Электронная библиотека » Алексей Мальцев » » онлайн чтение - страница 1


  • Текст добавлен: 26 августа 2021, 11:00


Автор книги: Алексей Мальцев


Жанр: Современные детективы, Детективы


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Алексей Мальцев
Тайна речного тумана

© Мальцев А., 2019

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2019

Карты, тату и гитара

– Первый тост за альма-матер! – объявил поднявшийся с бокалом Лева Матарас, раньше всех облысевший и больше всех округлившийся. – Нам, коллеги, я считаю, повезло с профессурой… Со школой диагностики, с тем же Институтом сердца… И наши учителя нам действительно кое-что дали. Реально!

– Не кое-что, а все, что могли, – привычным жестом поправив очки, вставила бывшая староста потока, угловатая и нескладная Алена Чубак. – Будем называть вещи своими именами, Левчик!

– Вот именно, – кивнул Матарас, бросив на нее одобрительный взгляд и послав воздушный поцелуй. – А если что-то и недодали, то научили, как нам это взять самим. Скажем им искреннее «спасибо» и отвесим низкий поклон…

Петр Фролов разглядывал лица бывших однокурсников и думал, что эта встреча, посвященная 15-летию окончания вуза, – неплохой луч света в бесконечной врачебной рутине из вызовов, бессонницы, писанины, подключичных инъекций, интубаций[1]1
  Интубация – введение в трахею дыхательной трубки для вентиляции легких.


[Закрыть]
. Как не хочется снова туда окунаться! Пока есть шанс – надо оттягиваться по полной!

Он, пожалуй, единственный из присутствующих врач «Скорой», где начал работать, еще будучи студентом. Конечно, профессура в вузе дала им все, что надо, даже больше, но… Это была теория, а практику он познал, что называется, в деле, еще на четвертом курсе, когда фельдшером начал мотаться по вызовам. И эта разница между теорией и практикой выпирала порой настолько, что он, случалось, вставал на лекциях и спорил с профессором.

У преподавателя по фармакологии была привычка: если рецепт на занятии выписан неправильно, он ставил «неуд» и приписывал внизу «больной умер». Петр без зазрения совести подходил к ассистенту кафедры и бесстрашно бросал в лицо: «А у меня выжил сегодня ночью и сейчас живет! Могу назвать, в какой больнице, я отвез его туда». Против практики не попрешь! За подобные выходки преподаватели его недолюбливали, все это выливалось в тройки на экзаменах, хотя знал Петр предмет на «пять».

В общем, особенные были с профессурой у него отношения, что и говорить, но выпить за альма-матер – святое дело.

Встреча проходила в ресторане шлюпочной палубы теплохода «Хирург Бекетов», плывущего по маршруту выходного дня вверх по Каме.

Все изменились за пятнадцать лет. Кто-то защитился, кто-то бороду отпустил, кто-то женился, кто-то даже умудрился бросить медицину.

У каждого свои достижения. Петр, к примеру, успел развестись. Правда, бывшая жена Элла, работавшая участковым терапевтом, перед самой встречей вдруг подкатила с предложением изобразить супружескую пару, чем не на шутку его смутила.

– Как ты не понимаешь, у нас была студенческая свадьба, Фролов, прикинь, – лепетала она накануне вечером по сотовому, – скажи мы им правду, сколько сразу вопросов посыплется: что да почему? Тебе это надо? Мы как бы… на виду.

– Ты думаешь, они не знают?

– Нет, конечно, откуда? Мы полгода как развелись. У всех свои проблемы, дела, заботы. Не до нас им было.

Сейчас Элла сидела рядом, заливисто смеялась над шутками известного хохмача Мишки Трегубова. Отработав в поликлинике положенный срок интернатуры, Михась прошел специализацию по мануальной терапии и засел в одном из санаториев края.

– Тепло, светло и мухи не кусают, – сообщил он заговорщицки после очередного тоста. – Это как раз по мне. О большем не мечтаю. А насчет того, что зарплата невысокая, так есть такое понятие, как шабашки.

– С шабашек, как известно, пенсия не начисляется, – возразил ему гинеколог Серж Гамаюн. – Это черная зарплата, по сути. Выпил пару раз, и можно забыть.

– Можно выпить, а можно и в банк положить под проценты… Что касается пенсии, я до нее вряд ли доживу, – парировал Михась, потянувшись за гитарой. – Столько воды утечет к тому времени! Мужики, помните нашу… корпоративную…

И под нехитрые аккорды затянул:

 
Мне по душе февральские метели,
Пожалуй, со студенческой скамьи…
Когда мы соберемся, в самом деле,
Седые однокурсники мои?
 
 
Когда наполним звонкие фужеры,
Как в юности, смыкая тесный круг
Хирургов, терапевтов, акушеров,
И главврачей, и докторов наук…
 

Песенку поначалу поддержали, однако больше слов никто не помнил, поэтому гитару пришлось отложить.

Петру вспомнился стройотряд после первого курса. Лучше Михася никто не играл на гитаре, и в карты ему равных не было. Базировались они тогда в Катырево – на севере области, вокруг сплошь зоны и спецпоселения. Трегубов один раз на спор «раздел» в «очко» признанного каталу, чем заслужил авторитет не только среди однокурсников, но и среди поселенцев.

Помнится, в тех местах Михась свободно мог сойти за своего: восточная внешность, привычка бриться наголо и куча татуировок на руках – ну чем не бывалый урка, только что откинувшийся с зоны?

Тату и сейчас цепляли глаз, отвлекали, мешая сосредоточиться. Петр представил Трегубова в костюме мануальщика с коротким рукавом и понял, что на прием к такому доктору лично он бы не пошел.

– Не знаю, – снисходительно улыбаясь, заметил Серж. – По-моему, работа в санатории – жуткая скука. Она в основном для бабушек предпенсионного возраста. Кому для стажа не хватает совсем чуть-чуть.

– А где еще, скажи, есть возможность бесплатно прокатиться судовым медиком на теплоходе до того же Питера? До Астрахани? До Москвы? Вот тебе и скука, Серега… Ты не прав! – пустился в возражения Трегубов, пытаясь зацепить с тарелки ломтик маринованного лука. – А сейчас я вам опишу случай, который был недавно. Если кто-то после этого скажет, что у нас скука… Прошу тишины! Короче, у нас в санатории есть сауна с бассейном, которые пользуются большой популярностью. Вы слышали, наверное…

– Ты в этой сауне делаешь массаж каким-нибудь… эмансипированным мадамам, – иронично вставила староста Алена Чубак. – Конечно, это скукой никак не назовешь, тут я с тобой полностью согласна. Имею представление.

– Вы хотите услышать историю? – обиженно загундосил Михась. – Так слушайте! Короче, прибегает ко мне на днях банщица с бледным, как кефир, лицом. Губы трясутся, на лбу – испарина. Михаил Афанасьевич, у меня, говорит…

– Так ты у нас Афанасьевич? – чуть не подавился куском баранины Серж. – Как Булгаков, значит. Как я тебе завидую… А в вузе помалкивал, скромняга!

– Завидовать потом будешь, когда дослушаешь до конца, – вмешался Петр, чувствуя, что история вот-вот прервется окончательно. – Дайте рассказать человеку.

– У меня, говорит, в сауне труп. Мне что делать? Хватаю фонендоскоп, тонометр – и за ней следом. Забегаем в парилку – лежит на верхнем полке черный как смоль, высушенный, как мумия, мужик. Сухой, твердый – со вчерашнего вечера в парилке, прикидываете?

– Обычное дело, – вклинился на этот раз в повествование Петр. – Острая коронарная смерть, наверняка выпили накануне… Нас вызывают иногда на такие случаи – чтобы констатировать.

– Я про мумифицирование помню только из вузовских лекций, – продолжал возбужденно Михась. – Что в жарких странах с сухим климатом такое случается иногда. Ткани трупа становятся сухими, легкими и твердыми. Мумия, короче. А тут, представляете, наяву столкнулся.

– Так что же произошло? – потребовали наперебой продолжения однокурсники. – Почему никто помощь не оказал?

– Все и смешно, и печально одновременно, – опрокинув стопку и закусив кусочком селедки, продолжал Трегубов. – Вечером компания из трех человек веселилась в номере, выпили прилично. Захотелось поплавать в бассейне. Пьяному море по колено, сами знаете. Заплатили дежурной медсестре. Взяли ключ от сауны. Потом что-то у них не сложилось, рассорились. Да так круто, что двое вернулись в номер, а потом вообще отправились домой.

– Погодь, погодь, – замахал рукой Матарас. – Ключ от сауны должен находиться, насколько я понимаю, у дежурной медсестры. На худой конец, у вахтера. Ответственные должны беспокоиться, проверять, контролировать…

– Должны, – закивал Трегубов, – ты все правильно понимаешь. Здесь налицо нарушение инструкции. Короче, этот… из трех… остался плескаться, в парилке ему стало плохо, отключился. Утром банщица приходит, предбанник открывает, видит одежду. Думает, кто-то из своих решил с утра взбодриться, поплавать, врубает температуру в парилке с шестидесяти до девяносто.

– Поджарила жмурика, значит, – усмехнулся кудрявый, очкастый, чем-то напоминающий жюль-верновского Паганеля патологоанатом Жора Рябухин. – Тоже мне, шашлык нашла… У вас не скучно, у вас опасно для жизни!

– Через пару часов заглядывает, – продолжал Михась, не обращая внимания на оппонентов, – одежда там же, она еще добавила. Короче, где-то в полдень, почуяв неладное, заглянула в парилку и… чуть рядышком не легла. Приехал паренек со «Скорой» для констатации, глаза квадратные, сам впервые видит такое.

– Меня во всей этой жутковатой истории, – Матарас даже привстал для убедительности, – интересует один непраздный вопрос. Как скоро после этого случая сауна вернулась в штатный режим? Уверен, что не сразу. Там, где побывал труп, париться и мыться, знаете ли…

– И опять ты прав, – одобрительно кивнул Трегубов. – После этого случая неделю в парилке никто не был, боялись заходить. Несмотря на санобработку. А потом – понеслось все по новой.

Тут все вразнобой стали рассказывать случаи из своей практики. Петр решил подождать, пока их запас слегка иссякнет, и постучал вилкой по рюмке, привлекая внимание:

– Вот у меня случай был… Совсем недавно, весной, в эпидемию гриппа.

– У нас «Скорая» уже на гриппозные вызовы выезжает? – тряхнув кудрями, вставил вопрос Рябухин. И сам же ответил на него: – Не дело это! Добром не кончится!

– Нам косвенно достается. Особенно в связи с реформой этой долбаной… Короче, представьте ситуацию: вызовов выше крыши, а тут одна бабка каждую неделю «мерцать»[2]2
  Мерцать – здесь жаргон – страдать мерцательной аритмией.


[Закрыть]
начала. Начитается газет, насмотрится разных ток-шоу… Плюс – в Интернете погуляет по соцсетям и ну выдавать пароксизм за пароксизмом[3]3
  Пароксизм – сбой ритма сердца.


[Закрыть]
.

– У, какая продвинутая бабка, – заметила невролог Лизавета Хмельницкая.

– Про пожары в развлекательных центрах, – продолжил Петр, подмигнув Лизавете, – захваты заложников да авиакатастрофы разные. Ну, сердечко и соскакивало с ритма. В стационар ее увезешь, там за день ритм восстановят, к концу недели она снова дома, снова телик смотрит да газеты читает… Короче, требовалось сделать что-то радикальное, чтобы оборвать череду бабкиных мерцаний. Все на ушах от этой бабки уже были. И решил я привлечь к делу старую забытую психотерапию.

Настала очередь возмущаться Матарасу:

– Какую? Старую? Забытую? Да она моложе всех других специальностей и дисциплин, вместе взятых. Она – девушка на выданье! Девственница, можно сказать!

На Матараса зацыкали, и он вскоре умолк, а Петр, отправив в рот порцию салата, продолжал:

– Приехал к ней на вызов с пакетом, перевязанным красной атласной ленточкой. Лестничная площадка пропахла корвалолом. Обстановочка еще та… Вхожу, как маг и волшебник. Ну, приступ сняли на второй инъекции новокаинамида…

– Свечи зажег, помахал павлиньими перьями, – не унимался Матарас. – Благовония всякие распылил по квартире.

– Вы, говорю, Прасковья Антипьевна, по гороскопу Овен, значит, и охранять вас будет планета Марс, бог войны. Распаковал пакет, а там оказался армейский ремень. Продырявил его в нескольких местах, магические крестики накорябал. Говорю, не снимайте ни при каких обстоятельствах, наденьте на голое тело, и приступов больше не будет. Она вся затрепетала, прониклась торжественностью момента, надела, и приступов больше не было.

– Дешевый трюк, кстати, – вставил Матарас. – Я бы придумал что-нибудь более оригинальное. Типа заклинания племени Тхапуту.

На него снова зацыкали.

– Концовка у этой истории печальная, – подытожил Петр. – В апреле как-то в некоторых домах отключили воду, и направилась наша Прасковья Антипьевна в баню.

– Как? – вскрикнул Серж. – И здесь баня? Не может быть. Неужто опять со жмуриком? Прямо банно-прачечный криминал какой-то. Вы сговорились, что ли?

– И в бане бабушка сняла ремень, – обреченно продолжал Петр, чувствуя нарастающее раздражение. – Не будет же она в нем мыться. А не следовало этого делать. Без ремня, как нам рассказали те, кто ее видел, она прожила буквально несколько секунд. Вызвали нас… Я ехал и словно чувствовал – сердце было не на месте. Приезжаем, а она лежит поперек женской раздевалки.

– Вот вам сила психотерапевтического внушения, – подчеркнул Левчик Матарас, наполняя свою рюмку. – А Петро не до конца прочувствовал всю ответственность, которую на себя возлагает. Отнесся халатно, так сказать… В результате чего бабка пострадала.

– Ты убил бабку, – заметил патологоанатом Жора Рябухин. – Убивец! Ты ее фактически мне на стол положил! Надо было предусмотреть все варианты развития событий.

– Что вы накинулись на него! – встала на защиту бывшего мужа Элла. – Все варианты предусмотреть невозможно. Бабка сама сняла ремень, и точка! Зато на несколько месяцев «Скорая» получила передышку.

Карман чужого плаща

Матарас припомнил следующий случай из практики, вновь сконцентрировав внимание на себе. Взрыв женского смеха, последовавший буквально через пару минут, свидетельствовал, что и этот рассказ пришелся аудитории по вкусу.

Лишь один человек не участвовал в этом круговороте веселья, в какофонии эмоций и воспоминаний.

Глеб Царегородцев по прозвищу Царь. Высокий, нескладный, с выдающимся греческим носом, он и в институте всегда немного дистанцировался от тусовок, слыл молчуном и отшельником. Отвечал невпопад. Когда все падали от смеха, искренне недоумевал, отчего так весело. Что другие обычно схватывали на лету, он просил разжевать и прояснить. Как говорили тогда на кафедре патанатомии – препарировать. Эта странность ничуть не помешала ему стать оперирующим урологом высшей категории.

– Что он здесь делает? – недоумевала Элла. – Так тоскливо посидеть за фужером он мог и дома, не платя этих денег. Или урологи сейчас много зарабатывают? Как к такому… йети люди вообще на прием приходят, как доверяют свои интимные подробности?

– Как вы жестоки, Элла Леонидовна! – с иронией заметил Петр. – Может, как специалист он выше всяких похвал. И сейчас, на празднике воспоминаний, отказываете коллеге в удовольствии посидеть среди однокурсников, послушать тех, с кем когда-то учился. Ну и что, что не участвует, не хохочет до колик? Ну и что, что молчалив? Мы разные, поэтому и не вымерли от однообразия до сих пор.

– Да, мы разные… – загадочно протянула бывшая супруга. – Кто-то оперирует, кто-то треплется перед аудиторией, кто-то убивает, кто-то насилует… Ты прав, мы все разные. Двух одинаковых не найти.

– Я не это имел в виду, – попытался оправдаться Петр, в планы которого не входило ссориться.

– Знаю я, что ты имел в виду, – перебила Элла. – Ты в курсе, что у Царя на уме сейчас? Может, он вынашивает план убийства?

– Ты прямо как НКВД. Если кто не шагает в ногу со всеми, значит, враг.

Элла собралась что-то возразить, но в этот момент поднялся со своего места гинеколог.

– Мужики, кто со мной покурить? – предложил он. – Обсудим первые впечатления, заодно наметим планы на вечер, распределим роли.

– Что? Ты уже сценарий написал? – внезапно поинтересовался молчавший до этого Глеб. – И какую же роль ты предложишь мне? Колись, я должен порепетировать.

– Обижаете, Царь-батюшка, – мгновенно сориентировался «сценарист». – Трон по-прежнему ждет вас, палаты убраны, дьяки и придворные тверезые…

Кто-то захохотал, а Петр почувствовал, что ему не хватает прохлады, и поднялся. Накинув плащ, вышел вслед за Сержем на палубу.

Признаться честно, общество гинеколога Петра не очень притягивало, когда-то все разговоры Гамаюна сводились исключительно к женщинам. Во время перерыва на любой из лекций вне зависимости от дисциплины и темы он мог тебя перебить горячим шепотом: «Глянь, какие ягодички мимо фланируют, к ним бы мои ладошки добавить, уж я бы не терял времени даром! А там, смотри, какой лобок выпирает, сечешь? Никакими джинсами не скрыть».

Кареглазый брюнет с аккуратными усиками и бакенбардами, он нравился почти всей женской половине курса. Ему бы эполеты да гусарский мундир – получился бы вылитый поручик Ржевский.

И сегодня, надо отдать должное, именно Серж обеспечил двухпалубный теплоход с комфортабельными каютами по очень демократичной цене.

– По-моему, все идет нормально? – поинтересовался Серж, угощая Петра сигаретами. – Главное, чтобы не нахрюкались раньше времени.

– А и нахрюкаются, так каюты под боком, сразу баиньки.

– Стоило встречаться с однокурсниками, чтобы сразу баиньки?! Петро, где твоя былая романтика?

Петр затянулся, выпустил дым и спросил о том, что его действительно интересовало:

– Ты лучше скажи, каково это – пятнадцать лет гинекологом? Смотреть тридцать раз за прием туда, куда нормальному мужику вообще смотреть не полагается. Как после этого на жену-то?

– Ну, во-первых, поэтому я и не женюсь. Нет жены – нет проблемы. Все заработанное трачу исключительно на себя, любимого, – с этими словами Серж поправил на левом запястье дорогие швейцарские часы.

Лишь однажды Петр видел точь-в-точь такую же модель у известного нефтяного магната. Тележурналисты тогда озвучили цифру – то ли десять, то ли пятнадцать тысяч евро.

– А во-вторых что? – скользнув взглядом по часам, поинтересовался Петр.

– Во-вторых, не только я туда смотрю, есть еще… не менее глазастые. Взять того же Царя Глебушку. Представляешь, приходит ко мне одна… после его осмотра… ресницы до пола, педикюр… Болтливей Матараса раза в два, кстати. И ну рассказывать, как она очаровала нашего Глебушку.

– И как же?

– Так очаровала я его, доктор, что он меня… – Серж оглянулся по сторонам и продолжил вполголоса: – …Что он меня без перчаток посмотрел. А это, между прочим, приравнивается к интиму во время приема, – глубокомысленно изрек Серж и, заметив вышедшую покурить однокурсницу, извинился и отошел к ней.

В этот момент Петр нащупал в кармане какую-то бумажку. Вытащил, развернул и поначалу ничего не понял. «Th10» означало 10-й грудной позвонок. Но откуда у него в кармане взялась эта запись? Он точно помнит, что ничего подобного в карман не засовывал. Пошарил по другим карманам. Ключей от машины и сигарет не было! А что, если он перепутал плащ? Хозяин сейчас не найдет своей одежды на прежнем месте, выйдет на палубу и… Вот будет кадр! Это ж надо так нахрюкаться!

Он так ушел в свои размышления, что не заметил, как к нему подошел Жора Рябухин. Когда тот положил ему руку на плечо, Петр вздрогнул. Лишь разглядев рыжеватые кудри, успокоился. Над самым ухом прозвучало:

– Ты все еще не бросил эту дурацкую затею?

– Ты курево имеешь в виду? – уточнил Петр. – Не бросил, но собираюсь. Я на пути к исцелению. Не совсем безнадежен.

– Знаешь, как выглядят бронхи заядлого курильщика на вскрытии?

– Знаю, не надо мне повторять прописных истин. Уверен, ты видишь это каждый день.

Петр знал, что о вреде курения Жора может говорить бесконечно. Еще со времен института. Чтобы не слушать лекцию заново, он выкинул сигарету за борт и поспешил в ресторан. Веселье продолжалось своим чередом, на вошедшего никто особо не посмотрел. Петр незаметно повесил плащ на прежнее место, нашел свой неподалеку, проверил, на месте ли ключи от машины, и вздохнул с облегчением.

Усевшись на свое место, задумался. Интересно, кто носит такой же плащ? И что это за бумажка с номером позвонка? Он вдруг обнаружил, что все еще держит ее в руке. Это уже воровство! По идее, надо бы вернуть ее в карман того самого плаща. Но кто его хозяин?

– Что-то мало покурил, – заметила Элла, прихлебывая красное вино из бокала. – Обычно дольше куришь.

– Все меняется, Элк… И ты тоже.

– Согласна, – заметила бывшая супруга, почему-то избегая смотреть Петру в глаза. – Вообще, что ты обо мне знаешь? Ну, после развода? Это для тебя – темный лес.

– А я должен? – грубовато поинтересовался он, тотчас мысленно обругав себя. – Я хотел сказать, откуда я мог узнать какие-либо подробности о твоей жизни? Мы же связь не поддерживали.

– Ты никогда не отличался тактичностью, – отрезала она, поставила на скатерть бокал и отвернулась.

Охотничий нож с подтекстом

Все внимание сидевших в этот момент было приковано к Матарасу и его очередному случаю из практики.

– …Представьте… Утирая слезы, она мне жалуется: ну почему, почему он меня бросил? Я ведь ему Пастернака читала! Цветаеву читала… А я ей: может, следовало Мандельштама? Так что, милые дамы, учтите. И Пастернак, случается, не помощник.

– Да, Лева, интересная у тебя профессия, – с ходу включился в разговор Серж, входя с палубы. – Утешать безутешных и покинутых дам. А случается так, что слов, какими бы утешительными они ни были, не хватает? Когда требуется что-то еще? Так сказать, конкретно-прикладное.

– Понял, куда ты клонишь, – нашелся тут же Матарас, вытянув ладонь в сторону гинеколога. – Здесь пальма первенства исключительно у тебя, я не претендую.

– Но меня может не оказаться рядом!

– Значит, бедняжка обречена на страдания. И вообще, психотерапевт нужен каждому, я подчеркиваю – каждому, – Матарас поднял вверх указательный палец. – На Западе это в порядке вещей.

– Что я слышу? Опять преклонение перед Западом!.. – взмахнул рыжей шевелюрой Жора Рябухин, но на него тотчас зацыкали: не мешай слушать, если тебе не интересно.

Буквально лоснящийся от женского внимания Матарас перешел к следующему случаю…

Петр перехватил взгляд Лизаветы Хмельницкой. Говорили, что она успела развестись, одна воспитывает дочь, работает невропатологом в поликлинике, ведет платный прием по вечерам.

Стройная, стильная, с шармом… Платиновая блондинка с обложки глянцевого журнала. И зачем он только согласился на авантюру Элки?!

Впрочем, все можно переиграть, он ни под чем не подписывался.

Петр захотел подняться, но почувствовал на своем плече мешок с песком. На самом деле это была ладонь Царегородцева.

– Есть пара минут для разговора? – прогудел басок над самым ухом, ладонь с плеча, однако, коллега убирать не спешил.

– Разумеется, светилам отечественной урологии всегда рад. Если ты так же простату шерудишь, как мне плечо давишь…

Петр мельком окинул танцующих. Элла медленно перетаптывалась в обнимку с Трегубовым. Надо же, а он и не заметил.

– Не боись, с ней я нежно обращаюсь. Второе сердце мужчины как-никак!

Светило урологии приземлилось на место Эллы, близко посаженные грязновато-зеленые глаза уставились на Петра.

– И где ты с ней нежно обращаешься? – спросил Петр, чтобы прервать повисшую паузу. – Оперируешь? На приеме? Я про тебя ничего не знаю.

– В тубдиспансере на ставку, беру ночные дежурства в областной, – пробубнил Глеб как о чем-то опостылевшем, при этом махнул рукой, мол, не отвлекай от главного. – Мне тут сорока на хвосте принесла, что у вас с Элкой того… Завяли помидоры. Насколько это верно, хотелось услышать из первых уст.

Петр мгновенно понял далеко идущие планы уролога и решил в корне пресечь подобные попытки:

– Уж полгода как разошлись, но на днях решили снова…

– Но пока не расписались? – невозмутимо гнул свое Царегородцев, играя желваками. – Зависла пауза, ведь так? Вы как бы свободны пока, в открытом доступе.

«Вот оно как, – замигало в мозгу, подобно зеленому сигналу светофора. – Плотная, однако, конкуренция. Почти очередь. Да, Элка, за этим ты будешь как за каменной стеной. За гранитной. Поздравляю!»

– Какая разница, – усмехнувшись, протянул Петр. – Если мы решили…

– Ты от ответа не уходи, – легонько стукнул по столу уролог. – Вы свободны официально? Так?

– Ну, получается, что так…

– Это я и хотел услышать. Поэтому официально я разрешения у тебя спрашивать не буду, чтобы ухлестнуть за твоей бывшей.

– Если она не против, – настороженно бросил бывший супруг. Но уролог его уже не слушал, он искал глазами Эллу среди танцующих.

Однако как все закручено!

Чтобы собраться с мыслями, Петр вышел на палубу, на этот раз – в своем плаще. Бумажку с номером позвонка положил во внутренний карман.

Странно… Еще вчера ему было все равно, ухаживает кто-то за его бывшей супругой, или она за кем-то… А сегодня желание Глеба Царегородцева «приударить» за Эллой вызвало в нем бурю негодования. Еле-еле сдержался. Выходит, осталось что-то еще от былой любви, от тех волнений и страстей.

Или все это не более чем отголоски семейного быта, привычек, которые, по сути, уже в прошлом? Полгода не виделись, потом потанцевали, вот и всколыхнулось ретивое… Как ни крути, принимать однозначное решение придется.


Каких-то пару часов назад, стоя на причале в ожидании приглашения на теплоход, Петр наблюдал, на каких авто подъезжают его однокурсники. Почти у каждого – иномарка. Все недовольны зарплатой, а укомплектованы – будь здоров. На какие шиши, спрашивается!

Проходящий в этот момент мимо него Лева Матарас бросил мимоходом:

– Не бери в голову, Петро, это все банковские автокредиты. Медикам их дают охотно, поскольку зарплата пусть и небольшая, но стабильная, банкротство не грозит.

– Откуда ты знаешь, что я думал именно об этом? – оторопел Петр.

– Обижаешь, Петро, – Лева виновато опустил глаза и пожал плечами. – Я все-таки психотерапевт. И грош мне цена, если я не смогу прочитать мысли, особенно такие банальные, как твои.

Ответить Петр не успел, Матарас отошел уже далеко.

Рядом в этот миг оказался патологоанатом Жора Рябухин. Вечно рассеянный и опаздывающий на лекции в вузе, он и сейчас все что-то искал, шарил по карманам. Во время очередной ревизии портфеля патологоанатома Петр заметил в нем охотничий нож с резной рукояткой и в кожаном футляре.

– Ого! Это что, сервелат резать? – удивился Петр, перехватив недовольный взгляд патологоанатома. – Можно взглянуть? Утоли мое любопытство, умоляю!

Однокурсник нехотя вытащил холодное оружие:

– Какой же патологоанатом без ножа? Только особо не свети им!

– У патологоанатома, как и у хирурга, – скальпель, насколько я помню. И этим профессии очень роднятся, – начал балагурить Петр, рассматривая в руках нож. – А то, что в одном случае тело живое, а в другом – мертвое, это уже детали, на которые не стоит обращать внимания.

На лезвии было выгравировано: «Боишься – не доставай, достал – не бойся!»

– Как видишь, с подтекстом. Скальпель – это на работе, – пояснил терпеливо Жора, наверняка пожалев, что вытащил нож из портфеля. – А в жизни нож. Жизнь – это другое, это не патанатомия! Мы с отцом охотники, нам без ножа никак нельзя. Все, давай клади на место, это не для баловства!

Жора вскрывал трупы в одной из медсанчастей краевого центра. Когда-то в институте, помнится, мечтал стать судебным медиком, разные захватывающие криминальные истории рассказывал. Но что-то не сложилось…

Ради справедливости надо отметить, что и Петр зачитывался когда-то Агатой Кристи, Чейзом, Чандлером. Когда это было? Может, в другой жизни?

Это что же получается? Психотерапевт без труда читает мысли, патологоанатом повсюду носит с собой нож. А что он, врач со «Скорой», припас в качестве доказательства своей профессии? Кто быстрей в подключичку вколется или заинтубирует больного? Да и с дефибриллятором, ребятки, не каждый из вас справится, наверное…


Он поймал себя на том, что совсем не слушает Эллу. Бывшая супруга о чем-то говорила, потом махнула рукой:

– Ты, Фролов, как был эгоистом, так им и остался.

– Извини, Элк, – привычно пробубнил он, скорчив невинную гримасу. – Столько впечатлений, болтовни, тут с ума бы не сойти.

– Запомни, Фролов, это у остальных может быть болтовня. У меня другое! Куда более важное.

– Согласен. Понимаю. Конечно, это я про других. Так что я прослушал?

Элла какое-то время смотрела на него, как бы решая, стоит ли пересказывать то, что он только что равнодушно пропустил мимо ушей. А он разглядывал в этот миг ее чуть отрешенное лицо и думал, что она ждет дополнительных извинений и оправданий. Он помнил это по совместной жизни: одного мимолетного «прости», брошенного всуе, ей частенько было недостаточно. Она ждала глубокого раскаяния.

Уже потом, насытившись супружеской жизнью до легкой аллергии, он понял, что за этим ожиданием скрывается лишь ее потребность убедиться, что теперь его внимание сосредоточено исключительно на ней, что никого другого и в мыслях нет. Всего лишь! Не более и не менее!

Чтобы докопаться до этой разгадки, ему пришлось выслушать и просмотреть не один гигабайт истерик и обвинений в черствости и эгоизме.

Но это было до развода, так сказать, «по ту сторону». Теперь – совсем иной коленкор. Он уже набрал в грудь воздуха, чтобы напомнить ей об этом, как вдруг услышал:

– Меня изнасиловали, Фролов! Если тебя хоть сколько-то это интересует.

Ему показалось, что признание это услышал не он один. Даже пауза неприятная повисла над большим овальным столом, уставленным закусками и выпивкой.

– Как? Кто? Ты заявила?

– Хочешь – верь, хочешь – нет, но подробностей я не помню. Словно платок с хлороформом дали понюхать, как в старых детективах. Никаких воспоминаний. Очнулась в соответственном виде, который я тебе описывать не буду. На том же самом месте… А именно – на скамье в парке, через который обычно возвращаюсь с работы.

– Когда это случилось?

– Месяц назад примерно. Смутно помню перед этим, что слышала какие-то шаги сзади, решила оглянуться и – все, провал. Недавно проверилась у гинеколога – никаких последствий. Осталось плюнуть, растереть и забыть. Но что-то не забывается. Заявлять не стала, так как не хочется проходить сквозь все это снова.

Петр ощутил прилив жалости, потянулся, чтобы поцеловать бывшую супругу, но она отстранилась:

– Не стоит… Я в полном порядке, глупостей не наделала, и слава богу. Даже не знаю, зачем тебе это рассказала. Наверное, слабость или принятый алкоголь.

– Кстати, об алкоголе, – решил Петр сгладить неловкость, сменив тему. – Раньше ты не переносила на дух красные вина, насколько я помню. А теперь не отрываешься от них.

– Знаешь, после этого досадного инцидента я решила развеяться. Ну, ты понимаешь… И укатила в Италию. Посетила Флоренцию, галерею Уффици, музей Сан-Марко… Там, кстати, заново для себя открыла красное вино. Оказалось, что никакой аллергии на него у меня нет.


Страницы книги >> 1 2 3 4 | Следующая
  • 4.6 Оценок: 5

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации