Текст книги "Солдаты Вечности"

Как хорошо, что в свое время в институте она прошла курсы медсестер! Не забылись навыки. А теперь и пригодились.

Как ни странно, все эти процедуры не обессилили ее, а, наоборот, взбодрили. Маша понимала, что явление это временное – организм, находясь в кризисной ситуации, активно вырабатывает адреналин. Плюс аптечка не дремлет – блокирует владычицу-боль, не давая ей полностью захватить тело и мозг. Что ж, надо пользоваться этим, пока есть возможность.

Проверив еще раз, как закреплены бинты и шина, и определив по компасу направление к Пирамиде, Маша осторожно и медленно поползла через лес.

Глава 9

Мы подошли.

– Здравствуй, Оля, – сказал я. – Прекрасно выглядишь.

– Здравствуй, Мартин. За тобой мне все равно не угнаться. Как тебе удалось? Я тоже так хочу. Если б не предупредил… Хотя нет, все равно бы узнала. Походка не меняется. Да и внутри ты прежний.

– Спасибо, – я благодарно улыбнулся. – Очень надеялся, что ты меня узнаешь. Именно ты. Узнавание другими, как я уже понял, пока мне ни к чему. Что же касается того, как мне это удалось… Длинная история, но я обязательно тебе ее расскажу. Но сразу заинтригую, что там, откуда мы явились, сбросить десяток или несколько десятков лет – не проблема.

– Ух ты, – сказала она. – Я и правда заинтригована. Считай, ты подцепил меня на крючок.

– Оля, это Марта, – представил я девушек друг другу. – Она с Альтерры. Марта, это Оля. Лучший в Приказе «щупач» и замечательный товарищ.

– Очень приятно, – одновременно сказали девушки и дежурно улыбнулись.

– Любить и жаловать пока не предлагаю, – сказал я. – Возможно, позже. А пока просто поговорим.

Мы уселись рядом с Олей на скамейку.

– Ну, – попросил я, – рассказывай. Сначала ты, потом я.

– Хорошо, – согласилась Оля. – Только честно, договорились?

– Врать «щупачу» себе дороже, – усмехнулся я. – Ты ж сразу учуешь фальшь.

– А мне не хочется слушать тебя как «щупач», – парировала Оля. – Хочется просто как товарищ. И даже как замечательный товарищ, пользуясь твоим выражением.

– Один-ноль. Обещаю.

– Тогда и я обещаю.

Я не выдержал и рассмеялся:

– Тебе-то зачем обещать? Сколько тебя знаю, никогда ты врать не умела. И не старалась научиться.

– Это так заметно? – слегка покраснела Оля.

– Ну… – пожалел я самолюбие своего чувствительного коллеги. – Если присмотреться. Я присматривался.

– Спасибо.

– Не за что. Так что там у нас произошло? Кое-что я знаю, но картина в целом неясна. Особенно непонятно, зачем меня пытаются ловить. С учетом того, что я никуда бежать не собирался. До недавнего времени.

– Э… – Ефремова едва заметно повела глазами в сторону Марты, сидящей слева от нее.

– Тебе выбирать, – честно, как и обещал, признался я. – Скажу одно. Мы с Мартой теперь в одной команде. С нами еще Влад Борисов и наши молодые стажеры: Никита Веденеев, Маша Князь и Евгений Аничкин. Помнишь их?

– Как следует познакомиться мы не успели, но помню. А что за команда?

– Сначала ты, – я улыбнулся. – Иначе, не владея необходимой информацией, мне трудно будет принять верное решение.

– Обтекаемо, но вполне извинительно и понятно, – кивнула Ефремова. – Тогда слушай. То есть слушайте, – вежливо поправилась она. – Тебе известно, что Приказ фактически был уничтожен?

– Знаю, что было вооруженное нападение, – сказал я. – И что есть погибшие. Это все.

– А кто напал, ты не знаешь?

– Нет. Есть несколько предположений той или иной степени достоверности, но… Это всего лишь предположения.

– Тогда я сообщу тебе факты. На Приказ напала хорошо подготовленная и вооруженная группа из той альтернативки, в которой ты, Мартин, последнее время работал. Альтернативки, где до сих пор жив Советский Союз. Фактически это были смертники. Вероятнее всего, какой-нибудь спецотряд КГБ. Ты знаешь, что альтеры развоплощаются в нашем мире в течение суток – много двух. Но эти успели. Что уже выглядит почти чудом. Время было выбрано идеально – в Приказе присутствовали почти все. Кроме тебя, меня, Михалыча и еще двоих-троих человек. И организовано все было идеально. Подъехали на угнанных машинах, внезапно напали, убили почти всех и на этих же машинах уехали. Все произошло так быстро, что никто и опомниться не успел. Да ты, наверное, знаешь, если наши стажеры в твоей команде. Они там были. И Влад тоже.

Я молча кивнул.

– Теперь представь, – продолжила Оля. – После разгрома Михалыча хватает обширный инфаркт, он попадает в больницу и… Мне жаль сообщать тебе эту новость, но выкарабкаться ему не удалось. То есть вначале дело быстро пошло на поправку, и мы, кто остался, радовались, но потом…

– А, черт, – выругался я. – Шеф умер?

– Увы. Врачи сказали, что вообще удивительно, как он жил и работал – сердце было изношено вконец.

– Да, себя он не жалел, – пробормотал я.

– Я свое уже отплакала, – сказала Оля. – Больше не хочу. Слишком это все больно. Но слушай дальше. На место шефа пришел наш куратор из ФСБ. Некий Павел Илларионович Крамской. Не слышал о таком?

– Только о художнике, – сказал я. – Само собой разумеется.

– Да, однофамилец. А может быть и потомок по какой-то линии, не знаю. Но факт в том, что он действительно плотно курировал нас со стороны ФСБ и после смерти Михалыча возглавил Приказ.

– Явочным порядком? – поинтересовался я.

– Можно сказать и так. Но ты же не станешь утверждать, что наш Приказ был полностью автономен по отношению к государственной власти?

– Не стану, – вздохнул я. – Хотя степень свободы была довольно большая.

– Она и сейчас не маленькая, – сказала Оля. – Но это уже другая тема. А если вернуться к основной, то господин полковник Крамской взялся не только за восстановление Приказа – здесь, кстати, очень пригодилась наша запасная база в Ростове, – но и скрупулезное расследование происшедшей катастрофы. Это была именно катастрофа, поверь. Кроме того, что почти все погибли, взрывом и последующим пожаром разрушено здание Приказа и почти полностью уничтожены архивы. Хорошо еще, что на базе в Ростове хранились дубликаты. Не все, но основные. Теперь идем дальше. Кто остался в живых, но при этом исчез? Стражник-полевик Мартин Станкевич, его друг аналитик Владимир Борисов и три стажера: Евгений Аничкин, Никита Веденеев и Мария Князь. А кто вербовал стажеров? Правильно. Все тот же Мартин Станкевич. Который, заметим, плотно работал в той альтернативке, откуда по нам был нанесен сокрушительный и безжалостный удар. И каковы выводы?

Ольга замолчала и вытащила сигарету. Я знал, что курит она крайне редко, и оценил степень ее волнения.

Я тоже закурил и некоторое время обдумывал сказанное.

– Выводы лежат на поверхности, – наконец признал я. – Мартин Станкевич – предатель. В советской альтернативке его перевербовали, а он, в свою очередь, перевербовал Борисова и молодых стажеров. И навел на Приказ спецотряд КГБ. Да что там навел – сам небось и принял горячее участие в планировании операции. Иначе почему все погибли, а сообщники его – Борисов, Аничкин, Веденеев и Князь – остались живы и пропали неизвестно куда? Да чем черт не шутит, может, и сам Михалыч тоже был на стороне Мартина! Но с мертвого не спросишь. А вот поймать Мартина и остальных, чтобы спросить как следует, нужно обязательно. Так?

– Так, – подтвердила Оля со вздохом. – Видишь, вот ты и сам ответил на все вопросы.

– Если это действительно так, – подала голос Марта, – то здесь нам ловить нечего. Ты ничего не докажешь. Во всяком случае сейчас. Должно пройти какое-то время… Скажите, Оля, наверняка ведь Мартина ищут не только здесь, в этой реальности, но и в той альтернативке, откуда на вас напали?

– Думаю, ищут, – сказала Оля. – И Мартина, и всех остальных. Хотя точной информации у меня нет. Сейчас у нас очень серьезный режим секретности. Не то что в прежние времена.

– Впереди засада, сзади западня, – пробормотал я. – Оль, надеюсь, ты понимаешь, что ко всему этому я не имею не малейшего отношения? Кроме, разумеется, того факта, что действительно работал в советской альтернативке и вербовал стажеров для работы в Приказе.

– А мне и понимать не надо, – ответила Оля. – Я вижу, что ты не врешь. И этого вполне достаточно. Но нашему новому шефу моего слова будет мало. Точнее, он и вовсе от него отмахнется. Для него «щупач» – это нечто вроде капризного дитяти, который слишком эмоционален, чтобы верно оценивать факты. Он ведь пока мало в нашей специфике понимает и действует своими фээсбэшными методами. К тому же я одна из немногих, кто выжил после той ночной резни.

– И что?

– Она тоже под подозрением, – пояснила Марта. – Так, Оля?

– Увы.

– Что ж, – сказал я. – Тогда боюсь, что Марта права и нам пока здесь делать нечего. Терпеть не могу доказывать очевидное. Тем более что заняться есть чем.

– И чем же это? – поинтересовалась Ефремова. – Теперь рассказывать твоя очередь, не забыл?

– Мартин, посмотри направо, – ровным голосом попросила Марта. – Только спокойно, как бы невзначай.

Повод глянуть направо у меня был – сигарета догорела, и нужно было отправить ее в урну, стоящую как раз справа от меня.

Ага, вот они.

Трое по-разному одетых и якобы неспешно идущих вниз по бульвару молодых людей. Упорно делают вид, что незнакомы друг с другом…

Я бросил окурок в урну, откинулся на спинку лавочки-скамейки и за спинами девушек посмотрел налево.

Слева – четверо. Тоже не торопятся, но все ближе. И еще двое за бульваром и проезжей частью, на тротуаре. Кого-то, понимаешь ли, ждут. При этом один поглядывает на часы, а второй деловито говорит по сотовому. Можно и не оборачиваться, чтобы понять – за спиной тот же расклад.

Да, нам до фээсбэшных методов далеко. Впрочем, не очень-то и хотелось. У нас свои есть.

– Хватать нас идут, однако, – констатировал я.

– Боюсь, и меня заодно, – пробормотала Оля. – Получается, что за мной следили. Суки. Ненавижу эти штучки.

– Уходим домой в Пирамиду, – сказал я, нащупывая на левом запястье браслет-переходник. – Оля, ты с нами?

– Да, – не раздумывая, откликнулась она. – Другого выхода уже не вижу.

– Тогда быстро меняемся местами, – приказал я. – Я сажусь между вами, и вы должны покрепче меня обнять.

– Ля труа, – неожиданно хихикнула Оля. – Всю жизнь мечтала.

– Правда? – удивился я, вставая. – А чего раньше не сказала? Все в наших силах.

– Пошляк, – фыркнула Марта.

Девушки подвинулись, давая мне место, и тут молодые люди, подходящие к нам со стороны Сретенского бульвара, вероятно, почуяли неладное. Они резко ускорили шаг и сунули руки под куртки.

– Стоять на месте и не двигаться! – крикнул один из них – тот, что вырвался вперед, – и достал пистолет.

Терпеть не могу, когда мне угрожают оружием. Особенно свои. Хотя какие они мне теперь свои…

Я прикинул расстояние и время.

Черт, явно не хватает. Могут успеть добежать, потому что браслет-переходник не действует мгновенно. Те, что спешат снизу, от Рождественского, и стоят на тротуарах, не успеют. А эти трое – могут. Значит, их надо остановить.

Какое счастье, что прохожих сегодня мало и между этой полной охотничьего энтузиазма троицей и нами на данный момент – никого.

Ну, господи, помоги не промазать.

Внезапность и решительность – удивительные вещи. Удивительны они тем, что действуют безотказно. Всегда. Чем косвенно подтверждают известный тезис: лучшая защита – это нападение. Твой противник очень хорошо осведомлен о том, что ты можешь оказать внезапное и решительное сопротивление. Мало того, он думает, что готов к этому. Но если в нужный момент эти два фактора применить, то в девяноста девяти случаях из ста оказывается, что ни хрена он не готов.

Если при этом еще у тебя выработана привычка держать патрон в стволе, то шансы уйти живым в кризисной ситуации и вовсе повышаются до небес.

У меня такая привычка выработана была.

Поэтому кричать и предупреждать я не стал.

А, как мог быстро, выхватил из подмышечной кобуры «беретту» и молча открыл беглый огонь по ногам.

То ли сказались мои недавние упражнения в стрельбе по киркхуркхам, то ли и правда рефлексы омоложенного тела стали гораздо быстрее, но мне хватило пяти выстрелов и примерно трех секунд, чтобы уложить всех троих. Правда, в ноги попал только двоим (третьему пуля досталась в плечо) и дважды промазал.

После чего плюхнулся между моими слегка ошеломленными девушками и, рявкнув: «Быстро меня обняли!», активировал браслет-переходник.

Это было совсем не похоже на путешествие из Пирамиды сюда. Тогда все произошло настолько быстро, что мы с Мартой почти и не заметили самого момента перехода.

Вот мы стоим посреди серебристого круга в Пирамиде, затем Никита говорит традиционное: «Поехали!», меркнет свет, на треть секунды замирает сердце, и перед нами уже ночная аллея Лефортовского парка.

Теперь же ощущения совершенно иные.

Видели когда-нибудь, как, словно по волшебству, появляется на фотобумаге изображение в кювете с проявителем? Ну, те, кто постарше и занимался не цифровой, а обычной фотографией, видели наверняка – на чистом белом листе фотобумаги как бы из ничего возникает, обретает черты, свет и тень человеческое лицо, или фигура, здание, дерево, далекий пейзаж – в общем, то, что было на негативе. Несколько секунд – и фотография готова. Можно вытаскивать, закреплять и сушить.

Здесь же все происходило наоборот.

Петровский бульвар со всеми своими деревьями, людьми, зданиями и машинами быстро начал истончаться, терять краски, звуки и объем, и, по-моему, я не успел сделать вдох и выдох, как исчез совсем, и нас окружил ровный белый, молочный свет… Но уже на следующем вдохе процесс пошел в обратную сторону, и вот уже сквозь эту равнодушную белизну стали проступать иные очертания, набирать цвет, объем, запах… Есть!

Серебристый круг под ногами. Зал перехода. Пирамида.

– Все, девушки, – сказал я. – Мы дома. Можете меня отпускать. Хотя, если хотите, подержитесь еще немного. Я не против.

Глава 10

Восемь «летучих мышей» стартовали на поиски Маши уже через двадцать минут после того, как обнаружилось, что на связь она не выходит.

Пять минут ушло на то, чтобы до них добраться и активировать (на этот раз воспользовались одним из лифтов-телепортов), десять на программирование и еще пять – на отладку устойчивой связи и старт.

Эти летающие роботы-разведчики и впрямь своими очертаниями отдаленно напоминали летучих мышей и перемещались в воздухе совершенно бесшумно. Разве что крыльями не махали.

– Даже не знаю, что бы мы делали, не будь с нами вас, Оскар, – сказал Влад, когда на экране слежения (собственно, они только называли это экраном – цветное объемное изображение непостижимым образом формировалось прямо в воздухе) – одна за другой – возникла телеметрия, идущая от каждой «мыши». – При всей простоте обслуживания и управления механизмами, аппаратами и системами Пирамиды мы не разобрались бы с этим и за тысячу лет.

– Это вам только кажется, – ответил Оскар. – Разобрались бы, никуда не делись. Но мне, если честно, и самому нравится, что я с вами.

– Раздумали помирать? – не удержался от ехидного вопроса Женька.

– Наверное, можно сказать и так, – спокойно признался Оскар. – Жизнь, знаете ли, интереснее смерти. Особенно для меня.

– Почему это для вас – особенно?

– Потому что я не человек. И что будет со мной после смерти – неизвестно.

Это было произнесено с такой уверенностью и внутренним достоинством, что открывший было рот для очередного вопроса Аничкин закрыл его снова и задумался.

– А это кто, интересно? – нахмурился Никита, глядя на левый нижний сектор экрана, куда поступала телеметрия от «летучей мыши», движущейся над рекой вверх по течению – как раз в том направлении, куда улетела Маша. – Четыре объекта. Нет, уже пять. Движутся в нашу сторону со скоростью пешехода. Масса от восьмидесяти пяти до ста двадцати килограмм ориентировочно. Температура поверхности 32,5 градуса по Цельсию. Какие-то животные?

– У здешних крупных теплокровных животных температура тела переваливает за 37–38 градусов, – нахмурился Оскар. – Это…

– Даю максимальное увеличение в инфракрасном режиме, – сказал Никита. – Нормальной оптикой их сквозь листву не взять.

Красно-оранжевое пятнышко словно прыгнуло навстречу с той стороны экрана…

– Киркхуркх, – с нотками растерянности в голосе определил Оскар. – Самый настоящий. И с ним еще четверо. Но… откуда?

– Это мы вас должны спросить, – ответил Влад.

– Вероятно, канал самопроизвольно открылся, – предположил Оскар. – А я не заметил… Хм, бывает. Хоть и очень редко. Отсюда, из Пирамиды, можно перекрыть любой канал. И открыть тоже. Кроме тех случаев, когда они закрываются сами по себе… Впрочем, об этом потом. Главное, что поводов для паники я не вижу. Их только пятеро.

– Вы в этом уверены? – спросил Женька.

– Гарантии, разумеется, дать не могу, но…

– Я бы на всякий случай предположил, что это разведчики, – сказал Аничкин. – А основные силы движутся следом.

– Это легко проверить, – сказал Оскар. – Запустим еще одну «летучую мышь» в том же направлении на максимальной высоте и скорости, пусть…

На экране ослепительно сверкнуло, в динамиках треснуло, словно невидимый великан разодрал на груди рубаху, и левый нижний сектор экрана погас.

– Оп-па, – сказал Никита. – И впрямь старые знакомые «мышку»-то нашу летучую сшибли, не иначе. Прямое попадание из плазменного ружья. А может, из чего-то другого, посерьезнее.

– Т-твою мать, – с чувством произнес Женька. – Семь из десяти, что они и Машу сбили. Ну, суки пятиглазые, если Машка погибла…

– Типун тебе на язык, – сказал Влад. – Я в это не верю. И вам не советую. – Он на секунду задумался. – Оскар, помнится, совсем недавно вы утверждали, что канал не способен пропустить за один раз армию. А сколько? Наш опыт говорит о двадцати-тридцати бойцах. Но мне кажется, это не предел… Оскар, эй, Оскар! Что с вами?

– Извините, что-то мне нехорошо… – Смотритель Пирамиды покачнулся и невольно ухватился за плечо стоящего рядом Женьки. Лицо его побелело, как стена украинской хаты. – Кажется, я все-таки переоценил свои силы… не вовремя, понимаю… это всегда не вовремя… не беспокойтесь, Локоток меня проводит… Локоток, помоги… домой, Локоток, домой…

Оскар отлепился от Женькиного плеча и, пошатываясь, сделал несколько шагов к выходу. Локоток, до этого момента безмолвно (как и всегда, впрочем) стоящий в сторонке, встрепенулся, подскочил к Оскару, подпрыгнул и, словно обезьянка, повис на его обнаженной по локоть руке.

– Что он де… – начал Женька и осекся.

Такого они еще не видели.

В течение двух-трех секунд Локоток словно растекся по всему телу Оскара. Весь, без остатка. Тонкой, отливающей металлом пленкой.

Походка Оскара немедленно изменилась. Твердым солдатским шагом он прошествовал к выходу и пропал за автоматически открывшейся перед ним и закрывшейся следом дверью.

– Охренеть, – первым обрел дар речи Женька. – Симбиоз на марше. Куда это он направился, интересно? На свалку?

– Циник ты, все-таки, Женя, – сказал Никита.

– Это не цинизм, – парировал Женька. – Это защитная реакция. Я растерян и не знаю, что делать. А вы?

Ползти по лесу с обожженным правым плечом и сломанной левой ногой оказалось совсем не просто. Ползти вообще не просто (особенно не имея к данному виду передвижения навыка), а уж в таком состоянии и вовсе мука мученическая. И дело тут вовсе не в боли – слава медикаментам! – а в элементарном отказе левой ноги функционировать вовсе, а правой руки – частично. За час неимоверных усилий Маша, по собственным подсчетам, преодолела максимум четверть километра. Да и то, скорее, ей очень хотелось так думать, а на самом деле расстояние было меньше.

Еще и потому, что лес – это вам не поле. И тем более не дорога. Пусть даже и проселочная. В лесу, понимаете ли, и кусты растут колючие, и буреломы попадаются непролазные, и болота топкие, и поляны кочковатые, травой густой и высокой поросшие. Да мало ли что мешает человеку нормально передвигаться по лесу! Та же паутина, старательно развешенная охотником-пауком точнехонько между кустами, где вы собираетесь проползти, способна изрядно попортить настроение. Которое, между нами, и так на нуле. К тому же очень жарко и почему-то с каждым преодоленным метром все сильнее хочется спать… Лекарства, что ли, так действуют? Но, как бы то ни было, это начинает превращаться в серьезную проблему. Еще немного, и я, кажется, усну прямо на ходу. Или словосочетание «на ходу» в данном случае не подходит? А как тогда, «на ползу», что ли? Усну прямо на ползу. Что-то не особо звучит. И черт с ним. Однако где-то надо прикорнуть и немного отлежаться. Хоть на пару часиков. Желательно в таком месте, чтобы не попадаться на глаза. Свои-то, по-любому, рано или поздно отыщут, а вот чужие…

Маша провела лбом по рукаву, вытирая пот, приподнялась на локте и огляделась.

Так. Что мы имеем?

Лес да лес кругом, путь тернист лежит.

Ага, вон там, правее, явно наблюдается повышение местности. Холм? Очень может быть. Вползти на вершину и там уже отрубиться. Снизу не видно, а сверху – пусть. Сверху нам только на руку. Свои и будут, скорее всего, искать сверху.

Ну, Машка, еще чуть-чуть. Давай, пошла.

Подъем оказался достаточно пологим и недлинным, чтобы Маша сумела его преодолеть. На самых последних остатках сил, но сумела. И уже здесь, почти теряя сознание от усталости и навалившейся сонной одури, заползла за какой-то причудливо выпирающий из земли камень-валун и, вздохнув, утратила связь с окружающей действительностью.

– Где это мы? – с интересом глядя по сторонам, осведомилась Оля. – Какое странное место. Научная лаборатория?

– Почти угадала, – ответил я. – И научная лаборатория в том числе.

– Черт, платье жалко, – задумчиво произнесла Марта. – И твой костюм тоже. Шикарные вещи пришлось бросить.

– Ты хочешь сказать, что в памяти синтезатора их образцы не сохранились? – удивился я.

– Действительно, – обрадовалась Марта. – Ну, не дура ли! Все ж можно легко восстановить. Уф, сразу как-то полегчало.

– Это у тебя привычка еще не выработалась, – сказал я. – К тому, что любую шмотку и вещицу можно получить легко и просто. Достаточно воспользоваться синтезатором.

– Наверное, – согласилась Марта. – Хотя к хорошему, как известно, привыкаешь быстро… Интересно, где наши?

– Сейчас узнаем.

Я вывел на ближайший экран план уровня и обнаружил, что, кроме нас, здесь никого нет.

– В подвале, наверное, сидят, – предположила Марта. – Изучают древнюю технику. Или на разведку отправились…

– Мартин, Марта, это вы?! – отрывисто и тревожно рявкнул голос Влада из динамиков. – Уже вернулись? И Оля Ефремова с вами?

– Нет, не мы! – саркастически рявкнул я в ответ. – Влад, с каких это пор ты, вместо того чтобы поздороваться, задаешь дурацкие вопросы?

– Извините, ребята, – заметно тише и спокойнее проговорил Влад. – С возвращением и все такое. Но дело в том, что у нас ЧП. Если вкратце, то пропала Маша, и на нас опять напали киркхуркхи. Поэтому, если на данный момент у вас нет особо срочных дел, то, пожалуйста, спускайтесь к нам на первый уровень. Сектор В-14 на схеме.

– Уже идем, – сказал я, и мы поспешили к лифтам.

Последующие два часа превратили мою кровь в чистый адреналин. В сложившихся обстоятельствах следовало не только быстро переваривать информацию и принимать решения, но и незамедлительно их выполнять. И стараться не думать о том, что решения могут оказаться ошибочными.

Первым делом я дал команду перенаправить две из оставшихся в воздухе семи «летучих мышей» на север – вверх по течению реки, а одну оставил барражировать непосредственно над Пирамидой таким образом, чтобы в поле ее «зрения» попадала береговая линия нашего родного озера. При этом тех, которые отправились на север, мы подняли на высоту почти трех километров, чтобы они гарантированно оказались вне досягаемости огня из плазменных ружей, а заодно могли просканировать под собой одномоментно большую площадь. Благо небо оставалось безоблачным.

Да, у врага могло быть и другое, более дальнобойное и мощное оружие, но визуально обнаружить цель размером с половину письменного стола на таком расстоянии… Черт его знает, какой остроты у наших пятиглазых урукхаев зрение, но я исходил из того, что в любом случае это весьма непросто.

Сразу после этого среди нас как ни в чем не бывало вновь появился Локоток. И я, памятуя о давешнем совете Оскара в случае чего обращаться к нему за помощью, невзирая на его природную молчаливость, спросил прямо, не отведет ли он Никиту к какой-нибудь хорошо вооруженной, защищенной и, желательно, летающей машине. Если, понятно, таковая имеется на обширных складах древней, и не очень, техники бывших хозяев. Машина при этом должна быть не только на ходу, но и проста в управлении.

– Потому что времени у нас мало, – добавил Влад. – Возможно, Маша ранена, и каждый потерянный час… сам понимаешь.

Локоток утвердительно наклонил голову, показывая, что он все понял.

– Слушай, командир, – предложил Женька. – Пока Никита будет заниматься этим… летающим танком, разреши, я попробую активировать боевых роботов? Как раз перед тем, как с Машей прервалась связь, Оскар нам их показывал. Они законсервированы, но, мне кажется, я справлюсь. Там, как и везде, есть терминал нашего центрального компьютера. Или Центрального Мозга, как называет его Оскар. Подключусь, дам команду на перепрограммирование русским языком и расконсервацию… Пусть не всех, парочку хотя бы. Наверняка пригодится.

– Попробуй, – после секундного раздумья разрешил я. – Но если упрешься в большие проблемы, наплюй и возвращайся. В любом случае мы на связи. Это же, Никита, касается и тебя.

– Может быть, мне отправиться с Никитой? – спросила Марта. – Я не танкист, но предполагаю, что в этой боевой летающей машине нужен не только водитель, но и стрелок. Например.

«Нет», – отрицательно покачал головой Локоток и показал один палец.

– Достаточно одного, – перевел Никита. – Прямо «Черная акула». Пошли, Женька.

Бывшие стажеры исчезли за дверями.

– Оно и к лучшему, – сказал я Марте. – Нас слишком мало, и неизвестно, кому какую задачу придется выполнять в следующую минуту. Пусть ребята займутся техникой, а мы пока…

– Глядите, – сказал Влад, показывая на экран. – Вот они, голубчики.

Но я уже увидел и сам.

Отчетливое, неправильной формы, переливающееся всеми оттенками желтого и оранжевого пятно на зеленоватом фоне.

Пятьдесят два километра от нас. Правый берег. Численность особей порядка четырех сотен. Плюс-минус десяток.

Как только Никита, влекомый Локотком, скрылся за поворотом, Женька постоял несколько секунд, выжидая, а затем нырнул в лифт-телепорт и через секунду (именно столько времени ему понадобилось, чтобы ткнуть пальцем в кнопку под номером 49) оказался на родном, «земном», уровне.

Еще через пять минут он уже был в своем отсеке-квартире и торопливо облачался в антигравитационный костюм – аналог того, в котором отправилась на свою несчастливую прогулку Маша Князь.

– Летающие танки… боевые роботы… мать вашу… Урукхаи пятиглазые, – бормотал он, сноровисто проверяя комплектацию и засовывая в обширный, надежно застегивающийся карман на бедре свой «Walther P99» и две запасные обоймы к нему. – А вот хрен вам всем. Пока мы будем осторожничать и разбираться, Машка совсем загнуться может. Если уже не… Рискну. Тот не разведчик, кто не проявлял инициативу. И гори оно все огнем. А победителей не судят. Значит, станем победителями. Так. Кажется, все на месте. Шнур не забыл, НЗ и вода – в ранце, «телефон», фонарик, нож… Ходу.

Этот достаточно безумный, чтобы иметь возможность осуществиться, план родился в Женькиной бесшабашной голове, когда он ясно осознал: киркхуркхи снова напали, и на этот раз их гораздо больше. Нет, он не видел основных сил, расположенных временным лагерем на правом берегу реки. Он просто интуитивно понял, что они есть.

…а эти пятеро, которых засекла позже сбитая «летучая мышь» – передовой дозор. И кто-то из этого дозора сбил Машку. Скорее всего тот, кто движется впереди, – Машкин маршрут должен был пролегать как раз над ним. В любом случае «язык» нужен. И, если повезет, этот «язык» расскажет им все, что знает. Слава богу, в памяти Центрального Мозга-компьютера Пирамиды хранятся тысячи и тысячи живых и мертвых языков со всех миров, входящих, так сказать, в сферу ее влияния. В том числе и язык киркхуркхов. И гениальная программа-переводчик имеется…

Он вылетел наружу через одну из многочисленных открытых площадок, расположенных по периметру Пирамиды на всех уровнях, и тут же резко нырнул вниз, к самой воде, одновременно закладывая широкую дугу, чтобы подлететь к нужному району с запада, а не с юга – так было больше шансов, что друзья-коллеги не сразу обнаружат его самовольство и потребуют немедленно вернуться назад.

Мальчишество, с одной стороны. Но с другой, учитывая, что и враг движется с севера на юг, заход с фланга и на малой высоте имеет под собой все тактические основания.