Текст книги "Серийные убийства в Канаде. Хроники подлинных уголовных расследований"

Весна следующего – 1974 года – была в Онтарио ранней и дружной. Уже в последней декаде февраля вовсю светило яркое солнце, было не по сезону тепло. Рассел Джонсон, подобно всем психически больным людям, был очень чувствителен к погодным аномалиям и солнечной активности. Ранняя весна его «вштырила» сильнее бутылки водки, и он понял, что хочет совершить новое убийство. С этого момента новое нападение являлось лишь вопросом времени». В воскресную ночь с 3 на 4 марта он пустился в новое путешествие по лондонским балконам. В квартире на четвёртом этаже Джонсон обнаружил спящую молодую женщину, которую в привычной уже манере задушил, а затем осуществил половой акт с трупом. Приводя в порядок место преступления, убийца вновь вложил в руку жертвы книгу, словно бы та умерла в момент вечернего чтения. Кстати, в дальнейшем убийца фокус с книгой в руках не повторял – он понимал, что если начнут находить женщин, скоропостижно умерших во время чтения ночью, то это может показаться подозрительным.

Джонсон припомнил, что жертву звали Элеонор – это имя он прочитал на оборотной стороне фотографии с изображением убитой женщины и мужчины на пляже – но вот фамилию назвать затруднился. Проверка, проведённая после допроса, показала, что речь шла об Элеонор Хартвик (Eleanor Hartwick), 27-летней медсестре, найденной мёртвой в собственной кровати 4 марта 1974 г. Её родители и жених испытывали сомнения относительно естественных причин смерти и настояли на вызове полиции. По иронии судьбы на место убийства в числе прочих выезжал и детектив Донован Эндрюс, участвовавший впоследствии в розысках любителя скакать по балконам. Тогда же, в марте 1974 г., Эндрюс ничего подозрительного в смерти 27-летней женщины не увидел…

Помимо признаний в совершении трёх убийств, о которых канадские правоохранители ничего не знали, Рассел Джонсон сообщил о своей виновности в убийствах Дорис Браун, Дайаны Бейтц, Луэллы Джордж и Донны Велдбум. Другими словами, он подтвердил предположения о том, что все эти случаи связаны с одним и тем же человеком.

Рассказывая об убийстве Дорис Браун, Джонсон уточнил, что осмотрел квартиру до нападения и обнаружил спавших в разных комнатах мать и дочь. Некоторое время он колебался, не зная, кого выбрать в качестве объекта нападения. В конце концов, решил, что полненькая Лора не так привлекательна, как худощавая Дорис, поэтому остановил выбор на матери. Рассуди он иначе, и поутру оказалось бы, что "скоропостижная смерть" настигла девочку в её день рождения.

Помимо признания в семи убийствах, Джонсон сообщил, что совершил большое количество ночных проникновений в жилища без причинения физического или материального ущерба их владельцам. С определением точного числа таких вторжений он затруднился, но согласился с тем, что таковых он совершил несколько десятков.

Также арестованный дал любопытные пояснения, позволившие лучше понять детали некоторых эпизодов.

В частности, Рассел Джонсон заявил, что отнюдь не всегда проникал в квартиры жертв через балконы. Например, в квартиру Дайаны Бейтц, убитой ранним утром 31 декабря 1974 г., он проник самым что ни на есть тривиальным способом, открыв входную дверь ключом. Дело в том, что до Дайаны эту самую квартиру снимала женщина, с которой Джонсон поддерживал некоторое время интимные отношения. Дамочка попросила Рассела помочь ей с заменой заедавшего замка, и Джонсон не отказал. Он купил новый замок и сразу же заказал пару дубликатов ключей – на всякий случай, без какой-то задней мысли. Замок он заменил, но подруге отдал не все ключи, один оставил себе. Женщина в скором времени рассталась с Джонсоном и примерно через полгода прекратила аренду квартиры. Съезжая, она отдала положенное количество ключей менеджеру, но при этом сохранила один дубликат у себя. А о существовании второго она даже и не догадывалась. После этого минул почти год, и Рассел Джонсон, приехавший к отцу в Гуэльф, вдруг припомнил, что когда-то бывал в этом доме и даже сохранил копию ключа. В общем, подумав немного, он решил заглянуть по известному адресу. Действовал Джонсон совершенно наобум, он не знал, кого может встретить за дверью и встретит ли вообще кого-либо?

В случае с запасным ключом от квартиры Дайаны Бейтц нельзя не отметить очевидную недоработку детективов полиции Гуэльфа. Проводя расследование, они просто обязаны были тщательно разобраться в том, кто и когда устанавливал замок, сколько жильцов пользовалось ключами (а каждый из жильцов потенциально мог изготовить дубликаты!), разыскать каждого и выяснить, терялись ли старые ключи и делались ли им на замену новые? Полицейские же подошли к своему делу весьма формально – они ограничились тем, что узнали у менеджера здания, сколько он выдал ключей Дайане (3 шт.), отыскали эти ключи и на том успокоились. Если бы тогда не был допущен этот грубый "косяк", Рассел Джонсон уже в январе 1975 г. мог бы попасть в число подозреваемых, и с большой долей вероятности удалось бы избежать последующих жертв.

Помимо рассказа об обстоятельствах проникновения в квартиру Дайаны Бейтц, Рассел Джонсон объяснил, как попал в квартиру последней жертвы, Донны Велдбум. Поскольку дом балконов не имел, вопрос о способе проникновения убийцы в жилище Донны вплоть до сознания Джонсона представлялся неясным. Оказалось, что преступник на этот раз действовал предельно бесхитростно – просто постучал в дверь и пояснил, что он – сосед, которому нужно позвонить, поскольку телефон в его квартире неисправен. Донна его сразу же узнала, поскольку неоднократно встречала прежде, да и в спортзале видела не раз. Она без колебаний пустила убийцу за порог, ну а последовавшее явилось для Джонсона всего лишь делом техники.

После допроса, растянувшегося почти на сутки, арестованного передали для освидетельствования психиатру Расселу Флемингу. По результатам собеседования тот решил, что Рассел нуждается в госпитализации. По мнению врача, состояние убийцы было крайне нестабильно, он мог предпринять попытку суицида и нуждался в профессиональном надзоре. Джонсон был направлен в специализированную клинику в Пенетангюшине, где пробыл три недели. В условиях стационара была проведена первая судебно-психиатрическая экспертиза, которая признала объективность хронического заболевания Джонсона шизофренией и констатировала, что тот страдает от острых эпизодов психотического характера, во время которых теряет связь с реальностью и неспособен контролировать свои волевые импульсы. Подобное заключение экспертизы фактически делало убийцу неподсудным.

Когда Джонсона вернули в тюрьму, он отказался от сотрудничества со следствием и заявил, что нуждается в адвокате. Таковой был ему назначен – им оказался Валдис Либис, этнический латыш, вывезенный в годы Второй Мировой войны с оккупированной фашистами территории Советского Союза ещё ребенком. Либис построил защиту Джонсона на доказательстве его невменяемости, что, в общем-то, представлялось в сложившейся ситуации самым разумным.

Надо отметить, что власти довольно долго не сообщали об аресте Джонсона, очевидно, затрудняясь с оценкой судебной перспективы расследования. Лишь во второй половине августа, уже после того, как произошла утечка информации, правоохранительным органам пришлось признать, что человек, обвиняемый в многочисленных ночных вторжениях в квартиры одиноких женщин, находится в их руках.

После ареста Джонсона была инициирована большая ревизия медицинских документов, связанных со случаями подозрительных смертей женщин в Гуэльфе и Лондоне начиная с 1969 г. Помимо 7 случаев, уже известных правоохранительным органам, были обнаружены ещё 9 или 10, которые по некоторым признакам соответствовали криминальной манере Джонсона. Сам преступник никогда не признавал свою вину в каких-либо убийствах, кроме тех семи, о которых рассказал на первом допросе, так что некоторая неясность всё же осталась. Фамилии "неподтверждённых жертв" никогда правоохранительными органами не разглашались, так же, впрочем, как и подозрительные обстоятельства их смерти. Нет полной ясности и с точным числом проникновений в чужие жилища. Твёрдо известно о 12 таких случаях, но сам Джонсон признавал, что их, по-видимому, много больше, возможно около 30. Уточнить это число невозможно просто в силу того, что некоторое количество такого рода вторжений осталось незамеченным самими жертвами.

Другим интересным моментом явилось то, что прокуратура, недовольная экспертизой Флеминга и его коллег, назначила повторную психиатрическую экспертизу, которая была поручена Дугласу Виквэйру (Douglas Wickware), профессору психиатрии Университета Западного Онтарио. Виквэйр в целом согласился с симптоматикой, описанной прежде его коллегами из клиники в Пенетангюшине, но вывод сделал немного иной. По его мнению, Рассел Джонсон не демонстрировал такого разрушения волевой сферы, которое лишало его способности отдавать отчёт в совершаемых поступках, предвидеть их последствия и управлять своим поведением. В целом, ретроспективно оценивая действия Джонсона во время совершения преступлений, трудно не согласиться с мнением Виквэйра. Убийца прекрасно маскировал своё присутствие на месте преступления (действовал в перчатках, мыл полы, убирал запачканные ковры и пр.), принимал меры для того, чтобы убийство выглядело как ненасильственная смерть (душил подушкой, перетаскивал жертву на пол, чтобы не измять постельное бельё и пр.), избавлялся от улик (выбрасывал похищенные вещи), во время совершения преступления тщательно соблюдал скрытность (не шумел, не включал свет) и пр. Подобные осторожность и предусмотрительность никак не соответствовали поведению сумасшедшего, неспособного управлять собою. Соответственно, Рассел Джонсон должен считаться подсудным и может держать ответ за содеянное.

В принципе, детали эти уже не очень-то и важны, поскольку любому было ясно, что человека вроде Рассела Джонсона надо убирать из человеческого общества навсегда. А как это будет проделано на самом деле – поместят ли его в тюрьму или же в сумасшедший дом – вопрос не принципиальный, а скорее технический.

В январе-феврале 1978 г. состоялся суд над Расселом Джонсоном. Прокуратура решила поддерживать в суде обвинения только в трёх последних убийствах: Дайаны Бейтц (совершено ранним утром 31 декабря 1974 г. в Гуэльфе), Луэллы Джордж (совершено в Лондоне в ночь с 14 на 15 апреля 1977 г.) и Донны Велдбум (совершено в ночь с 15 на 16 июля 1977 г. в Лондоне). Также выдвигались обвинения в 2 попытках изнасилования и 10 случаях незаконного проникновения в жилища. То, что прокуратура отказалась обвинять Джонсона в тех четырёх убийствах, которые он признал после ареста, следует считать совершенно правильным. Никаких улик, доказывающих причастность обвиняемого к смертям Мэри Хикс, Элис Ролстон, Элеонор Хартвик и Дорис Браун, у правоохранительных органов не имелось. Даже сами факты убийств оставались юридически не доказаны. Тела были давно похоронены, и за давностью лет их эксгумация представлялась бесполезной (её и не проводили).

Рассел Джонсон после ареста 28 июля 1977 г.

Судом с участием жюри присяжных руководил один из опытнейших судей штата Дуглас Каррузерс (Douglas Carruthers), законник в четвёртом поколении, один из тех людей, кого с полным правом можно зачислить в интеллектуальную элиту своего общества. В начале любого судебного процесса проводится судебный опрос – формализованная процедура, в ходе которой судья удостоверяется в аутентичности представленной ему личности подсудимого и ознакомлении подсудимого с обвинительным заключением. Судья также задаёт обязательный вопрос о том, понимает ли обвиняемый сущность предъявленных ему обвинений и, наконец, спрашивает, признаёт ли обвиняемый свою вину? На вопрос судьи: " Признаёт ли обвиняемый свою вину в инкриминируемых преступлениях?» – Джонсон неожиданно ответил: «Я признаю факт убийства трёх женщин, но я – невиновен».

Над нелепым ответом можно было бы посмеяться, но в англо-канадской юридической практике подобная формулировка означает намерение обвиняемого настаивать на собственной невменяемости. Сделав это лаконичное заявление, Джонсон тут же оповестил суд о намерении не давать показания в ходе судебного процесса. Принимая во внимание признанный обеими сторонами факт душевного заболевания подсудимого, следовало признать, что тактика защиты обвиняемого определилась уже на первых минутах процесса.

В принципе, никаких особых сюрпризов суд не преподнёс. Женщины, которых пытался изнасиловать таинственный любитель влезать в квартиру через балкон, уверенно опознали Рассела Джонсона, а сам подсудимый убийство трёх женщин и не отрицал. Так что вся интрига процесса свелась к противостоянию психиатрических экспертиз и тому, как оценят поведение обвиняемого присяжные. Совещание жюри продлилось менее двух часов, что очень мало для процесса с таким большим числом криминальных эпизодов. Это косвенно свидетельствовало о том, что никаких особых колебаний присяжные при вынесении вердикта не испытывали. Присяжные из нескольких предложенных формулировок вердикта выбрали такую, согласно которой Джонсон признавался виновным по всем пунктам обвинения, но ввиду выявленного психиатрического заболевания подлежащим принудительному лечению в учреждении соответствующего профиля. 2 февраля 1978 г. судья Каррузерз продублировал вердикт, постановив, что Рассел Морис Джонсон должен подвергнуться принудительному лечению в условиях строжайшей изоляции, и лечение это продлится столько, сколько сочтут необходимым лечащие врачи. Фактически этот приговор отправлял убийцу в "психушку" бессрочно.

Канадские средства массовой информации в январе-феврале 1978 года внимательно следили за ходом судебного процесса по обвинению Рассела Мориса Джонсона в убийствах, практически в каждом газетном номере можно обнаружить публикацию – и даже не одну! – так или иначе связанную с этим необычным уголовным делом.

Джонсон попал в уже знакомый ему Центр психического здоровья в Пенетангюшине, где долгие годы содержался в условиях полнейшей изоляции. Упомянутая клиника имеет один из самых строгих режимов среди учреждений такого профиля в Канаде.

Многие думают, что такого рода места намного лучше тюрьмы и те преступники, которые там оказались, избежали возмездия, но это весьма спорное утверждение. Все больные в "отделении особо опасных пациентов" в Пенетангюшине содержатся в условиях полной изоляции и имеют куда меньше прав, чем тюремный заключённый. Не будет ошибкой сказать, что пациент фактически оказывается заложником хорошего отношения к нему со стороны лечащего врача, действия и назначения которого он никак не в силах оспорить. Если на тюремщика можно жаловаться (по крайней мере, теоретически) в надзирающие органы и инстанции, то жалобы на врача со стороны психбольного лишены смысла по определению.

Известно, что в Пенетангюшине Джонсону помимо традиционных для психиатрии лекарств в огромных дозах вводили "lupron", мощный препарат, подавляющий гормональную систему и препятствующий выработке тестостерона. Применение "лапрона" влечёт множество сопутствующих осложнений – разрушение иммунной системы, аллергические реакции, провоцирует астму, заболевания сердца и др. Это лекарство из арсенала онкологов, которые используют его при лечении самых серьёзных заболеваний, при которых на побочные эффекты уже можно закрыть глаза. Поскольку Рассел Джонсон попал в лечебницу совершенно здоровым в физическом отношении мужчиной, можно не сомневаться, что многолетнее использование "лапрона" превратило его в инвалида.

В 2006 г. была проведена проверка ДНК из биологических материалов с мест убийств Дайаны Бейтц, Луэллы Джордж и Донны Велдбум на их соответствие ДНК Рассела Джонсона. Анализ показал, что, по крайней мере, в двух случаях сперма действительно происходила от осуждённого. В случае с Дайаной Бейтц сравнение оказалось невозможно из-за загрязнённости исходного биоматериала. Таким образом, вопрос о возможном самооговоре шизофреника и имевшей место судебной ошибке получил окончательный и исчерпывающий ответ: Рассел Джонсон виновен в инкриминируемых ему преступлениях и его признательные показания не являются самооговором.

В сентябре 2008 г. – т.е. спустя 30 лет со времени начала заточения Джонсона в Центре психического здоровья в Пенетангюшине – было объявлено о его предстоящем переводе в клинику с намного более мягким режимом содержания, расположенную в небольшом городке Броквилль (Brockville) на самой границе с США. В этом лечебном учреждении индивидуальные палаты не имели замков, а между мужским и женским отделениями не существовало заграждений, т.е. больные могли спокойно проходить из одного в другое. Кроме того, больные периодически отпускались в город в сопровождении трёх работников клиники и имели возможность посещать многолюдные места, например, рестораны. Делалось это с целью повышения социализации пациентов и в качестве стимула для улучшения их поведения. Информация о переводе вызвала определённое беспокойство среди жителей Онтарио, которые испытали вполне понятную тревогу за собственную безопасность. В 2008 г. Джонсону исполнился 61 год, и было неясно, каковы же его физические кондиции, сможет ли он при желании совершить нападение на трёх сопровождающих санитаров и справиться с ними или обманом ускользнуть из-под их опеки? Врачи уверяли, что физические возможности Джонсона существенно понизились в сравнении с тем уровнем, что он демонстрировал 30 лет назад, но признавали, что определённый риск в работе с психически больными людьми существует всегда. Тем не менее, давалось понять, что решение о переводе уже принято и отменено не будет.