Текст книги "Стихотворения и поэмы"

Алексей Константинович Толстой
Стихотворения и поэмы

Граф Алексей Константинович Толстой как человек и поэт

Литературное наследие графа Алексея Константиновича Толстого невелико: четыре-пять, ну, шесть томов, если собрать всё-всё, включая письма. Однако наследие это восхищает своим жанровым разнообразием – при высокой художественности им созданного. Толстой писал стихи и прозу – бытовую, историческую, фантастическую. Писал поэмы и юмористику. Писал пьесы – причём стихотворные. Он был одним из создателей Козьмы Пруткова – ярчайшей в истории русской литературы пародийной маски. Да и сама его жизнь была погружена в семейные тайны, сопровождалась многочисленными загадками и невероятными случаями.

С тайны начинается жизнь Алексея Константиновича. Сразу после его рождения в Петербурге 24 августа (5 сентября) 1817 года (даты, кроме связанных с заграничными поездками Толстого, даны по старому стилю, а даты рождения и кончины – в старом и новом стилях) его мать покинула супруга, графа Константина Петровича Толстого (1780–1870), принадлежащего к известной дворянской фамилии, родного брата известного скульптора, ставшего вице-президентом Академии художеств графа Фёдора Петровича Толстого…

Анна Алексеевна с сыном отправилась на родину предков по отцовской линии, в Черниговскую губернию на Украину.

Прапрадед Алексея Константиновича здесь – украинский регистровый казак Григорий Розум. Его старший сын стал фаворитом, а затем морганатическим супругом императрицы Елизаветы Петровны – это хорошо известный граф Алексей Григорьевич Разумовский (1708–1771). Его младший брат, прадед Толстого – граф Кирилл Григорьевич Разумовский (1728–1803), последний «гетман Малыя России» (Украины), президент Императорской Академии наук, генерал-фельдмаршал, прабабка – Екатерина Ивановна Нарышкина (умерла в 1771), внучатая сестра и фрейлина императрицы Елизаветы Петровны. Дед, граф Алексей Кириллович Разумовский (1748–1822), был министром народного просвещения Российской Империи (1810–1816), внёс важные изменения в российское образование, способствовавшие развитию системы начальных школ и гимназий, ввёл богословие (Закон Божий) как основополагающую дисциплину во всех российских учебных заведениях. При нём был открыт Царскосельский лицей.

У Алексея Кирилловича в побочном браке с девицей Марьей Михайловной Соболевской (Денисьевой) родилось несколько детей, а том числе мать Толстого, Анна Алексеевна (1796 или 1799–1857), получившая в 1807 году, вместе со своими братьями и сёстрами от этого союза, дворянство и фамилию Перовская. Дядя по матери, воспитывавший А.К. Толстого с младенчества, – Алексей Алексеевич Перовский (1787–1836), писатель (псевдоним – Антоний Погорельский), автор известной книги «Черная курица, или Подземные жители. Волшебная повесть для детей», первым читателем которой, по основательным предположениям, был его племянник. Другой дядя – Василий Алексеевич Перовский (1795–1857), впоследствии стал оренбургским генерал-губернатором (1851–1857), а дядя Лев Алексеевич Перовский (1792–1856) – министром внутренних дел (1841–1852) и министром уделов (1852–1856).

С давних времён и поныне существует романтическая легенда, печатно поддержанная В.В. Розановым, что Толстой «произошёл от супружеских отношений брата и сестры» (статья «Магическая страница у Гоголя», 1909). Однако один из самых въедливых исследователей биографии Толстого писатель Александр Кондратьев в своей книге «Граф А.К. Толстой: Материалы для истории жизни и творчества», вышедшей в 1912 году, показывает многие изъяны этой версии. Он пишет:

«Благодаря изысканиям профессора Лилльского университета (Франция) г-на А. Лиронделя, можно считать установленным день свадьбы родителей поэта. Государственного ассигнационного банка советник, отставной полковник граф Константин Петрович Толстой был обвенчан с дворянкой девицей Анною Алексеевной Перовской 13 ноября 1816 г. в Симеоновской церкви г. С.-Петербурга. Поручителями – по жениху – был «отец его родной, генерал-майор и кавалер граф Петр Толстой», по невесте – действительный тайный советник и кавалер граф Алексей Кириллович Разумовский и уланского полка штабс-ротмистр и кавалер Алексей Перовский. Присутствие на свадьбе человека с такою безукоризненной репутацией, как граф Петр Андреевич Толстой, устраняет всякое сомнение в том, чтобы брак этот мог носить поспешный характер или мог бросить хотя бы малейшую тень на достоинство его сына. Ранняя свадьба молодой шестнадцатилетней девушки объясняется господствовавшим в то время обычаем, а равно желанием А.К. Разумовского выдать свою побочную дочь за лицо титулованное и тем дать ей определенное положение в обществе.

Константину Петровичу Толстому было в то время 36 лет, так что его отнюдь нельзя было назвать пожилым. Семнадцатилетним юношей окончил он Шляхетский кадетский корпус, поступил во Фридрихсгамский полк, участвовал в шведской и французской кампаниях и получил несколько наград и отличий за выдающуюся храбрость. Рана в ногу помешала ему продолжать военную карьеру и заставила перейти на гражданскую службу. В полку граф К. П. Толстой считался лучшим танцором, и имеется указание, что однажды на балу его избрала своим кавалером шведская королева… .. …ни в одном из источников не имеется указаний на непривлекательность наружности графа.

Что касается до нравственных его качеств, то большинство печатных источников указывают почти исключительно на положительные стороны его души…

Алексей Толстой родился 24-го августа 1817 г., т.е. по истечении законного срока со дня свадьбы своих родителей. Мы не располагаем данными, чтобы утверждать, будто сам факт рождения поэта «привел к домашней катастрофе и открытому разрыву»…

Причина семейного разрыва остается, таким образом, для нас неизвестной. По всей вероятности, она заключалась в полном несоответствии характеров не подходивших друг к другу супругов.

Сам Алексей Толстой, по-видимому, долго не был посвящен в подробности семейной драмы. Драма эта от него так хорошо скрывалась, что все первые годы жизни своей он искренно считал и называл своим отцом Алексея Перовского. Последний не считал себя вправе огорчать маленького племянника, к которому сам сердечно привязался и, в свою очередь, называл его сыном. Это обстоятельство и подало, по всей вероятности, повод к той сплетне, которой поверило немало даже серьезных людей. Возможно, что в самой ранней переписке своей Алексей Перовский и его племянник называли друг друга «папочкой» и «сыном», хотя в письмах, нам известных, дядя называет будущего поэта Алешей, Алешенькой, Алиханчиком и другими ласкательными именами. Когда Алексей Толстой подрос, ему, очевидно, объяснено было, кто приходится ему отцом, ибо в дошедших до нас письмах он называет Перовского не отцом, а дядей. Всякий изучавший характер Толстого знает, какою благородною прямотою он обладал, как противна была ему всякая ложь и как, поэтому, невероятно, чтобы он мог в письмах к любимому и любящему его человеку употреблять фальшивое обращение.

В пользу того, что поэт искренно считал себя не Перовским, а Толстым, имеется много доказательств. Например, он всю жизнь свою носил на пальце перстень с резным изображением родового герба графов Толстых, чего ни за что не стал бы делать, если бы хоть сколько-нибудь сомневался в своем происхождении. По словам лица, его близко знавшего, поэт с жаром доказывал в одном споре талантливость, присущую фамилии Толстых. Он поддерживал отношения с дядей своим, известным скульптором Ф.П. Толстым, и позволял своей жене и ее племянницам ездить к самому К.П. Толстому.

В обстоятельства, вызвавшие разрыв его родителей, Толстой был посвящен одною из заинтересованных сторон, и, по-видимому, объяснения матери носили весьма пристрастный характер. Следствием таких объяснений было то, что поэт почти всю свою жизнь избегал встречаться с отцом. Они помирились уже перед самою смертью последнего.

Несмотря на то, что Алексей Толстой считал отца виновником семейного разрыва и не мог ему простить какого-то проступка перед графиней Анной Алексеевной, мы имеем, однако, сведения, что он оказывал графу Константину Петровичу материальную поддержку. Отец поэта был человек слабохарактерный, мягкосердечный, религиозный и никому не отказывавший в денежной помощи. Поэтому он сам постоянно нуждался и не мог отказаться от той пенсии, которую ему назначил его богатый сын.

Портрета К.П. Толстого до нас, к сожалению, пока не дошло. Чертами лица своего поэт походил на родственников как той, так и другой стороны. Глаза, например, у него были голубые, как у Перовских, нос – как у Толстых. Характером своим он также напоминал во многом родственников своих со стороны отца. Артистические же наклонности и художественный вкус были присущи представителям обеих фамилий. Поэтический дар Алексей Константинович мог унаследовать от своего дяди графа Петра Андреевича Толстого, который, по словам М.О. Каменской… отличаясь веселым нравом, не чужд был импровизаторских способностей и, даже готовясь покинуть этот мир, приветствовал шутливым экспромтом пришедших к нему проститься родственников…

Все эти данные заставляют думать, что легенда о романтическом происхождении поэта в лучшем случае представляет собою плод недоразумения…»

Так или иначе, разрыв между супругами Толстыми произошёл, и шестинедельного Алексея Толстого мать перевозит на Черниговщину, в своё имение Блистава, а затем в Красный Рог Мглинского уезда – имение брата, А.А. Перовского.

Первые стихотворные опыты Толстого относятся к 1823–1824 годам, а зимой 1826 года А.А. Перовская с сыном и братом возвращаются в Петербург. Здесь происходит знакомство Алексея с наследником престола, будущим императором Александром II (он на полгода младше Толстого). В том же году становится «товарищем для игр» наследника. Осенью Алексей Перовский встречается в Москве с Пушкиным. Вероятно, с ним был и племянник.

Летом 1827 года, путешествуя по Германии, Перовский, мать Толстого и он сам знакомятся в Веймаре с Гёте. Существует свидетельство, что автор «Фауста» тепло встретил будущего поэта и подарил мальчику обломок бивня мамонта с собственным рисунком фрегата на нём.

Особая часть жизни Толстого – его дружба с наследником престола. Интересная история произошла 30 августа 1829 года, в день ангела Александра. Дед по матери, король прусский Фридрих-Вильгельм III, прислал внуку оловянных солдатиков. Дети – наследник и Толстой – разыгрались. Вошедший в комнату император Николай I увлёкся игрой и в конце концов присоединился к детям.

В 1831 году, отправившись с матерью и дядей в Италию, Толстой ведёт дневник. В Риме знакомится с К.П. Брюлловым, который делает рисунок в альбоме Толстого.

Государственную службу Толстой начал в 1834 году. Он зачислен «студентом» в Московский Главный архив Министерства иностранных дел, в котором в разное время служили многие известные деятели русской культуры – братья Веневитиновы и Киреевские, С.П. Шевырев, А.И. Кошелев… Он продолжает писать стихи, о них одобрительно отзывается В.А. Жуковский. Предполагают, что творческие опыты юного поэта поддержал и Пушкин. В начале декабря 1835 года Толстой подаёт прошение в Московский университет о допущении к сдаче университетского экзамена – «из предметов, составляющих курс словесного факультета, для получения учёного аттестата на право чиновников первого разряда», а 4 января 1936 года Совет Московского университета выдаёт Толстому аттестат на вступление в первый разряд чиновников государственной службы.

В это же время Толстой влюбился в княжну Елену Мещерскую, но обстоятельства жизни не способствовали развитию этого чувства: против выступает мать, а в июне он уезжает в Ниццу, сопровождая А.А. Перовского, больного «грудной болезнью» (очевидно, туберкулёзом). Но поездка обрывается в Варшаве: здесь 9 июля Алексей Алексеевич умирает на руках племянника… Толстой наследует всё состояние дяди, в том числе имение Погорельцы в Новозыбковском уезде Черниговской губернии.

25 ноября 1837 года после хлопот Толстого и его матери он переводится в Петербург в Департамент хозяйственных и счётных дел. Представлен к чину коллежского регистратора.

Вскоре Толстой назначен «к миссии нашей во Франкфурте-на-Майне, сверх штата». Он живёт в Германии, Италии, Франции. Пишет первые рассказы (на французском языке) – «Семья вурдалака», «Встреча через триста лет». Идёт служебный рост. В октябре 1839 года произведен в губернские секретари, 9 марта 1840 года пожалован в коллежские секретари, а в декабре того же года по Высочайшему повелению перемещён «младшим чиновником» во Второе Отделение Собственной Его Императорского Величества канцелярии.

В следующем году состоялся литературный дебют Толстого-прозаика: 15 мая 1841 года цензура дала разрешение на издание книги «Упырь. Сочинение Краснорогского» (СПб); псевдоним – от имения Толстого «Красный Рог».

26 января 1842 года Толстой пожалован в титулярные советники. В «Журнале Коннозаводства и Охоты» (№5) он публикует очерк «Два дня в Киргизской степи». Служебный и творческий рост Толстого в те годы шли наперегонки. Вообще в 1840-е годы он ведёт жизнь, обычную для светского человека той поры: частые отпуска со службы, путешествия, балы, охота, мимолётные романы… Современник описывает его как «красивого молодого человека, с белокурыми волосами и румянцем во всю щёку». Толстой славится своей силой: «свёртывал в трубку столовые ложки и вилки, вгонял пальцем в стену гвозди и разгибал подковы».

В мае 1843 года Толстой – камер-юнкер, а осенью он дебютирует как поэт – в «Листке для светских людей» (№40) без подписи опубликовано его стихотворение «Серебрянка» («Бор сосновый в стране одинокой стоит…»).

В 1845 году Толстой пожалован в коллежские ассесоры. В литературном сборнике графа В.А. Соллогуба «Вчера и сегодня» публикует рассказ «Артемий Семенович Бервенковский».

1846 год, январь: Толстой – надворный советник. Во второй книге сборника «Вчера и сегодня» появляется «Амена» – фрагмент из романа Толстого «Стебеловский». Правда, больше ничего об этом произведении не известно.

В 1847–1849 годах Толстой работает над балладами из русской истории, задумывает роман «Князь Серебряный». Бурная светская жизнь продолжается: в феврале 1848 года Толстой становится членом Петербургского Яхт-Клуба. Когда в апреле 1850 года его командируют в Калужскую губернию для участия в комиссии по её обревизованию, в одном из писем он называет эту обычную в общем для чиновника такого ранга командировку «изгнанием». Но зато в Калуге в губернаторском доме, где ведёт салон его жена А.О. Смирнова-Россет, Толстой встречается и близко знакомится с Гоголем. Более того, читает здесь свои стихотворения и отрывки из «Князя Серебряного». Одновременно решает свои имущественные дела: приобретает имение Пустынька близ Петербурга. Вскоре после возвращения Толстого в столицу, в январе 1850 года вспыхивает скандал после премьеры его пьесы «Фантазия» в Александринском театре – постановка не понравилась Николаю I и была снята с репертуара. К этому же времени относится знакомство на маскараде в Большом театре с женой конногвардейского полковника Софьей Андреевной Миллер (урождённая Бахметьева; 1825–1892). Эта женщина с завораживающим голосом, прекрасной фигурой и пышными волосами, умная, волевая, прекрасно образованная (знала 14 языков) с юности была обуреваема сильными страстями. Рассказывали, что её брат Пётр погиб на дуэли с одним из князей Вяземских, ввязавшись в запутанную историю любовных отношений сестры с князем. Писатель Дмитрий Григорович до старости вспоминал свой бурный роман с Софьей Андреевной («Она была необыкновенно страстной и всё просила нового»).

Софья Андреевна становится самым сильным сердечным увлечением и Алексея Толстого. С той поры он постоянно ищет встреч с ней.

19 мая 1851 года Толстому высочайше пожаловано звание церемониймейстера двора. В зиму 1851–1852 года он едет к дяде В.А. Перовскому в Оренбургскую губернию и посещает по дороге туда и обратно имение Смальково в Пензенской губернии, где в семье своего брата, П.А. Бахметева, живёт расставшаяся с мужем Софья Андреевна… Возвратившись весной в Петербург, Толстой хлопочет о смягчении участи И.С. Тургенева, арестованного в апреле 1852 года за статью памяти Гоголя.

В 1854 году в журнале «Современник» печатаются стихотворения Толстого и «Досуги Козьмы Пруткова», а летом Толстой предпринимает усилия по созданию партизанского отряда на балтийском побережье – идёт Восточная война. 28 марта 1855 года высочайшим приказом младший чиновник II Отделения статский советник и церемониймейстер граф Толстой определён майором в Стрелковый полк Императорской Фамилии, расквартированный в селе Медведь под Новгородом. Зачислен в списки первой роты первого батальона. В последующие месяцы Толстой довольно часто отлучается из полка по личным и литературным причинам, пока в декабре, уже в Одессе, не присоединяется к своей части. В феврале 1856 года Толстой, исполняющий обязанности батальонного командира, заболевает тифом. Александру II, недавно вступившему на престол, ежедневно докладывают телеграммами о состоянии его здоровья За ним ухаживает приехавшая в Одессу С.А. Миллер. Выздоровев, Толстой отправляется с возлюбленной в путешествие по Крыму, а в августе приезжает в Москву для участия в коронационных торжествах. Толстой вместе с штаб-офицерами полка «назначен для принятия балдахинов в день коронования». 26 августа он произведён в подполковники и назначен флигель-адъютантом к императору. К осени того же года относится сближение с А.С. Хомяковым и К.С. Аксаковым. В октябре при переформировании Стрелкового полка в б а т а л и о н по распоряжению императора оставлен в его штате с правом бессрочного отпуска в мирное время. Тогда же назначается делопроизводителем в Комитете по делам о раскольниках. 10 ноября умирает дядя, Лев Алексеевич Перовский, с которым Толстой находился в тёплых родственных отношениях. В это же время он знакомится с Л.Н. Толстым.

2 июня 1857 года умирает Анна Алексеевна – мать Толстого. Сын и отец, К.П. Толстой, проводят ночь у гроба графини. А.К. Толстой с этой поры высылает отцу ежемесячную пенсию (около 4000 р. в год). Толстой телеграфирует о смерти матери в Париж Софье Андреевне Миллер (Анна Алексеевна была против этого союза, как, впрочем, и вообще очень ревниво относилась к любой сыновней избраннице).

Вскоре Толстой и С.А. Миллер вместе с семьей и прислугой её брата поселяются в Пустыньке, близ Петербурга. Когда в ноябре скончался ещё один дядя Толстого, генерал-адъютант Василий Алексеевич Перовский, по наследству Перовскому досталось имение Мелас в Крыму.

1 января 1858 года Толстой возвратился в Петербург, где произошло окончательное воссоединение с Софьей Андреевной, которая в это время ведёт дело о разводе с мужем. В журнале «Русская беседа» (№1) публикуется его поэма «Иоанн Дамаскин». 17 апреля Толстому пожалован орден Св. Станислава 2-й степени, а летом этот упоённый жизнью человек присутствует в Петербурге на спиритических сеансах знаменитого Юма.

1859 год Толстой и Софья Андреевна провели в Погорельцах. 11 марта он уволен в бессрочный отпуск от обязанностей флигель-адъютанта. В этом же году принят в Общество Любителей Российской Словесности, работает над поэмой «Дон Жуан». 15 ноября открывает в своём селе Пьяный Рог училище для мальчиков. С.А. Миллер устраивает в Погорельцах школу для девочек.

В следующем году Толстой и Софья Андреевна много путешествуют: Франция, Англия, где в августе на острове Уайт Алексей Константинович встречается с Тургеневым, Герценом, Огарёвым и др. Собравшиеся основывают «Общество для распространения грамотности и первоначального обучения» (Тургенев пишет программу). Вместе с тем продолжается увлечение спиритизмом, Толстой часто встречается с Юмом. В сентябре – октябре 1860 года возлюбленные вновь живут в Пустыньке, а в ноябре он уже в Дрездене, где знакомится с поэтессой Каролиной Павловой, ставшей переводчицей на немецкий язык его «Дон Жуана».

1861 год. Реформы императора Александра II развиваются. В марте Толстой приезжает в Красный Рог и читает своим крестьянам манифест об освобождении. Затем раздаёт собравшимся деньги на угощение. Оглашение манифеста завершается долгим пьяным пиром. В конце лета того же года Толстой пишет Александру II письмо с прошением об отставке. 28 сентября он «уволен от службы, по домашним обстоятельствам, прежним чином статского советника, которым он служил до поступления на военную службу, с назначением на должность егермейстера». 15 октября уволен из Стрелкового баталиона. В декабре и до половины января 1862 года читает с огромным успехом на вечерних собраниях у императрицы роман «Князь Серебряный». По окончании чтений получает от императрицы массивный золотой брелок в форме книги, на одной стороне славянским шрифтом выведено её имя – «Мария», на другой – «В память Князя Серебряного». Внутри, на раскрывавшихся золотых пластинках-страницах – миниатюрные фотографии слушательниц. Весну 1862 года Толстой проводит с родными в Пустыньке. В журнале «Русский вестник» публикуется его «драматическая поэма» «Дон Жуан». В №№ 8–10 «Русского вестника» печатается роман «Князь Серебряный». Осенью Толстой уезжает в Германию.

3 апреля 1863 года в православной церкви Дрездена Толстой венчается с С.А. Миллер. Жена возвращается на родину. В этом же году открываются первые признаки астмы у Толстого, он лечится на курортах Германии.

В июне 1864 года в Карлсбаде Толстой встречается с И.А. Гончаровым. В июле в Швальбахе читает императрице и ея свите трагедию «Смерть Иоанна Грозного». В это же время любовная идиллия Толстого испытывает новые потрясения: у него продолжается охлаждение отношений с родственниками жены, которые, пользуясь добротой и нерасчётливостью Алексея Константиновича, становятся, по сути, его содержанцами.

Зимой 1865 года во время царской охоты в Новгородской губернии Толстой пытается заступиться перед Александром II за сосланного в Сибирь Чернышевского. Но – неудача и размолвка с императором.

В январе 1866 года в журнале «Отечественные записки» (№ 1) печатается «трагедия в пяти действиях» «Смерть Иоанна Грозного». Весной Толстой путешествует по Италии, а в августе лечится в Карлсбаде.

12 января 1867 года состоялась премьера «Царя Фёдора Иоанновича» в Александринском театре. В Петербурге выходит единственное прижизненное издание сочинений А.К.Толстого – «Стихотворения»; в него включено 131 стихотворение.

30 января 1868 года по приглашению Великого герцога Веймарского Толстой присутствует на премьере «Смерти Иоанна Грозного» на сцене придворного театра в Веймаре (перевод Каролины Павловой). В мае журнал «Вестник Европы» (№ 5) публикует «трагедию в пяти действиях» «Царь Фёдор Иоаннович».

В феврале – марте 1869 года совершает с женой поездку в Одессу, где Софья Андреевна лечится от бессоницы. Весну и лето Толстой проводит в Красном Роге, но и на природе болезнь обостряется. В июле у Толстого гостит А.А. Фет.

В 1870 году в «Вестнике Европы» (№ 3) печатается «трагедия в пяти действиях» «Царь Борис». Летом Толстой задумывает пьесу «Посадник» и начинает работать над ней.

Весной 1871 года во время охоты на вальдшнепов Толстой простужается. У него происходит новое обострение болезни, и в течение года он ездит на лечение в Германию. В этом году он пишет стихотворение «На тяге».

Вновь необходимо указать на удивительное жанровое многообразие наследия А.К. Толстого! Кажется, не было такой литературной формы, в которой он бы себя не испытал. Даже в афористике – одновременно и разрабатывая поэтику мудрого слова и пародируя её (Козьма Прутков). Даже в комиксах («Басня о том, что, дискать, как один философ остался без огурцов») – если, конечно, тогда такое понятие существовало, но вот, сделал. А письма Толстого! – поистине шедевры эпистолярного жанра, вровень с письмами Гоголя, Чехова, того же Льва Толстого…

Конечно, и Алексею Константиновичу Толстому досталась своя порция хрестоматийности – но какая! Едва ли не в букваре печатается его: «Колокольчики мои…», но всего-навсего начальная строфа большого стихотворения! И это не столь безобидное сокращение. Не только потому, что любое покушение на авторскую волю малопочтенно. Это стихотворение Толстого занимает особое место в его творческой биографии. Он писал «Колокольчики» долго, есть их ранний вариант – с иной, четырёхстрочной строфикой, с иной, грустной тональностью:

 
Я прислушаюся к вам,
Цветики степные,
Русским людям передам
Я дела былые!
 

Здесь степные колокольчики – только хранители памяти о родной старине, в то время как в окончательной редакции тихое шелестение качающихся цветов постепенно перерастает в другой звук – набатный:

 
Громче звон колоколов,
Гусли раздаются,
Гости сели вкруг столов,
Мёд и брага льются…
 

Идея «честного пира», мирного славянского союза в полный голос звучит в этом стихотворении 1840-х годов, определяя, следует заметить, важнейшую тему русской лирики на многие и многие десятилетия, вплоть до блоковских «Скифов» с их завершающим:

 
На братский пир труда и мира,
В последний раз на светлый братский пир
Сзывает варварская лира!
 

Однако, считая «Колокольчики» одной из своих «самых удачных вещей», Толстой, тем не менее, словно предупредил тех, кто хотел бы свести его лирическое переживание к политическим декларациям, написав знаменитое также восьмистишие «Двух станов не боец, но только гость случайный…»

 
Союза полного не будет между нами —
Не купленный никем, под чьё б ни стал я знамя,
Пристрастной ревности друзей не в силах снесть,
Я знамени врага отстаивал бы честь!
 

Толстой по всему строю своего творчества, по знанию и владению родным языком был русским писателем, поэтом. Но свое назначение он понимал особым образом, что не всегда осознавалось даже его собратьями по литературному труду. Ими тоже, не только публицистами и чиновными идеологами.

В речи на знаменательном вечере памяти Блока 26 сентября 1921 года Андрей Белый, также и поэт и прозаик, говорил: «Поэт национальный – что есть? Национализм есть абстракция; это рассудочное ощупывание задач народа; и – писание в духе этих задач. Таким поэтом можно назвать А.Толстого. Вот национальный поэт, но он не народник, не поэт из народа; и менее всего – народный поэт»[1]1
  ЦГАЛИ, ф. 53, оп. 1, ед. хр. 91, л. 20.


[Закрыть]. Суждения парадоксальные, имеющие, без сомнения, подтверждения в истории литературы, но, кажется, именно по отношению к А.К. Толстому непригодные.

Во-первых, его трудно назвать поэтом рассудка – и, конечно, не из-за строчки «Коль любить, так без рассудку»! Толстой, по своим мировоззренческим принципам явно тяготевший к философии высокого романтизма, как видно, вообще довольно скептически относился к превозношениям разума, очевидно, не только чувствуя, но и понимая сложную устроенность человеческого сознания. В стихотворении «Он водил по струна́м; упадали…» (начало 1857), одном из самых трудных для толкования не только в лирике Толстого, но и во всей русской поэзии, звучат строки:

 
И бессильная воля боролась
С возрастающей бурей желанья…
 

Среди строк других, которые вызывают почти обвал ассоциаций, обращённый не только к стихам, написанным до 1857 года, но и возникшим много позже, эти выглядят как какой-то полупародийный кич рубежа веков, нечто среднее между Надсоном и каким-нибудь «сатириконцем». А, может быть, вписал их сюда от щедрот своих управитель Пробирной Палатки?!

Но пересмеёмся. Разве даром Толстой приобрёл непоколебимую славу сатирика? Не усмехнулся ли он здесь над нами, над теми, кто выше всего ставит свою Волю (через два десятилетия любивший Толстого Лесков напишет свою притчу на ту же тему – «Железная воля»)?!

Желание! Также совсем не простое слово в толстовском художественном словаре, однажды доверенное даже Козьме Пруткову («Желание быть испанцем»). Желание для Толстого не инстинктивный порыв, это нечто, направляющее человека в жизни, помогающее ему избежать всеобщего расчёта, который рано или поздно приведёт к своей противоположности – абсурду.

 
Темнота и туман застилают мне путь,
Ночь на землю всё гуще ложится,
Но я верю, я знаю: живёт где-нибудь,
Где-нибудь да живёт царь-девица!
 
 
Как достичь до неё – не ищи, не гадай,
Тут расчёт никакой не поможет,
Ни догадка, ни ум, но безумье в тот край,
Но удача принесть меня может…
 

Однако и здесь Толстой не обещает успеха, но он предпочитает «не ждать», «не гадать», а действовать, пусть «наудачу» – может, получится (цитирую заключительную, третью строфу этого же стихотворения).

Этот поэт, которого не раз упрекали в провалах вкуса, в потере чувства меры, кажется порой, посмеивался над своими критиками. Ведь они исходили из собственных представлений о предназначении воли, о том, что позволено, из литературных канонов, наконец, а он предпочитал – свободное желание. Хочется написать так – и напишу.

В поэме «Иоанн Дамаскин» (1859), названной по имени греческого богослова и гимнографа 8-го века, получившего прозвание Златоструйного и канонизированного Православной церковью, Толстой уже привычным для него – парадоксальным образом – рассматривает феномен творческого начала личности. Он многократно именует своего героя «певцом»; не скрывает автобиографических мотивов произведения[2]2
  Свидетельство Н.С. Лескова// «Русская старина». 1895. № 12. С. 212


[Закрыть]. Центральный конфликт поэмы связан с проблемой моральной состоятельности «броженья деятельных сил, свободы творческого слова». Бесстыдно проданному «глаголу», «бессовестному слову» в поэме противопоставляется «певца живая речь», расторгающая «убийственный сон бытия», своим светом громящая, «что созиждено тьмою». Богородица, являющаяся суровому гонителю Иоанна и вразумляющая его, предстаёт в поэме Толстого олицетворением боговдохновенной красоты земной жизни, призывом к отказу от «бесплодного истязания».

В мажорном финале поэмы («Воспой же, страдалец, воскресную песнь!..») развивается мысль, уже заявленная в предыдующих главах, – мысль о единстве человека с земным миром, о воплощении в песенном слове осознания чуда Божественного Промысла.

Что, впрочем, не отводило взгляда Толстого от земных козней сатанинских. Впрочем, сатанинское, по Толстому, это, если воспользоваться известным выражением, – земное, слишком земное. В замечательном «Послании к М.Н. Лонгинову о дарвинисме» (1872) поэт обращается к своему хорошему знакомцу, председателю Главного управления по делам печати, то есть к верховному российскому цензору с ироническими, но полными поистине доброго сожаления словами:

 
С Ломоносовым наука
Положив у нас зачаток,
Проникает к нам без стука
Мимо всех твоих рогаток,
 
 
Льёт на мир потоки света
И, следя, как в тьме лазурной
Ходят Божии планеты
Без инструкции цензурной,
 
 
Кажет нам, как та же сила,
Всё в иную плоть одета,
В область разума вступила,
Не спросясь у Комитета.
 

Но Толстой не был бы Толстым, если бы не обозначил своё, науки место в общем миропорядке, причём делая это именно в те времена, когда новый рационализм – научно-технический, опирающийся на философию позитивизма, воцарялся в Европе и в России. В балладе «Поток-богатырь» достаётся именно тем, кто, как