Книга: Левая рука Бога - Алексей Олейников

Роман выдержан в духе классической антиутопии. Действие разворачивается в 2035 году — достаточно далеко, чтобы допустить самые фантастические события, и достаточно близко, чтобы вызвать неуютное чувство узнавания. Пятнадцатилетний Денис Ярцев — один из главных героев — в нашем году ещё даже не родился, но «события давно минувших дней», которые он бодро рапортует на уроке истории, звучат для современного читателя почти пророчески:

— Пятнадцать лет назад, — выпалил он. — В две тысячи восемнадцатом году, когда государство российское переживало смуту, в просинце восемнадцатого года, то есть в январе по старому стилю, выборный глава страны Гатин внезапно умер, и оказалось, что только он мог управлять страной. <…> Видя, что страна катится в пропасть, в свои руки власть взял Михаил Саблин, тогдашний воевода в Югороссии. Он двинулся на Москву и его поддержали все настоящие отчизнолюбы, все, кому была дорога́ Россия. Войска повсеместно переходили под его руку, особенно отличились кавказские добровольческие дружины...

С холодной беспощадностью историка автор ставит вопрос: что произойдёт с государственной системой, замкнутой на одного человека, если этот человек внезапно исчезнет? А затем даёт подробный ответ — один из многих возможных, но пугающе правдоподобный.

Смута побеждена. На смену Российской Федерации пришёл Новый Российский Союз, который находится в глухом противостоянии со странами Запада и примкнувшей к ним «Окраиной». В России, при помощи братского китайского народа и Особого приказа, подозрительно напоминающего опричнину, наведён железный порядок. Теперь в ней установлено общество абсолютной справедливости, где каждому дано по умениям и потребностям. Но так ли это на самом деле?

Какой у тебя жизненный разряд, какие способности, такие и возможности. Хочешь в гимнасий — будь добр, сдавай испытания. Хочешь сменить работу — сдавай испытания. Думаешь, что можешь достичь большего — сдавай испытания. Хочешь выйти из доли иждивения — разряда населения, которое кормит, поит и одевает государство, — сдавай испытания. Каждый год, в июне, ПОРБ запускает общенародные испытания, для детей и взрослых. По итогам можно перевестись в школу более высокого уровня, подняться в должности или заработать надбавку к жалованию — зарплата ведь тоже от показателя жизненного разряда рассчитывается...

Беспощадная справедливость, подчинившая себе страну, железным циркулем делит людей на равных и тех, кто ещё равнее. Далеко ли пойдёт дочь «дольщицы», всю свою жизнь видевшая лишь нищету и беспробудное пьянство матери? Скорее всего, она так и не покинет пределы вонючего подъезда с перегоревшей проводкой. Пределы касты.

Автор поочерёдно фокусирует внимание на шести героях из разных социальных слоёв, что позволяет ему изобразить общество будущего с исчерпывающей полнотой. Судьба — и ежегодные общенародные испытания — свели в одном школьном классе честного «разрядника» Дениса, представителей «золотой молодёжи» Машу и Аслана, презираемых ими «дольщиков» Катю и Ярослава — и даже дочку приходского священника Улиту, тихую и незаметную, словно мышка. В каждом из них живёт своя мечта и боль. Именно эта боль становится двигателем сюжета, когда в приморском городке Суджуке запускается смертельно опасный научный эксперимент.

В недрах Колдун-горы обитает живая чернота — якобы обузданное учёными коллективное бессознательное, та самая неуловимая материя, из которой ткнутся сны, фантазии, творческие озарения... Тульпы. В терминологии романа это созданная «рыбаком» — то есть оператором установки «Невод» — психоформа. Самая слабая из них представляет собой не более чем бесплотный фантом, самая сильная — потенциально всемогуща. Но какого Левиафана выудят из глубин подсознания не подготовленные «рыбаки», а простые девятиклассники, раздираемые собственными страхами и страстями?

Будь эта книга написана в Америке — особенно кем-нибудь из сценаристов Marvel — школьники-операторы наверняка стали бы супергероями в развевающихся накидках. Конечно, не обошлось бы без внутренних метаний и срывов — но к финалу дарованную им Силу непременно обуздали бы и построили за её счёт будущее светлое и блестящее, словно голливудские декорации.

К счастью или к сожалению, Алексей Олейников работает совсем в другом жанре — и делает ставку на правдоподобное развитие событий. Если первую треть романа автор неспешно вводит читателя в созданный им мир, то с момента поездки на Колдун-гору сюжет несётся, как обвал — неудержимый и непоправимый. И читатель, лихорадочно листая страницы, постепенно смиряется с мыслью, что чуда не произойдёт. Недаром в одной из ключевых сцен появляется образ Медеи: вся вторая половина книги имеет отчётливый привкус древнегреческой трагедии или «сказки ужаса», в которой ты можешь стоптать семь пар железных башмаков, сгрызть семь железных хлебов — и всё равно не одолеть вековечное зло.

«Левая рука Бога» страшна именно своим предельным правдоподобием. Научно-фантастический элемент в ней проработан настолько, что уже не получается отстраниться от истории, как от фантазии автора, нервно отмахнуться — да это просто выдумка! Порой сюжет даже увязает в избыточной «матчасти», которую хочется пролистнуть, торопясь узнать, что же случится дальше. Однако эта «матчасть» и обеспечивает такое глубокое погружение в книгу — наряду с яркими, выпуклыми характерами героев, их узнаваемыми словечками и типичным для подростков поведением.

Заслуживает упоминания и стилистика романа. Язык, которым он написан — густой, сложный, образный — может поначалу смутить читателя, привыкшего к литературе попроще и поплоще. Но именно такая книга станет отличным перекидным мостиком к Дине Рубиной, а там и Владимиру Набокову — за которых бесполезно браться, если ты не умеешь получать удовольствие от метафор и самого звучания текста.

Ярослав шёл мимо крохотных дворов, заплетённых виноградной лозой, в которых — поверх деревянных заборов, выкрашенных серой и зелёной краской, — он видел привычный хлам — ржавые холодильники, скелеты кроватей, доски, кирпичи, посуду, стоптанную обувь. Все эти вещи, как в замедленной записи, казались Ярославу следами бесшумных взрывов. В каждом дворе взрывалась жизнь чьей-то семьи, каждая картинка — месяц, а то и год, осколки ползли сквозь тягучий воздух, пока внезапно не кончалась плёнка. Их домик был в самом конце улицы, дальше над ними поднимался крутой склон горы с зеленеющей травой. По склону вилась пыльная серая дорога, уходила на перевал, ползла по пологому хребту. Каждый раз, когда Ярослав смотрел на неё, лениво думал, что когда-нибудь поднимется по ней, будет толкать гору ногами, будет топтать её загривок, с которого каждый год по ним прямой наводкой бьёт бора...

Вердикт? Книга страшная и сильная, вполне отвечающая своему названию масштабом поднятых тем. Возможно, она и не вызовет желания перечитывать её часто — но поставить её на полку рекомендуется однозначно.

Как прививку. Как метроном.

Книгу тяжело читать, но ещё тяжелей оторваться. И сложно её рекомендовать кому бы то ни было. Потому что рекомендуя, хочешь подарить людям удовольствие. Тут его не будет. Ничего, кроме осознания, отрезвления. Однако что с этим делать теперь?

Начнем с языка, поскольку с первой же страницы бросается в глаза обилие вроде бы и незнакомых, но составленных из привычных корней слов — телострой, светоплат. Попытки избавиться от иностранных слов для России не в новинку, по меньшей мере со времен Екатерины Великой. В данном случае автор так подчеркивает искусственность устройства общества. Своеобразная ретроспективная эволюция откатила нормы языка до 19 века. При этом очевидная благоглупость поразительным образом сочетается с действительно удачными находками. Занятно, что устами персонажей автор и недоумевает о смысле лингвистической реформы, и признает, что название имеет особое значение. Хотя речь идет об обычном переформатировании сознания с помощью нового смыслового ряда. А переформатирование нужно, чтобы убедить людей в необходимости новой системы...

Да, какая же антиутопия без тоталитарной системы! В данном случае сказываются политические симпатии автора. Многое заимствовано из худших черт Советского Союза — например, публичное лицемерие или жесткое подавление инакомыслие, и при этом резкий разрыв между бедными и богатыми, злоупотребление полномочиями. Драпировка из нарочитой «русскости», с акцентом на вышеупомянутую лингвистическую реформу. Интеграция в геополитическое пространство Китая на правах слабого сателлита.

Но хотя Олейников целенаправленно сужает место действия до Нового Российского Союза, можно попытаться спрогнозировать, что произошло с другими государствами. Одна из ключевых подсказок — водородные двигатели, пришедшие на смену бензиновым. Это не только изменение структуры энергоносителей, но и кардинальное перекраивание экономического расклада в целом. Китайские производственные мощности при низких затратах на перевозку — новый Шелковый путь и морские суда — делают Китай мировым лидером. Европейские страны могут закрыть от него свои рынки, но не азиатские, африканские и латиноамериканские, поэтому немного странно выглядит преклонение перед западными товарами, которые явно будут проигрывать по технологиям.

Что тогда нужно Китаю от России? Как и следует из романа — продукты, рынки сбыта и передовая наука. И что тогда в теории должно достаться Европе или США? Экономическое падение, скачок преступности, бунты мигрантов. При отсутствии жесткой реакции со стороны государства — ослабление центральной власти и усиление корпораций, вплоть до создания своих армий. И возникает вопрос, а хуже ли российский сценарий? При полицейском контроле и скудных гарантированных нормах соцобеспечения, но без разгула преступности и реальной угрозы голода. Не меньшее ли это зло из возможных? Но отвлечемся от социально-политического подтекста и обратим взор на художественную сторону повествования.

Зажатый между Колдун-горой и морем, южный городок с колоритным названием Суджук. Галечные пляжи, осенние набережные, корабли у причалов. Воздух и солнце, рай для детворы и подростков. Но рай ли? Подростки всегда удаются Олейникову, вот и здесь получились яркие живые образы — бунтарей и тихушниц, наглецов и скромняг, романтиков и циников. Влюбленности и соперничество, непонимание и обида. Типичные подростковые беды, плещущиеся в мелкой лужице школьной жизни. Плещущиеся — но до поры. Один из сюжетных узлов находится в гимнасии, элитном и чуть загадочном. Углубленная и расширенная программа — логично. Упор на световой вертеп... допустим. И психологические тесты, цель которых не вполне понимают рядовые душеведы.

Чтобы поймать второй и основной сюжетный узел, нужно взобраться в горы, миновать сложную систему охраны с несколькими полосами проверки и КПП, а потом опуститься на лифтах глубоко под землю, где бьется жаркое сердце реактора, сгущается темнота в коридорах и громоздятся темно-серые кристаллы в рабочей зоне «Невода». В отечественной фантастике не так уж часто авторы используют тематику ноосферы, еще реже из этого получается что-то путное. Однако Олейников сумел нащупать оптимум в сочетании наукообразной терминологии, грамотно построенной теории, отсылок к мифам и легендам, а также элементов мистики. Генерируя н-поля, исследователи пытаются научиться создавать и контролировать психоформы, которые могут подарить огромную власть и могущество. Или убить всех.

В разворачиваемой интриге, казалось бы, почти нет изъянов. Напротив, напряжение поминутно нарастает с добавлением действующих сторон и лиц, вовлекая читателя в гущу событий. Но при анализе выплывают противоречия. К примеру, ученые считают, что дети из благополучных семей более чувствительны к психоформам. Только вот незадача — четверо из шести ключевых героев живут в неполных семьях, а дома их зачастую ждет непонимание и скандалы. Получается, что недавно лишившиеся семьи подростки еще лучше бы подошли для программы. Другое слабое место — обилие персонажей. Если в цикле «Дженни Далфин и скрытые земли» Олейников мог без ущерба для динамики протянуть сюжетные линии сквозь три-четыре книги, то здесь пришлось утрамбовывать, зачастую скомкивая развитие и кульминацию.

Как антиутопия, книга должна либо убедительно предостерегать, либо четко показывать правильный путь из близящегося тупика, вознаграждая читателей за плутания во мраке. Для первого в романе слишком много заимствовано из советского прошлого, слишком многое недосказано или доведено до абсурда. Что же до рецептов, главная беда Нового Российского Союза — диктат формы над смыслом, буквы над духом. Если сон разума рождает чудовищ, то что породит сон души? Но даже принимая отсутствие настоящей идеи и веры в нее за суть тупика, то выход автор очертил крайне расплывчато, будто нарочно, чтобы подросток сам придумал ответ. Или не придумывал, а пожав плечами, потянулся к новой компьютерной игре, чтобы показать врагам — арабам, коммунистам, американцам, зомби — где раки зимуют!

Итог: антиутопичные приключения ручной работы, но не вполне удачно скроенные.

Автор отвечает за качество содержания. Вот о нём и поговорим. Книжка написана хорошим литературным языком (что в нынешней отечественной фантастике не всегда, к сожалению, присуще) внятно транслирующим читателю происходящие в романе события и переживания героев. Есть, правда, досадные опечатки, которые почему-то пропустил корректор (если он был) и следы поспешной редактуры: фамилия одного из руководителей страны, который в рассматриваемом автором варианте отечественной истории внезапно умер в 2018 году, на разных страницах необъяснимо флуктуирует. То он – Гатин, то – Никитин, то снова – Гатин…

Я всегда с уважением относился к социальной, твёрдой, научной фантастике. Роман «Левая рука Бога» удачно примеряет на себя всю тройку вышеприведённых определений и – в большей или меньшей степени – соответствует каждому из них. Автор достоверно и доступно обосновывает научную подоплёку происходящего, рассказывая о секретном проекте «Невод» и его трагических результатах – вот вам и научность. Подробно описывает не всегда приятные реалии возможного ближайшего будущего нашей страны – Нового Российского Союза, а для подобных прогнозов нынче нужна определённая смелость и широкий кругозор. Уверенно показывает историю и устройство придуманного им общества, отношения в нём и его противоречия – вот и социальность. Успешно, с необходимой долей сарказма и пиетета, даёт портрет деятельности ПОРБ (Приказа общественного развития и благоустроения) и его подразделений (Словесного надзора и Службы охраны детства). Что касается «твёрдости», то она, конечно, в этом романе относительная, как и в любом произведении, тяготеющем к гуманитарной области фантастики. Тем не менее, считать роман «Левая рука Бога» фантастикой научной, безусловно, можно, хоть в нём и действуют силы инфернальные, мистические.

Замечательно, что не перевелись в России писатели, пытающиеся заглянуть в будущее не сквозь победно-розовые очки, смело работающие с темами предупреждения, погружающие читателя в антиутопические сферы. Радует, что есть авторы, понимающие всю бессмысленность бесконечного перекраивания прошлого, которое (перекраивание) никому ничего не даёт. Ещё одно несомненное достоинство писателя Алексея Олейникова – его солидный опыт работы над произведениями для подростков и о них. Автор чувствует себя на этой творческой стезе свободно во всех измерениях, как птица в воздухе, обостряя конфликты через восприятие своих юных героев до запредельного уровня и выводя читателей на новые горизонты понимания и осмысления.

Чтобы несколько снизить пафос, который зазвучал у меня уже практически фанфарами, скажу, что захваченный и очарованный событиями финала романа я был вынужден вернуться на землю, споткнувшись о пропущенную редактором смешную ошибку автора, а именно: «большие ладони» одного из героев, «поросшие чёрным волосом…» на странице 369. ТщательнЕе надо всё-таки, тщательнЕе…