Текст книги "Лагерь детского режима. Повесть"

Лагерь детского режима
Повесть
Алексей Горин

© Алексей Горин, 2023

ISBN 978-5-0060-1248-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1. В путь

На центральной площади города было необычайно многолюдно. Возле автобусов, с надписью «Дети» на лобовом стекле, толпились отъезжающие, провожающие и сопровождающие. Шум и гам стоял невообразимый. А люди всё подходили и подходили.

Петя шёл рядом с мамой, безуспешно пытавшейся взять его за руку. Это был подросток лет двенадцати, спортивного телосложения, который, несмотря на возраст, ростом почти догнал своих родителей. В течении короткого пути от дома до площади он несколько раз дернул мать за рукав со словами: «А может не надо? Может, я лучше к бабушке поеду?», на что непременно следовал ответ: «Надо, Петя, надо. Деньги уплачены». Подойдя к толпе, мать строго-настрого приказала сыну стоять и не двигаться, а сама пошла выяснять в каком отряде он будет оздоравливаться. Петька поднялся на цыпочки, внимательно вглядываясь в толпу. Не прошло и пары минут как он обнаружил своего одноклассника Саню. Расталкивая локтями юных пионеров и их вожатых, Петр двинулся к другу.

– Саня! Ты в каком отряде?

– Не знаю, батя пошёл выяснять, – друг показал рукой на высокого мужчину, который заглядывал в бумажку ближайшей к ним сотрудницы лагеря.

Саня, сухощавый и сутуловатый мальчик, ростом был пониже Петьки и догнать своего отца шансов у него было маловато.

– Я же тебе сказала стоять на месте, – из толпы вынырнула Петькина мать, – второй отряд у тебя, вон тот автобус, вещи не забудь.

Мать протянула чемоданчик, который почему-то балеткой называли. Туда она ещё с вечера аккуратно сложила пионерские рубашки, пионерский галстук и пионерские шорты. А утром добавила пирожков. Не пионерских, а обычных, печёных, которые с пяти часов утра стряпала на кухне.

Подошёл Сашкин отец, на которого друзья посмотрели с немым вопросом.

– Второй отряд, – вместо приветствия сказал он.

Ребята широко улыбнулись и хлопнули друг друга по плечам.

Взмокшие от напряжения, вожатые срывали голоса, выкрикивая написанные на бумажке фамилии. Начальник лагеря, отчаявшись докричаться до толпы даже в мегафон, бросила это пустое занятие и устало подошла к старшему пионервожатому:

– Слава, давай ты, пора по автобусам рассаживаться, а то на поезд опоздаем.

Слава, или, точнее, Владислав Богданович, откашлялся и сильным голосом скомандовал во всеуслышание:

– Отряды строиться возле автобусов! Через две минуты проверяю наличие. Отсутствующие на станцию идут пешком.

Началось ещё более невообразимое броуновское движение, дети с родителями пытались пробраться к автобусам, на которых был указан номер их отряда, вожатые безуспешно выстраивали своих подопечных, попутно сверяя списки. Наконец более-менее разобрались, родителей отодвинули в сторону от детей, и начальник лагеря встала перед строем:

– Сейчас организованно, без суеты, садимся в автобусы и едем на станцию. Там пересаживаемся в поезд. Поезд, кстати, стоит пять минут, поэтому у каждого есть реальная возможность не успеть зайти в вагон. А чтобы этого не произошло, строимся на платформе и, как только поезд подойдёт, заходим, не забывая при этом свои вещи. Кому что не понятно? Всем всё понятно. Командуйте, товарищ Лукьяненко.

Старший вожатый завладел мегафоном:

– Вожатым проверить отряды! Все на месте? По машинам!

Провожающие остались стоять перед окнами автобусов, посылая своим чадам воздушные поцелуи. Вожатые прошли вдоль рядов кресел, пересчитывая подопечных прикосновением к их головам, как бы присваивая каждому свой собственный номер. Автобусы просигналили, и колонна тронулась в сопровождении родителей, которые были не в силах оторвать от неё взгляда.

На перроне было спокойнее. Вожатые, высоко держа над собой плакат с номером отряда, выстроили детей в одну шеренгу в ожидании прибытия поезда. Как только состав остановился, дети по команде Владислава Богдановича начали заходить в вагоны и занимать места. Саня с Петькой немедленно закинули свои балетки на верхние полки первого купе и закинулись туда сами, посматривая сверху вниз на проходящих мимо пассажиров. Наконец все расселись, проводник перекрестился, поезд тронулся.

Ехать недолго – чуть более трёх суток. Для взрослых, конечно, это испытание. А для детей – развлечение. Три раза в день поход в вагон-ресторан на завтрак, обед и ужин, можно залезть на вторую полку и торчать там пока не надоест, победоносно поглядывая на попутчиков, можно даже и на багажную полку забраться, когда никто не видит. И выйти из вагона тоже можно на остановках, купить в киосках на перроне вкусное мороженое или огромные ягоды клубники, которых в стакан влезает всего три штуки, на деньги, выделенные родителями из скромного семейного бюджета для достойного отдыха своему чаду, главное вовремя обратно в вагон успеть до отправления поезда. И в карты играть никто не запрещает, и страшные истории рассказывать тоже. Можно ещё в соседний вагон сходить. Правда, вожатая от этого не в восторге. Но разве-ж она за всеми уследит? Вот Саня с Петькой и воспользовались – прошлись по соседним вагонам, вдруг пацана знакомого увидят. Но нет, никого. Только девчонку одну встретили, Ленку.

Ленка училась в той же школе, что и ребята, только на класс младше, хотя и была их ровесницей. Просто так случилось, что по болезни она один класс пропустила. Лена была довольно симпатичной девчонкой и выделялась среди своих одноклассниц как возрастом, так и ростом, потому Петька и обратил на неё внимание, когда не нашёл среди своих одноклассниц подруги, достойной себя самого. В Ленкином классе училась его соседка, которую он попросил передать будущей пассии записку, где предлагал дружбу. Та передала, а от Ленки ни ответа, ни привета. Помучившись в неизвестности пару дней, Петя подошёл к соседке, уточнить:

– Передала?

– Да.

– А чего же она ответ не даёт?

– Сказала, что не будет с тобой дружить.

– А ты откуда знаешь, что я ей дружбу предлагал? Записку прочитала?

– Не-а. Она сама девчонкам её прочитала, в туалете.

Расстроившись таким отношением к его предложению, да к тому же ещё в туалетном варианте, Петро потерял к Ленке всякий интерес. И даже случайно сталкиваясь в школе, проходил мимо, не замечая. Встреча в поезде прошла так же, как и в школе. Петя Ленку не заметил, а Саня радостно подскочил:

– Привет!

– Ну, привет… – сказала Ленка, глядя на Петьку, недовольно смотревшего в окно.

Не встретив ответной радости от внезапной встречи, Саня разочарованно двинулся по проходу в сторону тамбура, увлекая за собой друга.

Очень вовремя друзья вошли в свой вагон – там уже слышались восклицания вожатой:

– Ребята, никто не видел Савчука с Бондаренко? Где эти оболтусы-переростки?

Ребята молча мотали головами, так как они и познакомиться-то толком не успели ещё, и кто такие эти Савчук и Бондаренко для них было большой загадкой. Наконец вожатая обнаружила оболтусов, деловито шагающих по проходу:

– А, вот и вы! Где шлялись? На ужин пора строиться, а я вас никак найти не могу!

– Мы, это, в туалете…

– Вместе? Так я туда заглядывала, не было там никого. Или за унитазом прятались? Давайте строиться уже…

После ужина пацаны с соседями по купе засели за карты.

– Во что играем?

– В «дурака», – пожал плечами Саня.

– Фу! «Дурак» – детская игра! Нормальные пацаны в «кинга» играют. Ну или в «козла», на худой конец.

Так и прошёл остаток пути в обучении популярным карточным играм с перерывами на принятие пищи и сон.

До цели путешествия осталось всего ничего, в окнах, к которым прилип весь лагерь, забросив карты, уже заиграл южный пейзаж – солнце и море. И вдруг – полная темнота. Вагон тут же наполнился девчачьими визгами, которые немедленно прекратились, как только темнота сменилась на солнечный свет.

– Что это было? – Петька задал вопрос в никуда.

– Тоннель, – пояснил пацан, видимо, не в первый раз проезжающий по этому маршруту, воспарив на крыльях своей эрудированности, – сейчас ещё будет несколько.

Посмотрев снизу вверх на авторитетного собеседника, пионеры смирно уселись на полках, набрали побольше воздуха в легкие, и стали терпеливо ждать.

Поезд прибыл на станцию. Опять перрон, построение, переход строем в автобусы, пересчёт по головам, и, под удовлетворённые вздохи вожатых, колонна отправилась к месту дислокации лагеря.

2. Лагерь

Лагерь размещался в школе, которая, естественно, летом не работала. К четырёхэтажному зданию в типичном советском стиле с балкончиками и пилястрами, вела широкая аллея, по обеим сторонам которой росли пальмы и кипарисы, а за ними разные плодовые деревья – груши, яблони, черешни, грецкие орехи. Фронтон здания отделан барельефами с сюжетами беззаботного советского детства, а позади него – довольно большой двор, на котором размещена спортивная площадка и футбольное поле. Правая сторона двора занята санитарными и хозяйственными постройками, а с левой – довольно внушительных размеров танцплощадка, обнесённая балюстрадой. Весь двор утопает в зелени южных растений, украшен статуями счастливых советских пионеров и не менее счастливых советских спортсменов. А почти сразу за школьным двором – набережная, пляж и море! Лагерь располагается в курортном районе города. Здесь повсюду гостиницы, санатории, дома отдыха, только возле футбольного поля почему-то пустырь, поросший травой и полевыми цветами.

Внутри здание – школа как школа. Точно такая же, как те, в которых учатся приехавшие на отдых пионеры. Широкие коридоры и просторные классы, которые приспособили под палаты. Вместо парт установили кровати и тумбочки, вынесли наглядные пособия и всю мебель кроме учительского стола, стоящего на небольшом возвышении, и классной доски. В палатах установлены репродукторы, из которых вещает всесоюзное радио. На каждом этаже организован уголок досуга – стоят диванчики, скамеечки и телевизор на тумбочке. Там же находится стол для настольного тенниса и столики для спокойных игр – шахмат и шашек, на случай наступления погодных условий, несовместимых с пляжным отдыхом.

Лагерная жизнь началась с уборки палат. Каждому выдали тряпку, ведро и отдых начался. Уже через час – полтора, несмотря на активные возражения отдельных отдыхающих, палата второго отряда блестела вымытыми полами. Вожатая заглянула в помещение, осталась довольна, но запретила туда заходить пока полы не высохнут. А чтобы неповадно было самым нетерпеливым нарушить запрет, поставила в качестве дежурных первых попавшихся под руку пионеров, которыми оказались Санька с Петькой. Честно выполняя возложенное на них ответственное поручение, они сначала уселись на учительский стол и покрикивали на пионеров: «Стоять! Куда по вымытому? Высохнет – зайдёте!», а потом и вовсе подошли к двери и заблокировали проход.

Как-то так случайно получилось, что Саня и Петро во втором отряде были на год младше всех остальных. А ростом, наоборот, выше остальных, что этих остальных совершенно обескураживало. Они, конечно, могли бы и не выполнять распоряжения этих двух выскочек просто потому, что те были моложе, но рост выскочек останавливал. А ещё Петруха снял рубашку, потому что жарко, и все увидели бицепсы, заработанные неустанным трудом на боксёрских тренировках. Некоторые из ребят с интересом присмотрелись к нему и попросили поиграть мышцами, что тот, не без удовольствия, выполнил. Кто-то сбегал в старшие отряды и позвал знакомых чтобы показать какое чудо у них есть. Петька и старшим показал бицепс – жалко, что ли? Но некоторые, похоже, затаили зависть, у них же такого нет. И вряд ли когда будет.

За время, пока высыхал пол, ребята второго отряда успели перезнакомиться, рассказать друг другу несколько весёлых историй из школьной жизни и обсудить сотрудников лагеря, которые были из разных школ их города. Из Саниной с Петькой школы, например, был физрук, Евгений Николаевич, которого они охарактеризовали парням только с положительной стороны. Старший вожатый был военруком школы-интерната, представители которого были и во втором отряде. Однако кроме этой информации они ничего о нём не рассказали. Да и вообще, держались как-то обособленно, в разговоры не вступали и стояли в сторонке, переминаясь с ноги на ногу. Рассудив, что если те не хотят общаться, то и не надо, ребята второго отряда прекратили попытки их разговорить и переключились на уговоры Сани и Петьки, чтобы их пустили уже в палату. Пол досох окончательно, поэтому Санька выдал широкий приглашающий жест. Толпа с радостными воплями заскочила в помещение и начала производить бардак с целью восстановления беспорядка, царившего до уборки.

Несмотря на внимание пионеров к его мышцам, Петьке было не по себе. Ну не нравилось ему тут и всё. Он и с ребятами особо не разговаривал, и по сторонам особо не смотрел – ну природа и природа, у нас в городе может и не такая, зато там гораздо интереснее. А у бабушки в деревне ну почти такая, и там тоже гораздо интереснее. Первым делом Петя уселся на своей кровати и начал писать письмо домой, основной линией которого было то, как ему тут не нравится, как хорошо дома или у бабушки в деревне, и если его в ближайшее время не заберут из этого ада, то придётся ему идти пешком по рельсам. Может даже и дойдёт к началу учебного года. Правда, непонятно какого.

Закончив письмо, Петька позвал Саню составить ему компанию, чтобы отнести свою корреспонденцию на почту, ну или куда там ещё, чтобы оно попало к адресату, а заодно обследовать окрестности лагеря. Быстро выяснив у вожатой, что идти с письмом никуда не нужно, она сама его отправит, и уяснив у неё же, что выход за территорию лагеря грозит смертной казнью, ребята вышли во двор.

Пошлявшись бесцельно по спортивным площадкам, они двинулись было на пустырь, однако вовремя спохватились, вспомнив о смертной казни. Тогда залезли на фруктовые деревья. Поняв, что фрукты срывать можно, а есть невозможно, спустились обратно. Не найдя ничего подходящего для удовлетворения мальчишеского интереса, двинулись обратно в палату. И тут увидели дверь в подвал. Причём открытую. Интрига! Потихоньку подошли, послушали, вроде нет никого. И только собрались удовлетворить своё любопытство, как услышали командирский голос:

– А чего это мы тут делаем, а? – перед ними стоял старший вожатый.

– Да так, – смутились мальчишки, – посмотреть хотели, чего там интересного.

– Ничего там интересного. Вот во дворе спортивная площадка – это интересно. У вас на этаже теннисный стол – тоже интересно. А вон в той стороне – пляж и море. Это самое интересное. Жвачку будете?

Ребята с готовностью закивали головой и через секунду заработали челюстями, топая в сторону двора. А вожатый повесил на дверь подвала большой замок, ибо нечего тут шляться.

Во дворе ребят встретили возгласы пионервожатой, которую, как они выяснили у знающих пацанов, зовут Тоня. Причём знающие пацаны на неуместный вопрос Сашки о её отчестве недоуменно пожали плечами. Пионервожатая была рослой, симпатичной девушкой комсомольского возраста со спортивной, а точнее – волейбольной, подготовкой, поэтому огорчать её желания не было.

– Да где эти Савчук с Бондаренко? Вечно проблемы с ними… А, вот они, красавцы! Где шляетесь? Бегом переодеваться в пионерскую форму, открытие лагеря начинается, строятся уже все…

Не дослушав, мальчишки рванули в палату и уже через пару минут, повязывая на ходу пионерские галстуки, подбежали к своим.

Лагерь построили, вожатые доложили, начальник поздравила, флаг подняли, смена началась. Пионерам выдали пилотки, как отличительный знак своего отряда: они хоть и были все одинаково красного цвета, но у одних без излишеств, у других с бахромой, у третьих с бубоном, ну и так далее. Перед тем, как отпустить пионеров наслаждаться отдыхом, начальник лагеря – строгая женщина Марина Васильевна с модной причёской, тонкими бровями и толстыми стёклами в очках, провела краткий инструктаж на тему недопустимости несанкционированного выхода с территории и неукоснительного исполнения всех распоряжений пионервожатых, а то сами знаете, что…

По палатам пионеры разошлись в предвкушении начинающегося отдыха и заснули с мечтами о завтрашнем морском купании. Но не тут-то было. Утром почти весь второй отряд проснулся с недомоганием. Некоторые жаловались на головную боль, некоторые на тошноту. Зайдя в палату, Тоня страшно растерялась. Она бросалась то к одному, то ко второму, спрашивала, у кого что болит, подошла и к Сане, который спокойно одевался, поглядывая на остальных:

– А у тебя что?

– Ничего, всё нормально.

– А ты как, – потеряв интерес с Сане, обратилась она к Петьке, лежащему на кровати с видом умирающего.

– Очень плохо мне. Насморк, голова болит и живот. Ещё горло тоже. Слабость такая, что подняться не могу, – еле слышно прошептал он, – вот, приехали, называется на отдых, заразились чем-то, наверное, теперь лечиться будем половину лета…

– Держись, – подбодрила его вожатая, и повторила уже во всеуслышание, – держитесь, ребята, я сейчас за доктором сбегаю, вы, пожалуйста, лежите и никуда не выходите.

Далеко бежать ей не пришлось. Как только она выскочила за дверь, сразу увидела врачиху, неспешно шагающую по коридору. Путанно и сбивчиво, но на весь коридор, Тоня начала описывать то, что случилось с её отрядом. При этом она активно жестикулировала, подгоняя медработницу, которая, на удивление вожатой, и не думала прибавить шагу. Слегка улыбаясь, она не спеша подошла к Тоне, дослушала её сбивчивую речь, кивнула и вошла в палату. Пройдя между коек и, пощупав некоторые лбы, обратилась ко всем присутствующим, глядя на вожатую:

– Это нормально. Акклиматизация. Больным побольше пить тёплой воды, а на солнце и в море сегодня ни в коем случае нельзя. А мне пора – не одни вы такие, – с этими обнадёживающими словами доктор направилась к другому отряду.

Тоня с облегчением вытерла пот со лба и выдохнула.

– Так, ребята, кто больной – лежит. Кто здоров – выходит на построение, после завтрака идем на море.

И случилось чудо – весь отряд выздоровел. Даже Петька.

3. Радиорубка

Перед ужином Тоня собрала отряд на танцплощадке.

– Ребята. Нам оказали большую честь – назначили ответственными за сигналы горна. Соответственно, нужно выбрать горниста, который будет в микрофон, который находится в радиорубке, подавать сигналы подъёма, отбоя и на обед.

– Ага, огромная честь вставать раньше всех, идти в радиорубку и горнить в микрофон, – съязвил Петька.

– Кто умеет на горне сигналить? – не обратила на него внимания пионервожатая.

Все смотрели по сторонам, делая вид, что их это не касается. Только Сашка выдал:

– А чего каждый день сигналить, если на магнитофон записать можно и включать?

– А ты умеешь сигналить? И записать сможешь?

– Ну, если Петька поможет… Да и магнитофон нужен…

– Насчёт записи с Владиславом Богдановичем нужно поговорить, он ответственный за радиоаппаратуру. После ужина его разыщите, он вам радиорубку покажет ну и аппаратуру там, потренируетесь… В общем завтра разбужу, чтобы готовы были.

Опешивший от такого поворота событий, Петя недоуменно посмотрел на Сашку.

– Я-то причём? Хочешь дудеть – дуди сам. Чего меня-то приплёл?

После ужина ребята двинулись на поиски старшего пионервожатого. Тот стоял возле выхода из столовой в окружении нескольких ребятишек младшего отряда. Все они с увлечением щёлкали семечки, которые Владислав Богданович щедро отсыпал им в ладошки. При этом он что-то рассказывал, видимо очень смешное, отчего те так смеялись, что их хохот был слышен на всю округу. Старший пионервожатый был невысокого роста, умеренно полноватый и лысоватый, с открытым, добрым лицом, с которого не сходила добродушная улыбка. А самое главное – он при первом же общении мог расположить к себе любого собеседника, так что, несмотря на непродолжительное знакомство, многие мальчишки и девчонки души в нём не чаяли.

– Владислав Богданович! Нас пионервожатая прислала, мы горнистами будем, нужно потренироваться и радиорубку нам показать.

– А, это опять вы, сорванцы! То в подвал, то в рубку. Ладно, пойдём разбираться.

Радиорубка находилась на четвёртом этаже. Она была вся заставлена какой-то аппаратурой. У стены справа стоял большой шкаф, за ним столик со стульями, а посередине комнаты большой стол с пультом и микрофоном. Владислав Богданович подошёл к нему, пощёлкал тумблерами, взял микрофон, проговорил: «Раз, раз, проверка, проверка…», покрутил при этом какие-то регуляторы и удовлетворённо хмыкнул.

– Всё работает. Нажимаете вот эту кнопку, переключаете вот этот тумблер, говорите вот сюда. Потом выключаете в обратном порядке. Всё.

– А, понятно, – произнёс Саня, – вот эту кнопку, тумблер и сюда.

Лагерь услышал Санин голос из репродукторов:

– Внимание, внимание, говорит лагерный радиоузел, передаём сигналы точного времени…

Сигналы пионеры так и не услышали, потому что старший пионервожатый вовремя щёлкнул тумблером.

– Так, сорванцы! Баловаться будете – домой отправим.

– А можно меня прям сейчас? – спросил Петька.

– Что, всё так плохо?

– Да вообще ничего хорошего.

– Ничего, пообвыкнешься через пару дней, ещё понравится, уезжать после смены не захочешь, – по-отечески обнял мальчика Владислав Богданович. – Давайте-ка лучше сигнал подъёма отрепетируем.

Саня имел опыт общения с горном в школьном пионерском отряде и поэтому всего лишь через полсотни повторений старший пионервожатый удовлетворённо прекратил репетиции.

– А может на магнитофон запишем и включать будем? – поднял Петька Санино предложение.

– Может. Осталось только магнитофон найти. Ну, ладно, я что-нибудь придумаю. Помогу уж. Отчего же не помочь хорошим ребятам. Расскажите-ка лучше, вы из какой школы, кто родители? Фамилии ваши как?

– Бондаренко и Савченко.

– А родители откуда?

– На Украине раньше жили, мои в городе Жданов, а Петькины под Донецком, потом на север переехали. И нас привезли ещё маленькими.

– А вы были на родине? Как вам, нравится? Там ведь так красиво, домики такие аккуратные, палисадники, всё в зелени, в цвету, не то, что… Я вижу, что вы хорошие ребята, сразу мне понравились. Есть предложение к вам. У нас в школе кружок военный. Мы там с ребятами занимаемся, в вашем отряде мои воспитанники, кстати, тоже есть. Оружие изучаем, стреляем из малокалиберных винтовок, да много чего интересного. В походы часто ходим, с ночёвками, палатками. Если хотите – присоединяйтесь к нам, как вернёмся. С ребятками моими побеседуйте, расскажут подробнее, может сойдётесь с ними, подружитесь. Я, кстати, далеко не всем предлагаю. Подумайте.

С этими словами Владислав Богданович торжественно вручил Петьке ключ от радиоузла, назначив его старшим радистом, а Сашку – старшим горнистом. Пообещав подумать, ребята отправились в палату.

Утром начались будни горнистов. За пять минут до подъёма пацанов будила вожатая и они пёрлись на четвёртый этаж, отчаянно зевая и потирая глаза. Петька открывал дверь и со всей серьёзностью выполнял возложенную на него ответственную миссию – вовремя включать и выключать тумблер. И перед обедом – тоже в радиорубку. И перед отбоем тоже. Только почему-то Сане это очень скоро надоело. Он был уже совершенно не в восторге от такой почётной обязанности, а вот Петя, наоборот, начал очень этим гордиться и при каждом удобном случае показывал всем подряд своё сокровище – ключ от радиорубки. Даже нытьё своё позабыл на тему: «Заберите меня отсюда». Само собой, горнист и радист в короткое время стали самыми уважаемыми людьми во втором отряде, каждый считал своим долгом попроситься в радиорубку и посмотреть на священнодействие подачи сигнала. Однако везло не всем, только несколько особо приближённых мальчишек удостоились такой чести – постоять возле двери пока Саня подаст сигнал на обед, а Петька щёлкнет тумблером. Правда, перед этим пришлось прослушать большой инструктаж, чтобы не дай Бог никуда не лазили. Зато потом им провели небольшой экскурс по радиоаппаратуре.

А тут ещё одна проблема: на экскурсии не берут. Отряд едет, а горнисты остаются, сигнал на обед-то кто подаст? А без сигнала пионеры голодными могут остаться. Поэтому магнитофон, конечно, нужен был позарез. И он появился.

Однажды в столовой появился старший вожатый. Прямо от входа он, перекрикивая общий гул, позвал ребят:

– Саша! Петя! Заканчивайте побыстрей, я вас жду!

Ждать долго не пришлось. Запихнув в себя остатки компота, они бегом рванули в сторону выхода, где Владислав Богданович победоносно показал им магнитофон. Старенький, но рабочий. И даже с лентой. Не теряя ни минуты, они поднялись в радиорубку и начали процесс звукозаписи. Много времени это не заняло. Закончив, друзья хотели, откланявшись, ретироваться, но не тут-то было.

– Садитесь, ребят, чаю попьём, а то я ещё не обедал сегодня, – предложил старший вожатый, выставляя на столик принесённые с собой вкусности – пирожные, печенье, конфеты, поставил на плитку чайник и продолжил разговор. – Да вы садитесь, расскажите о себе, как учитесь, какие предметы нравятся, как к истории относитесь, например?

Друзья недоумённо пожали плечами, но так как отказываться от угощения в их привычки не входило, принялись уминать пирожные и конфеты, попутно рассказывая о своей учёбе, в основном употребляя эпитеты «нормально» и «ничё».

– Как конфеты? Понравились?

– Ну да, спасибо, вкусные…

– Конечно вкусные, украинские, – усмехнулся Владислав Богданович, – это вам не «Москвичка».

Он непринуждённо рассказывал разные интересные истории и даже анекдоты. Покончив с пирожными и большей частью конфет, ребята встали с явным намерением исчезнуть из радиорубки навсегда, но старший вожатый протянул им обратно ключ, который Петя положил на стол:

– Забыли.

– Так это, Владислав Богданович, вроде всё – не нужно сигналить-то.

– Ну, во-первых. Меня мои парни Богданычем называют, и я не против. Только, между нами, конечно, не при посторонних. Во-вторых. А магнитофон кто будет включать? Не, ребят, раз уж начали, так и продолжайте. Вы у меня самые ответственные, только на вас положиться и могу, – Богданыч внимательно смотрел на кислые лица ребят. – Более того, подумываю вот поручить вам дискотеки вести – музыку подбирать и включать. Магнитофон есть, проигрыватель тоже, пластинки вон стоят, так что давайте, включайтесь в процесс. А я уж, так и быть, помогу вам, подменю, если на экскурсию поедете или ещё куда.

Лица друзей просветлели, шутка ли, дискотеки вести самостоятельно.

– Ну так что? Согласны?

– Замётано, Богданыч! – Саня протянул руку, которую старший вожатый пожал, не без усмешки, конечно.

Друзья вприпрыжку помчались вниз по лестнице. Точнее вприпрыжку мчался только Саня, Петр пытался прыгать за ним, но как-то вяловато. Саня остановился на площадке второго этажа, подождал друга.

– Ты чего тормозишь?

– Да ну, настроения нет. И так-то не было, а теперь ещё вот с дискотеками возись. Сейчас бы в деревню, к бабушке, там хорошо, речка, ягоды, фрукты, – мечтательно протянул Петька.

– Во ты даёшь! Ты же сам был рад, что старшим радистом назначили. А теперь о деревне мечтаешь. Да и фруктов здесь навалом тоже. Вон, на грушу с тобой лазили – растут ведь.

– Ага, растут, только когда вырастут…

– Так может уже? Погнали, попробуем?

Петьку долго упрашивать не пришлось, и через пять минут они уже висели на толстом стволе грушевого дерева, срывая недозревшие плоды. Набив их за пазухи, ребята двинулись в отряд угостить мальчишек. Те, кривясь и морщась, честно пытались откусить и прожевать хоть один кусочек, что удалось далеко не всем, в отличии от Петьки, который с удовольствием уминал зелёные груши. Примерно через полчаса в животе у него начался настоящий ураган. Посидев в туалете раз пять, он рванул в санчасть. Доктор осмотрела его и спросила:

– Чего ел?

– Да как и все…

– Фрукты небось немытые или зелёные?

– Ага…

Дав лекарство, докторша отпустила его в палату, строго-настрого запретив подниматься с кровати пока всё не пройдёт. А к фруктам в ближайшие дни даже не подходить.

Выполняя указание, Петька валялся в кровати, причитая:

– Вот, приехал, называется, на отдых, с постели не подняться…

– Так кто же тебе виноват? Не нужно было незрелые груши есть, – резонно возражал ему Саня, на что друг только вздыхал и отворачивался к стене.

Однако болезнь на удивление быстро прошла, и друзья уже вечером шлялись по школьному двору, составляя список песен для будущих танцев.