Текст книги "Главные мифы о Второй Мировой"

На самом деле, ошибочная оценка группировки немецких войск на границе СССР в конце 1940 г. имела далеко идущие негативные последствия. Во-первых, начавшееся зимой 1940–1941 гг. накопление сил вермахта на востоке осталось незамеченным. К апрелю 1941 г. количество немецких соединений, нацеленных на СССР, выросло почти в полтора раза, а в оценке ГРУ группировка вермахта осталась неизменной. Собственно в это время на восток были переброшены два из пяти эшелонов войск, запланированных для проведения операции «Барбаросса» (формально их было четыре, последний эшелон делился на две группы, 4а и 4б). Причем в Разведывательной сводке № 1 (по Западу) января 1941 г., родной сестре пресловутой сводки № 8, прямым текстом говорилось: «Восточная Пруссия. Существенных изменений в группировке немецких войск в Восточной Пруссии за период с 15 ноября 1940 г. по 1 февраля 1941 г. не произошло». В апрельской Разведсводке № 4 говорилось: «В результате анализа всех поступивших данных общее усиление восточно-германского фронта против СССР (Восточная Пруссия и Генерал-Губернаторство) за февраль, март и двадцать дней апреля составляет тринадцать-семнадцать пехотных дивизий, три-четыре танковые дивизии и две мотодивизии». Наращивание группировки вермахта на советской границе на 25 % объективно не вызывало беспокойства. Реально же до 15 мая 1941 г. количество соединений вермахта на востоке выросло вдвое.

Во-вторых, крик «Волки! Волки!» в «Разведсводке № 8» («общее количество германских сил на Востоке во многом превосходит силы, необходимые для охраны границ») не имел никакого продолжения. Ни боевых действий, ни ультиматумов со стороны Германии не последовало. Соответственно недостоверными сообщениями разведчики снижали доверие к своим словам политического (и военного) руководства. Когда они вновь начали кричать «Волки! Волки!», к этим воплям уже отнеслись скептически.

Перемещения войск. Изначально завышенная численность немецких войск на востоке затеняла перемещения немецких дивизий, проводившиеся в рамках подготовки к «Барбароссе». По данным разведчиков, в феврале-марте 1941 г. на восток прибыло 6 пехотных и 3 танковые дивизии. Сегодня у нас есть возможность сравнить эти данные с реальным перемещением немецких войск. С 20 февраля по 15 марта 1941 г. на восток было передислоцировано 7 пехотных дивизий, ошибка была скорее в плюс, чем в минус. 6 апреля 1941 г. было отмечено перемещение 3 пехотных и 2 моторизованных германских дивизий. В действительности с 16 марта по 10 апреля на восток были передислоцированы 18 пехотных и 1 танковая дивизии, что увеличило общее число германских войск до 52 дивизий.

Разведуправление вновь верно отмечало перегруппировку германских войск в конце апреля – начале мая 1941 г., но неверно оценивало ее направленность. Как отмечалось в спецсообщении Разведуправления от 5 мая, «сущность перегруппировок немецких войск, производившихся во второй половине апреля, после успешного завершения Балканской кампании и до настоящего времени сводится:

1. К усилению группировки против СССР на протяжении всей западной и юго-западной границы, включая Румынию, а также в Финляндии.

2. К дальнейшему развитию операций против Англии через Ближний Восток (Турция и Ирак), Испанию и Северную Африку.

3. К усилению немецких войск в Скандинавии, где они могут быть использованы с территории Норвегии против Англии, Швеции и СССР…» [28– С.305–306].

По итогам перемещения немецких войск в конце апреля и в начале мая Разведуправление делало следующий вывод:

«1. За два месяца количество немецких дивизий в приграничной зоне против СССР увеличилось на 37 дивизий (с 70 до 107). Из них число танковых дивизий возросло с 6 до 12 дивизий. С румынской и венгерской армиями это составит около 130 дивизий.

2. Необходимо считаться с дальнейшим усилением немецкого сосредоточения против СССР за счет освободившихся войск в Югославии с их группировкой в районе Протектората и на территории Румынии.

3. Вероятно дальнейшее усиление немецких войск на территории Норвегии, северонорвежская группировка которых в перспективе может быть использована против СССР через Финляндию и морем.

4. Наличные силы немецких войск для действий на Ближнем Востоке к данному времени выражаются в 40 дивизиях, из которых 25 в Греции и 15 в Болгарии. В этих же целях сосредоточено до двух парашютных дивизий с вероятным их использованием в Ираке» [25– Кн. 2, С. 171–173].

Обоснование возможности нападения на СССР только известным трудом А. Гитлера «Майн кампф» сделало свое дело. Констатация факта сосредоточения германских войск на востоке сопровождается ожиданием действий Германии на Ближнем Востоке, а не нападением на СССР.

В первой половине 1941 г. немцами производились перемещения войск, которые можно было расценить двояко: и как подготовку к нападению, и как подготовку к сдерживающим действиям на случай вмешательства СССР в войну при начале «Зеелеве». То есть выдвижение войск к советским границам само по себе еще не свидетельствовало о возможном нападении. Ф. И. Голиков 31 мая честно доложил Сталину, что силы немцев распределены так:

«против Англии (на всех фронтах) – 122–126 дивизий,

против СССР – 120–122 дивизии,

резервов – 44–48 дивизий».

Цитирую «Спецсообщение разведуправления Генштаба Красной Армии о группировке немецких войск на 1 июня 1941 г.». Хорошо видно, что количество дивизий, выделенных для действий на западе, даже слегка больше выделенных против СССР. То есть ситуация на 1 июня была неопределенная, яркой направленности против СССР не имеющая.

Почему Сталин не верил Зорге? При обсуждении сообщений из Токио от Зорге почему-то отбираются только подтвердившиеся или почти подтвердившиеся. Забывается при этом, что от Зорге, помимо сообщений, достоверность которых была позднее подтверждена фактами, следовали и такие заявления:

«Расшифрованная телеграмма. Вх. № 15135 начальнику разведуправления Генштаба Красной Армии. Токио, 11 августа 1941 года.

Прошу Вас быть тщательно бдительными потому, что японцы начнут войну без каких-либо объявлений в период между первой и последней неделей августа месяца» [№ 71. ИНСОН. ЦАМО РФ. А.23. Оп.24127. Д.2. Л. 616].

Как нетрудно догадаться, войны между СССР и Японией в августе 1941 г. не состоялось.

Нарушения границы. Одной из важных частей «театра абсурда» (как его представляли в литературе) последних предвоенных месяцев были нарушения воздушного пространства СССР немецкими самолетами с разведывательными целями. Казалось бы, сообщения о многочисленных нарушениях границы самолетами немцев должны были заставить задуматься «не верящего разведке» И. В. Сталина и его ближайшее окружение. В частности, вышеупомянутый скандально известный советский историк 1960-х годов А. М. Некрич пишет:

«С апреля 1940 г. не только пограничным войскам, но и частям Красной Армии запрещалось открывать огонь по нарушителям советских воздушных границ. Германское правительство было официально об этом информировано. […] Нарушения советской воздушной границы с каждым месяцем принимали все большие масштабы. Советское правительство неоднократно заявляло германскому правительству протест. С января 1941 г. и до начала войны немецкие самолеты 152 раза нарушали советскую границу»[18]18
  Некрич А. М. 1941, 22 июня. – М.: Памятники исторической мысли, 1995.


[Закрыть].

СССР и Красная Армия выступали в роли кролика, загипнотизированного удавом. Который, парализованный страхом, смотрит на своего мучителя и позволяет ему делать все, что тому заблагорассудится. Однако при этом деликатно замалчивался вопрос о том, имелись ли такие нарушения воздушного пространства Германии с советской стороны. Проще говоря, не имелось ответа на вопрос, как ситуация выглядела с другой стороны границы. На данный момент есть документы, позволяющие уверенно сказать, что границу перелетали в обе стороны. Например, 26 мая 1941 г. в суточном донесении отдела разведки и контрразведки 4-й немецкой армии сообщалось:

«Русский самолет войсковой авиации (истребитель «И-16») – ясно видны русские государственные опознавательные знаки – 26.5.41 г. в 11 час. 40 мин. перелетел границу между Нарев в направлении Остроленка на высоте около 2000 м, пролетел над казармами в Войцеховице…

Русский истребитель (ясно виден советский государственный опознавательный знак) в 12 час. 10 мин. пролетел над германской территорией в районе Остров-Маз [овецкий], опустился до 50 м над городом и на высоте около 500 м перелетел через границу в районе Угниево. Время пребывания над территорией Германии составило около 5 мин.»[19]19
  ЦАМО РФ, ф. 500, оп. 12462, д. 586, лл. 62–63.


[Закрыть].

Понятно, что это могли быть (и реально были) добросовестные потери ориентировки советскими летчиками в процессе выполнения учебных полетов. Отмеченные случаи, скорее всего, были заурядными ошибками в прокладке курса. Снижение же было попыткой сориентироваться. Однако летавшие над СССР немецкие самолеты-разведчики выдвигали ту же версию – потеря ориентировки.

В июне такие полеты продолжились. Так 6 июня 1941 г. отдел разведки и контрразведки 4-й немецкой армии докладывал:

«1) 5.6.41 г. в 11 час. 58 мин. русский самолет, подойдя с севера, на большой высоте перелетел через Буг в направлении Сарнаки (40 км восточнее Седлец);

2) 6.6.41 г. между 10 час. 15 мин. и 10 час. 30 мин. 2 русских биплана типа «Р-5» или «Р-Z» на высоте около 500 м вторглись в воздушное пространство Германии на участке Коморово – Остров-Маз [овецкий]. – Угниево. Время пребывания от 3 до 7 мин.»[20]20
  Там же, л. 45.


[Закрыть].

Не всегда наблюдатели могли разглядеть опознавательные знаки:

«10.6.41 г. в 10.00 3 самолета из России перелетели границу рейха между Биркенберг и Штайнен и через короткое время под Биркенберг возвратились в Россию. Высота полета – 1500 м. Одномоторный моноплан»[21]21
  Там же, л. 33.


[Закрыть].

Иной раз вторжения были довольно продолжительными по времени. 8 июня 1941 г. немецкий крепостной штаб «Блаурок» докладывал:

«В 12 час. 05 мин. перелетел границу русский моноплан. Направление полета: Кольно – Винчонта – Турау. В 13 час. 05 мин. самолет перелетел границу в обратном направлении»[22]22
  ЦАМО РФ, ф. 500, оп. 12462, д. 586, л. 39.


[Закрыть].

Интересно отметить, что в последних случаях речь явно идет об истребителях. Причины частой потери ориентировки пилотами-истребителями очевидны. Когда пилот не только занят пилотированием, но и вынужден прокладывать курс, ошибки неизбежны. Достоверных (по опознавательным знакам) вторжений в свое воздушное пространство советских двухмоторных самолетов немцы не отмечают. Собственно обсуждения того, как летчики-истребители ВВС Красной Армии, как тогда выражались, «блудили», имеются в документах авиасоединений приграничных округов. Смещение границы в 1939 г., перелет на новые аэродромы привели к тому, что летчики оказались слабо знакомы с новыми районами базирования и начертанием линии границы. Последствием этого были нарушения воздушного пространства соседей. Следует отметить, что в настоящий момент нет документов, свидетельствующих о ведении советскими летчиками визуальной или фоторазведки. Нет приказов на проведение таких разведывательных полетов в глубь территории Восточной Пруссии и оккупированной Польши. Имела место именно систематическая потеря ориентировки.

Одновременно немцами фиксировалась активность советской разведывательной авиации, действовавшей без нарушения границы соседа. В донесениях мелькают сообщения типа «два самолета-разведчика барражировали вблизи границы» или «5 русских самолетов-разведчиков пролетели вдоль границы на высоте около 1000 м». Собственно в том же духе действовали немецкие самолеты-разведчики, летавшие вдоль границы. Отличия были в коротких вторжениях разведчиков люфтваффе на советскую территорию.

Один из последних отмеченных немцами перед войной случаев пересечения германской границы советскими ВВС был в последний мирный день. В суточном донесении крепостного штаба «Блаурок» указывалось: «21.6 в 3 час. 30 мин. вторжение 3 русских истребителей над районом Яновка, 10 км северо-западнее Августов».

Соответственно претензии относительно нарушения советского воздушного пространства наталкивались на встречные претензии о нарушении воздушного пространства «Генерал-губернаторства». Приказ стрелять по нарушителям обернулся бы шквальным огнем «эрликонов» по «одномоторным монопланам» над Остров-Мазовецким с непредсказуемыми последствиями.

Мне могут возразить, что, помимо нарушений воздушной границы на небольшую глубину, немцы вели разведку высотными самолетами, преодолевавшими сотни километров над западными областями СССР. Эти полеты проводились так называемой «командой Ровеля» (Kommando Rowehl), названной так по имени ее командира – полковника Тео Ровеля. Официально она называлась «разведывательная группа главнокомандования Люфтваффе» (Aufklärungsgruppe des Oberbefehlshabers der Luftwaffe, сокращенно Aufkl. St. (F) /Ob. d. L.). Один из таких самолетов даже был подбит и совершил вынужденную посадку. Неужели эти разведывательные полеты никого не насторожили?

Здесь можно легко совершить ошибку, аналогичную оценкам донесений разведки. Принимаются во внимание только последние сообщения, без учета предыдущего опыта. Подопечные Ровеля не были новичками в небе СССР. Группа уже вела разведку в небе Советского Союза в середине 1930-х. Еще с 1934 г. немцы летали над Кронштадтом и фотографировали корабли Балтийского флота. Более того, один из самолетов команды Ровеля был потерян из-за аварии в ходе полета над Крымом. Советское руководство тогда отделывалось вялыми протестами по дипломатическим каналам. Можно даже сказать, что разведывательная деятельность Ровеля не прекращалась за исключением периода с сентября до декабря 1940 г., когда Гитлер запретил все полеты разведчиков над советской территорией. Фюрер считал, что преждевременная интенсификация разведки может спугнуть противника. Поэтому не следует думать, что в 1941 г. советское руководство внезапно впало в идиотизм. Деятельность немецких самолетов-разведчиков просто уже стала привычной.

* * *

Вопреки утверждениям П. И. Ивашутина, доклады разведки о плане «Барбаросса», планах немцев в целом и перемещениях немецких войск не носили характера однозначно трактуемых сведений о нападении на СССР. На фоне полнейшего молчания на дипломатическом фронте (отсутствие каких-либо внятных претензий к СССР) оснований считать данные о планах Гитлера напасть на СССР достаточно достоверными для принятия необратимых решений не было. Поэтому необходимые, но необратимые в тех условиях ходы советским руководством сделаны не были. У Сталина просто не было сведений, которым можно было бы на 100 % доверять.

Усугубилась ситуация переоценкой группировки немецких войск на востоке осенью 1940 г. Завышенная оценка численности привела к тому, что накопление первых эшелонов назначенных для проведения «Барбароссы» войск прошло практически незамеченным. Точнее, не были правильно оценены темпы накопления войск против СССР. Когда ситуация действительно стала угрожающей, времени для адекватной реакции уже не хватало.

Глава 4
Автоматчики

Штамп. Образ немецкого солдата в мышиного цвета униформе с закатанными рукавами и вооруженного автоматом с коробчатым магазином стал одним из штампов советского, да и постсоветского кинематографа. В таком виде экранные немцы шли в бой, резвились на берегах рек и даже управляли обозными телегами. Противопоставлялся этому образу обычно советский солдат в мешковатой выгоревшей униформе и с винтовкой Мосина с трехгранным штыком. Тем самым делалась попытка объяснить неудачи начального периода войны на тактическом уровне. Зрителю и читателю подсказывали: поголовно вооруженный пистолетами-пулеметами вермахт имел неоспоримое преимущество перед стреляющими из винтовок одиночными в низком темпе красноармейцами.

Финский солдат с ручным пулеметом «Лахти-Салоранта». Неудачная конструкция этого пулемета стала одной из причин широкого распространения пистолетов-пулеметов «Суоми» в финской армии

Разумеется, этот литературный и кинематографический образ имел вполне осязаемые прототипы в литературе военного времени. Позволю себе процитировать настоящий шедевр военной литературы той эпохи: «Автоматчики – это отборные фашистские головорезы, имеющие опыт многих боев, прошедшие специальную выучку для лучшего использования своего оружия, люди, купленные фашистами наградами и талонами Гитлера на право получения после войны 100 гектаров земли на захваченной у нас территории»[23]23
  Лизюков А. И. Что надо знать воину Красной Армии о боевых приемах немцев. М.: Воениздат НКО СССР, 1942. С.5.


[Закрыть]. Сообщив о моральном облике владельцев казенных автоматов, автор брошюры пытается изложить тактические аспекты ведения ими боевых действий: «Так, во встречном бою, т. е. тогда, когда части вступают в бой друг с другом с марша (с похода), автоматчики целыми партиями (взводами, ротами) выбрасываются вперед навстречу нашим войскам и, используя всю мощь своего огня, стремятся развернуть против себя все наши силы, с тем чтобы главные силы немецких колонн, прикрывшись огнем автоматчиков, поддерживаемых артиллерией, могли обойти фланги наших войск и даже выйти в тыл»[24]24
  Там же. С.6.


[Закрыть]. Таким образом, предполагается, что вооруженные пистолетами-пулеметами немецкие солдаты и унтер-офицеры действуют крупными массами, численностью до роты включительно. Вообще нужно сказать, что А. И. Лизюков еще с 1930-х гг. был танкистом (и неплохим танкистом) и ценность сообщаемых им сведений о тактике пехотных подразделений немцев представляется сомнительной. Скорее его имя было просто использовано в брошюре, написанной людьми с очень богатой фантазией.

Канонический текст легенды. Помимо полукарикатурных образов, созданных пропагандистскими брошюрками и кинематографом, существует кочующая по страницам мемуаров и исторических исследований легенда о незаслуженно забытых пистолетах-пулеметах. Согласно этой легенде недальновидные руководители советского государства считали пистолет-пулемет «полицейским» оружием и недооценили его роль в будущей войне. Только в ходе неудачной тактически финской войны по опыту использования противником пистолетов-пулеметов пришли к выводу о необходимости этого вида оружия. Эта версия была прямым текстом озвучена бывшим народным комиссаром вооружения Б. Л. Ванниковым в его мемуарах «Записки наркома». В них он написал буквально следующее: «В 1939 г. по инициативе наркомата обороны в правительстве обсуждался вопрос о прекращении производства пистолета-пулемета Дегтярева (ППД) и аннулировании соответствующих заказов оружейным заводам. Это предложение военные мотивировали тем, что, по их определению, пистолет-пулемет был оружием малоэффективным, мог иметь крайне ограниченную область применения и вообще годился не для армии, а скорее «для американских гангстеров при ограблении банков». Конечно, в то время еще никто не знал, что именно автоматический пистолет-пулемет станет в годы Второй мировой войны не только самым эффективным, но и самым массовым стрелковым оружием, оттеснив на второй план винтовку»[25]25
  Ванников Б. Л. Записки наркома. Знамя. 1988, № 2. С.133.


[Закрыть].

Финский солдат в окопе с пистолетом-пулеметом «Суоми». По итогам советско-финской войны в отделение был введен второй автоматчик.

Походя отметим, что самым массовым стрелковым оружием пистолеты-пулеметы не стали даже в СССР. Но так ли все было плохо? Для начала разберемся с состоянием дел у противника. В реальности образ немецкого пехотинца в начальном периоде войны с СССР был несколько более тусклым, чем его рисуют кинофильмы студии им. Довженко. В составе немецкого пехотного отделения из десяти человек было 9 рядовых и один унтер-офицер. Вооружены они были 7 карабинами «98к», двумя пистолетами («Вальтер П-38» или «Р-08» «Парабеллум»), одним пистолетом-пулеметом «МП-40» (у командира отделения) и одним ручным пулеметом «МГ-34». Пехотный взвод из четырех отделений вооружался 12 пистолетами, 5 пистолетами-пулеметами (по одному у каждого командира отделения и один в звене управления), 33 винтовками и 4 ручными пулеметами. Стрелковое оружие пехотной роты составляли 132 винтовки, 47 пистолетов, 16 пистолетов-пулеметов и 12 ручных пулеметов. Штатная численность пистолетов-пулеметов в немецкой пехотной дивизии в целом составляла 767 единиц, даже меньше, чем в советской стрелковой дивизии штата № 4/400 апреля 1941 г., предполагавшего 1204 пистолета-пулемета. Реальная укомплектованность советских стрелковых дивизий была, конечно, меньше, но в целом дивизии приграничных армий имели по нескольку сотен пистолетов-пулеметов ППД. Но это даже не важно. Никаких тактических подразделений, которые можно квалифицировать как автоматчиков, в организационной структуре пехотной, танковой и моторизованной дивизии вермахта просто нет. Хорошо известные по фильмам пистолеты-пулеметы «МП-40» фрагментарно вкраплены в пехотные подразделения. Больше двух человек с «МП-40» в кино– и фотохронике войны увидеть проблематично. Рядом на марше или в бою могут оказаться командир взвода и командир одного из отделений. В реальности немецкое пехотное отделение строилось вокруг пулемета, и это могло теоретически создать впечатление его насыщенности автоматическим оружием.

Позиция немецкой военной мысли в отношении пистолетов-пулеметов была вполне прозрачно определена до войны и озвучена в отечественной печати. Это статья в журнале «Техника и вооружение» № 10 за 1937 г. Автор статьи, напечатанной изначально в апрельском номере журнала Wehrtechnische Monatshefte за 1936 г., признавал несомненные достоинства нового вида оружия, но вместе с тем довольно прохладно отзывался о перспективах его использования: «Следует согласиться с тем, что пистолет-пулемет может дать хорошие результаты в бою на ближних дистанциях, но он все же остается оружием специального назначения, так как его применение ограничено. Подобным же специальным оружием является взводный или окопный гранатомет, который дает благодаря небольшим снарядам действие, равноценное действию ручной гранаты, и может быть использован также лишь на очень близких дистанциях»[26]26
  Техника и вооружение. № 10. 1937. С.15.


[Закрыть].

На соснах в гамаках. У нас, согласно саге о великих и ужасных «автоматчиках», очередной толчок развитию пистолетов-пулеметов дала финская война. Проходила она в не менее специфических условиях, чем боливийско-парагвайский конфликт. Вместо лесов и кустарников Чако бои проходили в глухих лесах Карелии.

Немецкие трофеи – стрелковое оружие разбитой советской части летом 1941 г. Между «Максимами» лежат СВТ, их было много в приграничных частях.

По мнению литературного записчика мемуаров Ванникова, выглядело это так: «Части Красной Армии встретились в лесистых районах с противником, имевшим на вооружении пистолет-пулемет «Суоми», очень схожий с отвергнутым у нас ППД. Оказалось, что финское командование снабдило этим оружием целые подразделения и отдельных солдат, действовавших самостоятельно. Автоматчики, названные потом «кукушками», маскируясь белыми халатами и располагаясь в гамаках, подвешенных между заснеженными соснами, встречали вступающих в лес красноармейцев лавиной огня, а сами оставались трудноуязвимыми, так как наши бойцы, вооруженные винтовками и ручными пулеметами и лишенные прикрытия, оказывались в худшем положении»[27]27
  Ванников Б. Л. Записки наркома. Знамя. 1988, № 2. С.134–135.


[Закрыть]. Раскачивающиеся в гамаках между соснами на 30-градусном морозе финны – это, наверное, сильное зрелище. Жалко, сами финские солдаты не догадывались о том, какие мощные тактические приемы они могли использовать.

Разбитый памятник Сталину и ставшие трофеями немцев орудия и стрелковое оружие.

Крупный план предыдущего фото: «искрометный» юмор оккупантов. На сброшенный с постамента памятник Сталину одета каска. К вождю прислонена ставшая трофеем СВТ.

На самом деле все было гораздо проще. Наступление дивизий Красной Армии на Карельском перешейке останавливали скрытые за толстым слоем железобетона ДОТов «линии Маннергейма» 7,62-мм пулеметы «Максим», выпускавшие порой вслепую по площадям десятки тысяч патронов. Никакого засилья пистолетов-пулеметов «Суоми» в финской армии просто не было. Штатная организация финского пехотного полка (2954 человека) предусматривала 2325 винтовок, 36 станковых пулеметов, 72 ручных пулемета и 72 пистолета-пулемета. Пистолеты-пулеметы составляли 3 % (прописью: три процента) от числа винтовок. Чуть больше пистолетов-пулеметов было в так называемых sissi-батальонах. Смысловое значение этого термина – партизанский батальон, или, если осовременить, батальон специального назначения. Предназначались они для самостоятельных действий с охватами и обходами по лесам наступающих дивизий Красной Армии. Вместо двух пистолетов-пулеметов в пехотном взводе регулярной армии взводы sissi-батальонов получали четыре пистолета-пулемета «Суоми». Делалось это вследствие того, что в батальоне отсутствовала рота станковых пулеметов, что потребовало компенсации – уменьшения количества автоматического оружия на взводном уровне. В остальном организация партизанских батальонов совпадала с обычными. Все рассказы о ротах или батальонах финнов, поголовно вооруженных автоматами «Суоми», – это чистейшей воды вымысел. В лучшем случае порожденный расширившимися от страха глазами. В некоторой степени такое явление может быть объяснено совершенно ужасающим положением с ручными пулеметами. Финский ручной пулемет системы Лахти-Салоранта был откровенно плох. Мало того что емкость магазина пулемета составляла всего 20 патронов, надежность оружия была крайне низкой. В этих условиях пистолет-пулемет «Суоми» с дисковым магазином большой емкости был настоящим спасением, особенно в бою на короткой дистанции. Советские пехотные полки были оснащены автоматическим оружием гораздо лучше. Вместо 72 пистолетов-пулеметов и 72 ручных пулеметов у финнов в советском стрелковом полку было 142 ручных пулемета. Это позволяло создавать плотный фронт огня как в наступлении, так и в обороне на всех реальных дистанциях боя.

Если в советское и позднесоветское время щемящие душу рассказы типа «Ванников открывает глаза Сталину на проблему пистолетов-пулеметов» еще могли вызвать какие-то эмоции, то в наши дни, после открытия архивов, они выглядят малоубедительно. По документам Российского государственного архива экономики (РГАЭ), а точнее, фонда 79 301 (наркомат вооружений), опись 1, дело 3219, л. 71 («Отчет о ходе производства автоматического стрелкового оружия на предприятиях наркомата» за 1939 г.), причины снятия с производства ППД описаны следующим образом: «21 февраля 1939 г. пистолеты-пулеметы ППД производством прекратить вплоть до устранения отмеченных недостатков и упрощения конструкции». Для такого решения оснований было более чем достаточно. Цена плановой закупки «ППД-34» в 1936 г. составляла аж 1350 рублей. Для сравнения: 7,62-мм винтовка обр. 1891/1930 гг. в том же году заказывалась армией по цене 90 рублей, револьвер Нагана – 50 рублей, а ручной пулемет Дегтярева «ДП-27» – 787 рублей. Пистолет-пулемет Дегтярева в свете всего этого представлялся роскошью с весьма сомнительными тактическими возможностями.

На фотографии советские бойцы вооружены практически идеально с точки зрения штата 1941 г. – ППД и СВТ.

Однако отказа от пистолетов-пулеметов как вида оружия не наблюдается, и далее в вышеуказанном деле (л. 78) написано: «Разработку нового типа автоматического оружия под пистолетный патрон продолжить для возможной замены устаревшей конструкции ППД». Задолго до финской войны оружие оценивается как перспективное и имеющее право на существование: «Поскольку пистолеты-пулеметы состоят на вооружении Красной Армии и… являются весьма желательными для современного ближнего боя… обязать управление устранить отмеченные в их конструкции недостатки в кратчайшие сроки…» (Л. 81). Результат работ над «новым типом оружия под пистолетный патрон» хорошо известен. Это пистолет-пулемет конструкции Г. С. Шпагина (ППШ), который был представлен на заводские испытания 20 августа 1940 г. Помимо Г. С. Шпагина, опытный пистолет-пулемет представил Б. Г. Шпитальный. 4 октября 1940 г. СНК СССР принял постановление об изготовлении серии пистолетов-пулеметов Шпагина и Шпитального для всесторонних испытаний. По итогам этих испытаний 21 декабря 1940 г. образец, разработанный Г. С. Шпагиным, принимается на вооружение под обозначением «ППШ-41».

История ППД закончилась именно в этот момент, а не вследствие метаний относительно целесообразности его производства. Достаточно интересно в связи с этим посмотреть на статистику производства ППД и ППШ.

Выпуск ППД по годам составил:

1934 г. – 44 шт.

1935 г. – 23 шт.

1937 г. – 1291 шт.

1938 г. – 1115 шт.

1939 г. – 1700 шт.

1940 г. – 81 118 шт.

1941 г. – 5868 шт.

Наконец, вместе ППШ и ППД в 1941 г. – 98 644 шт.

Действительно, имеет место замирание производства в 1939 г., но затем это отставание с лихвой перекрывается в 1940 г. и сходит на нет в 1941 г. в связи поступлением на вооружение «ППШ-41».

Надо сказать, что при описании перипетий принятия и снятия с вооружения пистолета-пулемета авторы-оружейники вынуждены обращаться к такому могучему источнику, как воспоминания… авиаконструктора. Причем не кого-нибудь, а автора наиболее информативной советской книги о стрелковом оружии, Давида Наумовича Болотина. Цитирую: «Эту инертность, проявленную в те годы некоторыми руководящими работниками наркомата обороны по отношению к пистолетам-пулеметам, описывает в книге «Цель жизни» авиаконструктор Яковлев. Он приводит выдержку своей беседы с И. В. Сталиным, который, критикуя некоторых авиаторов за допущенные просчеты и отсутствие инициативы, заявил: «Знаете ли вы, что не кто иной, как руководители нашего военного ведомства, были против введения в армии автоматов и упорно держались за винтовку образца 1891 г.? Вы не верите, улыбаетесь, а это факт, и мне пришлось перед войной упорно воевать с маршалом Куликом по этому вопросу». В результате снятия с вооружения ППД Советская армия не только была оставлена без этого важного вида оружия, но и лишалась возможности ознакомления с ним, изучения его тактических возможностей и свойств»[28]28
  Болотин Д. Н. Советское стрелковое оружие. М.: Воениздат, 1983. С.113.


[Закрыть]. Число открывавших глаза Сталину и воевавших с косностью взглядов на страницах мемуаров возрастает в разы. Но это сейчас даже не важно.

Фрагмент достаточно известного советского военного фото. В кадре боец с автоматической винтовкой «АВС-36». Этот амбициозный проект 1930-х годов не оправдал ожиданий, но винтовки Симонова использовались в войсках в 1941–1945 гг.

Реальный конкурент. Авиаконструктору А. С. Яковлеву вполне простительно не знать действительного положения дел, но побудительные мотивы Д. Н. Болотина при использовании этой цитаты совершенно непонятны. О каком цеплянии за винтовку образца 1891 г. может идти речь, когда в предвоенные годы в СССР предпринимались поистине титанические усилия по вооружению пехотинцев самозарядным и автоматическим индивидуальным стрелковым оружием? Еще с 20-х гг. непрерывно шли работы по созданию самозарядной (автоматической) винтовки под 7,62-мм патрон обр. 1908 г., являвшийся основным боеприпасом русской армии.