Текст книги "Кубинский песок. Записки путешественника"

Кубинский песок
Записки путешественника
Алексей Вильевич Прагер

© Алексей Вильевич Прагер, 2017

ISBN 978-5-4490-1554-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Мне подсказали замечательную идею – вести дневник. И ничего не забудешь, и, самое главное, время занимает, а его иногда девать некуда во время отдыха. А кроме того, можно потом ничего не рассказывать, дать почитать – и дело с концом. Так что приступаю с задержкой на несколько дней, но писать буду за каждый день отдельно, пока еще все свежо в голове.

16.11. Перелет. Само по себе ничего хорошего лететь 14 часов, а уж тем более в полном народу ИЛ-96. Взлет в 2 часа ночи, и после взлета начинают кормить как бы ужином, который длится до 5 утра. После чего кто может уснуть – тот спит, кто не может – мучается. Пассажиры в основном кубинцы, которые везут на родину в огромном количестве покрышки от «Жигулей» и прочие запчасти к нашей родной автотехнике, а также русские, китайцы, вьетнамцы и т.д., народ вполне соответствует качеству самолета, поэтому к концу полета в туалеты уже зайти страшно. Никакого кино никто даже не собирается предлагать, нет даже наушников с музыкой, тем более, что их некуда воткнуть. Все под лозунгом «Летайте самолетами Аэрофлота», потому что больше никто на Кубу не летает. А раз монополия, то можно особо о сервисе не заботиться. В общем, очень хочется быстрее долететь.

Долетели. Вышли. Страна победившего социализма встретила мелким дождем, что при температуре +29С и почти стопроцентной влажности создавало впечатление сауны.

Офис агентства аренды автомобилей, где мы уже заранее забронировали машины, начинал работать только с 12.00, а мы прилетели в 9.00. В соседнем агентстве, которое почему-то работало, нам подсказали, что есть еще один офис нашего CubaCar, только на другом терминале в 5 километрах. Доехать можно на такси. Наши девушки, начитавшись путеводителей с описанием местных нравов, заранее спросили, сколько стоит туда такси. Ответ – 1, максимум 2 доллара. Дальше все было, как в Шереметьево: очередь такси, старший, который сразу сказал: 5 долларов. Мы сказали – 2. Все отвернулись. Ну мы-то все это знаем, сами такие. После долгих препирательств нам подогнали такси из конца очереди, водителю которого не жалко, что столько отстоял на 2 доллара. «Препирательства» – это сильно сказано, никто из таксистов по-английски не говорит, а по-русски тут вообще ни одного человека говорящего пока не встретили. Так что изъяснялись в основном на пальцах.

Поехали на другой терминал вчетвером, остальных оставили с вещами. Тут не мешало бы коротко описать нашу группу, тем более, что я их уже немного знаю. Игорь Марченко, наш руководитель и дайв—мастер, организатор всей этой поездки, хотя слово организатор к нему совсем не подходит, поскольку он в принципе ничего не может организовать. Зато он умеет нырять, много пить и выкуривать две пачки в день. Внешне Игорь – копия клоуна Полунина (без грима). Да и внутренне немного тоже – бесконфликтный пофигист.

Семья Макаровых – Игорь и Алла. Нормальные ребята моего возраста, из таких походников, которые везде побывали. Игорь очень спокойный, из себя вообще не выходит, а Алла немного экзальтированная и любит мужем порулить.

Александр – самый старший в нашей группе, ему уже 53. Вырвался от многочисленной еврейской семьи, которая живет в Израиле, и от финансовой работы, которая осталась в Москве. Человек вполне обеспеченный, явно не фанат экстрима, просто приехал отдыхать, так что ныряет через раз, ссылаясь на усталость. Несмотря на возраст, на девушек заглядывается все время, в том числе на наших спутниц. Особенно много комплиментов он расточает Елене, наверное потому, что она самая молодая, и, я заметил, потому что невысоким мужчинам нравятся высокие девушки. Внешне похож на Луи де Фюнеса, только уставшего. По привычке любит руководить.

Лена – самая молодая. Состав семьи неизвестен, поскольку отсутствует. Она наоборот стесняется своего роста, поэтому немного сутулится, отчего при своей худобе напоминает знак вопроса. Любит папайю, экзотические коктейли и танцы. При этом очень уверенно водит машину, что говорит о некой крепости характера (хотя «уверенно» совсем не значит, что хорошо).

Людмила, последний член команды, самый трудноквалифицируемый персонаж. Возраст – за тридцать, разведена, приемный сын поступил в институт. Тема болезненная, так что не вникал. По ее словам муж не вынес, что жена больше зарабатывает. Случай достаточно типичный. Умная к тому же женщина, очень трезво и в то же время оптимистично смотрящая на жизнь. В любых ситуациях сохраняет самообладание, при этом привыкла добиваться своего. Таксистов, например, построила именно она, не спеша дожав их до нужного решения. Сразу выдвинулась в переводчики, поскольку в совершенстве знает немецкий (спецшкола в Москве), английский (сама учила), шведский и наполовину норвежский. Пыталась учить и неплохо понимает французский, перед поездкой хотела взяться за испанский, но работа не оставляет времени. Работает в какой-то крупной скандинавской компании. Недостатки – любит много говорить и еще рассказывать анекдоты, совершенно этого не умея делать. Хотя чувство юмора присутствует.

Я – седьмой и последний член группы. Пару месяцев назад исполнилось сорок четыре, только закончился кризис в бизнесе, как начался кризис среднего возраста. Уже четыре года занимаюсь йогой, уже почти год как бросил курить, пить и даже собираюсь наконец креститься. Вот такая разношерстная компания.

Так вот, четверо из нас – Марченко как старший, Людмила как переводчик, мы с Игорем как водители (поскольку Марченко после перелета еще не успел протрезветь) поехали на другой терминал, где получили два своих заказанных джипа SUZUKI Vitara, которые оказались какой-то невиданной никем ранее модификации, высокие, неустойчивые, двухдверные, с открытым верхом, обтянутые брезентом и практически без багажника. Что нас сразу и убило, учитывая нашу дайверскую экипировку. Однако делать было нечего, мы вернулись к своим товарищам, раздвинули немного багажное отделение за счет салона, и буквально втрамбовали туда наши огромные сумки со снаряжением. Еще часть сумок пошла в салон первой машины, где ехали три человека, и все равно чемодан Елены никуда не влез, и его решилось ставить в наш салон торчком за сиденьем водителя. Этот чемодан мы проклинали всю поездку, поскольку все наши дайверские сумки были спортивного образца и подвергались уплотнению, но ленин чемодан был пластиковый, он не предназначался для снаряжения, но как раз подходил для хранения нарядов, туфель и прочего барахла модницы-путешественницы. И он был огромным, неудобным и неподъемным. И никуда не влезал. В общем, ехали мы все поджав ноги и меняясь местами, когда кому-то становилось совсем невмоготу.

Как-то сразу так получилось, что в первую машину сели Макаровы с Марченко, а мы вчетвером составили второй экипаж. И вдохнув воздух, с мечтами хотя бы о чашке кофе и песчаном пляже, мы тронулись в путь. Что само по себе было непросто, т.к. дождь все усиливался, а тормозить на этих машинах на мокром асфальте просто невозможно. Я специально посмотрел, что же это за марка резины, когда совсем новая машина (3 тысячи км прошла по спидометру) при торможении моментально идет юзом в любую сторону, кроме нужной. Марка резины оказалась совершенно никому неизвестной, думаю, какой-то местный гибрид из дешевых отходов от нормальной резины.

А дождь все усиливался.

А мы все же поехали.

Так вот, теперь наконец о Кубе. Даже мы, не забывшие до конца прелести социализма, с трудом представляем себе, что такое социализм в условиях экономической блокады. Выводы свои я оставлю на потом, а пока буду писать просто об увиденном по мере этого самого увидения.

Итак, дороги. Они есть и даже местами ничего, во-первых, потому что морозов не бывает, во-вторых, ездят мало. Бензин очень дорог, да и машин нет. А то, что ездит, машинами назвать трудно. Часть машин – это все-таки машины, но чаще всего – что-то вроде наших джипов со спецтуристскими номерами коричневого цвета, т.е. машины в аренду. Синие номера – это государственные, и это наши УАЗы и «Лады» солидного возраста. Остальное население ездит либо на древних советских «Москвичах» и «Жигулях» первой модели (и это хорошо, им всего лет по 20 – 25), либо еще на американских авто, брошенных при отступлении колонизаторами. Т.е. это полный антиквариат возрастом от 50 до 70 лет, поскольку мы видели даже «Форд» 30х годов из фильмов про чикагскую мафию, а в «Шевроле» 44-го года я сам сидел. Все это ездит, испуская клубы черного дыма и грохоча неизвестно чем (как я потом узнал, клубы черного дыма извергаются по причине использования в качестве топлива сырой нефти или мазута). Наши «Победы» и 21-е «Волги» – за счастье. «Жигули» лет пятнадцати – крутая тачка. Поэтому дороги пусты, 99% населения пользуется велосипедами, мопедами и повозками, запряженными кобылой или мулами. Из-за этого по населенным пунктам ехать приходится очень медленно, со скоростью велосипедистов. Все радостно машут руками в ответ на гудки и продолжают ехать посередине дороги.

Общественный транспорт существует в виде большого прицепа типа перевозки для лошадей, прикрепленного к грузовику, в котором все едут стоя. Даже кормящие матери. Иногда встречается что-то похожее на автобус, но это скорее исключение из правил.

Вся страна голосует на дорогах. В непосредственной близости от столицы люди голосуют, держа в руках доллар или 2, в зависимости от расстояния, а дальше вглубь страны уже просто так, никаких долларов нет, но ехать надо всем.

Поездов мы тоже не видели, хотя железные дороги есть, но ржавые. Кстати, шлагбаумов на переездах нет (и светофоров тоже), т.ч. уворачиваться от возможного поезда забота самих водителей.

Вот так, разглядывая весь этот дымящий хлам на колесах, мы выбрались под дождем из Гаваны, даже не заезжая в нее, поскольку аэропорт находится как раз на нужном нам краю города. Дождь все усиливался, и временами переходил в тропический ливень, из чего мы сделали вывод, что это не самый лучший сезон для отдыха на Кубе. Дорога вначале шла по довольно спокойной автостраде, и первые 150 километров нам мешал разогнаться только дождь.

На карте Кубы автомагистрали (их две) обозначены зеленым цветом, дороги попроще – желтым, остальные – красным. При этом все дороги лишены разметки и каких-либо указателей, а знаки остались только с дореволюционных времен. Поэтому вдоль дорог стоят только большие и малые щиты с революционными лозунгами и призывами, что никак не помогает заблудившимся туристам. Поэтому блудить мы начали с первого же города, где кончилась зеленая дорога (первое слово, которое я выучил по-испански – аутописта, т.е. автомагистраль). Если вы заблудились на Кубе, помните эти магические слова: «Аутописта ля Гавана» – и не пропадете.

Первый наш город был совершенно замечательный и назывался Пинар Дель Рио. Все кубинские города, которые мы потом видели, построены по одному принципу – «исторический» центр из колониальных особняков с колоннами, балюстрадами и т. д. в стиле барокко, только доведенного до грандиозного обветшания и нищеты, а по краям разбитые местные «черемушки», привет от «старшего брата» из Москвы в виде трех – пятиэтажных уродов блочного типа с элементами местной солнцезащитной экзотики. Но тоже в кошмарном состоянии. Но не все так мрачно. Вокруг тропическая зелень, пальмы, кокосы и бананы, бугенвилии и другие экзотические цветы, а все люди улыбаются и радостно встречают любую машину, отчего создается впечатление, что мы здесь первые белые люди после ухода американцев 70 лет назад.

Так вот, как только мы начали плутать в узких улочках Пинар Дель Рио, рядом сразу же возникло несколько велосипедистов лет шестнадцати, которые на ходу наперебой предлагали свои услуги по вывозу заблудших на нужную дорогу. Как мы потом поняли, это такой специальный бизнес на дороге для выманивания долларов из иностранцев, но именно бизнес, а не попрошайничество, как во многих других бедных странах. На Кубе мы вообще не видели попрошаек, последний самый бедняк лучше украдет, чем будет побираться, тем более перед иностранцами, ведь кубинцы очень любят свою страну и искренне ею гордятся. В общем в любом городе на магистрали вас всегда встретит толпа мальчишек и предложит проводить, вывести на большую дорогу и показать все достопримечательности за 1 доллар. Марченко, уже изрядно приложившийся к бутылке с местным ромом, решил вместо денег предложить всем выпить. В результате мы ехали в толпе велосипедистов – подростков, которые на ходу передавали по кругу бутылку, периодически честно возвращая ее Игорю, чтобы тот тоже хлебнул. Как раз на выезде из города она и закончилась, и мы поехали дальше уже по желтой дороге. Это совсем другая езда, чем по зеленой автомагистрали. Здесь постоянно тормозишь, чтобы обогнать повозку или велосипедиста, при этом под колеса бросаются собаки, куры, свиньи и более крупная дичь – лошади и буйволы, которые пасутся вдоль дороги. Вся эта живность должна сама заботиться о своем пропитании, поскольку людям самим есть особо нечего, поэтому собаки маленькие, ушастые и худые, лошади поджарые, свиньи черные, жилистые и не больше спаниеля, и при этом дикие лесные внешне ничем не отличаются от домашних, только характер агрессивнее.

Очень хотелось чего-нибудь перекусить или хотя бы выпить знаменитого кубинского кофе. Однако никаких признаков пунктов питания или отдыха не наблюдалось, и в конце концов мы притормозили возле подозрительно почерневшей таблички на столбе – «Cafeteria». Встречать вышла вся семья, совершенно обалдевшая от такого счастья. Мы не решились зайти внутрь и остались под навесом на крыльце, которое тут же стали мыть шваброй. Сесть никто не решился, поскольку на то, что там стояло в качестве сидений, сесть было опасно. Через пять минут нам вынесли кофе в совершенно крошечных чашечках и очень крепкий и сладкий. Полглотка за полдоллара. Мы спросили туалет, нам его показали, и никто туда не пошел. Лучше потерпеть. В общем, мы были немного не в себе от такого количества впечатлений и не понимали, как вести себя в этих условиях.

В конце концов через несколько километров мы нашли придорожное кафе, которое было устроено именно как кафе, а не в жилом доме. Там даже был туалет с умывальником, однако я предпочел умыться дождевой водой, стекавшей с крыши. Покормили нас сэндвичами и соком из пакетиков. Больше ничего в меню не было, и мы, вспомнив советское прошлое, с этим смирились.

Во время привала я поинтересовался у Игоря, почему наша передовая машина едет так медленно – 80 км/ч, на что Алла мне ответила, что она запрещает мужу ехать быстрее – под дождем это небезопасно. У нас в каждой машине была карта, поэтому вскоре я не выдержал, обогнал первую машину, и мы уехали одни вперед.

Мы доехали без всяких проблем, поскольку Людмила на каждом подозрительном повороте спрашивала дорогу, а все жители нам радостно ее объясняли. Только в последнем городке дорогу нам преградил сколоченный из досок помост метровой высоты, шириной точно во всю улицу и длиной в целый квартал – сцена, на котором, как нам объяснили, вечером будут танцы, т.ч. нам пришлось объезжать переулком. Мы подумали, что это должно быть незабываемое зрелище, и решили приехать сюда вечером, поскольку от нашего отеля сюда было всего 60 км. Но осуществить это не удалось, поскольку двое суток без сна сделали свое дело, и после сытного ужина в отеле мы все рухнули в постель.

Отель нам понравился – небольшое бунгало прямо на берегу Карибского моря. Мы ведь ожидали худшего, поскольку это был даже не отель, а дайв—центр с местами для проживания. Мест этих было немного, несколько двухэтажных домиков-бунгало, так что народ не толкался локтями. Как мы быстро поняли, бунгало были двухэтажные не просто так, а со смыслом – выше второго этажа вода просто не поднималась. Правду сказать, и на первом, чтобы получить нормальный напор в душе, мне приходилось садиться на корточки, а уж как Игорь мылся на втором – для меня загадка. Вполне возможно, что он и не мылся.

Вечером мы зашли в дайв—центр договориться на завтра насчет погружений. Нам обещали хорошую погоду и окончание дождя. Потом мы поняли, что обещать на завтра все, что вы пожелаете, это такая национальная традиция. Неважно, интересует вас погода, когда дадут горячую воду или ремонт вентилятора в номере – на все вам радостно ответят «маньяна». Причем повезти вам может только с погодой.

17.11. Однако шторм к вечеру только усилился, и к утру наши бунгало уже сотрясались от порывов ветра. Ходить по дорожке надо было очень осторожно, поскольку ветер срывал кокосы с пальм, что крайне небезопасно для головы. Но наблюдать шторм вблизи – это всегда красиво.

С точки зрения географии мы находились в крайней западной точке острова, а вся эта западная (от Гаваны) провинция является, наверное, самой бедной на Кубе. Все курорты и отели расположены на севере и востоке острова, и наш дайв—центр Мариа Ла Горда практически единственный очаг цивилизации на западном берегу. Природа этой части острова отличается от других его частей своими равнинами, где выращивают знаменитый сахарный тростник, и непроходимыми лесами, подступающими прямо к краю дороги. Непроходимые они реально, в них даже зайти невозможно, так плотно переплетены ветви деревьев и кустарников, высохшие до каменного состояния. Продраться сквозь них могут только дикие свиньи, перебежавшие нам дорогу – маленькие, черные и худые, так что ребра торчат. И как награда тем, кто все-таки сюда проехал – мыс Мария Ла Горда, крайняя оконечность Кубы, тихое и красивое место с кокосовыми пальмами на пляже и морским прибоем под окнами бунгало.

Как правило, именно сюда приплывают нелегальные туристы из США, поскольку официально американское правительство запрещает своим гражданам ездить на Кубу. Но некоторые все-таки приплывают с рыбаками, и на Кубе их встречают очень гостеприимно, как и всех прочих туристов, у кого есть доллары. Им даже не ставят штамп в паспорте, чтобы у них потом не было неприятностей на родине.

Игорь вскрыл несколько кокосов, и мы хлебнули сока и похрустели этой «нежной белой мякотью» из рекламы «Баунти», которая на вкус довольно жесткая и отдает мылом. Но это на мой вкус. В общем, поскольку ныряние явно не предвиделось, мы решили прокатиться по провинции и съездить в знаменитый парк орхидей. Это предложила Алла, фанатка всяких цветов и растений, и мы радостно поехали за ними, не подозревая, что до этого парка обратно по единственной дороге 250 км. А когда начали догадываться, было уже поздно возвращаться.

В принципе парк орхидей нас ничем не удивил, у нас такой парк можно в каждом уездном городе увидеть, только с ромашками и розами вместо орхидей. Хотя цветы и растения, конечно, красивые, но наматывать ради них 500 км и гробить целый день явно не стоило. Пока мы их рассматривали, закрылся ресторан парка, который почему-то работает до 16 часов. В другом ресторане на выезде на трассу сидела толпа туристов, занимая все три столика. Так что мы опять простились с надеждой отведать национальной кухни.

По дороге в парк за рулем нашей машины сидел Александр, который очень утомился накануне от соседства с чемоданом на заднем сиденье. Но езда через населенные пункты его тоже не вдохновила, и он уступил место Лене. Она очень уверенно вела машину, пока не сбила бросившуюся прямо нам на капот курицу. Только перья разлетелись, но останавливаться мы не стали. После этого она тоже отказалась вести машину, и настал мой черед уворачиваться от собак и велосипедистов. Возвращались мы уже в темноте, и Марченко все-таки придавил одной шавке ноги, и она с визгом бросилась из-под колес их машины под колеса нашей. Я как-то смог увернуться, но утомляет такая езда здорово, да и живность жалко – она хоть и дикая, но все ж живая.

К ужину мы голодные вернулись в наши бунгало и с радостью отметили, что море понемногу стихает. Мы пошли узнать прогноз на завтра в дайв—центр, где старший ответил нам, что он не Бог, но надеется на лучшее. Людмила сказала, что мы рассчитывали не на то, что он Бог, а на то, что у него есть радио. Действительно, ответил он, радио есть, и что толку? Маньяна.

18.11. Однако на следующий день море стихло, и мы успешно поныряли. Правда, смотреть особо было нечего, ничего особо выдающегося по сравнению с Красным морем, только во время первого погружения по краю какого-то подводного каньона мы повисели над уходящей вниз бездной, но сами ниже 40 метров не пошли. Зато ощущение пустоты под собой я получил. А на закате мы сделали еще один дайв, специально с фонарями, чтобы посмотреть на гигантских лангустов. И это было действительно интересно, а поскольку на Кубе в отличии от цивилизованного Египта не особо соблюдаются правила подводной неприкосновенности, то вылезшего на свет фонаря огромного лангуста можно запросто подергать за его длиннющие усы.

В общем, вечером мы были уставшие, но довольные. Причем мы вовремя успели, т.к. к ночи стихия опять разбушевалась, что привело к неким потерям в наших рядах: на обратном пути качка стала такой сильной, что Александра укачало, а Людмиле вообще стало дурно, и весь ее обед пошел насмарку. Но после ужина мы немного пришли в себя и пошли скандалить с администрацией. Дело в том, что еще первой ночью с нашей машины с корнем сковырнули хромированную надпись «Vitara», а на вторую ночь пытались сделать то же с другой. Поскольку машины застрахованные, мы потребовали вызвать полицию, чтобы она выдала нам справку, и нам не пришлось бы платить за ущерб. Это было только начало отдельной истории. Потому что нам сказали, что полиция приехать не может, а это нам надо ехать туда за 70 км. Мы даже дозвонились до Гаваны в нашу прокатную фирму, но и там нам сказали то же самое. «Почему ехать должны мы, а не полиция на место происшествия?» – наивно спросили мы. «Такая система» – ответили нам. «Вы нам про систему не рассказывайте», – сказали мы, – «вы еще на пальмах сидели, когда мы эту систему создавали». Но ничего не помогло. И мы решили на следующий день по дороге, которая все равно одна, заехать в полицию.

19.11. Так мы и сделали, попрощавшись на утро с Мария Ла Горда и отправившись в следующий пункт нашего назначения, для чего нам надо было вернуться в Гавану и через нее попасть на вторую автомагистраль, ведущую в восточную часть острова.

Когда мы приехали в полицейский участок (полиция), мы поняли, почему они не могли к нам приехать. Во-первых, им не на чем. Во-вторых, телефона у них нет. Есть только телефон-автомат у входа, и чтобы позвонить куда-то начальству, полицейские собирали по карманам четвертаки. А в-третьих, никто бы и не смог объяснить, почему они должны куда-то ехать. Они даже не понимали, чего мы хотим. Никто из них не знал ни одного слова по-английски, равно как мы по-испански. Хорошо, что у нас был с собой разговорник, и через час с небольшим до них стала доходить суть нашей проблемы.

Сам по себе участок выглядит так: одноэтажное небольшое здание с большим, метров двадцать, холлом, в котором и висит этот телефон. И это единственная более-менее новая вещь в здании. Остальное сплошной антиквариат. Посетителей от полицейских отделяет стойка из дерева типа барной, на которой стоит просто непередаваемо древняя пишущая машинка и лежит не менее древняя амбарная книга в фанерном (!) переплете, очевидно журнал происшествий, поскольку на первой открытой странице я увидел дату – июль 2002 года – и какие-то записи. Все. Нет ламп, стульев, стекол в окнах (их вообще нигде не бывает, просто деревянные жалюзи или ставни), вообще нет ничего. Все стены когда-то (видимо до революции) были выкрашены в синий цвет, от которого мало что осталось. И все пять или шесть полицейских в выгоревшей форме долго о чем-то совещались, но ничего не делали. Мы спросили: «Почему?» – «Ждем начальника».

Наконец он появился. В отличие от худых подчиненных он нес свой живот с поразительной важностью. И на нас даже не взглянул! После долгого совещания нас с Людмилой пригласили внутрь для составления протокола. Передать внутреннее убранство этого заведения невозможно. Но есть там и доска объявлений, на которую наклеены вырезанные из тетрадных листов что-то типа карманов для записок, как делают у нас дети в детском саду, и даже красный уголок, где во тьме (окон там нет) висели самодельные (!) портреты вождей революции под каким-то писанным от руки лозунгом. И в дальней комнате были стол с еще более древней пишущей машинкой, грязная лавка и чьи-то сапоги рядом с полной мусорной корзиной.

Мы скромно остались стоять, пока трое полицейских сочиняли протокол. Все внутри здания было почерневшим от времени, т.ч. даже было непонятно, чистое это все или нет. Так же как было нам непонятно, что же в протоколе написано, но Людмила, уже начавшая понимать местный диалект, сказала, что все в порядке. Протокол напечатан красным цветом, потому что ленты для печатной машинки других цветов давно кончились, так же как и паста в ручках, ибо полицейский безуспешно пытался расписаться тремя ручками и в конце концов взял нашу. На пути к выходу Людмила, помешанная на фотографировании и всюду таскающая с собой несколько фотокамер, попросила разрешения заснять все это внутри, но полицейский покосился на сидящего в соседней комнате важного начальника, тот, по-прежнему не глядя на нас, сделал какое-то движение головой, и полицейский сказал нам: «Нет, нельзя». И мы ушли, храня в душе добрую память о радушных полицейских из города Ля Фе. Протокол остался у меня, поскольку не пригодился, и я хочу вставить его в рамку и повесить на стену – такого ни у кого нет и не будет!!! Иначе никто не поверит, что мы на самом деле полдня провели в реальном мире «Королей и капусты», пусть завидуют почитатели О’Генри.

Мы без приключений добрались до Гаваны, и в ней, конечно, заблудились. Мы хотели есть, но опять ничего не смогли найти, кроме закусочной с сэндвичами, потому что в ресторане, ничем от закусочной не отличавшемся, мы не смогли ничего ни понять, ни объяснить. И хотя Гавана – город большой и привыкла к туристам, нас все равно все время обступали назойливые кубинцы, кто с искренним желанием помочь, кто прося денег, кто вообще непонятно зачем – предложить нам комнаты в наем, постеречь машины, просто пообщаться, поскольку народ тут работать особо не любит, да и работы в городе особо нет.

При этом встречаться взглядом с большинством кубинок просто опасно, они сразу воспринимают это как приглашение, а встречаются сеньориты очень даже ничего. Кубинские женщины – разговор особый, я в них так и не разобрался, поскольку общаться не пришлось, но внешне у них есть отличительные черты. Сразу бросается в глаза их любовь к облегающей одежде, причем размер выпуклостей не имеет значения. А поскольку худых кубинок практически нет, то обтягиваются в основном такие формы, которые не снились даже Рубенсу и Пикассо. Комплексов естественно ни у кого никаких, даже если спины вообще нет, одна попа. При этом всех их портит плохая кожа – результат, наверное, климата и плохого питания. А красит всех прямая осанка – результат, наверное, любви к танцам, отчего все они приобретают горделивый и независимый вид и танцующую походку.

Наш путь сейчас лежал через Гавану на другую сторону Кубы, в ее восточную часть, более богатую и развитую. В общем, мы проехались по всей Гаване, даже по знаменитой набережной Малекон, и после этого заблудились окончательно. После часа (!) блуждания по каким-то уже совсем страшным переулкам мы выбрались на дорогу, но не на ту, а немного сбоку. Наши предводители решили, что лучше просто куда-нибудь выбраться, а потом по красным дорогам перебраться на нужную нам магистраль. Но это не прошло, поскольку карты на Кубе – это одно, а в действительности все совсем по-другому. Уже стемнело, а нам надо было ехать еще столько же – 310 км. Когда мы в третий раз проехали через одну и ту же деревню, я не выдержал, высадил Александра из-за руля, и мы с Людмилой стали действовать обычным методом: спрашивать дорогу на каждой подозрительной развилке. В результате через 10 минут мы нашли нужную дорогу и свернули на нее, но первый экипаж за нами не поехал. Мы их подождали, потом вернулись назад к развилке, но они уже пошли своим путем. Плохо, но мы опять разделились.

И опять мы приехали намного раньше них, и опять нам пришлось объясняться с администрацией, потому что ваучер на гостиницу на всю группу был у Игоря. Но нас опять гостеприимно поселили, и это был уже большой современный отель «Анкон», опять на самом берегу Карибского моря на выступающей в море косе, возможно на том самом месте, где раньше был какой-нибудь форт, защищавший вход в бухту города Тринидад.

Через полчаса, почти в полночь, прибыл наш первый экипаж, и мы все собрались в баре отеля в поисках еды, которой как всегда уже не оказалось, зато оказались замечательные любимые Леной коктейли «Пина-Колада» и дискотека внизу. Я пошел спать, Александр тоже, а девушкам, как выяснилось на утро, захотелось танцевать, не зря же везли наряды вечерние в чемодане. Ну а Марченко не мог, конечно, расстаться с весельем пока работает бар, поэтому наутро мы остались без командира.

20.11. Сеньора, которая принимал деньги для дайв-центра, сказала, что у нее записан господин Марченко, и разговаривать она будет только с ним. Хорошо знающая его Алла заверила, что очнется он только к обеду. В общем, наше погружение стремительно накрывалось. Тем не менее, неожиданно Игорь материализовался, и, хотя сам он никак не был готов идти под воду, но хотя бы с умным видом сидел рядом с Людмилой, которая за него договаривалась с сеньорой.

При этом выяснилось, что только мы с Людмилой вообще в состоянии сегодня погружаться, причем на первый дайв в 9 утра мы уже опоздали, а на второй в 11 как раз успеем. Остальные отходили от дальней дороги и ночного веселья. Однако, когда мы к 11 часам со всем снаряжением добрели до дайв-центра, главный дайвер, с лысой головой и покрытым густой шерстью остальным телом, заявил, что для нас, к сожалению, мест на боте нет, т.к. бот этот маленький, а большой бот как ушел, так и не пришел, а здесь уже все занято. Не на тех напал. Точнее не на ту. Все наши подтянулись к нам на помощь, но говорила одна Люда, и говорила много и упорно, отметая решительно все доводы о невозможности устроить нам погружение сейчас. Можно было подождать, пока через два часа вернется бот, но она пошла на принцип, в результате чего через 10 минут к пирсу подрулила неизвестно откуда взявшаяся моторка специально для нас двоих, и мы поплыли рядом с ботом, который вез пятерых немцев.