Текст книги "Мифы Великой Отечественной (сборник)"

О состоянии лагеря военнопленных и выполнении настоящей директивы начальнику УНКВД т._______ регулярно докладывать в НКВД СССР через начальника Управления по делам военнопленных генерал-майора Петрова.

Зам. наркома т. Круглову систематически проверять выполнение настоящей директивы.

Народный комиссар внутренних дел Союза ССР

генеральный комиссар государственной безопасности Л. Берия».

В дальнейшем эксцессов, подобных сталинградскому, в советских лагерях для военнопленных не происходило. Всего за период с 1941 по 1949 г. в СССР от различных причин умерло или погибло больше 580 тысяч военнопленных разных национальностей – 15 процентов от общего числа взятых в плен. Для сравнения, потери советских военнопленных составили 57 процентов. Если же говорить о главной причине смерти сталинградских пленных, то она очевидна – это отказ Паулюса от подписания капитуляции 8 января. Нет сомнений, что и в этом случае многие немецкие солдаты не выжили, однако большинству удалось бы спастись. Собственно, если бы значительная часть плененных немецких генералов и офицеров не увидели, с каким равнодушием относится к их судьбам собственное командование, а потом не ощутили на себе самоотверженность, с которой простые советские люди, их враги, сражались за их здоровье, вряд ли они стали бы участвовать в создании комитета «Свободная Германия».

Александр Дюков. «Die aktion kaminsky»: локотское «самоуправление» и создание бригады РОНА

Для российских историков-ревизиоиистов история «Локотского автономного округа» и сформированной в нем бригады Бронислава Каминского давно стала своеобразной «Малой землей». Подобно тому как в эпоху «застоя» действия 18-й армии на Новороссийском плацдарме стали превращаться чуть ли не в главное событие Великой Отечественной, в наше время ясно наметилась тенденция рассматривать создание в поселке Локоть на Брянщине местного самоуправления как событие практически всемирно-исторического значения, как некую «альтернативу» борьбе против пришедших на нашу землю оккупантов.

Разумеется, подобная точка зрения в российском обществе является откровенно маргинальной; ее сторонников можно встретить разве что среди полубезумных «истинно православных» сектантов, празднующих день рождения Гитлера неонацистов, сгруппировавшихся вокруг журнала «Посев» неовласовцев да прагматично отрабатывающих зарубежные гранты «либералов». А вот в историографии апологетика «локотской альтернативы» парадоксальным образом оказывается господствующей – просто потому, что писать о ней предпочитают почти исключительно ревизионисты. И пишут они активно: к настоящему времени о «Локотском округе» опубликовано четыре книги и несколько десятков статей[96]96
  Ермолов И.Е. Локотская республика и бригада Каминского, или «Шумел не просто Брянский лес». – Орел, 1999; Ермолов И. F., Дробязко С.И. Анти-партизанская республика. – М., 2001; Веревкин С. Вторая мировая война: Вырванные страницы. – М., 2004; Ерибков И.В. Хозяин брянских лесов: Бронислав Каминский, Русская освободительная народная армия и Локотское окружное самоуправление. – М., 2008.


[Закрыть]. При этом, правда, особого прироста фактической информации не наблюдается: в качестве основного источника в большинстве случаев используется издававшаяся в Локоте коллаборационистская пресса да отдельные сообщения советских партизан. Еще одна примета ревизионистской историографии – практически полный отказ от исследования преступлений формирований РОНА, совершавшихся во время карательных операций против советских партизан. Зато партизаны в работах ревизионистов непременно предстают кровавыми бандитами.

Публикуемая статья не претендует на полное раскрытие всех тем, связанных с историей Локотского округа бригады Каминского. За скобками остается участие бригады РОНА в борьбе с белорусскими партизанами под Лепелем, участие «каминцев» в подавлении Варшавского восстания и многие другие не менее интересные сюжеты. Написание полной истории «бригады Каминского» – дело будущего, пусть и недалекого. Пока же попробуем найти ответы на вопросы, связанные с т. н. «Локотским округом». Чем на самом деле являлось это административное образование? Действительно ли формирования Каминского, а не советские партизаны были «хозяевами Брянских лесов»? Участвовали ли «каминцы» в нацистском геноциде против населения оккупированных областей?

1. Оперативная обстановка

Для начала уясним обстановку на оккупированной нацистами Брянщине. Оккупирована эта территория была в начале октября 1941 г. Сокрушив войска Брянского фронта, 2-я танковая армия Гудериана ушла дальше – на Тулу и Москву. А перед командующим тылом армии встала нелегкая задача организации на захваченных территориях оккупационного порядка.

Анализ немецких документов, проведенный американскими историками, свидетельствует, что главной проблемой командующего тылом был недостаток войск. «После продвижения боевых частей дальше на восток ответственность за управление и обеспечение безопасности в этом регионе была возложена на командование тыловых частей второго эшелона. Имеющихся в их распоряжении сил едва хватало для занятия крупных центров и защиты главных линий коммуникаций»[97]97
  Армстронг Дж. Партизанская война: Стратегия и тактика, 1941–1943 / Пер. с англ. O.A. Федяева. – М., 2007. С. 87.


[Закрыть].

Главными коммуникационными линиями были, естественно, железные дороги. В области их было немало. С запада в область вели две железные дороги: Гомель– Клинцы – Унеча – Брянск с юго-запада и Смоленск– Рославль – Брянск с северо-запада. Из Брянска железные дороги расходились по четырем направлениям. На юг шла железнодорожная ветка Брянск – Навля – Льгов– Харьков. От Льгова на восток уходила железная дорога к Курску. На юго-восток из Брянска шла железная дорога на Орел; на северо-восток – к Калуге, на севере – к Кирову и Вязьме. Еще одна железнодорожная ветка напрямую связывала Орел и Курск.

Значительная протяженность железных дорог сама по себе делала их защиту довольно-таки трудным делом. Ситуация усугублялась тем, что Брянщина была покрыта густыми лесами, в которых находили укрытие «окруженцы» разбитого Брянского фронта, а также организованные местными партийными властями и органами госбезопасности партизанские отряды и диверсионные группы. Согласно отчету начальника 4-го отдела УНКВД по Орловской области, в общей сложности на оккупированной территории было оставлено 72 партизанских отряда общей численностью 3257 человек, 91 партизанская группа общей численностью 356 человек и 114 диверсионных групп численностью 483 человека[98]98
  РГАСПИ.Ф. 17. Оп. 88. Д. 481. Л. 104–106.


[Закрыть]. Немаловажным было то, что в отличие от партизан приграничных областей, которых летом 1941 г. забрасывали в тыл врага практически без подготовки, у орловских партизан было время на слаживание. Больше половины из них к тому же прошли подготовку в специальных школах, в первую очередь – в возглавлявшемся полковником Стариновым Оперативно-учебном центре. Результат не замедлил сказаться: в течение октября – середины декабря распалось лишь 8 партизанских отрядов общей численностью 356 человек[99]99
  Там же.


[Закрыть]. Остальные продолжали борьбу.

Командующий 2-й армии мог противопоставить партизанам немногое: часть охранной дивизии тыла группы армий «Центр», батальон охраны и батальон военной полиции. 29 октября в помощь этим силам с фронта был снят полк из состава 56-й дивизии[100]100
  Армстронг Дж. Партизанская война. С. 87.


[Закрыть].

Кроме того, на территории Брянщины действовали подразделения айнзатцгруппы «Б» – сначала зондеркоманда 7–6, а затем зондеркоманда 7-а (дислоцировавшаяся в Клинцах) и айнзатцкоманда 8 (действовала в Брянске)[101]101
  Чу ев С.Г. Спецслужбы Третьего рейха. – СПб., 2003. Кн. 2. С. 33–34; Альтман И.А. Жертвы ненависти: Холокост в СССР, 1941–1945 гг. – М., 2002. С. 261–262.


[Закрыть]. Основной их задачей было уничтожение «нежелательных элементов», в первую очередь – коммунистов и евреев.

Без дела эти подразделения не оставались: практически сразу же после оккупации в районе железнодорожной станции Брянск-2 был проведен расстрел примерно семи тысяч человек, значительное число из которых составляли евреи[102]102
  Альтман ИЛ. Жертвы ненависти. С. 262–263.


[Закрыть]. В Орле в течение первого месяца оккупации было расстреляно и повешено 1683 человека[103]103
  «Огненная дуга»: Курская битва глазами Лубянки. – М., 2003. С. 221; Архив УФСБ по Орловской области. Ф. 2. On. 1. Д. 7. Л. 205.


[Закрыть]. Менее масштабные расстрелы проводились и в других населенных пунктах. «Расстреливали целыми группами, [по] 30–50, аресты и расстрелы, за кислородным заводом, трупы расстрелянных валялись несколько дней, – вспоминала впоследствии жительница города Бежица (Орджоникидзеград). – Так продолжалось весь 41-й и начало 42-го года. Достаточно было одного заявления какого-нибудь преданного негодяя, и человек переставал существовать»[104]104
  Там же. С. 412–413; Архив УФСБ по Орловской области. Ф. 1. On. 1. Д. 30. Л. 345об.


[Закрыть].

Массовые расстрелы, а также остававшийся безнаказанным произвол со стороны немецких солдат (в полном соответствии со знаменитым указом «О военном судопроизводстве»)[105]105
  Там же. С. 221; Архив УФСБ по Орловской области. Ф. 2. On. 1. Д. 7. Л. 205.


[Закрыть] быстро настроили городское население против оккупантов. Это хорошо прослеживается по немецким документам, исследованным американскими историками. В декабре 1941 г. в одном из донесений отмечалось: «Города являются центрами партизан, которых, как правило, сельское население (крестьяне) отвергает»[106]106
  Армстронг Дж. Партизанская война. С. 146.


[Закрыть].

Крестьяне действительно были настроены к оккупантам несколько более лояльно, чем городские жители, – по той простой причине, что им еще не довелось ощутить на своей шкуре нацистский оккупационный порядок. А вот насчет неприятия крестьянами партизан авторы донесения выдавали желаемое за действительное. Тотального отторжения не было; некоторые крестьяне помогали партизанам как «своим», некоторые, опасаясь репрессий или испытывая неприязнь к советской власти, партизанам в помощи отказывали. Общей модели поведения к зиме 1941 г. не существовало.

Отсутствие полной поддержки со стороны сельского населения не мешало советским партизанам активно действовать. По данным 4-го отдела УНКВД Орловской области, к середине декабря орловские партизаны вывели из строя 1 бронепоезд противника, 2 танка, 17 бронемашин, 82 грузовые машины, убили 176 вражеских офицеров, 1012 солдат и 19 предателей. Кроме того, было уничтожено 11 деревянных мостов, 2 железнодорожных, 1 понтонный и произведено 3 подрыва железнодорожных путей[107]107
  РГАСПИ.Ф. 17. Оп. 88. Д. 481. Л. 104–106.


[Закрыть]. Возможно, эти данные были несколько завышенными (суворовский принцип «пиши поболее, чего басурман жалеть» никто не отменял), однако в том, что партизаны причиняли оккупантам серьезные неприятности, сомневаться не приходится.

Ведь в противном случае снимать с фронта полк 56-й дивизии командованию 2-й армии не пришлось бы.

К концу 1941 г. «партизанская угроза» оккупантам увеличилась. В южную часть Брянских лесов между железной дорогой Брянск – Навля – Льгов и рекой Десной стали выходить партизанские отряды из соседней Курской области и с Украины (соединения Ковпака и Сабурова). На севере области советские войска освободили Киров, тем самым перерезав железнодорожную магистраль Брянск – Вязьма. В линии фронта образовалась брешь, через которую шла помощь партизанам. Концентрация партизан на Брянщине увеличивалась, а вместе с ней увеличивалась и активность боевых действий.

Немецких же охранных частей становилось меньше, поскольку после поражения под Москвой на фронте был важен каждый штык. Полк 56-й дивизии был направлен на фронт 10 декабря; задачи охраны оккупированной территории были возложены на базировавшуюся в Брянске региональную администрацию, имевшую в своем распоряжении батальон охраны, батальон полиции и несколько групп полевой жандармерии[108]108
  Армстронг Дж. Партизанская война. С. 87.


[Закрыть]. Собственно немецкие подразделения дополнялись местными коллаборационистами: в населенных пунктах Брянщины имелись назначенные немцами бургомистры, а при них – сформированные в последние месяцы 1941 г. небольшие отряды вооруженной «милиции». Один из первых таких отрядов был сформирован в поселке Локоть.

2. Начало «Локотского самоуправления»

Локоть – небольшой населенный пункт в Брасовском районе Орловской (в наше время – Брянской) области. До войны население этого поселка составляло несколько тысяч человек; еще примерно 35 тысяч проживали в прилегающей к Локотю и райцентру Брасово сельской местности. Крупных промышленных предприятий здесь не было: район был аграрным[109]109
  Dallin A. The Kaminsky Brigade: A Case-Study of Soviet Disaffection // Revolution and Politics in Russia: Essays in Memory of В. I. Nikolaevsky – Bloomington: Indiana University Press, 1972. P. 244.


[Закрыть]. Единственным символом модернизации была разделяющая Локоть и райцентр Брасово железная дорога, шедшая от Брянска через Навлю, Локоть и Дмитриев на Льгов. Рядом с Навлей от железной дороги отходило ответвление, идущее через Хутор Михайловский на Конотоп. У Конотопа эта ветка соединялась с железнодорожной магистралью Киев – Льгов – Курск. Таким образом, проходящие через Брасовский район железные дороги были важными коммуникационными линиями, кратчайшим способом связывающими Брянск с Курском и Украиной. А в прилегавших к железным дорогам населенных пунктах оккупационная власть, по понятным причинам, устанавливалась в первую очередь.

В поселок Локоть немецкие войска вошли 4 октября; в тот же день им предложили свои услуги преподаватель физики в местном техникуме Константин Воскобойник и инженер Локотского спиртзавода Бронислав Каминский. Предложенные услуги были приняты: Воскобойник был назначен старостой Локотского волостного управления, а Каминский – его заместителем. При управлении разрешалось иметь вооруженный винтовками отряд «народной милиции» численностью 20 человек. Через две недели, 16 октября, оккупанты разрешили Воскобойнику увеличить отряд «народной милиции» до 200 человек, а в деревнях создать так называемые «группы самообороны»[110]110
  Чу ев С.Г. Проклятые солдаты: Предатели на стороне III рейха. – М., 2004. С. 109.


[Закрыть]. Причина, по которой было принято это решение, проста: западнее Локотя, в районе Трубчевска немецкие войска замкнули котел, в который попали части 13-й и 3-й армий Брянского фронта. Сильный отряд «народной милиции» в Локоте был необходим для того, чтобы отлавливать выбравшихся из окружения красноармейцев.

Одновременно 16 октября оккупационные власти официально утвердили управу Локотской волости, в состав которой вместе с Воскобойником и Каминским вошли бывший заведующий Брасовским районным отделом народного образования Степан Мосин и ставший начальником полиции уголовник Роман Иванин[111]111
  Ермолов И. Г., Дробязко С.И. Антипартизанская республика. – М., 2001. (Здесь и далее цитируется по электронной версии, размещенной на сайте rona.org.ru).


[Закрыть].

Получив признание со стороны оккупантов, глава управы Воскобойник преисполнился наполеоновских планов и 25 ноября выпустил манифест, в котором объявил о создании народно-социалистической партии «Викинг». Манифест обещал уничтожение колхозов, бесплатную передачу пахотной земли крестьянам и свободу частной инициативы в возрожденном русском национальном государстве[112]112
  Там же.


[Закрыть].

К декабрю 1941 г. в районе было организовано 5 ячеек новоиспеченной партии; кроме того, Воскобойник отправил своих заместителей Каминского и Мосина с пропагандистскими поездками в соседние районы. По легенде, глава управы напутствовал уезжающих словами: «Не забудьте, что мы работаем не для одного Брасовского района, а в масштабе всей России. История нас не забудет»[113]113
  Там же.


[Закрыть]. Впрочем, пропаганда «Манифеста» среди населения не была главной целью Мосина. Главной его целью была встреча с руководством немецких тыловых органов, которые должны были утвердить создание партии.

Судя по немецким документам, Мосин ходил на поклон к начальнику тыла 2-й армии дважды. Согласно докладной записке офицера отдела 1-с штаба 2-й армии обер-лейтенанта А. Босси-Федриготти, во время второго визита Мосин от лица Воскобойника просил у командования армии разрешение на деятельность партии. Вместо разрешения немецкие офицеры передали для Воскобойника несколько вопросов, прекрасно показывающих приоритеты оккупационных властей:

1. Как Воскобойник относится к партизанам?

2. Готов ли Воскобойиик вести пропаганду против партизан?

3. Готов ли Воскобойник активно участвовать в борьбе против партизан?

Мосин ответил на все эти вопросы положительно и даже обещал сотрудничать с приданной армии абверкомандой[114]114
  Dallin A. The Kaminsky Brigade. P. 247–248. О должности А. Босси-Федриготти см.: Органы государственной безопасности СССР в Великой Отечественной войне: Сборник документов (далее – ОГБ). – М., 2000. Т. 2. Кн. 2. С. 544, 547.


[Закрыть].

По возвращении Мосина Воскобойник предпринял несколько демонстративных антипартизанских акций. Был организован суд над медсестрой локотской больницы Поляковой, которую обвинили в укрытии медикаментов для партизан и расстреляли[115]115
  Макаров В., Христофоров В. Дети генерала Шмидта: Миф о «Локотской альтернативе» // Родина. 2006. № 10. С. 91; ЦАФСБ.Д. Н-18757.


[Закрыть].

Было также предпринято несколько операций против партизан. В ходе одной из них в деревне Алтухово был убит партизан и арестованы 20 местных жителей; в ходе другой – недалеко от Локотя была рассеяна партизанская группа[116]116
  Dallin A. The Kaminsky Brigade. P. 248.


[Закрыть].

Локотский отряд «народной милиции» спешно доукомплектовывался, причем методы вербовки «милиционеров» были весьма своеобразными. Об этих методах можно судить по истории начальника отдела Брасовского райисполкома Михаила Васюкова. Перед приходом немцев Васюков в соответствии с директивой райкома ушел в лес к партизанам, однако добраться до отряда не смог и после двухнедельных блужданий вернулся к своей семье в Локоть. Васюкова арестовали, потом отпустили было домой, но 21 декабря арестовали вторично. «Посадили в тюрьму. К трем часам ночи на моих глазах в камере было расстреляно 3 человека. После расстрела этих граждан я был вызван к обер-бургомистру Воскобойнику, который мне сказал: «Видели? Или работайте с нами, или мы вас сейчас же расстреляем». По своей трусости я сказал ему, что я готов работать прорабом. На это Воскобойник ответил мне, что сейчас не время заниматься строительством, а нужно брать оружие и вместе с немцами принимать участие в борьбе против советской власти и, в частности, против советских партизан. Так я был зачислен в полицейский отряд, в составе которого дважды принимал участие в карательных экспедициях против советских партизан»[117]117
  Варшавское восстание 1944 в документах из архивов спецслужб. Варшава; Москва, 2007. С. 1204; ЦА ФСБ.Д. Н-18757. Д. 6. Л. 198–217.


[Закрыть].

Вершиной антипартизанских мероприятий Воскобойника стал разосланный по окрестным деревням приказ партизанам сдаться:

«Предлагаю всем партизанам, оперирующим в Брасовском районе и ближайших окрестностях, а также всем лицам, связанным с ними, в недельный срок, т. е. не позднее 1 января 1942 года, сдать старостам ближайших селений все имеющееся у них оружие, а самим явиться для регистрации в Управление районного старосты в пос. Локоть. Являться небольшими группами – 2–3 человека, вызывать постового бойца и сообщать ему о целях своего прихода. Все не явившиеся будут считаться врагами народа и уничтожаться без всякой пощады.

Пора давно прекратить безобразие и приступить к организации мирной трудовой жизни. Всякие сказки о возвращении советского режима в оккупированные области являются вздорными необоснованными слухами, которые распространяются злостными советскими элементами с целью дезорганизации граждан и поддержания состояния беспорядка и неуверенности в кругах широкого трудового населения.

Сталинский режим умер безвозвратно, это пора понять всем и становиться на путь спокойной трудовой жизни. Вздорными являются слухи о поголовном истреблении партизан и коммунистов. Опасность может грозить только самым злонамеренным представителям партийного и советского аппарата, которые не хотят сами и не дают другим стать на мирный трудовой путь.

Настоящий приказ является последним предупреждением.

В селениях, где настоящий приказ получен с запозданием, регистрация партизан может быть отсрочена до 15 января 1942 года»[118]118
  Фотография листовки опубликована в книге И. Грибкова «Хозяин брянских лесов».


[Закрыть].

Следует заметить, что до середины декабря 1941 г. брянские партизаны особого внимания коллаборационистам не уделяли, предпочитая нападать на немецкие подразделения и гарнизоны. О партизанских приоритетах наглядно свидетельствует уже упоминавшийся отчет начальника 4-го отдела УНКДЦ по Орловской области, согласно которому к 14 декабря партизанами было убито 176 вражеских офицеров, 1012 солдат и всего лишь 19 предателей[119]119
  РГАСПИ.Ф. 17. Оп. 88. Д. 481. Л. 104–106.


[Закрыть]. Однако в декабре положение изменилось. Немцы пытались переложить тяжесть борьбы с партизанами на местные формирования, а партизаны, нападая на коллаборационистов, пытались оккупантов этой подпорки лишить. К 20 декабря партизанами Орловской области был уничтожен уже 41 предатель[120]120
  Русский архив: Великая Отечественная (Далее – РАВО). – М., 1999. Т. 20 (9). С. 109; ЦАМО.Ф. 32. On. 11309. Д. 137. Л. 425–433.


[Закрыть], а к 10 мая 1942 г. – 1014 полицейских и предателей[121]121
  РГАСПИ.Ф. 69. On. 1. Д. 746. Л. 2–4; Попов А.Ю. НКВД и партизанское движение. – М., 2003. С. 311.


[Закрыть].

Пришел черед и локотской управы, чему в немалой степени поспособствовал приказ Воскобойника партизанам. Сдаваться партизаны не стали, а вместо этого решили разгромить размещавшийся в Локоте гарнизон.

В изложении историков-ревизионистов нападение партизан на локотскую управу приобретает поистине эпический характер. Нам рассказывают, что нападение это произошло потому, что советские власти испугались «локотской альтернативы», что партизанами командовал руководитель оперативной группы УНКВД по Орловской области Дмитрий Емлютин, что партизаны понесли огромные потери и что лишь сразившая Воскобойника случайная пуля позволила партизанам уйти из Локотя[122]122
  См., напр.: Грибков И.В. Хозяин брянских лесов. С. 21.


[Закрыть].

На самом деле нападением на Локоть командовал не Емлютин, а командир украинского партизанского соединения Александр Сабуров (тоже, кстати говоря, чекист). Начиная с декабря месяца Сабуров целенаправленно бил немецкие гарнизоны и полицейские опорные пункты на юге брянских лесов. Сохранилась выписка из журнала боевых действий Сабурова: «2 декабря – разгром полицейского гарнизона в Красной Слободе. 8 декабря – похищение районной администрации в райцентре Суземка. 26 декабря – разгром гарнизона в Суземке. 1 января 1942 г. – уничтожен полицейский участок в Селечно. 7 января – ликвидирован крупный гарнизон в поселке Локоть»[123]123
  Сабуров А.Н. Отвоеванная весна. – М., 1968. Кн. 2. С. 15.


[Закрыть].

Нападение на администрацию Локотя ничем не отличалось от нападения на гарнизон в Суземке; партизаны просто-напросто уничтожали коллаборационистов.

Не соответствует действительности и то, что нападение на Локоть обернулось для партизан поражением. Достаточно хорошо известны воспоминания одного из участвовавших в этой операции партизан:

«Командиры партизанских отрядов «За Родину», имени Сталина и имени Сабурова договорились о проведении совместного нападения на Локоть. Днем налета был избран канун Рождества, который усердно праздновался гитлеровскими бандитами.

И вот в ночь под Рождество, с 7 на 8 января 1942 года, сводный партизанский отряд на 120 санях отправился в путь. В деревне Игрицкое сделали привал. Мороз стоял не рождественский, а крещенский, партизаны озябли. Жители Игрицкого обогрели их, накормили, и отряд двинулся дальше через деревни Лагиревка и Тросная. Мороз крепчал, его усиливал подувший северо-восточный ветер. Мела поземка. Чтобы не обморозиться, многие партизаны бегом бежали за санями.

Противник в Локоте не ждал партизан, поэтому мы въехали в поселок без выстрела. Лошадей, запряженных в сани, поставили на липовой аллее. Партизаны сразу же обложили здание лесного техникума, где размещались основные силы гарнизона, и дом бургомистра Войскобойника. Начали обстрел, в окна зданий полетели гранаты.

Оккупанты и полицейские открыли по партизанам беспорядочный ответный огонь из автоматов и пулеметов. Во время перестрелки мы видели, как из дома, где жил Воскобойник, на веранду кто-то вышел и крикнул: «Не сдавайтесь, бейте их».

Рядом со мной лежал на снегу и вел огонь из ручного пулемета мой односельчанин Миша Астахов. Я обратил его внимание на веранду и сказал, чтобы он повернул пулемет туда. После второй короткой очереди мы услышали на веранде падение тела и возню людей. Как раз в этот момент усилился огонь противника и это отвлекло нас от дома Воскобойника.

Перестрелка продолжалась до рассвета. Вместе с А. Малышевым я попытался поджечь дом бургомистра. Мы подтащили к стене охапку соломы и стали ее зажигать. Но солома была мокрая и не загоралась. Между тем стало светать. Здание лесного техникума захватить не удалось, хотя оно было изрешечено пулями. Враг стал наседать с других сторон. И командование решило на этом закончить боевую операцию. Не потеряв ни одного человека убитыми и захватив несколько раненых, мы ушли»[124]124
  Ляпунов Н.И. В ночь под Рождество // Партизаны Брянщины: Сборник рассказов бывших партизан. – Брянск, 1959. Т. 1. С. 419–421.


[Закрыть].

Даже если потери партизан мемуаристом преуменьшены, неудачным нападение на Локоть назвать нельзя. Партизаны напали на гарнизон и ушли до подхода основных сил противника. В итоговом отчете Сабурова говорится о 54 уничтоженных полицейских[125]125
  ОГБ.Т. 2. Кн. 2. С. 222.


[Закрыть]. Не так уж мало – ведь численность «народной милиции» Воскобойника к тому моменту составляла двести человек. Гибель главы управы Воскобойника, пусть и случайную, также следует записать в актив партизан.

3. Начало правления Каминского

Нападение партизан на Локоть и гибель Воскобойника обернулись для его заместителя Бронислава Каминского серьезными проблемами. Партизаны наглядно продемонстрировали свою силу; недовольные этим очевидным провалом немцы могли отказать Каминскому в назначении на должность главы управы. Для того чтобы получить назначение, необходимо было доказать оккупантам свою полезность.

Уже на следующий день после партизанского налета Каминский объявил о мобилизации в «народную милицию». До того «милиция» состояла из местных добровольцев и не пожелавших отправляться в лагеря для военнопленных «окруженцев». Теперь же под ружье призывались все мужчины призывного возраста, причем в случае отказа им грозили расправой. «Воскобойник был убит партизанами, и вся власть в районе перешла к Каминскому и его заместителю Мосину, которые в тот же день объявили мобилизацию мужчин в возрасте от 18 до 50 лет, – вспоминал уже цитировавшийся нами Михаил Васюков. – Примерно к 20 января набрали человек 700, большинство из которых были мобилизованы силой, под страхом расправы с ними или семьей»[126]126
  Макаров В., Христофоров В. Дети генерала Шмидта. С. 89; ЦАФСБ.Д. Н-18757.


[Закрыть].

Угрозы были подтверждены наглядными примерами: в отместку за гибель Воскобойника было расстреляно много заложников из числа местных жителей[127]127
  Там же. С. 92.


[Закрыть]. Заместитель

Каминского Мосин лично принимал участие в пытках арестованного бывшего милиционера Седакова. Седаков умер под пытками, а его труп был вывешен в центре Локотя[128]128
  Там же.


[Закрыть].

После этого Каминский отправился в Орел к начальнику тыла 2-й танковой армии. Как раз в это время в штабе 2-й танковой армии находился коллаборационист Михаил Октан, в будущем – редактор орловской газеты «Речь». «В штабе я встретил Каминского, который был вызван туда в связи со смертью главы Локотского района Воскобойни-ка, – вспоминал Октан. – Мы жили в одной комнате, и в качестве переводчика я присутствовал при нескольких встречах Каминского с командующим тыла… генералом Хаманном. Каминский обещал после получения разрешения на возвращение в район привести его в соответствие с задачами германской военной администрации: милитаризировать его таким образом, чтобы обеспечить защиту тыла германской армии и увеличить поставки продовольствия для германских войск»[129]129
  Dallin A. The Kaminsky Brigade. P. 249–250.


[Закрыть].

В условиях все возрастающей партизанской угрозы обещания Каминского выглядели соблазнительно. Каминский был утвержден в должности главы районной управы и, вернувшись в Локоть, продолжил «милитаризацию» района. В январе 1942 г. «народная милиция» насчитывала 800 человек, в феврале – 1200, в марте – 1650 человек[130]130
  Грибков И.В. Хозяин брянских лесов. С. 33.


[Закрыть]. Боеспособность этих отрядов была как минимум сомнительной (даже в конце года немецкие офицеры констатировали, что «боевики инженера Каминского не могут отразить крупных нападений»[131]131
  Dallin A. The Kaminsky Brigade. P. 255.


[Закрыть]), однако вовлечение местных жителей в «народную милицию» в определенной мере гарантировало, что они не уйдут в партизаны.

Особого доверия к населению своего района Каминский, кстати говоря, не испытывал. Об этом ясно свидетельствуют отдававшиеся новым главой управы приказы.

Одним из своих указов Каминский запретил передвижение между деревнями района и ввел комендантский час. Согласно другому, жители примыкавших к зданию управы Липовой аллеи и Весенней улицы должны были в течение трех дней покинуть свои дома. На их место Каминский поселил верных себе полицейских, застраховавшись таким образом от нового нападения партизан[132]132
  Ibid. Р. 250.


[Закрыть].

Активизировались расстрелы в превращенном в тюрьму здании конезавода – до такой степени, что понадобился специальный палач. И он нашелся. В январе 1942 г. в Локоть пришла изможденная девушка – вышедшая из окружения под Вязьмой бывшая медсестра Тоня Макарова. После многомесячных блужданий по лесам она, по всей видимости, немного тронулась рассудком. Локотские «милиционеры» напоили девушку, посадили за пулемет и вывели во двор приговоренных.

Несколько десятилетий спустя арестованная органами госбезопасности Макарова расскажет о своем первом расстреле. «Первый раз ее вывели на расстрел партизан совершенно пьяной, она не понимала, что делала, – вспоминал следователь Леонид Савоськин. – Но заплатили хорошо – 30 марок и предложили сотрудничество на постоянной основе. Ведь никому из русских полицаев не хотелось мараться, они предпочли, чтобы казни партизан и членов их семей совершала женщина. Бездомной и одинокой Антонине дали койку в комнате на местном конезаводе, где можно было ночевать и хранить пулемет. Утром она добровольно вышла на работу»[133]133
  Тонька-пулеметчица (http://www. renascentia.ru/tonka. htm).


[Закрыть].

Тем временем партизаны предпринимали все новые и новые дерзкие атаки. 2 февраля соединение партизанских отрядов под командованием уже упоминавшегося Александра Сабурова напало на город Трубчевск и заняло его после 18-часового боя. Партизаны, за которыми осталось поле боя, насчитали 108 убитых полицейских; еще несколько сотен просто разбежались. Местный бургомистр попал в руки к партизанам. После этого партизаны из города ушли, но 10 февраля вернулись и сожгли местный лесозавод[134]134
  ОГБ.Т. 3. Кн. 1.С. 139.


[Закрыть].

Буквально в нескольких десятках километров от Локотя 20 января немецкое подразделение наткнулось на партизанский отряд Емлютина. После долгого боя немцам пришлось отступить. Спустя несколько дней другой партизанский отряд, также подчинявшийся Емлютину, совершил налет на станцию Полужье на железной дороге Брянск – Унеча, разбил местный гарнизон и уничтожил шесть вагонов с боеприпасами. Тут, однако, удача у партизан кончилась: к станции подошел эшелон с немецкими солдатами. В завязавшемся бою погиб командир отряда Филипп Стрелец, а остатки отряда вынуждены были отступить со станции[135]135
  Там же. С. 139–140.


[Закрыть].

Самая большая для оккупантов неприятность случилась на севере области: там объединенные силы партизан освободили город Дятьков и прилегавшие к нему районы, создав тем самым неподконтрольный немцам партизанский край[136]136
  ОГБ.Т. 3. Кн. 1. С. 266.


[Закрыть].

Войск для борьбы с партизанами, как обычно, не хватало. «Группа армий надеялась ликвидировать угрозу партизанского движения, как только будет упрочено положение на фронте, – писал в конце февраля командующий группой армий «Центр» фельдмаршал фон Клюге. – Однако развитие событий в последнее время показывало, что эти надежды лишены оснований, так как напряженная обстановка на фронте не давала возможности отвести с фронта соединения, относящиеся к службе тыла»[137]137
  Партизанское движение: По опыту Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.: Военно-исторический очерк. – М., 2001. С. 127.


[Закрыть].

На этом фоне ситуация в Л окоте и его окрестностях выглядела по меньшей мере приемлемо для оккупантов. После рождественского налета никаких крупных нападений на этой территории не происходило, а насильственная мобилизация в «народную милицию» лишала партизан человеческих ресурсов и способствовала отрыву части населения от партизан.

В этой связи командование тыла армии решило поощрить Каминского со товарищи. 23 февраля от командования 2-й танковой армии Каминскому пришло два приказа. Согласно первому, Каминскому разрешалось назначать старост в подчиненных ему деревнях (раньше назначать старост могли только оккупанты, что, кстати говоря, ставит крест на рассуждениях ревизионистов о «самостоятельности» Локотского района). Согласно второму приказу, Каминский получал право награждать отличившихся в борьбе с партизанами лиц землей, выдавая от двух до десяти гектаров. В собственность могли также передаваться коровы и лошади[138]138
  Dallin A. The Kaminsky Brigade. P. 251.


[Закрыть].

Буквально через несколько дней после получения этих приказов Каминский был вызван в Орел, где ему было объявлено о передаче под его контроль соседнего Суземского и Навлинского районов. Каминский приехал из Орла, полный радужных предвкушений.