горьком Сахаров оказался почти в полной изоляции. Телефон в его квартире отсутствовал, а специально приставленные к нему люди следили за тем, чтобы он не мог ни с кем общаться. Связь с внешним миром первое время поддерживалась только через его жену, Елену Дмитриевну Боннэр, и коллег-физиков, которым изредка разрешали его навещать. В 1984 г. и эта ниточка оборвалась – Е. Д. Боннэр обвинили в антисоветской деятельности и уже по суду сослали в тот же самый Горький.

В знак протеста академик Сахаров неоднократно объявлял голодовки. Смерти его советское руководство тоже боялось, поэтому его помещали в больницу и кормили там силой. Все это подрывало и без того не слишком крепкое здоровье ученого.

В начале перестройки в среде интеллигенции развернулась борьба за возвращение А. Д. Сахарова из ссылки. Известный бард Юлий Ким, сам немало конфликтовавший с властями, написал песню «Чижик», в которой прозрачно намекнул на положение Андрея Дмитриевича:

 
Да-а, а как же чижик?
Он сидит в клетке,
Не поет, не скачет,
Плачет…
Я так не могу-у!
 

Наконец в декабре 1986 г. новый советский лидер Михаил Сергеевич Горбачев счел за лучшее вернуть Сахарова в Москву и возвратить ему все звания и награды. Первый раз Андрей Дмитриевич получил в родной стране трибуну для выступлений – сначала в печати, потом на телевидении, а с мая 1989 г. – на Съезде народных депутатов СССР, куда его избрали как представителя от Академии наук. Избран он был со скандалом, вопреки позиции руководства Академии, действовавшего по принципу «как бы чего не вышло».

Андрей Дмитриевич Сахаров выступал против развала СССР. Как ученый он считал его в первую очередь бессмысленным, поскольку было ясно, что почти все республики, включая и Россию, от этого только проиграют. Сахаров – автор проекта новой Конституции Советского Союза, в котором попытался высказать свои предположения о будущем устройстве страны.

Однако его идеи по-прежнему мало кто воспринимал. Не обладавший ораторскими способностями, привыкший к научным дискуссиям, в которых ценились ум, знания и логическое мышление, а не умение перекричать противника, он не мог соперничать с демагогами, в изобилии вылезшими на трибуны. Противники его «захлопывали», а для горбачевского руководства он являлся лишь досадной помехой в движении к только им понятной цели. Силы Андрея Дмитриевича были на исходе, и 14 декабря 1989 г., через несколько часов после очередного выступления на Съезде, его не стало.

Имя известного физика-ядерщика и борца за мир дали парку неслучайно. Здесь в 1988 г. установлен «Колокол мира», подаренный жителями Нагасаки – одного из двух японских городов, ставших жертвами американской атомной бомбы, – Ленинграду, пережившему жестокую фашистскую блокаду. Автор памятника – японский скульптор Мацуока Кунити. Этот памятник стал символом того, за что всю жизнь боролся Андрей Дмитриевич и что, увы, пока остается недостижимым – чтобы в мире прекратились наконец узаконенные массовые убийства. В качестве ответного (они нам «Колокол мира», мы им – «Мать и дитя») дара от ленинградцев в Нагасаки установлена скульптурная группа «Мать и дитя» работы Михаила Аникушина. В 2003 г. в парке появился еще один памятник – жертвам радиационных катастроф; его авторы – архитектор Вячеслав Бухаев и скульптор Иван Корнеев.

Парк Академика Сахарова

Академический сад

Академический сад, расположенный позади здания Академии художеств между 3-й и 4-й линиями Васильевского острова, появился в третьей четверти XVIII столетия, когда по проекту Жана-Батиста Валлен-Деламота и Василия Кокоринова и строилось это здание.

Академический сад

В 1847 г. в центре сада появилась гранитная колонна, вытесанная сорока годами ранее по проекту Андрея Михайлова 2-го для колоннады Казанского собора, но оказавшаяся лишней. Первоначально она стояла во внутреннем дворе Академии художеств. К 1840 гг. в саду оставалось несколько деревянных жилых флигелей и сараев, и архитектор Александр Брюллов разработал проект его благоустройства. Тогда-то колонну перенесли в центр обновленного сада. По модели выпускника Академии художеств, скульптора Александра Лялина, специально для колонны изготовили бронзовую капитель. Композиция из трех женских аллегорических фигур на капители олицетворяет живопись, архитектуру и скульптуру.

В 2007 г., к 250-летию Академии художеств, в саду открыли памятник скульптору Петру Карловичу Клодту. Автор скульптурных групп «Укрощение коня» на Аничковом мосту, памятников императору Николаю I на Исаакиевской площади, баснописцу Ивану Андреевичу Крылову в Летнем саду и ряда других шедевров, барон Клодт преподавал в Академии, стал здесь академиком и почетным профессором. Скульптор Владимир Горевой изобразил своего коллегу в момент творческих раздумий. Памятник создавался в мастерской Владимира Эмильевича, расположенной в одном из флигелей Академии художеств на 4-й линии Васильевского острова.

По бокам сада архитектор Андрей Михайлов 2-й построил в 1819–1821 гг. Рисовальные классы, а в 1846–1849 гг. Александр Брюллов возвел жилые корпуса, которые через 40 лет расширил Василий Кенель.