Текст книги "Не та игра"

Глава 7
Зубы

В пятницу утром Максиму на телефон пришло сообщение. Номер – неизвестен. «Максим Владимирович, нам необходимо встретиться по делу Комаровой. Об этой встрече никто не должен знать. Возьмите с собой телефон Комаровой. Детали я сообщу дополнительно».

Похоже на какую-то ловушку. Только, кому это надо? И что такого важного в этой Комаровой, чтобы рисковать? Ведь, случись что с Максимом, это только привлечет большее внимание к проверочному материалу. Может, здесь действительно замешаны экстраординарные события? Наподобие шпионских игр. Но и тогда никакого смысла нападать на сотрудника полиции нет. Тем более у шпионской версии нет ни единого доказательства. И еще это «я». Явно действует какой-то одиночка. Если бы за его спиной скрежетал механизм некой организации, было бы написано «мы». Скорее всего, Максиму кто-то в частном порядке хочет сообщить какие-то сведения. Или что-то предложить. Может быть, попросит вернуть медальон. В любом случае, никаких сделок с совестью!

С этими мыслями Максим вышел из квартиры, спустился на первый этаж и обнаружил в своем почтовом ящике новую корреспонденцию. Знакомый конверт с окошком адресата и сложенный лист бумаги.

«Ну и утречко, – подумал Минин, – хотя последнюю неделю, что не день, так сюрпризы».

Повертев письма в руках, Максим вздохнул. Открывать все равно придется. Уж лучше здесь, прямо в подъезде. На работе может оказаться пара лишних и очень любопытных глаз. И могут возникнуть ненужные вопросы. Максим вздохнул еще раз и по уже сложившийся традиции развернул сложенный лист. В нем знакомым корявым неграмотным почерком было написано:

«Мы знаем что происходит. Будте сегодня в 12.15 в центре у фантана».

Вот тут уже действует организация. Правда, крайне несерьезная, которая поскупилась на конверт и секретаря, ответственного за орфографию. И что это за время такое? 12.15. Ни туда, ни сюда. Серьезные ребята выбирают время с нулями. В 12.00. В крайнем случае, в 12.30. Чтобы можно было опоздать. Ну, или прийти чуть раньше. А тут….

Есть еще несколько вопросов. О чем вообще идет речь в первой части письма? О тайнах мироздания, о внутренней политике или, все-таки, о каком-то из проверочных материалов, находящихся в производстве у Максима? И вот еще вопрос: а не послать ли авторов всех этих таинственных писем лесом? Откуда вообще такой ажиотаж и массовое желание с ним лично пообщаться.

От всех этих шпионских игр у Максима начало портиться настроение. Он покачал головой и неожиданно для себя, поддавшись внезапному порыву праведного возмущения, решил игнорировать предложения о встречах. Если кто-то хочет что-то с ним обсудить, пусть делают это открыто и приходят в отдел. Макса охватило чувство гордости за принятое жесткое решение, безусловно требующее уважения к своему автору. Одно из немногих подобных решений в его карьере участкового полиции.

Второе письмо было открыто Максимом решительно, с видом человека, который наконец-то одним махом разобрался со всеми своими проблемами. Край конверта был оторван мгновенно и ровно. Письмо внутри не пострадало. Да собственно и письмом-то это назвать было сложно. Скорее, документ. В конверте находился лист бумаги, на котором в два ряда размещались черно-белые фотоизображения молодых мужчин и женщин в анфас. Всего шесть человек. В одинаковых светлых рубашках. Четверо мужчин и две женщины. Съемка – по грудь. Под каждой фотографией значился номер.

Макс внимательно всмотрелся в лица. И открыл рот. Среди незнакомых лиц он вдруг узнал Лиду Комарову. Правда, волосы у нее были короткие. Не как на фотографии, которую дала Таня. А так сомнений не было. Это его без вести пропавшая. А рядом с ней – молодой человек с Эдельвейса. Он выглядел точно так же, как на видеозаписи. Что делают фигуранты по двум его проверочным материалам в одном документе? И что это вообще за фотоальбом такой? Кто все эти люди, и какая между ними связь? Может быть, все они числятся пропавшими без вести? А вдруг и вправду все они жертвы какого-нибудь маньяка? И тот хочет, чтобы его остановили…

Опять вопросы! Максим почесал голову. Нет, маньяки, как правило, стараются действовать незаметно. Маньяк не станет тащить свою жертву на глазах у десятков человек! И тут взгляд у участкового уполномоченного Минина зацепился за номера под фотографиями. Комарова значилась под номером пять. 5. Это же цифра с ее медальона. Так, по крайней мере, сказала Таня! Молодой человек из «Эдельвейса» был под номером шесть. Ко дну сейфа в кабинете у Максима приклеен медальон с номером два. А тут под номером два был изображен молодой человек с пронзительным взглядом, скромными усиками и диско-прической.

Максим в волнении стал переминаться с ноги на ногу. Казалось, разгадка этого, все туже запутывающегося клубка, вот-вот раскроется. Если предположение верно, то медальон с номером два принадлежит усатому диско-мэну. Но медальон выглядит очень старым. Ему должно быть больше ста лет. В те времена диско еще не существовало. Да и молодых людей, которых, судя по всему, фотографировали друг за другом на одном стуле. Причем фотографии довольно высокого качества, выглядят современно. Хотя внешний вид у молодых людей немного старомодный. Все эти их прически, макияж у девушек, короткие усы у ребят, целеустремленность в глазах. На хипстеров они уж точно не похожи. Максим вспомнил, как Татьяна сравнила одежду Комаровой в первый день их знакомства с одеждой из советского кино. У Минина в памяти всплыли образы из любимых советских фильмов – «Пацаны» и «Курьер».

Да, Татьяна права. Это или косплей, или фотографии действительно сделали в 80-х годах ХХ века. А это невозможно, ведь Комарова и тот молодой человек были здесь всего неделю назад. Не постаревшими. Разве только, путешествие во времени…Максим устало вздохнул. Опять этот бред… Пора на работу. Засунув письма в папку, он побрел в отдел.

На работе его ждала повседневная волокита. Кто-то припарковал свой автомобиль на газоне, кто-то слишком громко слушал музыку. За кем-то соседи постоянно следят через дверные глазки. А у кого-то кошка нагадила в подъезде. И уже не в первый раз. Все это требовало разбирательства, к которому Максим относился со всей серьезностью своей щепетильной натуры. За работой Максим даже не заметил, как приблизилось обеденное время. Все еще поглощенный текущими проблемами, он одел фуражку и направился домой.

– Здравствуйте, Максим Владимирович, – вырвал его из потока служебных мыслей высокий скрипучий голос.

Максим с удивлением огляделся, обнаружив, что стоит у фонтана. В центре города. Примерно в 12.20. «Надо же», – подумал он, недоумевая. Как правило, он ходил домой совсем другим путем. Ближе и прямее. А сейчас ноги сами принесли его к месту встречи с таинственным автором безграмотных писем, куда Максим, в общем-то, и не собирался.

Автором писем оказался молодой человек лет двадцати с видом студента-неудачника. На нем была расстегнутая красная гавайская рубашка с синими пальмами, которая, по всей видимости, не желала иметь ничего общего с одетой под неё белой футболкой. Она загибалась и сгруживалась, лишь бы держаться как можно дальше от нарисованной на футболке морды ярко зеленого пришельца. Дополняли костюм почти новые клетчатые бриджи чуть ниже колена, высокие черные носки, гордо обтягивающие почти до самых икр безволосые ноги, а также видавшие виды светло-серые сандалии с лямкой на пятке. Через плечо была перекинута небольшая черная сумочка на тоненьком ремешке. Голову молодого человека совершенно не украшали волосы, которые могли бы полностью скрыть маленькие симпатичные уши, если бы не свисали длинными сальными сосульками. Но вкупе с уже проходящей угревой сыпью и запущенным пушком над верхней губой прическа выглядела вполне естественно.

Видно было, что молодой человек презирал спорт, любил покушать, интересовался сверхъестественными явлениями и, скорее всего, не имел романтических отношений с девушкой. Никогда. В общем, представлял редкую для России социальную группу гиков, последнее время активно конкурирующую с ботаниками.

– Здравствуйте, – ответил Максим безрадостно.

– У меня к Вам очень серьезный разговор, – начал с ходу гик.

– Простите, – прервал его Максим, – а как к Вам можно обращаться?

– Святослав. Но друзья зовут меня Слава. Для остальных я Свят.

– Ясно, – ответил слегка растерянный Максим, – так, что у Вас за разговор…э-э-э, Свят?

– По поводу медальона. Вы выложили его фото в газете…

– Постойте, а откуда Вы узнали, что это именно я выложил ту фотографию?

– Позвонил в Дежурную часть, – пожал плечами Святослав, – там мне назвали Вашу фамилию. А адрес найти в интернете – дело техники. Полчаса и готово…

Действительно, подумал Максим, выяснить, кто именно размещал фотографии в газете, не такая уж сложная задача…

– Так вот, – продолжил Святослав, – это может Вам показаться безумием, но медальон, который оказался у Вас, не простой!

– Что Вы имеете в виду? – насторожился Максим.

– Дело в том, что мы увлекаемся краеведением. И вот пару лет назад в соседней деревне, в Коняево, откопали одну любопытную легенду. О целительнице Ирине. Она, якобы, обладала даром врачевания и помогла очень многим людям излечиться от разных болезней. Когда она жила, точно не известно. Но, судя по всему, в конце десятого века! Она много сделала для установления здесь христианства. Это поразительное открытие. Некоторые местные это помнят до сих пор! Те, которые за годы советской власти сохранили свою веру. Я на эту тему кандидатскую диссертацию собираюсь писать. Тут вообще удивительный край! Вы знаете, что в этих лесах после Церковного раскола прятались староверы? Коняево – вообще старообрядческая деревня. Там даже до тридцатых годов двадцатого века действовала старообрядческая церковь…

– Извините, – прервал пытливого юношу Максим, – зачем Вы мне все это рассказываете?

– Ой, извините, не туда понесло, – оправдываясь, хмыкнул Святослав, – уж очень тема интересная. Так вот, э-э-э. Ирина. Местные называют её угодницей Ириной. По поверью в окрестных деревнях именем Ирина может быть наречен только один человек. И, пока жива Ирина, местные младенцев этим именем не называют. А как упокоится, первую рожденную девочку нарекают Ириной. Считается, что девочка с именем Ирина обладает целительной силой. Мы даже тут как-то разговаривали с бабой Ирой из Малахова. Она мне лишай заговаривала…

– Извините, Святослав, – снова прервал его участковый, – мне некогда выслушивать всякую ерунду….

– Я уже подхожу к сути, – заторопился Святослав, – так вот, собирая сведения об этой Ирине, мы познакомились с неким Ефимом Федоровичем Ковалёвым. Он из местных. Его дед владел до революции серповой фабрикой в Коняево. По семейному преданию их род ведет свое начало от той самой Ирины. И ещё по семейному преданию у Ирины был волшебный оберег, с которым она и пропала. На обереге этом была нарисована звезда, серп и молот! Оберег этот мог переносить во времени!

– Что? – переспросил Максим, который вдруг ощутил себя так, словно на него неожиданно вылили ведро ледяной воды.

– Медальон этот волшебный, – старательно повторил Святослав, – он каким-то образом может переносить во времени. По семейной легенде Ирина появилась в этом мире волшебным образом. И так же пропала. Мы сначала на это предание не обратили внимания, но тут вышла газета с той фотографией. И мы глазам своим не поверили. Сходство с описанием было поразительным. Помчались к Ефиму фото показать. Он тоже это подтвердил. В общем, этот медальон угодницы Ирины! Это – реликвия!!! И артефакт!!!!

– И что, Ковалёв хочет его забрать? – спросил Максим, вспомнив первую записку от Святослава.

– Нет. Хотя, наверное, да, если это возможно, конечно. Но, в первую очередь, Ефим очень хочет с Вами встретиться. Для этого я здесь.

– Слушайте, это, конечно, все интересно, но выглядит как полнейший бред! Я не верю в путешествия во времени! У меня много дел и нет возможности тратить рабочее время на старые сказки. К материалам проверки они никакого отношения не имеют.

– Можно встретиться вечером или в выходные, – не сдавался юноша, – вот, возьмите мою визитку, звоните в любое время, я всегда на связи! Если что, у меня есть машина. Могу привезти и увезти!

С этими словами Святослав достал из своей сумки маленький прямоугольный листок плотной бумаги и протянул его Максиму. Тот, поколебавшись мгновение, взял этот листок. Визитка была явно самодельная. Напечатанная дома на принтере и старательно вырезанная из большого листа. Один ее край был неровный. Ножницы пошли не туда и откусили чуть-чуть лишнего. После чего пришлось возвращаться, но исправить дефект уже было невозможно. На визитке было написано: «Горин Святослав Алексеевич. Ремонт компьютеров, установка и настройка программного обеспечения, экскурсии по окрестностям Луча».

Максим перевернул визитку. На оборотной стороне была такая же запись, только на английском языке, как будто её владелец всерьез рассчитывал, что его услугами могут воспользоваться иностранные гости, которым въезд в Луч был запрещен. Участковый убрал визитку в папку, а, когда вновь посмотрел на Святослава, того уже не было. Как в каком-то мистическом детективе. Собеседник вдруг взял и исчез. Оглядевшись по сторонам, Максим все же заметил это странного молодого человека. Тот не спеша брел в толпе лучан, спешащих закончить свои дела до окончания обеда. Макс проводил его взглядом до момента, пока тот не исчез за углом овощного магазина.

«И как все это понимать? – подумал он. – Очередной бред? А вдруг?»

Максима вдруг осенила безумная догадка. Он развернулся на каблуках и поспешил обратно в отдел. В конце концов, запасов продуктов питания в тревожном чемоданчике хватит на еще пару сытных обедов.

В отделе он достал из сейфа материал по человеческим останкам, отыскал в нем заключение судебного медика и позвонил по указанному в нем номеру. В такие моменты, как сейчас, Макс себе нравился. В такие моменты он себя уважал. За то, что он становился максимально целеустремленным, а его решения неожиданными, смелыми и быстрыми. А главное, они казались на все сто процентов разумными!

– Алло, Павел Дмитриевич? Здравствуйте! Это Минин. Участковый из Луча. Да, по скелетированным останкам. Я по поводу нашего с Вами разговора. Ну того… А, понял. Просто, дело срочное. Вы не могли бы мне помочь? Нужно провести идентификационное исследование черепа и лица, изображенного на фотографии. Да, того самого черепа. Павел Дмитриевич, только без постановления пока. Есть тут кое-какие зацепки, но официально назначать пока рано! Ну, Вы понимаете, в чем тут дело. Чем раньше, тем лучше. Хорошо. Да, записал. Сейчас вышлю!

Закончив разговор, Макс отсканировал лист с фотографиями молодых людей из утреннего конверта и послал файл по электронной почте, сопроводив письмо записью: «№ 1» и «№ 5». Под номером один в листе значилась вторая из двух девушек. Точнее, первая. По логике, Комарова была вторая. Под номером пять.

Макс нутром чуял, что ухватил тайну за хвост. И отпускать её не собирался. Если его внезапное предположение верно, то все три материала действительно связаны между собой каким-то странным, необъяснимым, даже фантастическим образом. И от разгадки всего этого он находится также далеко, как и неделю назад. Хотя его секретная папка с материалами альтернативного расследования заметно пополнела.

Он как раз вкладывал в нее очередной документ. Стенограмму разговора со Святославом и копию его визитки. И тут старый служебный телефон, стоящий на его столе, судорожно и нетерпеливо зазвонил. Максим вздрогнул и с каким-то нехорошим предчувствием схватил трубку.

– Алло! Максим? – донесся из нее взволнованный голос судебного медика.

– Да, Павел Дмитриевич, это я, – ответил Максим, поднимаясь с места.

– Максим! у меня исчез зуб!

– Какой зуб? – не понял Максим, усаживаясь обратно в свое кресло.

– Зуб. С того черепа. Я оставил себе один из зубов с пломбой! На всякий случай, понимаете! Для дополнительной экспертизы! Чтобы не пропал! А он исчез!

– Постойте, – воскликнул Максим, снова вскакивая с места, – Вы хотите сказать, зуб из черепа по моему материалу?

– Да! Да! Он пропал! После того, как я получил от Вас материалы на электронную почту, я полез в свой личный архив за фотографиями черепа и обнаружил пропажу!

– Но кто мог его взять? – спросил Максим, раздосадовано плюхнувшись на свой стул.

Он бы уже нервно расхаживал по кабинету, если бы телефонный провод надежно не привязывал его к стационарному аппарату. В этом несомненное преимущество пользовательского телефонного оборудования ХХ века. Оно берегло энергию абонентов в моменты нервных потрясений. В этот раз отдельное спасибо Максим должен был сказать заместителю начальника отдела по тыловому обеспечению майору полиции Сергиенко, который на протяжении последних пяти лет стойко отмахивался от настойчивых просьб коллектива участковых уполномоченных о приобретении им новых беспроводных телефонных аппаратов.

На другом конце телефонной линии судебный медик Павел Дмитриевич Дёрин не мог похвастаться такой заботой. Он нервно расхаживал взад-вперед по своей тесной каморке и единственное, что хоть как-то берегло его калории, был ее размер.

– Ума не приложу, кто мог бы это сделать, – с готовностью ответил Павел Дмитриевич на вопрос Максима, – и, главное, когда? Вчера он был еще на месте!

– Постойте, я сейчас кое-что проверю, – от очередной внезапной догадки у Максима по спине пробежал холодок.

Он бросил трубку, подбежал к сейфу, снял с него коробку, в которой встревоженно застучали кости. Коробка заняла все свободное место на его письменном столе. Максим открыл ее и впервые с того самого раза в лесу, взял в руки череп. Без всякого трепета и почтения. Череп испуганно зыркнул провалами глаз, когда его перевернули, чтобы осмотреть зубы.

– На каком именно зубе пломба?

– На двадцать шестом.

– Я имею в виду, сейчас в черепе.

– А-а-а, на семнадцатом. Это предпоследний зуб справа. На верхней челюсти. Вы сразу же заметите, пломба металлическая, черного цвета.

– Этого зуба нет!

– Вы уверены?

– Абсолютно. На других зубах никаких пломб не наблюдаю…

На том конце линии воцарилась тишина.

– Павел Дмитриевич?

– Да-да. Я здесь. Я так и думал. Кто-то заметает следы. И понятно кто это…

– Кто?

– Не будьте ребенком Максим!

– ФСБ?

– Я умываю руки, мне проблемы не нужны!

– А как же идентификация черепа по фотоснимку?

С той стороны снова затихло.

– Павел Дмитриевич?

– Да-да. Хорошо, я проведу компьютерное совмещение. Сейчас же этим займусь. В конце концов, это дело принципа!

– Спасибо Вам большое!

– Пока не за что.

Раздались короткие гудки. Максим зачем-то заглянул в телефонную трубку, будто хотел убедиться, что на том конце точно отключились. Двойная спираль мелких отверстий для микрофона уставилась на него с легкой ухмылкой. Перевернутый череп в коробке смотрел с укором и обидой. Вернувшийся после обеда старший участковый уполномоченный Миронов взглянул на Минина без всякого интереса.

Было крайне обидно и жутко противно от мысли, что кто-то проник в кабинет и выкрал важнейшую улику. Зуб с пломбой. Даже если не брать в расчет все эти бредни с перемещением во времени, этот зуб позволил бы идентифицировать личность. По стоматологической карте. Когда она появится, разумеется.

Эту кражу мог совершить кто угодно. Любой человек в отделе. Максим на всякий случай сходил в дежурную часть и поинтересовался, не брал ли кто ключ от их кабинета. Оказалось, нет. По крайней мере, в журнале никаких отметок не было. И, со слов дежурного, он никому ключа не давал. То есть зуб похитил кто-то из участковых. Или кто-то из дежурной части. Или кто-то из тех, кто приходил смотреть на человеческие останки в коробке. То есть в списке подозреваемых был практически весь коллектив отдела внутренних дел, включая начальника.

Очевидно, что кто-то не хочет, чтобы установили личность неизвестной женщины. Кто-то очень могущественный. Тот, кто сделал так, чтобы этот материал передали из Следственного комитета обычному участковому в затрапезном Луче очевидно в надежде, что этот материал будет очень быстро списан. Тот, кто повлиял на решение судебно-криминалистической экспертизы, кто смог незаметно проникнуть в служебный кабинет судебного медика и похитить оттуда материалы, кто смог завербовать сотрудника полиции и заставить его совершить кражу зуба. Максим не сомневался, что зуб похитил кто-то из своих. Оставалось выяснить, кто это сделал и зачем… И первое, что приходило в голову, что это ФСБ. Вездесущая госбезопасность. Только для чего?

Происходящее становилось все запутаннее. С этого момента он решил вести себя более осмотрительно. В первую очередь, не оставлять материалы без присмотра ни на секунду. Ну, и нужно удостовериться в отсутствии слежки.

Несмотря на возникающие трудности, Максим наслаждался открывающимися перед ним перспективами. Наконец-то он сможет в полной мере проявить весь свой следственный талант. Сможет реализовать свою мечту и побывать в шкуре Фокса Малдера[9]9
  Фокс Малдер – главный персонаж сериала «Секретные материалы» об агенте ФБР, расследующем сверхъестественные события


[Закрыть], благодаря которому он, собственно говоря, и выбрал профессию следователя. Наконец-то из обычного участкового в глубокой провинции он превратился в искателя правды. Возможно, даже общечеловеческого масштаба. Хотя все также в глубокой провинции.

Спустя два часа позвонил Павел Дмитриевич:

– Максим, я все подготовил. Результат поразительный! Надеюсь, при встрече, вы мне все расскажете! И очень удачно я сделал снимки черепа в анфас. Совпали с ракурсом! Кстати, снимки с зубами также пропали! Да. Я все выслал Вам на почту. Хочу обратить внимание, что это неофициальное заключение и его выводы не могут использоваться в судопроизводстве. И я не смогу дать по ним официального разъяснения. Если Вам понадобится официальное заключение, необходимо направить постановление и материалы в установленном порядке. Ну, Вы знаете…

Еще недавно осторожность и боязливость Павла Дмитриевича наверняка заставили бы Максима улыбнуться и отдать должное возрасту судебного медика. Но после сегодняшних событий Максим стал относиться к происходящему с большей серьезностью. Он даже поймал себя на мысли о том, что ему следует перенять жизненный опыт коллеги. В конце концов, судебный медик – человек ещё советской закалки. Основы бытовой конспирации знает не понаслышке.

Максим открыл письмо Павла Дмитриевича. В него оказались вложены два файла. На каждом из них было по три фотоизображения: лицо девушки, череп в анфас и их совмещенная фотография. По Комаровой заключение оказалось, как и предполагал Максим, категорически отрицательное. Зато вывод по другой девушке был просто ошеломительным: «Предоставленный на исследование череп неизвестного лица мог принадлежать женщине, изображенной на фотографии № 1».

В глубине души Максим предполагал что-то подобное. Но это были скорее фантазии, типа, а вдруг и правда… И, когда его робкие ожидания все-таки оправдались, он оказался не готов. Он в который раз за сегодня вскочил со стула, но быстро опомнился, заметив, неодобрительные взгляды коллег. Сев обратно, он начал мучительно размышлять.

Итак, однозначно можно утверждать, что все три материала, находящиеся в его производстве, связаны между собой. Вопрос о том, как они связаны, остается открытым. Как и вопрос о том, что за люди изображены в том перечне. И кто ему прислал их фотографии. И зачем. И что ему теперь делать. Да, похоже, ситуация становится все более и более запутанной.

Это был его лучший друг. Первый друг. С семи лет. Впрочем, остается таким и сейчас. Наверное…

Он переехал сюда из другого района вместе с родителями. Руководство завода привлекало специалистов жильем, специально выстроив для них несколько коттеджей. Его родители с радостью приняли такое предложение и без сожаления выехали из своей тесной однушки в холодном темном доме в небольшом районном центре. Новый дом сразу показался ему светлым и теплым. Наверное, потому что в свое первое утро в нем он проснулся от яркого солнца, бьющего прямо в глаза.

Местные так никогда полностью и не признали их своими, завидуя не по-советски большому дому и высоким должностям его родителей в заводском управлении. Никто в округе в те времена не мог похвастаться квартирой из двух этажей. Пусть даже на них размещались всего три маленьких комнатушки, которые вместе с хозяйственными помещениями занимали площадь 68 квадратных метров. И спустя двадцать лет чувствовалось это недоверчивое отношение местных.

В Коняево проживало около двухсот человек. Сам населенный пункт и административно, и по местной традиции делился на две части: на поселок и деревню. Деревня существовала испокон веков. А поселок образовался только в конце XIX века, когда местный ремесленник Ковалёв организовал из нескольких кузниц, что примостились возле небольшой речушки Садомовки, серповую фабрику. С тех пор росла и фабрика, и поселение, которое образовали работники, пришлые из других мест. Постепенно поселок добрался до деревни, и они срослись в единый ландшафт из домов и огородов, в котором неискушенный путешественник не смог бы отделить эти административные единицы друг от друга. Но местные четко знали, кто деревенский, а кто поселковый.

В тот день Лешка возвращался с бабушкой с поля, где они пасли коз. Их дорога проходила мимо его забора из сетки-рабицы. Он долгое время наблюдал за Лешкой, прячась за теплицу или за грядку с горохом, но в этот день решил, наконец, познакомиться и подошел вплотную к забору. Так началась их дружба длиной в двадцать лет.

Лешка жил в соседнем Луче. В городе, который ещё только начинал строиться. Его мать была коняевская и на все каникулы привозила его к бабке в деревню. Среди местных Лешка уже считался городским. А сам он – приезжим. Возможно, это и повлияло на развитие их отношений. Городского и приезжего. Они держались друг друга и против навешенных на них ярлыков.

Между коняевскими шла давняя вражда. Поселковые против деревенских. Лешка всегда выступал на его стороне вместе с поселковыми. Однажды, когда в единственной на их памяти битве поселковые потерпели сокрушительное поражение, именно Лешка, который приходился дальним родственником чуть ли не всем их врагам, спас поселковых от унизительной расправы.

Они были неразлучны. Постоянно дрались друг с другом и тут же мирились. Все делали вместе. Вместе рыбачили, вместе ловили майских жуков, вместе воровали яблоки в деревенских садах, вместе гоняли на великах, вместе бегали купаться, вместе научились плавать. Изучали друг друга физически, изучали друг друга психологически. Ходили в один класс в лучской школе, куда родители специально его устроили, чтобы они были вместе. Вместе записались в секцию самбо. Впервые влюбились они тоже вместе. В девушек, которые были такими же неразлучными подружками. Вместе они поступили в институт. Вместе его закончили. И их вместе пригласили работать в Комитет государственной безопасности. К этому времени он стал сиротой, и единственным близким ему человеком был Лешка.