Текст книги "Пушки первых Романовых. Русская артиллерия 1619–1676 гг"

6-фунтовые полуторные пищали 1623–1648 гг.

[120]120
  ¹ Выражаю признательность А. В. Громову за предоставленные сведения об этой пищали из Архива ВИМАИВиВС.
  ² «Божиею милостию повелением государя царя и великого князя Михаила Федоровича всея Руси лета 7136, мастер Григорей Наумов». Хранится в ВИМАИВиВС. Инв. № 9/129.


[Закрыть]

Известно, что пищали 1620-1640-х гг. отличала роскошная чеканка стволов растительным орнаментом с антопоморфными сюжетами. Об этом мы можем судить по двум орудиям (ВИМАИВиВС. Инв. № 9/129, № 9/130), сохранившимся до наших дней, и по чертежу пищали 1623-24 гг. Г. Наумова.

После смерти мастера Ю. Коета в 1634 г. Пушечный двор уже не производил шведские образцы орудий. Но опыт изготовления «полковых коротких пищалей» был усвоен мастерами Пушечного двора и в дальнейшем значительно помог им в производстве единообразных полковых пищалей после 1634 г.

Пищали Г. Наумова 1632 г., И. Тимофеева 1654

Орудия «русково литья» более мелкого калибра (1,5–2 фунта) на Пушечном дворе отливали в течение 1630-1640-х гг. следующие мастера и ученики: И. Антипьев, И. Антонов, В. Логинов, Н. Баранов, Ф. Баранов, Ф. Иванов, С. Кузьмин, П. Кузьмин, А. Меркульев, И. Тимофеев, И. Топин, Ф. Улыбин и др. По-видимому, все они на тот момент являлись учениками известных литейщиков – А. Чохова, А. Якимова и др. Сравнение описей артиллерии с промышленной документацией Пушечного двора дает представление не только о масштабах литья, но и о размерах пищалей «руссково литья»: пушки имели относительно короткий ствол (аршин 10 вершков ± 1 вершок) и малый вес (8–9 пудов), благодаря чему их можно было бы использовать в полевых боях.

Характерна еще одна особенность: большинство пищалей обладают схожими украшениями, в которых присутствуют изображения православных крестов и «голгофы». «Голгофа» представляла собой «крест с подножием, копие с тростью», т. е. символическое изображение места, где умер Христос.

Воспроизведения некоторых орудий этого типа, отлитых в начале 1630-х гг., имеются в собрании рисунков Ф. Я. Телотта. Так, шведский рисунок иллюстрирует русскую пищаль 1632-33 гг. Дульная часть с «травяным» декоративным фризом «расконфарена» – украшена большим двуглавым орлом под короной, над ней – степенной крест. Поперечная надпись читается как «лета 141 го(да)». На казенной части отлитая надпись: «Государь, царь и великий князь Михайло Федорович все Руси». Имя мастера прочитать не удается – нижнюю строчку шведский художник не разобрал и привел ее в виде криптографических знаков (может быть «делал Григорей Наумов»?). Винград сделан в виде двучастного шара.

К началу 1630-х гг. производство этих пищалей постепенно уступает полковым пушкам шведского образца, но с 1635-1640-х гг. они вновь отливаются большими партиями наряду с 3– и 4-фунтовыми орудиями новых конструкций.

4-фунтовые пищали 1630-х гг.

Короткая пищаль русского литья. По рисунку Ф. Телотта

2(1,5) – фунтовые пищали «русково литья», отлитые на Пушечном дворе в 1630-1650-х гг.[121]121
  Таблица составлена на основании следующих источников: ДАИ. СПб., 1853. Т. V. С. 294–310. Сборник МАМЮ. М., 1914. T.VI. С. 22–163.


[Закрыть]

Короткая пищаль русского литья. По рисунку Ф. Телотта

Короткая 2-фунтовая пищаль С. Кузьмина. По рисунку Ф. Телотта

Пищали этого типа активно использовались в войнах XVII – начала XVIII в., причем несколько штук было захвачено шведами в 1700–1704 гг.

В собраниях российских музеев сохранилось несколько 1,5-2-фунтовых орудий «русково литья». Так, в ВИМАИВиВС имеются пищали Екима Гаврилова (Инв. 9/102), Воина Логинова (Инв. 9/104), Федора Аникеева (Инв. 9/103 и 9/105) и Тимофея Феоктистова (Инв. 9/120). Орудие последнего мастера с характерным украшением – «голгофой» – представлено также в Государственном историческом музее (Инв. 85687/ОР 4917).

После неудачной Смоленской войны правительство Михаила Федоровича взяло курс на воссоздание полковой артиллерии. Эта задача была вначале возложена на сыновей скончавшегося Юлиуса Коета и русских мастеров.

На место главного пушечного мастера русские резиденты в Европе искали известного и опытного специалиста. Спустя некоторое время, не позднее 1635 г., российское правительство заключило контракт с Гансом Фальком из Нюрнберга («Jo Falck von Nuernberg»)[122]122
  Подр. см.: Архив ВИМАИВиВС. Ф. Зр. Оп. 2. Д. 256. (Рукопись А. П. Лебедянской); Лобин А. Литец немецкий Иван Фалька // Родина. 2002. № 6. С. 33–35. О попытке восстановления биографии Фалька см. также: Бондареко А. Ф. «Служу я, иноземец, тебе, великому государю, ремеслом»: К биографии пушечного и колокольного мастера московского Пушечного двора Ивана Фалька. 1641–1651 г. // Исторический архив. 2012. № 2. С. 185–195.


[Закрыть].

Несмотря на то что мастер называл себя родом из Нюрнберга, в Россию он приехал из Фландрии, где долгое время работал, отливал колокола. Известно, что мастер родился в 1578 г. В 1616 г. он поселился в городе Леуварден (Фрисландия). Колокола Фалька датируются в Голландии за 1603–1634 гг.

С 1635 г. Фальк прочно занял место ведущего мастера Пушечного двора после смерти Андрея Чохова и шведа Юлиуса Коета.

С 1635 г. Фальк начинает отливать орудия собственной оригинальной конструкции[123]123
  Забелин И. Е. Дополнения к Дворцовым разрядам. М., 1882. Ч. 1. С. 888–889. № 952.


[Закрыть]. Сам немец в своей челобитной («пушечной и колокольной и рудознатной мастер Анцко Фальк», как он себя именовал) писал в 1640 г.: «Во 143 году (1635 г.) в начале августа месяца приехал я, иноземец, из своей земли к Архангелскому городу тебе, государю служить верою и правдою, оставя в своей земле женишко и детишек, и пушешного и колокольного литья двор свой со всем заводом, и ехал из-за моря к Архангилскому городу и до Москвы сам… на своих проторех». Поселился он на Рождественской улице на дворе князя Михаила Козловского[124]124
  ОПИ ГИМ. Ф. 17 (А.С. Уварова). Оп. 2. Карт. 12. Л. 39.


[Закрыть].

Несмотря на то что немец работал в России не один десяток лет, сохранилось не очень много описаний его орудий, например, во Пскове хранилась «…пищаль медная прозванием Левик, ругодивскаго привозу, мерою 4 аршина 7 вершков, на ней вылиты у казны и ушей в трех местех травы, да у казны зверь лев, лита во 145-м году, лил мастер Иван Фальк… на ней же вылиты уши с личинами травчатыми, да на ней жъ у казны и ушей и у дула обручи гладкие»[125]125
  Сборник МАМЮ. М., 1914. Т. VI. С. 231.


[Закрыть].

Обращение к альбому Ф.Я. Телотта позволяет уточнить некоторые детали: Фальк отлил не одну, а по меньшей мере две именные пищали «Лев» («Левик») – 11 и 19 сентября 1636 г. соответственно:

[126]126
  ² Надпись под изображением льва.


[Закрыть]

Пищаль «Левик» Г. Фалька. По рисунку Ф. Телотта

[127]127
  ³ Надпись под изображением льва.


[Закрыть]

Еще одна пищаль «Левик» Г. Фалька. По рисунку Ф. Телотта

Находясь на посту главного литейщика Пушечного двора, Фальк имел возможность лить орудия собственной конструкции. В собрании ВИМАИВиВС сохранилась единственная пищаль этого мастера, имеющая, однако, оригинальную конструкцию. Она представляет собой 3-канальный ствол калибром в 2 фунта (66 мм), длиной 224 см и массой 974,5 кг. На стволе надпись: «Пушка немецкого литья Ивана Фалька о трех зарядах по 2 гривенки ядро, в ней весу 59 пуд 20 гривенок, длина 3 аршина без двух вершков»[128]128
  ВИМАИВиВС. Инв. № 9/92.


[Закрыть].

Гансу Фальку был отдан в распоряжение каменный литейный амбар и назначено большое жалованье, на порядок превышающее заработную плату русских мастеров[129]129
  Лобин А. Литец немецкий Иван Фалька // Родина. 2002. № 6. С. 33–35.


[Закрыть].

На Пушечном дворе Г. Фальк слыл человеком скрытным и скверным. Желая удержать за собою в своем уникальном ремесле особые знания, он не допускал русских подмастерьев непосредственно к формовкам и отливкам пушек и колоколов. А. Олеарий, побывавший в Москве в 30-х гг. XVII в., писал: «…когда он (Фальк. – А. Л.) формировал свои орудия, то русские…должны были уходить, чтобы они не смогли перенять этого искусства». Свидетельству голштинца можно было бы не доверять, если бы в отечественных архивных документах не нашлось подтверждение этому. Так, в январе 1641 г. ученик-иноземец «Иван Иванов» в своей челобитной писал, что, приехав в Москву с Фальком, работал с ним «безотступно», но мастер «неведомо в чем разгневался и от себя… отказал». В 1640 г. ученик М. Иванова «Левка Иванов» был передан Фальку, однако в 1651 г. он был переведен в подковщики, так как «немец» посчитал, что хорошего мастера из него не получится. Другой ученик «немчина», Иван Резцов, также «отошел» от мастера, не выдержав его нрава, и перевелся к русскому литейщику Г. Наумову. Из документов 40-х гг. известны имена еще нескольких учеников Г. Фалька. Так, подмастерья Степан Орефьев и Тимофей Утинков стали впоследствии мастерами. В «Росписном списке г. Москвы» 1638 г. упоминается некто Денис Андреев, о котором больше ничего не известно. Согласно показаниям самого Фалька, один из его самых опытных учеников, Осип Иванов (в будущем – отец известных литейщиков Мартьяна и Якова Осиповых), после 12 лет ученичества мог уже работать самостоятельно. Однако в 1651 г. на допросе в Пушкарском приказе тот самый О. Иванов вместе с другими учениками немецкого литейщика отказался отливать 8000-пудовый колокол, так как «особо де без мастера своево наряду и колоколов лить они не умеют потому, что то дело им не в обычай, да и мастер их, Иван Фальк, от них мастерство скрывал»[130]130
  Лобин А. Литец немецкий Иван Фалька // Родина. 2002. № 6. С. 33–35.


[Закрыть].

Поведение Г. Фалька в данных случаях было типичным для западноевропейских цеховых ремесленников. И для него самого оставалось непонятным, почему же он должен передавать свой уникальный опыт русским, тем самым создавая себе конкуренцию.

Документы Пушкарского приказа говорят о литье партиями однотипных полковых пушек. 10 сентября 1640 г. был дан указ Г. Фальку «слить снаряд стараго заводу» – 28 пищалей по 2 гривенки ядро[131]131
  Там же. С. 34.


[Закрыть]. Под словом «завод» в документе подразумеваются стадии производства – изготовление глиняных моделей и отливка болванок. Бросается в глаза малый вес отливаемых орудий (около 7 пудов каждое).

Согласно «Росписи наряду, что вылил пушечной и колокольной мастер немчин Иван Фалька» за приписью головы Василия Лудова, к 31 октября немецким мастером было сделано: «12 пищалей по 4 гривенки ядро и те пищали сверлом пройдены и ис тех 12 пищалей почати чистить 8 пищалей да недочищены 4, четыре пищали не чищены, и запалы у всех 12 не просверлены. А весу во всех тех 12 пищалех 163 пуда 13 гривенок. Да 12 пищалей он же, Иван, слил по 3 гривенки ядро, и те пищали сверлом не пройдены и не чищены и запалы не просверлены, а весу во всех в тех трехгривенковых в 12 пищалех 123 пуд 7 гривенок. И всего 24 пищалех весу 286 пуд 20 гривенок»[132]132
  ОПИ ГИМ. Ф. 17 (Собр. А.С. Уварова). Оп. 2. Карт. VIII. Л. 16.


[Закрыть]. Вес 4-фунтовых орудий в среднем составлял 13,5 пуда, а 3-фунтовых – чуть более 10 пудов.

В соседнем деревянном амбаре русские мастера отливали также партиями полковые орудия 2, 3, 4 фунта ядром: «У Михаила Иванова слито 10 пищалей – 2 пищали по 4 гривенки ядро, да 8 пищалей по 2 гривенки ядро…»[133]133
  Немировский Е.Л. Андрей Чохов. М., 1982. С. 87.


[Закрыть] А. Якимов свидетельствовал в Пушкарском приказе: «Со 146 по нынешний по 149 год сделал я, Олексей, пятьдесят шесть пищалей: двадцать пищалей по четыре гривенки ядро, семнадцать пищалей по три гривенки ядро, семнадцать пищалей по две гривенки ядро, и на опытной стрельбе сошли все здоровы, без порухи, да на дватцать пищалей образцы к литью готовы»[134]134
  ОПИ ГИМ. Ф. А. С. Уварова. Карт. V. № 29/5. Л. 3. См.: Лебедянская А. П. Пушкарский приказ. Опыт изучения организации артиллерийского ведомства, управления и производства в XVII столетии. Диссертация на соискание ученой степени к. и.н. М., 1946. Прил. 7.


[Закрыть].

«Якимовские» пищали, как и орудия других мастеров, без обозначения года выпуска, часто встречаются в описях южных крепостей («московского литья… признак на ней вылитых и подписи никакой нет, в ней по весу 9 пуд, прозвание той пищали никакого нет, мерою 2 аршин без чети», «московского литья, на ней подпись русского литья на Москве лил мастер Алексей Якимов, на ней вылит орел, в ней по весу 9 пуд 35 гривенок, прозвание той пищали никакого нет, мерою 2 аршин без чети»; «московского литья гладкая, признак на ней вылитых и подписи никакой нет, в ней по весу 10 пуд 17 гривенок, прозвания той пищали никакого нет, мерою 2 аршина с 5 вершки, к ней 25 ядер весом по 2 гривенки без чети ядро», «московского литья гладкая, признак на ней вылитых и подписи никакой нет, в ней по весу 9 пуд, прозвания той пищали никакого нет, мерою 2 аршин без 2 вершков, к ней 36 ядер весом без чети по 2 гривенки ядро»)[135]135
  РГАДА. Ф. 210. Книги Белгородского стола. Кн. 152. Л. 298–300.


[Закрыть].

9 мая 1640 г. царь указал завести «вновь полкового наряда» в количестве 80 пищалей.

До наших дней сохранилась неполная «роспись пищальным образцам» 1641 г. (в росписи отсутствует начало, в котором говорилось о количестве пушечных образцов, изготовленных А. Якимовым). Уцелевший текст содержит росписи моделей, которые сделали Д. Кондратьев (20 шт.), М. Иванов (20 шт.) и М. Боранов (20 шт.), с указанием количества меди и олова для каждого мастера. В конце документа приводятся итоговые данные – всего 93 образца, 1443 пуда меди и 146 пудов 20 гривенок олова[136]136
  ОПИ ГИМ. Ф. 17 (Собр. А. С. Уварова). Оп. 2. Карт. IX. № 3. Л. 17. Впервые документ был обнаружен А. П. Лебедянской. См.: Лебедянская А. П. Пушкарский приказ. Прил. 7. Но реконструкция начала документа у А. П. Лебедянской не делается.


[Закрыть]. Поскольку фразы в «росписи» трафаретны, то можно реконструировать содержание потерянного текста. Также нетрудно вычислить количество образцов и металла для литья пушек А. Якимовым. Содержание потерянного фрагмента будет примерно следующим: «У Алексея Якимова в заводе 33 образца в две и три и четыре гривенки ядро по кружалу, а по его Алексеевой смете надобно на те пищальные на 33 образца в литье и в тело и на прибыль и на жолоб меди дощатой 430 пудов да олова 43 пуда»[137]137
  Курсивом здесь выделен формуляр записи, жирным шрифтом – восстановленные слова.


[Закрыть]. Таким образом, на основании «Росписи пищальных образцов» можно составить следующую таблицу:

Роспись пищальных образцов 1641 г.

Всего же, если собрать воедино всю «техническую» документацию Пушечного двора, вырисовывается следующая картина производства 2-, 3-, 4-фунтовых орудий в 1638–1641 гг.:

Вполне очевидным становится тот факт, что полковые однотипные 2-, 3-, 4-фунтовые орудия мастера отливали в год целыми партиями. За три года было отлито более 200 полковых пищалей. И хотя в документах орудия названы «полковыми», однако большинство их не отправлялось в пехотные части, ведь такого количества полков солдатского и драгунского строя попросту еще не было. Полковые орудия составили новое городовое вооружение пограничных крепостей от Пскова до Белгорода.

Опустошительные набеги кочевников 1631–1634 гг. заставили правительство сосредоточить основное внимание на развертывании новых мощных укрепительных линий. Основная масса пошла в «укрепрайоны» к Арзамасской, Белевской, Веневской, Зарайской, Каширской, Козельской, Коломенской, Кропивенской, Кцынской, Лихвинской, Перемышльской, Ряжской, Рязанской, Тульской и Шацкой засекам, а также в города-крепости. Чугунолитейное производство под Тулой только-только налаживалось, и к концу 1640-х гг. чугунная артиллерия стала поступать в крепости. Но до этого надо было оперативно обеспечить оборону Юга от вторжений кочевников. В описях городов Белгородского разряда 1670-х гг. можно встретить стволы «московского литья», которые пересылали из крепости в крепость[138]138
  РГАДА. Ф. 210 (Разрядный приказ). Книги Белгородского стола. Кн. 152. Л.296–302.


[Закрыть]. В дальнейшем эта «засечная» и «городовая» артиллерия послужила базой для тех полков, которые выдвигались к Большой черте. Они зачастую не брали с собой тяжелого вооружения, поскольку на месте новой дислокации их ожидали стволы, отправленные в начале 1640-х гг. на оборонительные укрепления.

До конца 1630-х гг. Пушкарский приказ не мог наладить бесперебойное пушечное производство из-за обветшалости амбаров Пушечного двора: каменная литейная, подновленная после Смуты, к этому времени требовала более основательной реконструкции, а деревянный амбар, построенный в 1616 г., прогнил. Чтобы не останавливать литье пищалей полностью, руководство Пушкарского приказа приняло решение реконструировать Пушечный двор поэтапно.

В начале 1641 г. Пушкарский приказ указал разобрать «старой деревянный амбар» и на его месте поставить каменный. В мае того же года гончары разобрали старую литейную печь и стали делать новую[139]139
  ОПИ ГИМ. Собр. А. С. Уварова. Карт. X. Д. 20. Л. 5; Карт. XII. Д. 9. Л. 53.


[Закрыть]. Новый амбар возвели в кратчайшие сроки. Отметим, что деревянные

стены литейной были заменены в то время, когда ремонта требовали стены Кремля. Перед нами неоспоримое доказательство того, какое большое значение придавалось пушечному литью после Смоленской войны. По словам очевидца, царь Михаил Федорович «полату превелику построил», где стали отливать новые пушки, «и на ней постави своего царского величества знамя – орел позлащен»[140]140
  Забелин И.Е. История города Москвы. М., 1905. Ч. I. С. 165.


[Закрыть].

Чтобы не останавливать пушечное производство во время ремонта Пушечного двора в 1641 г., Пушкарский приказ договаривался с частными предпринимателями. Так, некто А. Комаев взялся отлить в Костроме пищали по присланным образцам, но оказалось, что «те его пищали худы, не против образца»[141]141
  Богоявленский. О Пушкарском приказе // Сб. ст. в честь М.К. Любавского. Пг., 1917. С. 374.


[Закрыть].

Тем не менее случаи периферийного производства известны. Так, Христофор Рыльский был послан на Ливны, «делать органки и пушечки на образец для скорого походу против… крымских и нагайских людей». Орудия Рыльский привез в Москву в Стрелецкий приказ. Позже, в 1646 г., Рыльский просил «те арганки и пушечки из Стрелецого приказу выдать» и отпустить с ним на Ливны для похода[142]142
  Арсеньев Ю. К истории Оружейного приказа в XVII веке // Вестник археологии и истории. Вып. XVI. СПб., 1904. С. 146.


[Закрыть].

Вообще шляхтич-перебежчик Христофор Рыльский высоко ценился в России как военный специалист. В частности, уже через три года после поступления на царскую службу, в 1632 г., он изготовил некую повозку для стрельбы из пищалей, годную для боевых действий против татар – «обозную телешку, что бывает годна к бою с пищалною стрелбою». Всего боевая обозная телега обошлась казне в 11 рублей 10 алтын 5 денги[143]143
  Малов А. В. Московские выборные полки солдатского строя в начальный период своей истории. 1656–1671 гг. М., 2006. С. 45–46.


[Закрыть].

К началу 1640-х гг. в документах фиксируются упоминания небольших «пушечек верховых». В 1641 г. рядом с денежной казной Пушкарского приказа находились четыре или пять таких орудий[144]144
  ОР РНБ. Ф. 532. Ч. I. № 486, 476. В деле о пропаже одной верховой пушечки отмечено: «1641 г. 8 апреля в Пушкарском приказе «сказал сторож Степанко Федотов: переменил де он в приказе апреля в 6 числе товарыща своего Баженка Васильева, и осмотрел де он в задней казенке после Баженка верховых пушечек, а в казенке было 5 верховых пушечек, а он застал четыре, а пятые пушечки нет».


[Закрыть]. Скорее всего, это были небольшие мортиры калибром в несколько фунтов. В «Воинской книге» 1607–1620 гг. написано: «Да пушечки бывают верховыя или огненныя в устьях широки, длиною три-четыре ступеней, весу в них бывает по три-четыре контаря, а стреляют из них каменными и огненными ядры и в приступы дробом»[145]145
  ОР РНБ. Ф. 550. F – IX – 19. Л. 82.


[Закрыть].

К 1643 г. новый Пушечный двор был значительно модернизирован: помимо двух каменных амбаров на главном литейном заводе появились новые подсобные помещения, склады, весы, водяная мельница, кузницы, сверлильные и плавильные амбары, мастерские избы по склону берега р. Неглинной. Но в последние годы царствования Михаила Федоровича в 1644–1645 г. Пушечный двор не производил интенсивных работ по выпуску полковых пищалей.

В столбцах Белгородского стола РГАДА сохранились сведения (1648 г.) о пожаловании пушкарскому голове С. Ф. Шишкину за то, что под его руководством был реконструирован Пушечный двор. В документе также отмечается, что именно он спас 19 пищалей в Белом городе во время пожара[146]146
  РГАДА. Ф. 210 (Разрядный приказ). Ст. Белгородского стола. Ст. № 272. Л. 70–81.


[Закрыть].

Обнаруженная в архиве ВИМАИВиВС «Книга расходная Пушкарского приказу по раздачи жалования служилым людям пушкарского чина за скрепою дьяка Осипа Пустынникова» 1644–1645 гг. расписывает весь работающий штатный состав Пушечного двора. Записи начинаются с 20 ноября 1644 г.: в течение целого года пушечным литьем занимались всего два мастера – Д. Кондратьев и М. Боранов, остальные мастера были, очевидно, в отъезде. Кроме учеников Д. Кондратьева и М. Боранова (13 человек) упомянут еще 21 ученик Г. Фалька[147]147
  АВИМАИВиВС. Ф. 1 (Пушкарский приказ). Кн. 3. Л. 1 об. 144.


[Закрыть].

Книга перечисляет учеников:

– Ивана Фалька: Степан Орефьев, Тимофей Тимофеев, Осип Иванов, Денис Андреев;

– Григория Наумова: Первой Иванов, Потап Сидоров, Федор Гаврилов, Федот Михайлов, Степан Михайлов, Иван Тимофеев;

– Алексея Якимова: Кирилл Кононов, Тимофей Феоктистов, Петр Алексеев, Андрей Михайлов, Воин Логинов, Дмитрий Федотов, Федор Аникеев;

– Михаила Иванова: Матвей Варламов, Лев Иванов, Петр Матвеев;

– Давыда Кондратьева: Степан Кузьмин, Арсений Григорьев, Важен Данилов, Яким Гаврилов, Алексей Меркульев;

– Николая Баранова: Федор Иванов Улыбин, Иван Антопьев, Никита Лавров, Харитон Тимофеев, Арсений Симаков, Никита Антипьев, Арсений Михайлов, Яков Савельев.

В целом перед нами – впечатляющий штатный состав литейщиков (6 чел.) и их учеников (33 чел.). Среди работников Пушечного двора мы видим старых литейщиков, еще учеников Андрея Чохова (Г. Наумов – с 1598 г., А. Якимов с 1610-х гг.), Кондратия Михайлова (Д. Кондратьев с 1618 г., Н. Баранов – с 1618 г.). Среди новых литейщиков фигурирует бывший ученик А. Якимова М. Иванов.

В 1635-1640-е гг. в производстве полковых орудий замечен отказ от громоздких 6-фунтовых «полуторных» пищалей и переход на 2-, 3-, 4-фунтовые орудия.

Известно, что в первые годы правления нового царя – Алексея Михайловича – литейщики изготовляли пушки «по прежним образцам». Так, в 1647 г. по сметной росписи Н. Боранова и учеников умершего А. Якимова было сделано «7 образцов пищальных ядро по 4 гривенки, 7 образцов пищальных ядро по 3 гривенки, длина тем образцам по 2 аршина с четью, 16 образцов ядро по 2 гривенки»[148]148
  ОР РНБ. Ф. 532 (ОСАГ). Ч. 1. № 780 (черновые записи).


[Закрыть].

В том же году Пушкарским приказом были выделены денежные средства 9541 руб. 24 алтына с полуденгою на жалованье пушечным и колокольным литейщикам, зелейным и селитреным мастерам и московским пушкарям «и всяким оброчникам» за 1644–1655 гг.[149]149
  Лебедянская А. П. Пушкарский приказ. Прилож. 11.


[Закрыть]

Царь Алексей Михайлович наследовал от своего отца отлаженную производственную базу для производства первоклассной артиллерии.

Очерк 2
Русская артиллерия в царствование Алексея Михайловича

2.1. Осадная артиллерия «Тишайшего» царя

Прежде чем рассматривать производство артиллерии в царствование Алексея Михайловича, следует сделать небольшое отступление. В отличие от своего отца Михаила Федоровича царь интересовался и изучал военное дело, в том числе артиллерийские науки.

В 1629 г. из московских приказов было отобрано 29 книг, которые в будущем планировались использовать в образовании родившегося царевича Алексея Михайловича. Военные книги среди них занимали значительную часть. Были трактаты географические, математические, астрономические, в том числе: «Книга, в ней писано геуметрицкая статья, который в кружалах ведутся» (описание шкалы Гартмана), «Книга, как ехать на море и узнавать, против котораго государства и земли», «Книга, в ней писаны всякий мудрости геуметрицкия и аритматика, которые мастеры учили галанскаго князя Мауриц», «Книга, в ней писаны такия ж всякия мудрости учительныя, которые мастеры учили галанскаго ж князя Мауриц» (т. е. книги, по которым обучали Морица Оранского), «Книга про городовыя дела», «Книга, в ней писано, как учить солдатов на бои с мушкеты и с копьи, со всяким оружием и как им становиться в таборах для крепости» и т. д.

Как писал в панегирических тонах книжник о царе Алексее, «…еще же и во бранех на сопротивныя искусен, велик бе в мужестве и умея на рати копьем потрясати, воинечен бо бе и ратник непобедим, храбросерд же и хитр конник…».

По-видимому, царь получил знания в артиллерии и фортификации. Многие чертежи орудий и гранат, а также книги по военному искусству государь сам вытребовал «к себе в верх» из приказа Тайных дел для ознакомления.

В одной из описей бывшего архива Министерства иностранных дел 1826 г. зафиксировано упоминание об одном трактате: «Артиллерийская книга на немецком языке, посвященная царю Алексею Михайловичу генерал-лейтенантом Николаем Бауманом 1666 года»[150]150
  РГАДА. Ф. 181. Оп. 18. XIII-а. Выражаю признательность О. В. Русаковскому за указание на источник.


[Закрыть]. В описи содержится пометка об изъятии в императорскую коллекцию: «Оставлена государем императором Николаем Павловичем у себя, по письму графа Нессельрода от 28-го сентября 1826 года». Скорее всего, трактат Николаса Баумана был безвозвратно потерян во время страшного пожара Эрмитажа 1837 г. Увы, к нашему большому сожалению, этот, вероятно, главный научный труд Баумана не сохранился. Можно только догадываться, какие новые технические идеи и предложения в отношении развития артиллерии были в указанном трактате и что могло сто шестьдесят лет спустя заинтересовать военного реформатора, каким был Николай I.

В документах приказа Тайных дел упоминаются «тетради, в которых писаны главы гранатным составам, тетради ж о наряде и огненной хитрости, как стрелять и бросать на городские приступы…», «чертеж гранате, чертеж бомбам, гранатам, чертеж ко алтилерии, чертеж мортирной… чертежи в столбцах пушкам со станкам» и т. д.[151]151
  РИБ. СПб., 1907. Т. 21. Кн. 1. С. 174; Записки отделения русской и славянской археологии Русского археологического общества. СПб., 1861. Т. 2. С. 27–28. В документах сохранились упоминания о воинских книгах, которые хранились в приказах или которые хотели приобрести за границей: «Книга ратного строю, скорописная, в десть», «Книга о Оружейном дому, в чем быти устроенным наряду и всяким ратным припасам», «Книга о наряде и огненных хитростях», «Книга о пушках», «Право или Уставы воинские Галанския земли», «Книга розного воинского дела», «Немецково языка печатная книга для ученья огнестрельных и гранатных дел и для всяких тайных промыслов», «Книги немецких всяких мудростей огнестрелново и подкопново дела и как у неприятеля войско побить и город зажечь», «Книга пушечным дворам, книга огнестрельная четырех частей» и др.


[Закрыть]. Не исключено, что большинство этих рукописей, заметок и чертежей были преподнесены известным инженером Николасом Бауманом.

Неоднократно Алексей Михайлович присутствовал на стрельбищах при испытаниях орудий. Существуют свидетельства (секретарь датского посольства А. Роде), что царь также создавал чертежи новых орудий.

Приведенные примеры наглядно показывают, что одной из сфер интересов государя была артиллерия. Это не могло не сказаться на военном производстве Пушечного двора. Увлечение царя «верховой стрельбой» для борьбы с укреплениями бастионного типа и полковыми пушками позже привело к тому, что в государственной литейной был массово налажен выпуск осадных мортир и орудий для полков «нового строя».

Подобных сведений о выпуске тяжелой артиллерии в первые годы правления царя Алексея Михайловича не сохранилось. «Соляной бунт» 1648 г., прокатившийся по Москве, несомненно, повлиял на производительность: в ходе бунта, как известно, был убит главный руководитель пушечного производства, начальник Пушкарского приказа Юрий Тихонович Траханиотов.

На Пушечном дворе главным литейщиком оставался Ганс Фальк – самый высокооплачиваемый специалист. Если к началу 40-х гг. XVII в. его постоянный оклад равнялся около 30 руб. в год, то с учетом дополнительных вознаграждений, экстраординарных и единовременных пособий, которые полагались ему за интенсивную работу, общая сумма доходила до 50 руб. в месяц!

Согласно записям Пушкарского приказа, в 1653 г. только за август месяц «пушечному и колокольному мастеру Ивану Фальку» дано «20 рублев». Оплата работы производилась вместе с другими иноземцами, работавшими в Пушкарском приказе (зелейным, селитреным, городовым мастерам, толмачам). Архивная «Книга приходная Пушкарского приказу» 1652–1653 гг. отмечает некоторые моменты помесячных выплат жалованья, в том числе и немецкому мастеру, однако выделить долю мастера среди общих выплат невозможно[152]152
  РГИА. Ф. 1700. Оп. 1. Д. 3.


[Закрыть].

На следующий, 1654 г. Фальку вместе с помощником и переводчиком было выплачено 660 руб. Львиная доля из этих денег полагалась именно немецкому мастеру. По большим размерам жалованья четко видно, как высоко ценило Фалька русское правительство.

Первые сведения о литье при Алексее Михайловиче осадных орудий относятся к 1651 г., когда литейщик Давыд Кондратьев делает форму для пищали «Юнак». Однако отливка у опытного мастера не получилась. В деле из собрания академика И. X. Гамеля (Архив СПбИИ РАН) сохранился ответ мастера на допросе: «А пушечной мастер Давыд Кондратьев сказал: наряд де болшой и середней и малой и верховые пушки он, Давыд, льет сам, и травы де и слова на пищалех положит таковых, что Иван Фалька, а пищаль де Юнак не вылилася у нево волею Божиею. Да и не у одного де у нево то бывает, что колокол и пушка не выльетца и переливают в другоряд…»[153]153
  АСПбИИ РАН. Ф. 175. Оп. 3. Кн. 27. Л. 8.


[Закрыть] Запись, несмотря на лаконичность фраз, сообщает о многом. В документе определенно говорится о производстве до 1651 г. (очевидно, со времен Михаила Федоровича) большого, среднего и полкового наряда. Далее Д. Кондратьев признается, что орудия отливались по образцу немецкого мастера Ганса Фалька. Наконец, в документе сообщается, что не всегда пушки удачно выливались с первого раза. Работы над пищалью «Юнак» были переданы Гансу Фальку. 21 сентября того же года немецкий литейщик просил прислать на Пушечный двор для формовки крупнокалиберной пищали «лошединого свежего калу… тот де лошединый кал свежий прежде сего им давали с оргамачей конюшни»[154]154
  Лобин А. Литец немецкий Иван Фалька // Родина. 2002. № 6. С. 35.


[Закрыть]. Мы не знаем, чем закончилась история, но в поздних описях пищаль «Юнак» отсутствует.

Поразительно, но факт: с 1651 по 1668 г. нет никаких данных о производстве на Пушечном дворе проломных пищалей калибром от 15 фунтов и выше! Основные осады происходили в 1654–1659 гг., но в них использовался наряд, собранный из орудий конца XVI – первой половины XVII в.

В 1669 г. мастер Харитон Иванов отлил «пищаль Кречет ядром пуд 10 гривенок, длиною 8 аршин»[155]155
  РГИА Ф. 1700. Оп. 1. Д. 3. Л. 50; АСПбИИ РАН. Ф. 175. On. 1. № 465.


[Закрыть].50-фунтовое орудие весом 581 пуд 33 фунта стало первой крупной картауной калибром свыше 40 фунтов, отлитой на Пушечном дворе с начала царствования Алексея Михайловича.

Лафет к «Кречету» стали делать только в 1684 г.: «На Пушечной двор по росписи за рукою головы Василья Долматова и на ней по помете дьяка Федора Волкова на дело пушечных станков к болшой пушке «Кречету», да к 3-м малым, прутового железа 100 пуд»[156]156
  НИОР РГБ. Ф. 256. № 102. Л. 168.


[Закрыть].

В 1670 г. выдающийся мастер Мартьян Осипов создал самую крупную «проломную» пищаль под именем «Единорог». В архивной «Тетради записной всяким делам» Пушкарского приказа отмечено, что Осипов «вылил пищаль большую Единорог… ядром пуд 30 фунтов»[157]157
  АСПб ИИ РАН. Ф. 175. Оп. 1. Д. 329. Л. 8.


[Закрыть]. Орудие прошло обязательную процедуру проверки – «прострел»: «Для опыту была стрелба и на стрелбе устояла в целости»[158]158
  Там же. Л. 8 об.


[Закрыть]. Изображение единорога расположено на правой стороне ствола. Цапфы выполнены с декоративной маской сатира[159]159
  Описания московских пушек см.: Гордеев Н.В. Царь-пушка. М., 1969.


[Закрыть]. На казенной части размещено изображение двуглавого орла с тремя коронами и подпись: «Божиею милостию повелением самодержавного великого государя царя и великого княза Алексея Михайловича всея Великия и Малыя и Бельш России самодержца в 25-е лето благочестивые и Богом хранимые державы царства его в славном и преименитом царствующем граде Москве лета 7178 вылита сия пушка весом 779 пудов, ядро без четверти 2 пуда. Единорог яблоко держит, пушка ядро пусти, яблоко ядром умертви и Ирода супостата победи», ниже: «Лил сию пушку пушечной мастер Мартьян Осипов». На торели изображена сцена скоморохов с медведями. Винград, как и на большинстве осиповских крупных орудий, выполнен в виде шара с горошинами.

Ствол «Единорога» более 7 м (10 аршин), масса —12 467 кг (779 пудов), ядро калибром 220 мм (70 фунтов = 28 кг)[160]160
  Арт-736/1.


[Закрыть].

Гигантский красавец «Единорог» превосходил самую крупную чоховскую пищаль «Инрог» времен Ивана Грозного:

Пищаль «Единорог» 1670 г.

Как видим из сравнения, «Единорог» 1670 г. значительно отличается от своего собрата 1577 г. размерами: он на 42 % тяжелее и на 30 % длиннее. Два «Единорога» ничем не уступают друг другу по количеству декоративных украшений. Но к тому времени чоховский «Инрог» был в руках поляков и стоял на вооружении Эльбинга.

Следует заметить – больше за период царствования Тишайшего данных о производстве осадных орудий не обнаружено. Записи трех расходных книг Пушкарского приказа (1655–1683 гг.), найденные в архиве ВИМАИВиВС[161]161
  АВИМАИВиВС. Ф. 1. Кн. 4, 6, 7.


[Закрыть], не рассказывают о каких-либо значительных работах по изготовлению тяжелых пищалей в 50-60-е гг. XVII века. С чем было связано такое явление, как остановка производства тяжелых проломных орудий? Можно выделить два фактора. Первый: к началу войны 1654 г. с Речью Посполитой русская армия обладала внушительным арсеналом осадных средств, а с присоединением Смоленска и других крепостей Великого княжества Литовского было захвачено большое количество орудий (об этом см. очерк «Трофейные пушки в русской артиллерии»). Фактор второй: основная часть нового осадного наряда была приобретена в Голландии в 1634–1638 гг. взамен утерянного под Смоленском в 1634 г. Новые пушки, отлитые в нидерландских литейных семействах Вегевардов, Сплинтеров и Костеров по заказу русского правительства, оказались настолько удачными, что к практике закупки «галанского образцового пушечного строя» вернулись в 1660-е гг.: «…а иные пушки подряжаются делать галанцы и любченя и амбурцы и привозят к Архангельскому городу», – писал беглый подьячий Г. Котошихин.

На какую же военную продукцию был ориентирован Пушечный двор в 1650-х гг.? Чтобы ответить на этот вопрос, обратимся к архивным документам Пушкарского приказа.

Выписки Пушкарского приказа показывают, что к началу похода 1654 г. было приготовлено (т. е. отлито и прострелено орудий, сделаны для них колесные лафеты, приготовлены ядра и порох) помимо 115 двухфунтовых полковых пищалей еще 6 новых мортир. Но в реестрах сохранилось описание только одно верховой пушки: «Мозжер мерою аршин полтретья вершка, на ней вылит на середине в траве крест с подножием… около креста вылит пояс травчатой, да вылита подпись… лита во 162 году лил мастер Иван Тимофеев… у дула вылит орел двоеглавой, а по стороне того орла вылито два зверя, лев да инрог… весом 87 пуд, ядро весом по 3 пуда по 25 фунтов». Это, пожалуй, самая тяжелая мортира, отлитая к 1654 г. для похода. Основной же калибр мортир был в 2–3 пуда.