Текст книги "Кровавый пасьянс"

Алексей Наст
Кровавый пасьянс

Серые темные тучи клубились, шли очень низко, давили своей мрачной массой.

Джип «Ниссан-Патрол» резко сбросил скорость, плавно вошел в парковочный ряд и затих в однообразной череде японских внедорожников. Дородный человек, в расстегнутой короткой рыжей дубленке и классического покроя костюме, без шапки, морщась от холодного со снежной крупой ветра, выпрыгнул из джипа прямо в мокрую грязь, захлопнул дверцу и заспешил к дубовым дверям высотного здания с резными колоннами.

Он почти вбежал в вестибюль, нервно стянул дубленку, всучил ее опешившему дежурному полицейскому, пояснил кратко: «Некогда мне!» – и помчался к широкой, укрытой красной ковровой дорожкой, лестнице. Он побежал наверх, оставляя грязные следы.

Полицейский подошел к огороженной барьером раздевалке, передал дубленку гардеробщику, спросил:

– Кто это?

– Лакрионов. Мэр Сергеевска.

– Я-то думал.

– Э-э… Он друг…

– Чей?

– Чей, чей… Его.

Тем временем Лакрионов был уже в приемной. Сидевшая за тяжелым массивным столом из мореного дуба секретарша только чуть привскочила, но он уже ворвался в кабинет губернатора и замер.

Длинный стол для совещаний был заставлен бутылками с минеральной водой. Шуршали перебираемые холеными толстыми пальцами листки отчетов и справок – шло совещание. Лакрионов узнал всех «ментов»: начальника краевого управления МВД, начальников областного и городского управления, начальников ГИБДД и отделения МЧС, таможни, порта и прочих силовиков края. Не было только фээсбэшников. Губернатор исподлобья стрельнул в Лакрионова взглядом, но не пошевелился. Зачитывавший месячную сводку начальник городского УВД по инерции произнес еще несколько фраз:

– Таким образом, у нас в работе четыре организованные преступные группировки, три из них этнические – это китайская Ли Гуана, корейская Кима и вьетнамская Хэн Хана. Портовая группировка братьев Акашиных всем хороша известна… – Он умолк и тоже повернул голову в сторону дверей.

Лакрионов мимо сидящих за столом уверенно направился к губернатору.

– Что у тебя? – Губернатор откинулся на спинку кожаного кресла, взбудораженный вид друга не произвел на него никакого впечатления.

– Читай. – Лакрионов всучил губернатору розоватый плотный лист бумаги, источающий нежный аромат духов.

Губернатор покорно начал читать вслух:

– «Свершилось! Не ищи меня! Я долго была рядом с тобой, но твой член всего шесть сантиметров, и я устала ничего не чувствовать, я женщина. А мой Дракон, хоть и карлик, даст фору любому из мужиков!»

Губернатор недоуменно воззрился на Лакрионова.

За столом начались смешки. Мэр Сергеевска стоял красный как рак, он не ожидал, что текст будет прочитан вслух.

– Саша, что за хрень? Член шесть сантиметров! Чей член? Твой?

– Ха-ха-ха!!! – Мужики за столом взорвались хохотом, совершенно не щадя самолюбия Лакрионова. Тот отвернулся и стоял спиной к силовикам, пока они бушевали, держась за животы. Даже друг-губернатор не сдержался, гоготал во все горло.

Отсмеявшись до колик в животе, через какое-то время, вытирая слезы, успокоились. Губернатор, ощутив после смеха прилив сил и бодрости, подергал убитого горем Лакрионова за рукав.

– Саша, сегодня же не первое апреля! Смешно, конечно, но что значит твоя клоунада?

– Какая клоунада?! – взорвался гневом Лакрионов. Стыд и бессилие сменились злобой. – У меня баба сбежала! С этим самым Драконом…

Губернатор насупился, построжал.

– Зачем ты так? Мог отдельно со мной поговорить.

Кое-кто за столом все еще посмеивался, покачивая головой.

– Хватит! – хлобыстнул ладонью по столу губернатор. – Мы все интеллигентные люди, давайте вести себя соответственно… И что, Саша, ты хочешь от меня?

– Ты царь и бог! Верни ее!

– Зачем?

– Убью!

– Саша, как ты себя ведешь? Ты мэр города… Посмотри на меня, на них – вот нормальные мужики. А ты, как баба, нюни распустил… Шалава от него сбежала… С этим, как его, Драконом… Ты дурак, Лакрионов?! Да если это в газеты попадет, ты понимаешь, что с тобой будет?! А со мной?! А со всей нашей командой?! – Губернатор зло швырнул на стол «паркер» с золотым пером за пять тысяч долларов. – Мудак. Как ее зовут? Ольга, кажется. Иди, сядь, не стой надо мной!

Лакрионов покорно опустился на стул у стены. Губернатор молча перечел прощальную записку, проворчал:

– Дракон… карлик. Он карлик?

За столом опять прыснули.

– Карлик из цирка, – отозвался Лакрионов, глядя в пол.

– Какого цирка? Что там у тебя творится?!

Начальник краевого УВД твердым басом пояснил:

– Дракон, видимо, Лу Пычен – акробат, артист из тайваньской труппы. Цирк приехал на гастроли четвертого апреля. Три дня были выступления у нас здесь, потом они покочевали по краю – в Находке три спектакля, в Уссурийске – пять. Всего в труппе сорок человек артистов и обслуживающего персонала. Лу Пычен действительно карлик, и носит прозвище Дракон Любви.

– Николай Павлович, а ты почему так пристально взялся за тайваньский цирк? ФСБ у нас в крае крепкая, их дело…

– Мне цирк не нужен. Просто имею информацию, что Дракон Любви работает на тайваньскую разведку. До этого он работал в Гонконге, но его там легко вычислили. Долгое время он отсиживался на Тайване, теперь, видимо, у него новое дело – против нас.

– Это не секретная информация?

– Нет, информация открытая. ФСБ специально рассекретила Лу Пычена, чтобы он, поняв, что проиграл с самого начала, не делая глупостей, убрался подобру-поздорову. Наше управление в этой связи вело за Пыченом дополнительное наблюдение. Так, на всякий случай.

– Когда ты нашел записку? – обернулся губернатор к Лакрионову.

– Сегодня утром. Приехал к шести утра домой, с совещания, а ее нет, и записка на столе лежит.

– Знаю я твои совещания… Сбежала с Драконом… Надо ФСБ известить… Куда могли эти беглецы отправиться?

– Ясно куда – на Север, – сказал начальник УВД края. – В Комсомольске-на-Амуре комплектуют подводную лодку нового класса.

– Насчет Комсомольска – информация закрытая, – буркнул начальник отделения МЧС.

«Главный мент» ухмыльнулся:

– Эту закрытую информацию знает каждый житель региона.

Губернатор внимательно посмотрел на Лакрионова, произнес ободряюще:

– Не расстраивайся ты, плюнь. Она ведь у тебя кореянка, вот родная кровь взыграла, на Дракона ее потянуло.

Силовики скупо посмеялись шутке босса.

– Она вьетнамка, – пояснил Лакрионов. Своего друга сейчас он ненавидел.

Черная бронированная «ауди» с мигалкой на крыше неслась по улицам Москвы в сторону Кремля – через тридцать минут президент страны начинал совещание Совета безопасности. Глава Федеральной службы безопасности ехал в машине вместе с прилетевшим с Дальнего Востока начальником краевого управления и начальником ОСУ – Особого специального управления. Тревожную новость о побеге Дракона Любви сообщили в Москву еще вчера вечером – с утра уже прибыли дальневосточники. Принимать меры требовалось незамедлительно.

– Думаете, самым верным будет послать законспирированного суперагента? – спросил глава у начальников.

– Да, одного хватит. В сущности, у нас все под контролем, – начал дальневосточник.

– Кроме Дракона…

– Всех наших местных в лицо знают, поэтому просим человека из центрального управления.

– Не хочется трогать ребят из центрального управления, тут работы непочатый край, да и многие известны – думается, Дракона хорошо подготовили перед заброской к нам, и просветили насчет возможных агентов, которые будут ему противодействовать, в том числе и из центрального аппарата. Лучше привлечь секретников, так что задействуем ОСУ.

Глава ФСБ посмотрел на начальника дальневосточного управления, после обратился к главе ОСУ:

– Кого пошлешь?

– Серёжу Ли.

– Китаец? – Начальник дальневосточного управления удивился.

– Фамилия у него китайская… А он кореец, но русский…

– О-о, как все запущено!

– У нас только так!

Все скупо посмеялись.

Сергею было двадцать восемь, жил он с матерью в однокомнатной квартире на окраине Москвы. Раньше они жили в скромной квартирке еще советской постройки, почти в центре, жили скромно – мать работала врачом-педиатром детской поликлиники, а Сергей учился. С наступлением новых времен гигантской московской стройки, когда массово начали сносить старое жилье, чтобы на его месте возводить высотки, всем обитателям их старого дома было предложено переселиться в просторные новостройки на окраинах. Обмен был, можно сказать, честным: за свою квартирку мать Сергея, Зинаида Андреевна Крючевская, получила однокомнатную квартиру и солидную компенсацию в виде доплаты. Сергей на эти деньги купил себе подержанную иномарку. Правда, впоследствии Сергей, используя связи и возможности сотрудника ФСБ, из любопытства выяснил, что фирма, расселившая их дом, не доплатила каждому владельцу квартиры в старом доме весьма немалые деньги, кому-то даже и за миллион с лишним. Фирмачи, как всегда, хорошо нагрелись на госпрограмме. Но дергаться было бесполезно. Да и не таким Сергей был человеком, чтобы ходить по чиновникам, по фирмам, пытаться доказать явную несправедливость. Просто служил родине. Ну, обманули снова. Ну, время такое. Что бы правительство ни заявляло об основных ценностях и приоритетах, таких как хорошая жизнь обычных граждан, всем было понятно, что всегда найдутся проходимцы и негодяи, которые обгадят самую чистую и замечательную идею, обворуют, переведут деньги за границу, а после и сами съедут, чтобы остаток жизни счастливо купаться в роскоши и хвастаться направо и налево своей пронырливостью и предпринимательской жилкой. Это нормально – об этом твердили сладостные фильмы Голливуда. Обычная мечта индивидуума. И если «американская мечта» – это стырить деньги, все равно где и как, и сбежать с ними в Мексику, то «русская мечта» – так же хапнуть деньжищ и сбежать с ними в Европу. Так что, выяснив неприятные подробности о московской программе расселения старых районов, Сергей удовлетворился тем, что новая квартира, пусть и совсем не в престижном районе, но просторная. И маме он тактично не стал объявлять результатов своего расследования, – зачем расстраивать, коли ничего сделать нельзя. Нервы надо беречь, особенно нервы любимой мамы…

Он совсем не походил на мать. Она такая маленькая, хрупкая, белокурая, с голубыми глазами и светлой кожей, он – типичный азиат: черная жесткая шевелюра, смуглая кожа, разрез глаз, скулы. Сергей был высокий, стройный, атлетичный парень. Он знал, что его отец был кореец, хотя с китайской фамилией – Анатолий Ли, видел его фотографию. И себя Сергей считал корейцем. Сергей носил фамилию отца, увлекался Востоком (Корея, Китай, Вьетнам), в совершенстве овладел единоборствами, знал восточную философию и с юности хотел служить в разведке. Стать разведчиком-нелегалом. Но восточные языки ему не дались. Ничего не вышло и из углубленного изучения английского. От карьеры разведчика пришлось отказаться – он стал обычным агентом Московского регионального управления ФСБ, а потом его перевели в ОСУ – Особое специальное управление.

– Странно, мама, – как-то признался Сергей за обедом. – Я кореец, а родной язык мне не дается.

Мать снисходительно погладила его по голове.

– Серёжа, ты русский. Ты думаешь по-русски, ты говоришь по-русски, душа у тебя русская. И кровь русская наполовину.

– Физиономия корейская.

– Может, вьетнамская? – Мать хитро улыбнулась.

Эта фраза застряла в памяти. Что этим хотела сказать мать? Он знал, что много лет назад она работала по контракту в Социалистической Республике Вьетнам. Несмотря на продолжительный срок мирной жизни после чудовищной войны с США, жизнь во Вьетнаме никак не могла наладиться – там не хватало специалистов, царили разруха и голод. СССР бросил людские и материальные ресурсы для закрепления в Юго-Восточной Азии. Даже после развала Союза новая Россия еще продолжала присутствовать в Индокитае. В России зашумели «лихие девяностые», а во Вьетнам продолжали ехать строители, военные, учителя, врачи.

Больница, в которой работала мать, обслуживала три сельских округа и располагалась в русском городке при военно-воздушной базе. Одним из пилотов-инструкторов был майор авиации Анатолий Ли. Мать рассказывала, что они с отцом долго скрывали друг от друга обоюдную симпатию, и только когда контракт матери окончился, произошло объяснение. Они решили пожениться. Но до отъезда матери не успели, поженились только через два месяца, в Москве. После свадьбы отец продолжал служить во Вьетнаме, мать в Москве ждала ребенка – Сергея. Но во время очередного отпуска отца они вдруг приняли решение расстаться. Мать вырастила Сергея одна. Когда мальчику было десять лет, мать снова собралась замуж. Решила связать свою жизнь с коллегой, доктором по фамилии Негратов. Но прямо в ЗАГСе что-то случилось, и Негратов после короткой, но энергичной ссоры сбежал от невесты. После этого мать отказалась от фамилии первого мужа, Ли, и вернула себе девичью – Крючевская.

Работая в центральном управлении, Сергей частенько вылавливал для себя любопытную информацию. Странный развод матери с отцом-летчиком не давал ему покоя, а тут еще эта фраза про вьетнамца… Сергей порылся в архиве ЗАГСа… Выходило странное – мать с отцом, по словам матери, поженились через два месяца после объяснения и, скорее всего, до бракосочетания близки не были. Если взять дату рождения Сергея, срок беременности был явно меньше девяти месяцев. Намного меньше…

А еще в Сергее возбуждал любопытство затейливый фарфоровый сервиз из шестнадцати предметов – вещь ужасно дорогая. Мать сказала – это подарок вьетнамских друзей. Все это было очень странно, но расспрашивать мать более подробно было неловко. По существу, какая Сергею разница? Те давние дела принадлежат только матери и отцу. Но Сергей подозревал – его рождение было окутано какой-то тайной…

Командировку на Дальний Восток он воспринял спокойно. Матери сказал коротко:

– Еду в порт Дальний, буду позванивать…

Из Москвы Сергей и группа оперативного планирования центрального управления полетели в Хабаровск. Совещание проводилось в региональном управлении ФСБ по Хабаровскому краю. В дело были посвящены не только хабаровчане и приморцы, но и сотрудники отделения ФСБ Комсомольска-на-Амуре.

– Охрану завода мы усилим – это понятно, – заявил директор комсомольского отделения. – Только к нам ваш Дракон просто так не сунется. Ему и в нашем главном порту дел хватит. Предприятие номер 14 изделие Б нам собирает. Это куда круче. А у нас в Комсомольске что – корпус.

Начальники краевых управлений переглянулись.

Сергей согласился:

– Я тоже думаю, что надо отработать столицу Приморья. Там сильная китайская община, много незаконных тайваньских эмигрантов.

И консульства там. В случае успеха Дракон может, наплевав на приличия, прямиком туда сигануть…

В самолете, сидя рядом, прикидывали с начальником приморского управления так и сяк.

– Думаю, сочинять легенду и работать под иммигранта или чужого разведчика нет смысла. Более уместным считаю прямолинейные действия – я агент из Москвы, приехал ловить шпиона-Дракона. Поеду сначала к корейцам, потом к вьетнамцам. Отсеку эти общины от китайских эмигрантов.

– По-другому, видимо, не получится. У нас в диаспорах свои осведомители есть – будем снабжать тебя информацией. Напарник будет у тебя проверенный – Лёня Арахов, личность в Приморье известная.

– Кому известная? – улыбнулся Сергей.

– Шантрапе, с которой будешь работать.

Самолет пошел на посадку. Сергей смотрел в иллюминатор на город внизу. Он не знал, да особо и не задумывался, почему именовал про себя (а иногда и в разговорах проскальзывало) этот наш великий, уже миллионный русский мегаполис, расположенный на самом краю государства, именем Дальний. Порт Дальний. Легендарное имя. Но это название другого города. Совершенно другого!

Германские инженеры, работавшие в Китае, в девятнадцатом веке построили морскую крепость Порт-Артур в незамерзающей гавани Ляодунского полуострова, на самом краю Квантунского выступа. Военно-морская база китайского флота была головной болью для колонизаторов-японцев. Во время Японо-китайской войны база после длительной осады была разгромлена и захвачена японцами, но под давлением европейских держав ее пришлось вернуть Китаю. Китай, прося защиты от Японии, отдал Ляодун с Порт-Артуром и городком Далянь России. Русские сделали из Порт-Артура военно-морскую базу, чтобы сдерживать агрессию Японии, а Далянь превратили в нормальный гражданский город-порт Дальний. Люди селились, жили обычной простой жизнью: в гавань приходили торговые суда, строились обширные склады, магазины, таверны, гостиницы, на рынках было не протолкнуться от китайцев, привозивших на продажу продукты полей, рыбу и дары моря, птицу и скот. Город рос, и все было замечательно, но не долго…

В 1904 году разразилась кровавая Русско-японская война: Япония продолжала колонизировать Китай, и Россия ей очень мешала. Японский флот атаковал Порт-Артур. Война бушевала на Ляодуне и полях Маньчжурии. Малочисленная русская армия терпела поражения по вине бездарных генералов, откатываясь на север Китая; Порт-Артур и порт Дальний после длительной героической обороны были сданы. Но в 1905 году положение изменилось. Японцы выдохлись, израсходовав свои военные и экономические ресурсы, а русские, наоборот, накопили огромные резервы на Дальнем Востоке, чтобы обрушиться на захватчиков сокрушительным ударом. Но не успели – государство не выдержало напряжения, и прежде всего – из-за положения внутри России. В 1905 году американцы по просьбе Японии уговорили царя Николая Второго остановить войну, чтобы он развязал себе руки для подавления первой русской революции, которую щедро спонсировала японская внешняя разведка. Какой Дальний Восток, когда в Питере и Москве кровавая баня?! В результате позорного мирного договора два ключевых порта на Ляодуне были для России утрачены. Был отдан Южный Сахалин, русские ушли из всей Маньчжурии, которую поработили японские колонизаторы. Поражение в этой войне очень долго аукалось нашей родине. В 20-х годах японцы оккупировали Приморье и Забайкалье, намереваясь отторгнуть эти территории, и с большим трудом были изгнаны оттуда. В 30-х – битвы на озере Ханка и реке Халкин-Гол; всю Великую Отечественную войну японская миллионная Квантунская армия грозила ударом России в спину, из-за чего приходилось держать в Приморье, Забайкалье и Монголии до сорока дивизий, которых так не хватало для битв с фашистскими агрессорами под Москвой и в Сталинграде. Но в августе 45-го пришла расплата. За две недели Япония была разгромлена советскими армиями, Порт-Артур и порт Дальний вернулись в русскую юрисдикцию. Сталин за помощь Китаю в освобождении от японского порабощения получил в аренду на тридцать лет Порт-Артур и порт Дальний, с дальнейшим бессрочным продлением аренды. Хрущёв, такой же кровавый политик, что и Сталин, которого он разоблачил на XX съезде (Сталин даже писал Хрущёву в Сталинград на расстрельных списках правых и виноватых во время героической обороны города: «Никита, уймись!»), не обладал умом и дипломатическими талантами отца народов. Хрущёв перессорился с главой новообразованной КНР Мао Цзэдуном, и тот разорвал отношения с СССР. Русские окончательно ушли из Порт-Артура и Дальнего в 1955 году. Теперь Дальний – это многомиллионный мегаполис Далянь. Порт-Артур теперь всего лишь один из районов этого мегаполиса под названием Люйшунькоу.

Так думал Сергей.

Он снова посмотрел в иллюминатор на плывущий навстречу внизу город-порт. Почему же он называл этот город Дальним? Ведь есть еще более дальние: на Камчатке – порт Петропавловск, на Чукотке – Анадырь… Почему Дальний?

Колеса самолета коснулись полосы, легкая встряска и ощущение скорости – они уже на земле. Несутся. Торможение, реверс. И спокойное, плавное движение. Прилетели. Еще несколько минут, и самолет встал. Экипаж поблагодарил за полет, прошел на выход, а теперь можно и пассажирам. Сергей еще раз посмотрел в иллюминатор. Как там снаружи? Темное, укрытое тяжелыми тучами дальневосточное небо сверху, мокрая бетонка, самолеты в ряд. Воздушная гавань. А что, он разве ближний, этот городище, даже если сравнивать с Камчатским краем и Чукоткой? Конечно, Дальний! Вон, Япония напротив. Самая главная американская военная база у русских границ, самый опасный сосед, который всю историю сосуществования вечно алчно зарился на российские земли. Япония!

Сергей усмехнулся. А ведь по договоренности с союзниками на Потсдамской конференции 1945 года, после победы над Японией, им отдавали для оккупации юг Кореи, а они должны были отдать СССР для оккупации остров Хоккайдо – уже были приготовлены войска для вступления на остров, но американцы опротестовали свое согласие. И Сталин не стал спорить. Почему? Одному богу известно. США и Курилы считали частью Японии, но их взяли боем без спроса согласия союзников. А на Хоккайдо не пошли. А то была бы не только Северная Корея, но и Северная Япония! Кстати, есть такое японское аниме – «Выше облаков», там у них две Японии, капиталистическая и социалистическая на Хоккайдо.

Сергей снова усмехнулся, теперь саркастически. Пусть живут самураи, теперь другие времена. А вековая народная мудрость, она снова права: за добро всегда приходится платить тому, кто его делает. Не вторглись мы на исконную территорию Японии, на Хоккайдо, и что имеем теперь? Требуют отдать Южные Курилы! Вот так вот! Дай палец, и тебе руку откусят! Ладно, хрен с ней, с Японией. У него сейчас другая головная боль – тайваньская!

Сергей на выходе из самолета с любопытством смотрел на здание аэропорта, на сумрачное, укрытое тучами небо. Когда вышел из самолета на трап, порыв ветра резанул по лицу каплями первого дождя.

Внизу ждал стального цвета джип «Ниссан». Подтянутые дядьки в плащах исподлобья глядели мимо Сергея. Начальник краевого управления махнул ему рукой:

– Это за мной. Значит, действуй, как договорились.

Он сел в джип, дядьки попрыгали в салон. Джип развернулся и помчал прочь мимо самолетов. Ну и ладно! Сергей нахлобучил на глаза лыжную шапочку с помпоном, поднял воротник старой кожанки.

В здание аэровокзала он попал вместе с обычными пассажирами. Арахова он узнал сразу. Массивный стодвадцатикилограммовый кабан под два метра ростом, без шапки, стрижка под расческу, брезентовая ветровка расстегнута – тугое пузо обтягивала футболка. Спортивные штаны и кроссовки дополняли наряд. На толстом пальце он покручивал связку ключей. Сергей подошел к нему вплотную и встал, испытующе глядя в глаза. Гигант ухмыльнулся:

– Ты суперагент?

– Сергей, – протянул руку Сергей.

– Леонид.

Они обменялись рукопожатиями.

– Пойдем. Размещу тебя. Что пожитков мало захватил?

– Хватит.

– Сейчас смена времен года – то тепло, то холодно.

– Я знаю.

– Неразговорчивый ты. Китаец?

– Кореец.

– Что-то не похож на корейца.

– В корейцах разбираешься?

– Я сам кореец… Ха-ха-ха. В душе.

– Тогда понятно, почему я на тебя не похож.

На привокзальной площади было тесно от японских легковушек. Глаз сразу выхватил из этого расписного импорта отечественную «Ладу-Приору».

– Моя, – похвалился Арахов.

– Личная?

– А то! Месяц назад купил!

Неспешно уселись. Арахов, оглядываясь назад, стал выводить свое «сокровище» из парковочного ряда.

– Где столько денег взял? В кредит?

– Нет, за живую наличность.

– С каких доходов? – наивно спросил Сергей.

– Иди ты! Ты суперагент ФСБ, а не налоговый инспектор.

«Приора» развернулась. Арахов, посмеиваясь, переключил скорость и выжал газ – машина дернулась. Водительский опыт у Арахова был явно не богатый. Но постепенно ход выровнялся, и покатили по улицам с ветерком.

– Куда едем? – спросил Сергей.

– Ко мне. Живу я один. Да, вот тебе фирменный мобильник – там встроенный маячок, даже при отсутствии аккумулятора подается сигнал. – Арахов извлек из бокового кармана ветровки навороченный айфон, протянул Сергею, потом мотнул головой: – Нет, это мой. Твой в бардачке. Возьми.

Сергей извлек из бардачка бюджетную модель скромного смартфона.

– Сейчас пожрем у меня, а потом поедем к братьям Акашиным.

– Кто такие?

– Бандиты. Представлю им тебя. Тыр-пыр, пацаны, надо поймать шпиона, то-се, обороноспособность государства…

– И что?

– Ничего. Слух о тебе пойдет. Корейцы на тебя сами выйдут.

– А чем они заведуют, эти Акашины?

– Менты тебе более точно могут поведать. Что ты детские вопросы задаешь? Бандиты деньжищи гребут…

– Понятно.

– Слушай, а правда, у мэра Сергеевска хрен всего шесть сантиметров? Что у вас в Москве по этому поводу говорят?

Сергей усмехнулся. Содержание знаменитой записки стало достоянием российского народа – неизвестно как, но московские средства массовой информации получили текст, и многие, падкие на дешевые сенсации, выпустили пространные статьи о политическом кризисе на Дальнем Востоке, приводя семейную драму горе-мэра Сергеевска в качестве доказательства.

– Опять же, непонятно, шесть сантиметров – это в спокойном состоянии или уже в стоячем, – управляя машиной, рассуждал Арахов с серьезным видом. Он повернул к Сергею хитрую физиономию. – Как думаешь?

– Не знаю.

– Да, такому мэром уже не быть. Ну, сам посуди, кому приятно – живешь в городе, а у мэра прыщик… Несерьезно. О, приехали.

«Приора» завернула к панельной девятиэтажке.

– Живу я посередине – на пятом этаже. Пойдем пешком.

Сергей, задрав голову, посмотрел на балконы пятого этажа. На одном из них, заполненном всякой дрянью, болтались на веревке звездно-полосатые трусы огромного размера. Ухмыльнувшись, Сергей поправил шапочку.

– А что пешком? Лифты не работают?

– Лифт работает. – Арахов пиликнул сигнализацией, отойдя на пару шагов от машины, попиликал еще, успокоился. – Вдруг свет отключат? Застрянем. А я жутко боюсь в темном лифте сидеть. Один раз было со мной такое приключение, теперь хожу пешком.

– Понятно.

Стали неспешно подниматься наверх. Стены были исписаны ругательствами и похабными стишками, кое-где попадались «фрески».

– Чё так похабно в подъезде? – спросил Сергей. Видеть такое ему было непривычно: в Москве следили за состоянием подъездов.

– Очередь на капремонт большая.

– Сами бы скинулись.

– Блин, тебе мэром работать. Мы и так бешеные коммунальные платежи платим! Еще и скидываться дополнительно. Мне эти надписи и рисунки не мешают. И вообще знаешь сколько этим картинкам лет? Они уже как культурное наследие! Может, это мое поколение пи сало и рисовало, когда детьми были! Сейчас молодежь не такая. Они все в Интернете, все за компьютерами, все в мобильники уткнувшиеся. А мы тусовались в подъездах, ну и писали всякое. Энергии много было. Надо было сказать миру свое. Во, видишь, надпись: «Даша – б». Кто такая Даша? Почему она б? А она, может, живет на верхнем этаже, и ходит каждый день мимо, и молодость вспоминает…

– Тоже лифтов боится? – хмыкнул Сергей.

– Почему?

– Ты говоришь: ходит. С верхнего этажа удобнее на лифте спуститься.

– А она ходит, когда ностальгирует. Муж достанет своей нудностью, она сюда идет, нервы успокоить.

– Чё, правда? Знаешь ее?

– Кого?

– Дашу б.

– Какую Дашу? Я тебе гипотетически сказал, а ты давай к словам цепляться! О! – кивнув на один из рисунков из «Камасутры», Арахов спросил: – Баб дерешь в командировках?

– Это моя первая командировка из Москвы.

– Ясно. А я думал, ты правда суперагент, Крым и рым прошел, эдакий бэтмен и супер-бой.

– В Крыму не был.

– Ха-ха. Это присказка такая. Поговорка. Понимаешь? Поговорка – знаешь, что такое?

Сергей усмехнулся, дернул головой – достался ему в напарники балабол.

– А я деру. Приезжаю в город – и первым делом к бабам. Батон у меня неутомимый. Везде баб драл – в Хабаровске, в Находке, в Благовещенске. Даже в Еврейской автономной области. Знаешь там кого драл? Еврейку? Не. – Арахов, веселясь, ждал реакции Сергея. – Ха-ха. Кореянку. Маленькую такую, совсем малюсенькую.

– Несовершеннолетнюю?

– Трудно ты воспринимаешь русскую речь. Маленькая, значит, росток у нее вот такой – метр сорок. Представляешь, пихаю ей в рот – мой батон ей не влезает. Пасть у нее маленькая… Намаялся я с ней.

Поднялись на площадку пятого этажа. Арахов направился к обитой деревянными дощечками двери, единственной такой старой на площадке – остальные были новые стальные, коричневого цвета, стал скрупулезно отмыкать четыре замка.

– Здесь я живу. Сейчас пожрем.

– Не беспокойся, я не очень голоден. – Сергей старался быть в рамках приличия, хотя уже понял: Арахов мужик простой, с ним чем естественнее себя будешь вести, тем лучше.

– Дак я голоден. Ужасно. – Арахов отомкнул последний замок и толкнул дверь. – Как говорил Карлсон в мультфильме: «Ну и ты заходи».

Сергей оказался в просторной прихожей, бросил сумку с вещами на тумбочку. Арахова видно не было, но за дверью туалета кряхтел знакомый голос:

– Ты проходи, Серёга, раздевайся. Можешь воду в ванну пустить. А у меня живот прихватило.

Снова ухмыльнувшись, Сергей заглянул в большое настенное зеркало, пригладил волосы. Итак, у него ответственная работа в этом живописном месте страны, и он ее сделает на «пять с плюсом».

Большая комната в квартире Арахова напоминала комнату для хлама: по всему полу, на письменном столе, на раздвинутом диване валялись выстиранные носки черного цвета. В кресле и за креслом громоздились стопки старых книг. Стены в скромных обоях украшало множество рамок, где под стеклом на матовом фоне крепились мумии жуков, пауков и каких-то совсем неизвестных Сергею насекомых. На полу у стены, напротив дивана, стоял тонкий телевизор модной модели 126-й диагонали, рядом проигрыватель дисков с пятью колонками – домашний кинотеатр, и картонная коробка, набитая дисками с порнографией. На столе стоял раскрытый ноутбук: на открытой странице была масса фотографий с порнофейками голливудских актрис – все дивы радостно улыбались, выставляя напоказ свои сокровенные места. Сергей весело ухмыльнулся. Да, Арахов действительно прост – весь на виду, живет без головной боли о ближайшем будущем, любит секс и насекомых.

В комнату вошел Арахов с полотенцем на голове – тер мокрые волосы, – после туалета не только руки помыл, но и голову.

– Присматриваешься? Диски – старье. Теперь вся новая порнуха из Интернета. Я телик к ноутбуку через VGA подцепил и по большому экрану, со всему подробностями… Порно смотришь?

Хмыкнув, Сергей пожал плечами.

– А я, когда нет командировок, периодически просматриваю новые ролики, коротаю вечера у телевизора за рукоблудием.

– Ого. Ты открыто говоришь всем, что занимаешься онанизмом?

– Я же свой гоняю, не чужие. Ха-ха. Люди понимают. Мыться будешь?

– Ты говорил, поедем в порт.

– Чё, немытый поедешь?

– А что, на смерть везешь?

– Просто спросил. Как-никак с дороги, потный там, не комфортно тебе.