Текст книги "Нечисть"

– Давай, смелее, – подбодрили его девушки.

Гриша сделал несколько глотков, чувствуя во рту странную смесь из вкусов чужой крови и вишнёвого ароматизатора.

– Молодец, – Виолетта подошла к нему и легонько приобняла. – Ты из этой троицы единственный, кто шарит за пост-панк. К тому же у тебя есть Сила… – она легонько подтолкнула его в сторону трупов. – Так дай же этой Силе раскрыться!..

Гриша сразу понял, чего от него хотят. Медленно, чувствуя, как подгибаются его ватные ноги, он пошёл в сторону своих бездыханных товарищей. Склонился над телом Бориса. Замешкался, сглатывая стоявший в горле комок. Затем опустил своё лицо к шее мёртвого приятеля. И принялся пить кровь.

Кровь была по вкусу почти как вишнёвый «Блейзер». И придавала сил. Чем больше Гриша её пил, тем бодрее и сильнее становился – он это чувствовал. Покончив с Борисом, он переметнулся к Андрею, а затем и к бомжу Володе. Он попробовал на вкус кровь каждого из них. И ему понравилось.

Виолетта достала из кармана смартфон и включила на нём мрачный музыкальный трек на стыке пост-панка и готик-рока с отдающими холодом синтезаторными аккордами и тревожным пульсом барабанов. Самое то для кровавой вечеринки! Гриша улыбнулся, понимая, что уже никогда не будет прежним. Он встал, подошёл к девушкам и обнял их. Затем по очереди поцеловал каждую.

А вскоре они втроём забрались в ПУХТО и устроили там кровавую оргию. Они занимались сексом под пост-панк и пили кровь, мешая её с вишнёвым «Блейзером». Никто не помешал им в этом мрачном и безлюдном дворе на Лиговке. Возможно, тут вообще не было поблизости людей, а лишь одни вампиры.

Когда над крышами домов забрезжил чахлый ноябрьский рассвет, они закопались в обломках мебели и листах картона, которым под завязку был завален ПУХТО, и уснули мёртвым пьяным сном.

Чтобы проснуться с наступлением темноты. И вновь идти тусоваться в «Ионотеку».

Последний полёт космонавта Жени

Всю ночь лил дождь, а к утру немного подморозило. Город покрылся неприятной ледяной коростой, по которой скользили немногочисленные утренние прохожие. Над Невским проспектом нависло низкое небо цвета стали, тяжёлое и холодное, как лезвие гильотины. Вдоль обочины выстроилась колонна из серых «Уралов» и автозаков, возле которых угрюмо курили небольшие группки облачённых в полное обмундирование гвардейцев. В своих чёрных доспехах, с бронежилетами и зловеще поблёскивающими шлемами, они были похожи на космонавтов или даже, скорее, на космических штурмовиков, прибывших с другой планеты. Изредка «космонавты» перебрасывались короткими фразами.

– Ну чё, Женёк, бля, – сослуживец и товарищ Коля вытащил из кармана пачку сигарет, ловко выбил из неё одну штуку и, сунув между сухих потрескавшихся губ, прикурил от протянутой Евгением зажигалки, – поработаем сегодня?

Гвардеец Женя криво ухмыльнулся:

– Поработаем.

Коля выпустил струю сигаретного дыма:

– Слышал, тысяч десять сегодня соберётся.

– Да похуй, – Женя как раз докурил и бросил окурок на покрытый ледяной коркой асфальт, окурок, рассыпав сноп искр, прибился к бордюру. – Погоняем майданутых, чё нам? – Он легонько притронулся к резиновой дубинке, висевшей на боку. Дубинка внушала уверенность и придавала сил. – Пусть боятся, мрази.

Женя был родом из деревни в Тамбовской области, где окончил девять классов местной школы. Затем учился в лицее, бывшем ПТУ, на столяра, а после выпуска ушёл в армию. В областном военкомате его распределили в часть Росгвардии под Петербургом, где он и отслужил положенный год. Там же подписал контракт по окончании срочной службы.

Да других вариантов жизнь ему и не предоставила. Возвращаться в родную деревню, где нормальной работы не было, а большая часть знакомых пацанов либо сидела в тюрьме, либо бухала? Не самая приятная перспектива. Подаваться на заработки в областной центр или, как это делали многие, в крупные города вроде Москвы или Петербурга и гнуть там спину за копейки? Тоже не выход.

В общем, жизнь на гражданке гвардейца не прельщала. Скорее всего, он бы и сам там запил или сел. Тем более, до армии такой «шанс» ему едва не представился: с корешем они украли и сдали на металлолом трубы из котельной бывшего совхоза. Тогда только повестка из военкомата и спасла Женю. Местный участковый закрыл глаза на грешок восемнадцатилетнего выпускника «путяги», поставив условие, что тот отправится отдавать долг Родине и мозолить ему глаза больше не будет. Выбирая между тюрьмой и казармой, Женя сделал свой выбор в пользу последней. И не ошибся.

Попав на службу под Питер, он, считай, вытянул счастливый лотерейный билет: теперь Женя мог жить в северной столице и при этом ему не надо было искать место, где бы не надули приезжего провинциала, всё предоставляло государство. Взамен государство просило только одного: верности. И Женя верно ему служил.

Служить ему было не в тягость. Теперь он, можно сказать, сам перешёл на сторону закона, который ещё совсем недавно нарушал. «Всегда на страже» – гвардейский девиз вдохновлял и приободрял. Не просто так мы выполняем свой долг, не просто так…

За время срочной службы он подкачался, набрал вес. Дедовщины, которой, бывало, пугали до армии, не застал, зато сам, будучи старослужащим, покуражился: прокачивал «духов» после отбоя. А перед самым дембелем по предложению командира роты подписал контракт.

Ну а что? Деньги для молодого пацана предложили неплохие, в общежитие поселили, полное государственное обеспечение дали. Служи – не хочу. Ну, правда, учения время от времени да выезды на «марши несогласных», как их называли гвардейцы, – погонять «майданутых» школьников да щуплых студентов. Но это всё мелочи жизни, что называется. Для деревенского парня, привыкшего к жизни в стеснённых условиях и с детства питавшего неприязнь к «городским», – просто идеальный расклад. Поэтому Женя о своём выборе ни разу не пожалел.

На разгонах действовал всегда предельно жёстко, как и учили отцы-командиры. Никакого пиетета к протестующим он не испытывал. Кучка малолетних долбоёбов, как говорил их взводный, одурманенных западной пропагандой. Вот-вот. Как окрестил их про себя сам Женя: «сникерсы с айфонами». Таких нахлобучить резиновой дубинкой, скрутить и загрузить в автозак было одно удовольствие. Тем более, рядом всегда находились экипированные в надёжную броню товарищи.

Ношение этой брони было отдельным предметом гордости гвардейца. Хоть и довольно тяжёлая – тренированному бойцу она придавала уверенности в себе, делала его похожим на робота-полицейского из одноимённого фильма. Или на Терминатора. На космонавта, в конце концов, как презрительно окрестили гвардейцев их оппоненты.

Женю формулировка «космонавт» не оскорбляла. Наоборот, было в этом слове для него что-то возвышающее и окрыляющее, выделяющее тебя из массы. Космонавт – не колхозник. И не интеллигент вшивый. Это смелый, уверенный в себе человек, шагающий навстречу опасности.

– Пусть хоть сто тысяч выходит, – усмехнулся Женя.

С сослуживцем Колей они жили в одной комнате в общежитии. Тот тоже вышел из деревни, правда, с Урала, тоже учился по рабочей специальности и также подписал контракт сразу после окончания «срочки», поэтому у них было довольно много общего, на том и сошлись. Скромный общежитский быт делили поровну, вместе ездили на службу, со службы, вместе справляли праздники, снимали баб. Такой дух гвардейского товарищества всегда нравился Жене. Это плешивые клерки, все эти вечно недовольные «менеджеры среднего звена», были как крысы – каждый сам за себя, а в гвардейской цепи всегда рядом было плечо товарища.

– Да откуда этой кодле сто тысяч собрать? – Коля тоже стрельнул бычком в мёрзлый асфальт. – Предатели поганые…

– И не говори…

Запланированный на полдень митинг у Гостиного двора в итоге начался в час дня в районе станции метро «Пушкинская». Протестующие быстро смекнули, что Невский проспект и все подступы к нему полностью перекрыты, и двинули туда.

– Вот суки, – выругался взводный и скомандовал, – по машинам!

Через полчаса гвардейцы высыпали из «Урала» на площади возле ТЮЗа. Сразу же выстроились в цепь.

– Работаем, ребята, работаем! – скомандовал взводный.

Гвардейцы двинулись от машин в сторону протестующих, которых на площади собралось немало. Женя держался за плечо товарища Коли, идя с ним в сцепке. Точно так же Женино плечо сжимала рука товарища Димы – ещё одного парня из их взвода. Чёрная гвардейская гусеница плавно ползла навстречу своим противникам.

Едва выступили, Женя сразу почувствовал, как учащённо забилось сердце. Каждый раз, когда давали приказ работать, то есть разворачивать цепь и приступать к задержаниям, Женя чувствовал прилив адреналина – сердце стучало часто, в висках пульсировала кровь.

Конечно, было и немного страшно. Всё-таки протестующих собралось много, и при организованном сопротивлении они могли нанести серьёзный урон гвардейцам, но пока ни разу подобных эксцессов не случалось. Стремясь побороть иногда накатывавший страх, Женя притрагивался к висевшей на боку резиновой дубинке и легонько сжимал полированную рукоять.

Итак, работаем. Отряд «космонавтов» приближался к демонстрантам под их слаженные крики «Позор! Позор!» и монотонное гудение мегафона где-то позади: «Граждане! Данное мероприятие не согласовано с властями! Просьба разойтись! В противном случае вы можете быть задержаны и подвергнуты административному наказанию! Граждане!..» Ну и так далее…

Шли, скользя по заиндевевшему асфальту. Ночной дождь с утренним заморозком давали о себе знать. Тут бы не споткнуться, не поскользнуться на предательски блестящей наледи. Сблизились с манифестантами, встали, ожидая дальнейших указаний.

Женя смотрел в лица оппозиционеров, застывших напротив него и что-то скандирующих. Забрало шлема было опущено, поэтому лица немного расплывались, но всё равно было видно: хлюпики. Вечно недовольные мудаки. Им Родина всё дала, а они продались за забугорные пряники и повелись на слащавые речи национал-предателей… Таких молотить дубинкой – одно удовольствие.

Наконец, дали приказ, гвардейцы выхватили дубинки, пошли на оппозиционеров. И тут полетели камни.

Резкие, словно пули, они вылетали откуда-то из-за спин протестующих и били в броню и шлемы гвардейцев, отлетая с глухим звуком и шлёпаясь на асфальт. Ничего себе! Суки, осмелели! На прошлых акциях такого не было, Женя не мог припомнить.

С криком и яростным рёвом гвардейцы кинулись на своих противников, от души охаживая их дубинками. Эту атаку с камнями нужно было немедленно отбить, подавить, обратив врагов в бегство, а заодно вычислив и выхватив из толпы зачинщиков!

Женю закрутил обычный круговорот митинга, когда он со всей своей внутренней злобой и засевшей с детства ненавистью к «городским» полетел в гущу битвы, стремясь ударить как можно сильнее, в идеале – нанести увечье, покалечить…

Он не рассчитал лишь одного: сегодня под ногами был голый лёд. В пылу битвы Женя поскользнулся и, тут же потеряв равновесие из-за тяжёлого доспеха, полетел на землю. Где-то рядом – он успел увидеть – попадали несколько товарищей.

Приземлился он неудачно: на спину. Голова ударилась о бордюр, шлем слетел. И тут же ему в висок что-то прилетело – он не успел разобрать что. В глазах мгновенно потемнело, и космонавт Женя провалился в податливую тьму…

…Четыре, три, два, один, пуск! Где-то далеко, и в то же время неимоверно близко, утробным рыком заревели ракетные двигатели, корабль затрясло, повело, затем Женя почувствовал, как его оторвало от земли. Ощутил, как завибрировал воздух вокруг, завибрировала обшивка корабля под давлением рассекаемой им атмосферы. Вверх, вверх, верх!..

Тело вжало в кресло, сплющило от перегрузок. Терпеть, сжать зубы и терпеть! Вверх, верх, вверх! Секунда за секундой, километр за километром…

Одна минута, две, три, полёт нормальный. Вверх, вверх, вверх! Всё выше и выше. Полёт нормальный!

Отошла первая ступень, включилась вторая. Перегрузки уменьшились. Отлегло.

Темнота сменилась на приятный свет штатного освещения. Женя сглотнул, выдохнул и взглянул на приборы. Он выходил на околоземную орбиту. Монотонно шумели ракетные двигатели второй ступени…

Женя открыла глаза. Монотонно шумело за окном вагона, поезд метро мчался по тоннелю на длинном перегоне между станциями. В кармане пальто тренькнул смартфон, она полезла за ним.

«Привет, ну ты где?» – писал ей молодой человек Коля в телеграмовском чате. Они договорились встретиться с ним в половину одиннадцатого на Лиговке. Женя бросила взгляд на часы: без пятнадцати одиннадцать. Она опять опаздывала.

«Скоро буду», – написала Коле в ответ. Пусть подождёт. Женя привыкла, что молодые люди, недостатка внимания от которых она не испытывала, всегда ждали её, как верные Хатико на вокзале Сибуя.

Доехав до станции, поняла, что проспала нужную остановку, пришлось возвращаться. В итоге на Лиговке она появилась лишь в начале двенадцатого. Коля стоял напротив выхода из метро, переминаясь с ноги на ногу. Было довольно прохладно и очень скользко. Женя осторожно двинулась навстречу Коле.

Увидев её, он заулыбался и раскинул руки, Женя обняла его. Постояла, вдыхая его запах. Почему-то запах Коли напоминал ей школьные годы. И она всегда вместо приветственного поцелуя заключала его в свои объятия и нюхала, как осторожный и хитрый зверёк.

– Давно стоишь? – спросила для приличия.

– Ну, я приехал к половине, как и договаривались, – Коля подул на свои раскрасневшиеся от холода руки.

– Извини…

– Да ладно, пойдём уже. Даша с Игорем нас ждут.

Они двинули по Лиговскому проспекту в сторону лофта «Этажи», где должны были встретиться с друзьями.

– Выставку быстро глянем, кофе попьём и пойдём на митинг, – по пути Коля посвящал Женю в свои планы, в их планы, если быть точнее.

– Может, без выставки? – поморщилась Женя. – Там всегда одно и то же: непонятное искусство для непонятых масс.

– Окей, ноу проблем, – Коля засунул наконец свои замёрзшие руки в карманы. – Ага, вот и пришли.

С Дашей и Игорем встретились в кафе. Те сидели за столиком у окна и мелкими глотками потягивали кофе из стаканчиков.

Даша с Игорем были студентами, как и Женя. Учились в институте кино и телевидения. А Женя грызла гранит науки на факультете политологии университета. Один Коля давно покинул свою альма-матер и теперь занимался мелким фрилансом в сфере компьютерных технологий.

– Привет, ну как вам выставка? – улыбнулась Даша.

– Мы не смотрели, – честно признался Коля, присаживаясь за столик, – Женька опоздала…

– Ага, – Женя плюхнулась в кресло рядом с ним, – заснула в метро, прикиньте!..

– А ты во сколько спать ложишься? – с улыбкой спросил Игорь.

– Да как придётся…

– Тогда неудивительно! – все засмеялись.

Потом пили кофе и болтали о политике. Конечно, ситуация в стране не нравилась никому из них. Свободы ужимались всё сильнее, а жизнь становилась всё темнее и безотраднее. Многие из их сверстников, товарищей по университетам, мечтали о том, чтобы уехать заграницу. Кто-то даже уезжал…

Ни Женя с Колей, ни Игорь с Дашей покидать Россию пока не собирались. Они искренне верили, что существующие в стране оппозиционные силы однажды смогут объединиться и выдвинуть лидера, светлую голову, который будет готов реально противостоять нынешней власти жуликов и воров. Поэтому ходили на все митинги и мероприятия, посвящённые оппозиционной повестке.

– Как думаете, много народу будет? – спросила Даша.

– Слышал, тысяч десять сегодня соберётся, – ответил Коля.

– Ничего себе! – присвистнула Даша.

Коля сделал глоток горячего эспрессо.

– Десять тысяч для такого города – это мелочи… Вот если бы вышли тысяч сто или двести…

– И что тогда? – спросила его Женя.

– Ну… – протянул Коля. – Можно было бы хоть Смольный брать.

– И из «Авроры» по Зимнему палить, – улыбнулся Игорь.

– По Зимнему не надо, – запротестовала Даша, – там же Эрмитаж. И в нём, кстати, очень хорошая выставка была две недели назад, не ходили? – обратилась она к Жене с Колей.

– Неа.

– Очень зря. Мне понравилось.

Женя зевнула.

– Блин, мать, ты реально вообще спишь? – спросил её Игорь.

– Зачем? Так и всю жизнь проспать можно.

Все снова засмеялись. Затем Коля глянул на часы и скомандовал:

– Всё, ребята, пора собираться, скоро начало.

Молодые люди допили кофе, дочитали новостные ленты на экранах смартфонов и встали из-за столика. Пришло время идти на митинг.

В сторону «Пушкинской» шли по Разъезжей – о том, что митинг перенесли с Невского, стало известно ещё утром. Пусть космонавты подёргаются, усмехались ребята.

– Да, приходится перестраиваться, – комментировал смену места по пути Коля, – но ментам мороки ещё больше. Если так делать постоянно, у них крыша поедет…

– Посмотрим, – отвечал ему Игорь.

Женя всю дорогу молчала. Даша рассказывала ей о своей учёбе и о выставке в Эрмитаже, которую посещала пару недель назад. Женя кивала, думая о своём.

Конечно, она жаждала увидеть прекрасную Россию будущего без воровства и кумовства, о которой грезили многие её сверстники, но иногда ей казалось, что это просто несбыточная мечта. Особенно когда видела откровенную злобу и хамство, которых становилось всё больше вокруг. Ведь и вправду, разве власти виноваты, что русские люди такие злые и жестокие? Что практически не готовы приходить на помощь друг другу…

Как-то прошлым летом они с друзьями дурачились у станции метро «Академическая», изображая нападение. Женю повалили на землю и в шутку пинали ногами и таскали за волосы. Спасти девушку от агрессоров не решился никто, вообще никто… Лишь один мужчина средних лет, заинтересованный сценой, спросил у Коли:

– Твоя баба?

Получив утвердительный ответ, он преспокойно ретировался. Вот так. Людям в этом городе, в этой стране было плевать на то, что происходит рядом, в паре метров, за стеной… каждый забился глубоко в свою раковину и оттуда, из-за толстого слоя хитина, тихо ненавидел всех и вся…

Хотя Коля говорил, что в такой отчуждённости людей как раз и виновата власть. Простые россияне банально выживают – оттого и такие злые… Кто знает? Жене легче от этого не становилось, всё равно на душе было склизко и мерзко. Может, и правы те, кто говорил, что надо валить из России? Подальше от этой злобы…

Наконец дошли до Пяти углов, двинулись в направлении «Пушкинской». Рядом шло большое количество народа, было понятно, что конечная цель у всех одна – митинг. Кто-то нёс российские флаги, у кого-то были самодельные транспаранты. В толпе время от времени звучали выкрики:

Россия будет свободной! Долой самодержавие!

Он нам не царь!

И всё в таком духе. Многие снимали происходящее на камеры своих смартфонов.

Показалась Пионерская площадь перед ТЮЗом, толпа невольно затормозила, упёршись в живую стену Росгвардии: «космонавты» успели выставить заслон. Демонстранты начали рассасываться по площади, ища неоцепленные места. В толпе понеслось нестройное скандирование:

Россия будет свободной! Россия будет свободной!

Женя с Колей и Игорь с Дашей, сами того не заметив, оказались в авангарде колонны протестующих. Прямо перед ними развернулась цепь гвардейцев, которых всё прибывало: со стороны набережной Фонтанки подъезжали всё новые «Уралы». Из-за спин «космонавтов» неслось привычное: «Граждане! Данное мероприятие не согласовано с властями! Просьба разойтись! В противном случае вы можете быть задержаны и подвергнуты административному наказанию! Граждане!..»

Толпа митингующих скандировала в ответ: «Позор! Позор!..»

Внезапно гвардейцы по приказу двинулись на демонстрантов. Коля схватил Женю за руку, они сделали сцепку. Их примеру последовали и остальные. И тут из-за их спин в «космонавтов» полетели камни. Женя сама не поняла, кто вдруг решил атаковать стражей порядка.

Дальше начался хаос: «космонавты» в ярости кинулись на протестующих, те бросились врассыпную. Лихо замелькали чёрные дубинки и ботинки казённого покроя. Раздался визг, краем глаза Женя увидела кровь: кому-то рассекли голову.

Коля потянул её за собой, стараясь увести с передовой, но протиснуться сквозь толпу оппозиционеров, которых всё прибывало со стороны Загородного, оказалось непросто. Люди в панике наталкивались друг на друга. Именно в этот момент цепь гвардейцев вклинилась в колонну манифестантов…

Женя увидела, как чёрные страшные тени настигли их, разметав первые ряды колонны, а в следующий миг почувствовала сильный удар по голове. Ноги сами подкосились на заледенелом асфальте, и она полетела на землю. Где-то рядом падали другие люди, падали и «космонавты», оступаясь на наледи…

Уже на земле она увидела одного из них: при падении с гвардейца слетел шлем, он дико шарил глазами по сторонам, в ужасе крича: «Пацаны! Пацаны! Помогите!» Но тут новый удар в голову погасил сознание девушки, огромный чёрный космос нахлынул и поглотил Женю…

…Штатно отработал тормозной двигатель, затем на какое-то время пропала связь – корабль вошёл в верхние слои атмосферы. Когда связь восстановилась, Женя услышал, что приземление идёт в точности с заранее проведёнными расчётами. Теперь его вели с Земли.

Женина миссия в космосе была завершена, он возвращался домой. Вместе с ним возвращались опытные образцы, результаты многомесячных исследований и кое-что ещё… Кое-что, что сидело глубоко внутри него…

Он столкнулся с этим, работая в открытом космосе. Чужеродный разум, проникший в него, захвативший сознание. Более высокоразвитая тварь, способная поглощать твою личность. И скрывать это от остальных.

Он знал, что на Земле его встретят с почестями, скорее всего, наградят. Так было всегда, и именно за это он любил эти возвращения, потому что только это и могло подсластить горечь расставания с космосом. Космос никогда не отпускал тех, кто в нём побывал хоть раз, космос всегда звал назад…

Но теперь все награды планеты Земля были неважны. Они меркли в сравнении с тем, что он получил, в сравнении с тем, что обосновалось в нём…

Раскрылся парашют, Женя почувствовал, как дёрнуло спускаемый аппарат. Ощутил, как тут же снизилась скорость спуска. Он возвращался домой…

Женя очнулся в отдельной палате Мариинской больницы. Голова и плечо были замотаны бинтами, из руки торчал катетер, подключённый к капельнице.

Поморгал глазами, затем осторожно пошевелил головой, руками, пальцами ног – вроде всё было в порядке. Значит, жив и даже относительно здоров. Он улыбнулся. Вспомнил митинг и своё падение. Всё этот гололёд виноват…

За дверью палаты внезапно раздались шаги, затем она с лёгким скрипом отворилась. Заглянула молоденькая медсестра:

– А, очнулся уже? Хорошо. Тут к тебе посетители, – поведала она, затем, сделав очень серьёзное лицо, пояснила: – Начальство! С телевидением!..

Через минуту в палату вошли командир батальона, с ним какой-то генерал и ещё несколько человек в гражданском. Следом за ними просочились корреспонденты государственных телеканалов.

Затем Женю долго поздравляли с тем, что он, наконец, пришёл в себя, желали скорейшего выздоровления и обещали наградить. Корреспондент одного из телеканалов долго пытал его разного рода вопросами, на которые Женя давал односложные ответы. В конце спросил, как сам Женя относится к нынешним протестам, на что тот ответил: «Для меня важно, чтобы всё было строго в рамках закона».

На этом посещение было окончено. Члены делегации, в которой помимо гвардейского руководства оказались заместитель губернатора и несколько чиновников из городского правительства, поочерёдно пожали Жене руку и под вспышки фотоаппаратов удалились восвояси. Он вновь остался один.

Ему принесли поесть, он с большой охотой смёл порцию больничной еды. Затем визит нанёс сослуживец Коля.

– Ну ты как тут? – спросил с порога.

– Нормально, – улыбнулся Женя.

– Слышал, руководство тебя сегодня навещало…

– Было дело…

Коля посмотрел на Женю с некоторой долей зависти:

– Говорят, квартиру тебе дадут…

Женя махнул рукой:

– Вот дадут – тогда и поглядим.

Коля вздохнул.

– А этих гадов с камнями сейчас по камерам вычисляют, – он злобно хрустнул костяшками пальцев, – вычислят, никуда не денутся…

– Ага. Не денутся… Чтоб знали, мрази…

– Нашего брата трогать нельзя!

– Нельзя!

После этого ещё минут пятнадцать поговорили и Коля засобирался к себе в общагу. Напоследок пожелал товарищу скорейшего выздоровления.

– Поправлюсь, куда ж я денусь, – рассмеялся Женя.

Когда Коля ушёл, он с облегчением вздохнул. Квартира – это, конечно, хорошо. Даже очень хорошо, если дадут. Но всё же утомили его сегодняшние посетители, сильно утомили. И былая служба внезапно предстала в новом свете. Как он там сказал корреспонденту? Главное, чтобы всё было строго в рамках закона. Вот именно.

Женя улыбнулся сам себе. В голове его созрел план.

Награду он, само собой, получит. Квартиру или хотя бы медаль… Лучше, конечно, квартиру. А потом… потом напишет рапорт об увольнении. Надоело, устал. Хотя даже не в этом дело…

Он, понятное дело, никому сегодня этого не сказал и точно никогда не скажет после, но… Там, на митинге, кое-что случилось. Падая на землю, он столкнулся взглядом с девушкой, из манифестантов, – и что-то произошло. Он не мог объяснить точно – что именно, но, кажется, теперь глубоко внутри он не был гвардейцем Женей. Вот так. Как будто чужая, инородная жизнь поселилась в нём, когда он отключился и провалился в свой тёмный, таинственный космос…

И сейчас в палате Мариинской больницы была только оболочка того старого гвардейца Жени. Тогда как внутри он теперь был двадцатилетней оппозиционеркой Женей, студенткой факультета политологии Санкт-Петербургского государственного университета, которую вероломно отоварили дубинкой по голове на несогласованном митинге.