Текст книги "Аксиома подлости"

Алексей Самойлов, Вероника Ветрова
Аксиома подлости

Все действующие лица романа вымышлены, и возможное их сходство с реальными людьми является случайным.

Мы из жизни скроили сценарий,

Сжали, сплавили – не для оваций.

Мы играли себя. Мы играли

Без суфлёров и декораций…

Глава 1. Похищение

Если какая-нибудь неприятность может случиться, она случается. Но об этом даже не думали две подруги, заглянувшие на ночь в один из столичных баров.

Наташа взяла со стола ополовиненную бутылку и сделала вид, что тщательно изучает этикетку. На самом деле она наблюдала за Мэй. Никогда нельзя было понять, напилась Мэй или просто дурачится, потому что глаза её искрились независимо от количества выпитого.

Наташа нехотя плеснула водки себе и подруге.

– Я скажу тост, – громко произнесла Мэй.

Молодой бармен, скучающий охранник и четверо нетрезвых ночных посетителей бара снова оглянулись в их сторону. В помещении одновременно надрывалось радио и показывал музыкальные клипы телевизор. Один из молодых людей бросил бильярдный кий на стол и направился к ним.

– Не отшивай его, – шепнула Наташа на ухо подруге.

Мэй сверкнула глазами, как дикая кошка.

Незнакомец пододвинул высокий табурет и сел напротив. Положив локти на стол, он обратился к Мэй:

– Мой друг в вас влюбился. Это правда.

– А что он такой скромный? – спросила Наташа.

– Он сегодня с супругой. Ну, понимаете.

– А ты? – Мэй подняла рюмку, – выпьешь с нами?

Симпатичный незнакомец попросил у бармена пустую тару, куда Мэй налила добрые сто грамм.

– Что отмечаем? – спросил молодой человек.

– Наше знакомство, – улыбнулась Наташа и привычным движением поправила большие круглые очки.

– Друг с другом? – не понял он.

– С тобой, – Наташа подмигнула подруге.

– А ещё сегодня день русской космонавтики, – добавила Мэй.

– Тогда за знакомство! Николай.

– Маша, – Мэй вальяжно плюхнула в чужую лапу свою ладошку, затем обняла подругу: – а это Крот.

– Какой у вас чудесный акцент! – заметил Николай, – вы иностранка?

– Почти. А что, похожа? – улыбнулась Мэй.

Все дружно выпили водку, запили «пепси-колой», а закусывать оказалось нечем. Николай начал коситься в сторону оставленных друзей. По радио объявили нужную песню, и симпатичный мужчина пригласил эффектную женщину. Но Наташа даже глазом не моргнула, потому как – привыкла.

Когда танцы закончились, Мэй завопила ей на ухо так, что услышал и Николай, и бармен:

– Мне надо выйти на улицу!! Я сейчас вернусь!!

– Тебя проводить? – спросила Наташа.

Подруга жестами показала, что не надо. Вдохновлённый Николай вернулся к своей компании, потому что во время танца Мэй шепнула ему телефончик. Правда, не свой, а Наташин, но Николай об этом не знал.

Пошатываясь, Мэй вывалилась на улицу, оставив дверь бара приоткрытой. Наташа проводила её взглядом и повертела в руках оставленную пачку «Кент».

Но практически сразу же она услышала дикий женский крик, перешедший в визг. Вслед за охранником Наташа выскочила на улицу. Вход в бар находился внутри арки, поэтому пришлось пробежать десяток метров. Охранник оглянулся по сторонам, заметил быстро удаляющуюся машину и, успокоившись, повернулся назад. И упёрся в испуганную Наташу:

– Где она? Вы её видели? Что случилось?

Охранник лишь пожал плечами и побрёл на своё рабочее место.

– Машу похитили! – крикнула вслед ему Наташа.

– Какую Машу? – стриженый парень медленно развернулся.

– Рыжую! Ты что, не видел? – Наташа поражалась тупости этого человека.

– Кто?

– Дед Пихто! Ты номер видел? Марку, цвет запомнил?

Выяснив, что охранник ни черта не видел и не запомнил, Наташа вернулась в бар, взяла свою сумочку и подошла к соседнему столику.

* * *

Телефон надрывался, как будто его оперировали без наркоза. Хозяин недавно купленной квартиры в Северном Чертаново, невысокий крепкий мужчина, выскочил из постели и прошлёпал в прихожую. Женщина, которая лежала рядом с ним, заворочалась и что-то сладко промурлыкала.

– Слушаю! – раздражённо рявкнул хозяин, пытаясь разлепить веки.

– Мартынов Олег Денисович? – раздался в ответ незнакомый мужской голос.

– Ну. А вы кто такой?

– Моё имя не имеет значения. Ваша дочь, Маша, у нас. Я прошу вас сохранять спокойствие и благоразумие…

– Что ты сказал?! – не понял Мартынов, затем вышел с радиотрубкой на кухню и прикрыл дверь.

– Ваша дочь, Маша, у нас. У вас плохо со слухом, уважаемый Олег Денисович? – после этой фразы раздалось шипение, треск и приглушённая грубая брань.

– Хорошо, я понял, – быстро пришёл в себя Мартынов, и повторил: – Я вас понял. Что вы хотите?

– Мы хотим получить выкуп. Мы диктуем условия. Ваша дочь останется жить только в том случае, если вы будете соблюдать наши условия и делать всё так, как мы прикажем. В противном случае вас ждёт наказание. Мы пришлём вам по почте её уши.

– Что?! – Мартынов побледнел.

– Уши. Вам они пригодятся, чтобы поправить ваш слух, – и обладатель незнакомого мужского голоса закашлялся.

– Говори свои условия, – Мартынов достал из холодильника бутылку.

– Наши условия таковы. Первое – если вы попытайтесь нас найти, то последует наказание. Второе – если вы откажетесь платить, то последует более суровое наказание. Мы пришлём вам по почте два её пальца, – собеседник опять закашлялся.

– Если ты хоть пальцем к ней прикоснёшься… – Мартынов хлебнул из горлышка, – то пожалеешь, что родился на свет, сволочь!

– Третье, – невозмутимо продолжал похититель, – если вы обратитесь в органы милиции, то мы случайно прольём на личико вашей чудесной девочки едкое химическое вещество.

Дверь кухни приоткрылась, и Мартынов увидел всклокоченную голову своей подруги. Слово «любовница» характеризовало статус Жанны не совсем точно, ведь мать Мэй скончалась при родах, и с тех пор Олег ни разу не был по-настоящему женат. Впрочем, мать Мэй также не являлась его женой…

– Иди в кровать! – цыкнул он и замахал рукой.

– Вы нас слушаете, Олег Денисович? – вежливо продолжил голос, – мы ещё не оповестили вас о четвёртом условии.

– Сколько? – потерял терпение Мартынов.

– Это и есть четвёртое условие. Вы должны заплатить нам пять тысяч долларов в мелких купюрах. И если они будут помечены невидимой краской…

– Сколько-сколько? – переспросил Олег.

– Пять тысяч долларов. У нас есть детекторы, и если выяснится, что купюры помечены, то вслед за холодным трупом вашей дочери вы получите обезображенный труп вашей сожительницы.

Олег посмотрел на кухонную дверь, за которой скрылась Жанна. А в трубке неожиданно раздался плачущий голос дочери:

– Папа, заплати им, пожалуйста, мне очень больно… Они меня избили и могут изнасиловать…

– Мы вам ещё перезвоним, папаша, – грубо перебил прежний голос и сменился короткими гудками.

Мартынов стукнул кулаком по столу и быстро набрал номер, но потом передумал и отнёс трубку в прихожую. Жанна ласково положила свои тонкие ручки ему на плечи:

– Какие-то проблемы, дорогой? Может, я могу чем-то помочь?

Мартынов вернулся к кровати, сел на краешек и взлохматил обильную растительность на голове. Чёрт знает что…

* * *

Замок оказался плёвым, к тому же дверь даже поленились закрыть, а просто захлопнули. Двое неизвестных бесшумно проникли в коридор. Внешне они походили на удалых братьев-близнецов – оба в кроссовках, джинсах, кожаных перчатках и джинсовых куртках. Про их лица нельзя было сказать ничего определённого благодаря сделанным из шерстяных шапок чёрным маскам, с прорезями для глаз, носа и рта.

В квартире стояла мёртвая тишина, тем не менее, первый взломщик приложил палец ко рту. Второй взломщик кивнул и толкнул дверь единственной комнаты. Первый тем временем убедился, что ни в туалете, ни в ванной никто не прячется, и зажёг мощный фонарь.

Оба оказались в бедно обставленной комнатушке, с люстрой-тарелкой на потолке и частично ободранными стенами. Контрастным пятном бросилась в глаза видеодвойка, примостившаяся на тумбе. Напротив неё у стены стояла старая тахта, а рядом с ней на полу валялся матрас, застеленный одеялом. На тахте, свернувшись калачиком, лежала девушка, а на матрасе – листок бумаги. Второй взломщик поднял листок и прочитал про себя:

«Я пошёл в круглосутку. Скоро приду. Артур».

Неожиданно спящая открыла глаза и уставилась на незваных гостей. Выглядели они устрашающе, и девушка закричала.

– Захлопни скворечник, шалашовка! – прохрипел первый взломщик и схватил её в охапку.

Длинные рыжие волосы запутались в его пальцах, а в нос ударил запах спиртного. Жертва сопротивлялась, но не очень сильно. Второй взломщик извлёк из внутреннего кармана шнур и принялся связывать девушку по рукам и ногам. Его сообщник залепил жертве рот несколькими обрезками скотча и попросил:

– Подгони шарабан к подъезду.

Девушка между тем хлопала большими зелёными глазами, но не пыталась освободиться от пут. Когда второй взломщик покинул квартиру, первый вытащил нож с выкидным лезвием, отрезал от простыни кусок и завязал жертве глаза. Затем обшарил карманы висящей на вешалке одежды, и из одного извлёк новый российский паспорт на имя Мартыновой Марии Олеговны.

Второй взломщик быстро вернулся и кивнул сообщнику.

– Пишки прихвати и фанеру, – первый перекинул Мэй через плечо и быстро спустился вниз, благо квартира находилась на первом этаже.

Второй собрал одежду и документы, сложил всё в простыню и завязал узлом.

Шарабан, оказавшийся неприметной белой «шахой», рванул с места. Часы на приборной панели показывали пять утра, и водитель снял маску. Его сообщник сделал то же самое.

Глава 2. Похитители

Любые предложения люди понимают иначе, чем тот, кто их вносит. Особенно – если собеседники не знакомы.

Между тем Илья, прекрасно знакомый с московской топографией, свернул на улицу Народного Ополчения и прибавил газу. Скучающий ночной патруль сразу же обратил внимание на одинокую легковушку, и инспектор махнул жезлом. Ольга спихнула Мэй на пол и прикрыла зелёной накидкой. Водитель плавно затормозил и вышел из машины. Инспектор козырнул и потребовал документы.

– Асин Илья Борисович? – пробормотал сотрудник ГАИ, осмотрел номера машины и, отойдя в сторону, что-то забубнил в рацию.

Заметив обеспокоенный взгляд своей сообщницы из-за стекла, Илья подмигнул ей. Подошедший инспектор вернул документы:

– Всё в порядке, езжайте.

Вскоре автомобиль свернул в переулок и подъехал к пятиэтажной хрущёвке. Илья завернул Мэй в накидку, Ольга подхватила тюк с вещами. Зайдя в подъезд, не снабжённый ни кодом, ни домофоном, похитители спустились на один пролёт, где располагался подвальный этаж. Поколдовав с ключами у массивной железной двери, обитой чёрным дермантином и имеющей переговорное устройство, Илья пропустил в помещение Ольгу и зашёл сам, по-прежнему держа Мэй на плече. И в это время что-то заверещало. Ольга развязала тюк, затем раскрыла прихваченный из квартиры Машин рюкзачок и уже из него извлекла пиликающий мобильник. Илья покачал головой – и Ольга, отключив телефон, убрала его обратно.

Помещение, куда прибыли похитители, напоминало офис, брошенный сотрудниками переставшей функционировать фирмы. Это подтверждали металлические жалюзи на окнах, угловатые чёрные столы и безликие стулья, а также высокие стеллажи, набитые пустыми картонными коробками из-под оргтехники. Илья распахнул дверь второй комнаты – она выглядела совсем по-другому. Две железные аккуратно застеленные кровати, холодильник «Бирюса», электроплитка, столик со скатертью и телевизор – всё говорило о том, что похитители заранее обставили это уютное гнёздышко. Илья положил Мэй на чистый пол, а сам, звеня связкой ключей, открыл дверь третьей комнаты, которая предназначалась для пленницы. Мебели в ней вообще не наблюдалось – голые белые стены, одинокая лампочка на потолке, драный матрас на полу, решётки на окне. Пока Илья развязывал пленницу, Ольга принесла три стула. Так они и расположились в этой тюремной камере – похитители, а напротив них щурящаяся от яркого света Мэй в одной ночной рубашке.

Когда глаза свыклись со светом, Мэй, наконец, смогла разглядеть лица своих неожиданных знакомых. Мужчина был высок и атлетически сложен, широк в плечах, а короткую шею венчала крупная голова с ёжиком светлых волос. Значительную часть его гладко выбритого лица занимали пухлые щёки, а всё остальное потонуло в них – едва заметный рот, сплющенный нос и узкие голубые глаза без ресниц и бровей. На вид ему можно было дать от тридцати до сорока лет – в зависимости от придирчивости взгляда.

Его сообщница выглядела явно моложе и относилась к тем немногим женщинам, которым идёт короткая стрижка. Она была миниатюрной крашеной блондинкой, с острыми чертами овального лица, покрытого редкими веснушками и едва подкрашенное косметикой. Её уши украшали деревянные висюльки, а из-под выщипанных белёсых бровей пленницу сверлили маленькие глаза такого же пронзительно голубого цвета, как и у мужчины.

Мэй видела эту сладкую парочку впервые. Ей не дали поспать и часа, а после ночных бдений в баре опьянение ещё не прошло.

Мужчина выставил напоказ свои руки, и Мэй заметила какие-то татуировки на его запястьях.

– Ну что, побазарим, – хрипло произнёс мужчина.

– А что такое побазарим? Давайте лучше познакомимся. Я вас не знаю.

– Ишь какая шалашовка! – усмехнулся Илья и положил ногу на ногу.

– Шалашовка? – переспросила Мэй и кашлянула, – дайте мне воды, пожалуйста. Мне плохо, я пила алкоголь.

– Она не русская? – наконец, подала голос Ольга, обращаясь к сообщнику, – странный у неё акцент.

– Поди притарань водички, – махнул тот рукой и обнажил яркие белые зубы.

– Ну и улыбка у тебя! Хоть святых выноси, – пробормотала Мэй.

Ольга вернулась с кружкой, и Мэй жадными глотками вылакала всю воду. Затем вытерла губы рукавом ночной рубашки и спросила:

– Ребята, может, хватит валять дурака?

– А мы ждём, когда у тебя очко заиграет, – ухмыльнулся Илья.

– Чего заиграет? – не поняла Мэй, – ладно, давайте разберёмся. Артур, выходи.

Видя, что это не произвело впечатления, Мэй повторила громче:

– Артур, выходи, вылезай, подлый трус!

Похитители переглянулись. А Мэй продолжила:

– Артур, ты мне нравишься, ты хорошо придумал. Ты талантливый режиссёр! Для меня это было шоком. Вот только актёров подобрал плохих. Добрые у тебя гангстеры, хотя на вид совсем как настоящие! И понимать по-русски не умеют.

Но никакой Артур не появился и не раскланялся. Вместо этого Илья встал, молча подошёл к пленнице и ударил её наотмашь по лицу. Мэй свалилась со стула на пол, Илья рванул её на себя за руку и ударил ещё. Мэй отлетела в угол и ударилась головой о стенку. Дверь хлопнула – это хмурая Ольга вышла из комнаты.

Илья одним движением разорвал на пленнице ночнушку, схватил за волосы и поставил на ноги. Мэй тяжело дышала, и хотя из разбитого носа хлестала кровь, она не орала и не ныла. Она сплюнула и произнесла:

– Ты чего, бешеный? А ты знаешь, кто тебя нанял?

В ответ Мэй получила ещё одну затрещину, посильнее первых двух. Никакая выпитая водка уже не могла притупить боль, и, упав на спину, Мэй закричала:

– Я тебя наняла, дурак! Спроси у Артура! Позвони Артуру!

Эта фраза остановила Илью, и он, выдрав очередной клок рыжих волос, прохрипел Мэй в лицо:

– Что ты там бухтишь?

– Отпусти меня, идиот! – наконец, начала сопротивляться Мэй и расцарапала Илье запястье острыми ногтями. – Ты с ума сошёл, чокнутый! Зачем ты меня бьёшь?

– А ты погадай, блаткошка! – Илья вытащил выкидной нож.

– Я ничего не понимаю, я запуталась! – Мэй закрылась инстинктивно руками и сжалась в комок, – не подходи ко мне! Зачем Артур тебя прислал? Зачем ты меня бьёшь? Объясни!

Тут дверь распахнулась, и появилась Ольга. Она всё слышала и развела в стороны изумлённую обиженную Мэй и ухмыляющегося Илью:

– Постой! Погоди! Базар есть!

– Я ещё вернусь, оттянемся! – бросил Илья и скрылся вслед за Ольгой. Дверь хлопнула, и два раза щёлкнул замок.

Мэй подобрала обрывок своей ночнушки и приложила к лицу. Её мысли перепутались, но одно она знала точно – это наглое избиение Артуру ещё откликнется. Он что, устраивая ей этот «сюрприз», не предупредил своего мордоворота о том, кто она такая и зачем всё это придумала? С другой стороны, подумала Мэй, этим Артур лишь усугубил своё положение. Вот только если эти двое начнут её мучить и выспрашивать об истинных целях всей инсценировки, ничего она им не расскажет! Она друзей не предаёт.

Мэй выключила свет и заползла на матрас. Такое несправедливое обращение с ней породило гнев и обиду, хотя всё так прекрасно началось ещё пару часов назад! На мгновенье Мэй представила, как сейчас рвёт и мечет её папаша, и от этого стало немного легче.

* * *

Артур Павлинин аккуратно положил трубку на аппарат. Затем взглянул на два пакета, доверху набитые продуктами, и произнёс вслух:

– И что это за самодеятельность?

Они так совсем не договаривались. Куда это понесло Мэй ночью из собственной квартиры? Ни записки, ни намёка, ни ответа, ни привета. Да ещё мобильник отключила. Вот рыжая бестия!

Артур сел на кровать, задвигал нижней челюстью и задумался.

Вся эта отдающая тухлятиной авантюра ему постепенно переставала нравиться. Он никогда не жаловался на провалы в памяти. С чего же всё началось?

С мирной новогодней вечеринки, где он впервые увидел красотку Мэй. Её привела Наташа по прозвищу Крот, отрекомендовала как лучшую подругу и шепнула ему на ушко, что, мол, я заочно вас уже друг другу представила. На тот момент Артур находился в свежей ссоре со своей последней пассией и в вялотекущей депрессии по поводу скоропостижной кончины предпоследней полгода назад. Хорошо, Наташа, так вовремя появившаяся в его жизни, помогла советом и дружеским участием. И, увидев воочию профессионально разрекламированную Мэй, Артур к великой радости осознал Наташино напутствие: «Всё проходит, а жизнь продолжается!»

Конечно, он моментально запал на неё. Она почти полностью соответствовала всем суровым требованиям, которые Артур предъявлял к потенциальным возлюбленным. А самого себя он по праву считал подарком судьбы для любой женщины. И причин для завышенной самооценки было предостаточно. Во-первых, аппетитная внешность и природное обаяние. Он, жгучий брюнет с бездонными карими глазами, красив и породист, как киноактёр. Он умеет галантно ухаживать, а главное, умеет так взглянуть и произнести избитые слова о любви так певуче и искренне, что она, кем бы ни была до этого, сразу же обмякнет, расплывётся и растает. Во-вторых, он безмерно талантлив – с его сногсшибательным баритоном в Большом театре петь, никак не меньше! В-третьих, он тщеславен и причисляет себя к эстетам – ведь сегодня днём с огнём не сыщешь кавалера с такими истинно правильными мужскими чертами характера! В-четвёртых, он всегда опрятен, всегда приятно пахнет, является страстным любовником и всегда готов заниматься сексом – для женщин нет ничего важнее последнего. И конечно, есть ещё в-пятых, в-шестых и так далее, чем дальше – тем всё ближе и ближе к идеалу.

И поэтому для того, чтобы он влюбился, женщины должны быть непременно: интеллигентны, воспитаны, аристократичны и изысканны. При этом они просто обязаны обладать незаурядной красотой, стройной фигурой, талантами в музыке, живописи или поэзии и вообще, относиться к таинственному и манящему миру богемы. А если женщина не соответствует хотя бы одному из пунктов, то самое большее, о чём она может мечтать – роман на одну ночь без надежд на светлое будущее их отношений.

И вот Артур запал на Мэй – полную противоположность временами циничной, слишком рассудительной и своенравной Наташе. Наташу он даже остерегался, считая, что внешне непривлекательная женщина – как минимум ошибка природы и как максимум озлоблена на весь мужской пол и что-то против него замышляет.

Артур знал, что рано или поздно любая Снежная Королева, на которую он бросил горячий взор, превращается в лужицу талой воды. После этого он терял к лужице всякий интерес. В данной ситуации, когда ему требовалась срочная терапия женским вниманием и лаской, когда предыдущий клин стоял поперёк горла так, что необходимость выбить его новым стала жизненной, Артур простил Мэй отсутствие талантов в искусстве, некоторую развязность и бесшабашность. Угнетало лишь одно «но» – прелестная Снежная Королева не таяла. То есть таяла, конечно, поскольку Артур являлся прирождённым Солнечным Принцем из сказки, но очень медленно.

– Я хочу заниматься сексом с другом, – говорила Мэй со своим бесподобным акцентом – растягивая гласные и иногда делая неверное ударение.

Артура пленил этот акцент, но постоянно добивала такая формулировка вопроса. Он никак не мог растолковать Мэй, что друг и любовник отличаются так же, как чопорная Англия и эмоциональная Россия.

А потом состоялся тот самый первый разговор у него дома. Его начала Мэй за месяц до сегодняшних событий.

– Будь другом, Артур, помоги мне! – она обнимала его и гладила по спине, – мне нужна помощь! Только ты можешь мне помочь.

Артур сразу же мысленно согласился. Он редко отказывался от оказания всяческих услуг друзьям и приятелям, если знал, что оно вернётся к нему с процентами.

– Конечно, я тебе помогу, – заверил Артур, – расскажи мне, в чём заключается твоя проблема.

– Ура! Ура! Так ты согласен? – запрыгала Мэй и захлопала в ладоши.

– Я же твой друг, – улыбнулся Артур.

– Тогда садись. Садись, садись, – Мэй усадила Артура на его собственную кровать, – и внимательно слушай. Ты должен позвонить моему отцу и потребовать у него пять тысяч долларов за меня. Будто ты меня похитил и теперь требуешь выкуп.

Артур выпучил глаза и уронил челюсть. А сияющая Мэй радостно продолжала, схватив его за руку:

– Ты не волнуйся, это всего лишь шутка! Это называется купить! Это мы с тобой так разыграем!

– А почему именно я? – упавшим голосом спросил Артур, надеясь, что предложение Мэй – тоже шутка.

– Как почему? Только ты на это способен, больше никто! Кого ещё я могу попросить? – и рыжая зеленоглазая кошка подмигнула ему.

– А зачем? – всё ещё не понимал Артур.

– Как зачем? – Мэй игриво дёрнула его за длинные кудри, – чтобы пошутить!

– А кто твой отец? Ты ведь ничего мне не рассказывала о нём!

– А ты и не спрашивал. Хорошо, я расскажу. Его зовут Олег Денисович Мартынов, он владелец фирмы «Август-92». Он занимается разного рода бизнесом. А матери у меня нет.

– Да, ты говорила, – Артур задвигал нижней челюстью, – а тебе не кажется, что твоя шутка, мягко говоря, нехорошая? Это же твой собственный отец!

– В каждой шутке есть доля правды, – немного погрустнела Мэй, – но тебе нечего бояться. Твой голос он не слышал, ведь правда? Ты всегда звонишь мне на мобильный. Ты же знаешь, что я веду свободную жизнь, и мой отец в неё не вмешивается.

– Я на это не пойду! – заявил Артур и убрал руку Мэй со своей.

– Но почему? Ты боишься? – серьёзно спросила авантюристка.

– У меня есть голова на плечах, – Артур постучал пальцем по лбу, – обратись к кому-нибудь другому.

– Но пять минут назад ты был готов мне помочь! – всплеснула руками Мэй, – а теперь ты мне уже не друг?

Артур промолчал. Мэй ласково обняла его за плечи и поцеловала в щёку.

– Но я очень-очень тебя прошу! – Мэй расстегнула верхнюю пуговицу его белой рубашки, – ну, пожалуйста, мой дракон!

Артур снова отстранил её, встал и подошёл к окну, сложив руки на груди.

– Ты хочешь, чтобы я предложила это другому? – пропела Мэй, – другому мужчине? Ты думаешь, у меня есть кто-нибудь лучше тебя? Я тебя не тороплю, подумай.

На том бы всё и замять тогда, но через день Мэй снова затронула эту тему в разговоре – уже по телефону:

– Скажи, а за деньги ты бы согласился?

– На что? – ради проформы спросил он, хотя понял, о чём она.

– Разыграть моего отца. За пять тысяч долларов.

– Это называется вымогательством. Неужели тебе надо объяснять?

– Ну да, я знаю. Но когда отец узнает, что его дочь сама всё придумала, он не будет сажать её в тюрьму. А тебя я не выдам, ведь ты мой друг.

«А ведь она права!» – неожиданно для себя осознал Артур.

– Слушай, Мэй, ты что, серьёзно собралась провернуть это дело? И получить деньги?

– Нет, я же говорила, что это шутка. Я хочу пошутить. Я хочу узнать, любит ли меня отец по-настоящему или нет.

– А вот это очень серьёзно, – заметил Артур.

– Значит, ты согласен? – снова спросила она.

После этого они специально встретились только для того, чтобы вместе обсудить план. Впрочем, Мэй уже всё придумала заранее, и за один вечер они его доделали: сочинили тексты, которые Артур будет говорить по телефону, и расписали по пунктам, как будут действовать после первого звонка.

Всё шло как по маслу – в нужное время Артур на своём драндулете подчалил на Кузнецкий мост к бару «Агрегат», якобы насильно затащил Мэй в машину, привёз сюда, в район Бибирево – на съёмную квартиру Мэй, где уже бывал несколько раз. Дальше – больше: он двадцать минут надрывал живот после того, как поведал отцу Маши про отрезанные уши по почте. И вот – стоило ему отлучиться на полчаса, как его рыжая кошечка куда-то исчезла.

И что бы это значило?

* * *

Женька почти разочаровался в любви. И причиной тому – то ли комплексы, то ли его ничем не примечательная, как он полагал, внешность. А ещё Женька считал себя банальным неудачником, при этом знакомиться он не умел, а ухаживать и не пытался. Он родился мечтателем, идеалистом и неизлечимым романтиком, вследствие чего причислял себя к особой, почти вымершей, породе людей. А все девушки любят умеющих себя красиво подать, обязательно уверенных и непременно богатых. И, поскольку ничего подобного у Женьки не наблюдалось, шансы встретить Великую Неземную Любовь равнялись минус единице.

Ох уж эта Великая и Неземная! Все о ней мечтают… а кто её видел? Все мало-мальски приятные отношения заканчиваются либо банальным браком, либо скандальным разрывом, и обычно второе всегда лучше. Но, по Женькиной теории, хуже одиночества только смерть от него, и вот он решился с подачи одной приятельницы дать небольшое объявление в газету, в рубрику «Знакомства».

Вскоре пришло несколько откликов, но после Женькиных ответов писать ему переставали. Не везёт – так не везёт фатально, решил он, и плюнул на это дело. Но вот, спустя пару месяцев после выхода объявления, пришло ПЕРВОЕ письмо от девушки по имени Мэй. Это послание отличалось от предыдущих необычной чёткостью и логичностью суждений, и вместе с тем поэтичностью и лиричностью, а этого так не хватало Женьке в общении с противоположным полом! И мечтатель быстро сделал такой вывод: ему написала совершенно необыкновенная личность, такая же романтичная, как и он сам. И с тех пор жизнь Женьки круто изменилась, потому что в ней наконец-то появился вожделенный смысл.

За три следующих месяца он получил пять Её писем.

За четыре недели до похищения пришло шестое.

В пятом Женька обнаружил фотографию Мэй и стал постоянно носить её с собой. Он чувствовал необъяснимое родство с этой странной, необыкновенной девушкой.

За время переписки с Мэй Женька, поэт-самоучка и такой же музыкант, сочинил около ста стихов и две дюжины песен – почти столько же, сколько за предыдущие восемь творческих из двадцати пяти имеющихся в наличии лет. Часть песен он записал на кассету и выслал своей Музе бандеролью.

Его капризное и поросшее мхом вдохновение неожиданно расправило сверкающие крылья. Он обязательно напишет Ей ответ и вложит несколько стихотворений, посвящённых Прекрасной М.

В первую весну нового века, во время высоких технологий, Интернета и мобильной связи, он вчитывался в Её строчки, написанные крупным угловатым почерком на выдранном из тетрадки листке бумаги. Может, именно это и называется счастьем?

«Здравствуйте, Евгений…

Вы просили меня рассказать о своей жизни. Я долго не решалась этого сделать, но Вы стали мне близки. Я знаю о Вас уже достаточно много, а Вы обо мне – ничего. Вы правы – так нечестно. Простите мне мои раздумья, я не привыкла делиться своими мыслями ни с кем, тем более рассказывать о своей жизни. Иногда всё это кажется каким-то странным сном, случившимся не со мной. Как будто я смотрю кинофильм, где играю роль, а моя реальная жизнь совсем иная. Порой мне кажется, что я всё это придумала о себе, выдумала свою жизнь. Зачем? Так… просто, от скуки, от тоски и безысходности, одиночества и пустоты.

Ах, Евгений… Вы писали о своём одиночестве, неприкаянности в этой жизни. Так я вам кажусь счастливой? Чем же именно? Тем, что мой небедный папочка потакает любому моему капризу? Если для счастья нужно так мало, сколько было бы счастливых на Земле? Вы удивляетесь моему пессимизму? Так всё просто – я тоже в некотором роде здесь чужая. Я уже писала, что родилась не в России. И первая половина моей жизни отмечена событиями как необъяснимыми, так и трагическими. А вторая половина – эта роль… дочурки русского бизнесмена. Представьте себе маленькую девочку, живущую в бедной хижине ещё более бедной деревушки. Представьте себе её окружение – неграмотные крестьяне, а также дети, очень много детей. Смуглые, узкоглазые, темноволосые, а девочка рыженькая и белокожая. Почему? А вот об этом я расскажу Вам. (Надеюсь, я не наскучила ещё философскими излияниями). Дальше будет поинтереснее.

Вы мне писали, Евгений, о том, что Ваша жизнь совсем обыкновенная, и в этой обыкновенности, обыденности Вам тоскливо и неуютно. Так Вы полагаете, «необыкновенная» жизнь и биография – это счастье? Вы считаете, что я небанальна, необычный человек только потому, что у меня всё по-другому? Родилась за границей, отец бизнесмен, внешность привлекательная? Так вот начало моей грустной истории.

Мой отец в молодости учился в МГУ на кафедре археологии, и однажды в составе международной группы поехал на практику на полуостров Индокитай. Хорошего мало – джунгли, насекомые и хляби небесные, которые разверзаются три раза в сутки. Скука, развлечений никаких. Жалкая деревушка, жители – одна беднота. Единственная радость – любимая работа, раскопки, храмы и могильники. Жители возмущаются – понятно, осквернение памяти предков. Но руководитель экспедиции пытается успокоить, мол, всё это ненадолго, покопаемся и уедем. От предков ваших не убудет.

Руководитель – женщина, английский археолог. Маргарет обладала яркой внешностью, неукротимой волей. Что она нашла в простом русском студентишке? Молодость, обаяние? Всё-таки пятнадцать лет разницы, и всё разное – национальность, обычаи, культура. Она из древнего шотландского рода, один из её предков был пэром Англии. Со временем род обнищал, измельчал, лучшие его представители занялись торговлей и бизнесом. Но славная история рода Макдауэлов исчислялась не одним столетием. А теперь, Евгений, представьте себе: английская аристократка и русский студент. Ну что хорошего получится? А получилась я! Не удивляйтесь, я всё-таки горжусь историей своего рода.