Текст книги "Рождение магии. Хранитель мира"

Глава вторая
Добрая сестренка, или Спастись от праздника

 
В Мадриде уснувшем, под темным окном,
Колумб дамам песни дарил,
Но в полночь глухую помойным ведром
«Всевышний» его «наградил».
 
 
И в рыбьих костях, потряся бородой,
Уплыл он в Америку смело.
Решив – первым делом душевный покой,
А бабы – последнее дело!
 

Группа «Иваныч» (2002)

Артур проснулся от громкого птичьего пения и солнечного луча, скользнувшего по лицу. Не открывая глаз, он перевернулся на другой бок, чтобы продолжить спать.

«В конце концов, – слегка сердито подумал он, – надо же мне когда-то восполнять потраченные ресурсы?! Вот и буду спать, пока могу. А потом – валяться, читать какую-нибудь веселую книжку и обжираться тортами. И так – пока полностью не восстановлюсь. И не пошевелюсь, даже если небо на землю свалится! Все. Отспасался. Теперь отсыпаться буду. Пускай другие спасательствуют. Та же Светка – не фиг ей все по заграницам мотыляться, пусть и на благо родной страны поработает! Ой…» – Поймав себя на последней мысли, совершенно неподходящей для барда, тем более барда его уровня, Артур смущенно поежился.

Симптомом это было плоховатым. Точнее – откровенно плохим. Раз уж подобные мысли лезут в голову, значит, перенапрягся он вчера капитально, вплотную подойдя к последней черте. Вот и подавал организм сейчас, когда дело было уже сделано и он находился в безопасности, сигнал о нежелательности в дальнейшем подобных экзерсисов.

«А кстати, как у меня обстоят дела с энергией?» – подумал Артур, машинально проверяя свои запасы. В следующий момент он изумленно раскрыл глаза. Запас Чистоты восстановился почти полностью. Сила, правда, восстановилась незначительно, менее чем на четверть, но вот Чистота… Этого просто не могло быть, ночуй он дома! Столь скорое восстановление Чистоты могло произойти лишь в одном-единственном случае – если он ночевал не в своей безликой, не так давно купленной квартире, а в доме, где его любят и ждут, где ему всегда рады и готовы помочь.

Короткий взгляд немедленно подтвердил его подозрения. Он находился в гостях у тети, в своей старой комнате, где жил со времен смерти родителей и до тех пор, пока не заработал на свое собственное жилище. Вот и старый, еще дедушкин ковер все так же висит над кроватью – одна из немногих вещей, уцелевших в катастрофе, что унесла жизни его родителей и старшего брата, полностью разрушив их дом и оставив его одиноким… Он вздохнул, отвлекаясь от мрачных мыслей, и перевернулся на другой бок.

Да, все верно. Небольшая комната, оклеенная недорогими бумажными обоями, книжные шкафы, заставленные старыми, еще советскими книгами, стол с древним компом – все осталось таким, каким он помнил. Он ностальгически вздохнул и встал с кровати.

Он едва успел надеть сложенные на стуле, уже постиранные и высохшие камуфляжные штаны и разложить по карманам лежащие рядом разного рода мелочи, как распахнулась дверь.

– Арти проснулся!!! – Ворвавшийся в комнату небольшой рыжий вихрь закружил вокруг парня, засыпая его вопросами: – Как ты? Чем занимался? Почему так долго не приходил? Сколько можно себя не беречь? Опять тебя еле живым привезли! Ты надолго?

– Тише, тише! – Артур обнял кузину и внимательно вгляделся в веснушчатое лицо своей самой любимой девушки.

Его двоюродной сестре Алене Королевой недавно исполнилось шестнадцать лет. Ее отец, родной брат отца Артура, Мечислав, погиб вместе с остальными членами клана Королевых в Смутные годы, во время нападения одной из многочисленных тогда банд мародеров. Где уж эти твари раздобыли противотанковый гранатомет и по какой причине решили обстрелять из него не такое уж и богатое «родовое гнездо» Артура – установить сейчас не представлялось возможным. Вот только, вернувшись однажды с занятий, Артур обнаружил на месте дома обгоревшие развалины, среди которых не было никого живого.

Ошарашенного, потерявшего всякую ориентацию в жизни парня, голыми руками раскапывающего руины, забрала тетя Лена – жена его дяди, Мечислава Королева. Забрала – и поселила у себя, в большой и просторной трехкомнатной квартире в доме старой постройки на окраине города.

Потом был период долгой депрессии и одиноких прогулок по самым темным переулкам, с судорожно сжатым в кармане стареньким, но еще рабочим пистолетом Макарова в поисках то ли мести, то ли гибели, завершившийся одной странной ночью. Ночью, когда он впервые в жизни совершил убийство, расстреляв весь магазин в трех «быков» банды «красных повязок», зажавших в подворотне молоденькую, стройную девушку и явно намеревавшихся ее изнасиловать.

На предложение проводить ее до дому, сделанное спешно перезаряжавшим свое оружие Артуром, девушка лишь мягко улыбнулась, сверкнув нечеловечески длинным, острым клыком, и тихим, слегка пришептывающим голосом сказала, что прощает ему свой несостоявшийся ужин. После чего с озабоченной интонацией поинтересовалась, знает ли молодой бард, что убийства – пусть даже с самыми благими целями, ради защиты других или самозащиты – крайне вредны для его природы. Это стало началом нового этапа в его жизни.

Потом у них была долгая беседа. Артур не боялся. То ли тогда впервые у него проснулось знаменитое чутье барда, то ли просто ошарашенный, совсем недавно потерявший всех, кого он любил, юноша вместе с родными утратил и страх смерти – так или иначе, но встреча с вампиром его не напугала. Сидя на крыше дома, куда затащила его Миэсса, он рассказывал немудрящую историю своей жизни, глядя сверху вниз на трупы убитых им людей, а вампиресса кивала, изредка взблескивая кровавыми глазами.

Потом она проводила его до дома, попросив больше не рисковать собой без нужды, и исчезла, растворившись в ночной темноте.

А наутро, выходя из квартиры, на лестничной площадке он обнаружил высокую пирамиду, сложенную из окровавленных голов. К верхней стилетом из черной бронзы была приколота короткая записка: «Твои родичи отмщены, бард. Рада была помочь. Если что – обращайся. Миэсса».

Так Артур стал бардом. На тот момент его двоюродной сестре, дочери тети Лены и Мечислава Королева, было всего десять лет. Артур заменил ей погибшего отца, стал одновременно старшим братом, наставником и воспитателем. Елена Васильевна, ее мать, металась по работам, пытаясь в одиночку прокормить семью, а Артур проверял уроки, учил и воспитывал сестренку, защищал от хулиганов и отгонял ночные кошмары.

Потом, когда дар молодого барда начал проявляться более активно, его отыскало ФСБ. С деньгами стало легче. Государство не экономило на услугах бардов, щедро оплачивая свою безопасность. К сожалению, все имеет свою цену. Постоянные командировки и разъезды, невозможность предсказать, когда и во сколько он может быть дома, необходимость постоянного контакта со своим агентом – все это в конце концов вынудило Артура купить собственную квартиру. Да и возраст уже поджимал. Жить с тетей и Аленкой повзрослевшему парню было уже неловко. Благо что для его нового финансового состояния покупка небольшой однокомнатной квартиры затруднением не являлась.

Но обратной стороной самостоятельности было то, что видеться со своей семьей – а именно так воспринимал тетю Лену и ее дочь Артур – стало получаться намного реже. Обычно его привозили к ним после особенно сложных акций, когда, вымотанный до предела, он нуждался в скорейшем восстановлении и излечении. Замечательно добрая атмосфера этого дома и искренняя любовь кузины позволяли ослабевшему барду намного быстрее набираться сил.

– Вернулся все-таки! – Аленка была искренне счастлива. Высокая для своих шестнадцати лет, с огромной гривой достающих до тонкой талии отчаянно рыжих волос, покрытым россыпью золотистых веснушек курносым носом и огромными зелеными глазищами, она повисла на Артуре, уткнувшись лицом ему в шею, и яростным шепотом выдохнула ему в ухо: – Вернулся!!! Живой!

– Да что мне будет… – Он крепко обнял сестру и аккуратно поставил ее на пол.

Та лишь замотала головой, продолжая с любовью всматриваться в его глаза, и строгим голосом заявила:

– Не знаю и знать не хочу! А вот только тебя уже не первый раз сюда привозят в таком состоянии, что от трупа и не отличишь! – И без всякого перехода, смягчившись, продолжила: – Ты кушать хочешь? Я, пока ты спал, пельменей налепила и тортик сбегала купила. Все как ты любишь!

Арт улыбнулся. После полной выкладки его всегда сильно тянуло на высококалорийную пищу. Мясные блюда, масляные торты, шоколад, мед – организм стремился как можно скорее возместить израсходованную энергию. Эта привычка, разумеется, не осталась незамеченной его родичами.

– Отлично! – Он улыбнулся и демонстративно потер руки. – Я голоден, как медведь после спячки! Где там твои пельмени с тортом?

– Пошли, медведь Артур[1]1
  Имя Артур по-древнекельтски означает «медведь» или, по другим источникам, «могучий медведь». Так что повод для улыбки у Аленки – девочки весьма начитанной – при сравнении ее брата с медведем был вполне весомый.


[Закрыть], – улыбнулась девочка и, не выпуская его руки, повела брата на кухню.

Когда первый голод был утолен, пельмени закончились, а на столе появились большие кружки чая с долгожданным тортом, разговор возобновился.

– А где тетя Лена? – поинтересовался Артур, отхлебывая ароматный чай с липовым медом и закусывая большим куском торта.

– Мама как всегда на работе, – поморщилась девочка. – Сегодня, между прочим, пятница, рабочий день. Это я в честь прибытия брата решила прогулять школу. А ее так просто никто не отпустит.

– Все никак не бросит? – Арт вздохнул. Денег, которые он зарабатывал, было более чем достаточно для полного обеспечения его семьи. Но Елена Васильевна с упорством, достойным лучшего применения, категорично отказывалась бросить работу, приводя кучу «весомых» доводов – от «как там они без меня» до «не хочу терять квалификацию». Однажды она даже заявила, что не хочет напрягать в финансовом плане племянника, живя за его счет, и это был первый и единственный раз, когда Артур всерьез и надолго обиделся на своего бывшего опекуна.

– Ага. – Аленка поморщилась. Ей тоже очень хотелось бы, чтобы мама почаще бывала дома, поменьше времени проводя в своей больнице. Но увы. Упрямую решимость Елены Королевой лечить людей, несмотря ни на что, не могли сломить ни просьбы дочери, ни щедрые финансовые вливания Артура.

– Она хотела взять отгул, когда увидела, каким тебя принесли, но у них там какой-то «тяжелый случай» в хирургию доставили. Сказали, надо выйти на дежурство. Она всю ночь сомневалась, а утром, когда ты уже просто спал и твое состояние не вызывало опасения, решила все же выйти… – Аленка вновь вздохнула. – Арти, – она серьезно посмотрела на брата, – я все понимаю, у тебя такая работа… Но разве нельзя быть к себе хотя бы чуточку мягче? Который раз уже тебя привозят вот так – белым как полотно, едва дышащим и без сознания. Неужели нельзя как-нибудь осторожней?

Артур задумчиво пожал плечами:

– Наверно, можно, Солнышко. Вот только я так не умею. Понимаешь, иногда нельзя экономить, приходится отдавать все, что имеешь, в надежде, что этого хватит, чтобы оплатить спокойствие и безопасность для очередного города. Впрочем, я постараюсь… – Он мягко улыбнулся девушке.

– Всегда ты так говоришь, – подкладывая ему на тарелку очередной кусок торта, грозно нахмурила та брови. – А потом тебя снова домой на руках заносят.

– Что-то мне эти интонации напоминают… – усмехнулся Артур, откусывая очередной сладкий кусочек. – Вновь вернулся муж домой на бровях, а его жена встречает со сковородкой… – процитировал он начало известного анекдота. – И к чему бы мне это припомнилось?

– К тому, что совести у тебя нету, – улыбнулась Аленка. – Когда ты наконец перестанешь нас заставлять нервничать?

– Совесть? Она у меня есть! – довольно ухмыльнувшись, произнес Артур, демонстративно копаясь в карманах штанов. – Так… Где-то была ведь… Еще совсем недавно… Странно… И тут нет. О! Вот! Вспомнил! – Он вытащил из кармана довольно-таки замызганный носовой платок, в который был завернут какой-то небольшой предмет, и начал нарочито неторопливо его разворачивать.

Девушка подалась вперед.

– Ален, тут такое дело, – платок был развернут, но хитро расположенные складки не позволяли рассмотреть, что же скрывается за грязной тканью, – совесть я того… променял недавно. Сделку уж больно выгодную предложили. Такая вещь шикарная… Я как увидел, так и понял, насколько хорошо она на тебе смотреться будет… Ну и не устоял. Взял. Правда, с условием – если не понравится, можно будет отдать назад.

– Что там? – не выдержала долгой прелюдии терзаемая любопытством девочка.

– Смотри.

Платок лег на стол, и из его недр, как живая, вынырнула янтарная брошь. Бабочка. Небольшая, сделанная в натуральную величину, она была настолько естественна, что казалось, вот-вот расправит полупрозрачные крылья и взлетит в воздух.

– Какая прелесть… – восхищенно выдохнула Алена и осторожно прикоснулась к янтарным крыльям. – Так тонко сделана… а она не сломается?

– Это работа эльфов, – пожал плечами Артур. – Вряд ли тебе удастся сломать ее, даже если ты будешь бить ее кувалдой.

– Настоящих эльфов? – изумленно вздохнула девочка, хватая подарок и пристраивая его на своей пока еще небольшой груди.

– Самых настоящих, – улыбнулся Артур. – Туата де Данаан. По описаниям и характеристикам эти фейри больше всего похожи на толкиеновских эльфов. Точнее даже конкретно на нолдор. Практически полное соответствие. Ну так как, берешь? Или мне отдать ее обратно и выкупить совесть?

– Да черт с ней, с твоей совестью, – отмахнулась девочка, не прекращая любоваться подарком. – Ты посмотри, какая красота! – Она горделиво выпятила грудь.

– Согласен, симпатично, симпатично, – ухмыльнулся Арт, окидывая ее нарочито масленым взглядом.

– Тьфу на тебя, пошляк! – улыбнулась девочка. – Нашел на что смотреть. Совсем ты, я гляжу, в своей Феерии одичал. В общем, слушай план мероприятий. Этот твой Пилипенко как тебя притащил, тут же уехал, сказал – по делам. Так что сейчас ты на моем попечении. А это значит, готовься к подвигам!

– О нет… – простонал, хватаясь за голову, Артур.

– О да!!! – в пику ему откликнулась Аленка. – Ты можешь хоть вспомнить, когда последний раз в гулянке с нормальными девушками участие принимал? Если уж ты на мой нулевой размер пялиться начал, то, значит, срочно знакомить надо. И без споров. Вот оценишь Наташкин третий, сам спасибо скажешь. Возражения не принимаются!

Артур только вздохнул. Энтузиазм, с которым кузина стремилась наладить его личную жизнь, заслуживал лучшего применения. Она категорически отказывалась понимать проблемы, возникающие у него при общении с незнакомцами, и упорно продолжала затаскивать его в компанию своих друзей и подруг.

Впрочем, сейчас это, может быть, было и к лучшему? Сила, конечно, пока еще не восстановилась и на треть, однако того, что уже имелось, должно было хватить на более-менее свободное общение. А поболтать с красивыми и молодыми девушками, не имеющими отношения ни к различным службам, ни к нечеловечески прекрасным и столь же опасным женщинам Феерии, было бы неплохо. Даже барды нуждаются иногда в отдыхе.

Решив так, Артур уверенно кивнул в ответ на предложение сестры.

– Согласен! – улыбнулся он и покачал головой. – Только гостей зови не много, ладно? А то у меня пока с Силой не очень радужно…

– Как скажешь! – довольно откликнулась девушка, пряча ехидную улыбку. – Поел? – Она собрала тарелки со стола и кучей сгрузила их в раковину и отмахнулась от вопросительного взгляда Артура. – Потом помою. Сейчас более важные дела есть.

– Это какие же? – недоуменно поднял бровь бард.

– Как какие? А кто с тобой по магазинам пойдет?

– По каким магазинам? – Против воли в вопросе Артура звенела легкая нотка страха.

– По разным. Приличную одежду тебе покупать будем. Я надеюсь, ты не собираешься очаровывать девушек – хороших, красивых девушек, моих подруг, между прочим, в этом вот камуфляже? – И она брезгливо указала пальцем на изрядно потасканные штаны барда.

– А может, не надо? – Теперь в голосе Королева звучала настоящая паника.

– Надо, Федя, надо, – цитатой из советской комедии ответила Аленка, решительным шагом выходя из кухни. – Иди собирайся. Выход через двадцать минут.

Разумеется, ни через двадцать минут, ни через полчаса они не вышли. Пока собирались, пока Артур, памятуя настоятельную просьбу Пилипенко, оповестил своих телохранителей, пока те подогнали машину – прошло больше часа. Однако к часу дня, как бы неторопливы ни были сборы, поездка по магазинам состоялась.

Что такое поход по магазинам для мужчины? Об этом уже сказано много, и нет нужды повторять классиков. Но как бы то ни было, спустя всего четыре часа постоянных примерок Артур стал гордым обладателем неплохого джинсового костюма какой-то модной фирмы, нескольких футболок, двух пар туфель и прочей мелочовки.

Гордился Артур отнюдь не приобретением данных не очень-то ему и нужных предметов одежды (родной и горячо любимый камуфляжный костюм и берцы, несмотря на некоторую потертость, казались ему гораздо удобнее), а своей выдержкой и стоицизмом, с какими он перенес это внезапно обрушившееся на него испытание.

Но все имеет свойство рано или поздно заканчиваться. Плохое проходит так же, как и хорошее, и в конце концов долгий поход по магазинам все же был завершен. Теперь оставалось только пережить собственно гулянку.

Собирая на стол, Алена искоса смотрела на брата. Сейчас, окончив утомительный поход по магазинам, он сидел откинувшись в кресле, прикрыв глаза и, казалось, тихо дремал. На самом деле, и она это знала, Арт выстраивал барьер между своим странным и таким опасным талантом и сознанием, барьер, который хоть ненадолго позволит ему более-менее общаться с незнакомыми и малознакомыми людьми.

Гулянка… Девочка усмехнулась, следя, чтобы это осталось незамеченным. Ну хоть так… Может, на этот раз ей удастся… Она вновь посмотрела на брата.

Холодное и неподвижное, с резкими чертами, словно высеченное талантливым скульптором лицо. Ни одного движения, лишь редкое и малозаметное дыхание. Сейчас ее брат был совсем не похож на обычного человека, и это внушало страх. Не за себя – она была абсолютно уверена, что Арти, ее Арти, никогда и ни при каких обстоятельствах не причинит вреда своей семье, – но за него самого.

Когда она узнала, что ее брат оказался одним из них, бардов, защитников и спасителей гибнущего человечества, первым чувством была гордость. Алена знала, всегда знала, что ее братик – лучший. Самый добрый, самый надежный… Что он всегда, в любой ситуации поможет и спасет, не оставит без поддержки и защиты… Но вторым чувством был страх. Страх, который только усилился, когда его принесли к ним в квартиру в первый раз. Бледного словно смерть, холодного, похожего больше на статую из драгоценного мрамора, чем на живого человека.

Тогда впервые она заметила странное изменение его внешности. Худой, даже костлявый, довольно высокий и вечно сутулящийся Артур никогда не отличался особой красотой. Но… В тот момент он казался прекрасным. Вроде бы все – черты лица, телосложение, походка – в ее кузене оставалось прежним. Все, но не все. Словно странная тень лежала на нем, чуть-чуть, незаметно искажая его черты и превращая хорошо знакомого, родного и любимого брата в загадочное и могущественное, невыразимо прекрасное и такое далекое создание. Нечеловеческое создание. Нечто, чем можно любоваться издали, но что внушает страх, стоит к нему приблизиться. То, чем можно восхищаться, но не любить.

Так прекрасен тигр, вышедший из джунглей, пантера, отдыхающая после удачной охоты, могучий волк, гонящий добычу.

И тогда-то она испугалась в первый раз. Потом тень сошла, и Арти вновь превратился в привычного и любимого брата, и все, казалось, было нормально… Но затем его принесли снова. И снова… И вновь и вновь на его лице лежала странная тень, превращавшая хорошо знакомого и любимого брата в какого-то прекрасного рыцаря из древней и страшной баллады…

Тогда Алена изучила все имеющиеся в открытом, а потом и в закрытом доступе сведения о бардах. И то, что она узнала, напугало ее еще больше. Барды не жили долго. Точнее – жили они откровенно мало. Год-другой. Три года. Редко четыре или пять. Именно столько проходило с момента, как бард «открывался» и начинал «служить человечеству», и до его «ухода». В тех закрытых документах, до которых ей удалось добраться, почему-то писалось именно так – «уход», но она отлично понимала, что означает этот эвфемизм. В конце концов, похоронные сметы и компенсационные выплаты семьям бардов, шедшие в документах после этого слова, были вполне однозначны.

Тогда, впервые узнав об этом, как она была испугана… Ей хотелось немедленно рассказать всем, силком оттащить Арти от этой проклятой работы, заставить его отказаться… О, какую истерику она ему закатила…

А он… Он выслушал ее со спокойным, слегка виноватым лицом, погладил по голове, успокаивая, как в детстве, и, поцеловав в лоб, на руках отнес к кровати, а сам сел рядом, на кресло, взяв свою неразлучную гитару.

Тогда он не сказал ничего. Его силы только начинали проявляться, и разговаривать, даже с близкими, давно знакомыми и любимыми людьми, у Артура получалось очень плохо. Вместо него говорила гитара. Странная, тихая и какая-то проникающая в самую суть, самую душу мелодия родилась из-под пальцев начинающего барда, и плачущая, сжавшаяся под одеялом Аленка поняла.

«Иногда – надо, – шептала гитара. – Я буду с тобой, пока смогу, я продержусь долго! – заверяла она… – Все будет хорошо, ты спи… Не стоит волноваться». Ее тихий и ласковый голос, нежная мелодия… Все это успокаивало, убаюкивало, несло дрему и приятные сновидения… Сквозь сон она ощутила, как рука брата легко погладила ее по голове, затем он набросил на нее плед и вышел, тихо притворив за собой дверь. И лишь выходя, Арт тихо проговорил себе под нос, видимо уверенный, что она уже спит и не слышит, короткую фразу. Чуть искаженный девиз десанта: «Кто, кроме нас?» С тех пор его отлучки накрепко ассоциировались у нее с войной. Брат уходил на войну. И пока – возвращался. А все, что она могла – ждать и помогать ему держаться, защищая людей. И она старалась это делать.

С той поры прошло немало времени. Пять лет – срок большой. Особенно для барда. Вот только тень… Она лежала на нем все дольше и дольше, исчезая лишь ненадолго, когда он общался с теми, кто искренне любил и ценил его, – с ней, с ее мамой. И все. Да и с ними он общался все реже, появляясь лишь ненадолго, в коротких промежутках между все более и более частыми походами в Феерию, или, вот как сейчас, – вымотанным до донышка, нуждающимся в отдыхе и исцелении.

И потому надо было действовать! Собственно, опекающие Артура спецслужбы уже пытались предпринять что-то подобное, Аленке не раз доводилось слышать о их неуклюжих попытках из уст брата. Но у нее в этом плане было большое преимущество. Она знала его. Знала намного лучше, чем всякие глупые и ничего не понимающие фээсбэшные психологи и аналитики. Знала его особенности, вкусы, пристрастия и возможности. Страхи и опасения. И потому ее план, который она составила и отшлифовывала уже немало времени, должен был, просто обязан был сработать!

Она улыбнулась и вновь покосилась на похожего на статую Арта. «Ничего, – подумала она. – Уж кто-кто, а я знаю, как пробить эту твою броню и вновь сделать тебя человеком! Ну, братец, держись!»

– Алька, ну я же тебя просил! – не выдержал Артур, когда дверной звонок снова задребезжал.

– Ну просил… Так это ведь совсем немного! – Алена сделала вид, что совершенно не понимает своего брата.

– Десять человек это немного? – Артур вздохнул.

– Ну да, – энергично кивнула девочка. – Я и трети тех, кто хотел с тобой познакомиться, не позвала! И вообще, не понимаю, чего ты морду воротишь. Посмотри, какой малинник! Специально для тебя звала в основном подруг постарше!

Действительно, «малинник» был тот еще. Среди приглашенных гостей однозначным большинством являлись молодые и красивые девушки в возрасте от восемнадцати и до двадцати пяти лет. Вот только… Выстроенный Артуром барьер, конечно, во многом ослаблял его способности, однако кое-какая чувствительность оставалась.

– Это кто? – тихо спросил он, кивая на красивую блондинку лет двадцати, с роскошной фигурой, одетую в весьма откровенное вечернее платье.

– Марина, – обрадовалась Аленка. – Какая-то родственница Наташки. Приехала к ним пару месяцев назад. Хорошая девчонка, и пообщаться приятно. Познакомить? Она все о тебе расспрашивала…

– Она здесь на работе, – коротко вздохнул Артур. – Точно так же, как и вон та худышка в обтягивающих джинсах. – Он кивнул на невысокую, очень стройную брюнетку, курившую в раскрытое окно комнаты.

– Настька? – не поверила сестра. – Не может быть! Я ее уже два года знаю! Ей же только-только восемнадцать исполнилось. В прошлом месяце отмечали.

Артур лишь пожал плечами. Своему чутью на людские эмоции он доверял, и до сих пор оно его еще не подводило.

– Аль… пойми, – помолчав, решился он все же высказать свои претензии. – Их слишком много… Причем большая часть присутствующих здесь девушек желает закадрить редкую добычу и получить от этого какую-либо пользу. Охотничьим инстинктом и жадностью от них так и бьет по мозгам… – поморщился он. – Остальные же пришли сюда из чистого любопытства. «Посмотреть на настоящего, живого барда», – словно передразнивая кого-то, игрой интонаций изобразил он. – Любопытство – это не так плохо, это еще терпимо, но вот первый вариант… Извини, но долго я это выдерживать не смогу. Да и много их. Чересчур много…

Артур вздохнул с неподдельной грустью. Расстраивать сестру не хотелось. Она так радовалась, устраивая этот праздник, что сейчас ему было действительно жаль ее разочаровывать. Но в то же время он сказал чистую правду. Находиться среди столь большого количества людей, желающих пообщаться, познакомиться или чего-нибудь добиться от «настоящего барда», для него было тяжело. Очень тяжело. И выносить эту тяжесть на протяжении хоть сколько-нибудь значительного времени он просто не мог. Чего уж говорить о каком-либо знакомстве…

Азарт, которым так и шибало от девушек, стоило ему только включиться в какую-либо беседу, бил по мозгам не хуже кастета, удары которого ему пару раз доводилось ощущать на своей шкуре в Смутные годы.

– Часа два еще потерпишь? – деловито спросила Алена, разглядывая недовольную физиономию брата.

Она хорошо понимала, что такое количество гостей крайне тяжело для восприятия барда, но выбора не было. Позови она хоть чуть-чуть, хоть на одного человека меньше, и шансы на реализацию ее плана, и так не сильно-то большие, скатились бы и вовсе к нулю. Количество людей, которых она пригласила, было тщательно просчитанным и являлось минимально необходимым для осуществления ее затеи.

– Ох, что-то ты темнишь… – Артур внимательно вгляделся в лицо сестры. – Но раз тебе так надо… – Он печально вздохнул и ненадолго призадумался, видимо прикидывая свои силы. – Два часа продержусь, – наконец ответил он затаившей дыхание девочке. – Что хоть задумала-то?

Мысленно послав проклятие излишней, особенно сейчас, чувствительности своего брата, Аленка отрицательно мотнула головой и постаралась вызвать в памяти образ популярного киноактера, который ей давно нравился.

– Секрет. – Она улыбнулась.

– Ну-ну…

Похоже, ее невинный обман оказался успешен. Барды не могли читать мысли, лишь эмоции, и, судя по легкому смущению, появившемуся на лице Артура, он, похоже, решил, что Аленка собирается познакомить его со своим ухажером.

В дверь снова позвонили, и она бросилась открывать. Увидев же вошедших, немедленно расплылась в радостной и немного хищной улыбке. Все в сборе. Пора начинать игру!

Лениво перебирая струны неразлучной гитары, Артур искоса поглядывал на собравшуюся в зале компанию. Двенадцать человек, если не считать их с сестрой. Большая часть – молодые, привлекательные и, судя по нарядам, отнюдь не обремененные излишней скромностью девушки.

Похоже, сестренка всерьез решила сосватать ему пару… Интересно, когда уже она поймет всю бесполезность подобного? Он уже не раз рассказывал ей о сложностях, которые встают перед бардом, решившим завести себе подругу из числа людей, однако она все не сдается… молодец, конечно, но ему от этого не легче…

Впрочем, ладно. Пару-тройку часиков он вполне может и потерпеть, если это ее порадует. Благо что все присутствующие, утолив первую страсть в общении с «редкой зверушкой», правильно оценили его некоммуникабельность и сейчас не особо рвутся с ним общаться. Если бы приглашенных было поменьше, то, пожалуй, подобные посиделки могли бы быть даже приятны…

Остальные… Пара Аленкиных одноклассниц. Их ему уже доводилось видеть. Анжела и Наташа, припомнил он. Еще… Какая-то девочка лет пятнадцати-шестнадцати, пришедшая вместе со старшей сестрой. Похоже, очень стеснительная – по крайней мере, от нее ни на шаг не отходит, да и в беседе участия практически не принимает. А вот ее сопровождающая… Красива, однако. Лет двадцать, стройная и очень симпатичная брюнетка с выразительным лицом и превосходной фигурой. Будь он обычным человеком, то, пожалуй, постарался бы познакомиться. Иногда Артур искренне ненавидел те многочисленные ограничения, что накладывал на него его талант. Хорошо хоть с фейри подобных проблем не возникает… Периодически ему казалось, что условия, которые вынуждены соблюдать барды для сохранения и приумножения своих сил, как будто специально придуманы кем-то хитрым и очень недобрым для того, чтобы максимально оторвать их от людского общества.

Впрочем… Да нет, показалось, наверное. Он перевел взгляд на сопровождавшую красотку девочку. Странное ощущение, одновременно похожее и не похожее на то, что возникало при контактах с фейри, появилось у барда при взгляде на нее. Однако чутье молчало. А значит, фейри она быть не могла… Явно не могла. Совершенно точно, это не фейри… «Да что это за чувство вообще такое странное? – рассердился на себя Артур и отвел глаза. – В конце-то концов, сколько можно на девушек пялиться! Тем более совсем молоденьких. Ей же еще небось и шестнадцати-то нет, а ты ее смущаешь… Лучше уж на ее старшую сестру смотреть – вот вполне достойный объект. И никаких «кажется – не кажется»… А еще лучше вообще не зацикливаться. Все равно ничего не получится, – попенял он себе и с усилием перевел взгляд дальше. – Так… Трое парней лет восемнадцати-девятнадцати… Судя по внешности, старше, но вот их эмоции позволяют определить возраст довольно точно. Странно… Кажется, вечеринкой они не очень-то довольны. Выражаясь мягко. Откуда столько агрессии?»

На мгновение Артур даже по привычке сложил руку в стандартный знак «Внимание. Возможная угроза», но тут же вспомнил, что Пилипенко сейчас нет рядом, и пожалел об этом. Впрочем, кто мог предвидеть? Он еще раз всмотрелся в привлекших его внимание парней, напрягая все доступное ему чутье. Так. А что это за пристальные взгляды? Смотрят так, будто собираются просверлить в нем дырку! Он чуть повернул голову и увидел настороженные и сосредоточенные взгляды двух девушек – блондинки в бордовом, которую ему представили как Марину, и беспрестанно смолящей одну за одной сигареты Анастасии.