Текст книги "Иной 1941. От границы до Ленинграда"

От Таураге к Расейняю

С наступлением ночи на 23 июня были уже, казалось, все предпосылки к постепенному затиханию боев. Обе стороны пережили долгий и трудный день, бои гремели с раннего утра. Солдатам был нужен отдых. Однако покой им только снился. В полночь вновь атаковали позиции 125-й стрелковой дивизии и заставили ее отступить дальше на Скаудавиле. Вслед за этим последовал удар «под дых». Ночью на штаб 125-й стрелковой дивизии было произведено внезапное нападение противника. Были убиты или пропали без вести ряд командиров штаба. Неясно, кем была совершена эта вылазка. Не исключено, что штаб атаковали специально обученные диверсанты. В истории войны есть подтвержденные эпизоды применения немцами так называемых «абвергрупп» для дезорганизации управления советскими частями и соединениями. На направлении главного удара использование таких спецподразделений представляется вполне вероятным и объяснимым. Возможно, это была просто одна из вырвавшихся вперед немецких частей. Полного разгрома советского штаба, впрочем, не произошло. Больше всего пострадало имущество батальона связи дивизии. Были уничтожены и разбиты почти все средства связи соединения. Это означало потерю управления отходящими полками. Более того, по данным на утро 23 июня, были убиты командир 466-го полка 125-й дивизии и его заместитель по политической части. Полк был фактически обезглавлен.

Бронетранспортеры 113-го мотострелкового полка 1-й танковой дивизии под Таураге

По счастью, на подступах к Шауляю еще до начала войны заняла позиции 202-я моторизованная дивизия 12-го мехкорпуса. Для разбитых на границе частей это был спасительный заслон, за которым можно было привести себя в порядок. За линию обороны мотострелков комкор Шумилов отводил потрепанные части 125-й и 48-й стрелковых дивизий. Однако даже к полудню 23 июня Шумилов писал о двух полках 125-й дивизии: «Сведений о 749-м и 657-м СП не имею». Так примерно за сутки немцами была полностью взломана оборона советской стрелковой дивизии, оказавшейся на направлении главного удара. Она была неплохо вооружена и еще до войны заняла усиленные отдельными ДОТами позиции. Однако под ударами немецких танков и артиллерии ее разбросанная на широком фронте оборона рассыпалась.

Взорванный мост в Каунасе

Оборона не просто пошатнулась, она именно дрогнула и рассыпалась. Утратившие связь с командованием части 125-й дивизии стали отходить неорганизованно, без четко определенных задач. Тылы и наименее стойкие подразделения самовольно ускорили отход в направлении Шауляя, не оказав даже должной поддержки и не организовав прикрытия отходящей артиллерии 51-го корпусного артполка. Собственно, именно артиллеристы не позволили противнику разгромить отступающие части. Немцы с уважением писали об этом: «Движущийся в авангарде батальон у Ивангисная вновь сталкивается с сопротивлением артиллерии и ПТО противника. При поддержке танков противника удается отбросить и здесь». Отстреливаясь прямой наводкой от наседавшей пехоты и танков врага, подвергаясь беспрерывному воздействию немецкой авиации, артиллеристы отходили в район Кельме.

Сгоревший на аэродроме Митава бомбардировщик СБ-2

Перед рассветом 23 июня боевая группа Крюгера 1-й танковой дивизии уже готовилась атаковать Скаудвиле. В истории дивизии указывалось, что он был атакован бронегруппой: «Сопротивление противника при Скаудвиле сломили идущие вместе в голове колонны бронетранспортеры 1-й роты 113-го стрелкового полка и танки I батальона 1-го танкового полка». В 5.08 немцам удается пройти город насквозь. Здесь ими были захвачены четыре «21-см мортиры», т. е. советские 203-мм гаубицы Б-4 обр. 1931 г. Вероятно, орудия принадлежали 402-му артполку большой мощности. Так на второй день войны был открыт мрачный счет потерянных в 1941 г. советских тяжелых гаубиц.

Боевые группы 1-й танковой дивизии уверенно двинулись дальше вдоль шоссе на Шауляй. Здесь их, словно охотник «на номере», ждала на позициях 9-я противотанковая артиллерийская бригада. Однако в 10.30 на командном пункте дивизии появляется сам командир XXXXI корпуса генерал Рейнгардт. Он сообщил о своем намерении сконцентрировать 6-ю и 1-ю танковые дивизии как можно теснее в направлении на Шадов (Шедуву). Причиной для такого решения стало донесение воздушной разведки. Летчики сообщили о подходе к Кедайняю с юго-востока советской танковой дивизии. Это была, как нетрудно догадаться, 2-я танковая дивизия генерала Солянкина. Она должна была сначала столкнуться с 6-й танковой дивизией XXXXI корпуса, но само ее появление заставило насторожиться. Рейнгардт хотел встретить резерв противника плотным «кулаком». На практике это означало поворот с шоссе на Шауляй, 1-я танковая дивизия разворачивалась на восток. Наступать на Шауляй теперь следовало только при благоприятных обстоятельствах, чтобы там быстрым ударом захватить необходимый Люфтваффе аэродром. В качестве заслона от возможных контрударов под Скаудвиле были оставлены разведбат и мотоциклетный батальон дивизии, которым были придан 616-й батальон истребителей танков на самоходках Panzerjaeger I. Для легких танков 12-го мехкорпуса это был очень серьезный противник.

Танк Pz.IV 6-й танковой дивизии во время боев под Расейняем

Тем не менее, по советским данным, атака немецких танков на позиции 202-й моторизованой дивизии и 9-й противотанковой бригады все же состоялась. Около полудня 23 июня немецкие танки вышли на позиции 3-го дивизиона 636-го полка 9-й ПТАБР. Силы немцев были оценены советской стороной в 50 танков. Сначала в прицеле артиллеристов полковника Полянского появились бронеавтомобили. Они с легкостью поражались на дистанции до 1500 м. Следующим блюдом были танки, идентифицированные как «легкие». Их снаряды советских пушек на дистанции 1000 м уже не поражали. Попадания осколочных и фугасных гранат делали лишь вмятины на броне. Танки противника удавалось выводить из строя только попаданиями в ходовую часть. Однако на дистанциях 600–800 м броня «легких танков» уже свободно пробивалась.

Может возникнуть вопрос: «Почему же у вооруженной мощными 76-мм и 85-мм пушками бригады возникли сложности с уничтожением немецких легких танков?» Ответ обнаруживается в июльском донесении штаба бригады, в котором было прямо сказано: «Бронебойных снарядов для 76-мм пушек образца 1936 г. за все время действий не было»[61]61
  ЦАМО РФ, ф. 221, оп. 1353, д. 79, л. 3об.


[Закрыть]. Комментарии, как говорится, излишни. Палочкой-выручалочкой были 85-мм зенитки 52-К. «85-мм дистанционная граната пробивает немецкие танки всех размеров» – так о ней отзывались даже в конце 1942 г., под Сталинградом.

Разрушенный внутренним взрывом танк КВ-1 из 2-й танковой дивизии 3-го механизированного корпуса

Однако в ЖБД 1-й танковой дивизии и XXXXI корпуса факт столкновения с противотанковой бригадой 23 июня никакого отражения не нашел. Причиной отказа от продвижения на Шауляй вдоль шоссе было появление на горизонте советских танковых резервов. Проба на прочность советской обороны на шауляйском направлении если все же имела место, то носила характер случайного столкновения перед поворотом на восток. Оценка противника командованием 1-й танковой дивизии на тот момент была достаточно оптимистичной: «Перед фронтом боевой группы Крюгера отступает вражеская стрелковая дивизия, частично оставляя свою тяжелую артиллерию. Перед боевой группой Вестховена противник, оставляя часть своей артиллерии, также отходит на Дубиссу»[62]62
  NARA T315 R16 f947.


[Закрыть].

Та же машина с другого ракурса

Следующей целью дивизии Кирхнера стал железнодорожный мост через Дубиссу. Его захват должен был обеспечить переправу танков и уверенное снабжение всей группы армий в ходе дальнейшего наступления к Ленинграду. В приказе корпусу Рейнгардта от 20 июня 1941 г. по использованию «учебного полка 800», т. е. «Бранденбурга», особо подчеркивалось: «В начале операции в полосе танковой группы в качестве важного для высшего руководства объекта обозначен железнодорожный мост Людавенай, поскольку его захват в неповрежденном состоянии важен для позднейшей организации снабжения по железной дороге»[63]63
  NARA T314 R979 f1169.


[Закрыть].

Этот мост действительно был впечатляющим инженерным сооружением: около 45 м высотой и 270 м длиной. Если бы его успели взорвать, то восстанавливать такой высокий мост было бы непростой задачей. Однако разведывательных данных у немцев для гарантированного захвата важного объекта было явно недостаточно. В истории 1-й танковой дивизии отмечается: «О железнодорожной переправе имелся лишь один плохой аэрофотоснимок. Он показывал наличие с обеих сторон моста укрепленных полевых позиций». Впрочем, внезапной атаке благоприятствовал подступавший к мосту лес. Вопреки традициям, когда диверсанты маскировались под отступающие части, «бранденбуржцы» форсировали реку в стороне от моста и подошли к нему с тыла. Это не было импровизацией, в вышеупомянутом приказе оговаривалась возможность использования диверсантов «как с запада, так и – в случае удачной переправы севернее или южнее этого железнодорожного моста – с востока». С фронта «бранденбуржцев» должны были поддержать две бронемашины и четыре БТРа с мотопехотой из 1-й танковой дивизии. Вылазка диверсантов и атака мотопехоты последовали одновременно, в 18.10. Стратегически важный железнодорожный мост удалось захватить неповрежденным.

А где же были в это время механизированные соединения, еще 22 июня нацеленные на фланг наступающих через Таураге немцев? 28-я танковая дивизия полковника И. Д. Черняховского, совершив 50-километровый марш, к 10.00 утра 23 июня заняла исходное положение для наступления. Однако прожорливые БТ-7 соединения остались без горючего и не могли выполнять поставленную задачу. Для их заправки требовалось не менее 60–70 тонн бензина, а его на месте не было. Дивизионные склады все еще оставались в районе постоянной дислокации, в Риге, в 190 км от района сосредоточения дивизии. Начальник тыла корпуса полковник В. Я. Гринберг и начальник снабжения дивизии интендант 1 ранга Д. И. Дергачев делали все, чтобы своевременно обеспечить части горючим. Усугублялась ситуация постоянными атаками с воздуха на высланные в Ригу колонны автоцистерн. В аналогичной ситуации немцы практиковали доставку горючего по воздуху. То же самое иногда делалось в Красной армии во второй половине войны. Однако в реалиях 1941 г. это было практически невозможно.

88-мм зенитная пушка на прямой наводке

Тем временем марш и сосредоточение советских танков были замечены противником. В одной из утренних записей в ЖБД 1-й танковой дивизии указывалось: «Разведка сообщает, что на левом фланге дивизии находятся вражеские танки и моторизованная артиллерия. Сформировавшееся еще накануне предположение, что там находится мотомеханизированная бригада противника, подкрепляется результатами разведки»[64]64
  NARA T315 R16 f


[Закрыть]. Пауза с заправкой могла иметь для советских танкистов поистине роковые последствия. Если бы не появление на горизонте дивизии Солянкина, немцы вполне могли атаковать и разгромить стоящие без бензина танки.

Горючее было доставлено в 28-ю танковую дивизию только к 13.00. Немалое время заняла заправка боевых машин. В итоге дивизия Черняховского продолжила движение только в 15.00. С противником танкисты столкнулись только в 22.00, когда авангардный 55-й танковый полк был обстрелян с северной опушки леса в районе Калтиненая. Полк развернулся и атаковал противника. По итогам боя было заявлено уничтожение артиллерийской батареи и до 7 противотанковых пушек противника. Собственные потери составили 13 танков. Не добившись решительного результата, полк отошел на север. С наступлением темноты дивизия была отведена на 7 км, в район Пошиле.

Оценка противником действий 12-го мехкорпуса 23 июня была невысокой: «Перед фронтом [1-я тд. – А.И.], очевидно, сражаются части двух мотомеханизированных бригад, предполагавшихся у Тельшая. Руководство этими бригадами, похоже, неорганизованное и вялое». В качестве бригад числились, судя по всему, 28-я и 202-я дивизии. В итоге в журнале боевых действий 1-й танковой дивизии ехидно констатировалось: «Поскольку противник использует свои моторизованные силы, находящиеся на левом фланге дивизии, нерешительно и бессвязно, и до сего момента состоялось боевое соприкосновение, похоже, только с передовыми частями, для прикрытия левого фланга хватит усиленного 1-го батальона мотоциклистов и 4-го разведбата»[65]65
  NARA T315 R16 f


[Закрыть]. Впрочем, если бы Черняховский смог атаковать в первой половине дня 23 июня, его дивизию бы ждало избиение силами новейших немецких танков, почти неуязвимых для 45-мм орудия БТ. Такие случаи в ходе Приграничного сражения тоже имели место, например под Пружанами и Войницей.

С утра 23 июня на фронте 48-й стрелковой дивизии началось сражение за Расейняй. Ему предстояло греметь в окрестностях этого небольшого городка в течение ближайших нескольких суток. Здесь тоже не обошлось без странностей. Уже в начале дня пропали без вести командир 48-й дивизии генерал-майор Богданов, начштаба соединения и представитель из штаба корпуса батальонный комиссар Серебряков. Тогда их сочли погибшими. Сегодня нам известно, что генерал-майор П. В. Богданов попал в плен, точнее, даже добровольно сдался в плен. На построении в лагере в Сувалках он выдал немцам комиссара своей дивизии Фоминова и старшего политрука Колобанова. Изучение биографии 41-летнего генерала Павла Васильевича Богданова приводит к выводу, что его предательство не было спонтанным. В начале 1938 г. он был исключен из партии и в течение нескольких месяцев находился под следствием. В конце 1938 г. он был восстановлен в партии, а в 1939 г. возглавил 48-ю стрелковую дивизию. Этот эпизод мог в какой-то степени надломить Богданова, он мог затаить обиду, а то и злобу.

В плену генерал разошелся не на шутку. Не далее как в сентябре 1941 г. Богданов написал заявление с предложением создать из военнопленных отряд для борьбы с Красной армией. Однако до вооружения коллаборационистов германское командование тогда еще не созрело, и «Власовым» генерал Богданов не стал. В итоге он был назначен начальником контрразведки 1-й русской национальной бригады, участвовал в карательных акциях. После перехода бригады на сторону партизан Богданов был арестован 25 августа 1943 г. и передан советским властям. Он был казнен как предатель в 1950 г. Возвращаясь к утру 23 июня, необходимо отметить, что уже на следующий день (24 июня) именно 48-я дивизия попала в разведсводки групп армий, причем были точно указаны нумерация ее частей и фамилия командира соединения. Столь же подробные данные были у немцев только на разбитую под Алитусом 5-ю танковую дивизию и запертые в Брестской крепости стрелковые дивизии.

Итак, в 11.30 к Расейняю подошли передовые части 6-й танковой дивизии. Обе боевые группы соединения атаковали город с разных направлений. Сопротивление 48-й стрелковой дивизии было оценено немцами как «слабое». Это, впрочем, неудивительно, учитывая ее численность. К 15.00 Расейняй оказывается захвачен. Потерявшие управление батальоны дивизии генерала Богданова стали в беспорядке (в донесении 11-го корпуса написано даже «панически») отходить в направлении Шауляя. Попытка задержать их в районе м. Лиоляй не удалась. Для нормализации обстановки были даже использованы части НКВД. Из отошедших с границы пограничников были сформированы отряды по задержанию самовольно уходящих с фронта.

Тем временем 6-я танковая дивизия, так же как и ее сосед по корпусу, получает данные о сосредоточении на фланге советских танковых сил. Для нее эти сообщения разведки были более актуальными, т. к. боевые группы дивизии генерала Ландграфа были прямо на пути советского контрудара. Сначала следует сообщение о двух приближающихся колоннах советских танков из Кеденяя в 10.00 с авангардом в Ильгижяе (примерно в 25 км от Расейняя). Воздушная разведка сначала опровергает эту информацию, сообщая о наличии немецких моторизованных колонн на дороге Арёгала – Расейняй. Действительно, в этом районе действовала 8-я танковая дивизия соседнего корпуса. Однако вскоре после этого воздушная разведка окончательно подтверждает приближение моторизованных колонн противника. Следует сказать, что это был один из немногих случаев, когда немецкая разведка загодя предупредила о подходящих советских резервах. Сплошь и рядом танки мехкорпусов падали как снег на голову.

Во второй половине дня продолжавшие наступление две боевые группы 6-й танковой дивизии вышли к Дубиссе. Группа Рауса захватывает мост через реку ниже по течению от железнодорожного моста в Лидувенае, ставшего жертвой «бранденбуржцев». В соседней группе Зекедорфа, несмотря на тяжелые условия местности, лидером наступления становятся мотоциклисты. Они же первыми сталкиваются с советскими мотомеханизированными частями, о которых старательно предупреждала разведка. Рота мотоциклетного батальона обходным путем через лес вышла к мосту через Дубиссу. Почти одновременно к тому же мосту вышел советский передовой отряд (около 40 грузовиков) из 2-й танковой дивизии. Скорее всего, это было подразделение 2-го мотострелкового полка. Типичным решением советских командиров подвижных соединений в Приграничном сражении было выбросить вперед мотострелковый полк для прикрытия развертывания танков для контрудара. Однако немцам удается отбросить мотострелков из дивизии Солянкина и занять оборону. Обычно в подобных случаях разыгрывалось кровавое сражение за плацдарм. В данном случае силы немцев оказались чересчур слабы, всего одна рота. Прибывшие с востока на выручку мотострелкам танки 2-й танковой дивизии охватывают плацдарм с двух сторон (по 5 танков на каждом берегу). Немецкие мотоциклисты были вынуждены, понеся тяжелые потери, оставить ценный мост. Взрывать его никто не собирался – он был нужен обеим сторонам.

Истребитель И-153, оставленный на аэродроме Кеданяй

Надо сказать, что Ф. И. Кузнецов в тот момент уже достаточно реалистично смотрел на перспективы оборонительных действий вверенных ему войск. Удержание линии новой границы было утопией. Нужно было готовить рубеж, за который могли зацепиться отходящие соединения. Уже 23 июня командующий фронтом приказывает начальнику инженерного управления фронта готовить оборонительные рубежи «по р. Зап. Двина, Даугавпилс и далее на восток до укрепленных районов» (имеются в виду УРы на старой границе). Оборонительный рубеж должен был соответствовать состоянию войск. Комфронтом подчеркивал: «Возведение рубежей производить по принципу обороны на широком фронте, широко использовав естественные препятствия для создания противотанковых районов»[66]66
  СБД № 34. С. 48.


[Закрыть]. Дивизии 8-й и 11-й армий Северо-Западного фронта могли занимать оборону только на широком фронте. Контрудар теперь становился средством прикрытия возможного отхода.

Война в воздухе. Владея инициативой, немецкие летчики разнообразили тактику ударов по аэродромам. В Прибалтике они наносили удары даже ночью. По крайней мере, примеры таких ударов на других направлениях автору неизвестны. Возможно, это было вызвано особенностями данного театра военных действий – белыми ночами. В истории немецкой бомбардировочной эскадры KG1 отмечалось: «В последующие дни [т. е. после 22 июня. – А.И.] продолжаются мощные удары против вражеской авиации, обе группы эскадры безостановочно атакуют аэродромы Виндау, Либау, Митау и Рига. Сначала вылеты происходят по большей части ночью, вернее в сумерках, поскольку в северных широтах в это время года ночью не темнеет по-настоящему, скорее наступают сумерки».

Первый такой удар состоялся в 2 часа 30 минут ночи 23 июня. Самолетами Люфтваффе был атакован аэродром Митава, на котором скопились машины нескольких советских авиачастей. Тяжелые потери, понесенные в дневных налетах на цели на немецкой территории, заставили командование ВВС СЗФ уже в первые сутки войны задуматься о ночных налетах. Советские бомбардировщики уже взлетали на бомбежку Кенигсберга, Клайпеды, Прикуле, Инстенбурга, когда над аэродромом Митава появились вражеские самолеты. Кто-то успел взлететь, пошел в направлении цели, кто-то остался догорать на взлетной полосе и на стоянке.

В результате ночного удара по Митаве было выведено из строя сразу 20 самолетов из 50-го авиаполка СБ. Из них 8 самолетов сгорело и 12 получили повреждения. По другим данным, сгорело 10 самолетов, было выведено из строя – 5. Базировавшийся на том же аэродроме 31-й авиаполк СБ потерял 1 самолет сгоревшим и еще 3 – поврежденными. Аэродром Митава был не единственным пострадавшим от немецкого ночного налета. Согласно оперативной сводке штаба ВВС СЗФ на 8.00 23 июня, «ВВС противника в течение ночи группами до 30 самолетов атаковали аэродромы Таллин, Митава, Платонэ, Шауляй, Утена»[67]67
  ЦАМО РФ, ф. 221, оп. 1374, д. 11, л. 17.


[Закрыть]. Эти налеты стоили ВВС Северо-Западного фронта по крайней мере 9 СБ уничтоженными и 15 СБ поврежденными на аэродромах Митава и Платонэ. Помимо потерь в Митаве, на аэродроме Платонэ (6-й САД) один СБ был уничтожен и еще три СБ повреждены.

Бомбардировщик СБ-2 ранних серий выпуска на аэродроме Митава-Платонэ

Помимо ночных налетов были и дневные, в которых немцы добивались успеха ввиду скученности советских самолетов. Летчики Зорин, Гупал и Макаров в своем письме, адресованном И. В. Сталину, сообщали: «В Плотено [Платонэ. – А.И.] 23 июня находились на маленькой площадке 33, 31, 35 и 312-й авиаполки, прилетел один самолет противника, бросил 3 бомбы и сжег наших 8 самолетов, а стоявшие на аэродроме истребители МиГ не взлетали потому, что не был отрегулирован щелчок пулемета»[68]68
  Цит. По: Страшная цена победы. М.: Яуза, 2010. С. 258.


[Закрыть]. Данный эпизод косвенно подтверждается документами: по оперсводке штаба ВВС фронта на аэродроме Платонэ 23 июня действительно находились 31-й и 35-й СБП. Полка с номером «33» на СЗФ не было, но зато был 31-й ИАП на МиГах, и он с 22 по 24 июня частью сил базировался в Платонэ. Не совсем понятно, что имеется в виду под «щелчком пулемета». Скорее всего, это касается работы синхронизатора пулеметной установки истребителя. Среди недостатков вооружения «мигов» в авиачастях СЗФ отмечалась поломка рычагов синхронизатора, обрывы тяг и трудности с регулировкой.

Расейняй[69]69
  Здесь и в дальнейшем будет использоваться название Расейняй, употребляющееся на современных картах. На дореволюционных картах этот населенный пункт называется Россиены. Это же название иногда употребляется в советских боевых документах.


[Закрыть]. Путь в легенду начинался просто и буднично. Направленная утром 22 июня директива штаба Ф. И. Кузнецова на нанесение контрудара «по флангу и в тыл противнику, прорывающемуся на Таураге», медленно, но верно претворялась в жизнь. Ранним утром 23 июня начальник автобронетанкового управления Северо-Западного фронта полковник Полубояров докладывал:

«Принял решение и поставил задачу Куркину: наступать из района Россиены в западном направлении до дороги Таураге – Шауляй. Дальше резкий поворот в юго-западном направлении на Таураге – Тильзит, имея границу справа (иск.) шоссе Таураге – Шауляй»[70]70
  СБД № 34. С. 47.


[Закрыть].

Как мы знаем, во второй половине дня 23 июня Расейняй уже был в руках немцев. Исходные позиции для контрудара были захвачены врагом. Может быть, дело в просчетах в его планировании? Выбор Полубояровым Расейняя в качестве исходных позиций для контрудара был вполне логичным. Это узел дорог, контрудар также наносился вдоль дороги. В лесистой местности это давало 2-й танковой дивизии возможность сражаться с врагом, а не с дорожными условиями. Оценка сил противника в одну танковую дивизию, наступающую вдоль шауляйского шоссе, также логично приводила к Расейняю как стартовой точке флангового удара. Более того, если бы командование 4-й танковой группы выстроило 1-ю и 6-ю танковые дивизии в затылок друг другу, как это часто делалось на других направлениях, Расейняй мог бы избежать захвата. Однако по стечению обстоятельств на момент написания донесения Полубоярова к городу уже продиралась по лесам 6-я танковая дивизия. Полубояров утром 23 июня направился в 12-й мехкорпус. Менять план было уже поздно. Фактически сам Расейняй стал объектом советского контрудара.

Генерал-майор Франц Ландграф обсуждает обстановку с командиром 6-й мотострелковой бригады полковником Эрхардом Раусом

Впрочем, в стане противника первые донесения ранним утром 24 июня также не вызвали бури восторга в штабах. В тылу 6-й танковой дивизии все еще продолжались стычки с мелкими группами красноармейцев, рассеянными в лесах. Сдаваться они не спешили. Из-за этого эскадрилья разведки дивизии не могла занять предназначенный для нее аэродром у Эржвилкаса. Возможности соединения самостоятельно отслеживать происходящее вокруг снизились. Боевой группе Зекендорфа удалось отбить мост через Дубиссу, мотоциклисты из К6[71]71
  6-го мотоциклетного батальона 6-й тд.


[Закрыть] устремились на Гриншкис, но ответный удар Красной армии оказался поистине устрашающим. Мотоциклисты и плацдарм были атакованы танками КВ. Быстро выяснилось, что новые советские танки «полностью неуязвимы для противотанковых средств калибром до 3,7 см». Плацдарм на Дубиссе был вновь потерян.

По немецким данным, первый КВ под Расейняем был подбит не артиллерией. Ночью 6-я рота 114-го стрелкового (моторизованного) полка также переправилась через Дубиссу и столкнулась с советскими танками на восточном берегу. Им повезло больше, чем мотоциклистам. Лейтенанту Эккарту из этой роты даже удалось связкой из пяти ручных гранат подорвать гусеницу советского тяжелого танка и затем повредить взрывом его орудие. Как указывалось в ЖБД 114-го полка, «он наткнулся на вражескую моторизованную колонну и вывел из строя три вражеских танка, в том числе один большой. Это донесение он лично сообщает командованию дивизии и получает там Железный крест 1-го класса». История эта, впрочем, больше походит на рыбацкую байку. Можно также предположить, что «большим танком» был семиметровый Т-28.

Подбитый танк КВ-1

Однако все это были лишь столкновения передовых частей сторон. Главные события развернулись с началом советского контрудара. Служивший в то время в 6-й танковой дивизии полковник Ритген позднее рассказывал: «24 июня, на рассвете, советские танки крупными массами пересекли Дубиссу, поддержанные артиллерией. Некоторые наши солдаты были отрезаны атакой». На передовую выезжает командир дивизии генерал-майор Франц Ландграф. В Вермахте вообще считалось хорошим тоном руководить соединением с передовой. Вперед спешно выдвигаются новые 50-мм противотанковые пушки ПАК-38. В 6.00 выясняется, что и они не пробивают броню атакующих советских танков. Скорее всего, ввиду недостатка опыта огонь велся немецкими противотанкистами с чересчур большого расстояния. Вскоре немцы экспериментальным путем установят дистанции, на которых пушка ПАК-38 все же способна была поразить КВ. Утром 24 июня немцы насчитали на западном (правом) берегу Дубиссы всего 7–8 новых советских тяжелых танков. Скорее всего, часть танков КВ из 2-й танковой дивизии отстала по дороге и не была готова к бою в первой половине дня. К сожалению, никаких оперативных документов 2-й танковой дивизии в ЦАМО не сохранилось, и события приходится восстанавливать только по немецким данным.

Основная масса 2-й танковой дивизии, по немецким наблюдениям, еще находилась на восточном берегу Дубиссы юго-восточнее Каулакяя. В 8.30 из 6-й танковой дивизии была направлена просьба нанести по этому району удар «Штуками», но в 9.45 Люфтваффе ее отклонили. Попутно заметим, что даже на отрицательный ответ понадобился час с лишним – оперативность германских ВВС часто сильно преувеличивается. Поддержку авиации удалось выбить лично командиру XXXXI корпуса Рейнгардту, прибывшему в 6-ю танковую дивизию в 10.00 24 июня. Был выбран компромиссный вариант: «Штуки» должны были в 13.00 бомбить дорогу на Гринкишкис, расчищая путь наступления группы Зекендорфа. Для противодействия советской танковой дивизии также разворачивалась на восток 269-я пехотная дивизия. Она должна была атаковать и уничтожить советские танковые части на восточном берегу Дубиссы.

Брошенная техника 2-й танковой дивизии 3-го мехкорпуса. На переднем плане КВ-1 ранних серий, за ним видны несколько тягачей с 152-мм гаубицами М-10

По свидетельству Ритгена, на этом этапе сражения в группе Зекедорфа еще не было 88-мм зениток. Это подтверждается документами XXXXI корпуса, в его ЖБД в 6.30 24 июня отмечается: «Боевая группа Зекендорфа вынуждена перед началом собственного наступления отразить мощную танковую атаку противника. Поскольку у нее нет в достаточном количестве оборонительных средств, особенно тяжелых зениток, положение там становится угрожающим. Атаку удается отбить, за исключением сверхтяжелых танков, которые беспрепятственно уничтожают много наших машин, тараня и давя их»[72]72
  NARA T314 R979 f290.


[Закрыть]. То есть речь идет о том, что зениток было недостаточно и Зекендорфу они поначалу просто не достались. 88-мм зенитки Flak 18/36, известные как «ахт-комма-ахт», получили признание в ходе Гражданской войны в Испании, а в 1940 г. широко использовались против французских тяжелых танков. Одним словом, имелся и боевой опыт, и моральная готовность ставить зенитки на прямую наводку против наземных целей.

По итогам первого боя последовал приказ подтянуть к Расейняю зенитные орудия из района южнее Таураге, однако из-за плохого состояния дорог рассчитывать на их прибытие до вечера не приходилось. После 11.00 атаку трех КВ группе Зекендорфа удается отбить за счет полевой артиллерии, поставленной на прямую наводку. Два из них немцам удается подбить. По другим данным, артиллерия поражает первый КВ в 13.00 24 июня: от прямого попадания 150-мм снаряда он выходит из строя. До прибытия зениток 6-й танковой дивизии дается карт-бланш в использовании всех средств борьбы, в ЖБД XXXXI корпуса указывается: «Боевую группу Зекендорфа вновь атакуют крупные силы противника, для их отражения впервые разрешается использовать тяжелые метательные системы»[73]73
  NARA T314 R979 f291.


[Закрыть]. Имеются в виду 280-мм реактивные минометы. Эффективность их против танков представляется сомнительной, рассчитывать приходилось разве что на моральный эффект. Также Ритген вспоминал: «Один из наших офицеров резерва – сегодня хорошо известный немецкий автор – потерял самообладание. Не останавливаясь в штабе своего полка, дивизии и корпуса, он попросту ворвался на командный пункт генерала Гепнера, чтобы сообщить «все пропало!». Паника была явлением интернациональным.

Брошенный танк КВ-1 ранних серий с 76-мм орудием Л-11

Обращает на себя внимание тот факт, что участники боев 24 июня с немецкой стороны в один голос твердят о таране как основной тактике советских танкистов. Ритген вспоминал, что танк командира роты был протаранен КВ и опрокинулся, командир роты был ранен. В журнале боевых действий 6-й танковой дивизии относительно тактики действий новых танков отмечается: «Свое вооружение – 4,5-см, 7,5-см и 2 пулемета – они используют редко. 3,7-см и 5-см ПТО они уничтожили, просто раздавив». Как тут не вспомнить апрельский доклад в ГАБТУ о состоянии 3-го мехкорпуса. Похоже, что штатных 76,2-мм снарядов к танковым орудиям во 2-й танковой дивизии так и не появилось.