Текст книги "Морские истории"

КИНО

Переход от Находки до Панамского канала занял почти месяц. От канала до Сьенфуэгоса дошли ещё за трое с лишним суток. За это время все фильмы, которыми «Трансфлот» Находки снабдил «Оренбург», экипаж просмотрел.

В начале перехода фильмы крутили чуть ли не каждый день, но помполит решил, что это уж очень часто – так развлекать экипаж, поэтому крутить фильмы стали через день.

Дальше – хуже. Через день крутили просмотренные фильмы, а не просмотренные – по субботам и воскресеньям.

Но, несмотря на все ухищрения, фильмы до прихода на Кубу все пересмотрели. Тут народ отвлёкся фумигацией, гостиничными развлечениями, поездками на пляж, а когда экипаж вернулся обратно на судно, то наступила тоска зелёная.

Героические фильмы про Фиделя по телеку смотреть надоело. В СССР и про своих героев полей и отважных секретарей парткомов осточертело видеть и читать. Местные новости никого не интересовали, да их никто и не понимал – знатоков испанского языка в экипаже не нашлось.

То есть делать вечерами было абсолютно нечего. Народ до полуночи забивал козла, играл в нарды, да читали книги из обновлённой в Находке библиотеки. Каждый занимался кто чем мог. Лишь бы скрасить скучные длинные вечера, свободные от вахт и работ.

Механики и штурмана́ несли суточные вахты. Так что в один из таких серых дней Иванов отбросил порядком надоевшую ему «Анну Каренину», чтобы не заснуть. Он уже третий раз начинал читать о сердечных переживаниях этой дамы и ужасно тяжёлой жизни дворян, но от такой нудятины, что творилась на страницах книги, его всё время непреодолимо клонило ко сну.

Встав с дивана, он потянулся, бесцельно посмотрел в иллюминатор и неожиданно для себя решил позвонить третьему механику.

Тот сразу поднял трубку телефона.

– Чё делаешь? – поинтересовался он у Серёги.

Услышав, что это звонит Иванов, Серёга нехотя – в трубку Иванов даже услышал – потянулся до хруста в суставах и, позёвывая, ответил:

– Балду пинаю и думаю, поспать или нет.

– Кончай дурью маяться, – прервал его Иванов, – заходи ко мне.

– А чего у тебя делать? – Даже в трубку телефона Иванов понял, что Серёге абсолютно не хочется расставаться с мягким и уютным диваном. – Тропикана у тебя нет, как мне помнится. Чаем я уже под завязку залился. Он скоро у меня из ушей начнёт вытекать…

– Да нет, – прервал его Иванов, – идея созрела.

– Чё за идея? – неохотно переспросил Серёга. – Опять, что ли, поработать захотелось?

– Не угадал, – рассмеялся Иванов. – Покруче идея. Зайдёшь – узнаешь.

– Ладно, – лениво согласился Серёга. – Жди. Сейчас зайду.

Иванов уселся у банкетного столика и уставился на дверь, в которой вот-вот должен появиться Серёга.

Тот и в самом деле стукнул костяшками пальцев для приличия о дверь и широко распахнул её.

– Ну и что это у тебя за идея зародилась, что ты мне житья не даёшь? – Серёга подозрительно уставился на Иванова, устраиваясь в кресле напротив своего друга.

– Слышь, – загадочно начал Иванов, – у нас фильмы свежие ещё есть?

– Чё за дурь ты гонишь? – Серёга со смешком посмотрел на Иванова. – Сам же знаешь, что нет.

– Я-то знаю, – закивал головой Иванов, – помполит знает, и все знают. А что надо сделать для того, чтобы они появились? – Он загадочно посмотрел на Серёгу.

– А до Находки ничего и не сделаешь, – с иронией ответил тот Иванову. – Вот если бы в порту было советское судно, тогда можно было бы поменяться с ними, а так что… – Он разочарованно развёл руками.

– Что, что? – не отставал Иванов от начинающего мыслить в нужном направлении Серёги.

– У филинов поменять, которые стоят по корме. – Серёга кивнул в сторону кормы. – Но у них только порнуха и страшилки. Помполит не разрешит тащить эту байду на судно. А так у всех сейчас на пароходах видики. Только на советских ещё остались «Украины».

– Вот, вот, – постучал Иванов указательным пальцем по столу, – у всех видики. А на чехе, который стоит напротив нас, что?

– А кто его знает, что там? – удивился такому вопросу Серёга. – Может, видик, а может, и такая же «Украина», как и у нас. Ведь мы же все из социалистического лагеря. У них даже пароход гэдээровской постройки.

– Вот! – обрадовался Иванов, что Серёга его понял. – Истину глаголешь! А помполит знает, что у них установлено – видик или «Украина»?

– Наверное, нет, – пожал плечами Серёга.

– Так пойдём и спросим у него, а может быть, он нам разрешит смотаться туда на разведку да разузнать про фильмы. – Иванов радостно смотрел на Серёгу.

– Вряд ли, – засомневался Серёга. – Варгезов бы точно не разрешил. А этот – не знаю.

***

Варгезов, предыдущий помполит, списался перед этим рейсом в отпуск. Тот ни с кем не церемонился. Он на «Оренбурге» отработал двадцать лет и считал себя здесь хозяином. Его откровенно все побаивались. Многим морякам он испортил и жизнь, и карьеру буквально из-за мелочей. Поэтому при нём приходилось следить за каждым своим словом.

Его сейчас подменял молодой мужик, которого прислали с лесовозов. А лесовозы, как по своему опыту знал Иванов, летом ходили в полярные рейсы с самовыгрузками на необорудованное побережье Чукотки. И только на зиму они снимались на перевозку леса в Японию, Китай или Корею. На таких судах гнильца человеческая сразу вылезала наружу.

За месяц перехода помполит ещё никак себя не проявил, да Иванов с ним и не общался. Встречались они только за ужином в кают-компании да на редких политинформациях. Поэтому Иванов не знал, как к такому предложению, как сходить на соседнее судно за фильмами, отнесётся помполит.

***

Серёга почесал на макушке остатки волос и махнул рукой:

– А пошли спросим. Может, и разрешит. – Он с надеждой посмотрел на Иванова.

– Пошли, – тут же согласился тот и поднялся с кресла.

Дверь каюты у помполита оказалась открыта, и через неё они увидели, что хозяин каюты сидит на диване, уложив ноги на кресло, и читает книгу.

Иванов осторожно постучал о косяк двери и заглянул в каюту:

– Разрешите, Владимир Павлович? – поинтересовался он, ожидая приглашения.

Помполит, оторвавшись от книги, посмотрел на Иванова:

– А-а, – протянул он, – Алексей Дмитрич… Заходите, заходите. Что-то вы ко мне так ни разу и не зашли за весь переход, – многозначительно начал помполит, поднимаясь с дивана.

– Да, – замялся Иванов, – всё работа да работа. Только вот сейчас появилось немного свободного времени.

– Да и вы проходите, – предложил помполит Серёге, маячившего в дверях, – садитесь и рассказывайте, что привело вас ко мне.

Помполит сел на своё прежнее место на диване и с интересом разглядывал нагрянувших механиков.

– Да ничего особенного, – начал мямлить Иванов, но, набравшись духу, сразу выложил цель визита: – Разрешите сходить на чешский пароход, который стоит напротив, у того длинного пирса, за фильмами, – выпалил он и уже спокойнее, как бы в оправдание своей просьбы добавил: – Наши-то мы все пересмотрели, – и с нетерпением уставился на помполита, ожидая его реакции на свою просьбу.

Выражение лица помполита не изменилось, но он, выдержав паузу, спокойно ответил:

– Я думаю, что идти туда смысла нет. Судно у них новое, так что фильмов на бобинах у них не будет. Сейчас всё больше фильмы на кассетах смотрят.

– Но это же такое же судно, как и наши, типа «П», – встрял в разговор Серёга. – Я на таких работал и точно знаю, что у них в столовой есть будка для киноаппарата. У нас на «Пскове» мы постоянно кино смотрели, – горячо начал объяснять он.

– На наших-то судах это есть, я сам знаю, – согласился с Серёгой помполит, – но их судно может быть сделано по индивидуальному заказу. Тогда уж точно там помещения для кинопроектора нет.

Чувствовалось, что помполиту не нравится предложение механиков, но как отделаться от них, он ещё не придумал. Варгезов бы их даже на порог каюты не пустил и с первых же слов послал куда подальше, а этот ещё что-то думал.

Учуяв такую слабину помполита, Иванов принялся давить на его сочувствие:

– Да мы, Владимир Палыч, не столько на чеха хотим сходить, сколько просто походить вдоль причалов да размяться, посмотреть на пароходы, на Кубу. А то всё в машине сидим. Что-то засиделись мы за этот месяц. Развеяться хочется. А к чехам заодно зайдём. Просто поинтересуемся. Если есть фильмы – то отлично, а если нет – ну что ж, тогда… – Иванов развёл в бессилии руками и усмехнулся. – Тогда за спрос, я так думаю, нас оттуда не погонят.

Тут Иванов заметил, что последние его доводы сломили неуверенность помполита, и он решил:

– Ладно, уговорили, черти окаянные, сходите, – но тут же строго напомнил: – Но, чтобы с прогулкой не затягивали и к двадцати одному были на борту.

Иванов посмотрел на часы. Было начало седьмого.

– Большое спасибо, Владимир Палыч, – горячо начал благодарить помполита Иванов и, встав с дивана, заторопился к двери.

– Да! – остановил продвижение Иванова и Серёги помполит. – Обязательно запишитесь у вахтенного помощника в журнале увольняемых и получите у него пропуска.

– Ясно, – закивал головой согласный на всё Иванов, – сделаем обязательно.

– И чтобы переоделись и выглядели достойно, – дополнительно напутствовал он Иванова, который уже стоял в дверях.

– Всё будет хорошо. Не волнуйтесь, Владимир Палыч, – скороговоркой заверил Иванов помполита, и вместе с Серёгой они заторопились по трапам вниз, к каюте третьего помощника, который сейчас был на вахте. Ведь на всё про всё у них было чуть больше двух часов.

Оказавшись на причале, Иванов уже не торопился. Чешский парохода стоял недалеко. До него, если идти неспеша, то минут двадцать, а возвращаться на судно не хотелось. Поэтому у них хватало времени бесцельно побродить по причалам, да поглазеть по сторонам, к чему и погодка располагала.

Дневная жара ушла. Солнце ещё не зашло, но лучи его уже не обжигали. С моря дул слабенький ветерок, приносящий долгожданную прохладу, а вокруг стоял стойкий йодистый запах водорослей. Дышалось легко и свободно. Делать ничего не хотелось, а особенно куда-то торопиться.

Вскоре они подошли к намеченной цели.

Судно и в самом деле оказалось новое, не то что их двадцатилетний, многое повидавший «Оренбург». Борта блестели свежей серой краской. Даже создавалось впечатление, что до прогуливающихся механиков доносился ещё её запах. На транцевой корме чётко выведено название судна и порт приписки. Прага. Вот это и явилось одной из причин, которые побудили Иванова на прогулку.

Поглазев и пройдясь вдоль судна, которое уже заканчивало выгрузку, они подошли к трапу. Парадный алюминиевый трап в корне отличался от трапа их судна. Он весь блестел и каждой своей ступенькой показывал, что он абсолютно новый и по его ступенькам ещё мало кто прошёлся.

– Ну что? – Иванов посмотрел на Серёгу. – Поднимемся?

– Конечно, – согласно кивнул тот, – а то чё мы сюда пёрлись, – и первым начал взбираться по крутому трапу.

На палубе, в отличие от «Оренбурга», где постоянно стоял вахтенный матрос с повязкой, никого не оказалось. Да и сама палуба в корне отличалась от той, к которой привык Иванов.

Хотя у них тоже её выкрасили и ржавчину соскребли, но сквозь краску то тут, то там проглядывали слои старой краски и прежние язвы коррозии. А здесь палуба выглядела словно яичко, и, осторожно ступив на её блестящую поверхность, Иванов испытал ощущение, что на ней можно поскользнуться, настолько она казалась гладкой.

Подойдя к двери в надстройку, Иванов осторожно открыл броняшку и вошёл в коридор. Справа от входа находился грузовой офис. В нём находилось два человека, которые с интересом смотрели на появившихся гостей.

– Привет, мужики, – поприветствовал их Иванов по-русски.

– Здравствуйте, – ответил один из присутствующих также по-русски, но с небольшим твёрдым акцентом. – Что бы вы хотели узнать у нас на нашем судне?

– Мы с «Оренбурга», – начал разговор Иванов. – Рядом с вами стоим, – и рукой показал в ту сторону, откуда они с Серёгой пришли. – Хотели бы познакомиться, да поговорить.

– Поговорить можно, – спокойно продолжил начавший разговор высокий парень, одетый в белый комбинезон. – Только поздно вы к нам пришли. Мы сегодня заканчиваем выгрузку и завтра уходим на Европу. – Он встал с кресла, на котором сидел у стола с документами, и, подойдя к Иванову, представился: – Я – Карел, второй офицер, а это мой вахтенный матрос Иржи.

Тот тоже подошёл к Иванову и крепко пожал его ладонь, но ничего не сказал – наверное, не знал русского.

– Я – Алексей, второй механик, а это мой друг Сергей. Он третий механик. – Иванов ответил на дружественные рукопожатия, что сделал и Серёга. – А мы только вчера вернулись из отеля. Нас туда поселили на время фумигации, поэтому раньше к вам ну никак не могли прийти и познакомиться, – как бы извиняясь, начал свои объяснения Иванов.

Хотя какие тут хождения в гости. Тут и так помполит еле отпустил, но марку моряков советского флота принижать не хотелось, поэтому Иванов продолжил интересоваться:

– Прочитали название порта приписки и удивились. Ведь в Праге нет моря, а пароход имеет такой порт приписки. Странно.

– Ничего странного, – улыбнулся Карел, – моря у нас нет, но флот у нашей страны есть. – Во время объяснения он слегка путался в словах, но, чтобы избежать такого неудобства, предложил: – У нас капитан и старший механик хорошо говорят по-русски. Они учились в Одессе. Давайте я вас лучше к ним отведу. Вы там с ними обо всём сможете поговорить, а у меня много работы, – кивнул он на стол, заваленный бумагами, – и мне её надо закончить до отхода судна в рейс.

– Я не против, – пожал плечами Иванов. – Если ты считаешь, что так будет лучше, то пожалуйста…

Карел что-то сказал Иржи, и тот, показав рукой на дверь, предложил:

– Про́шу.

А сам второй помощник поднял трубку телефона и принялся набирать номер.

Иванов с Серёгой последовали за матросом, который привёл их на третью палубу. Возле одной из раскрытых дверей стоял аккуратно одетый человек, доброжелательно улыбнувшийся при виде гостей и на чистом русском языке обратился к ним:

– Рад вас видеть, товарищи, – и, протянув руку для рукопожатия, представился: – Я – старший механик этого судна, и зовите меня Александр.

Иванов с Серёгой в ответ пожали ему руку, представились и в нерешительности ожидали дальнейшего развития событий.

А старший механик, приобняв Иванова за плечи, с радостной улыбкой на лице заявил:

– Как давно я не видел русских друзей. Мне так приятно, что я вновь встретился с ними. Так что проходите, проходите. – И он провёл опешивших от такого приёма гостей к себе в каюту.

Иванов и раньше бывал на судах гэдээровской постройки типа «Выборг» («Высокогорске», «Вольске» и ещё нескольких) и типа «Псков» (на «Пестове», «Путивле») и сам работал на «Чите». Там интерьер помещений немцы сделали при постройке по высшему классу, но здесь он удивился тому, насколько всё отличалось от того, что строилось для СССР.

Это чувствовалось даже в ярко освещённых коридорах, а в каюте старшего механика Иванов вообще поразился интерьером. Диваны, столы, кресла, стулья и отделка переборок – всё выглядело абсолютно по-другому. У Иванова создавалось впечатление, что он попал на какой-то пассажирский пароход, а не на обычное грузовое судно.

Увидев его растерянность, Александр предложил:

– Не стесняйтесь, садитесь, устраивайтесь, будьте как дома.

На что Серёга хмыкнул:

– У нас и дома-то такого нет. У нас всё намного скромнее.

– Ничего, ничего, – продолжал суетиться Александр, – сейчас всё будет хорошо. Сейчас пиво будем пить, говорить. Музыку будем слушать. Вечер у нас длинный. Будет нам о чём поговорить.

Тут в дверь постучали, и в каюту вошёл довольно молодой, но солидный, одетый в светлые бежевые брюки и кипенно-белую рубашку мужчина.

– Это наш капитан, – сразу представил его Александр.

Капитан подошёл к ошарашенным механикам и протянул руку.

– Бронислав, – на хорошем русском представился он и, увидев удивлённый взгляд Иванова, пояснил: – Мы с Александром, – он кивнул на старшего механика, – учились в Одессе и поэтому говорим по-русски. Нам с ним даже легче обсуждать наши морские проблемы по-русски, а не по-чешски. Поэтому вы не удивляйтесь.

– Да я не удивляюсь, – начал оправдываться Иванов, – мне просто очень приятно, что нам будет легко общаться.

– Да, – согласился с ним капитан, – общения у нас, моряков, между собой мало, так что садитесь, поудобнее устраивайтесь и расскажите, что привело вас сюда.

– Да тут всё просто, – вступил в разговор Серёга. – Мы все наши фильмы пересмотрели, пока шли сюда из Находки, поэтому хотели узнать, можно ли у вас поменять фильмы. – И с интересом посмотрел на капитана.

Тот улыбнулся и развёл руками:

– Я знаю советские пароходы и ваши правила, когда вы все вместе вечерами смотрите фильмы на таком громоздком аппарате, как ваша… как это… – Он в ожидании поддержки посмотрел на старшего механика.

– «Украина» этот аппарат называется, – напомнил ему Александр, – но стрекочет он, как пулемёт «Максим». – И они все вместе от такого сравнения рассмеялись.

Но тут в каюту ещё раз постучали, и в неё ввалились… нет, не вошли, а именно ввалились ещё пара молодых парней, ящиками пива в руках. Бутылки внутри от неосторожной переноски в них даже жалобно позвякивали.

Поставив ящики, парни также от души пожали руки Иванову и Серёге. Это пришли второй механик Кристоф и электромеханик Добромир.

Старший механик вместе с Кристофом выставили из бара высокие стаканы и тарелки, в которые высыпали орешки и подсоленные кренделёчки.

Обстановка доброжелательности и открытости располагала к тому, чтобы беседа потекла непринуждённо. По виду присутствующих Иванов сразу понял, что мужики живут тут дружно и чинопочитанием не занимаются. Все делают здесь одно дело: работают и работают они ради своих семей и ради их благосостояния. Никто не стеснялся говорить, что любит свои семьи, и все делились впечатлениями о последних рейсах, которые судно делало в Адриатике. Вспоминали, как к ним приезжали на судно семьи и как они все вместе отдыхали в Дубровнике, Сплите и Пуле.

Оказывается, что все они вместе учились в ОВИМУ, но только в разное время. А когда начали вспоминать курсантские годы, то Александр со смехом рассказал, как он привёз с собой из отпуска грелку с самогонкой и прятал её от старшины, чтобы угостить друзей с курса, а те в ответ угощали его салом.

Иванова поразило то, что никто ничего не скрывал. Абсолютно не ощущалось того чувства угнетённости, которое он сам иной раз испытывал на различных судах. Здесь не надо было прятаться от помполита и увиливать от скользких вопросов куратора КГБ по приходе в порт и бояться, что о твоих промашках кто-то расскажет тому же куратору.

Здесь царила атмосфера дружбы и взаимопонимания.

Капитан со смехом рассказал, как он перед отходом на Кубу поставил условие, чтобы каждого члена экипажа в необходимой степени обеспечили пивом, поэтому судну даже пришлось задержаться на сутки в ожидании машины пива из Праги. Зато теперь у них весь провизионный трюм полон пива, и они в нём не испытывают недостатка. Каждый может взять себе его столько, сколько позволяет зарплата.

Мужики не только рассказывали о своей жизни, но и интересовались тем, как она проходит на советских судах.

Иванов не стал размазывать серые и чёрные краски о своём житье-бытье. Ведь и у этих ребят были тоже и шторма, и поломки механизмов, да мало ли что может приключиться в жизни моряка, пока он находится в море. Ведь у всех у них были не только море, солнце, тропики, пляжи и пиво, но и грязная и тяжёлая работа. Но когда он сказал, что у них на судне есть четыре женщины, то электромеханик как-то нездорово заинтересовался этим. Иванову даже не понравилась его неприкрытая вульгарность, когда он спросил, а не пользуются ли они услугами женского персонала за деньги.

Сдержав себя, Иванов попытался объяснить, что это невозможно и что все женщины являются такими же моряками, как и остальные члены экипажа, но с сожалением заметил, что его слова до электромеханика не дошли.

Говорить с этими парнями можно было до бесконечности. Но Серёга толкнул Иванова в бок, а когда тот поднял на него глаза, то постучал пальцем по стеклу наручных часов.

– Уже полдевятого. – многозначительно посмотрев на Иванова.

– Что случилось? – поинтересовался Александр.

– У нас дисциплина на судне, – пояснил Иванов, – и помполит отпустил нас только до девяти часов, поэтому нам надо возвращаться. – с сожалением разведя руками.

– Да, мы знаем о ваших комиссарах, с ними лучше не иметь дел, а то потом может быть много беды, – понял его капитан. – Я сам проходил практику на судах Черноморского пароходства, поэтому знаю, что такое увольнение на берег по три человека. – И он тут же вспомнил, на чём прервался их разговор: – А вот «Украины» у нас нет. У нас есть своя видеотека. Но там фильмы только на нашем языке или на английском. Так что ваш комиссар не одобрит ваш выбор, если вы принесёте на судно наши кассеты.

Иванов про себя усмехнулся: «Тем более что и видика у нас нет».

Но пришло время расставаться. Стармех предложил Иванову забрать оставшийся ящик с пивом с собой, но тот как представил, что его может ожидать при проносе спиртного на борт судна в иностранном порту, то сразу же замахал руками:

– Ты что, Александр, не знаешь, что может случиться, если я его принесу?

– Да, – хлопнул себя по лбу стармех. – Извини, я забыл, что вы на советском пароходе.

Тёплая компания проводила их с Серёгой до самого трапа, и ещё долго Иванов слышал смех подвыпивших моряков с борта чешского судна.

«Оренбург» их встретил безрадостно.

Видавший виды трап с побитыми леерами поскрипывал и ходил ходуном, пока они поднимались на борт. Вахтенный в испачканной краской робе вяло махнул в знак приветствия рукой и опять уставился в какую-то одному ему известную точку за забором порта.

В надстройке, кроме отдалённого шума, работающего где-то внизу, в машинном отделении, дизель-генератора, было относительно тихо.

В коридорах, освещаемых неяркими лампочками накаливания, они никого не встретили, и только в столовой команды дородные повариха Оля и дневальная Марина смотрели на мелькающий экран телевизора, в котором местный диктор что-то увлечённо тараторил по-испански про вести с сахарных полей, где началась сафра.

Пройдя к своей каюте, Иванов жестом попрощался с Серёгой, который тоже что-то сразу скис, взойдя на борт суда. Его прежняя весёлость пропала, и он вновь превратился в неразговорчивого и сосредоточенного на своих бедах и проблемах обычного механика.

В каюте Иванов набрал номер телефона помполита, который через пару секунд поднял трубку.

– Владимир Палыч, мы пришли, – доложил Иванов.

– Ну и как? Можно у них поменять фильмы? – тут же поинтересовался помполит.

– Нет, к сожалению, – ответил Иванов и пояснил: – Вы были правы. У них только видик с кассетами.

– Ну я же вам говорил об этом, – напомнил ему помполит и поинтересовался: – А так всё нормально?

– Да, всё хорошо. Походили, погуляли, – слукавил Иванов. – Спасибо за увольнение.

– Да не за что, – довольно проговорил помполит, – отдыхайте, – но тут же вспомнил: – А помощнику доложились, что прибыли?

– Нет, извините, не доложил, – сознался Иванов, но тут же добавил: – Я думал, что это сделает вахтенный матрос.

– Ничего, я сам ему позвоню, – прервал его оправдания помполит, – пусть сделает отметку в журнале, – и повесил трубку.

Посмотрев на часы, Иванов отметил для себя что всего-то без десяти девять, и плюхнувшись на диван, перебирал в памяти прошедший вечер и рассказы своих новых знакомых.

Наверное, он заснул, потому что очнулся от трезвона никогда не дремлющего телефона.

– Алексей Дмитрич, – услышал Иванов голос помполита, – зайдите, пожалуйста, ко мне.

– Хорошо, – ответил ничего не понимающий Иванов. Он по привычке глянул на часы и отметил, что уже почти десять часов.

Что там могло случиться, что побудило помполита позвонить ему так поздно? Что, он целый час разбирался с журналом увольняемых, что ли? Или помощник что-то напутал? Иванов даже представить себе не мог, что ещё могло случиться. И с такими мыслями он поднялся в каюту помполита.

Дверь в его каюту вновь оказалась открытой, а когда он заглянул в неё, то поразился.

На диване сидели пьяные в дымину электромеханик Добромир и второй механик Кристоф. На столе стояли бутылка рома «Гавана Клаб» и пара бутылок вина «Саперави», которое экипажу выдавалось как тропическое довольствие.

Помполит пытался что-то объяснить гостям, но те его не слушали и только требовали, чтобы он позвал к ним девушек. Мол, без девушек им скучно, и они без них никак не смогут провести этот вечер, и им срочно надо увидеть девушек, чтобы выпить вместе с ними рома.

Иванов моментально понял, что влипли они с Серёгой по самое «не хочу». Что подумает об их увольнении на берег помполит, а особенно о том, что они там делали, Иванов даже представить себе не мог. У него от этих мыслей мурашки пошли по спине и по ней потекли противные струйки холодного пота, а голова вообще разрывалась от невероятных предположений.

– Вот, Алексей Дмитрич, ваши чешские друзья пожаловали. – Помполит с усмешкой посмотрел на недоумённо застывшего Иванова. – А теперь подскажи-ка мне, дорогой ты мой, что мне с ними прикажешь делать?

Но Иванов не успел ответить на столь сакраментальный вопрос из-за крика.

– О! Алексей! – радостно, еле вылезая из-за стола, кричал Добромир. – Как я рад тебя снова видеть! Где ты ходишь? Почему тебя нигде нет?

Он, покачиваясь, подошёл к Иванову и, распахнув объятия, принялся с ним обниматься.

Когда Иванов увидел себя со стороны в объятиях пьяного иностранца, у него вообще волосы дыбом встали, и не только на голове. А когда ещё и Кристоф начал требовать, чтобы им немедленно подали судовых девушек для компании, то все жизненные желания Иванова сосредоточились где-то глубоко-глубоко в неопределённой точке ниже ватерлинии. Он даже не представлял себе, что может произойти дальше и чем эти выступления чехов для него могут закончиться.

Но помполит неожиданно переменил ситуацию. Он встал и, приобняв разбушевавшихся друзей, у которых уровень тестостерона и алкоголя зашкаливал, усадил их на диван. Мужик он был ростом за сто восемьдесят, жилистый, и Иванов как-то раз видел, как помполит во время вечерней прогулки по палубе легко крутился на турнике.

С помощью грубой физической силы помполит усадил разгулявшихся чехов и стал полновластным хозяином положения. Он достал рюмки со стаканами из бара, фрукты из холодильника и, налив гостям в стаканы, а себе и Иванову в рюмки рома, провозгласил:

– Парни! Я очень рад, что вы пришли навестить нас, но очень сожалею, что время позднее и наши девушки давно уже спят. Ведь им надо очень рано вставать на работу, поэтому, чтобы не нарушать нашей мужской дружбы, предлагаю выпить, – и поднял свою рюмку.

Гости из этого тоста ничего не поняли и обалдело смотрели на улыбающегося помполита, а тот, видя, что они не собираются пить, всучил стакан с ромом Добромиру в руку и подмигнул Иванову, показывая взглядом на другой стакан, предназначенный для Кристофа. Иванов моментально понял, что ему надо делать, и проделал такую же манипуляцию со стаканом Кристофа.

Гости с помощью рук хозяев поднесли стаканы ко ртам и опрокинули в себя их содержимое. Когда объёмную тару они опустошили, за чем бдительно следили помполит с Ивановым, то и сами на виду у обалдевших от выпитого чехов демонстративно выпили свои стопки.

Гости сидели молча, с трудом пережёвывая предложенные фрукты и уже не в силах произнести ни «бэ», ни «мэ».

Через пять минут ситуация кардинально поменялась. Добромир и Кристоф обнялись с Ивановым и убеждали его в том, что он такой замечательный парень, что они никогда такого не встречали и что лучшего советского механика они вообще нигде и никогда не видели, и не встречали.

Обозрев оную ситуацию, помполит вышел в спальню и оттуда вызвал к себе в каюту вахтенного помощника.

Когда тот вместе с матросом появился у дверей, помполит плеснул всем присутствующим по несколько капель рома и вновь торжественно вопросил:

– А на посошок?!

Ну а от такого тоста уже никто не смог отказаться, и обессиленные тела гостей чуть ли не распластались на диване.

Но помполит, чтобы и дальше держать ситуацию под контролем, приказал вахтенным:

– Берите их, – кивнул он в сторону гостей, – и тащите отсюда подальше, желательно до их парохода, а то, не дай бог, где потеряются.

И тут Иванову пришлось поучаствовать в выносе тел друзей из страны социалистического лагеря.

Доведя их до трапа, они помогли им сойти на причал, где Иванов услышал последний приказ Владимира Павловича:

– Доведите их до парохода, а то родина нам не простит, если эта пьянь где-то затеряется.

Так и пришлось Иванову с вахтенными поучаствовать в доставке социалистической движимости на их родной борт.

Доставив к трапу уже немного пришедших в себя Добромира и Кристофа, они смачно расцеловались, заверяя друг друга в вечной дружбе. Чехи после прощания принялись карабкаться по трапу на борт своего судна, а Иванов с вахтенными вернулся на «Оренбург».

Помполит встретил их у трапа, где нёс вахту в отсутствие вахтенного матроса, и, не сказав ни слова, ушёл в надстройку.

Иванов ещё постоял у трапа, переваривая события сегодняшнего дня, выкурил сигарету и, пожелав вахтенному спокойной вахты, ушёл к себе в каюту.

Утро началось, как обычно с завтрака. Помполит сидел за столом и о чём-то увлечённо разговаривал с капитаном. При виде входящего в кают-компанию Иванова он только приветствовал его еле заметным кивком головы, не прерывая беседы, как будто вчера вечером ничего не произошло.

21.10.2021