Текст книги "Труд и воздаяние при капитализме в Сан-Репе. Памфлет"

Труд и воздаяние при капитализме в Сан-Репе
Памфлет
Алексей Козлов

Дизайнер обложки Алексей Борисович Козлов

© Алексей Козлов, 2023

© Алексей Борисович Козлов, дизайн обложки, 2023

ISBN 978-5-0060-4561-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Преамбула

Текст из статьи знаменитого философа и историка Сан-Репы Фульта Крынжопльского – автора «Трахтимальхиона».

«Дети Фараона Рамзеса

Тема моего маленького доморощенного эсце – Сан Репа. Демократическое Паналуальное королевство Сан Репа.

«Были времена когда толпы побочных детей фараона Рамзеса бродили по Египту, выпрашивая финики и хлеб, потом их сменили вертлявые орды детей царя Давида и было их столь много, что на просторах Иудеи не хватало древесины для виселиц и распятий. И уже потом, на стыке веков, их сменили дети лейтенайнта Шмидта. Замечено, что там, где есть хоть капля блага, там всегда ошивается куча проходимцев, охочих до чужого имущества и богатств.

Сан-Репа, как она есть!

Сан-Репа – огромное государство в Центральной Африке. Территория его безбрежна, как топи Портиноля и львиную часть её составляют пустыни, полупустыни и пупырчатые солончаковые степи, в корень заросшие так называемой железной осокой, используемой для лозоплетения и изготовления знаменитых Пархатских онучей, Бельведурских корзин и шершавых лаптей Северной Пальмиры. Эти земли простираются практически до Красного моря и за его пределы. В силу своего географического положения, малой заселённости территорий это государство не могло избегнуть участи стать мощным колониальным придатком развитых государств и находилось в этом статусе веками, не испытывая никаких позывов к освобождению и скорому развитию. Вероятно и жители этих территорий не осознавали себя ограбленными, потому что находились в детском периоде интеллектуального развития, едва ли не уступая в этом африканскихм Зулусам и Кокамберам. Надо признать, что в ареал владений Британии – королевы морей оно напрямую не попало, будучи на самом деле коррумпированной сырьевой территорией и базой кормления всей Европы.

Но грабилась Сан-Репа всегда очень грамотно. Схема была элементарно простая Коррумпированная элита Сан-Репы, возглавляемая семейством баронов Ромуано всегда соглашалась с предлагаемой французскими толстосумами и английскими плутократами системой таможенных платежей, и брала богатые подарки за то, что отправляла всегда никак не обработанную пшеницу восточных областей по такой ничтожной цене, что затем просила крестьян ходить босиком, ибо при такой цене говорить об обуви для стамиллионного крестьянства Сан-Репы было бессмысленно. Взамен из Аглии в десять цен поставлялись костяные гребни для кокоток и прекрасные книжные полки из хорошо шпонированных осиновых опилок. Веками продолжалось одно и тоже. Мука из Сан Репы становилась всё белее и качественне, а цены на неё постоянно уменьшались, кв то время, как полки становились всё мельче и хуже качеством, и так продолжалось до тех пор, пока цены на муку не стали отрицательными. Обнаглевшие Парижане побросали булки, изготовленные из белоснежной Сан-Репской пшеницы. себе под ноги и играли духмяными батонами в футбол. Меж тем, как гребни и полки стоили уже поднебесно, а их качество упало до немыслимой халтуры.

Первым это заметил император Поул Перший, которому при его крошечном росте пришло в голову найти стремянку и залезть на стол в своём кабинете. Здесь на столе, после долгих блужданий между чернильницей и стопкой промокашек, он обнаружил сводки внешней и внутренней торговля, которые так потрясли его, что от неожиданности он свалился со стола на ковёр и едва не свернул себе шею.

Когда император Поул поделился своим новоявленным знанием с верхушкой своей ушлой Лейб-Гвардии и потребовал наведения полновесного порядка в стране, коррумпированная аглицкими фунтами Гвардия тут же задавила его в ванной мочалками, предупредив следующих императоров не влезать в чересчур сложные вопросы международной политики и торговли.

Когда очередной герцог Роумано в один прекрасный день проснулся в своём склепе от летаргического сна и ему доложили, что Агличане отказались вообще поставлять полки и гребни и требуют 5 миллионов мешков зерна в качестве компенсации за косые взгляды и плохой запах, доносящийся до них из Сан-Репы,  испускаемый крестьянами, он в сердцах набил морду верному своему капельмейстеру Люке и скрепя сердце прервал поставки дармовой пшеницы. Такого афронта никто не ожидал и дородная королева Аглии Доротея надолго заперлась в сортире с газетой "Tames of Fake". Последствия этого акта не заставили себя ждать. Парижане, истосковавшиеся по Круассанам, забили в там-там и потребовали военной экспедиции для наведения порядка у донельзя обнаглевших сеседей. Началась знаменитая островная Вазелиновая война, хотя стороны решали свои вопросы теперь без вазелина и обходились ржавыми штуками. Со всех сторон Сан-Репу окружили аглийские флотилии дредноутов, которые круглые сутки посылали стофутовые снаряды на приморские города Банд-Фро и Циркум-Ра. Герцог Мардуф Романо, выкатив четыре своих бомболёлебера (огромные чугунные пушки 16 века, знаменитые своим психологическим действием на психбольных), отвечал, но неся немыслимые потери не мог не отступить в болота Мердендайзера. Он так бы и сражался с вражеской армадой, но отказа французов поставлять колониальные спермацетовые духи, корпию и вазелин сломили его бойцовый дух и он подписал позорный Шпицтермаунтенский мир, по которому в Англию в качестве контрибуций были отправлены четыреста тысяч Сан-Репских действенниц, двести шестьдесят тясяч тонн золота и все запасы ячменя и ржи. После чего герцог впал в меланхолию, поверил окончательно в Бога, и когда его стали видеть ползающим в своём саду и бьющимя головой в стволы пламенеющих на закате сикамор и апельсинные деревьев, все поняли, что дни Монарха сочтены. Так и случилось. В Святки Монарх внезапно почернел и, превратившись в крупную голубую игуану, убежал в пустыню Ракуна Матата.

Бюджет Сан -Репы

Бюджет Сан-Репы всегда был столь таинственной, сакральной материей, и столь часто подвергался подплинтуссному разграблению, что с известных времён говорить о нём не приветствовалось, и он существовал как бы в зазеркальном для большинства граждан мире, деля так называемых «Граждан Сан-Репы» на Причастных к распилу и Непричастных К Нему Сирот.

Попытка Водворения Борделей

При развале Идеалистической Сан-Репы, безработица достигла такого клошмерлинского уровня, что лучшие умы государства сразу и все предложили введение прогрессивных мер– разрешения одновременно Повсеместного Тотализатора и Борделей, как средства сексуального просвещения подрастающего поколения. Идея не прошла обкатки, ибо народ, бросившийся спускать деньги в игровые автоматы, наплевал на покупку иных долгоиграющих товаров, что было не на руку Просвещённому Олигархату Сан-Репы. Игровые агрегаты и бордели запретили. Так это и закончилось подполным игровым и бордельным бизнесом, которые процветает под ковром и поныне

Высоты Духовности

В это время дополнительно к неукоснительности правления стали возрождать подзабытый Поц-Мантеульсий Культ, столь много сотворивший с смысле налоговых постплений за безакцизные папиросы и водку, которыми он торговал онлай 24 часа в сутки. Такие заслуги перед государством не забываются, и в назидание безбожникам были разрешены культовые сооружения в виде прозрачных шатров с пляшущими девами, самодвижущиеся крестительные железнодорожные вагоны и залётные магазины с божественными сувенирами «Бошеволь -Уля-Уфри»

Метания графа Чесуччино

Наследник трона граф Чесуччино находился в недоумении, отчасти из-за своего младенческого возраста но и уникальности ситуации своего государства. Теперь гребни и полки для его помещиков не поставляли, не то, чтобы просто задерживали поставки, но не поставляли принципиально, кривя морды, а реквизиторам, которые тоже были в основном иностранцы надо было требовать от помещиков всё больше бесплатного зерна. Дополнительно к сечению подлых крестьян были вынуждены ввести примерное сечение и помещиков, коим эта вынужденная мера не очень понравилась. Помещики стали возбуханно роптать и шустро распродавали рабов направо и налево, не чувствуя теперь в них никакой досужей надобности. Объезжая с контрольными поездками северную Сан-Репу, юный Император Чесуччино постоянно опускал глаза, видя исхудалых, похожих на привидения и скелеты крестьян, которые теперь даже зимой ходили уже без Лаптеврей (фирменные крестьянских сандалий из крапивы и лыка с тесёмками, завязывающимися на лодыжках) и даже без обычных согревающих в этой местности набедренных повязок из стойкого лопуха. В это время негаданно возросло производство крапивного и пижмового ароматного самогона, как единственного средства для зимнего согрева. В знак солидарности с бедностью своих крестьян граф на время перестал есть лобстеров, носить шляпу с перьями Птицы Какаду и жене своей наказал в пост не носить прилюдно украшения с бриллиантами и рубинами, а также погрозил вырвать все языки, изъясняющиеся на неизвестных ему наречиях.

Одним из таких чудных наречий была угроинская территориальная мова, выдуманная германским бароном Бисмарком в качестве развлечения и человеческого досуга.

«Очаг с разрисованной тряпкой»

«Государство всегда, с самых ранних своих, самых молодых ногтей стремилось к утверждению своей панцерной сакральности. Оно грабило, неистовствовало, обманывало и кидало, но никогда ему даже в голову не могло прийти, что всё это – обман, грабежь, кидалово и пакости населению оно может делать не под покровом ночи и тайны, а на белом глазу, днём, не стесняясь воплей и криков. И умные государства, претендующие на то, чтобы уцелевать веками, обращают внимание на эти мелочи. К примеру СЖУ никогда не додумается открыто реквизировать массовые накопительные счета, не с танет вводить их в неизвесный статус и потом открыто издеваться над гражданими, требующими сатисфакции и возврата денег. Это будет чудовищный скандал не только внутри стрраны, но и по всему миру, скандал, способный положить предел любому правительству. Поэтому там ничего подобного не делают. Такое возможно только в самых людоедских, самых непросвещённых, самых отпетых джамахириях мира и мне кажется, Вы знаете одну такоую страну, где нет ни одного поколения, сбережения которого не были бы ограблены подчистую. Причём самое удивительно, в итоге этого чудовищного, кровосмесительного преступления, повторяющегося раз за разом, вы не увидите там никаких протестов, никаких санкций на банки, осуществлявшие этот открытый грабёжь. Нет, разумеется, их в Акерикуку процветает грабежь сбережений, но это грабежь медленный и мелкий, грабежь посредством инфляции. Там деньги теряют ценность медленно, я бы сказал, мучительно медленно, практически незаметно для населения. Такая медленная инфляция свойственная самым переводым в смысле ограбления мира странам, к которым то ли к счастью, то ли к несчяастью моя страна не принадлежит, ибо она – колония. Она – колония с большой буквы «К». Однако, подченркнём, в Метрополии невозможно обнулить счета и ничего не объяснять населению – сразу загорятся супермаркеты, перевернутся вокруг своей оси тысячи машин и даже будут пот ушены иные маяки.

А тут это дело не только вполне обычное, и но даже желанное.

Музей Денежных Знаков Сан-Репы

Если бы я был министором культуры, я бы провёл одну потрясающую акцию – создал музей «Денежных знаков и монет Сан-Репы» (в силу новых социальных и цензурных условий нашего прекрасного существования я буду называть эту страну так, постоянно напоминая, что эта страна, разумеется, выдуманная, является плодом моего досущего мудствования и фантазии не находится на территории планеты Земля, а обретается где-то на Венере или Марсе). Работы с этим музеем было бы немерено, ибо в нём оказалось бы колоссальное количество артефактов и экспонатов былых времён. Такое огромное количество потребовало бы постройки для нужд музея целого небоскрёба, ибо начиная и гривн – кусков серебряной проволоки, таровито порезанной на куски, годами пришлось бы сортировать монеты, монетки, денедки, купюры и долговые расписки разных правителей и режимов Сан-Репы. И окажется, что даже невозможно понять, чего тут было больше, этих режимов или монет, которыми они раплачивались за своё существоваание. При этом у организаторов музей будет большая проблема – им практически ничего не удастяься узнать ни о финале этих режимов, ни о судьбе денежной валюты тех времён, ни о судьбе сбережений граждан Сан-Репы. Вернее, р судьбе сбережений посетитель музея сможет судить по бесконечному числу кладов, обнаруживающихсы в самых разных местах Сан Репы. Это куски мешковины, совершенно, впрочем сгнившие в земле и печных трубах, горшки с проломленными боками, специально обточенные кирпичи, вставлявшиеся в гнёзда после заделки сокровищ, закопанные швейцарские ружья. Известный математик на основе статистических показателей найденных кладов, вывел, что граждане Сан-Репы за время её существования зарыли в землю, спасая своё от разных напастей не менее 50% достояний родов. Ибо нет в Сан-Репе ни одного поколения, которо му не пришлось быть ограбленным, бежать, опережая собственный визг от какой-то новой напасти или зарывать всё самое ценное в землю – как полдагается – там, где всё это букдет мгновенно найдено. В этом смысле в Сан-Репе веками обретается два слоя жителей – те, кто накапливают свои или украденные сокровища, а потом закапывающие их, и те, кто их ищет – раньше при помощи лопаты или железного штыря, а ныне, оснащённые самыми современными инструментами – магнитами или детекторами благородных металлов. Уже в Древней Сан-Репе с приходом мудоголов, производилось это бегство с закапыванием, и уже мудоголы крепко знали все основные традиции закапывания кладов. К примеру – они всегда проверяли самую зловонную часть крестьянского или дворцового ходяйства – выносные сортиры, кда Санрепцы закапывали своё золото и серебро. Эта традиция проковыляла через века и в революцию 19.. года уже иные роскосые и пейсатые люди искали сокровища прежде всего в выносных баках унитахов – самом надёжном месте сокрытия сокровищ. Примерно тысячу лет поиск также производился с помощью тыканья в землю стальными прутами и по воспоминаниям современников, вся территория Белобрысии после бегства фауншаров была истыкана шпицрутенами – оставшиеся искали добро сбежавших или выселенных соседей.

В Чём Нельзя Винить Человека?

Человека нельзя обвинить в том, что в рискованном, страшном мире, где неприятности ходят косяком, а нечто хорошее редко и труднодоступно, следует сохранять всё самое ценное достояние семей. Для большинства особо рискованных территорий – самое ценное – это не замки и дворцы, и не мебель (вспомним залитое слезами завещание Шекспира, в котором он особо распоряжался о судьбе своиз родовых кроватей – лучшей, и той, второй, не так уж что б), даже не земля, а всё то, что в течение десяти минут можно сгрести в узелок, чтобы тут же начать улепётывать по полю от наступающего полуденного врага.

Ибо всё остальное ценное можно как бы на время прирыть под придорожной осиной, в речном берегу, спрятать в ласточкином гнезде или бросить в ароматное отхожее место, целиком и полностью доверившись интеллигентности врага, которому наверняка будет влом и недосуг копаться в чужом дерьме в поисках золота. Разумеется, бежавшие в разные стороны люди никогда не возвращались в насиженные веками места, и их клады либо обнаруживались, либо терялись и никто никогда после их не находил. Специальсты провели как-то статистические обоснования количеств зарытого Сан-Репцами на протяжении семи веков, после обретения новоявленной блажи – Ермонькиной Новой Веры и пришли к выводу, что Санрепцами было прирыто три четверти отечественных богатств.

Чем окружён Человек?

Человек окружён врагами. Это не только орды Атиллы или Ганнибала, это чаще всего соседи, соратники по службе, жители одного двора, улицы, района или города.

Сан-Репа всегда была в эпицентре этих криминальных событий. Особо пришлось бежать, зарывая накопленное серебришко во время нашествия мундоголов, и, уверяю вас, до сих пор в земле лежит добрые три четверти зарытых с ту пору кладов. Иногда их находят и эти находки кое-что говорят о денежном обращении тех времён. К примеру о том, что в ту пору наши предки и поду мать не могли заниматься таким низким, бесперспективным ремеслом, как такать плуг по полю, а сплошь занимались содержанием постоев водоль речных торговых путей, содержанием кабаков и торговлей чем придётся. И так как своей монеты у государства не было принципиально, они промышляли одной качественной арабской серебряной монетой, котрую закладывали подальше от чужих глаз в тайники и клады. И хотя человек, зарывающий клад, искренне уверен, что он зарывает его для того, чтобы сохранить в целости и сохранности, на самом деле он призводит древнейший обряд похорон – никогда уже он не сможет вернуться на старые, намоленные места и найти закопанное. Во-первых потому, что запомнить, где кто что закопал, невозможно, во вторых, почти никогда нет физической фозможности вернуться – захватчики, стихийные бедствия, войны так меняют ландшафт и поколения, что никто никогда никуда не возвращается.

Живопырки Сан-Репы

Но переход сокровищ из рук в руки – самое животрепещущая тема для двуногих. И в глубокой древности вокруг этого крутились самые удивительные истории, иной раз даже наполнившие своими сюжетами самые свяятые книжонки человечества. Когда Эхнатон, сын боголикого Аменхотепа III не поделил что-то с буйной камарильей жадных Фиванских жрецов (в одном Карнакском храме их обреталось не менее 10 000), ограбил казнокханилища храмов и удалился в город своей мечты – Ахетатон – Горизонт Атона, город нового Естесственного отбора. Его город превратился мгновенно в оазис роскоши. Эхнатон был великий революционер древности. Не евреи, как полагают многие, а этот странный, возможно, генетически не очень нормальный человек, впервые обзавёлся единобожием – ввёл культ Атона вместо набившего оскомину Амона. (Кстати, христианский «Амен» – это стыдливое ретуширование египетского храмового приветствия «О, Амон!») Это первый Человек, возвращавший обществу правильную Идею вернуться к Солнцу, как к Единсттвенному и правильному Богу. Свалить жрецов, ограбить их храмы он мог только при помощи орды маргинальных неграждан – своры вечно шатающейся вдоль Нила гастарбайтеров – азиатов. Они, почуяв поживу в намереньи Фараона, жестоко поучаствовали в забаве, а затем вместе с фараоном, награбленными богатствами отползли в новую столицу – город солнца Эхнатона -Ахетатон. Здесь наиболее верным и удачливым из них довелось образовать новую элиту. В ней были как простолюдины, так и побочные сынки богатых семейств, коим не светило наследование отцовских овуаров. И все было хорошо, пока власть была тверда, фараон жив и хозяйство под присмотром. И вдруг что-то случилось. Надо полагать, Эхнатона просто убили в заговоре. Моментально были ограблены Египетские банки – дарохранительницы храмов и некий их смотритель-жрец Мозес бросился в бега, не забыв прихватить прислугу и сокровища, которые он призван был сохранять. Его преследовали, армия и спецслужбы Египта сбились с ног, пытаясь догнать беглеца-вора, но не потому, что он был ценным кадром, а потому, что он прихватил с собой несколько тысяч тонн золота. Страх его был так велик, что он забился куда-то в пустыню и долго время не казал оттуда даже носа. Естественно, украденные деньги нужны были на безбедное существование в пустыне, на что они и тратились, если не учитывать, что в хаосе и быстроте погони часть таких огромных сокровищ была, само собой разумеетсы, разграблена или потеряна.

Пещеры Кудлата

Эта история о сокровищах и кладах имеет продолжение. Много веков спустя в неком местечке Кудлат нашли пещеру, почти доверху набитую древними, изъеденными мышами и мокрицами книгами. Книги были самые обычные – написанные на пергаменте и папирусе измышления о богах, псалмы и прочие забавы. Но была одна книга удивительная, благодаря чему более всех сохранившаяся – медная книга, книга с медными страницами и совсем другим содержанием. Так вот содержанием этой книги были описания мест и координаты закопанных кладов беглецов и грабителей какого -то Египетского банка – «Тридцать шагов на север от царульне в Айхвоне» – семьсот фунтов злт….» «Под кривой смоковницей у Хидрува…» «В тридцати локтях от мазнки праматери Уздримоты». «20 000 друмов полного веса, Там, где говорил Йоси».