Текст книги "Чудо ты мое, зеленоглазое"

Леня долго, с недоумением, рассматривал этикетку, потом поставил бутылку на место. Он лег и уткнулся носом в мягкое и теплое плечо жены. Что ему делать – смеяться или плакать, он не знал…

Глава девятая

– Петрович, ты что-нибудь понимаешь в бизнесе?

– Нет, а что?

– Логичнее было бы спросить, а кто соображает. Все дело в том, что я занимаюсь кустарщиной. Вчера, за десять часов рабского труда мной было похищено всего две кошки. Точнее одна кошка и старый кот. Никогда бы не подумал, но черные кошки с зелеными глазами встречаются в городе так же редко, как и грибы в засуху, – Витька мерил шагами пространство кухни и кусал губы. – У нас, в деревне, есть один завмаг… Кстати, довольно милая женщина. Так вот, она любит говорить, что ради дела готова лечь в постель с любым. Завмаг так часто повторяет эту фразу, что поневоле задумаешься, а только ли ради дела она готова на такую жертву?

Петрович заерзал на стуле.

– Витьк, ты не забывай, к тебе жена приехала. Мне еще тут, в городе, ваших драк не хватало.

Витька отмахнулся.

– Это я так, дядь Коль, просто вслух рассуждаю. Понимаешь, по моим подсчетам в городе живут примерно двести штук черных кошек и котов с зелеными глазами. А я никак не могу до них добраться. Дело стоит как сиротка на обочине. Что мы будем предъявлять будущим покупателям? – Витька почесал затылок. – Правда, я дал объявление в газету о покупке черного кота…

– Мы же продавать собирались, – удивился старик.

– Нечего пока продавать, – Витька показал пустые ладони. – Твои личные «чернышы» пока не в счет. Но объявление может подарить нам максимум пару-тройку адресов. Так что газетный вопль души можно считать всего лишь скрытой рекламой. Наличием спроса, так сказать.

– А платить-то мы чем будем?

– Ерунда! Кто запросит за обычного кота крупную сумму без наличия ажиотажного спроса? В крайнем случае, его можно будет обменять на кроличью шкурку.

– Прямо как чукчи какие-то… – вздохнул старик.

Витькины суетливые рассуждения казались ему пустыми и непонятными.

– О чем думаешь? – окликнул Петровича Витька.

Старик неохотно оторвал взгляд от окна, посмотрел на племянника и ничего не ответил.

– М-да… – озабоченные глаза племянника потеплели. – Всю жизнь, дядь Коль, ты любил часы с кукушкой и, видно, к другим часам тебя уже не приучишь. Хотя, ладно, прорвемся. Ты отнеси вчерашних моих кошек в диспетчерскую, а я пойду.

– Куда?

– Буду притворять в жизнь самые пустяковые идеи. Может быть повезет.

– Я это… – старик наморщил лоб, припоминая чудное имя, недавно данное Витькой кошке. – Багиру дома оставлю. Стара она для наших дел.

– Ладно, только остальных запри хорошенько.

– И еще, Витьк, – остановил племянника старик. – Ленка все допытывается, чем мы с тобой занимаемся.

– Пока молчи.

– Молчу, – согласился Петрович. – И от того молчу, что сам ничего не понимаю.

Витька накинул куртку и быстро вышел…

Здание областной ветеринарной лечебницы, еще не успевшее угодить в частнособственнические руки, было очень старым. Какой-нибудь случайный гражданин внимательно присмотревшись к стене, выложенной из красного кирпича, не нашел бы там ни одного целого, все кирпичи были либо треснувшими, либо с обкрошившимися углами, либо вместо кирпича зияла цементная ячейка с чем-то бурым и рыхлым внутри. Рядом с одним из белесых окон лежала на земле форточка. В ней, как в ванночке, уже успела собраться вода и несколько желтых листьев. У двери сидела грустная овчарка с перевязанным ухом.

– Вы ее не бойтесь, – сказала Витьке женщина в желтом, дворническом фартуке. – Она хозяина ждет.

– Давно ждет? – спросил Витька.

– Уже три дня…

В коридоре ветлечебницы было холоднее, чем на улице. В застекленной конторке сидела девушка в мохнатом свитере. Она грела руки о стакан с чаем. Обветшавшая обстановка времен сталинских репрессий пахла йодом.

Витька поклонился прорезанному в стекле окошечку и открыл было рот. Возле стула девушки сидел тигренок ростом с крупную дворнягу. Витька закрыл рот. Тигренок глупо моргал глазами и смотрел на стакан с дымящимся чаем.

«Вообще-то, в таком заведении ко всему быстро привыкнешь», – решил Витька и вслух сказал:

– Здравствуйте, девушка. Мне нужен самый главный кошачий специалист.

Девушка с наслаждением отхлебнула чай.

– У вас животное с собой? – безразлично спросила она.

Тигренок облизнулся.

– Нет. Я просто хотел проконсультироваться.

– Бесплатно, что ли? – с тихим презрением спросила девушка.

Ее чай пах субтропиками, а в глазах отсвечивались золотые пески райских островов. Девушка мечтала о красивой жизни под пальмами и финансово обеспеченном муже с лицом щедрого супермена.

«Наверное, и тигра, поэтому рядом с собой посадила, – решил Витька. – Привыкает. Ох, уж эти мне бесприданницы!.. Совсем офанарела девка в этом обшарпанном холодильнике».

Он полез в карман.

– Сколько с меня?

– Пятнадцать рублей. Кабинет номер восемь, – девушка выбросила на прилавок талончик и брезгливо сгребла мелочь. – Кстати, скажите там кому-нибудь, что бы форточку закрыли. Дует.

Витька пообещал.

В кабинете номер восемь стоял на коленях молодой человек в белом халате и заглядывал в узкую щель под шкафом. В руке он держал длинную линейку.

– Не выходит, негодник такой, хоть убей! – виновато улыбнувшись Витьке, сказал он.

– Помочь? – предложил Витька.

Он присел рядом и мельком заглянул под шкаф. В углах широкого и низкого пространства пряталась темнота, а на полу лежал не тронутый слой пыли.

«Значит не змеюка какая-нибудь тут спряталась… – решил Витька. – Мышонок, наверное».

У ветеринара было доброе, мягкое лицо интеллигента в третьем поколении. Холодный внутренний голос нарождающегося бизнесмена-монополиста подсказал Витьке, что люди с такими лицами легко становятся добычей беспринципных дельцов. Витька мысленно стукнул кулаком по тому месту, откуда раздавался голос. Голос немного поворчал и исчез.

– Помогите, если вам не трудно, – ветеринар снова смущено улыбнулся. – Там, на столе стоит большой стеклянный колпак. Я его сейчас выгоню линейкой, – рука в белом халате показала под шкаф. – А вы накроете.

Витька снисходительно улыбнулся. Стеклянный колпак!.. Врачебная мания стерильности показалась ему довольно наивной.

Ветеринар принялся энергично шуровать линейкой под шкафом. Витька взял стеклянный колпак и присел рядом на корточки.

Неожиданно из-под шкафа выскочил огромный, величиной с кулак, паук. Не раздумывая, он стремительно бросился на Витьку. Стеклянный колпак вывалился из внезапно ослабевших рук будущего монополиста. Больше всего на свете Витька боялся именно пауков. Даже сравнительно небольшие создания вызывали у него крупную, лошадиную дрожь.

Витька взревел нечеловеческим голосом и бросился к двери. Дверь оказалось закрытой. Выделывая ногами немыслимые фигуры, словно угодивший на сковородку петух, Витька вскочил на стул. Рядом, на столе, уже стоял ветеринар.

– Боже мой! – сказал врач. – Я даже представить себе не мог, что он такой здоровый!

Паук подошел к стулу и задумчиво перебирая лапками, ощупал одну из ножек. Витька издал еще один вопль и по-обезьяньи перепрыгнул на стол, едва не столкнув при этом с него ветеринара. Оба мужчины глубоко и взволнованно дышали.

Дверь приоткрылась. В щель просунулось конопатое и хитрое девичье личико.

– Поймали, Владимир Иванович? – спросило личико.

Владимир Иванович поправил очки и на всякий случай прижался поближе к Витьке. Девушка вошла в кабинет и склонилась над пауком.

– Ах, ты моя лапочка пушистая! – преувеличенно ласково запричитала она. – Ах, ты моя красатуля! Проголодался, наверное? Ничего, сейчас мы с тобой кушать пойдем.

Девушка подставила пауку раскрытую ладошку. Лохматый гигант неторопливо влез на нее, обнял передними лапками большой палец и посмотрел в сторону стола. Витька чуть не заржал от ужаса.

Девушка подошла поближе к столу.

– Правда миленький, да? – игриво спросила она, протягивая ладошку. – Вы знаете, а он очень хорошо прыгает. Хотите, покажу?

Витька вырвал у ветеринара линейку и замахнулся ей на любительницу экзотической живности.

– Уйди! – рявкнул он – Уйди, а то убью!

Девушка прыснула от смеха и выскочила из кабинета.

Целую минуту мужчины приходили в себя. Витька то и дело вытирал и с лица холодную испарину. Прежде, чем сойти со стола мужчины тщательно осмотрел пол.

– Вы давно работаете в этом зоопарке? – спросил Витька ветеринара.

– Неделю, – признался Владимир Иванович.

– Понятно, – кивнул Витька. – Вас разыграли, как новобранца. Но при чем здесь я?!

Ветеринар взял протянутую Витькой сигарету. Мужчины закурили. Пауза была недолгой. Витька взглянул на врача.

– Меня Виктором зовут, – представился он.

– А меня Владимиром Ивановичем… Володей.

– Слушай, Вовка, а почему ты в ветеринары пошел, если пауков боишься?

– Я не ветеринар, – буркнул врач.

– А кто же?

– Гинеколог.

– Как же ты в этой лечебнице для кошек оказался?

– Я женился…

– И что из этого следует?

Володя скомкал сигарету и швырнул ее в угол. Его доброе лицо вдруг стало по-мальчишески злым.

– Вы все ничего не понимаете! – словно продолжая давнишний спор, вдруг закричал он. – Гинекология – прежде всего наука. Наука помогать людям! В ней нет ни грамма той пошлости, о которой все думают! Понимаете?!.. А я был очень хорошим врачом и этого не может знать только последняя идиотка!

– Нет, как раз я все понимаю, – согласился Витька. – Жена ревнует.

Ветеринар скис. Он безнадежно махнул рукой и замолчал.

Общие приключения и опасности, какими бы смешными они не казались, сближают людей. Позолоченная вежливость с ближним уместна только до поры.

Витька положил на плечо ветеринара тяжелую руку.

– Слушай, поможем друг другу, а? – спросил он.

– Как? – искренне удивился Владимир Иванович.

– Просто. Ты мне поможешь в решении моих проблем, а я тебе – твоих.

До последнего дня, в силу своей врожденной интеллигентности, Владимир Иванович предпочитал страдать молча. Ему было стыдно просить совета не только у своих друзей, но и у родителей. А страдал Владимир Иванович очень сильно. Доказывая свою правоту жене, он мог кричать на нее, топать ногами и даже бить посуду. Но всегда, в конечном итоге, он уступал молодой женщине, потому что придерживался стародворянского мнения о том, что женщина это, прежде всего, непостижимая загадка. Чудовищная смесь состоящая из большого и чистого чувства, приличного воспитания, горячего темперамента и наивной веры в силу любви, сделала семейную жизнь Владимира Ивановича просто невыносимой. Но что хуже всего, на следующий день после скандала Владимир Иванович всегда просил прощения. С каждым разом юная женщина прощала мужа все менее охотно и менее тепло. А вчера жена простила Владимира Ивановича настолько холодно и формально, что он не выдержал и закатил очередную истерику.

Бывший гинеколог задумался. Предложение случайного посетителя показалось ему и неприличным и привлекательным одновременно. После продолжительной борьбы болезненный интерес одержал верх.

– Хорошо, я согласен, – убито согласился Владимир Иванович.

Он прикурил вторую сигарету и рассказал Витьке все о своей нелегкой жизни.

Витька слушал молча, изредка сочувственно кивая головой.

– Ну вот, пожалуй, и все, – Владимир Иванович с надеждой посмотрел на Витьку и попытался улыбнуться. – Какой диагноз вы поставите?

– Ну, что ж… Начнем с того, Вовка, что ты дурак. Полный дурак.

Бывший гинеколог молча согласился. В противном случае ему было просто не за чем выслушивать советы постороннего человека.

– …А как и все дураки, ты усложняешь проблему, – продолжил Витька. – Запомни, с женщиной нужно драться. И чем чаще, тем лучше.

– А я что делаю?! – снова удивился бывший гинеколог.

– Не так, как ты, – Витька потер наморщенный лоб. – Как бы тебе все попроще объяснить? Ну, что бы ты понял…

– Мне попроще не надо, – сказал ветеринар. – Я умный, я и так все пойму.

– Был бы ты умный, работал врачом, а не пауков тут ловил, – снисходительно улыбнулся Витька. – Теперь слушай меня внимательно и ничему не удивляйся. Это будет обычный сеанс шоковой терапии.

– Какой-какой терапии?! – все-таки удивился ветеринар.

– Шоковой. Ничем иным, такого как ты интеллигента, не прошибешь.

На лице Владимира Ивановича появилось заинтересованное выражение. Еще никто и никогда не пытался помочь ему таким экзотическим способом. Кроме государства, разумеется. Но государство только обшаривало карманы и, облегчая их, даже и не пыталось облегчить личную жизнь своих граждан.

Витька сосредоточился. Тема взаимоотношений мужчины и женщины была одной из его самых любимых. Будущий монополист закрыл глаза. Перед его мысленным взором тут же предстало лицо Лены. Женщина усмехалась и корчила высокомерные рожицы. Витька сердито засопел. Шаманская сосредоточенность обещала сделать его «сеанс терапии» похожей на речь прокурора уже в конец ошалевшего от сугубо личной неприязни к подсудимому. Но, как это часто случается, именно крайняя необъективность позволила будущему монополисту заглянуть в самую глубину вселенского вопроса о любви.

Витька вышел в центр комнаты. После небольшой, трагической паузы он воздел руки к потолку и по-театральному ломким и до удивления противным голосом запричитал:

– Ах, любовь!.. Любовь! О, этот великий подарок бездарному человечеству!.. Ты спасешь нас, любовь, ты воскрешаешь нас, любовь!.. Любовь!.. Ты всегда права, ты права даже сейчас, потому что вот этот тупица, – Витькин палец ткнул в сторону Владимира Ивановича. – Готов и дальше ползать перед тобой на брюхе и целовать твои драгоценные пятки, о любовь!..

Бывший гинеколог содрогнулся от ужаса. Ему еще никогда в жизни не приходилось выслушивать столь циничного издевательства над святым чувством, божественное происхождение которого не смели оспаривать даже самые мрачные гении человечества.

Между тем Витька продолжал бесчинствовать.

– Что может быть прекраснее любви? – крикливо вопрошал он потолок. – Ничто!.. Какое чувство может быть выше и сильнее любви, Господи? Что?.. Нет, Господи, я говорю не об импотентах, пьяницах и старых, жадных банкирах. Я имею в виду еще молодых, мало износившихся идиотов в белых халатах… Совершенно правильно, Господи, прекраснее любви нет ничего на этом свете! Но вся беда некоторых из нас состоит в том, что они очень любят сладкое.

Витька замер, посмотрел на ветеринара и строго спросил:

– Ну, что-нибудь понял?

– Нет, – честно признался ошарашенный ветеринар.

– А действует на тебя?

– Еще как!..

– Хорошо. Повторяю еще раз для бестолковых, – Витька снова воздел руки к потолку. – Ах, кайф!.. Кайф! О, этот великий подарок бездарному человечеству! Ты спасаешь нас, кайф, ты воскрешаешь нас, кайф!.. Кайф!.. Кайф, ты всегда прав и прав даже сейчас, потому что этот тупица, – палец Витьки снова ткнул в сторону ветеринара, – готов и сейчас ползать перед тобой на брюхе и целовать твои драгоценные пятки, о кайф! Что может быть прекраснее кайфа?.. Ничто. Господи, какой балдеж может нам заменить кайф?..

Владимир Иванович слабо улыбнулся.

– Я понял, но…

– Ни хрена ты не понял, – оборвал ветеринара Витька. Он подошел к столу и положил перед ним чистый лист бумаги. – Нарисуй мне картину.

– Что-что?!..

– Картину. Только талантливую. Ну, например, что-нибудь покруче «Гибели Помпеи» или «Мадонны с младенцем».

– Я не сумею, – честно признался ветеринар.

– Почему?

– Потому что у меня нет таланта.

– Понятно. Но талант любить свою взбалмошную и веселую женушку у тебя все-таки есть?

Владимир Иванович промолчал. Пауза получилась довольно длинной.

Виноватая улыбка ветеринара стала еще и чуть кислой.

– Ты хочешь сказать, что любовь и этот… Ну… В общем, кайф разные вещи?

– Суть даже не в этом!.. Ты заметил, насколько глупо и бездарно я тебе все объяснял? А теперь попробуй сейчас взглянуть на нас со стороны: два великовозрастных мужика стоят и говорят о любви… Это примерно тоже самое, что обрисовывать на стене контур веселого солнечного зайчика. Сначала его обвожу я, а потом ты… Солнечный зайчик скользит дальше, а на обоях появляется все больше кружков. Нет, конечно, я отлично понимаю, что говорить о любви – это обожаемое хобби нашей интеллигенции, но… – Витька щелкнул пальцами. – Стоит ли при этом терять радостное ощущение жизни? Хотя, конечно, с другой стороны, очень трудно увидеть улыбку на лице ученого интеллигента препарирующего лягушку. В этом типе нет лукавой и веселой радости жизни, понимаешь? Иногда глупой радости, иногда беспричинной, а иногда и просто драчливой… Но именно она и дает смысл жизни.

– Всегда?

Витька загадочно промолчал.

Владимир Иванович задумался. Философский по своему содержанию совет случайного посетителя был вообще-то не плох. Хотя бы потому, что заключал в себе изрядную порцию жизнерадостного цинизма. Но, с дугой стороны, начать перестройку своих отношений с любимой женщиной зная, что она в любой момент может хлопнуть дверью, было крайне не простым делом.

– Поздно! – дрогнувшим голосом сказал Владимир Иванович.

Витька не спеша закурил.

– Кстати, моя жена тоже разводиться собирается.

В грустных глазах ветеринара появилась надежда.

– А ты что?

Владимир Иванович даже не поинтересовался как относится Витька к своей супруге. Он находился самом отчаянном положении и искренне полагал, что все мужья обожают своих жен. По крайней мере, в данный момент.

– Я?.. – Витька задумчиво смотрел на колечки дыма. – Слушай, давай немного прервемся. Сейчас мы займемся моими проблемами.

– А потом вернемся к моим? – жадно спросил Владимир Иванович.

– Конечно.

Ветеринар легко согласился. Чужие проблемы в сравнении с собственными, казались ему сущим пустяком.

Прежде, чем приступить к существу вопроса Витька предупредил:

– Вовка, только ты не удивляйся. Хорошо?

– Это будет трудно, но попробую, – улыбнулся ветеринар. – Вы умный, но очень добрый человек. Сегодня эти два качества очень редко сочетаются в людях. Впрочем, ладно!.. Спрашивай, Витя.

– Видишь ли, в чем дело… – Витька провел пальцем по лакированной поверхности стола. Палец замер, а потом выписал замысловатую кривую. – Мне нужно осмотреть всех городских кошек.

– Всех, конечно, тебе вряд ли удастся, но… – быстро заговорил Владимир Иванович. Тут до него дошел смысл проблемы. Он быстро заморгал округлившимися от удивления глазами. – Слушай, а зачем это тебе?!

– Бизнес.

– Ты что их продавать собрался? Изучаешь конъюнктуру рынка?

– Что-то в этом роде.

Целую минуту Владимир Иванович молча смотрел в окно.

– Дай честное слово, что не будешь шить из кошек шапки, – наконец строго сказал он. – И вообще заниматься любой гадостью.

Витька охотно перекрестился.

– Честное слово! Какой, к шутам, из меня живодер?

– Не скажи, – Владимир Иванович задумчиво почесал кончик носа. – Что-то такое в тебе все-таки определенно есть… Теперь о деле. От тебя пахнет копченой рыбой. Ты уже пытался ловить кошек?

– Это было довольно жалкое зрелище.

Владимир Иванович снова улыбнулся и поймал себя на мысли, что учить умного человека все-таки приятно. Он вынул из папки чистый, рецептурный бланк и что-то быстро на нем написал.

– Можешь купить это в любой аптеке, – пояснил он, протягивая рецепт. – Смешаешь все компоненты в равной пропорции. На получившийся запах сбегутся коты и кошки со всего района.

– А что за дьявольская смесь?

– Валерьянка и еще кой-какие компоненты, скажем так, связанные с инстинктом продолжения рода. Копченую рыбу тоже можешь продолжать использовать. Это не помешает.

Владимир Иванович многозначительно замолчал. В отличие от всех остальных граждан России ему понравилось принимать сеансы шоковой терапии. Витька понимающе кивнул и посмотрел на телефон.

– Позвонить можно?

– Хоть в Париж! – бездумно выпалил врач.

Холодный внутренний голос нарождающегося монополиста ожил. Он снова подсказал Витьке, что рано или поздно бывший гинеколог станет жертвой беспринципных жуликов.

– Так далеко нам не потребуется, – пояснил Витька. – И, кроме того, это очень дорого.

Он пододвинул к себе телефон и набрал номер.

– Алло! Лешка, это ты? Привет. Слушай, там моя малахольная у Петровича скучает… Кто, кто! Жена, конечно!

Владимир Иванович учащенно заморгал глазами.

– У меня просьба, – продолжал между тем Витька. – Забеги к ней, и скажи, что, мол, Витьке с сердцем плохо стало. Пусть срочно приезжает… Областная ветлечебница, кабинет номер восемь. Ага… Жду.

Витька положил трубку, посмотрел на врача и спросил:

– Ну, я пошел?

– Куда пошел?.. – удивился врач.

– По делам. Но скоро сюда приедет моя женушка. Ты угостишь ее чаем, а потом постараешься успокоить. Ленка расскажет тебе о том, какой я плохой человек. Понимаешь в чем дело, сколько бы я не учил тебя уму-разуму, ты все равно ничего не поймешь. Попробуй выслушать тоже самое, только от умной женщины.

На лице ветеринара появилось осмысленное выражение.

Витька откланялся.

– Извини, Вова, дела! И не переживай по поводу предстоящей встречи. Моя женушка может понять и простить любого человека, кроме одного…

– Тебя, да? – слабо улыбнулся врач.

– А кого же еще?!

– Большая просьба, – попросил напоследок Владимир Иванович. – Попроси там кого-нибудь закрыть форточку. В коридоре ужасно дует.

Витька пообещал.

На улице, рядом с бездомной овчаркой, сидел тигренок и играл лапами с ее хвостом. Собака не обращала внимания на гигантскую кошку. Она смотрела тусклыми глазами на спешащих мимо людей.

Витька поставил форточку на место и пристукнул ее кулаком. Потом он обыскал свои карманы. Там осталось только десять рублей.

«Дал Бог женушку!– со вздохом подумал Витька. – Такой хитрюге только на таможне работать. В отделе личного досмотра…»

Хлопнула входная дверь. Витька оглянулся. Возле тигренка суетилась девушка-регистратор.

– Пятнадцать тысяч долларов! – возбужденно бормотала она – Солнышко мое полосатое, пошли домой, а? Я тебе еще одну котлетку дам…

«Пятнадцать тысяч долларов» продолжали заигрывать с хвостом овчарки и не обращали никакого внимания на взволнованную девушку. Та очень быстро потеряла терпение.

– Господи, да когда же только тебя заберут?! – закричала девушка – Третий день без обеда сижу! Пусть подавится твой хозяин этими десятью баксами. А ну пошел на место, сволочь камышовая!!

Почив увесистую затрещину «сволочь камышовая» послушно метнулся в открытую дверь.

Витька присел возле овчарки.

– Ну что, все ждешь? – спросил он.

Овчарка слабо шевельнула хвостом. В ее тоскливых глазах появился проблеск надежды.

– Пожалуйста, возьмите собачку, – попросила женщина в желтом фартуке. – Я бы ее и сама взяла, но у нас в двухкомнатной квартире пять человек живут.

– Придется, тем более что пятнадцати тысяч баксов она не стоит, – Витька взял овчарку за ошейник. – Ну, пошли, погорелец?

Витька вернулся домой только вечером в прекрасном расположении духа. От него пахло пивом и парикмахерской. С самым безразличным видом Лена заглянула в полиэтиленовый пакет мужа. Там лежала бутылка водки, блок дорогих сигарет и головка сыра. О том, сколько у Витьки было денег перед уходом, Лена знала лучше него самого.

– Киоск обворовал? – с неприязнью спросила женщина.

– Нет, овчарку продал, – улыбаясь, пояснил Витька. – На птичьем рынке какому-то типу пастушеского вида.

– Какую овчарку?!

– Как, это какую? Хорошую. Ты что не знаешь, что я еще ни разу в жизни не торговал плохими овчарками? – Витька взял пакет из рук жены и поцеловал ее в щеку. – Сыр я тебе купил. Я знаю, ты его любишь.

– Я была в ветеринарной лечебнице, – глухо сказала Лена – В кабинете номер восемь.

– Так. И кого же ты там увидела?

– Врача. Он сидел за столом и рисовал.

– Интересно что?

– Кажется, портрет Мадонны с младенцем… Врач угостил меня чаем, мы немного поговорили о тебе и я поехала домой.

Лена стала надвигаться на мужа. Витька попятился и на всякий случай поднял руку к лицу.

– Солнышко, – быстро заговорил Витька. – Все дело в том, что я очень спешил. У меня масса дел да и вообще… Извини, что так получилось.

Выражение лица Лены не предвещало ничего хорошего.

– Витя, ты подонок, – твердо сказала Лена. – Наглый, отвратительный подонок. Хуже обезьяны.

Женщина отвернулась и вышла из комнаты. Витька пожал плечами и поставил на стол чистый стакан. Потом заглянул в полиэтиленовую сумку.

Бутылки водки и головки сыра там уже не было…

Глава десятая

Утром, не предупредив никого, Витька уехал в деревню. На столе лежала короткая записка: «Буду вечером. Нужна машина. Целую всех, кроме Ленки. Я.»

Лена лениво ковырялась вилкой в яичнице и молчала. Ее настроение было просто отвратительным. Петрович несколько раз пытался заговорить с молодой женщиной о погоде, но та только вздыхала в ответ.

– Да что с тобой?! – повысил голос старик. – Случилось, что ли, что?

– Случилось, – Лена кивнула – Только давно.

– Ну-у? – притворно удивился Петрович. – Тогда давай рассказывай. Люблю про старину слушать.

Рассказ Лены о том, как подлец Витька влюбил в себя наивную и прекрасную принцессу или «Будь моим волшебником».

– Таких отвратительных типов, дядь Коль, как мой муж еще поискать нужно, – начала свой рассказ Лена. – Ведь он только с виду мужиком кажется, а внутри у него одна запутанная философия. Правда, кое-кому это даже нравится. Вчера вот, например, меня врач в ветеринарной лечебнице все чаем угощал и о Витьке расспрашивать пытался. Как, мол, вы с ним живете и что он за человек такой, ваш супруг? Я, конечно, ветеринару, всю правду о Витьке выложила. А потом вдруг смотрю, у него от восхищения глазенки чуть на лоб не полезли, – Лена в сердцах стукнула ладошкой по столу. – Эх, не разобралась я вовремя в Витьке!.. Хотя, с другой стороны, меня вроде бы и винить себя не в чем. Для того, что бы такого проходимца, как Витька разоблачить лет пять нужно, не меньше. Хитрый он, как змей. Знаешь, дядь Коль, где мы с ним познакомились? В городе, я тогда тут у вас, в техникуме училась. Сначала, конечно, наше знакомство с Витькой чисто формальным было: здравствуй, как поживаешь, вот и весь разговор. Мне тогда совсем другой парень нравился. Не то что бы любовь у меня с тем парнем была, а все-таки что-то около этого. Молодые девчонки они ведь глупые. То смеются, то плачут и каждый день для них так ясно начинается, что… Ну, в общем, любой пустяк чем-то огромным по неволе показаться может. От ощущения счастья жизни, что ли?.. Хотя, я вот думаю…

– Ты сама-то поменьше философствуй, – заметил Петрович. – Лучше дальше про подлеца-Витьку рассказывай.

Лена смущенно пробормотала себе под нос: «С кем поведешься, черт бы его побрал, от того и наберешься!» и продолжила:

– Ну и вот, значит… Как-то не заладилось у меня с моим ухажером. Ссориться мы с ним стали по каждому пустяку. Дело прошлое и нечего тут греха таить, кое-какие претензии у него ко мне появились. В том смысле, что нет, мол, больше моего мужского терпения вокруг и около самого главного в любви ходить.

Сижу я как-то раз вечером на скамейке, возле общежития, и реву как последняя дура. Вдруг смотрю, Витька идет. «Что плачешь, Принцесса?» – спрашивает. Я молчу. Витька рядом сел. Потом говорит: «Ладно, мне спешить не куда. Так что давай, исповедуйся, Принцесса, в своих проблемах». Спешить Витьке действительно не куда было. Он тогда в гараже, возле нашего техникума работал…

– Да я знаю, – сказал Петрович. – Ты что не помнишь, что он тогда у меня жил?

Лена удивленно посмотрела на старика.

– А ведь верно, дядь Коль, как же я забыла? Словно сто лет назад все было.

– Ты дальше рассказывай. Может, повеселеешь.

– Ну и вот… Я тогда Витьку, конечно, прогнать хотела, только не ушел он никуда. И, честное слово, мне даже легче стало. Он ведь веселый… Поболтали мы с Витькой немного и никуда в тот вечер я не пошла…

– А куда ж ты идти хотела?

– На ночевку в другое место, – улыбнулась Лена. – Но, наверное, даже если бы и не Витька, все равно я никуда не пошла. Не судьба, что ли?.. После того вечера стал мне Витька чаще на глаза попадаться и каждый раз как будто случайно. То в буфете его встречу, то на улице… Улыбнется мне Витька при встрече, подмигнет и спрашивает: «Ну как дела, Принцесса? Плакать еще не разучилась?» Одним словом, очень подлую стратегию он тогда выбрал…

– Да почему подлую-то?! – обиделся за племянника Петрович.

– Потому что хитрую. Со временем стали наши с Витькой свидания на скамейке, возле общежития, почти регулярными. Я, как всегда бывало, сижу и переживаю…А Витька подойдет, сядет рядом и не то что бы мешает мне своим горем любоваться, а просто… Ну, отвлекает, что ли? Легко мне всегда с Витькой было. Просто и легко… Свободно, что ли? Не было дня, что бы ко мне какой-нибудь парень не подходил. Пошли, мол, погуляем, девушка. Только гнать их успевай. Но Витька тогда мне совсем другим мне казался… Почему, сама не знаю. Может быть, потому что на сердце камнем не ложился? Одним словом, дура я тогда была, дядь Коль, полная идиотка… – неожиданно Лена громко икнула и прикрыла рот ладошкой. – Ой!.. Видно вспомнил меня кто-то.

– Муж это твой, больше не кому, – убеждено сказал Петрович.

– И вот однажды решила я рассказать Витьке обо всех своих проблемах, – продолжила Лена. – Просто так рассказать, от чистого сердца. К тому времени привыкла я уже к Витьке. Выслушал он мой рассказ, помрачнел, но не надолго. Потом говорит: «Ладно, Принцесса, помогу я тебе». Принес мне Витька на следующий день палочку – небольшую такую, с линейку длинной – и говорит: «Держи, Принцесса, волшебную палочку и не хмурься больше. Трудно тебе станет, ты попроси ее, она для тебя все сделает». И ты знаешь, дядь Коль, я ведь тогда Витька поверила!.. – Лена посветлела лицом и улыбнулась. – Глупо, конечно, но поверила! Или просто мне в жизни не на кого больше опереться было?.. Короче говоря, с этой волшебной палочкой я увереннее себя чувствовать стала. Как-то раз не пришел Витька к нашей скамейке. Я палочку из портфеля вытащила и говорю ей: «Пожалуйста, сделай так, что бы Витька пришел!» Через пять минут гляжу я, Витька ко мне спешит. Спрашивает: «Что случилось, Принцесса?» Я говорю: «Ничего. Просто скучно мне». Витька ворчит: «Я как раз ужинать сел… А по пустякам волшебников не беспокоят!» Я рассмеялась и говорю: «Слушай, Витька, а ты что и в самом деле волшебник?!» Он говорит: «Ну, конечно! Только я ничей». Я говорю: «Ничьих волшебников не бывает. Давай, ты моим волшебником будешь?» Витька говорит: «Ладно. Только пошли сейчас в кафе. Есть хочется!» Хочешь, верь, дядь Коль, хочешь нет, но очень здорово мне эта палочка иногда помогала. Например, как-то раз я свою стипендию потеряла. Всю, до последней копейки. Села я на койку, руками голову обхватила и говорю волшебной палочке: «Слушай, волшебство деревянное, как же я теперь жить буду? Следующая стипендия только через месяц». И что ты думаешь, дядь Коль? Нашла я свои деньги! Возле общежития и нашла, когда вечером с занятий возвращалась.