Текст книги "Я – книга"

3. Второй покупатель

Новые соседи, даже не успев со мной познакомиться, сразу же надоели вопросами. Пришёл черёд держать ответ, чего я до этого момента старательно избегала.

– Тебя читали? Тебя купили? Откуда ты прилетела? Сколько тебе дней? – начала левая соседка, жёлтая упитанная Книга по имени Если Жена Стерва.

– Почему ты здесь? Зачем ты нас разлучила? Ты была в Библиотеке? – подхватил правый сосед, светло-синий и тоненький-претоненький, и звали его Опытом Дурака.

Я вкратце пересказала историю своей недолгой жизни. Если Жена Стерва меня пожалела, а я пожалела её. А Опыт Дурака заметил:

– Хватит жалеть друг друга, глупые Книжоночки! Лучше давайте помолимся: не дай Типограф нам такой Несудьбы, как у Безусловной Любви!

Не успела я узнать возраст моих новых соседей – оказалось, что они двое, вместе взятые, моложе меня на 5 дней – как сначала её, а затем его начали активно листать. У этой полки люди проявляли куда большую активность, чем у предыдущей. Я не могла понять, почему так происходит. Поинтересовалась у Опыта Дурака.

– В Магазине бывают счастливые полки, а бывают несчастливые. Я это сразу понял, потому что за первый день моей жизни люди купили пять моих соседей. Вот увидишь, тебя тоже скоро купят по-настоящему.

– А тебя?

– И меня тоже. Вот тогда и начнётся крутая жизнь!

Его нездоровый оптимизм вернул мне силы, и я подумала, как глупо вела себя всего полчаса назад. Придумала какую-то там новую депрессию! На самом деле, я должна сказать «спасибо» розовой кофточке за то, что она переселила меня с несчастливой полки! И я сказала – очень громко, так, чтобы полки задрожали, а все Книги затрепетали:

– Спасибо тебе, девушка с шариком! От всей души тебя благодарю!

Но люди не обращали на книжные вопли никакого внимания. И уж тем более меня не услышала та, к кому я обращалась, поскольку она уже покинула Магазин.

– Люди глухи с рождения. Глухи ли Типографы? – спросила я саму себя вслух.

– Мне кажется, что нет. Если бы не Боги, кто бы создал счастливые полки? – откликнулась Если Жена Стерва.

– А как зовут тех, которые Боги наоборот? – осмелела я.

– Мой вчерашний сосед с длинным именем Психологический Практикум Для Чайников рассказывал, что их зовут Идиотами.

– Значит, Идиоты воюют с Типографами! Значит, скоро наступит Книгогеддон, случится последняя битва, и сильная армия Типографов победит трусливую армию Идиотов.

– Откуда ты набралась такой чуши? – спросил Опыт Дурака.

– Не знаю. Не знаю, откуда я это знаю. А ещё я знаю, что раньше Идиоты сжигали Книги. Я вдруг вспомнила, – сказала я, удивляясь своим словам.

– Ты сама что ли видела? – не поняла Если Жена Стерва.

– Идиоты сжигали Книги, а потом Типографов. После чего один Типограф по имени Генрих Гейне сказал, что Книги не горят.

– Ой, сложно всё это. Я бы на твоём месте не тратила юность на философствования, – и Если Жена Стерва отвернулась от меня к своему левому соседу.

– Это наверно очень больно – гореть, – задумчиво произнёс Опыт Дурака.

Я промолчала, потому что мои необъяснимые знания закончились.

Близился вечер. Покупатели потихоньку покидали Магазин. Я подумала: насколько мне просто понять какую-либо Книгу – настолько же сложно понять людей. Я уже могу разобраться в Книге, не читая её, а человека вообще нельзя прочитать, ведь он – не Книга. Но человек нужен мне, я же не могу прочитать саму себя! Наверно, невозможность прочитать себя – это второе древнее проклятие, и все Книги прокляты…и вовсе не Типографами, а Идиотами! Мне не верилось, что Типографы способны поступить так подло со своими созданиями.

Соседей раскупили на следующий день. Если Жену Стерву приобрело юное накрашенное существо в короткой юбочке и с конфетой во рту, а Опыт Дурака достался мужчине профессорского вида с корзинкой для грибов. Обоих людей я разглядела всего на мгновение, а затем они снова обратились в тёмные силуэты. Опыт Дурака успел шепнуть мне свой символический номер телефона и пожелал поскорее обрести опыт читаемой Книги.

Может быть, он умел разговаривать с людьми так, чтобы его слышали, а может, обладал даром ясновидения. Не успела я познакомиться с новыми соседями и рассказать им о странных догадках Учения Храма, как передо мной возник пылкий юноша с бледным взором. Он долго смотрел на меня в упор – я отвлеклась от увлекательнейшей беседы с Если Муж Дурак, порадовалась, что вижу человека, и улыбнулась ему. Юноша взял меня с полки, но листал совсем не долго – он глянул мельком лишь на первую страницу.

– Тебя сейчас купят! – крикнул мне Если Муж Дурак. – Берегись!

– Почему? – не поняла я. – Я ведь буду счастлива?

– Этот человек сомневается в тебе, – ответил проницательный сосед.

А мне показалось, что покупатель не сомневался. Сжимая меня в горячей руке, молодой человек пошёл смотреть другие полки, а я трепетала и молилась про себя: только бы он не взял ещё кого-нибудь! Вдруг у него не хватит денег на нас всех, и он не купит меня, а потом переселит со счастливой полки?

И мои молитвы были услышаны! Спустя пятнадцать минут я лежала в прохладной темноте рюкзачка и куда-то летела за спиной первого настоящего покупателя! Я чувствовала огромное облегчение, поскольку магазинное прошлое, казавшееся таким бесконечным, теперь позади. Но мне было очень тревожно, поскольку впереди новый опыт, а я страшно боялась неизвестности!

В рюкзачке, помимо меня, летело множество разноформенных, незнакомых мне существ из разных миров. Я хотела поделиться с ними своими страхами, но существа молчали как Идиоты, не реагировали на прикосновения и даже не копошились.

Но и без общения с ними мой путь оказался увлекательным. Я приземлялась, причём совсем не больно, а потом вновь взлетала, теряя дары речи и слуха от резкого перепада высот. Осознавая много новых неприятных звуков, я то улыбалась, то морщилась… и вскоре, наконец, увидела свет! Рука покупателя достала меня из рюкзачка и переместила на пёструю, синевато-мягкую поверхность. Я поняла, что буду жить в этой комнате, дома у пылкого юноши, а значит, ещё тысячу раз успею здесь освоиться и перезнакомиться со всеми. От массы непривычных ощущений и полёта я серьёзно устала и с удовольствием уснула, прижавшись щекой к подушке с изображением ушастых котят.

4. Первый читатель

Проснулась я на руках у человека. Сколько я проспала – не помню, но сон был настолько занимательным, что поначалу я даже возмутилась неестественному пробуждению. Мне снился Учение Храма с козлиными ногами, карабкающийся на одну из вершин Гималаев, где я сидела в позе «переплётом наизнанку» и насмехалась над горе-альпинистом.

Покупатель держал меня открытой перед глазами. Полусонная, растерянная и нервная, я не успела ни как следует сосредоточиться, ни даже предвкусить это величайшее событие в моей жизни – первое прочтение.

Меня не листали – меня начали читать! С самой первой страницы!

Я поняла, что чувствую нечто непередаваемое словами. Наверно, так же себя чувствует ребёнок, впервые упавший с велосипеда, или мореплаватель, возвращающийся к родному берегу после долгого странствия. Может быть, это – восхитительное ощущение маленькой свободы, которое бывает лишь раз в жизни и больше никогда не повторяется.

А ещё я почувствовала себя большой, будто горный хребет, и значительной, будто мужчина профессорского вида. Такое впечатление, что раньше мне не хватало для жизни одной существенной части, но я спокойно обходилась без неё. Теперь мне казалось: я не могу без этой части жить, только что это за сущность, я пока точно не знала. А ещё я могу презрительно фыркнуть в лицо любому остолопу вроде Учения Храма, а с какой-нибудь фривольной дурочкой типа Если Жены Стервы и здороваться не подумаю!

Мой первый читатель перевернул страницу, и вдруг мне стало… безумно щекотно! Да, да, очень щекотно глубоко внутри, у самых корней страничек… и я задрожала. Ощущение было совсем не из приятных! Мне хотелось вовсе не смеяться, а поскорее избавиться от этого! Я затряслась в руках человека ещё сильнее, я натурально хотела выпрыгнуть из его рук и даже закричала:

– Прекрати, пожалуйста!

И он прекратил!

Ничего себе!!! Он меня услышал?! Люди слышат Книги во время чтения?..

Он отложил меня в сторону, не закрыв, – положил обложкой вверх. Не очень удобная поза, чтобы лежать, честно говоря!

Затем он взял телефон и начал кому-то звонить. Я решила прислушаться… и у меня получилось! Более того, я видела этого человека чаще, чем его тёмный силуэт.

– Привет, не разбудил? – заговорил мой читатель. – Это Николай, из студии.

Его голос звучал непривычно громко, и это не нравилось моему слуху. Зато я запомнила имя – Николай Из Студии.

– Слушай, тебе случайно не попадалась такая книжонка «Безусловная Любовь»? Купил чисто из любопытства, а там с первых страниц… ну полная ересь!

Он говорит обо мне! Что это значит: «с первых страниц – ересь?» Что такое ересь, я знаю. Николай Из Студии хочет сказать, что ересь – во мне?

– Не попадалась? – тем временем продолжал читатель. – Представь, автор этого бреда возомнил себя Иисусом Христом и пишет от его имени!

Автор? Кто такой автор? Может, он говорит про Типографа? Типограф написал Книгу про самого себя?

Что-то я запуталась. Автор, автор… до боли знакомое слово, но вот его смысл не вспоминался. Наверное, я ещё слишком наивна. Может, я о себе совсем ничего не знаю – и не узнаю, пока меня не прочитают. Даже Учение Храма не говорил, что у Книги есть автор. Но если автор и Типограф – разные люди, тогда кто из них Бог?

Пока я путалась в собственных мыслях и пыталась постичь очередную бесконечность ещё не приобретённого опыта, Николай Из Студии закончил говорить по телефону. Он снова взял меня на руки, которые странно попахивали прозрачностью и дискомфортом.

– Я всё-таки почитаю это, – сказал Николай Из Студии. – Будет что обсудить на форуме.

Он обратился ко мне! Я ушам своим не верила!

– Прочитай меня, пожалуйста, только не щекочи больше. Хорошо? – предложила я.

Николай Из Студии ничего не ответил, похоже, он углубился в меня. Неожиданно в глазах потемнело, комнатная реальность свернулась в тёмную точку и пропала. Несколько бессмысленных узоров сменили друг друга на экране сознания, и мне снова стало щекотно. Видеть, что происходит, я не могла, но прекрасно ощущала, как читатель небрежно перелистывает страницы, постоянно хмыкает, вздыхает и усмехается. Я дрожала и дёргалась у него на руках, чувствовала себя зябко и даже тоскливо. К тому же, никак не могла выгнать из головы эти дурацкие узоры в виде обрывающихся спиралек и чёрно-белых клеточек. От ощущения свободы не осталось и следа.

– Издают же такое! – наконец воскликнул Николай Из Студии, закрыл меня, заломив уголок страницы, затем бросил на жёсткий стол и куда-то ушёл, хлопнув дверью.

Мне послышалось «создают», и я крикнула в ответ:

– Да, создают! Я хорошая Книга!

Ни за что не позволю кому бы то ни было, пусть даже первому читателю, оскорблять моего Типографа!

Всё вокруг кружилось и не вставало на положенное место. Я была просто в шоке! Одна из страничек, с загнутым уголком, начинала противненько ныть. Что же случилось? Он прочитал более тридцати моих страниц, а я ничего приятного не почувствовала. Почему? Я ему не нравлюсь? Не нужна Между прочим, я ему не навязывалась и не прыгала в руки! Идиот меня раздери! Протёкшая авторучка!! Выпавшая закладка!!! Ведь посоветоваться даже не с кем… Николай Из Студии, будь он неладен, не поставил меня на полку с Книгами … а я вижу полку – вон она, в паре метров от меня! На столе – лишь ваза с увядшими цветами да старая газета. И обе упорно притворяются, что неживые.

Что случилось? Он читал меня, но я не чувствовала ни его, ни себя. Ерунда какая-то, будто бы он меня просто листал! Да, приятно быть открытой – в страницах появилось что-то неизбежно-свободное. Но затем – эта неприятная щекотливая дрожь, будто бы он водил по мне острым неживым предметом! Она перебила весь позитивный настрой и испортила настроение.

– Эй, Газета! Э-э-эй! – я дотянулась до существа из близкого мира и прикоснулась к нему.

Она даже не вздрогнула.

– Давай знакомиться! Э-эй! Газеточка, пожалуйста!

Бесполезно. А вот что интересно – будет ли Николай Из Студии читать меня заново? Может, не так всё запущено, и голова у меня разболелась с непривычки? Может, я ему всё-таки нужна, и он просто неумело читал?

Я очень на это надеялась, поскольку Учение Храма повторял, что каждый второй читатель не умеет читать. Мне оставалось коротать время в размышлениях. Я много думала о загадочных авторах и не менее загадочных Типографах, пытаясь как-то постичь то, что пока было за гранью моего понимания. Интуиция молчала, и для ответов на вопросы мне не хватало новых знаний. Чтобы хоть как-то унять головную боль, я закрыла глаза и представила, что карабкаюсь на Аннапурну вместе с Учением Храма. Вот глупость какая, зачем Книгам покорять горные вершины, да к тому же на козлиных ногах? Лучше уж сидеть наверху и плевать на тех, кто пытается! Эти нелепые фантазии немного помогли успокоиться, но большое количество непонятных мыслей и кривых вопросов всё равно угнетало. «Наверно, много думать – вредно», – в очередной раз подумала я.

Мой читатель вернулся ко мне следующим вечером. На этот раз он прочитал около ста моих страниц. Страничка, уголок которой он отогнул, потихоньку проходила, но это не особо утешало.

Мне уже не было щекотно – мне было просто дождливо и грустно оттого, что меня, на самом деле, не читают. После ста страниц я это поняла. Поняла, совсем не зная, что испытывают Книги, когда их действительно читают. Может быть, я слишком многого ожидала – и первый читатель благополучно разочаровал. А может, это – моё первое озарение?..

С этого момента я решила научиться чувствовать читателя. Я чувствовала, что Николаю Из Студии с трудом даются мои страницы, будто бы он в одиночку тянет по реке нагруженную свинцовыми нимбами баржу. Он не принимает эти страницы, он их отвергает, а его чёрные мысли-дыры активно атакуют моё страстное желание ему понравиться.

Это позволило узнать кое-что новое о себе: оказывается, во мне содержится НЕЧТО. Нечто, заставляющее людей меня не принимать. И это нечто никак не связано со мной нечитаемой. Отсюда я сделала два скоропостижно смертельных вывода: во-первых, я категорически не нужна Николаю Из Студии, и, во-вторых, лучше бы он плюнул в меня с небес и не покупал, так как, купив, сделал мою Судьбу несчастливой.

Поэтому я отчаянно прогрустила и безудержно проплакала весь следующий день, лёжа на столе рядом с умирающей газетой и глухонемой вазой. И даже если бы рядом оказалась Весёлая Наука, моя первая и самая прелестная подружка, я бы проплакалась ей в переплёт, будучи принципиально неутешабельной, глупо хандрящей, бестолковой маленькой кретинкой!

А затем в комнату вошёл незнакомый силуэт человека (как впоследствии выяснилось – отец Николая Из Студии) и бросил на стол яркий блестящий журнал. И я очень удивилась, когда Журнал почти сразу заговорил со мной:

– Эй, дурёха, ты чего ревёшь, как этикетка от выпитой бутылки?

– Я не нужна-а моему чита-ателю… – прохныкала я.

Журнал как-то неадекватно рассмеялся:

– Тебя волнуют такие мелочи? Брось, забей и разотри в порошок!

– Тебя, небось, до дыр зачитали, да-а? Везу-у-ука!

– Меня? Да что ты, ещё успеют! Меня только купили, этот мужик прочитал в метро гороскоп и заметку «Первые признаки нежелательной беременности». Он долго и безуспешно матерился про себя!

– Стоп! Откуда ты всё это знаешь? – я торопливо утёрла слезы и насторожилась.

– Откуда-откуда? От лизоблюда! Да мне в Газетном Киоске рассказали! Там один Журнал у нас жил – всевидящий, всеслышащий и вездевынюхивающий. И звали его Альтруистом. Он всё про всех знает. Я так пожалел, когда меня купили – этот горемыка-прохвост такие мышьяковые байки травил – закачаешься, оглавление мне под зад!

– И что ты знаешь про Книги? Я ведь Книга! – с гордостью провозгласила я, вздёрнув носик и взмахнув длинными невидимыми волосами.

По ходу дела я вспоминала весь книжный жаргон, которому меня учила Весёлая Наука, и который мне жутко не нравился.

– Ну и что с того? Вижу, что не пустая тетрадка, – Журнал, похоже, не собирался проявлять ко мне уважение. – И чего ты хочешь узнать про несчастные Книги?

– Хочу узнать, чем мы от Журналов отличаемся!

– Тем, что дебилки вы все, набитые бессмысленным смыслом! Ни одной умной Книжки не слышал! А строите из себя Типограф знает кого!

– Я сейчас обижусь, – заявила я.

– Да обижайся на здоровье! Мне лично по печатному станку.

– Ну, если ты всё знаешь, скажи, кто такие авторы. И чем они от Типографов отличаются.

– Нашла что спросить, кулёма! Авторы – это те, кто сочиняют всякую чушь вроде гороскопов и заметок. Затем всё это помещают в таких, как я – уж не знаю, зачем. Только без Типографов эти авторы так бы и носились со своими заметками, как курица носится с писаной торбой. А теперь авторы гордятся тем, что их якобы где-то там напечатали. Идиоты! Это меня напечатали Типографы, а авторы здесь вообще не причём.

– Ты сказал «идиоты»? Ты назвал авторов словом, обозначающим тех, кто сжигает Книги!

– Конечно! Авторы и сжигают Книги. Книги, в которые другие авторы поместили свою писанину. Авторы – завистливые, подлые люди. Даже не люди – Идиоты!

– И что? Получается, во мне тоже есть писанина какого-то автора?

– Да, представь себе! И, может, не одного. Вот тебе мой совет, плакса – забей. Иначе горя не оберёшься. Живи себе спокойно, кайфуй, когда тебя читают, но ещё больше кайфуй – когда тебя не читают. Людям вредно много читать, крошка.

– Жаль, я не могу прочитать саму себя. Это Авторы-Идиоты прокляли весь наш род. А род Журналов они тоже прокляли?

– Чушь какая! Впервые об этом слышу! Ну я тоже не могу читать себя, только не понимаю, зачем мне это нужно.

– И других ты тоже не можешь читать?

– Ясный эпиграф! Как я могу читать других, если не могу прочитать даже себя? Книга, ты вообще чего несёшь, а? Глупая, как автобусный билет!

Я снова пропустила оскорбления мимо ушей. Какой надменный и хамоватый тип этот Журнал!

– Но мы с тобой можем друг друга понять, не читая, – попыталась я примириться.

– Вот и кайф! Только ты меня не понимаешь ни апострофа! Ну и лежи, реви себе дальше. А я гулять пойду.

– Что?! Как? Куда?? – от изумления я вытаращила глаза.

– Спрячь свои зенки! Есть такая штука – воображение! Впервые слышишь, да? Мир грёз – единственный реальный мир. Об этом ещё твои предки Манускрипты говорили! Всё, что ты видишь – иллюзия. А значит, всё, что ты не видишь – то есть сны, фантазии – всё, чего нет – и есть единственная настоящая реальность! А ты давай, спи наяву дальше. И выбрось из головы всякую дрянь по поводу авторов!

Журнал закрыл глаза и притворился неживым.

Ах, вот оно что… Неужели по этой причине все они, эти предметы, кажутся такими мёртвыми? Они с головой ушли в мир грёз! А может… они ушли в него навсегда?!

Я вспомнила Учение Храма. Он был живым. Немного странным, конечно, но живым. И мысли его были схожи с теми, что изложил мне сейчас Журнал. Учение Храма казался спесивым эгоистом, не очень-то стремился быть прочитанным и часто уходил в мир грёз.

Попробовать, что ли, уйти туда же? Журнал прав, жизнь – сплошная мука, хандра, сплин и крематорий. И даже моя депрессия, моя самая великая обожаемая тоска – и та иллюзия!

Я уже не знала, кому верить. Утёрла обложку, расправила странички, причесалась и решила для начала вздремнуть. Что бы там ни говорили, сон – замечательное состояние!

Вот только во сне я этого не ощущала, потому что мне опять приснился кошмар – толпы Идиотов с пятнами на лбах устроили костёр из Книг и Журналов, плясали вокруг него, подкидывали в огонь Книги и выкрикивали проклятия на тарабарском языке.

Проснулась я в холодном поту и Журнала рядом с собой не обнаружила. Наверно, отец Николая Из Студии забрал его.

А мой первый читатель дочитал меня через два дня. Он просидел дома вместе со своими родителями. Правда, ни отец Николая, ни его мать ко мне даже не притрагивались.

Грусть немного утихла, неприятные ощущения притупились – хотя я надеялась, что, может, Николай Из Студии изменит своё отношение ко мне. Нет… Он мял мои странички, нервно перелистывал их… Он сопротивлялся, тяжко вздыхал, бубнил себе под нос, критиковал, но не читал. Значит, Несудьба. Когда он захлопнул меня, то ничего не сказал. Но мне удалось мельком заглянуть ему в глаза и заметить вместо них две пустых бездны беспокойного страха.

После чтения Николай Из Студии вернул меня обратно на стол и, превратившись в тёмный немой силуэт, засел за свой компьютер. А я вздохнула с облегчением…

Ну вот, спасибо! Сбылась мечта идиота! А ведь каждая Книга в Магазине мечтает быть прочитанной полностью! И что дальше? Разумный вывод напрашивался один – чувства, вызываемые чтением, скорее всего, зависят от того, кто тебя читает. Но теперь, после того, как я куплена и прочитана Николаем Из Студии, сможет ли меня прочитать кто-нибудь ещё? И каким, извините, образом он это сделает?! Сказать, что я была разочарована – ничего не сказать. Я была полностью подавлена и опустошена, но пока, наверно, не ощутила всю разрушительную силу равнодушия. Я смотрела на своего читателя издалека – он прилип, как бумажный клоп, к монитору, и увлечённо стучал по клавишам. Понять, что он чувствует, я могла только приблизительно. Скорее всего, он тоже разочарован. И какого Идиота он меня купил?!

А ещё этот Николай Из Студии испугался. Он так же трясся в моих руках, как и я – в его. Ну да, он ещё называл ересью это самое НЕЧТО во мне. Писанину какого-то Идиота, если я правильно поняла Журнала. Значит, нет во мне ничего путного – и быть не может. Спасибо, дорогие Типографы, ещё раз за то, что родили меня сюда. Родите, пожалуйста, обратно! Забери вас фальцевальная машина!

Хотя теперь мне всё по печатному станку. Полежу пока на столе, а когда надоест, уйду в мир грёз. Навсегда. И гори оно всё красной строкой…