Текст книги "Неизвестный Сталинград. Как перевирают историю"

Столь же безуспешными были попытки других передовых отрядов выйти на рубеж Боковской и Морозовской. От Боковской на восток до Пронина дошла боевая группа 113-й пехотной дивизии, Морозовская оказалась занята частями LI корпуса немцев, советский передовой отряд был остановлен в 8 км к востоку от нее. План маршала Тимошенко с постепенным выносом главного рубежа обороны фронта вперед был похоронен, не успев родиться.

Увертюра из разрозненных схваток передовых отрядов на эпизоде с Чернышевской не закончилась. Буквально через день, 22 июля 1942 г., оставшиеся танки 651-го батальона и 88-й гв. полк заняли оборону на подступах к населенному пункту Петровка восточнее Чернышевской. В этот момент в сражение были введены только что переданные немецкой 6-й армии подвижные соединения XIV танкового корпуса. Через Чернышевскую на восток к Петровке двигалась 16-я танковая дивизия. Похоже, для немцев столкновение с советской обороной оказалось неожиданным. Обходом открытых флангов советского передового отряда его заставили отступить, однако это столкновение обернулось для немцев достаточно чувствительными потерями. По советской версии событий, Т-34 батальона результативно контратаковали прорвавшиеся немецкие танки. Внятного описания событий по немецким донесениям не прослеживается. Однако сами за себя говорят цифры. Согласно вечернему донесению XIV корпуса в штаб 6-й армии (23.16 22 июля), численность танков 16-й танковой дивизии составляла: 17 Pz.III kurz, 57 Pz.III lang, 5 Pz.IV kurz и 15 Pz.IV lang[9]9
  NARA T312 R1685 frame 148.


[Закрыть]. То есть по сравнению с 21 июля она уменьшилась на 13 Pz.III lang и 2 Pz.IV kurz. Суммарная советская заявка по оперсводке штаба фронта составляла 13 танков подбитыми и 7 сожженными[10]10
  ЦАМО РФ, ф. 220, оп. 220, д. 21, л. 73


[Закрыть]. Потери советского 651-го батальона за 22 июля составили 2 Т-34 сгоревшими и 3 подбитыми, был тяжело ранен командир батальона майор Карпов[11]11
  ЦАМО РФ, ф. 345, оп. 5512, д. 14, л. 40.


[Закрыть]. Танкисты батальона претендовали на 6 уничтоженных танков противника, остальные могут быть записаны на счет артиллерии и пехоты 88-го гв. полка. Это пример несомненного успеха усиленной танками пехоты, показывающий оборонительный потенциал танковых батальонов. К сожалению, он был растрачен на изолированные действия в отрыве от главных сил армии.

Часть первая
Искусство сеять ветер

Термитный дождь

В тот же день, когда передовые отряды столкнулись с противником, С.К. Тимошенко подписал оперативную директиву № 0023/оп, в которой определил задачи войск фронта. Цели немецкого командования на Сталинградском направлении были в ней определены следующим образом: «Наиболее вероятно, что противник в ближайшее время, после подхода оперативных резервов, поставит перед собой задачу овладения районом Сталинград и выхода на Среднюю Волгу». Соответственно задачей фронта было «во что бы то ни стало сохранить за собой район Сталинграда и подготовить силы для контрудара в западном и юго-западном направлениях».

Согласно директиве Тимошенко, 63-я и 38-я армии занимали рубеж реки Дон. 21-я армия была выведена в резерв фронта и переформировывала остатки соединений в четыре стрелковых дивизии. Прикрывать Сталинград с запада должны были 62-я и 64-я армии.

62-я армия в составе 33-й гвардейской, 192, 181, 147, 196 и 184-й стрелковых дивизий, 644, 645, 648, 649, 650 и 651-го отдельных танковых батальонов, 1185, 1186, 1183, 508, 652, 614, 555 и 881-го легкоартиллерийских полков РГК, четырех дивизионов бронепоездов (восемь БЕПО), четырех полков курсантских училищ занимала оборону на рубеже Малоклетский, Евстратовский, Калмыков, Слепихин, Суровкино.

64-я армия в составе 214, 29, 229 и 112-й стрелковых дивизий, 66-й и 154-й морских стрелковых бригад, 40-й и 137-й танковых бригад, четырех артиллерийских полков, двух артполков ПТО РГК, двух дивизионов бронепоездов и четырех полков курсантов должна была занять и оборонять рубеж Верхне-Осиновский, Сысойкин, Пристеновский и далее по восточному берегу р. Дон до Верхне-Курмоярской (примыкая левым флангом к Северо-Кавказскому фронту).

В резерв фронта были выделены 18-я стрелковая дивизия с 133-й танковой бригадой (четыре роты КВ) и 131-я стрелковая дивизия с 158-й танковой бригадой (четыре роты КВ). Также резервом фронта был 3-й гв. кавкорпус, располагавшийся в районе Калача.

Директива Тимошенко давала пока еще только контуры строящейся обороны на дальних подступах к Сталинграду. На момент появления директивы 64-я армия еще находилась в процессе сосредоточения. К 20 июля только 154-я морская бригада и 29-я стрелковая дивизия вышли в назначенные районы обороны.

Однако руководить обороной Сталинграда С.К. Тимошенко не довелось. 23 июля 1942 г. он был отозван в распоряжение Ставки, а его место занял В.Н. Гордов. Причины опалы очевидны: неудача Юго-Западного фронта под Харьковом в мае 1942 г., последующее отступление и, наконец, окружение под Миллерово. Истинные масштабы последней катастрофы были выявлены к 20–22 июля, и реакция Верховного на этот промах Тимошенко была предсказуемой. Решение о снятии с должности С.К. Тимошенко было, пожалуй, поспешным и преждевременным. В.Н. Гордов не обладал достаточным опытом для руководства фронтом в тяжелых условиях. Более того, он не справился с этой задачей, и впоследствии двумя фронтами (Сталинградским и Юго-Восточным) руководил А.И. Еременко. Маршал Тимошенко представляется более подходящей фигурой для руководства Сталинградским фронтом, по крайней мере в оборонительной фазе сражения.

В тот же день, когда был отстранен от руководства Сталинградским фронтом С.К. Тимошенко, появилась на свет Директива № 45 Верховного главнокомандующего германских вооруженных сил о продолжении операции «Брауншвейг» (так с 30 июня стала называться операция «Блау»). Относительно плана действий на Сталинградском направлении в ней было сказано: «4. На долю группы армий «Б», как приказывалось ранее, выпадает задача, наряду с оборудованием оборонительных позиций на р. Дон, нанести удар по Сталинграду и разгромить сосредоточившуюся там группировку противника, захватить город, а также перерезать перешеек между Доном и Волгой и нарушить перевозки по реке.

Вслед за этим танковые моторизованные войска должны нанести удар вдоль Волги с задачей выйти к Астрахани и там также парализовать движение по главному руслу Волги.

Эти операции группы армий «Б» получают кодированное название «Фишрейер» [серая цапля. – А.И.], степень секретности – «совершенно секретно, только для командования»[12]12
  Сталинградская битва. Книга первая. С. 235.


[Закрыть].

Обычно задача наступать в направлении Сталинграда с целью его захвата связывается именно с этой директивой. Однако в отношении самого Сталинграда она лишь закрепляла ранее принятые на уровне группы армий решения. Так, еще 20 июля 1942 г. оперативный отдел (Ia) группы армий «Б» направил в адрес командования 6-й армии документ за исходящим №2122/42, подписанный Вейхсом, в котором черным по белому было написано следующее:

«Телефонограммой ГА “Б” корпусам 6-й армии поставлена задача использовать нынешнюю слабость противника безостановочным преследованием и оборонять фронт на Дону минимальными силами. Особое внимание уделяется при этом достаточной противотанковой обороне на наиболее угрожаемых переправах.

После захвата Сталинграда задачей 6-й армии станет удержание долговременных позиций между Волгой и Доном, которые позволят неограниченное использование железнодорожной линии Морозовская – Сталинград, а также оборона рубежа Дона от района северо-западнее Сталинграда до левой границы армии.

Оборону южного фронта южнее Сталинграда следует организовать примерно по линии железной дороги Котельниково – Сталинград»[13]13
  NARA T312 R1685 frame 19, выделено мной.


[Закрыть].

Формулировка «После захвата Сталинграда» (в оригинале Nach Erreichen von Stalingrad) не допускает двойного толкования. Решение именно захватить, а не нейтрализовать Сталинград было принято германским командованием, по крайней мере, за три дня до Директивы № 45. Более того, как мы видим из приведенного текста, в штабе группы армий «Б» уже были примерно определены оборонительные рубежи 6-й армии в районе Сталинграда. Однако документ № 2122/42 был отпечатан всего в двух экземплярах (Директива № 45 – в шести) и остался в тени, что позволило впоследствии неограниченно спекулировать на тему непростительных ошибок «бесноватого фюрера».

Также обращают на себя внимание обороты «слабость противника» и «безостановочное преследование». Командование группы армий «Б» на тот момент явно недооценивало советские войска на сталинградском направлении.

План действий, с которым 6-я армия вступила в сражение в большой излучине Дона, был обрисован в приказе, подписанном Паулюсом 20 июля 1942 г. Если приказ на последний бросок на Сталинград от 19 августа 1942 г. достаточно часто приводится в литературе, то приказ, с которым 6-я армия начала свой поход к городу на Волге, известен в куда меньшей степени. Однако именно он определил то, как началось знаменитое сражение. Характеристика противостоящих советских войск в приказе от 20 июля была, прямо скажем, далека от реальности: «Перед восточным фронтом армии пока только слабый противник с танками»[14]14
  NARA T312 R1685 frame 34.


[Закрыть]. По показаниям пленных, предполагалось лишь наличие свежих сил на плацдарме в районе Калача. Очевидно, что эти выводы были сделаны по итогам боев с передовыми отрядами. Несмотря на традиционно достаточно резкие оценки действий передовых отрядов Сталинградского фронта, они сыграли определенную роль в окутывании «туманом войны» реальной группировки советских войск в большой излучине Дона.

Сообразно оценке противника в приказе Паулюса была сформулирована задача 6-й армии: «Как можно скорее занять Сталинград, в том числе прочно удерживать железнодорожную линию Морозовская – Сталинград. Основная масса армии незамедлительно наступает на Дон и за него по обе стороны Калача. Часть сил прикрывает северный фланг на Дону»[15]15
  NARA T312 R1685 frame 34.


[Закрыть].

Здесь вновь нельзя не обратить внимание на формулировку «занять Сталинград», используемую еще до появления Директивы №45.

Главный удар по плану должен был наносить XIV танковый корпус, которому предписывалось «переправиться через Дон по обе стороны Калача и захватить Сталинград». Большое значение придавалось захвату неповрежденными мостов через Дон, особенно железнодорожного моста восточнее Рычева[16]16
  На советских картах – Рычковский.


[Закрыть] и шоссейного моста у Калача. VIII и LI армейские корпуса должны были прикрывать ударную группировку с севера и юга соответственно. Они также должны были форсировать Дон. Ввиду перспективы форсирования Дона, XIV и LI корпуса уже в начале сражения были значительно усилены инженерными средствами: первый получил 10,5 понтонно-мостовых колонн, второй – 9 понтонно-мостовых колонн, причем 7 из них были подчинены корпусу 23 июля.

22 июля Паулюсу из состава 4-й танковой армии был передан XXIV танковый корпус из одной 24-й танковой дивизии[17]17
  Первоначально предполагалось передать Паулюсу 23-ю и 24-ю тд, но позднее 23-я тд была оставлена в составе группировки, наступающей на Кавказ.


[Закрыть]. Именно это можно назвать реальным последствием Директивы № 45. Изменение наряда сил вызвало некоторую корректировку планов, но в целом замысел операции остался прежним – «Наступление через Дон, главный удар по обе стороны Калача». XIV корпус по-прежнему ориентировался на форсирование Дона в районе Калача. Вновь переданное Паулюсу подвижное соединение получило задачу в соответствии с общим замыслом: «24-я тд XXIV тк выходит сначала в район западнее Нижнечирской, чтобы затем, будучи усиленным одной или двумя пд, вместе с XIV тк наступать на Сталинград»[18]18
  NARA T312 R1685 frame 187.


[Закрыть]. Нижне-Чирская находится намного южнее Калача, и такой выбор направления удара никак нельзя назвать стремлением кого-либо окружить.

Таким образом, достаточно распространенное в литературе мнение, что с самого начала Паулюс планировал сражение на окружение в большой излучине Дона со смыканием «клещей» в районе Калача, представляется недостаточно обоснованным и противоречащим оперативным документам 6-й армии. Этому противоречит даже распределение средств усиления (для сражения на окружение понтонно-мостовые колонны в таких количествах не нужны). План 6-й армии на начало Сталинградской битвы можно охарактеризовать как «кавалерийский наскок» – быстрый прорыв к городу на Волге через Дон. Объяснить это можно тем, что с точки зрения штаба 6-й армии она находилась на внешнем фронте окружения под Миллерово, серьезного сопротивления позади окруженных армий Юго-Западного фронта не ожидалось.

Оптимистичная оценка противника сохранялась до самого последнего момента. Так, даже в записи в KTB OKW от 23 июля советские силы в большой излучине Дона оценивались следующим образом: «По данным разведки и воздушного наблюдения, противник выгрузил в районе нп Калач (75 км западнее г. Сталинград) дивизию с танками в количестве до 200 единиц. Эта дивизия имеет приказ задержать наступление немецких сил с запада на рубеж р. Лиска, чтобы выиграть время для создания оборонительного рубежа между р. Дон и р. Волга». То есть вместо шести дивизий 62-й армии предполагалось наличие всего одной дивизии на подступах к Калачу.

Армии Сталинградского фронта занимали к 23 июля положение, в целом соответствующее директиве № 0023/оп (см. выше). Рассмотрим их расположение поподробнее.

63-я армия генерал-лейтенанта В.И. Кузнецова по левому берегу Дона на участке Бабка, устье реки Медведица, общим протяжением около 300 км;

21-я армия – восточнее 63-й армии на фронте свыше 60 км до Клетской;

62-я армия генерал-майора В.Я. Колпакчи развернулась на 100-километровом участке фронта от Клетской до Суровикино;

64-я армия генерал-лейтенанта В.И. Чуйкова развернулась южнее 62-й армии и обороняла 80-километровый участок от Суровикино до Верхне-Курмоярской, имея свой левый фланг на восточном берегу р. Дона.

Численность соединений экс-резервных армий находилась на высоком уровне. Так, в 62-й армии численность личного состава соединений колебалась от 11 428 человек (196-я сд) до 12 903 человек (184-я сд) при штатной численность 12 807 человек. Соответственно в 64-й армии численность дивизии находилась в пределах от 10 795 человек (131-я сд) до 12 768 человек (112-я сд). Для сравнения: 300-я стрелковая дивизия насчитывала 844 человека, а 304-я – 1100 человек. Комплектность вооружением была удовлетворительной. Винтовок и пистолетов-пулеметов было близкое к штатному количество. Причем винтовок немного недоставало, а пистолетов-пулеметов было даже в избытке. Хуже было с пулеметами: станковых пулеметов было примерно три четверти от штата, а ручных – две трети. Зато количество минометов во всех дивизиях двух экс-резервных армий даже превышало штатную численность вооружения этого типа.

Соединения резервных армий формировались по новому штату № 04/200 от 18 марта 1942 г. По сравнению с предыдущим, декабрьским 1941 г. штатом № 04/750 вырос численный состав дивизий, возросло количество полевых орудий, пулеметов и противотанковых ружей.

Одновременно приходится констатировать, что чуда не произошло и замена окруженных под Миллерово войск на резервные армии не была равноценной. Дело даже не в боевом опыте частей: Юго-Западным фронтом была в основном потеряна артиллерия усиления. Прибывшие армии располагали лишь штатной артиллерией дивизий и усиливались только противотанковыми и зенитными полками. Если в марте 1942 г., еще до Харьковской катастрофы, Юго-Западный фронт располагал 117 152-мм пушками-гаубицами и 40 152-мм гаубицами 09/30 гг. и 25 152-мм гаубицами 1938 г.[19]19
  ЦАМО РФ, ф. 81, оп. 12074, д. 8, л. 160.


[Закрыть], то по состоянию на 20 июля в войсках Сталинградского фронта имелось всего 21 орудие калибром 152 мм всех типов[20]20
  ЦАМО РФ, ф. 220, оп. 220, д. 71, л. 48.


[Закрыть]. Причем концентрировалась эта артиллерия в выводимых на укомплектование 28-й и 38-й армиях. Для сравнения: только в пехотных дивизиях 6-й армии было 144 150-мм полевых гаубиц. Артиллерии большой мощности (обычно в этом качестве в КА выступали 203-мм гаубицы) в составе Сталинградского фронта не имелось вовсе.

Артиллерия каждой из стрелковых дивизий резервных армий состояла по штату из 44 полевых орудий: 12 76,2-мм полковых пушек, 20 76,2-мм дивизионных пушек и 12 122-мм гаубиц. В большинстве случаев наличное количество соответствовало штату. Однако при этом советские дивизии не располагали 150–152-мм гаубицами, которые имелись в каждой немецкой дивизии.

Если посмотреть на карту и соотнести обороняемый фронт с наличными силами, то у Сталинградского фронта не было почти никаких шансов сдержать сильный удар противника. Резервные армии прикрыли крупную брешь в построении советских войск, и они не могли прикрыть ее с достаточной плотностью. Южный фронт, ранее занимавший оборону примерно на широте Сталинграда, теперь развернулся фронтом на север и отходил на Кавказ. Перед наступающими на восток немцами словно отворилась дверь.

Выстраивание нового фронта было непростой задачей. Даже при выдвижении всех дивизий в один эшелон плотность обороны составляла примерно 17 км на дивизию. В действительности же оборона требует эшелонирования и выделения части сил в резерв для парирования кризисов. В 62-й армии 33-я гв. стрелковая дивизия, 192, 181, 147 и 196-я стрелковые дивизии занимали оборону на назначенном фронте в 100 км, 184-я стрелковая дивизия находилась во втором эшелоне. В каждой стрелковой дивизии первой линии два полка были в первом эшелоне и один – во втором.

Повысить устойчивость обороны можно было, угадав направление удара и уплотнив войска на нем. Командующий 62-й армией В.Я. Колпакчи сосредоточил усилия обороны на левом фланге армии, закрывая направление, по которому Сталинград достигался по кратчайшему расстоянию. Соответственно уплотнение на левом фланге было достигнуто за счет растягивания фронта 192-й стрелковой дивизии на правом фланге 62-й армии. Выведенная во второй эшелон 184-я стрелковая дивизия также располагалась за левым крылом 62-й армии, поперек железной дороги. Оставалось только надеяться, что именно это направление будет избрано противником.

Надо сказать, что советское Верховное командование трезво оценивало возможности удержания широкого фронта резервными армиями. Еще до формирования Сталинградского фронта Ставка сняла дивизии с Дальнего Востока. 8 июля 1942 г. директивой Ставки № 9944101 командующему Дальневосточным фронтом приказывалось:

«1. Отправить из состава войск Дальневосточного фронта в резерв Bерховного Главнокомандования следующие стрелковые соединения:

205-ю стр. дивизию – из Хабаровска; 96-ю стр. дивизию – из Куйбышевки, Завитой; 204-ю стр. дивизию – из Черемхово (Благовещенского); 422-ю стр. дивизию – из Розенгартовки; 87-ю стр. дивизию – из Спасска; 208-ю стр. дивизию – из Славянки; 126-ю стр. дивизию – из Раздольного, Пуциловки; 98-ю стр. дивизию – из Хороля; 250-ю стр. бригаду – из Биробиджана, 248-ю стр. бригаду – из Закандворовки, Приморья; 253-ю стр. бригаду – из Шкотово.

2. Отправку соединений начать 10.07.1942 г. и закончить 19.07.1942»[21]21
  Русский архив: Великая Отечественная: Ставка ВГК: Документы и материалы: 1942 год. Т. 16 (5–2). М.: Терра, 1996. С. 294.


[Закрыть].

Солдатам и офицерам с Дальнего Востока, до этого лишь жадно вслушивавшимся в сводки Совинформбюро, теперь предстояло попасть в самое пекло. С большинством перечисленных соединений нам вскоре предстоит встретиться. Они прибыли в разгар сражения и использовались на разных направлениях.

К началу наступления на Сталинград немецкая 6-я армия являлась сильнейшей на Восточном фронте, ее численность составляла около 320 тыс. человек. Только 18-я армия под Ленинградом могла похвастаться сравнимой численностью – 306 тыс. человек, остальные до 300 тыс. человек даже не дотягивали. Произошло это вследствие постепенного усиления находящихся в подчинении Ф. Паулюса войск: сначала ей были переданы VIII и LI армейские корпуса из 4-й танковой армии, XIV танковый корпус с двумя дивизиями – из 1-й танковой армии, затем XXIV танковый корпус (24-я тд) из 4-й танковой армии.

Однако эти приведенные цифры целесообразно использовать в сравнении с другими германскими армиями. Если же ставится задача сравнения с советскими войсками, то необходимо использовать другие цифры, более близкие к методике подсчета Красной армии. В данном случае наиболее информативным является так называемое «число рационов», за вычетом находящихся на довольствии армии военнопленных. Согласно донесению обер-квартирмейстера 6-й армии, на 20 июля 1942 г. ее численность в расчете на число рационов составляла 443 140 человек. Эта величина раскладывалась по следующим позициям[22]22
  NARA T312 R1448 frame 839, не учтены XIV и XXIV танковые корпуса, переданные позднее.


[Закрыть].

Эти данные показывают, что иногда встречающаяся в отечественной литературе численность 6-й армии в 270 тыс. человек[23]23
  Великая Отечественная война 1941–1945 гг. Кампании и стратегические операции в цифрах. В 2 томах. Том 1. М.: Объединенная редакция МВД России, 2010. С. 441.


[Закрыть] не в полной мере отражает состояние армии Паулюса перед началом сражения. В действительности эта величина ближе к 400 тыс. человек, даже без учета XIV и XXIV танковых корпусов.

Для сравнения: по состоянию на 20 июля 1942 г. Сталинградский фронт насчитывал 386 365 человек, включая тыловые части и учреждения, в том числе 29 947 человек приходилось на 8-ю воздушную армию[24]24
  Великая Отечественная война 1941–1945 гг. Кампании и стратегические операции в цифрах. В 2 томах. Том 1. М.: Объединенная редакция МВД России, 2010. С. 430.


[Закрыть]. Боевые войска фронта насчитывали 298 895 человек и 45 577 лошадей[25]25
  ЦАМО РФ, ф. 220, оп. 220, д. 71, л. 48.


[Закрыть]. Сравнивая эти величины, можно уверенно сделать вывод о том, что ни о каком количественном превосходстве советских войск над противником говорить не приходится, по крайней мере в начале сражения.

Важным событием в преддверии сражения за Сталинград для 6-й армии стало получение 75-мм противотанковых пушек двух типов: 75-мм ПАК-40 и 75-мм ПАК-97/38 (до этого пехотные дивизии 75-мм противотанковых пушек не имели). Орудия прибыли несколькими эшелонами в период с 23 мая по 24 июня 1942 г., всего было получено 111 ПАК-40 и 63 ПАК-97/38[26]26
  NARA T312 R1448 frames 120–122.


[Закрыть].

Вскоре новые орудия были опробованы в деле. 75-я пехотная дивизия 6-й армии отчиталась об уничтожении в боях 13–19 июля 1942 г. 59 советских танков (4 КВ, 4 легких и 51 Т-34), из которых 30 машин были уничтожены силами противотанкового дивизиона с 75-мм пушками[27]27
  75-я пд вооружалась орудиями обоих типов.


[Закрыть] и еще 8 машин – 177-м батальоном штурмовых орудий[28]28
  NARA T312 R1685 frame 105.


[Закрыть]. Отзывы о новых орудиях по итогам этих боев были если не восторженными, то в целом позитивными, несмотря на неизбежные «детские болезни»:

«Эффективность 7,5-см ПАК-40 великолепная, однако во многих случаях возникали проблемы с заряжанием и другие неисправности орудий, о которых еще будет подробно доложено.

Эффективность ПАК-97/38 с кумулятивным снарядом также была хорошей, не считая случая с восемью попаданиями в КВ-1, ни одно из которых не пробило броню, как и попадания в тот же танк из штурмовых орудий теми же боеприпасами»[29]29
  NARA T312 R1685 frame 105.


[Закрыть].

75-мм противотанковая пушка ПАК-40 на позиции. Перевооружение дивизий 6-й армии пушками ПАК-40 и ПАК-97/38 существенно повысило их противотанковые возможности

Оснащение всех пехотных дивизий армии Паулюса 75-мм ПАК-40 и ПАК-97/38 означало качественный скачок в ее противотанковых возможностях. Теперь войска уже практически не зависели от наличия 88-мм зениток и выучки солдат. Борьба с советскими танками становилась в большей степени ремеслом, чем искусством. Советские танковые атаки без подавления ПТО артиллерией практически обрекались на неудачу.

Однако поначалу серьезной проблемой новых немецких противотанковых средств стали боеприпасы. В войска даже была разослана директива, в которой указывалось: «Боеприпасы позволено выпускать только по тяжелейшим танкам, поскольку доставка в течение ближайших месяцев будет происходить лишь в минимальных объемах»[30]30
  NARA T312 R1448 frame 156.


[Закрыть].

Непосредственно перед наступлением на Сталинград 6-я армия также была обильно усилена тяжелой артиллерией. По состоянию на 24 июля в качестве средств усиления в ее составе имелось пять дивизионов 210-мм гаубиц (около четырех десятков стволов), три дивизиона 105-см пушек и четыре дивизиона 150-мм гаубиц sFH18.

Состояние танкового парка 6-й армии показано в таблице.

ЧИСЛЕННОСТЬ ТАНКОВОГО ПАРКА 6-й АРМИИ НА 21 ИЮЛЯ 1942 г.[31]31
  NARA T312 R1685 frames 95, 102.


[Закрыть]

Входившие в состав XIV танкового корпуса 12 САУ – истребителей танков (7,62-cm Sfl1) представляли собой 76,2-мм трофейные советские орудия, модернизированные и смонтированные на шасси устаревших танков Pz.II.

Уже после начала сражения 6-й армии была передана 24-я танковая дивизия. Согласно донесению от 26 июля, она насчитывала 6 Pz.II, 5 Pz.IIIkurz, 72 Pz.IIIlang, 6 Pz.IVkurz, 3 Pz.IVlang[32]32
  NARA T312 R1683 frame 899.


[Закрыть].

Помимо танков, в состав 6-й армии входили батальоны штурмовых орудий. Согласно донесению от 24 июля, в 244-м батальоне «Штурмгешюцев», подчиненном XIV танковому корпусу, насчитывалось 17 StuGIII, в 177-м батальоне, подчиненном VIII корпусу, – 11 StuGIII lang и 5 StuGIII kurz[33]33
  NARA T312 R1685 frames 258, 259, 301.


[Закрыть].

В поисках «креатива». Осознавая сложности с построением прочной обороны на месте рухнувшего фронта, советское командование усилило армию Колпакчи танками и противотанковыми средствами. Своеобразие составу 62-й армии придавали сильные отдельные танковые батальоны, в составе 42 танков каждый (21 средний и 21 легкий танк). Они были приданы по одному на каждое соединение 62-й армии, за исключением 196-й стрелковой дивизии. Ни одна другая армия не имела отдельные танковые батальоны в такой пропорции: по одному на каждую дивизию. Также каждая стрелковая дивизия 62-й армии была усилена истребительно-противотанковым полком (по 20 орудий).

210-мм немецкая гаубица Moerser 18. Армия Ф. Паулюса была значительно усилена орудиями этого типа перед началом битвы за Сталинград. Орудие было способно забрасывать 113-кг снаряды на 16 700 метров

В сущности, даже высланные передовые отряды были попыткой советского командования найти некое решение проблемы прогнозирования действий противника. Нужен был некий «креатив», «кунстштюк», и таковым стали передовые отряды. Теоретически они могли, во-первых, задержать противника, заставить двигаться в боевых и предбоевых порядках, а не в маршевых колоннах. Во-вторых, они могли нащупать действительно сильную группировку противника и выявить направление ее движения. Нельзя назвать эту задумку удачной. Глубина задачи передовых отрядов (ПО) от переднего края рубежа обороны на участке 192-й стрелковой дивизии составляла 88 км, 33-й гв. стрелковой дивизии – 66 км, 147-й стрелковой дивизии – 82 км. Для стрелковых соединений это было очень большое расстояние. Маневренность, вследствие отсутствия автомашин, у отрядов была низкая. При этом в передовые отряды выделялось до 25% сил дивизий со средствами усиления. Вступив в соприкосновение с отрядами, немцы сковали их с фронта небольшими силами и обошли с флангов. В итоге передовые отряды были поодиночке разгромлены двигающимися на восток немцами. Остатки их хаотично отошли мелкими группами на передний край обороны. Так, ПО 33-й гв. стрелковой дивизии отошел в полосу 192-й стрелковой дивизии.

Офицер Генерального штаба КА в 62-й армии майор Кордовский писал о действиях передовых отрядов в своем докладе А.М. Василевскому следующее: «В результате высылки ПО на большое удаление, армия потеряла большое количество живой силы и мат. части до начала боя на переднем крае. ПО свою основную задачу выполнили очень мало»[34]34
  ЦАМО РФ, ф. 220, оп. 220, д. 18, л. 259.


[Закрыть]. Нормальной альтернативой передовым отрядам была эффективная авиаразведка. Однако, похоже, Верховное командование Красной армии не особо доверяло «сталинским соколам», сплошь и рядом ошибавшимся с идентификацией наземных целей. Прощупать противника выдвижением небольших подразделений казалось более надежным способом определения его группировки и планов.

Надо сказать, что история с передовыми отрядами 62-й армии – это камешек в огород сторонников стратегии «глубокого предполья» в качестве средства эффективной обороны границы в 1941 г. Попытка сдержать продвижение немцев небольшими отрядами в пространстве между старой и новой границами привела бы к точно такому же результату, как действия ПО под Сталинградом. Сдержать врага на время, достаточное для развертывания главных сил, маленькие отряды не могут. Входящие в их состав части будут уничтожены и тем самым вырваны из рядов сражающейся армии. Пешие отряды обладают ничтожной подвижностью, а моторизованные являются непроизводительной тратой сил. Идею предполья глубиной в 100–300 км перед главной полосой обороны следует уверенно отнести к разряду утопий.

Танки Т-34 и тягачи СТЗ-5 на площадке СТЗ, лето 1942 г. Работающий на полную мощность танковый завод был существенным подспорьем для защитников Сталинграда. Хорошо видны характерные приметы машин военного времени: катки без резиновых бандажей, одна фара, упрощенная маска пушки

«В качестве мощного резерва…» Потеря передовых отрядов была не самой большой проблемой Сталинградского фронта. Он был лишен возможности действовать активно, т.е. наступать. Это развязывало руки противнику в нанесении ударов по линии обороны советских войск в излучине Дона. Командующий 6-й армией Ф. Паулюс мог выбрать любую точку на фронте 62-й или 64-й армии и ударить по ней, оставив на остальном своем фронте лишь жидкую завесу. Растягиваться в завесу с сосредоточением кулака в условиях вынужденной пассивности советских войск немецкая 6-я армия могла совершенно безнаказанно. При умеренной плотности построения, 62-я армия просто не могла ни собрать ударного кулака, ни выстроить устойчивый фронт обороны своими силами. Единственной надеждой обороняющихся было создание крупных подвижных резервов, которыми можно было бы маневрировать вдоль фронта и наносить контрудары по прорвавшемуся противнику.

Формально маневренное соединение для парирования возникающих кризисов в составе 62-й армии присутствовало. Командование Сталинградского фронта приказом № 0095/оп от 23 июля передало в распоряжение командующего 62-й армией 13-й танковый корпус «в качестве мощного резерва против прорывающихся танков противника». На тот момент в состав 13-го танкового корпуса входили 163, 166 и 169-я танковые бригады и 20-я мотострелковая бригада (в составе одной роты). Возглавлял корпус с 17 июля полковник Т.И. Танасчишин, до этого командовавший только бригадой. Он заменил погибшего в начале июля комкора-13 генерал-майора П.Е. Шурова. Если опираться только на число танков, то 13-й танковый корпус был серьезным аргументом против прорывов противника. К началу боев в трех его бригадах насчитывалось 94 Т-34, 63 Т-70 и 10 бронемашин[35]35
  ЦАМО РФ, ф. 3430, оп. 1, д. 34, л. 29.


[Закрыть]. Танки равномерно распределялись по бригадам, по 32 Т-34 и 21 Т-70. Только в 166-й танковой бригаде недоставало двух танков Т-34, оставленных в пункте формирования вследствие технических неисправностей.

Однако как целостный организм 13-й танковый корпус никак не заслуживал оценки «отлично». Когда читаешь документы корпуса, возникает устойчивое чувство дежавю с мехкорпусами 1941 г. В докладной записке по вопросу укомплектования 13-го танкового корпуса его командир характеризовал подготовку своих танкистов следующим образом: «Укомплектованность удовлетворительная, но механики-водители танков имеют только по 3–5 часов вождения. Крайне необходимо чтобы в корпусе было хотя бы 30 механиков-водителей со стажем 30–50 часов»[36]36
  ЦАМО РФ, ф. 220, оп. 235, д. 6/2, л. 457.


[Закрыть]. Те же несколько часов вождения на танках новых типов часто присутствуют в описаниях действий советских мехчастей в июне 1941 г. Например, командир 8-го механизированного корпуса Д.И. Рябышев в отчете по итогам боевых действий корпуса под Дубно писал: «Водительский состав боевых машин КВ и Т-34 в своем большинстве имел стаж практического вождения от 3 до 5 часов»[37]37
  Сборник боевых документов ВОВ. Выпуск № 33. М.: Воениздат, 1957. С. 169.


[Закрыть].