Текст книги "Блуждающие огни"

Глава 9

Всех приезжающих Москва встречала холодными дождями. Август щедро поливал столицу круглые сутки. Расползлись по дорогам широченные лужи. Бежали мутные потоки у кромки тротуаров с кораблями-окурками. И машины соревновались друг с другом, кто обильнее обольет прохожих.

После жаркого Таджикистана мы с Сашкой постоянно мерзли и немедленно подхватили насморк. Неожиданно для себя я вдруг понял, как много в Москве народа. Несмотря на дождь, на улице не протолкнуться. Прохожие поминутно сшибались зонтами. Вежливо раскланивались или тихонько матерились. В метро ездили куда-то толпы, причем в разные стороны. Казалось, горожане в массовом порядке переезжают в новые районы.

Мы остановились возле выхода метро «Таганская». Взяли пива и под козырьком с колоннами решили подвести небольшой итог командировки.

– Я бы не заикался пока о «Блуждающих огнях», – предложил Сашка.

– Наверное, ты прав. Но все же мне кажется, что мы стоим на пороге обалденной тайны.

Колчин смерил меня саркастическим взглядом:

– Мы стоим на пороге могилы, а не тайны. Еще один шаг вперед, и мы окажемся на полметра под землей.

– Да ладно тебе! Преувеличиваешь! Погранцы специально нас пугают, чтобы мы не лезли в это дело. Будь все так серьезно, как они говорят, нас бы просто шлепнули на заставе как опасных свидетелей.

– У меня, между прочим, семья и дети. Я единственный кормилец. Поэтому меня эта тайна совсем не цепляет. Другое дело – ты. Гол, как сокол, материальным имуществом не обременен. Терять тебе нечего. Вот ты и занимайся, – ответил Сашка.

– Кстати, наши вещи могли спереть не «огни», а сами пограничники. Тот же Федулов. Чтобы мы тут не расследованием занимались, а бегали и прятались, – выдал я новое предположение.

– Знаешь, Леша, – устал Колчин, – мне уже все равно. Уезжать и прятаться не намерен. Но и соваться в это дело не хочу.

Дождь рассвирепел и уже сплошной пеленой выписывал кругами по площади. Как рыбки в аквариуме, проплывали машины, тараща фары.

– Блуждающие огни, – показал я на поток автомобилей.

– Тебе смешно. А мне еще пожить охота, – Колчин хлебнул пивка.

Я достал из кармана медальон, который нашел возле убитого контрактника Решкина, показал Сашке.

– Тот самый? – уточнил он.

Я кивнул и протянул вещицу Колчину.

Сашка внимательно посмотрел на медальон, пытаясь прочесть надписи:

– Ни фига не понимаю… Однако вещица очень древняя. Сразу видно.

– Я тут подумал, а что, если в рюкзаках у маневренной группы лежало полно таких вещей?

– Да ладно тебе пургу на погранцов гнать, – возмутился Сашка. – Где ты там в этих горах найдешь сокровища?

– Ну, эти-то «огни» пришли же откуда-то? Вот там и надо искать. Возьми медальон домой, – предложил я. – У тебя полно справочной литературы, словарей. Может, там чего отыщешь?

– Ладно, – медальон исчез у Сашки в кармане.

– А по поводу помалкивать, я с тобой полностью согласен, – добавил я. – В репортаже опишем все как было, но без упоминания этих «огней». И без них круто получится.

– Господи! Как я рад, что вернулся! – Сашка возвел глаза к небу, опустил в мусорку пустую бутылку.

– Ты сейчас поедешь как все? – спросил я.

– Придется. Денег и так нет.

Дело в том, что Сашка некоторое время назад изобрел новый способ езды в переполненном метро. Колчин живет у станции «Красногвардейская». В этот район каждый вечер устремляется тьма горожан. В вагонах не протолкнуться. На станции «Каширская» ветка метро разделяется. Одна колея ведет до «Варшавской», самой незагруженной станции. Другая – до «Красногвардейской». Очень часто пассажиры путают поезда, поэтому машинист постоянно объявляет, в какую сторону идет состав. Колчин стал совать машинисту стольник, и тот заявлял по связи, что поезд идет до «Варшавской». Народ покидал вагоны, а Колчин ехал себе в полупустом поезде до своей станции «Красногвардейская».

На время командировок связку запасных ключей от квартиры я всегда отдаю соседке, бабушке Дарье. Она и за домом присмотрит, и цветы польет. Я это все рассказываю к тому, что какой-нибудь дотошный читатель наверняка влезет с вопросом: как это я попал в квартиру, если все вещи у меня украли? Вот так и попал.

Дверь с тихим чмоканьем впустила меня, и по прихожей разлился уютный свет лампы. Не стану долго описывать свою квартиру. Ну, обычное гнездилище любого рядового московского корреспондента. Справа от прихожей – большая гостиная, где двенадцать пар запросто могут станцевать венский вальс, и еще останется место для оркестра и гостей. Рядом с гостиной – просторная библиотека, где я работаю в свободные минуты. В центре – массивный стол с компьютером. Большой телевизор – в углу. И тянутся по стенам книжные полки на десять тысяч книг. Здесь же хранится моя любимая «Британская энциклопедия» 1911 года выпуска. А также раритетное издание трудов Марка Аврелия 1666 года выпуска стоимостью примерно в 500 тысяч евро. А может, и больше. Отсюда по винтовой лестнице можно попасть на второй этаж в мой кабинет… Ну, ладно-ладно, не пыхтите так злобно. Пошутил я, пошутил.

У меня обычная хрущовка. Никаких излишеств и особенных удобств.

Я прошел в комнату. И темнота заговорила со мной:

– Можете и тут включить освещение, Алексей. А то нам надоело сидеть в темноте.

Тьма щелкнула под рукой, комнату затопило ярким светом.

В кресле сидел человек, как принято писать, средних лет, плотного телосложения, с лицом чекиста на работе, да еще одетый в плащ немодного покроя. В одной руке он держал сигарету, отставив ее в сторону, чтобы дым не лез в лицо. В другой руке плотно сидел пистолет и хищно таращился мне в живот.

Незнакомец вежливо спросил:

– Вы в порядке?

– Не стану скрывать, – ответил я. – Но пока вроде бы да.

– Это хорошо, – кивнул человек, и ствол пистолета кивнул вслед за ним.

«Как же банально поворачивается сюжет!» – воскликнет с негодованием любитель детективов.

Но в том-то и дело, отвечу я, что это ни фига не детектив, а моя жизнь. И я не виноват, что этот парень избрал именно такой способ знакомства со мной. Возможно, он тоже любит детективы и сейчас изображает из себя любимого героя.

Я не стал спрашивать, как он вошел. И не стал тыкать его лицом в подарочное издание Конституции, которое лежит у меня на столе. Не стал напирать на неприкосновенность жилища, забыл на время о частной собственности. У человека в руках был пистолет, а это напрочь отменяет всякие права и правила.

– Поднимите, пожалуйста, руки вверх, – все так же вежливо попросил незнакомец. – Не сочтите за оскорбительное недоверие, Алексей, но мои товарищи вас обыщут на всякий случай.

У меня за спиной выросли двое внушительных типов, затянутых в кожаные куртки. Наверное, прятались в соседней комнате. Их я причислил к молодому поколению чекистов.

– Чист, – сказал после скоротечного обыска первый кожаный.

– Даже документов нет, – добавил второй.

– Хм, этого, впрочем, и следовало ожидать. – Незнакомец убрал пистолет и предложил мне сесть. – Чувствуйте себя как дома, – он дружески улыбнулся.

– Спасибо, – я опустился на диван-кровать и всем своим видом изобразил бесконечную благодарность.

– Извините за обыск. Но это вынужденная предосторожность. Итак, представлюсь: Трофимов Сергей Николаевич.

– А ваше настоящее имя?

– Не ерничайте, Алексей. Мы из Федеральной службы безопасности. Как вы уже догадались.

– Да, только эти ребята везде чувствуют себя как дома, – согласился я. А сам подумал: уж больно вежливо он разговаривает.

– Мы шли к вам по делу. Как человек порядочный, вы бы не стали ведь нас держать под дождем, правда? Наверняка предложили бы нам свое гостеприимство? Но поскольку вы немного задерживались, мы решили войти.

– Забавные у вас извинения, – сказал я. – Может, пивка?

– Это то, что в холодильнике? – проявил он потрясающую осведомленность.

– Вы его, что, уже выпили?

– С вашего позволения, – чуть поклонился Сергей Николаевич.

– А то, что в ящике под вами? – спросил я.

Трофимов привстал и вытащил из кресла ящик.

– Добрые люди хранят там постельное белье, – прокомментировал я. – А вот мне больше нравится держать там пиво.

Сергей Николаевич с укоризной посмотрел на кожаных. Явная промашка со стороны сыщиков.

Мы откупорили баночное пиво и продолжили.

– Что вы делали в Таджикистане? – спросил Трофимов.

– Как будто вы не знаете.

– Хорошо, зайдем с другой стороны. Куда подевались все ваши вещи? Почему погранслужба провела вас через две границы без документов? Кем вы работали на тринадцатой погранзаставе?

– Э-э, отвечать на вопросы строго по порядку? Документы украли. Пограничники, видимо, чувствовали себя в долгу перед нами, поэтому и провели через границу. На заставу мы приехали, чтобы сделать репортаж.

– Вы были свидетелем разгрома второй заставы?

– Свидетель – это человек, который сидит на трибунах, как в амфитеатре, и наблюдает в свое удовольствие. А нас там чуть самих не убили. И вообще, Сергей Николаевич, к чему все эти дурацкие расспросы? Вы же и так все знаете. Давайте по существу.

– Хорошо, – легко согласился он. – Как вам угодно. Что вы знаете о «Блуждающих огнях»?

– Здрасьте! А вы-то откуда про это знаете?

– Вопросы задаю я.

– Ах, ну да, ну да… Узнал во время разгрома. Капитан сказал, что это «Блуждающие огни». Потом видел парочку этих бойцов через щелку. Мы прятались в укрытии.

– Кто эти люди? Откуда? – спросил Трофимов.

– А мне почем знать? Пограничники сказали, военная тайна. И дальше мы, понятно, не продвинулись.

Сергей Николаевич понимающе кивнул:

– И что вы намерены предпринять? Будете писать об этом?

– Судя по вашему выражению лица, писать об этом не стоит. Я правильно ответил?

Трофимов кивнул:

– И вообще я советую вам забыть о «Блуждающих огнях». Исключительно для вашего же блага. А мы обещаем, что забудем об оружии, с которым вы ездили встречать маневренную группу. Кажется, это против журналистских правил?

Быстро же они работают!

Вслух я сказал:

– Я-то их забуду. Но вот беда, они у меня документы сперли. Записные книжки и все такое. Если «Блуждающие огни» захотят меня найти, то сделают это. И тогда мне каюк. И найдут мое тело на мусорном пустыре в смешной позе и со стеклянными глазами.

– Мне очень жаль, – сочувственно произнес Сергей Николаевич, точно меня уже придушили. – Но тут мы вам помочь вряд ли сможем.

– Вы, что, сами не знаете, кто такие «Блуждающие огни»?

– В том-то и дело! Но вот вам на всякий случай мой телефон, – он протянул визитку.

На карточке только имя-фамилия и номер телефон. Судя по цифрам, явно не с Лубянки.

– Сергей Николаевич, а почему вы вдруг заинтересовались этим делом?

– Нашу контору всегда интересуют загадочные вещи. – Он поставил пустую банку пива на журнальный столик. – Тем более когда речь заходит о государственной безопасности. Вы сами-то служили, Алексей?

– Да. Пограничником на Дальнем Востоке, – машинально соврал я. У журналистов это происходит на автомате. Таковы уж издержки профессии.

– Вот видите! Сами должны прекрасно понимать, что такое военная тайна. Пограничники чего-то там нафурычили, а мы пытаемся разобраться. Но это так, к слову… – Трофимов встал. – Увы, рад бы с вами поболтать подольше, но дела, знаете ли, не терпят отлагательств, – неопределенно махнул рукой, показывая круговерть государственных забот. – Пойду…

И они исчезли из моей квартиры так же тихо, как и проникли в нее.

Глава 10

Через два дня мы встретились с Сашкой возле редакции. Я сразу рассказал ему о встрече с эфэсбэшниками и показал визитную карточку Трофимова.

Покрутив картонку в руке, Колчин горестно хмыкнул:

– Ну вот, теперь мы на крючке. Сегодня это дело не нравится мне еще больше, чем два дня назад. Хорошо, что они ко мне не ввалились.

– По-моему, они знали, что я живу один, а ты с семьей. Так что их выбор вполне очевиден.

– Нет, ну как быстро они работают! Не успели прилететь – и на тебе!

– Ты разузнал что-нибудь о медальоне?

– Надписи там слегка сходятся с одним древним восточным наречием. Это может быть или набор имен, или цитата из какой-нибудь священной древней книги.

– Ни хрена, в общем, – подытожил я.

– Дай мне сперва в себя прийти! Куда ты гонишь? Я ведь только вчера приехал вместе с тобой. Забыл? А у меня дети, жена. То да сё. Я глянул так мельком. Потом займусь твоим медальоном основательно.

– Очень тебя прошу, не затягивай. Ладно?

Колчин скорчил недовольную рожу, но все же кивнул.

В этот день нам предстояло пережить два значимых события – отчет в бухгалтерии и общую редакционную летучку. Раз в месяц на таких собраниях журналисты газеты голосовали за лучший материал месяца, и победитель получал солидную денежную премию. Наш материал из Таджикистана имел большие шансы на первое место. Никто и ничего более яркого за это время не написал. Реализмом своих статей мы сразили читателей наповал. Даже из Федеральной пограничной службы звонили, поздравляли и уверяли, что таких геройских парней (подразумевая: гражданских идиотов) по всей России даже с фонариком не сыскать.

Полные медовых надежд, мы перешагнули порог редакции.

Игоря Владимировича Седова в редакции называли бухгалтером от Бога. На месте Господа я бы обиделся. Более жадного, недоверчивого, сухого человека в жизни своей не видел. Чтобы купить собственным детям мороженое, этот тип наверняка требовал от них составить подробный письменный отчет с указанием веских причин такой покупки.

Игорь Владимирович посмотрел наш отчет и задумчиво заметил:

– Колчин, вы, кажется, востоковед по образованию?

– Да, Игорь Владимирович. Имею научные работы, между прочим.

– А я всего лишь историк-любитель, Саша, – с грустинкой сказал Седов. – По-моему, даже завоевание всей Средней Азии стоило Александру Македонскому значительно дешевле, чем вы тут мне написали. Откуда такие чудовищные цифры? Вы что, снабжали оружием и горючим всю российскую группировку в Таджикистане? Просто офигительный перерасход!

Я замялся.

Но Сашка быстро сообразил:

– Понимаете, гостиница, туда-сюда.

– Ресторан, девочки, – подхватил бухгалтер.

– Какие девочки! – возмутились мы. – Там война настоящая! Кругом пули, фугасы, пидарасы!

– А что? Где пули и пидарасы – там не может быть баб?

Мы явно говорили на разных языках. Кажется, бухгалтер нам завидовал и был стойко убежден, что всю командировку мы провалялись пьяные на продажных бабах, сочиняя свой геройский опус.

– Ваше пагубное предубеждение, – заметил мой напарник, – плохо отразится на нашей доброй репутации. Мы работали там, а не веселились. Можете почитать наш репортаж.

– Это вы главному редактору будете рассказывать. Я ваш репортаж в отчет налоговому инспектору пристегнуть не могу. Ему по фигу ваши похождения. Тоже мне, принцы Рашиды-аль-Гаруны! – Бухгалтер встал из-за стола, прихватив наши бумаги, и бросил уже на ходу: – Ждите меня здесь. Я скоро.

– Пошел к главному, – сказал Сашка, глядя ему вслед.

– Как думаешь, это страшно?

– Смотря в каком он настроении.

Через минуту Игорь Владимирович вернулся – с выражением полной душевной и математической гармонии на лице. Наверное, именно так выглядели первые в истории математики, которые вручную высчитали, что Земля все же круглая.

– Ваш вопрос решен положительно.

Уф!

– Вы получите половину из того, что вы тут написали, как перерасход, – продолжил Игорь Владимирович и сладенько ухмыльнулся. – Главный даже удивился, откуда у вас столько денег оказалось, помимо командировочных.

Мы продолжали напряженно молчать.

Бухгалтер снял с шеи ключик на шнурке, клямснул замком маленького сейфа и достал деньги.

Получив наличность, мы с Сашкой вздохнули и вошли на редакционное собрание. Нам еще светила премия за материал. Но, как оказалось впоследствии, оптимизм в больших дозах, как и алкоголь, ужасно вреден для организма.

По поводу первого места коллеги препирались недолго. Поскольку это был чуть ли не первый материал о настоящей войне и воспринимался публикой с огромным и еще свежим интересом. Тайное голосование подтвердило наши ожидания. Все бросились нас поздравлять. Насиловали рукопожатиями. Хлопали по плечу. Предлагали немедленно выпить.

Последнее предложение коллег понравилось нам больше всего. Мы сели в баре и заказали пивка. Вокруг собрались журналисты и фотографы послушать мои байки из склепа. Я увлеченно рассказывал о похождениях. Радуясь, что оказался в центре внимания.

С нами за столом сидела моя тайная любовь. С говорящим именем – Виктория. Черная челка, волна волос до попы. Она смотрела на меня большими черными глазами и хлопала длинными ресницами. Тень сопереживания колыхалась в глубине ее зрачков. Искорки сочувствия блуждали там, как рыбки в аквариуме. И чем дольше я рассказывал, тем больше мне казалось, что она вот-вот расплачется.

Все кивали, представляя себя на нашем месте.

– И тут как шандарахнет! – говорил я веско, вздымая руками. – БАЦ! ТРАХ! И застава превратилась в фабрику покойников!

– Надо же! – восклицали вокруг.

После четвертой бутылки пива Сашка пошел к главному редактору просить премию.

Когда я подошел к главному событию нашей командировки, к ночному бою, Колчин вернулся. Сел понуро. Откупорил пятую бутылочку, жадно глотнул и уперся глазами в пространство.

Все притихли.

– Отказал? – спросил я.

– Да, – Сашка досадливо мотнул головой. – Заявил, что мы и так перерасходовали. И половинчатое возмещение, которое мы получили, будет нам также и поощрительным гонораром за первое место.

– Сдается мне, – сказал я тихо, – что нас просто кинули.

– Не говорите так, – встрял наш коллега Юрий. – Просто главный редактор вернулся недавно из Парижа. Потратился там, знаете ли, на всякое. Ему тоже деньги нужны. Не только вам.

– Пойти, что ль, сказать ему спасибо? – посмурнел Сашка.

– Не надо! – пресек я. – Просто в следующий раз пусть сам едет на войну. Мне такие удовольствия даром не нужны.

Вечер был безнадежно испорчен. После моей последней реплики все засобирались домой. У кого-то обнаружились неотложные дела в городе, кто-то решил еще раз проверить свой материал перед версткой полосы. Ушла и моя тайная любовь, Виктория. Понимающе похлопала своими дивными ресницами на прощание и ушла. Мой взгляд побежал было следом за ее стройными ножками, но уперся в дверь.

– Ну, что? Может, коньяку все-таки долбанем? – предложил Сашка, когда мы остались одни.

Я заказал коньяк.

Не успели мы пригубить, как в дверях показалась Надя, секретарша нашего начальника Павлова.

– Иван Тимофеевич просит вас к себе, – пропищала она своим тоненьким, как удавка из гитарной струны, голоском.

Мы с Колчиным чертыхнулись и швырнули коньяк в глотку.

Иван Тимофеевич Павлов считался редактором старой закваски. За свои пятьдесят лет он пережил столько подковерных войн, закрученных интриг и разнузданных гонений, что видел теперь каждого человека насквозь. В каждом событии мог узреть тайную подоплеку. В каждой женщине – учуять измену. В каждом корреспонденте – выявить недостатки. Иван Тимофеевич знал о своих феноменальных способностях. Но именно это его и подводило. Поскольку всякий человек когда-нибудь да ошибается.

– Читал, читал, – встретил он нас дружеским рукопожатием. – Молодцы. Не ожидал.

– Мы еще много чего можем, – заявил я уверенно.

– С тобой, Леша, особый разговор, – сказал вдруг серьезным тоном Иван Тимофеевич. – Что ты там натворил в Таджикистане?

Я удивленно посмотрел на редактора. Потом – на Колчина, как бы приглашая в свидетели:

– Ничего не творил. Мы сами еле в живых остались.

– Это-то я читал. Меня волнует другое. Почему тобой интересуется ФСБ?

Тут я решил без утайки рассказать о визите контрразведчиков ко мне домой.

– «Блуждающие огни», говоришь? – Павлов задумался и через паузу продолжил: – Наверняка какой-нибудь секретный проект пограничников. Только зачем ты совал туда свой нос? Видишь, к чему привело? Ты попал в разработку!

– Ничего и никому я не совал. Нам сам пограничник рассказал. Во время штурма. Он думал, что нам всем кранты, и хотел через нас передать командованию, что застава разгромлена именно этим… подразделением.

Иван Тимофеевич закурил и откинулся в кресле:

– В любом случае, тобой недовольны. Сам понимаешь, мы свободная пресса, но когда дело касается государственной и военной тайны – тут нам дают укорот. И потом, контрразведчики сказали, что вы там брали в руки оружие. Зачем?

– Пограничники настояли. Иначе они не пустили бы нас к заставе, – вмешался Колчин, – На месте все по-иному смотрится, Иван Тимофеевич, нежели из Москвы.

Павлов метнул острый взгляд в Сашку:

– Все равно это неправильно. Что мне, спрашивается, теперь делать? Вы что, боевики? Военные? Вы не имели права так поступать!

– Иван Тимофеевич, – снова вступился за меня Сашка, – Леша сделал все правильно. Он добывал информацию.

– Леша совал свой нос куда не следует! – Ладонь редактора ударила по крышке стола. – Зачем он наседал на генерала по поводу этих чертовых «огней»?

– Так вам еще и пограничники звонили? – удивился я.

– А ты как думаешь? Они будут сидеть и пыхтеть паровозиком?.. В общем, Леша, репутация у тебя после командировки кое-где сложилась нехорошая.

Я не ожидал такого неожиданного вывиха событий. Потому вспылил:

– Кое-где – это где?! В ФСБ?! У пограничников? Или сразу уж в Кремле? Да мне плевать! Я журналист! Моя работа – добывать информацию и рассказывать людям, что происходит. Все! Я не служу, Иван Тимофеевич, ни в одной из военных структур, поэтому на все их тайны я класть хотел.

Павлов посмотрел на меня оценивающе, убил в пепельнице бычок сигареты:

– Ладно. Пока тут разгорается этот ненужный скандал, отправлю тебя в автопробег. Исторический клуб едет на старинных машинах из Москвы в Анапу. Ты с ними. Напишешь потом хороший, жизнеутверждающий материал.

Я уже успокоился и согласно кивнул.