Текст книги "Тени чёрного пламени"

Вдруг в одном из окон на стене колыхнулась и пропала тень, что-то мимолетно блеснуло, и в следующий миг я услышал тихий голос Юриса:

– Второй!.. Гнездо «кукушки», гне… ук… шки!

Почти перебивая его, последовал доклад Горы, хотя его голос звучал чисто, помех практически не было:

– Шестой на позиции. Гости в хате, стол накрыт. Как принял, первый?

Пока все сложилось как надо, но по-прежнему молчал Мотря. Иван сейчас должен быть впереди, у перекрестка главных улиц поселка, в сотне метров от окраины, в ста тридцати от нашей позиции. Даже если Норд погасит снайпера, мимо дозора нам просто так не пройти, сто пудов будет шумно. Даже ветер стих, дождь почти не идет, и каждый шорох слышно далеко вокруг.

Стараясь говорить как можно более спокойным тоном, я ответил:

– Второй, шестой – ждать. Повторяю, ждать!

Так прошло минут пятнадцать, снова засвистел ветер, ветки кустарника и стебли сухостоя зашуршали в унисон, шепча какую-то свою очень грустную историю.

Дав сигнал Кудряшу следовать за мной, я отжал тангенту и приказал:

– Второй – работай, шестерка – жди. Как приняли?

Горан ответил как положено, а за Юриса ответила его винтовка. Как и откуда он стрелял, я, само собой, даже не понял.

Только спустя пару секунд снова раздался спокойный голос:

– Два ноль-ноль. Как принял?

– Второму – маршрут по схеме «забор». «Земле» включить маркеры, как приняли?

И снова отозвались только Гора, Норд и, соответственно, Кудряш. Мотря опять молчал, и это уже было совсем скверно. Маркерами были инфракрасные маяки, какими пользуются во время штурмовых операций импортные вояки. Они издают мерцающий, невидимый обычному глазу световой сигнал, чтобы силы поддержки не зацепили своих в случае чего. В ночную оптику и приборы ночного видения маячки видны прекрасно. Сейчас, когда шансов на тихий вариант уже почти не оставалось, я сделал ставку на скорость. Хотя шума никакого слышно не было, не исключено, что Мотря попал в аномалию и его просто разорвало на куски так быстро, что даже пикнуть не успел. Гадать смысла нет, за размышлениями мы обогнули развалины зернохранилища и вышли на окраину поселка. Целых домов почти не осталось, у всех не было крыш и недоставало то одной, то сразу пары стен. Мы шли вдоль улицы, держась северной стороны, чтобы силуэты развалин скрадывали движение хоть немного. Вдруг впереди в нашу сторону метнулась длинная тень. Я лишь в последний момент успел разглядеть мерцающий маркер в зеленоватом свете «ночника» и вскинуть руку в запрещающем жесте. К нам широкими скачками, но почти бесшумно бежал Мотря. Я дал сигнал остановиться и, как только боец поравнялся со мной, рывком прислонил его к стене.

Скрежетнула, осыпаясь, мокрая штукатурка, и, не дожидаясь моего вопроса, Иван громко зашептал:

– Рация сдохла, хана кровинушке моей! Я вас слышу, а передаче – кирдык! Дозор я успокоил. Там сидело двое, вы сейчас аккурат на них бы нарвались. Пошли покажу.

Мы прошли вперед еще метров десять, потом Мотря вывел нас к развалинам бревенчатой хаты, где от всего строения осталось три стены, а остатки четвертой вывалились наружу, перегородив улицу. Тут лежало двое сечевых, оба мертвее бревен на дороге. Обоим Мотря сломал шеи, только, как всегда, с фантазией. Первого, который сидел у обустроенного на небольшом возвышении пулемета, он убил ударом ноги в затылок, видимо с ходу, на второго прыгнул, не замедляя движения, но тот успел выстрелить из короткоствольного «каштана» с навинченным самопальным «тихарем»[6]6
  Пистолет-пулемет АЕК 919К – «Каштан». Разработан на Ковровском механическом заводе в 1999 г., в настоящее время выпуск изделия приостановлен, хотя данный ПП активно используется как оружие индивидуальной защиты в подразделениях ФСБ и МВД РФ, а также ряде армейских частей (вертолетных и танковых). Надежное и крайне неприхотливое оружие, разработанное под стандартный макаровский патрон 9 × 18 мм.
  «Каштан» построен на основе автоматики со свободным затвором. Огонь ведется с открытого затвора, переключатель режимов огня расположен слева над спусковой скобой. Он также выполняет функцию предохранителя. Ствольная коробка штампованная, стальная. Пистолетная рукоятка со спусковой скобой и цевьем – цельнолитые, пластиковые. Ствол «Каштана» имеет полигональную нарезку и может оснащаться съемным глушителем. Штатные прицельные приспособления состоят из мушки и перекидного целика на две дистанции – 50 и 100 метров, кроме того, последние варианты «Каштана» могут оснащаться съемными коллиматорными прицелами («красная точка»). Приклад у АЕК-919К выдвижной, из металла, затыльник при выдвигании может быть повернут вниз на 180 градусов для более удобной прикладки. Магазины – отъемные, секторные на 20 и 30 патронов. Скорострельность – 900 выстрелов в минуту.
  Главный недостаток данного оружия – маломощный патрон ПМ, который сводит на нет все преимущества изделия.


[Закрыть]. Иван поймал часового в захват и в падении свернул «свободному» шею. Вот почему было так тихо. Я перевернул труп пулеметчика на спину ногой, склонился над телом и бегло осмотрел. Нашивка обычная, уставная: круглая эмблема, униатский черный крест на желто-синем поле, внизу надпись на мове: «Вiльна Сiчь».

Мотря подошел и шепотом пояснил:

– Второй тоже из сечевых, но нашивку еще не заслужил, видимо новичок. Ребра у меня щелкают, точняк поломало. А главное, рацию убил, рацию!..

– Новую рацию достать гораздо проще, чем башку, хорош так подставляться! Допрыгаешься, весельчак. Но работу сделал отлично, будет премия и десять раундов спарринга с Кудряшом. И ребрами не отговаривайся, впредь думать будешь не кулаками, а головой.

Я поднялся и кивнул Кудряшу на трупы. Тот вместе с Мотрей принялся собирать оружие, а я взял под прицел улицу, ведущую к сельсовету. Там было темно, «свободные» не стали разводить костра, едой тоже не пахло, значит, пожевали чего-то всухомятку и, расставив посты, улеглись спать. Разумно, но слишком беспечно, когда на руках пленник и такой ценный груз.

– Здесь второй, минус два. Тридцать, направление – юго-запад…

Норд выявил и упокоил второй дозор. Значит, в хате сейчас шестеро плюс пленник. Расклад снова поменялся в нашу пользу, и я позволил себе спросить Кудряша о трофеях. Тот только безразлично кивнул в сторону груды железа, тускло блестевшей в неясном свете грозовых всполохов:

– Хлам, хотя оружие новое, недавно пристрелянное. Оптика стандартная, никакого обвеса, только самопальные глушители и все. У того, что Мотрю зацепил, есть еще итальянский дробовик-полуавтомат, но старый. Боекомплект у обоих тоже без затей, на полчаса хорошего боя.

– Добре. Оставим пока все тут, потом подчистим. Сейчас выдвигаемся к сельсовету, особое внимание на пристройки, пленника могут держать там вместе с лошадьми. Что бы ни случилось, он не должен пострадать, это главная задача для всех! Иначе все зря.

Улица, ведущая к сельсовету, скорее всего, простреливается, поэтому мы пошли прямо через развалины, что существенно замедлило движение. Кудряш, как всегда, шел впереди, следом Мотря, а я замыкал.

– Второй – первому, движение на одиннадцать от вас. Дистанция пятнадцать, сарай.

Кудряш тут же развернулся влево и пошел к зияющему дырами забору, за которым виднелась грязно-белая стена сельсовета. Это было единственное относительно целое двухэтажное здание в поселке. Внутренних перекрытий уже не было, однако крыша и стены остались в целости. Мы подошли со слепого торца дома, тут не было окон, к основному зданию примыкала какая-то пристройка, скорее всего гараж. Свежие борозды и глубокие отпечатки лошадиных копыт на мокрой земле свидетельствовали о том, что покосившиеся ворота недавно открывали. В щели между створками мелькнул луч света, и ближняя к нам половина ворот, жутко взвизгнув, чуть приоткрылась. Оттуда вышла смутно знакомая фигура и, повернувшись к нам спиной, направилась в обход дома, к крыльцу. Кудряш вопросительно повернул голову ко мне, но я только качнул стволом автомата влево. Человека я узнал, это был тот самый следопыт из дозора. Видно, сама судьба берегла «свободного», раз он решил выйти в тот самый момент, когда нам нужно осмотреть пристройку. Так и так он пошел в дом, а от гостинцев Горы еще никто живым не уходил. Как только проводник скрылся за углом, я дал отмашку на движение. Мотря остался снаружи, а мы с Кудряшом тихо проскользнули в помещение. «Ночник» пришлось одеть, и, видно, не зря. Внутри, у дальней стены стояли обе лошади, а у противоположной сидела сгорбленная фигура в дождевике. Кудряш метнулся к пленнику и, осмотрев все, жестом подозвал меня. Как бы сильно мне ни хотелось сделать это самому, правила досмотра никто не отменял – командир никогда вперед не суется. Я сел рядом с пленным и, осторожно сняв капюшон, всмотрелся в незнакомое лицо. Это был не Изменяющий, я ошибся, что неудивительно на таком расстоянии. Хотя множество общих черт сохранялось, это существо больше походило на человека, если оставить без внимания пепельно-синюю кожу, структурно напоминавшую змеиную. Однако на ощупь температура близка к человеческой, да и жесткой я бы ее не назвал. Два глаза, сейчас закрытые, нос и рот вполне обычные. Только волос на голове нет, а от лба к затылку идут три треугольных отростка, плотно прижатых к черепу. Общее телосложение тоже гуманоидное, хотя, если встанет на ноги, будет немного выше двух метров. Мысленно потянувшись к разуму гостя, я ощутил сначала тепло, а потом меня отшвырнуло так, что из глаз посыпались искры. Пленник застонал и открыл глаза, в темноте они засветились желтым огнем. Кудряш отпрянул, наставив на незнакомца автомат, я еле успел схватиться за ствол и пригнуть его к земле.

– Отставить!.. Не всякий, кто странно выглядит, тут враг, Кудряш. Сейчас отойди и не мешай, похоже, он хочет поговорить.

Боец тихо выругался, отошел на несколько шагов, но оружия не опустил. В пленнике произошли разительные перемены. Он, поведя плечами, поднялся на ноги и молча рассматривал главным образом меня. Похоже, наставленный на него автомат гостя совершенно не волновал.

Вдруг он раскрыл синегубый рот и вполне внятно произнес:

– Голос в Пустоте принес весть для Ступающего…

Голос иномирянина был похож на женский и мужской, напоминая те, которыми говорят Алхимики. Только сейчас стало видно, что дождевик впереди весь в бурых пятнах, гостя сильно шатает и он едва-едва держится на ногах. Я подошел и с силой опустил пленника на землю, потом вынул нож и развязал стянутые впереди руки. Ладони тоже были почти обычные – пятипалые. Приложив палец к губам, я показал пленнику, что лучше говорить тихо.

– Кто послал весть?

Дыхание гостя участилось, в уголках рта проступила темная, почти черная кровь. Он согласно наклонил голову и быстро зашептал, глядя мне прямо в глаза:

– Видящий Путь шлет тебе свое благословение и весть о надвигающейся на твой мир опасности. Ждущие в Темноте нашли могучих союзников, о которых племени ничего не известно, кроме имени. Их все называют – Вейт. Старейшины Ждущих принесли им жертвы в обмен на указание пути к твоему миру. Вейты приняли подношение и скоро будут здесь.

Странно, что нечто подобное не случилось раньше. Паукообразные наемники сразу же показались мне той силой, которая не столько служила захватчикам, сколько прикидывала, как опрокинуть своих нанимателей и занять их место. Как говорят на Востоке: «Не хвастай новым халатом всем подряд, кто-то может решить, что ему он будет больше впору».

Я склонился к начавшему заваливаться на бок гостю и, удерживая быстро тяжелеющее тело, спросил:

– Племя поможет?

– Нет. Изменяющие больше не могут сражаться. Камень перенес их в родной мир, у них хватило сил нанять Вестника, чтобы предупредить… Видящий Путь дает совет: следуй за тенями черного пламени, оно укажет путь к вместилищу Вейт. Свет Маб, даруй мне его…

Ладонь пленника разжалась, и мне в руку упала небольшая, мерцающая фиолетовым цветом сфера. Артефакт был немного иной, чем тот, который я когда-то держал в руках. Тот поглотил Дашу и Охотника… вся моя семья исчезла в синем пламени без следа.

Обернувшись к замершему в оцепенении Кудряшу, я приказал:

– Гость отходит, мне нужно кое-что сделать, и это не выглядит слишком приятно. Жди меня снаружи, пора заканчивать.

Сбитый с толку необычным происшествием, Кудряш кивнул и тихо выскользнул наружу. Пленник словно того и ждал, тихо захрипел и сполз по стене на землю. Я положил его на землю, подошла очередь для самого неприятного, нужно убить лошадей. Груз «свободных» скорее всего в хате, но таковы правила – ничего забирать у хохлов нельзя. В Зоне много кто пропадает, как сейчас сгинут и эти хлопцы. Подойдя к забившимся в беспокойстве лошадкам, я сконцентрировался и увидел, как у животных бьется в голове некий теплый, ослепительно-белый сгусток. Потянувшись к клубкам, я усилием воли раздавил сначала один, а потом другой. Кони осели на землю, испустив жуткий хрип, слившийся в один долгий тихий стон. В висках тут же заломило, боль пронзила все тело холодной обжигающей волной, но я справился, вина за смерть невинной скотины была словно анестезия. Лошадей люблю с детства, а тут в первый раз пришлось расправиться с парой таких добрых и бескорыстных существ просто потому, что они оказались не в том месте. Лошади в Зоне теперь в особой цене. Приведи мы их в артель, тут же весть разнесется по округе, а там и сечевые подтянутся. Жаль, но иначе никак нельзя. Стараясь делать все, как в тот памятный день, я поднес артефакт к груди иномирянина и положил шар между его ладоней. Сфера тут же начала мягко пульсировать, тело гонца охватили языки фиолетового пламени. Ритуал требовал, чтобы уходящего в последний путь кто-то непременно проводил, поэтому я стоял до тех пор, пока пламя не поглотило тело целиком и не истаяло спустя пару минут, не оставив после себя ничего, кроме горстки белого пепла. Говорят, что, глядя на чужую смерть, живые видят в ней отражение своей собственной. По жизни этот аттракцион доводилось смотреть слишком часто, но костер, такой чуждый и непонятный, вызвал в душе щемящее чувство тоски. Вспомнился другой огонь и другое, такое близкое и далекое теперь лицо. Стиснув зубы так, что вздулись желваки, я отвернулся и выскользнул наружу. Новая беда хоть и накрывает Зону своей тенью, но с давних пор я следую правилу, согласно которому разбираться нужно с теми проблемами, которые сейчас стоят на пороге, а не маячат где-то вдали. Проскользнув через дырку в заборе к ожидавшим меня бойцам, я дал отмашку рассредоточиться. Мы рассредоточились таким образом, чтобы от здания сельсовета было метров двадцать, на случай, если кто-то выживет после подрыва. Мне достался восточный угол с двумя рядами окон, заколоченных досками и закрытых обшитыми жестью ставнями. Само собой, верхние окна можно было в расчет не принимать, полы второго этажа давно провалились, если кто и полезет изнутри, то только снизу. Позиция подобралась не совсем удачная: в обломках рухнувшей хаты с трудом удалось устроиться так, чтобы получить наилучший обзор.

Пристроив обмотанный маскировочной лентой автомат на обломок стены, лежавший плашмя, я прильнул к прикладу и отдал приказ Горе:

– Второй – внимание. Остальным – один, один, один!..

Взрыв противопехотной мины в помещении не выглядит так эффектно, как в кино. Раздался сдвоенный глухой взрыв, земля дрогнула, меня обдало теплым воздухом, брызнули мелкие осколки кирпича. Ставни вместе с досками, их удерживавшими, полетели в разные стороны. Лишь на короткий миг ночную темень осветил косматый всполох рыжего огня, и здание сельсовета окуталось клубами черного дыма. Еще какое-то время ничего не происходило, однако потом все изменилось очень быстро. Из-за угла выскочила темная фигура и кинулась вдоль стены здания влево от того места, где я сидел. Легко поймав в прицел фигуру бегущего, я плавно выжал спуск. «Ковруша» мягко прильнул к плечу, и три тяжелые бронебойные пули легли точно в центр силуэта[7]7
  Антон по-прежнему использует модификацию АЕК-973, отличающуюся чуть меньшим весом от известного прототипа и доработанную под новый ГП «Обувка». Калибр: 7,62 мм. Патрон: 7,62 × 39 (обр.1943 г.). Масса оружия без магазина: 3,25 кг. Начальная скорость пули: 700 м/с. Темп стрельбы: 900 выстр./мин. Прицельная дальность: 1000 м. Емкость магазина: 30 патронов. АЕК-973 использует принцип сбалансированной автоматики, повышающий эффективность при стрельбе очередями. В настоящее время автомат данной модификации больше не выпускается, производство свернуто. Отдельные образцы все еще находятся на вооружении различных подразделении армии и МВД РФ.


[Закрыть]. Человека слегка развернуло на месте, и он, словно бы запнувшись, упал ничком.

– Первый – минус один.

Эфир переполняла статика помех, так и не прекращавшихся все это время.

Но шумоподавление все же работало, так что доклады остальных я услышал довольно четко:

– Четверка – сектор чист.

– Пятый – движения не наблюдаю.

– Шестой – чисто.

Юрис молчал, что было странно. Обычно наш самый глазастый стрелок уже прибавил бы пару скальпов себе на пояс.

Едва я только начал беспокоиться, как Норд подал голос:

– Второй, в секторе чисто.

Значит, из здания после взрыва выбрался только один, который попался мне на мушку, остальные остались в доме навсегда. Несмотря на удачно разыгранную комбинацию, у меня отчего-то было тревожно на душе. А когда сомневаешься, просто начинай действовать.

Поэтому я отдал приказ о зачистке:

– Четвертый и пятый – парадное. Второй – контроль периметра, глубина две косых. Шестой, ко мне. Один, один, один.

Здание осветилось изнутри отблесками начавшегося кое-где пожара. Кровля подернулась дымной пеленой, видимой даже в сумраке. Еще минут двадцать, и все, что может гореть, превратит сельсовет в отличную приманку для сфинксов. Хотя те особо на огонь и не сбегаются, но вполне может прийти кто-нибудь еще. Нужно поторапливаться. Шорох позади заставил меня оглянуться, в зияющем осколками стекла оконном проеме мелькнул белесый проблеск маячка, а затем осторожно показался и сам Горан. Мы обменялись условными жестами, и только после этого я указал черногорцу сектор для наблюдения по правую руку от себя. Откликнулся Кудряш, голос отставного головореза уже не дрожал, но по прибытии в базу нужно было крепко все обсудить. Мне не понравилась его реакция на гостя из запредельных миров. Если так пойдет и дальше, лучше будет расстаться, нервы в нашей работе – это лишнее.

– Здесь четвертый, мы входим.

– Принял, работайте.

Так прошло еще минут пять, за это время грозовой вихрь сместился восточнее, света стало чуть больше. Пожар тоже медленно, но верно начинал разгораться, всполохи огня виднелись уже в окнах обоих этажей. Снаружи дом пока еще не выглядел как новогодняя елка, но тот мелкий дождик, который накрапывал вот уже почти целый час, такой огонь точно не зальет.

Снова отозвалась штурмовая подгруппа, но на этот раз говорил Иван, голос его не предвещал ничего хорошего:

– Пятый – первому, у нас четыре «двести». Одного не хватает.

Почему-то отчет Мотри меня не удивил, с того самого момента, как этот клятый старожил вышел из гаража и свернул за угол сельсовета, я подспудно знал, что упустил нечто важное.

– Первый – подгруппе зачистки, выходите. Осмотреть периметр, глубина две косых. Ищите гостя. Второй – помоги им.

– Второй принял. Командир, я…

– Отставить, все потом. Отбой.

Сделав сигнал Горану следовать за собой, я пошел по старому маршруту, к гаражу. Нужно осмотреть землю вокруг, может быть, удастся разглядеть какие-нибудь следы. Тут все было засыпано мусором, в пяти шагах от двери в гараж лежал ничком труп подстреленного мной «свободного». Гора перевернул тело на спину, посветил фонарем, прикрепленным к стволу автомата. Я тоже подошел, хотя силуэт сильно отличался от того человека, которого я видел полчаса назад. Новый, не сильно поношенный «кондор», германский карабин с коллиматорной оптикой и подствольным гранатометом, ничего особенного.

– Гора, забери его ПДА и рацию, там, скорее всего, есть логии переговоров, дома послушаем. Оружие сломай, я пока вперед. Как закончишь – зови.

Подрывник согласно кивнул и тут же склонился над трупом, я же пошел дальше, подсвечивая себе фонарем, привязанным к длинному пруту, срезанному у околицы. Ночь, куча мусора и общий недостаток времени не способствовали поиску улик, но только не в моем случае. Напевая старую охотничью молитву, я медленно, постепенно все ускоряя темп, закружился на месте. Вскоре что-то удалось разглядеть у самого угла горящего дома. След был нечеткий, но шел точно тяжелый человек, в полном снаряжении. Однако подошвы ботинок были замотаны какой-то тканью, я даже нашел небольшой обрывок, зацепившийся за торчавшую из забора жердину. Хитрый старожил что-то почуял и сразу же от крыльца метнулся через улицу, а потом прямо по развалинам пошел к окраине поселка.

Отжав тангенту на передачу, я вызвал Норда:

– Второй, гость идет на юго-запад, расстояние – пятачок. Осмотрись, будь ласков.

Перейдя на общую частоту, я приказал всем сосредоточиться на зачистке. Время все убывало, нужно будет уйти до того, как пожар окончательно разгорится.

– Группе – жарить шашлык, я и второй идем за почетным гостем. Точка сбора – пять, пятнадцать северо-восток, беленая хата. Время – десять.

Пускай ребята собирают тела. Упустим мы этого черта или нет, уже не так важно. Мужик определенно шустрый и догадливый, однако одному в Зоне выжить не так уж и просто. След петлял по развалинам уже довольно долго, до окраины поселка осталось метров тридцать, когда я почувствовал чужое присутствие. Инстинкт заставил в последний момент не задумываясь прыгнуть влево. Все, что я успел услышать, это два глухих шлепка. Земля в том месте, где я только что стоял, вспухла двумя невысокими фонтанчиками. Абориген понял, что за ним идут, сообразил, что за околицей уже наверняка поджидает парочка сфинксов, и решил подкинуть им свежего мясца.

– Командир, я не вижу его! Это невозможно!..

Всевидящий Змей, хладнокровный, бьющий без промаха, вдруг запаниковал, и есть отчего. Похоже, что противник пользуется каким-то артефактом или приобретенной способностью, позволяющей вытворять подобные фокусы с оптикой и людьми. Прикол будет, если аборигена вижу только я.

– Потом, второй, все потом…

Прямо возле виска ударило, выбив из бревенчатой стены развалившейся очень давно хаты солидную щепу. Я снова метнулся влево, надеясь, что стрелок сменит позицию, чтобы выстрелить точно. На какой-то миг я увидел в десяти шагах знакомую фигуру в старом армейском комбезе и уже в прыжке дал длинную навскидку. Только одна пуля из десяти ударила аборигена в плечо, но этого оказалось достаточно. Человек дернулся, выронил пистолет с навинченным «тихарем». Автомата или ружья я не заметил, но противник, не дав мне опомниться, уже летел на меня с американской саперной лопаткой наперевес, сокращая дистанцию. И снова в последнее мгновение перед ударом сверху вниз я едва-едва успел откатиться в сторону. Абориген молча ударил, потом еще и еще. Острая кромка лопатки высекала синеватые искры, когда я дважды отразил мощные удары корпусом автомата, мысленно прося прощения у верного друга. Я уже совсем было изготовился подсечь ноги подставившегося противника, как тот дернулся всем телом и осел на землю рядом со мной, словно бы из него вынули все кости.

Кровь все еще тяжко пульсировала в висках, поэтому я не сразу понял, что в наушнике раздался обеспокоенный голос Норда:

– Командир, я попал в него? Он… черт! Вижу… теперь вижу!..

Приподняв маску к носу, я, не вставая, сплюнул тягучую слюну в сторону трупа и произнес почти шепотом:

– Иди к точке сбора, этого я сам приберу. Потом поговорим, время дорого.

Поднявшись на ноги, я первым делом трижды выстрелил в неподвижное уже тело загадочного незнакомца. Не будь на фишке Юриса, неизвестно, чем бы эта стычка закончилась. Хохол был хорош, реально хорош. Подойдя к телу, я срезал застежки шлема и посветил на лицо покойника фонарем. Рука дрогнула, первые мгновения я даже не знал, что думать. На меня смотрели вспученные внутренним давлением попавшей в голову пули глаза Буревестника. Пропавший, кажется, целую вечность назад в развалинах Могильника старый друг вернулся таким неожиданным образом. С трудом взяв себя в руки, я, придирчиво осмотрев тело наемника, снял его рацию и ПДА, а также срезал ощутимо тяжелый пояс с пустой кобурой и кармашками, в которых размещалось штук пять артефактов. Сложив все это у единственной целой стены какой-то хаты, я с усилием поднял мертвое тело друга и, закинув его на спину, понес туда, где детектор отметил начало обширной полевой аномальной зоны.

Чрез некоторое время я оказался на окраине поселка, благо погоня и так привела нас куда надо. Судя по оранжевым всполохам в метре над землей, это была плазменная жарка. Дорога шла под уклон, а потом резко обрывалась. Взобравшись на небольшой пригорок, я бережно опустил тело на землю, а потом обеими руками столкнул его вниз. Труп Буревестника покатился сначала быстро, потом все медленнее и медленнее, попадая в поле притяжения аномалии. Потом словно бы невиданная сила оторвала его от земли, и покойника закружило в ярко вспыхнувшем рыжем огненном вихре. Я развернулся назад и, не оглядываясь, побежал к месту сбора. Юрис доложился, что, мол, ни потерь, ни раненых не имеем, однако в воздухе висела понятная недосказанность. Артельщики стояли в строю вольно, но все, даже Юрис, выжидающе молчали.

В артели затаенная информация – почти всегда верная смерть для товарищей, поэтому я ничего не скрывал:

– Мы задачу выполнили, пленник уже был при смерти, спасти его было нельзя. Благодарю всех за отличную работу, но разбор полетов уже дома, сейчас нужно быстро уходить. Спасибо вам. Все, выдвигаемся к базе. Построение походное, Норд в головной дозор, Мотря – идешь в связке с Горой, вы замыкаете. Вперед!

Мы быстрым шагом уходили на юго-запад, чтобы за ночь успеть к небольшому клочку твердой земли, где можно будет отсидеться в заранее заготовленном схроне и переждать надвигающуюся волну выброса. Позади уже ярким пламенем пылало здание сельсовета, но, даже напрягая все свое чутье, я не чувствовал рядом охотящуюся стаю. И снова, как и всегда, позади и за горизонтом перед нами были только вопросы и неизвестность. Ничего не меняется, все осталось на своих местах.

Колеса от старого «запорожца» верно служили неказистой, но крепко сколоченной телеге. Они несли ее мягко, почти что без скрипа. Я сидел на облучке, рядом с ярким пятном белого света, за которым с огромным трудом угадывался силуэт попутчика. Несмотря на туман, который окружал повозку столь плотно, что даже не было видно дороги, я знал, что мы едем к заброшенному КПП военных. Поводья тонули в облаке света, я с трудом мог различить, что кисти рук точно человеческие, с пятью пальцами, на безымянном левой виднелся знакомый узкий ободок простенького серебряного кольца. Кобыла Фрося мерно переступала по невидимому асфальту, иногда пофыркивая.

Голос, исходящий из света, царапал слух, был резким и неприятно чуждым:

– Почему ты не ушел, когда еще можно было?

Даже находясь перед лицом врага, следует либо молчать, либо говорить правду.

Тратить время и силы на вранье просто бесполезно, поэтому я сказал то, что чувствовал:

– На Востоке говорят, что дом человека там, где похоронены его близкие, там, где живут его враги и друзья.

Возничего такой ответ, видимо, позабавил, в следующей фразе слышалось неподдельное любопытство:

– Разве там, за пределами… за «колючкой»… Разве там нет родных, нет друзей и могил предков?

И снова я не лукавил с любопытным извозчиком, потому что мне было все равно, что думает этот клубок света:

– Перед теми, кто находится здесь, я в долгу. И он еще не погашен.

Руки существа резко натянули вожжи, кобыла всхрапнула и, заржав от обиды, резко встала. Телегу тряхнуло, и, чтобы не потерять равновесия, я ухватился за край облучка. Дерево было холодным и влажным на ощупь, по фактуре больше напоминая металл. Возница тоже слетел на землю с противоположной стороны и вдруг воспарил над землей метра на два в высоту. Цвет шара изменился, теперь он стал совершенно темным, выбрасывая вокруг черные протуберанцы.

Голос, доносившийся из шара, зазвучал теперь угрожающе:

– На этот раз простого выбора не будет, Ступающий. Пока есть время, уходи сам и уводи тех, кто пойдет за тобой. Ты потерял многих, и многие еще поплатятся за тот выбор, что уже сделан, даже не задумываясь.

Страх притупился уже давно, поэтому я просто приготовился к бою и попытался отойти от телеги, чтобы иметь больше пространства для маневра. Но ноги не слушались, каждое движение давалось с огромным трудом.

Голос преследовал, словно не замечая моего желания окончить этот бессмысленный разговор:

– Разве предложение жизни, причем не только твоей, это не щедрый дар?

Сконцентрировав волю, я собрал свои невеликие теперь силы, и вязкий туман, опутывавший ноги почти до колен, вдруг схлынул, идти стало легко. Если враг начинает говорить с тобой и запугивать, это тоже хорошая новость. Так делает тот, кто боится или не уверен в том, что может победить. Пространство вокруг меня привычно подернулось тонкой сетью вероятностных нитей. Зеленым пульсировало пересечение прямо под зависшим над землей черным шаром, опиравшимся на протуберанцы, словно на щупальца. Этот разговор пора было заканчивать, чтобы разозлить возничего. Тот, кто злится, непременно делает ошибки.

Приготовившись нападать, я внятно произнес:

– Скверно.

Парадокс сбил гостя с толку, потому что даже внешне шар тревожно запульсировал и стал дергаться из стороны в сторону.

Голос тоже недоумевал:

– Что?! Говори внятно, человек!

– Скверно то, что ты торгуешь товаром, который тебе не принадлежит…

На последнем слове я вскинул руку с пистолетом и дважды выстрелил в пульсирующий узел, мерцающий изумрудно-зеленым светом. Что-то подсказывало мне, что именно он удерживает гостя в нашем измерении. С еле слышным звоном он разлетелся на сотни мельчайших осколков, брызнул сноп синих искр, и с резким хлопком черный косматый клубок исчез…

Глаза открылись сами собой, словно бы и не было странного разговора в странном месте. Снова над головой был окрашенный в темно-зеленый цвет низкий потолок в подвале башни. Я был дома и снова лежал на сколоченной для двоих кровати из снарядных ящиков. Привычно сев и свесив босые ноги на пол, я глянул на дисплей ПДА, где в спящем режиме плавали крупные белые цифры 02.39 АМ. От лестницы, ведущей на первый этаж, в щель между косяком и неплотно прикрытой дверью пробивалась узкая полоса желтого света, там раздавались приглушенные голоса. Кто-то из артельщиков заглянул, хотя после расчета за дело все разбрелись кто куда. Крестный и Птаха с караваном ушли на Кордон сразу же, как только получили перевод доли на свои счета в Киеве, а остальные засели в «Приюте». В башне, как и всегда, остались только я сам да Слон с сыном. Видимо, Норду не повезло и он опять спустил все, что не потратил на всякие снайперские приблуды в лабазе у Тары. Света было достаточно, и я в полумраке побрел в душ. Тут свет все же пришлось включить. Зайдя в угол, я крутанул вентиль, и сверху обрушились колючие струи воды, сначала ледяной, потом теплой, под конец просто пошел кипяток. Клубы пара окрасили свет желтой лампочки без абажура в белесо-латунный цвет. Я стоял под обжигающими струями до тех пор, пока кожа не начала гореть огнем, пока снова не проступили тонкие белые рубцы, повторяющие узор ловчей сети Ждущего в Темноте. Каждый раз я всматриваюсь в них, проклиная тот самый миг, когда оказался таким слабым, таким беспомощным и глупым. Долг не оплачен, я все еще задолжал тебе, родная. Я с силой завернул вентиль обратно, и звуки умерли. В звенящей от падающих на пол капель гулкой тишине я стер испарину с треснувшего зеркала, вмурованного в стену. Из глубины стекла на меня смотрел все тот же мужик с коротко стриженной и посеребренной сединой головой, чье лицо расчертили быстро бледнеющие и пропадающие шрамы. В его черных глазах ничего нельзя было прочесть, они были безразличны и пусты. Так же не зажигая света, я ощупью нашел на привычном месте любимую механическую бритву и, взведя пружину, начал водить жужжащий овал по лицу, снимая пятидневную щетину. Звук этот успокаивал, заставляя собраться с мыслями, стряхнуть остатки ночного видения. С тихим скрежетом бритва замолчала, завод пружины кончился, следовательно, нужно опять выходить на свет. Одевшись в линялую «камку», я пошел наверх. Снова поле боя осталось за мной, но радости эта победа уже не доставляла. Война везде одинакова, потому что всегда подкидывает неожиданные решения и встречи. Буревестник должен был сгинуть в Могильнике, но выжил, чтобы вот так умереть у меня на глазах. Уже давно я не задаю Судьбе вопросов про то, как и почему происходят те или иные события и встречи. Если не проявлять любопытства, можно сохранить ясность рассудка и в конечном итоге остаться в живых. Вытертые до блеска ступени привели меня сначала на первый этаж, где у нас были и кухня, и гостиная, совмещенные со столовой. Вполоборота ко мне сидел ссутулившийся Кудряш, положивший руки на стол, обнимая ладонями кружку с дымящимся крепким чаем. Спиной ко мне у газовой плиты стоял Слон, одной рукой опиравшийся на суковатую палку, а другой мерно помешивавший уже почти готовую картошку, зажаренную со шкварками и луком.