Текст книги "Методология информационной аналитики"

А. Б. Курлов, B. К. Петров
Методология информационной аналитики
Монография

[битая ссылка] [email protected]

ПРЕДИСЛОВИЕ

Уважаемый читатель!

В этой книге Вам предлагается системное изложение теоретических оснований современной информационно-аналитической деятельности как мощного средства познания окружающей нас «второй природы» и одновременно – инструмента социального преобразования действительности. Причем основной акцент мы делаем именно на основаниях аналитики – базовых методологических положениях, обусловливающих научно обоснованное понимание существа сложных явлений и процессов, происходящих на различных уровнях современной организации социального бытия. Кроме того, мы попытались адаптировать часть материалов этой монографии под решение проблем управления, осуществляемого на основе информации, подчеркивая тем самым чрезвычайную важность вопросов, связанных с оптимальным согласованием разнонаправленных интересов различных субъектов социального действия в целях гармонизации общества и различных его модулей.

Таким образом, мы претендуем на раскрытие обеих компонент методологии информационной аналитики: теоретической, которая формируется на основе философского «Гносео-Логоса» и стремится к созданию модели оптимального (идеального) знания, и практической, ориентированной на решение проблем целенаправленного преобразования мира, разрабатывая принципы, алгоритмы и программы достижения целей, реализуемых в комплексе обстоятельств современной социальной реальности.

Означенные научные преференции авторов и обусловили жанровый формат предлагаемой книги – практическая философия, статус которой определен фундаментальной позицией, вследствие которой мысль и ее аргументация может и должна непосредственно влиять на действия человека, рационализировать их в процессе целедостижения. Предметной сферой этой философии являются проблемы гармонизации человеческого действия как в познавательной, так и практически преобразующей сферах. Она включает в себя также и моральную интенцию человеческого действия, которая, в терминах И. Канта, предполагает получение объективного ответа на вопрос: что я должен делать, какие средства использовать, на какой фундамент опираться в познании и преобразовании действительности? Именно поэтому практическая философия несет такие знания, которые помогают «…сеятелю, ибо они не бесплодны, в них есть семя, которое родит новые речи в душах других людей, способные сделать это семя плодородным, а его обладателя счастливым настолько, насколько может быть человек»¹.

Эта идеология является стержнем наших теоретических изысканий, в которых кульминируются проблемы познания и преобразования современной реальности с использованием ее базового ресурса – информационного.

Все представленные здесь методологические положения прошли многократную апробацию и подтвердили свою теоретическую обоснованность. На их основе был разработан широкий спектр теоретико-методологических и прогнозных моделей развития социальных объектов. Были созданы многочисленные алгоритмы конструирования общественных процессов и явлений, а также технологии социально-коммуникационного менеджмента, применяемые на различных уровнях организации социума. Некоторые из этих разработок нашли отражение в ряде других научных публикаций авторов этой монографии².

Материал, представленный в этой книге, на наш взгляд, должен доказывать, в частности, тот факт, что поток инноваций современного мира уже сейчас захлестывает человека, не успевающего приспособиться к ним, ибо он занял пассивную позицию, которая отнюдь не способствует развитию его адаптивного, а следовательно, и деятельностного потенциала. Этой книгой мы обращаемся не к праздно любопытствующим и часто скучающим людям, которым рекомендуем не утруждать себя и продолжить исследование возможностей собственного гипофиза. Эта книга адресована тем, кто ищет и находит, кто пытается осознать специфику современной мозаичной действительности и самоутвердиться в ее структурах, используя весь потенциал своей социальности – арсенал инструментальных знаний, личностные позиции культуры и духовности, отраженные в результатах его познавательной и преобразующей деятельности.

Такая адресная направленность представляемой книги является, по нашему мнению, вполне оправданной, ибо под результатами информационно-аналитической деятельности мы понимаем только такие формы реорганизации модусов социального бытия, которые повышают потенциал саморазвития объекта и приводят к значительным изменениям в его содержании. Очевидно, что призывать к проявлению целеосознанной инновационной активности человека, отягощенного лишь пассивным созерцанием, бессмысленно.

В этой книге мы попытались отказаться от принципов «цитатной науки», которая «ищет не там, где потеряла, а там, где светло». Это позволило, как нам кажется, несколько снизить фон неопределенности в процессе объяснения различных аспектов аналитической деятельности.

Но, развивая те или иные положения, мы отнюдь не претендуем на истину в последней инстанции. Имея определенную позицию, мы тем не менее продолжаем ставить перед собой множество вопросов, призывая специалистов к конструктивной научной дискуссии. В то же время нам не очень хочется вступать в бесконечный и совершенно бесплодный диалог с говорливой околонаучной общественностью, представители которой, активно самоутверждаясь на фоне чужих идей, все в большей степени заполняют беспринципной эклектикой сферу научного логоса. В такой ситуации гибнет не только истина, а сама возможность ее проявления.

Смеем надеяться, что заинтересованный читатель, погрузившись в материал этой книги, не только почерпнет здесь определенный объем актуальной информации, но и проникнется пафосом поставленных здесь проблем. Очевидно, что от формы их решения, характера дальнейших социальных преобразований напрямую зависит будущее каждого нас – будущее, которое откроет перед нами новые горизонты цивилизованного развития, или будущее без социального времени, наполненное экзистенциальным страхом. Безусловно, далеко не все, что происходит в нашей действительности, зависит от ученых, аналитиков и их разработок, но результаты их деятельности могут и должны стать серьезными аргументами и руководством к действию – эффективным средством решения многих острейших социальных проблем.

ВВЕДЕНИЕ

Одним из ощутимых противоречий общественного развития последних лет стало противоречие между достаточно высоким общим социокультурным потенциалом, сформировавшимся в обществе, и дефицитом интеллектуальных ресурсов – нехваткой высокообразованных профессионалов – аналитиков, способных к адекватным познавательным действиям и принятию эффективных ответственных решений. Среди множества причин, обусловивших такую ситуацию, одной из существенных является отсутствие новых серьезных методологических разработок в сфере социального знания и развития общественных систем и процессов. Это, безусловно, отражается на эффективности подготовки и результатах труда специалистов в области тех или иных направлений информационно-аналитической деятельности.

Когда же мы проецируем эти проблемы на сферу развития глобальной социальности, то последняя порой преподносит нам множество сюрпризов в виде стохастичности³ поля деятельности и различных форм неопределенностей, которые не удалось снять в процессе целедвижения. В этом случае сама социальность порой предстает в виде некоей агрессивной силы, порабощающей дух и деятельностные потенции человека. Но современный специалист может и должен противостоять данной агрессии, более того, превращать ее в инструмент гармонизации бытия средствами продуктивной информационно-аналитической деятельности, основанной на инструментальном знании и этических императивах, позволяющих достигать консенсуса при согласовании разнонаправленных интересов субъектов социального действия.

Полагаем, что эта книга, в определенном плане, должна способствовать устранению указанного выше пробела и формированию актуальных методологических топосов в структуре профессионального мировоззрения аналитиков различного профиля и уровня⁴.

Необходимо подчеркнуть и то обстоятельство, что аналитика, как средство познания и, одновременно, инструмент создания технологий инновационного преобразования бытия, не может реализовать себя без и вне социальной информации. В противном случае теряется сам предмет аналитики, а, следовательно, и ее функциональность. По этим причинам аналитика не может не быть информационной, ибо является средством воспроизводства инструментальной (социальной) информации в форме новых знаний. Последние выступают необходимым и достаточным основанием для формирования идеологии и технологии инновационного преобразования бытия.

Таким образом, методологический арсенал средств информационной аналитики выступает универсальным инструментом получения и удостоверения новых инструментальных знаний, которые являются фактором последующей направленной реконструкции объекта – развития его параметрической и функциональной структуры. Но, очевидно, что для достижения этого результата необходимо стратегическое видение логики самого процесса познания, которое предопределяет некую последовательность шагов, обеспечивающих формирование комплекса объективной социальной информации и самого нового знания.

Эти и многие другие вопросы ставятся и раскрываются в данной монографии, общая логика и композиция которой такова.

Вначале мы определяем интенциональную сферу аналитики, кульминируя вопросы ее направленности на определенный предмет, и раскрываем содержание процесса ее становления в качестве главного инструмента практической философии. Далее мы рассматриваем понятийный аппарат информационной аналитики, сформировавшийся в структуре оснований практической философии. Здесь мы актуализируем значимость социокультурного подхода в процессе аналитических исследований различных проблем социума и последующего управления ими средствами коммуникационного менеджмента. В этой же главе мы презентуем прикладную методологию информационной аналитики, которая необходима, а в некоторых аспектах и вполне достаточна, для разработки конкретных информационных технологий социального управления.

Затем раскрываются основные положения общей онтологии объекта информационной аналитики. Здесь мы обосновываем тенденции динамики современного информационного взаимодействия и коммуникационного пространства, в которых позиционирует себя социальный фактор. Большое внимание уделяется рассмотрению феномена социальной информации и ее обоснованию в качестве субстрата субъект-объектных социальных взаимодействий и, одновременно, неисчерпаемого ресурса аналитической деятельности.

В процессе изложения материала мы пытались аргументированно обозначить актуальные топосы научного мировоззрения, благодаря которым возможна кристаллизация объективных знаний об общих и частных закономерностях бытия и аналитических инструментах его исследования.

Эти и многие другие положения, актуализированные позициями современной теории решения инновационных задач, являются необходимым условием для разработки адекватной современным реалиям идеологии аналитической деятельности и создания технологических средств управления различными проблемами во многих сферах преобразующей деятельности человека. Кроме того, в результате осуществленного в этой книге анализа оснований современной эпистемологии⁵ и эвристики⁶ появляется возможность не только философского обоснования алгоритма аналитических изысканий, но и выявления различных форм имитационной, в том числе и псевдонаучной, деятельности, которые привносят существенный дисбаланс в развитие общественных процессов, разрушая основы социальности современного человека.

Материал последующих глав адаптирован под решение более конкретных проблем. Здесь происходит детализация объекта рассматриваемой деятельности и раскрывается специфика различных его (объекта) уровней, а также обозначаются основные контуры проблемного поля и основные предметные ориентиры современной информационной аналитики.

Логическим завершением материала, представленного в этой книге, является раздел, в котором актуализируются современные проблемы нашего общества. Мы рассматриваем их через призму научно-практического потенциала информационной аналитики, который, по нашему убеждению, вполне достаточен для осуществления модернизационного прорыва и восстановления утраченного status quo в глобальном позиционировании российской социальности.

В завершение этой вводной статьи хочется выразить надежду на то, что предлагаемый материал внесет свою лепту в формирование гуманитарной методологии и культуры анализа разнонаправленных и не всегда функционально структурированных информационных и социальных отношений и процессов, бурно развивающихся в современном мозаичном мире.

Глава 1
СТАНОВЛЕНИЕ ИНФОРМАЦИОННОЙ АНАЛИТИКИ И ЕЕ ПРОБЛЕМНОЙ СФЕРЫ

§ 1. Становление аналитики как инструмента практической философии

Рассматривая аналитику в означенном выше контексте, необходимо, прежде всего, подчеркнуть, что она выступает средством получения инструментальных знаний, главной функцией которых является целеосознанное практическое преобразование человеком объектов второй природы в целях гармонизации различных форм и порядков социального мира. Именно поэтому мы и апеллируем к практической философии, которая обращена к проблемам организации, оптимизации и продуктивной реализации человеческого действия.

Значимость практической философии вытекает из того фундаментального факта, что объективные инструментальные знания могут и должны непосредственно влиять на характер действия человека, его направленность на предмет, формировать оптимальную технологию целедостижения. По сути, такая философия кульминирует основную проблему предназначения человека действующего, которая в терминах Иммануила Канта (1724–1804) может быть выражена в формах ответа на вопрос: «Что я должен делать?». Но, в данном контексте, безусловно, с учетом классической моральной ориентации данного вопроса, он детализируется в следующем комплексе его импликаций: на что я должен направить свои усилия? как и с кем я должен действовать? какие средства использовать? как я смогу использовать полученный результат в будущем?

Другими словами, практическая философия должна указать, открыть субъекту те условия оптимального действия, которые позволят ему достичь определенного состояния гармонии. Истоки последней И. Кант видел в нравственности отношений и действий человека, которая предопределяет возможность благостного результата при ответе на вопрос: «на что я могу рассчитывать?». Но, по сути, если в категорическом посыле Канта несколько изменить тональность обращения к абсолюту, то можно понять, что речь идет о формировании нравственной социальности, которая, безусловно, должна достигать определенных порядков гармонии, либо, по меньшей мере, иметь эффективные механизмы согласования разнонаправленных интересов людей – быть бесконфликтной, замиренной. Поэтому моральность общественных связей, отношений и действий всегда имела мощное критериальное значение для оценки уровня развития социальности человека действующего.

В связи с этим И. Кант и актуализировал роль практической философии, акцентируя внимание на субъекте – носителе нравственных качеств, обусловливающих степень его включенности в различные порядки социальной практики. «В конце концов, все сводится к практическому, и в этой тенденции всего теоретического в отношении его применения состоит практическая ценность нашего познания. Но эта ценность лишь тогда безусловна, когда безусловна цель, на которую направлено практическое применение знания. Единственная безусловная цель, к которой должно относиться все практическое применение нашего познания, есть нравственность, которую мы называем поэтому просто, или абсолютно, практическим (социальным). И та часть философии, которая имеет предметом моральность, должна быть названа, поэтому практической философией…»⁷. Именно практическая философия является основанием любого действия индивида, ибо вплетает его в структуры ассоциированной деятельности, составляющие базу любого социума. Это означает, что и социальная философия тоже входит в структуру практической сферы философского логоса, равно как и аксиология, этика и эстетика.

Итак, теоретическая и практическая философия – это различные части философского знания. Практическая философия содержит знания-инструменты, а теоретическую философию составляют знания-описания и представления. Практическая философия есть генетически первичная форма философии, тогда как теоретическая вторична по отношению к ней. Примат практической философии над теоретической, генетическая зависимость и обусловленность содержания теории от задач практики являются закономерностью историко-философского процесса. Сколь ни сложна была бы теоретико-философская надстройка, в конечном счете, она функционирует как инструмент обеспечения базисной философской практики⁸.

Кроме того, философия способствует, прежде всего, постановке новых проблем на стыке разных наук и сфер человеческой культуры и деятельности. В этом и заключается ее интегративная, синтетическая функция в науке и обществе. Философия выполняет также свою аналитическую, исследовательскую функцию в широком значении этого понятия. Данная функция может быть охарактеризована также как методологическая, связанная с анализом путей познания и действия, методов и логических форм. Наконец, все большее значение в современных условиях приобретает ценностно-регулятивная, аксиологическая функция практической философии, состоящая в соотнесении целей и путей познания и действия с гуманистическими идеалами, в их социально-этической оценке⁹.

Таким образом, отнюдь не потребность в спекуляции, а именно практические соображения побуждают человеческий разум выйти из своего круга и сделать шаг в сферу практической философии, чтобы получить здесь сведения и ясные указания относительно источника своего принципа действия и истинного назначения этого принципа в сопоставлении с максимами, которые опираются на потребности и склонности человека. Это должно помочь ему выйти из затруднительного положения и избежать опасности лишиться всех подлинных принципов из-за неопределенности, в которой он легко может запутаться¹⁰.

Следовательно, практическая философия выступает в качестве главного средства снятия, преодоления неопределенности в процессе человеческой деятельности, определения ее целей и технологии целедостижения, что с очевидностью требует постоянного уточнения знания о предмете субъектной деятельности.

В рамках нашего монографического исследования мы актуализируем именно указанную выше функцию практической философии, ибо получение нового инструментального знания, выступающего в качестве главного инструмента преобразующей деятельности современного человека, предполагает использование всего методологического арсенала аналитики. Последний достаточно обширен и включает в себя широкий спектр подходов и методов – от основоположений трансцендентального познания через принципы постижения предмета в интенции и создания его (предмета) информационных, поисковых моделей, до методов вычерпывания эмпирических данных из структуры предмета и разработки технологий упреждающего управления возникающими проблемами.

В связи с этим возникает вопрос определения статуса предмета аналитики, рассматриваемой в качестве главного средства развития практической философии.

Итак, отнюдь не каждое сущее изначально является предметом познания. Оно также существует, не являясь объектом человека познающего, до тех пор, пока не становится познанным¹¹. Именно тогда это сущее и становится предметом аналитики. Предметное бытие вообще – это лишь внешняя характеристика сущего как такового. Только для человека оно является чем-то существенным, ибо имеет выраженное практическое значение, открывающее некие перспективы развития предметно-деятельностной практики в дальнейшем. При этом, «трансцендентальная» проблема познания не затмевается и даже не отодвигается на второй план предметно-практической, а подхватывается ею в полном объеме и подвигается к решению с использованием аналитических средств, ибо предметная деятельность субъекта является лишь интенцией на нечто реальное. Она (деятельность) не перестает быть таковой и после получения реального результата, так как этот результат сразу же становится предметом последующих преобразований, интенциально осмысленных субъектом.

При этом очевидно, что познание, использующее весь арсенал средств аналитики, и последующая предметно практическая, преобразовательная деятельность представляют собой перманентный процесс. Каждый из его циклов состоит как минимум из следующих четырех фаз:

– проявление некоего феномена;

– актуализация проблем, связанных с этим явлением;

– становление интенции (предметной сферы) исследования, формирование системы научных представлений о предмете (концепция), аргументированное обоснование форм позиционирования предмета в структуре объекта и выделение структурообразующих признаков объекта (теория);

– предметно-практическая деятельность, направленная на оптимизацию позиционирования предмета в структуре объекта.

По крайней мере на двух завершающих этот цикл фазах будет востребована аналитика как средство получения инструментальных знаний и, одновременно, как мощный инструмент формирования информационной ресурсной базы, необходимой для создания технологий упреждающего управления проблемами в процессе предметно-практической деятельности человека.

Становление и развитие инструментария аналитики имеет долгую историю и процесс наращивания его потенциала бесконечен, как бесконечен процесс познания человеком бесконечной сложности мира и опредмечивания его модусов. Но сейчас можно с уверенностью сказать о том, что благодаря использованию методов аналитики были созданы не только эффективные технологии предметно-практической деятельности людей, но и сформированы масштабные инновационные теоретические конструкты, объективно представляющие сущность метаморфозно изменяющегося современного социального мира.

Именно эти конструкты и составляют структуру современной практической философии. Здесь мы апеллируем, прежде всего, к таким методологическим системам, как аксиология, логика, праксиология, эпистемология, этика, эстетика и др. Кроме того, серьезное инструментальное значение для предметного анализа различных проявлений современного социального бытия имеют следующие теоретические конструкты, обладающие высоким инновационным, эвристическим потенциалом: концепция постиндустриального или информационного общества (Даниэл Белл, Элвин Тоффлер, Ален Турен¹² и др.), общества второй модернити (Зигмунд Бауман, Энтони Гидденс¹³) и примыкающие к ним концепции общества риска (Ульрих Бек¹⁴), общества спектакля (Э. Ги Дебор¹⁵), дисциплинарного общества (Мишель Фуко¹⁶), сетевого общества (Мануэль Кастельс¹⁷), общества потребления (Жан Бодриар¹⁸) и многие другие.

Теперь рассмотрим в ретроспективе процесс становления и наращивания методологического потенциала аналитики и одновременно попытаемся отразить этапы формирования некоторых основоположений практической философии.

Итак, разработка базовых правил получения нового знания принадлежит еще Аристотелю Стагирскому (ок. 384–322 гг. до н. э.). Они содержатся в его известных трудах – «Первая аналитика», «Вторая аналитика», «Метафизика» и других текстах «Органона» (греч. organon – «орудие», средство познания). Если в ранней «Топике» и иных трактатах Аристотель искал ответы на вопрос «Что анализируется?», то во «Второй аналитике» он раскрыл основы получения «выводного» знания. Он показал, что правильные рассуждения подчиняются небольшому числу законов, независимых от частной природы объектов. Аристотелю принадлежит и открытие первых трех законов формальной логики – тождества; непротиворечия и исключенного третьего, что имело не только важное методологическое, но и прикладное значение.

Закон тождества был им сформулирован в трактате «Метафизика»: «…иметь не одно значение – значит, не иметь ни одного значения; если же у слов нет значений, тогда утрачена всякая возможность рассуждать друг с другом, а в действительности – и с самим собой; ибо невозможно ничего мыслить, если не мыслить что-нибудь одно»¹⁹. Согласно этому закону, любая мысль (любое рассуждение) обязательно должна быть тождественна самой себе, т. е. она должна быть ясной, точной, простой, определенной. Говоря иначе, этот закон запрещает путать и подменять понятия в рассуждении (т. е. употреблять одно и то же слово в разных значениях или вкладывать одно и то же значение в разные слова), создавать двусмысленность, уклоняться от темы и т. п.

Закон непротиворечия философ сформулировал следующим образом: «два противоположных суждения не могут быть истинными в одно и то же время и в одном и том же отношении»²⁰. Согласно этому посылу формально-логическое противоречие есть серьезная ошибка, несовместимая с логическим мышлением.

Формулировка закона «исключенного третьего» гласит: «из двух противоположных суждений, одно истинно, другое ложно, а третьего не дано». Данный закон дополняет «закон непротиворечия», но применим лишь в том случае, где при однозначности ситуации, имеется прямое отрицание одного понятия другим или косвенное отрицание дополняется достаточно обстоятельными комментариями; его назначение – устранение возникших противоречий.

В своих изысканиях Аристотель опирался на труды Демокрита, Платона, положения Сократа и других древнегреческих философов, но ему не удалось создать системы принципов мыследеятельности рассуждающего человека. Он не использовал в своих построениях понятия «логика» (от греч. logos – слово, мысль, речь, разум), он знал лишь прилагательное «логикос» («относящееся к слову»).

Подчеркнем, что Аристотель разрабатывал свою силлогистику именно как аналитику, как способ получения выводного знания на основе уже имеющегося. Употребляя слово «анализ», он понимал под ним разложение сложного на простое вплоть до далее неразложимых первоначал или аксиом. В «Риторике»²¹ он впервые говорит об «аналитической науке», как об универсальном методологическом инструменте познания. Но, значение трудов Аристотеля состоит не столько в описании и кодификации приемов анализа, сколько в том, что они сами стали объектом исследования, что ознаменовало собой начало формализации мыслительных процессов.

Исключительную ценность представляет его исследование доказательства, которое он привел во «Второй аналитике». Доказать что-либо – значит связать необходимой связью то, что связано в самой действительности. Для этого надо чтобы связь через средний термин была «правильной» (непротиворечивой). Однако для получения истины одной логической непротиворечивости мало. Требуется еще истинность посылок, в которых связь субъекта и предиката отражала бы связь, присущую самой действительности. При этом такая связь должна быть необходимой, т. е. выражать не случайные, а существенные зависимости.

Аналитика Аристотеля, в противовес «мнимой мудрости», выступает как средство анализа известного знания о предмете, а также получения нового (выводного) знания о нем. Им впервые были открыты схемы рассуждения и умозаключения, которые он назвал «доказывающей (дедуктивной) наукой», аналитикой, а умозрения – «силлогизмами».

Аристотелю принадлежит и первенство в описании основных приемов поиска «подобного» и отличительного в знании, получения «соотнесенного» знания, построения утверждения, отрицания и противоречия, умозаключения в целом. Он показал, что «…всякое основанное на размышлении учение исходит из ранее имеющегося знания», а «…для решения проблем следует выбирать расчленения и деления…»²².

Идеи, изложенные Аристотелем в трудах по аналитике, в дальнейшем развивались его учеником Теофрастом (IV–III вв. до н. э.), его последователями – Андроником Родосским (I в. до н. э.), Александром Афродисийским (II–III вв. н. э.), Порфирием (III в. н. э.), Фемистием Пафлагонским (IV в. н. э.). Свой вклад в изучение и популяризацию этих идей внесли критик Хризипп (III в. до н. э.), биограф Диоген Лаэртский (III в. н. э.), а также различные переводчики и писцы.

Так, труд Порфирия «Введение в Категории Аристотеля» стал «учебником» в средневековой Византии и Западной Европе. Но значение трудов Порфирия этим не ограничивается. Истолковывая «пять звучаний» – род, вид, отличительный признак, существенный признак и случайный признак, он фактически заложил методические основы для информационного анализа. Например, им была предложена наглядная схема (известная как «древо Порфирия»), отражающая родовидовые отношения понятий в строгой иерархии. Через 16 столетий этот подход будет положен в основу десятичной классификации, дескрипторных словарей и анализа предметного поля объекта.

В начале VI века последний представитель античной философии и одновременно «отец средневековья» Боэций (Аниций Манлий Торкват Северин Боэций) написал комментарии к сочинениям Аристотеля²³, а также к трудам Платона, Порфирия и Цицерона, переведя их на латинский язык, что послужило толчком к дальнейшему распространению идей этих мыслителей²⁴.

Заметим, что Комментарии Боэция к «Категориям» Аристотеля, написанные около 510 г. н. э., входили в корпус логических сочинений, составляющих так называемую «старую логику» (logica vetus, или ars vetus). В Средние века это сочинение пользовалось огромной популярностью, о чем свидетельствует большое число (более трехсот) дошедших до наших дней манускриптов.

Именно раннее средневековье обогатилось бесценным опытом отбора и «свертывания» знания, столь важного для последующего развития информационной аналитики. В это время стали издаваться разного рода «компендиумы» – краткие энциклопедии, справочники, компиляции, бревиарии (лат. breviarium – служебник). Вместе с тем стремительное распространение такого рода трудов имело и негативные последствия: они нередко вели к упрощению, компилятивности, догматизации, вольной трактовке авторского знания.

Для аналитиков больший интерес представляет принцип соединения «логоса» и «мифа» – логического и чувственного познания, введенный Боэцием. Благодаря этому посылу современный субъект познания получает возможность оптимально совмещать эти уровни анализа при решении профессиональных задач, ибо аналитик не может обращаться к самому объекту, исследовать его каким-либо образом, он может лишь сравнивать «тексты» об этом объекте через некие формализованные приемы. При этом возникает закономерный вопрос: можем ли мы вовсе исключить профессиональную интуицию аналитика из его арсенала средств вычерпывания информации об объекте? Каким правилам должен следовать аналитик, чтобы не переступать границу верификации? Эти вопросы остаются чрезвычайно актуальными и сегодня.