Текст книги "Сквозь время"

Глава 9. Странности продолжаются, кто-то на небе видимо уже давно определил мой путь земной

Обратный путь домой уже был без происшествий. Если бы что-нибудь опять случилось, то я бы наверно поверил, что кто-то там наверху не хочет чтобы у меня была спокойная и размеренная жизнь. Хотя все в принципе так и происходит. Разве можно мою жизнь назвать спокойной и размеренной. В своём времени, ну в смысле в том, в котором я родился, я тоже не отдыхал, сидя в офисе за столом, а выбрал себе профессию беспокойную и, мягко говоря, небезопасную. Но сколько раз я не пытался представить себя офисным работником, у меня это не получалось. Всякий раз как только я на секунду себе представлял, что вместо моей небезопасной, но жутко интересной жизни, буду сидеть за столом, в тихом офисе и перекладывать бумажки, мне становилось неуютно и я старался побыстрее переключить мысли. Нет ну, правда, правильно говорят, каждому своё, кому-то коров пасти, а кому-то сидеть в научном обществе. Ну не создан я быть «белым воротничком». Я всю свою жизнь, сколько себя помню, мечтал о спецназе, ну если быть абсолютно точным, то не о спецназе, а о Воздушно-десантных войсках, но судьба распорядилась несколько иначе, о чем я нисколько не жалею. Дослужился я уже до капитана, звёзд с небес, конечно, не хватал, но старался честно выполнять свой долг. И вот в тот момент, когда я уже почти представил себя дослужившимся до майора, кто-то очень неприятно потряс меня за плечо:

– Лексей, ты, что это совсем меня не слышишь! Я тебя зову, говорю, что князь наш тебя к себе кличет, а ты сидишь как каменный и смотришь в одну точку! Семён ещё раз тряхнул меня за плечо и улыбнулся.

– Ну вот, слава Богу, наконец-то очнулся.

– Прости, Семён, я просто что-то задумался о жизни о своей. Так говоришь, князь меня кличет?!

– Ну да, сказал, чтобы ты к нему немедля пришёл и мне сказал с тобой быть, видно неразлучны мы теперь с тобой как иголочка с ниточкой.

Князь, встретил нас в коридоре и сказал, чтобы мы шли за ним. Мы быстро пошли за князем, недоумевая, куда это наш Дмитрий Иванович нас ведёт. Когда мы вышли на улицу, нам тут же подвели коней и, князь, вскочив в седло и приказав нам следовать за ним, резко взял с места галопом. Мы с Семёном еле поспевали за ним, а в метрах ста от нас позади, пыталась окончательно не отстать княжеская охрана. Когда мы оказались в поле, за городскими воротами, князь резко осадил коня и подал нам знак приблизиться.

– Вот что други мои, человек, которого вы мне из стана мамаева привезли, рассказал, что татары снова на нас походом собираются, а во главе войска встанет не сам Мамай, а хан Бегич. О том, думаю, вам уже известно, но то вам неведомо, что я решил встретить войско татарское со своими силами и разбить, коль Бог поможет в сем ратном деле. А посему, сбирайте ка вы, други мои, дружины свои, да и выдвигайтесь с ними навстречу войску татарскому, но так, чтобы враг о том не знал и вы с ним в сече не встречались. Ваша задача будет выведать каким путём татары пойдут на Русь, да сколько войска у него, да как хан войну вести собирается. А позвал я вас в поле на разговор потому, что чую кто-то у нас в городе появился из окружения мамаева, всякое слово слышит, да через людишек верных передаёт. Уходите, сегодня же ночью, тайно, так чтобы ни одна собака о том не разведала. Когда доберётесь до Пограничья, все разведайте, да мне гонцов шлите, а как ваши первые гонцы ко мне будут, так и я с войском к вам на подмогу выступлю. Только об одном прошу вас, воины вы горячие мне такие любы очень, но мне вы нужны живыми, чтобы без надобности не совались в пасть зверя.

На том и порешили. Князь обнял нас на прощание, стегнул коня и ускакал обратно в город, а мы остались в поле и ещё некоторое время смотрели на то, как оседает пыль на дорогу.

– Ну вот, блин, только решил, что все, отдохну маленько, так нет, опять война. Слушай, Семён, у вас так всегда, что ни день, то война, что ни год, то проблемы? У вас хоть год бывает без потрясений? Семён посмотрел на меня как-то странно, улыбнулся:

– Так вот в этом и смысл жизни, разве не так. Вот пройдут времена, уйдут в землю наши дети, наши внуки, правнуки и пра-пра-пра правнуки, а дела их будут жить в памяти людей. Разве не это главное, чтобы дела наши оставили потомкам нашим самое светлое, самое дорогое-жизнь! А ты говоришь проблемы! Вот ты из того времени, которое я даже представить не могу, разве у вас там плохо? Москва стоит?

– Стоит!

– Люди русские живут? Есть такой народ?

– Есть! Ну, так значит не зря мы здесь решаем эти, как ты говоришь, проблемы!

– Да, ты прав, только я вот одно хочу понять, почему я должен решать проблемы, чтобы потом самому себе сказать, что я же их и решал, у меня так раздвоение личности случится! Я же не могу потом своим детям говорить, что жил такой воин при Дмитрии князе Московском, который воевал с татарами и благодаря этому вы живете и радуетесь, и был этот воин я!

Мы дружно захохотали и поскакали в город выполнять поручение князя.

Мы договорились, что сегодня к ночи, все воины наших отрядов, по возможности, чтобы их никто не видел, небольшими группами и по одному, выйдут к условленному месту у реки и оттуда мы уже отправимся по поручению князя. Зайдя в свой дом, я решил истопить баньку, попариться. За окном послышалось, что кто-то меня зовёт:

– Эй, хозяин, Алексей, можно к тебе!

Я вышел на крыльцо и увидел, что через двор ко мне идёт Марина.

– Привет, хозяин, баньку решил истопить, смотрю, возишься, вот решила зайти по-соседски, помочь может че надо.

– Да вот решил попариться, а ты что ж заходишь редко, все сторонишься меня, Маринушка, аль обидел тебя чем?

– Да нет, что ты, просто все дома тебя нет, все ты в делах весь, а на улице что ж подходить, у тебя, небось, свои дела да заботы, что ж мешать буду!

– Ты, Мариночка, знай, что ты в моем доме всегда желанный гость, а будет охота, так и хозяйкой в него войти можешь!

– Смотри не пожалей, я ведь могу согласиться, а тогда что делать будешь? Марина хитро улыбнулась и вдруг подошла ко мне вплотную и задышала в самое ухо:

– Ты только воротись живой, только не сгинь в поле порубежном! И вроде сама испугалась своей смелости и, отпрянув от меня, быстро пошла к калитке.

– Марин, постой, что ж ты так уходишь. Почему ты решила, что сгинуть я могу в поле порубежном? Вроде я здесь, никуда не еду! Да и войны не намечается!

– То ты можешь, кому другому врать, а я обо всем догадалась, коль вас князь к себе звал. Он вас просто так не зовёт! И вдруг снова приблизилась:

– Возьми меня с собой, я тебе помощницей верной стану, коль надо будет раны перевяжу, а нет, так и помощь в ратном деле окажу, как стреляю да на коне держусь, знаешь!

– Да что ты, Маринушка, что это к тебе в голову взбрело, никуда мы ехать не собираемся, просто князь посоветоваться хотел, а вот за доброе слово спасибо тебе, ты знаешь, что нравишься ты мне и слово твоё как оберег с собой носить буду.

– Ну не хочешь сказывать, не надо, только помни, что ждать тебя буду! И стремительно повернулась, так что косы как две стрелы метнулись от плеча к плечу.

Вот так девка, прям огонь, а не девка. Я ещё долго стоял и думал, что теперь уж точно не могу сгинуть вдали от дома, ведь меня будет ждать такая красавица. Знать приглянулся я ей, коль никого не подпускала, а мне сердце открыла.

Так и прошёл день с каким-то странным чувством лёгкости на душе, вроде кто камень скинул с груди. И странное было признание Марины и неожиданное и в то же время очень нужное. К вечеру я был готов и уже стал запрягать коня, когда вспомнил, что не попрощался с Мариной, но тут же себя одёрнул, ведь решил не говорить ей о нашем задании, волноваться будет, а я этого не хотел. Уж пусть лучше считает, что мы просто уехали ненадолго, хотя ее не обманешь. Я быстро запряг коня и, вскочив седло, выехал со двора, в который может и не вернусь больше, уж больно не простое нам задание дал князь. Странно, что-то я стал панически размышлять в последнее время, старею что ли!?

В условленном месте уже были все наши воины и Семён.

– Ну что парни, поедем в путь дорогу!

Дорога прошла без происшествий и вот мы подъехали к тем местам, где каждый кусток нёс опасность и тревогу. Каждая тень была похожа на притаившегося человека. Скорость продвижения снизилась ещё и из-за того, что мы отправили вперёд отряд из пяти воинов, чтобы смотрели по сторонам и ждали ежеминутно вестей от них. Когда впереди раздался условный сигнал, мы остановились и стали ждать, когда покажется наш человек.

– Что там? полушёпотом спросил Семён у подъехавшего воина.

– Там метрах в трёхстах впереди татарский разъезд, несколько воинов, хорошо вооружены, осматриваются по сторонам, как будто что-то или кого-то ищут.

Семён приказал воинам спрятаться среди деревьев и ждать дальнейших приказов, а мне сделал знак двигаться за ним. Когда мы оказались на краю поляны, то вдалеке на дороге увидели группу татарских воинов (по крайней мере, отсюда, то, что мы сумели рассмотреть говорило об их принадлежности к татарскому воинству). Впереди выделялся на небольшой лохматой лошадёнке грузный воин с отвислыми усами, который что-то очень сердито выговаривал другому воину и при этом постоянно хлестал того по физиономии плетью (странный способ донести до подчинённого свою мысль). Ближе подползти мы не могли, потому что иначе бы оказались на открытом пространстве, поэтому ни слова не услышали. Решение пришло мгновенно, нам в любом случае нужен был «язык» чтобы уточнить обстановку и узнать где татары, выдвинулись ли они, перешли ли своим войском наши границы или послали такой малый отряд с той же миссией, что и у нас! Я глазами показал Семёну, что акцию захвата «языка» я беру на себя, на что он мне сердито зашипел, что нельзя все делать самому, что у нас целый отряд достаточно умелых воинов-разведчиков, но я настоял на своём и тихонько стал готовить себе место возле дороги, чтобы устроить небольшую засаду, а там по обстановке уже разобраться как можно взять в плен чужака. Семён показал мне знаками, что он с основной частью отряда будет находиться неподалёку, чтобы в случае чего подстраховать меня. Когда кусты сомкнулись за спиной у Семена, я ещё немного осмотрелся по сторонам, со всех ли сторон я прикрыт и не видно ли меня со стороны дороги и после этого замер и стал рассматривать приближающихся татар на маленьких лохматых лошадёнках. На вид это были типичные татарские воины. Они гордо восседали на своих неказистых лошадках (знали бы они как выглядят со стороны), с виду они не выглядели очень уж опасными (вот вид моего старшины Прокопенко мог человека заставить слега опустошить свой кишечник, а может и не слегка), а эти и ростом были не богатыри, да и в плечах косая сажень не засиделась, хотя я прекрасно знал, что это только видимость простоты. На самом деле это были матерые воины, которые наверняка со своими туменами захватили не одну землю и поработили не один народ. Ну да волков боятся – жить не в будке (как говорил Сашка Михайлов). Воины медленно проехали мимо меня, что лишний раз доказывало, что маскироваться я умею (сидел я достаточно близко к дороге) и внимательно осматриваясь по сторонам, продолжили свой путь в глубь леса (и ведь не боятся же гады, как у себя дома шастают, ни тебе разведки, ни тебе боевого охранения). Татары ехали медленно и я не особенно от них отставал на своих двоих перемещаясь вдоль дороги по лесу и тут, о слава Господу, мне повезло, у одного из татар, что-то случилось и он остановил лошадь и соскочил на землю. Его товарищи повернули головы в его сторону, но так и не остановились, видимо были вполне уверены в своей безнаказанности и в том, что здесь их товарищу не грозит никаких опасностей, хотя сейчас они уже находились на нашей земле (во наглые товарищи). Отставший воин что-то начал делать со сбруей лошади и, видимо посчитав момент удачным, решил справить малую нужду, отойдя немного в кусты. Я не дал начать процесс и появился в самый неподходящий момент. Блин, надо было видеть его глаза. Представьте себе, он был удивлён моему появлению, но процесс остановить уже был не в силах, поэтому в нокаут он от моего удара отправился, не переставая орошать (некоторое мгновение) кустики. Я подхватил его под мышки и затащил подальше в лес (вид при этом у него был несколько не эстетичный, но уж такая у него доля. Пока бедолага не пришёл в себя, я крепенько связал его ножки и ручки вместе в самой неудобной позе (баба яга называется, позже объясню, что это такое) и решил заняться осмотром его вещей в седельных сумках, которые я заметил на его лошадке. Я уже успел осмотреть все вещи, ко мне присоединились мои товарищи, а этот хмырь все находился в отлучке. Я полил ему на лицо немного воды, но когда и это не возымело действия, пнул его под ребра ногой (это конечно нарушает права военнопленного согласно Венской конвенции, но, во-первых в то время таковой конвенции ещё не выдумали, а, во-вторых, меня начинало раздражать, что мы тут все сидим его ждём, а он и не думает выходить из нирваны). В общем, своим слегка радикальным действием, я сумел добиться, чтобы татарчонок застонал и открыл свои глазки. И что самое обидное, я не заметил у этого нехорошего человека в глазах страха, он смотрел абсолютно спокойно, с чувством полной уверенности в своей безопасности. Мне даже стало слегка интересно, на чем же зиждется такая уверенность, но времени заниматься философскими измышлениями не было и Семён на татарском языке спросил у пленника, кто он и почему они здесь. Пленник сморщился как от удара плетью и сказал на чистейшем русском, что не стоит Семёну (естественно он не называл его по имени) ломать язык и подбирать слова, потому что он абсолютно хорошо говорит по-русски и готов говорить с нами на нашем языке.

Семён, судя по вздоху облегчения, обрадовался такой возможности (потому что в душе, конечно, не был полиглотом и ему приходилось напрягаться, чтобы говорить правильно на татарском языке).

– Ну, так кто ты и как вы здесь оказались? Далее мне очень понравился ответ, все как на уроке, каков вопрос таков и ответ:

– Я Абдул, а оказались мы здесь ….вот по этой дороге приехали на лошадях! И при этом, гад, ещё улыбнулся.

– Ты че лыбишься, спирохета, ща зубы рихтовать буду, не сдержал я праведного гнева, но Семён попросил меня помолчать, чтобы продолжить допрос.

– Так какого лешего вам здесь надо?

– Не знаю я никакого лешего, а приехали мы по заданию Мамая, посмотреть на земли его, чтобы узнать, хорошо ли работают его рабы и большая ли будет дань с его земель.

Я от таких слов аж задохнулся слегка.

– Это какого ж ты, гад, нас рабами называешь? Ты нас поработи сначала, а потом и хвастаться будешь!

– А че вас порабощать, ваши князья за правом занять княжеский стол к нашему повелителю ездят, дань Мамаю каждый год присылают. Ещё великий Потрясатель вселенной Чингиз Хан говорил, что когда-нибудь воды последнего моря омоют копыта наших коней. Так что скоро мы пройдём огненным смерчем по вашим городам, возьмём большую добычу, а потом пойдём к последнему морю, через вечерние страны.

Я невольно залюбовался этим фанатиком, уж очень он вдохновенно излагал придуманную Чингиз Ханом сказку о своём народе (тем более, что я то знал чем закончится их желание завоевать мир). Был у меня один такой красавец в Чечне, тоже фанатик. Так вот он, когда мы его взяли тоже сперва кочевряжился, строил из себя эдакого борца за права народа, все говорил, что мы чужаки, что пришли на чеченскую землю разорять ее и т. д. и т. п. Так вот я тогда слушать этот бред не стал, а просто взял и отдал его людям из села, у которого мы его и взяли. Уж не знаю, какие сказки ему там читали, только кричал он громко и истерично, потому как больно было видимо. Обычный народ никогда и ни в какие времена не хочет войны, войны хотят только моральные уроды, только им может нравиться когда всем плохо, когда матери и отцы теряют своих детей. (Что-то я опять в воспоминания ударился)

– Ну ладно, о завоевании мира поговорим позже, а вот скажи ка ты, когда твой Мамайка к нам пожаловать изволит?

– а вот этого не стану я тебе говорить, рус, когда придёт, падай ему в ноги и тогда может быть останешься жив, а сейчас можете пытать меня, но я вам ничего не скажу, и, замолчав, отвернулся насколько это было возможно в его позе от нас с видом гордого орла.

Мы отошли немного в сторонку, чтобы пленник нас не смог слышать:

– Ну что думаешь, буйна головушка? – спросил меня Семён

– А что тут думать, все равно этот хмырь нам ничего не скажет, потому как гордый гад, да видимо и не из слабых, так что пытать его бесполезно. Хотя попробовать немножко можно, хоть это и противно моей изнеженной душе.

– Ладно, ладно веселиться потом будем, а сейчас надо думать, как нам из этого красавца информацию выудить. Я сдвинул шлем на затылок и слегка, по древнерусской привычке почесал за ухом.

– Ну, вариантов у нас действительно маловато, так что надо попробовать, а потом будем дальше думать. Есть у меня мыслишка одна, только не мешай, хорошо!? Я с абсолютно равнодушным лицом подошёл к лежащему пленному и стал переворачивать, чтобы развязать на нем пояс, который держал его штаны. Пленный слегка заволновался, но продолжал молчать и с тревогой смотреть, что же я буду делать дальше, а я деловито позвал одного из своих воинов и приказал ему разворошить большой муравейник, который находился недалеко от нас.

– Ты что пытать меня будешь?

– Нет – ответил я ему и продолжил развязывать на нем пояс.

– А что же ты делаешь?

– А ты вообще молчи, ты захвачен в плен и тебе говорить не положено!

Татарин разволновался не на шутку и попытался снова воспротивиться, чтобы помешать мне развязать ему пояс!

– Слушай, рус, ты что делаешь-то?

Я, будучи абсолютно честным человеком, абсолютно честно ему ответил:

– Я сейчас сниму с тебя штаны, посажу тебя голым задом на муравейник, а сам посижу в сторонке пол часика и посмотрю на твои танцы, а танцевать в меру своих сил ты будешь, уж поверь мне. А вот когда ты танцевать устанешь, вот тогда ты мне про все расскажешь, лишь бы я снял тебя с муравейника.

Татарин разволновался не на шутку, стал пытаться воспротивится мне, но у меня – то не забалуешь и когда мне удалось развязать на нем пояс, он взвыл, что расскажет все, только не надо его сажать на муравейник (ну не знал он болезный, что душа у меня добрая и я его только пугал, хотя, если честно, что греха таить, я с удовольствием посмотрел бы как этот гад корчится сначала от щекотки, а потом от боли. Они – то наших людей не жалеют, уж какие только пытки не применяют к ним, уж какой только боли не подвергают). Вот так сила моего актёрского таланта (скромно заявляя) помогла мне расшевелить пленника и через пол час нам было известно почти все, что необходимо было знать (естественно необходимо было ещё проверить информацию, но начало было хорошее).

Глава 10. Шутки шутками, но то, что мы узнали у пленника, нам не понравилось

Так вот узнали мы то, что Мамай, во-первых, разозлился не на шутку от того, как мы от него слиняли. А во-вторых, отряд, к которому принадлежит «наш» татарин, это передовой отряд разведки и задача у него простая, как можно быстрее разведать есть ли на пути у войска татар наши силы, сколько их и стоит ли ждать сопротивления. Короче говоря, мы собирали информацию о татарах, а они о нас. Обменялись, так сказать, любезностями. Было над чем призадуматься. В общем, информацию мы выяснили не совсем для нас новую, но все равно неприятную. Войско во главе с ханом Бегичем уже почти приблизилось к тем местам где мы так мило беседовали с Абдулом. Семён сразу посерьёзнел и тут же позвал к себе одного из наших воинов, чтобы отправить его к Дмитрию Ивановичу с вестями, а мне сделал знак, чтобы я со своими воинами тоже в дорогу собирался. Не прошло и пяти минут, как наш гонец во весь опор погнал коня к князю. Семён подошёл ко мне и сказал:

– Вот что, Ляксей, бери ка ты пяток человек, да пленника и отправляйтесь тоже к Дмитрию Ивановичу, может он ему что-нибудь ещё важное расскажет, а мы пока попытаемся выведать о противнике ещё немного важного. Я попытался воспротивиться, ну не люблю я, когда меня отправляют в тихое местечко, когда назревает драка, но Семён на меня так посмотрел, что я больше, не сказав ни слова, вскочил в седло и, ткнув пальцем в нескольких своих воинов, приказал им захватить пленника и скакать за мной. В последний момент, когда мы уже собирались тронуть коней в путь, Семён придержал меня за плечо и тихонько сказал:

– Ты вот что, Ляскай, коль живым выйдешь из битвы грядущей, то Маринушку в жены возьми, да не обижай, а то где хош тебя сыщу и по шеям надаю за неё.

– Ты что это такое говоришь, Семён? Ты мне эти разговоры брось, мы с тобой ещё вместе, плечом к плечу встанем, так что смотри мне здесь не лезь в драку, а то обижусь, что без меня. Мы обнялись и, я с воинами и с пленником тронули коней в сторону леса.

На расстоянии полудня пути до московских земель, мы услышали ровный гул, который может издавать только скачущая во весь опор конница. Не прошло минуты, как к нам на встречу выскочил отряд разведки Московского князя.

– Ребята, да это ж Ляксей из Семенова отряда, да татарин с ним какой-то.

– Здорово, Ляксей, пленника, что ли тащишь князю?

– Ну да, а князь – то далеко?

– Да не, на речке Воже, что за тем холмом, полки расставляет.

– А враг то далеко, нас вот воевода отправил узнать!

– Пол дня пути.

– А Семена где потерял? Вы ж вроде вместе всегда?

– Да он скоро тоже будет, остался за татарским войском понаблюдать. На том мы и разъехались, разведчики поскакали дальше, а я поспешил к князю. Когда мой небольшой отряд выехал к реке из-за холма, я немного опешил, впервые я видел такое. На том берегу стояли стройные ряды наших полков. И удивительно было не то, что стояли полки (я уже такую картинку наблюдал) а именно то, что все было проделано так быстро и чётко. Вот у кого поучиться бы воевать нашим генералам, у князя Московского. Уж такой оперативности, я не ожидал даже от Дмитрия Донского. Ряды воинов радовали глаз блеском доспехов и стройностью рядов. Построение войск было немного похоже на подкову, но пока не все ещё полки заняли своё место и скорее всего к вечеру уже можно будет увидеть окончательное построение рати. Дмитрий со своей свитой был везде, его кипучая натура не давала ему спокойно сидеть на месте и наблюдать за построением, он должен был обязательно все увидеть своими глазами и везде хотел помочь и подсказать. Я подскакал к князю, но не успел и слова сказать, он резко обернулся ко мне, показал жестом, чтобы я подождал его на фланге войска, и вскачь отправился куда-то в глубь полков.

Когда солнце уже клонилось к горизонту, все полки были расставлены, все знали, что и как должны будут делать в бою и начальники отрядов разрешили людям поесть каши и укладываться спать на местах стоянки. Ночью враг переправляться не станет, но на всякий случай, Дмитрий разослал в разные стороны несколько отрядов разведки, один из которых мы встретили по дороге сюда.

– Ну что герой, чем порадуешь? Дмитрий подошёл со спины и похлопал меня по плечу.

– Да вот, князь, «языка» тебе привёз из отряда разведки противника.

– То добрый «язык», много наверно знает, пойдём ка поговорим с ним.

Когда Дмитрий сел возле костра, к нему подвели пленника и, он начал его расспрашивать. То ли Абдул ещё помнил мою угрозу посадить его на муравейник (хотя муравейников поблизости не было видно), то ли просто решил, что из него все равно все вытянут, но препираться он особо не стал и рассказал князю все, что тот спрашивал.

Когда пленника увели, князь отправил меня отдыхать, а сам, как я видел, все продолжал совещаться со своими воеводами да начальниками отрядов, и когда он только отдыхает.

Я уж хотел пойти к своим воинам, чтобы немного перекусить и лечь спать, только сейчас я почувствовал голод и усталость, как мне на встречу выскочила Маришка и, обхватив меня за плечи с радостным визгом расцеловала и закружила на месте:

– Вернулся, живой!!!!

– Ну а куда ж я денусь, Маришка, я ж почти заговорённый!

– А почему почти?

– Так я не знаю, действует ли заговор из нашего времени в вашем!

– Глупый ты, Ляксей, все шутки шутишь, я же серьёзно. Все глаза проглядела, все ждала, когда домой вернёшься, а ты все не ехал и ехал. Марина опустила глаза и тихо, тихо поманила за собой.

– Пойдём, любой мой, накормлю тебя, напою, отдохнёшь немного.

В палатке у Марины пахло травами и ещё чем-то, что я пока не смог определить, но жутко приятно, аж голова кругом шла.

– Садись, родной, я тебе сапоги сниму, рубаху новую дам. Я засмущался, пока мне никто в жизни не снимал сапоги, ну если только не считать того случая, когда меня в ногу ранило в первую войну, тогда и сапог-то сам снять не мог, такая дикая боль была.

Я сел на лавку и осмотрелся вокруг. Мебели здесь практически не было, если не считать стола да двух лавок, а в глубине палатки, лежали на полу ворох шкур, да плащ, чтоб прикрыться, вот и все убранство. Марина, сняла мне сапоги, помогла снять рубаху и, засмеявшись над моим смущением, быстро выскочила на улицу, а я, почувствовав усталость, вытянул ноги и сидел так, наслаждаясь покоем и тишиной. Ну, блин, вот все у меня не так как у людей. Все мои парни, люди как люди, воюют себе, а мне вот приспичило попасть в какую-то временную яму. Ну ладно бы прилетел в какой-нибудь золотой век, ну там балы всякие, светское общество (хотя куда уж мне с моими манерами на балы!), так нет же угораздило попасть во времена, в которых башку срубят – дорого не возьмут. Кстати, мне ещё повезло, что князь признал, а то приказал бы ноздри вырвать (слышал я у них так с врагами народа поступали) или берёзами разорвали бы (ну прям, блин мучители какие-то). Между прочим, в нас всегда и очень упорно насаждали мнение, что славяне, в частности русы исключительно добрые и абсолютно не захватнические товарищи. Ну, типа мы живём себе в своих дремучих лесах и нам чужого не надо. Вот всякие там сволочи немецкие рыцари, татары всякие, да викинги, вот этих хлебом не корми, а дай только пограбить чужие земли, да девок чужих в полон увести. А вот мы, ну просто слеза из глаза выкатывается от умиления, ни-ни чтобы на чужие земли зариться, ни, Боже мой, чтобы кого-то в плен взять. Ага, так я вам и поверил. Только я вам так скажу, граждане дорогие, всякие народы ещё те хваты. И во все времена и во всех странах подлостей и зла хватало и добра было не мало, вот только о добром почему-то не принято писать и говорить, а злому всегда посвящали много страниц летописей, вот только подавали это всегда по разному, так как время того требовало. Ну ладно, что-то я расфилософтвовался, надо немного отдохнуть, чую день завтра будет не простой (кстати, надо ещё пережить завтрашний день, уж очень завтра будет много дядечек, которые почему-то ну практически все будут норовить мне и моим друзьям головы отделить от тел). В палатку вошла Марина и поставила на стол блюдо, наполненное ароматными исходящими паром кусками варёного мяса. Увидев мясо, я вдруг ощутил, что мои внутренности вдруг решили мне высказать своё фи и слегка побуянить, так сказать, напоминая мне настойчиво, что кормить их надо постоянно и самым что ни на есть полноценным образом. Я с жадностью набросился на угощение (даже никогда не думал, что вот так, поедая мясо и видя рядом любимую девушку, буду чувствовать себя абсолютно счастливым человеком). Когда я сумел успокоить настойчивые просьбы желудка о еде и отвалил от стола, Марина подала чистую рубаху и уложила спать на ворох шкур. Мне кажется, что голова моя не успела коснуться шкур, как я провалился в сон, видимо даже мой тренированный организм, взбунтовался, потому что такой бурной жизни во времени, куда я попал, не мог предположить даже я.