Текст книги "Чемодан с миллионом"

4

За годы, проведенные на воинской службе, мне не раз приходилось видеть людей, готовых совершить тяжкое преступление и способных хладнокровно убить другого человека. Я не сомневался в искренности ее намерения нажать на курок. Альбина была настроена решительно.

– Тебе не кажется, моя лапонька, после всего, что для тебя сделал, поступать со мной подобным образом просто непорядочно? – сказал я, посмотрев на нее осуждающим взглядом.

– Порядочность всегда была для меня плохим спутником, – с горечью ответила она. – Прости, милый, но я такая эгоистка…

Ее лицо неожиданно приняло холодное выражение.

– Только не изображай из себя паиньку, – продолжила Аля. – Буквально минуту назад ты готов был обращаться со мной, как с дешевой привокзальной шлюшкой.

– Сегодня, перед самым твоим приходом, мне приснились крысы, пожирающие сырое мясо, – как можно спокойнее сказал я, целенаправленно не отрывая взгляд от ее глаз. – Вдобавок видел себя совершенно голым. Блуждал по какому-то заброшенному кладбищу…

– Вот и не верь после этого в вещие сны, – подметила она.

– Да не говори. Никогда не обращал внимания на подобную чепуху.

– Зря не обращал. Все в нашей жизни закономерно и, так или иначе, взаимосвязано между собой.

– Не сомневаюсь, что при данных обстоятельствах ты произведешь выстрел. Но как ни парадоксально прозвучит, у меня нет на тебя обиды. Винить могу только себя. Решил помочь и вытащить любимую женщину из дерьма. Какая беспечная тупость…

– Ты ведь сам говорил, что благими намерениями устлана дорога в ад, – жестко произнесла Аля и добавила: – К тому же не столько старался выручить меня из беды, как позарился на миллион долларов.

– В таком случае на миллион сто тысяч…

– Тем более.

Она на мгновение задумалась. Я понял, что Альбина хочет еще что-то сказать.

– Не веришь, что действительно мною двигали благородные чувства? – спросил я ради того, чтобы притупить ее бдительность.

– Напрасно старался. Ведь я абсолютно ничем не рисковала. С самого начала действовала по ранее спланированному варианту.

Я недоуменно повел плечами. Альбина слегка шевельнула пистолетом, но по-прежнему продолжала целиться мне в грудь. Ее указательный палец мог в любую секунду запустить в действие спусковой механизм. При этом она сощурила глаза и самодовольно ухмыльнулась.

– Нельзя же быть таким простофилей, – цинично заметила Аля. – Как ты мог поверить, что мне в одиночку удалось провернуть такую сложную аферу?

– Ну, конечно. У тебя был сообщник…

– А как бы иначе я смогла забрать кейс, доверху забитый стодолларовыми купюрами, и незаметно положить его в собственную легковушку, да при этом спокойно уехать от людей Угрюмого?

– Мне следовало об этом подумать.

– И не только об этом. Ты слишком многое не замечал и на многие нюансы абсолютно не обращал внимания.

– Назови хоть один пример…

– Пожалуйста! Это ведь не ты решил пройти в соседний подъезд по чердаку. Хватило моего мимолетного взгляда на верхнюю площадку, чтобы тебе пришла в голову такая идея.

– Откуда ты могла знать, что вход на чердак и выход в другой подъезд будут открыты?

– Как тебе не стыдно задавать столь нелепые вопросы? – уклончиво ответила Альбина.

– Теперь ясно, почему парень с широким пуленепробиваемым лбом и тупым бычьим взглядом, у которого я забрал пистолет, не предпринял мер предосторожности.

– Разумеется, все было подготовлено и отрепетировано заранее. По этой же самой причине во время преследования ни одна пуля не настигла наш автомобиль. Мы не хотели испортить «Роллс-Ройс». Слишком дорогое удовольствие.

– Рыжеволосая девица и ее неудачливый любовник, которого вышвырнул на проезжую часть улицы…

Аля вновь самодовольно ухмыльнулась.

– Люди моего компаньона, – размеренно пояснила она. – За этот спектакль пришлось выложить приличные деньги.

На секунду мне показалось, что Альбина передумала в меня стрелять. Но я сразу выбросил эту мысль из головы. Слишком весомой была причина моего устранения. К тому же за время нашего знакомства я успел досконально изучить ее характер, в котором присутствовали как мягкость и обаяние, так и способность проявить холодность. Она могла быть милой, уравновешенной и в то же время чрезвычайно высокомерной женщиной.

– Назарова, а ведь я знаю, кто и зачем впутал тебя в эту паршивую историю, – сказал я, специально обращаясь к ней по фамилии. Однако мой психологический ход не возымел желаемого результата. Она не только не сбилась с мысли, но даже не обратила на мою фамильярность ни малейшего внимания.

– Кто же? – равнодушно спросила Альбина.

– Этим человеком не может быть мелкий торговец наркотиками. Слишком много нестыковок. Да и свободный доступ к валюте…

– Ну, и кого ты имеешь в виду? – полюбопытствовала она.

– Только не пытайся убедить меня в том, что это не Стас Миллеров. Он единственный, для кого не существует ничего святого. Ради достижения собственной цели он ни перед чем не остановится.

Я заметил, что направленный на меня пистолет все чаще начал дрожать в ее уставшей руке. Еще немного, и Альбина вряд ли сможет безошибочно направить пулю в намеченную цель. Как бы там ни было, но у меня появился шанс остаться в живых. Я решил не упускать такую возможность, и прежде чем она произведет роковой выстрел, мне нужно было ее разговорить и в значительной степени ослабить ее бдительность.

– Допустим, ты угадал, – меланхолично произнесла Аля. – Но ты не знаешь, ради чего все это было сделано.

– Вообще не проблема, – высокопарно ответил я. – Стас решил убрать Угрюмого и занять его место в криминальном бизнесе.

– Он бы никогда до такого не додумался! – вскипая от негодования, почти выкрикнула она. – Этот кретин не так умен, каким может показаться на первый взгляд. Он хороший исполнитель, но не более того. Его умственные способности весьма ограниченны. Мне пришлось сначала заморочить ему голову. Даже на несколько дней стала его тайной любовницей. Потом в красках обрисовала наше светлое будущее.

– Он поверил в искренность твоих слов?

– Вряд ли. Но все-таки не имел ничего против баснословных доходов.

– Когда ты словно тайфун ворвалась в мою квартиру, я должен был сразу заподозрить что-то неладное. Конечно, теперь поздно об этом сожалеть. Но во всей этой скверной истории мне не понятны кое-какие детали…

– А именно?

– Зачем я тебе понадобился?

Альбина не сразу ответила на мой прямой вопрос. Вероятно, раздумывала, стоит ли говорить правду или нет.

– Мне нужно было кого-то подставить, – натянуто произнесла она. – Ты оказался самой подходящей кандидатурой.

– Спасибо за доверие! – съязвил я. – Надеюсь, в твоем зловещем спектакле мне отводилась не самая последняя роль?

– В любом случае ты должен был погибнуть. Вероятнее всего, от моей руки…

Я заметил, что ее самолюбие взяло верх над благоразумием. Перед тем как нажать на курок пистолета, она хотела не только высказаться, но и покрасоваться передо мной. Ей было приятно ощущать себя по-настоящему крутой женщиной.

– Мы с тобой должны были выехать за город. Только не на Архангельское шоссе, а в сторону реки Солзы. Там, в определенном месте, нас бы остановили…

– Миллеров должен был сразу пустить мне пулю в лоб, а потом из моего пистолета убрать Угрюмова и всех ненужных свидетелей, – раскрывая собственную версию, высказал я.

Альбина снова ухмыльнулась. За столь короткий промежуток времени эта ухмылка стала частью ее натуры.

– Теоретически все примерно так и должно было случиться, – сказала она. – Но ты оказался непредсказуемым человеком и внес некоторые существенные коррективы. К тому же я не знала, что ты отлично водишь автомобиль.

– Еще лучше стреляю из пистолета. Зачем Миллерову понадобилось снабжать меня боевым оружием? Ведь при этом он сильно рисковал…

– Оружие было нужно мне, а не ему. В критической ситуации я должна была себя защитить. Как ты выражаешься, кувыркаясь в постели, я смогла его убедить в целесообразности этой части моего плана.

– То есть пообещала меня пристрелить?

– Да.

– Хорошо, – согласился я. – Допустим, все могло пойти по твоему сценарию. Но где гарантия, что по окончании кровавого побоища Стас заодно не прикончил бы и тебя? Хотя ты считаешь его недальновидным кретином, но ведь он не настолько глуп, чтобы оставлять в живых опасного свидетеля. В противном случае он постоянно висел бы у тебя на крючке.

– Он слишком тупой, чтобы об этом думать.

– Как сказать…

– Разумеется, у меня тоже появлялись подобные мысли и на всякий случай я смогла кое-что предпринять…

– А если более конкретно?

– Предупредила, что если со мной что-либо случится, то диск с записью нашего разговора попадет таким людям, которые сотрут его в порошок.

– А что дальше? – поинтересовался я, обратив внимание на то, что ствол пистолета постепенно опускался все ниже и ниже. – Ты выстрелила бы в меня. Миллеров перебил бы всех подельников…

– По нашему общему плану мы должны были спрятать кейс. Потом бы я с определенного расстояния незначительно ранила его в руку.

– А что, он сам не смог бы нажать на курок? Хладнокровно лишив жизни нескольких человек, не хватило бы духу нанести себе легкое ранение? Да и для чего все это было нужно?

– Я убедила, что иначе у него не будет достаточно серьезного алиби. Если на нем не останется ни единой царапины, никто не поверит в его непричастность к совершенному преступлению.

– Ты убедила его в том, что если выстрелит в себя сам, криминалисты наверняка смогут докопаться до истины, – логически прикинув, подметил я.

– Более того, я объяснила, что будет гораздо хуже, если его хоть в чем-то заподозрят воротилы наркотического бизнеса.

– Но тебе-то зачем было это нужно?

– По моему личному плану, о существовании которого Стас ничего не подозревал, я обязательно должна была его устранить. Потом бы я подогнала заранее подготовленный автомобиль, забрала спрятанные нами деньги и навсегда покинула Северодвинск. А вот ради того, чтобы в тот момент, когда я в него прицелюсь, он не выстрелил в меня первым, я придумала всю эту нелепую глупость насчет легкого ранения.

– Он согласился с твоими доводами?

– Ему больше понравился тот вариант, в котором я должна была вывести тебя из игры. Специально ради этого он обучил меня, как нужно правильно пользоваться револьвером.

– Пистолетом, – подметил я.

Альбина не обратила внимания на мою очередную поправку. Она вошла в раж. Недаром многие женщины с таким звучным именем, как у нее, предпочитают считать себя умнее и выше других людей, но от этого ничего, кроме необоснованного самомнения, взамен не получают.

– Неужели ты сама не понимаешь, что оба твоих плана – это всего лишь детский лепет? – поинтересовался я.

– Это еще почему? – возмутилась Альбина.

Ее лицо вспыхнуло алым румянцем, а во взгляде промелькнуло что-то алчное, неприятное и противоестественное для хрупкой, казалось бы, абсолютно кроткой женщины.

– Всех перестреляли. Спрятали кейс у обочины дороги… Да из того, о чем ты сказала, следует только одно…

– Что именно?

– Миллеров не стал бы с тобой церемониться. И уж тем более не стал бы присваивать валюту. Угрюмый всего лишь маленькое звено в большой цепи преступного синдиката. За ним стоят весьма значительные личности. Рано или поздно они все равно достанут человека, который отхватит от их жирного пирога лакомый кусок. Станислав не мог этого не понимать. Для красивой жизни ему было достаточно зацепиться за тепленькое местечко своего шефа.

– Ничего подобного! – воспротивилась Альбина. – Он думал только о деньгах, но не подозревал, что я имела на них свои определенные виды. Я должна была выстрелить тебе в затылок, а убрать Угрюмого и с ним еще пару человек было его основной задачей. Он с этим целиком и полностью согласился.

– Не будем спорить, – понизив голос, сказал я. – Никогда не сомневался, что ты очень умная и целеустремленная женщина.

Я сделал вид, что поражен ее складом ума, но якобы не совсем понял логику ее мышления.

– Почему нельзя было сделать гораздо проще? – спросил я, пытаясь выиграть у Альбины еще какое-то время. – Положила кейс в «Бьюик» и скрылась в неизвестном направлении…

– До твоих дверей меня сопровождал надежный человек Миллерова. Он ждал до тех пор, пока я не вошла в квартиру.

– Ты хочешь сказать, что против Угрюмова был организован целый заговор?

– Последнее время некоторые значимые особы из его окружения были им недовольны. В любом случае я добилась желаемого результата. Два миллиона двести тысяч долларов теперь мои, – самоуверенно заявила она.

– Анабелла, они никогда не станут твоими, потому что ты допустила самую непростительную ошибку, – размеренно произнес я.

Аля вздернула брови и посмотрела на меня с искренним удивлением. Она еще ниже опустила пистолет, задумчиво ожидая моих пояснений.

– Если намерена убить человека, то не нужно разводить демагогию, и уж тем более нельзя терять бдительность, – нравоучительно произнес я.

Альбина не знала и не могла знать, что в свое время я потратил несколько лет ради того, чтобы в совершенстве освоить технику безоборотного метания ножей.

– Надеюсь, теперь поняла, в чем твоя основная ошибка? – с некоторым сожалением в голосе сказал я, выдернув нож из ее груди.

Аккуратно обтерев окровавленное лезвие о траву, я вновь положил складной нож в боковой карман джинсовой куртки. В другой карман я убрал пистолет, из которого в этот день не было произведено ни единого выстрела. Забрав из «Роллс-Ройса» спортивную сумку, полностью забитую стодолларовыми купюрами, еще раз посмотрел на распростертое тело Альбины.

– Прости, детка! – скорбно произнес я. – Прости и прощай…

5

Теоретически я в один день по воле случая стал сравнительно богатым, обеспеченным человеком, а практически по-прежнему оставался на мели. Постоянно опасаясь разоблачения со стороны воротил наркобизнеса, я не решался потратить ни одной стодолларовой купюры. Но несмотря на это обстоятельство, я также не планировал провести остаток жизни в моем родном городе. Однако ранее неведомая мне ностальгия до того замучила мое сознание, что я не мог не вернуться на Кольский полуостров хотя бы на пару недель. Вероятно, я действительно соскучился по тем местам, где прошло мое беззаботное детство и моя бурная юность. Не зря в первый же день возвращения в Мурманск, сняв двухкомнатную квартиру и оставив личные вещи, приобретенные мною за время последних скитаний, я решил прогуляться по улицам города. Конечно, за долгие годы моего отсутствия в столице Заполярья многое изменилось. Неудивительно, что и центральная площадь «Пять углов» претерпела некоторые изменения, но все равно на ней оставалось веяние приятных воспоминаний. По-прежнему справа от семнадцатиэтажной гостиницы «Арктика», самой высокой на всем Кольском полуострове, стоял универмаг «Волна». Правда, оба этих достопримечательных здания теперь были на капитальном ремонте. А ведь когда-то освещенная прожекторами «Арктика» отдавала столько света, что в любое самое темное время суток вся площадь купалась в ее огнях. Вероятно, не выдержав конкуренции, универмаг «Волна» потерял свою былую актуальность. Но у нового хозяина, который решил с помощью финансовых вложений вдохнуть в него новую жизнь, хватило здравого смысла, проведя значительную реконструкцию, оставить прежнее название. Зато слева от гостиницы, напротив памятника Кирову, по-прежнему было расположено достопримечательное здание с высокими колоннами, напоминающее парящего кречета, широко распластавшего крылья. Сплошь укрытое кустарником и ветвистыми деревьями, усеянными густой зеленью в летние месяцы и сверкающей снежной шапкой, переливающейся песцовым мехом, в зимнюю пору, оно походило на сказочный замок. Невольно казалось, что его обитателями были крохотные эльфы и добрые феи, оберегающие город от козней дьявола и прочей нечистой силы. Мне всегда нравилось наблюдать за тем, как по окончании изнурительных заседаний областной Думы вместе с важными напыщенными мужчинами оттуда, словно стайки мотыльков, выпархивали премиленькие женщины. Они, сливаясь в единый рокочущий поток с другими представительницами прекрасной половины человечества, тут же заполняли площадь, которая мгновенно преображалась. В тот же миг на ней начинали мельтешить пушистые шубки, дубленки, кожаные плащи и курточки, полыхающие всеми цветами радуги. Помимо того, что женщины Заполярья, независимо от возраста, выглядели привлекательными и загадочными, в них было что-то особенное: необъяснимое и оригинальное, неощутимое и привораживающее. В суровом климате, где лето прохладное, а зима долгая, иногда кажущаяся бесконечной, они становились какими-то морозостойкими: сильными и выносливыми, привычными к любым невзгодам. При этом оставались совершенно хрупкими, как прозрачные льдинки возле хрустально-чистых родников, и легко ранимыми, как лепестки орхидеи Калипсо, редкого и самого красивого цветка Лапландского заповедника. Даже их походка, непринужденная и свободная, напоминала переливы северного сияния, появляющиеся на темном небосводе среди миллионов мерцающих звезд. Когда они были чем-то взволнованы, то их глаза, уставшие и печальные, все равно смотрели добрым и нежным взглядом.

Неудивительно, что именно здесь, на этой самой площади, я последний раз видел Оксану. В тот теплый осенний вечер мы прогуливались по аллеям парка и вели непринужденную дружескую беседу. Уже тогда я предвидел, что ее затея приобрести на окраине города продовольственный магазин добром не кончится. Я всячески пробовал ее переубедить, но мои старания были напрасны.

– Ты слишком рискуешь, оформляя на себя всевозможные ссуды и получая крупные деньги под внушительные проценты, – предупредил я.

Она лишь посмотрела на меня исподлобья и с легкой ухмылкой произнесла сакраментальную фразу: «Кто не рискует, тот не пьет шампанское!»

– Любой риск должен быть оправдан! – резонно подметил я.

– Какого лешего?

– Если ты решила сыграть партию в покер, то должна понимать, что и в новой колоде могут оказаться крапленые карты. К тому же перед тем, как присесть за карточный столик, необходимо научиться блефовать.

– Я знаю, что невозможно искупаться, не замочив ноги, – молниеносно отпарировала она. – Но и ты, мой милый друг, учти – не имея пальцев, не сделаешь фигу.

Оксана явно не была настроена на то, чтобы выслушивать мою проповедь.

– Разумеется, – проворковала она, – после стольких лет нашей дружбы ты имеешь полное право на высказывание собственного мнения…

– Я тоже так считаю…

– Но не забывай, что я не обязана к тебе прислушиваться.

Она присела на край скамьи, демонстративно вынула из длинной зеленой пачки тонкую ментоловую сигарету и тут же щелкнула зажигалкой. В эту минуту она была до такой степени спокойной и уверенной в себе, что я невольно засомневался в необходимости своих предостережений.

– Твои волнения беспочвенны. Неужели ты думаешь, что я не прослеживаю каждый свой шаг? – спросила она, чмокнув меня в колючую небритую щеку. – Если бы я хоть на йоту не была уверена в успехе, то ни за что не стала бы влезать в это ярмо. У меня под контролем любая, даже самая незначительная мелочь. Любой пустяк… Я во что бы то ни стало должна выкарабкаться из нищеты…

– Ты и так многого добилась, – перебил я. – Тебя никоим образом не следует сопоставлять с неудачниками. Ты достаточно обеспеченная женщина…

– Да, я владею некоторым состоянием, – согласилась Оксана. – Но не настолько, чтобы могла удовлетворить собственные потребности.

– Начинаешь задыхаться от чрезмерной жадности.

– Я сделала крупную ставку и надеюсь выиграть. Иначе незачем жить.

Она вскинула ногу на ногу и самодовольно заявила:

– Не стану упоминать о моем возрасте, но не стоит отрицать очевидное…

Оксана явно кокетничала.

– У меня стройные ножки, привлекательная фигурка и весьма симпатюшная мордашка, – цинично пролепетала она. – Я нравлюсь мужчинам, а это уже половина успеха…

– Когда-нибудь тем подонкам, которые улыбаются золотыми фиксами и учтиво раскрывают перед тобой денежные закрома, надоест смотреть, как ты виляешь хвостом. Они захотят получить хоть какую-то компенсацию. Сразу начнут действовать. Пойдут в атаку и штурмом возьмут неприступную крепость…

– Ну и пусть.

– Они воспользуются запрещенными приемами.

– Это их трудности.

– Тебе придется либо уступить их притязаниям, либо вернуть баксы.

– Хотела бы я посмотреть на ту идиотку, которая добровольно выпустит из цепких рук хоть один рубль, не говоря об иностранной валюте.

– Ты к чему клонишь?

– Если не удастся избежать подобных разборок, то я лучше поступлюсь принципами. В конце концов, кому я должна хранить верность? Моему тюфяку? Шувалов все равно не ценит мою любовь…

Я промолчал.

– Или я не права? – спросила Оксана, продемонстрировав образец гносеологического оптимизма.

Она вновь затянулась сигаретой, но оттого, что не перестала смотреть мне в глаза и, несомненно, ожидала исчерпывающего ответа, я был вынужден с ней согласиться.

– Если быть абсолютно откровенным, то всецело на твоей стороне, – пробурчал я, испытывая неловкое чувство ревности к ее кредиторам. – Смотри, как бы потом не пришлось пожалеть…

Она повела бровью и скептически ухмыльнулась.

– Твой муженек не настолько глуп, как прикидывается, – проговорил я, тщетно пытаясь найти верное определение, которое подошло бы к Виктору Петровичу. – Шувалов тщеславный прохвост! Он такой…

– Не будем о нем, – возразила Оксана. – Я сама знаю, что, согласившись выйти за него замуж, добровольно надела хомут на свою шею.

– Он тебе не пара.

– Это неоспоримый факт, но все же нельзя забывать, что многие годы мы прожили под одной крышей.

– Такие доводы ни о чем не говорят.

– У нас взрослая дочь!

Она посмотрела глазами встревоженной кошки.

«Этой юной сучке всего шестнадцать!» – хотел сказать я, но предпочел не накалять обстановку. Все, что касалось ее ребенка, было свято и неприкосновенно. Ради Лины она могла пойти на любые жертвы.

– Ты ведь не станешь отрицать, что моя девочка достойна восхищения? – спросила Оксана с нотками нарастающего раздражения. – Линочка постоянно напоминает мне о моей молодости.

Я не нашел слов для возражения и решил вновь промолчать.

– Громов, надеюсь, ты помнишь, какой очаровашкой я была в ее годы?

– Ты по-прежнему отлично выглядишь! – не задумываясь, ответил я.

– От твоей лживой лести у меня уши сворачиваются в трубочку.

– Я говорю правду.

Она снисходительно улыбнулась.

– У меня складывается мнение, что ты чем-то недоволен, – внезапно подметила Оксана. – Хмурый, задумчивый… Я тебя не узнаю…

– Мне жаль тебя… – отмахнулся я.

– С какой стати?

– Чрезмерная любовь к дочери тебя ослепляет. Ты не замечаешь ее потребленческих запросов. Ты для нее все равно что гуттаперчевая кукла.

Убедившись, что Оксана меня внимательно слушает, я воспрял духом и решил продолжить неприятный разговор.

– Она бессовестно играет на твоих чувствах! – запальчиво произнес я. – Ты ей нужна до тех пор, пока будешь в состоянии потакать ее желаниям, необдуманно выполняя любую ее прихоть.

– Да, да… Я уже слышала что-то в подобном роде…

Оксана небрежно затушила сигарету о край скамьи. Не обнаружив поблизости урну, бросила ее в кусты.

– Мужчине нужна жена – здоровая, а сестра – богатая! – задумчиво продолжила она. – Наверно, и дочери нужно от матери что-то гораздо большее, чем простая материнская любовь? Я отлично понимаю, что Линочка манипулирует моими чувствами. Ну и пусть? Дети… Они часто предают родителей. Это, конечно, отвратительно, но вполне закономерно. У нее своя судьба. Я не намерена путаться у нее под ногами. Мечтаю только о том, чтобы в трудную минуту она не искала утешение где-то на стороне, а могла подойти ко мне и, поделившись горем, увидела бы во мне не только любящую мать, но и надежную верную подругу.

– С тобой невозможно спорить! – вспылил я. – Нет смысла вдалбливать в твою упрямую голову прописные истины! Ты все равно меня не слышишь.

– Прекращай бухтеть и давай перестанем ссориться, – предложила она. – У меня, конечно, имеются некоторые упущения, но не настолько серьезные, чтобы стоило заострять на них внимание.

В знак примирения Оксана приветливо улыбнулась и, поднявшись со скамьи, взяла меня под руку.

– Мой славный, добрый друг… – произнесла она вкрадчивым, но приятным голосом. – Я не сомневаюсь, что ты желаешь мне только добра, но есть вещи, в которых ты ничего не смыслишь. Ты бессилен что-либо изменить как в моем бизнесе, так и в моих отношениях с дочерью. Я взрослая и умная женщина. Я сама справлюсь с любыми проблемами.

Я окинул ее отчужденным взглядом.

– Ради бога! – вынужденно согласился я. – Не собираюсь учить тебя жизни…

Она еще раз чмокнула меня в щеку и, растрепав мою густую шевелюру, насмешливо спросила:

– Признавайся, что происходит? Я никогда не видела тебя таким неопрятным… Решил отпустить бороду?

– Демобилизовался со службы. Немного расслабился. Вечером приведу себя в порядок…

– Я всегда тебе говорила, что убивать людей ради того, чтобы кто-то пришел к власти, мерзко и глупо! Правильно сделал, что ушел из армии. Давно пора…

– У меня нет гражданской специальности.

– Ты мужик башковитый, пробивной, так что не пропадешь. Погуляй с полгодика, а там будет видно…

– Я уже оформил туристическую путевку на пятнадцать дней. Сегодня ночью вылетаю в Москву, а оттуда на Канарские острова.

– Решил поразвлечься с молоденькими иностранками? Ты неисправимый бабник!

Она укоризненно покачала головой и погрозила указательным пальчиком.

– Постоянно балаболишь о вечной и преданной любви, а сам ни одной юбки мимо себя не пропустишь.

– На нас двоих вполне хватает твоей целомудренности.

– Рассказывай сказки кому-нибудь другому.

– Намерен немного отдохнуть за границей. Потом прокачусь по бескрайним просторам России. Черное море. Азовское… Новые города, незнакомые люди… Ну и, разумеется, солнце, пляж… Длинные ножки…

– Тогда продолжай ходить небритым. Ради глупеньких финтифлюшек не стоит соскабливать эту ржавчину. Имеешь ты бороду или нет, для них не самое главное, – съехидничала Оксана. – Мне-то можешь поверить! Озабоченные телки везде мычат одинаково…