Текст книги "Ценник"

Глава 4
«Добрая злость»

Квартира, о которой Алексей мог только мечтать и фантазировать, стала явью. Ту, которая ему досталась «случайно», Лёша обменял на… «сталинку». Четырехкомнатную. И ему ещё доплатили. Думаете, так не бывает? Бывает. Мужчина расставался со своей женщиной. Которая просто тянула из него деньги. Искусно и долго – три года. Он уже купил ей «сталинку» – двухэтажную студию в замечательном доме с колоннами рядом с Ленинградским проспектом. Расставаясь, он по своей доброй воле не стал оставлять её «голой». Он просто увидел Лёшино объявление об обмене двухкомнатной квартиры в панельном доме на однокомнатную в сталинском. Женщина, как и мечтала, получила собственную квартиру – прежнюю Лёшину. А мужик по справедливости, граничащей с психопатией и неврозом, в который он впал от её обмана, отдал «сталинку» аж о четырех комнатах Алексею, доплатив… Ровно стоимость квартиры в панельном доме. Семь миллионов рублей. Лёша полагал, что это какой-то «развод», розыгрыш, ещё что-нибудь… Но всё оказалось чистой монетой. Две русские поговорки сработали одновременно.

…Конечно, между ним и Катей была влюблённость. И, конечно, Катя помогла ему. Он даже раздумывал, а не предложить ли ей… Нет… Деньги бы всё испортили. Он не знал про неё ничего. И не хотел знать. Весной не пахло даже призрачно, а они влюбились. Но эта самая весна уже говорила: «Я скоро!» И в Алексее злость, которая копилась годами, поднималась наружу. Это была злость на тех, кто «кинул» его на деньги. И вообще кинул. Он стал реально думать о возврате своего. Квартира, безусловно, была подарком. Можно было сказать себе: «А зачем что-то ещё?» Но остановить себя Лёша не мог.

Одна клиентка была ему должна полтора миллиона рублей. Да-да, такое бывает. Вторая – пятнадцать тысяч долларов. Со второй не было документального подтверждения её долга. А вот у первой… У Алексея были три договора о займе – каждый на пятьсот тысяч рублей. И расписки к ним. Просроченные дни в каждом договоре исчислялись круглыми суммами. И на сегодняшний день его должница Уля, в простонародье Ульяна, должна была Алексею… почти четырнадцать миллионов рублей. Прошло два года со времени отдачи долга. Ульяна поменяла номер телефона. Поменяла фамилию, фиктивно выйдя замуж. Поменяла место жительства в Московской области на ещё большую жопу. В той же Московской области. У Алексея были клиенты из налоговой. Он знал про Улю всё. По последним данным от знакомых он точно понимал, что всё, что может сделать суд, если затеять всю эту историю с Улиным долгом – это 70% вычетов из её зарплаты. Денег у неё как не было, так и не наблюдалось нынче. Тогда, два года назад, она брала у него на квартиру. Алексей знал, что девушка тридцати лет уже не может жить в одной квартире с родителями. И помог ей тогда. Но… Уля полагала, что деньги отдавать не надо.

У Алексея в этой истории был главный козырь: Ульяна оставалась прописанной по старому адресу. И имела долю в этой старой квартире.

Все эти два года после «кидалова» Лёша то добрел, то стервенел, то снова приходил в себя. А влюблённость в Катю, квартира и состояние между злостью и добротой рождали в нём невероятную энергию. Ему было всё равно, почему Ульяна не купила тогда квартиру. Она была прозрачной насквозь и не врала.

Но обратиться с этим к Кате он не мог. Хотя осознавал, что жилка авантюристки в ней была всегда. И Алексей хотел разрушать и крушить всех вокруг, любя Катю. А её? Если бы она попалась под его энергетику? Он не думал. Подумали за него. Террористы. Так хитро, жестоко и ловко захватившие аэробус, следующий из Симферополя в Москву. «Добрая злость» мгновенно стала жёсткостью и бескомпромиссностью, заполнив всего Алексея. А точнее сказать, она уже была на поверхности Лёши, когда он начал «атаку» на Ульяну. И ему везло. Он даже задумался о том, как часто депрессировал по поводу отсутствия денег, пусть временного, но отсутствия. И тут…

Глава 4
Продолжение

Боевики окружили всех летевших в аэробусе. Конечно, они знали, кто являлся пассажирами воздушного гиганта. Такие же «гиганты». Спорта, науки, искусства… Бизнеса. Убить их всех, сняв на видео – слишком просто. Обменять? Взять в долгий плен? Но у террористов был мозг. Ум по имени Абу Аль Сафар Мадж. Араб и индус в одном лице. Мусульманин, не верящий ни во что и ни в кого, кроме себя. Монстр. Его, то ли двойника, то ли человека, выдающего себя за Аль Сафара, показывали по ТВ. Но о его деятельности, кроме того, что он террорист, знали немногие. И не знали, как он по-настоящему выглядит внешне. Но кто знал хоть какую-то информацию о Мадже, даже не сравнивали его с пресловутым бен Ладеном. Они – те, кто знали Маджа, – ставили его намного выше уничтоженного авторитета террористов всего мира.

Трое боевиков кинулись в самолёт. Семнадцать оставшихся держали под прицелом пассажиров. Через какое-то время трое вышли из самолёта и крикнули своим. «Арабский. Полный бред. ИГИЛ11
  Террористическая организация, запрещенная на территории РФ.


[Закрыть] совсем ох… л».

…Террористы спокойно вывели из числа пассажиров пятерых членов экипажа, ещё шесть стюардесс и трёх стюардов. Спокойно поставили их на колени спиной к себе и спокойно выстрелили всем в затылки. В головы четырнадцати человек.

…«Похоже, мы никуда не полетим»…

Алексей, ошарашенный, как и все остальные пассажиры, мгновенной расправой над экипажем, стал судорожно думать.

17 лет его занятий скалолазанием не пропали зря. Он научился не паниковать в стрессовых ситуациях. Шок проявлялся у него через неделю или позже, после стрессов. Но всегда в таких случаях думал он именно «судорожно». При обвалах в горах, при несчастных случаях, в моментах, когда он сам срывался со страховки, не успев её закрепить. Мысли его скакали. Но эта «судорожность» мыслительных скачков искала мгновенные выходы из создавшихся положений. Алексей ясно понимал одно: эти люди, точнее «люди», если они ими были даже в кавычках, уже убивали, видели смерть и не станут долго думать, если понадобится убить любого. Его мысли материализовались сразу. Боевики вывели всех шестнадцать членов секьюрити. Кто-то был в охране аэробуса, кто-то – чьим-то телохранителем. Никто из пассажиров и не знал, что их шестнадцать человек. А террористы знали. Произошедшая несколько минут назад история повторилась. Тридцать убитых.

…«Должны быть „невидимки“. Охрана, которую не знают. Они есть всегда. У бизнесменов – точно должны быть». Но Алексей сам понимал, что это его фантазии. Боевики уничтожили всех. Соответственно, владели полной информацией. Среди пассажиров были бойцы, борцы, боксёры… Около пятидесяти спортсменов. Никто не знал всех в лицо, кто-то был известен меньше, кто-то больше. Но… Шестеро боевиков выводили по шесть бойцов из числа пассажиров. Каждого несколько раз били прикладами автоматов, создавая сотрясение, переломы рёбер, кистей рук.

…«Не трогают ноги. И куда мы отсюда пойдём???! По нашей территории?! А актёры, которые умеют драться не только в кино? Их они тоже?.. Сколько прошло времени?»

Сорок восемь спортсменов-бойцов стонали от боли. И актёры боевикам не были нужны. Это была чистая психология. «Рыпнулись» бы только несколько человек из таких. У всех актёров особая психика. Даже владея боевыми навыками, вряд ли кто-то из актёров пошёл бы на автоматы. У Алексея мелькнула мысль, что если бы на нём был пояс шахида, он бы «рванул». Всех и себя.

Но что-то мешало этой безумной мысли.

…А времени прошло ровно двенадцать минут… Остальным пассажирам приказали встать и идти в самолёт. «Они нас в самолёте ухлопают? Нет… У них есть пилот. И явно не один». И страшный фильм про третий самолёт 11 сентября 2001 года всплыл перед глазами Алексея. Когда ТЕ пассажиры звонили родным и говорили, что не вернутся домой. А потом не дали террористам направить самолёт на Вашингтон… Алексей и все оставшиеся пассажиры пошли в самолёт.

Добрая злость

И

Сладкая месть

Алексей просто спросил Катю про суд. Как подавать иск. На эту Ульяну с четырнадцатью миллионами долга ему. Долга, накопившегося за ежедневные проценты просрочки договоров о займе. Катя за полчаса узнала всю информацию и предложила встретиться. У него. Дома… Лёшу даже потряхивало перед её приходом. Он понимал, что сейчас будет. Так его не трясло лет десять. Посадка на самолёте в Сургуте была не в счёт. Конечно, Катя пришла в коротком платье. На каблуках. Несмотря на холодный март.

Он даже не закрыл дверь. Из коридора долго не удавалось уползти в комнату. Она облокотилась о стену руками. Лёша её «съедал». Всю. Снизу, сверху, вдоль и поперёк. Она несколько раз теряла сознание. Небеса отдыхают. Космос смотрел на них и застывал в определённые моменты. Ничего не существовало, кроме этого момента. Время исчезло. Исчезла квартира, коридор в ней. Они были где-то в воздухе. Метров так тысяч двадцать над землёй…

…Разговор о суде был сравним с их сексом. «Милая» девушка Ульяна выбила себе из какого-то «товарища» тридцать миллионов рублей на развитие собственного бизнеса. Параллельно обворовав фирму, в которой работала, на два миллиона рублей. У неё заморозили все счета и арестовали. Но никто не знал про сумму в тридцать миллионов. Кроме судьи и самой Кати. Это был закрытый счёт в каком-то странном банке. Подумалось, что вернулись 90-е годы.

– Лёш?

Они лежали на полу всё в том же коридоре.

– Да?

– Давай так: тебе двадцать, нам десять.

– Что?

– Я про тридцать миллионов. Расписки и долговые договоры ведь у тебя?

– Конечно. В ячейке, в банке.

– Тогда всё просто. Иск удовлетворят сразу, переведут тебе деньги. А ты переведёшь нам нашу часть.

– И куда я их вложу? Ну, официально?

Катя говорила, находясь в нижней части тела Алексея. Она говорила, целовала, снова смотрела на него. Они ещё летели…

– Тобой заведено уголовное дело на твою бывшую девушку.

– А это ты откуда знаешь?

– Это же один округ, где всё произошло, когда она повредила тебе ребро и обворовала. Это дело у Лизы. Судьи.

– Уже? А что ж они мне не звонят больше?

– Потому что твою подругу…

Алексей резко привстал. Боль пронзила тело. Катя испугалась.

– Лёш… Я… прости, пожалуйста…

– Проехали.

Металл в его голосе был явен, как и всё происходящее.

– Я просто дура.

– Кать… Я не злюсь. Но не надо так.

– Да… Всё… Никогда…

То, что она стала делать дальше, не просто сгладило конфликт. Его вроде как и не возникало. Высота их полёта дошла до дальних вселенных. Со всеми существующими у космонавтов перегрузками. Они оба кричали, рычали. Не хватало дыхания… Спали часа два, замёрзнув на полу напрочь… Потом ползли на кровать в комнате… И всё повторялось… Снова, ещё… Ещё… Они растворились друг в друге.

Реальные возможности Алексея

и их результативность

Ключ судорожно был сжат в ладони. Боевик наклонился к Алексею. Перевёл взгляд на его дочь, потом на её подругу. Без глаза он остался в момент, когда автомат сполз с его плеча. Дебил просто был сильно уверен, что он ковбой. Пока шёл по салону аэробуса, перевесил «калаш» на одно плечо. Спецпротивогаз просто пристёгивался к комбинезону, и Алексей, рванув за капюшон, соединил террориста с непознанным газом и своим заветным ключом. «Одноглазый, спой про Чикаго! Я не одноглазый, у меня два глаза! Бах! Ковбой выстрелил. Чикаго-Чикаго-Чикаго»…

Анекдот не вязался с ситуацией, но Алексей, стаскивая с террориста одежду и надевая «хобот», даже напевал «Чикаго-Чикаго» себе под нос. Адреналинило конкретно всё его тело. Алексей стал глубоко вдыхать и выдыхать. Боевик не успел вскрикнуть. Газ доделал работу Лешиного ключа. «А где же болевой шок?» Алексею лезли в голову неожиданные мысли. Его же роняли в детстве… «Так… Я во втором салоне. Этот урод либо должен пройти все салоны один, но что скорее всего, их двое… Где твой приятель, одноглазый?» Алексей еле успел затащить на противоположный им с дочерью ряд пассажиров вырубленного боевика и согнуться в три погибели на своём месте, – в салоне появились двое. «Партия и Ленин – близнецы и братья. Я буду Ильичом». Теперь они все трое были одинаковые: цвет комбинезонов, противогазы, автоматы. Аэробус ехал по гаревой трассе почти бесшумно. Алексей очень осторожно проверил обойму на «калаше», поправил три запасных в подсумках. Проверил макаров. Засунул за пояс десантный нож.

«Их ровно двадцать человек. И какой-то их пленный шейх, которого зачем-то нам всем показали. И они не рискуют сюда идти все, даже в спецодежде. А на сколько мне её хватит, если кругом этот газ? Но и их эти комбезы должны защитить, как иначе?» В действительности сам изобретатель нового паралитика не был в курсе, сколько и как именно он работает. И Алексей, конечно, не знал, что газ пустили только на несколько минут. Не знал, что газ прекратит своё действие через пару часов. В людях. А даже в замкнутом пространстве его действие длится ровно в десять раз больше, после того как выпускается наружу. Далее ему, этому непознанному новому газу, надо было только соединиться с любой живой материей. И в ней он был «жизнеспособен» от двух до трех часов. У кого как. Террористы знали всё это приблизительно, Алексей мог только догадываться. «Отброшу-ка я свои догадки…» Двое боевиков медленно подходили к его месту…

Глава 5
Осада и натиск

Есть только осада и натиск. Защиты не существует. Как и обороны. Кто выберет это – проиграл сражение.

Алексей, внезапно получивший девушку, деньги и квартиру, знал, что такое Успех. И про Удачу тоже знал. И очень хорошо понимал, что можно поскользнуться на эйфории. Поэтому он нашёл свою дочь, которую не видел десять лет. А дочь уже была чемпионкой мира по спортивным танцам. Обнявшись, они долго оба глотали слёзы. И потом Даша произнесла:

– Я теперь знаю всё, папа. Мама на принудительном лечении теперь.

– Алкоголь?

– И наркота.

– Сильно…

– Папа. Она чуть не умерла в своём последнем залёте на амфетамине. Всё мне рассказала, когда спасли. Что врала про тебя.

– Она правильно поступила. Мне её не за что винить.

– Это хорошо, папа.

– Квартира на тебя, всё в порядке?

– Да, конечно. Я ещё плачу за маму. Там клиника хорошая и дорогая. Ей год лежать.

– Дашенька…

– Папа…

…Это было волшебно, реально и имело все чувства мира. Алексею «выдали» всё, о чём он мог только мечтать. И на этой волне он поехал ко второй должнице Арине. Зашёл к ней в офис. Она была одна.

– Не ждала, Королева?

Когда-то он так её назвал. Арина прилипла к стулу. Она продолжала любить его, выйдя фиктивно замуж ради московской прописки и поменяв фамилию.

– Деньги, Арина.

– У меня здесь камеры. Я зову охрану.

– Нет камер даже на входе. А скрытые я отрубил.

В своё время Алексей купил электрошокер и прибор, находящий прослушки и камеры с возможностью их отключения.

– Сейф открываем.

Он приблизился вплотную к Арине и засадил в ногу разряд из электрошока. Он уже был в перчатках, кепке и бейсболке с капюшоном. У него было шесть-восемь минут. Арина вырубилась и даже не стонала.

Ключи от сейфа лежали на столе. Кода не было.

– Хорошо арендовать советские помещения. Действительно, зачем тратиться на новый сейф, в котором…

Алексей прибалдел в реальном смысле. В сейфе были английские фунты. Ровно двести пятьдесят тысяч.

Арина постепенно приходила в себя, Алексей пересчитывал. В сейфе был её паспорт, документы на фирму, договоры и бутылка коньяка с двумя бокалами.

– Солидный набор, Королева. 90-е отдыхают.

– Я бы отдала. Это всё, что у меня есть.

– У тебя уже ничего нет, и через двадцать минут здесь будет налоговая.

– За что?

– За то, что ты просто сволочь. Точнее, ты ей стала. Надо было отдавать, когда я просил по-хорошему.

– Лёша… Пожалуйс…

Новый разряд электрошока, и следом вдогонку ещё один увёл Арину в небытие со звёздочками.

– Так… Документы раскидываем. О! Чёрная бухгалтерия… Класс… Деньги забираю все.

Он, по сути, говорил сам с собой.

– Пока, Королева. Береги себя…

И бодрым шагом вышел из офиса.

Явный результат результативности Алексея

Двое террористов дошли до их ряда. Нож Алексея, точнее отрубившегося одноглазого, чёткими колющими ударами входил с невероятной скоростью в плечи и ляжки террористов. На каждого по четыре удара. Последний, пятый, для обоих бойцов прошёл неглубоко по груди наискосок. Человек с такими ранениями оставался жив, но был не просто небоеспособен. Он был парализован. Для страховки Алексей и с них стянул противогазы… Его Даша была в шоке. Она шептала громко, с широкими от адреналина зрачками.

– Пап, откуда ты так… Можешь?…

– Ну, Дашенька… Детский сад ведь… А там…

И Алексей состроил до ужаса смешную гримасу.

Даша начала беззвучно смеяться.

– Не бойся, девочка. Мы выберемся.

– Я уже не боюсь, папа. Я хочу такого, как ты.

– Мужа?

– Просто хочу.

– Не понял?

– Пап, я ещё девочка.

Разговор был бы уместен в кафе, в парке, просто в квартире. Со стороны вся ситуация походила на цирк с конями. Вместе с кино и немцами. Ну и, конечно, на полный пердимонокль.

– А девушки… Не?

– Я пробовала. Ничего не вышло. Как и с мальчиком.

– Я делом займусь, Даш. Да? А ты даже глаза не открывай.

Договор?

– Слово, па.

– Умница.

Лёша ошалел от разговора с дочерью…

У всех боевиков была серьёзная изолента и пластиковые затяжки для блокировки рук и ног. В простонародье – связывание. И он осторожно и бесшумно, забрав у раненых всё оружие, «потёк», как призрак, по салону вперёд.

Осада, натиск и манёвры

Богатый событийный ряд жизни Алексея свёл его три года назад с девушкой Глашей. Это был судьбоносный момент, как считал сам Алексей, хотя и не верил в судьбу. Он ехал праздновать Новый год к друзьям, больше приятелям, отметить праздник с их семьями. Сам он был один в то время. Машины у него тогда ещё не было, и Лёша ехал на метро. Он знал только конечную станцию, адрес был ему неизвестен. Пока ехал, они переписывались с девушкой, которая должна была там быть. На последнем переходе он снова послал смс, но ответа не было. Лёша позвонил. Тишина… Он звонил на все их телефоны. Много раз. Молчание. Наконец трубку поднял сын его приятелей. Сказал, что он один дома. Что-то произошло с той самой девушкой. Как выяснилось позже, у неё был диабет и случился приступ. Они все поехали в больницу на скорой помощи. 31 декабря в 22:20 Алексей стоял на станции метро и улыбался. Работая психологом, помимо алгоритмов и механизмов для своих клиентов, он часто доверял своей интуиции. И незадолго до поездки к приятелям на всякий случай купил салаты, фрукты и детское шампанское. Он не пил. От этого умер его отец. И когда это произошло, Алексей завязал с алкоголем. Именно всему этому он и улыбался.

…Глаша проявилась на сайте знакомств. Необычная внешность, забавная переписка. Девушка сразу ему понравилась. Но они ни разу не встретились. Она вскользь написала о своих проблемах. Алексей предложил встречу. Ответов больше не было несколько дней, и он оставил на сайте свой номер телефона. И именно в момент, когда Лёша понимал, что встречает Новый год один, Глаша позвонила.

– Привет.

– Привет. Кто это?

Он никогда не слышал её голоса.

– Это Глаша.

– О! Привет, Глаша!

– С наступающим тебя!

– И тебя!

– Празднуешь?

– Нет.

– И я не особо.

– А что так?

– Я одна.

И Лёша сразу понял, с кем встретит этот Новый год.

– А приезжай ко мне, Глаша, а?

– А ты где?

– На Войковской.

– Я выезжаю.

Её голос был приятным и… «Своим». Он сразу почувствовал какое-то притяжение к ней. Вернулся к себе на Войковскую. В 23:40 Глаша приехала. Они сразу понравились друг другу. Без пяти минут до Нового года вошли в его тогда ещё съёмную квартиру. Открыли детское шампанское. Глаша тоже не употребляла алкоголь, что порадовало Алексея. Даже не допив до конца лимонад, на двенадцатый бой курантов они слились в поцелуе.

Светало. Глаша в очередном перерыве их безудержной близости посмотрела на часы.

– Мы занимались этим с тобой девять с половиной часов.

Ты половой гигант?

У неё был очень хороший и чистый смех.

– Я занимался тантрой.

– Обалдеть.

– Тебе хорошо?

– Очень…

Она была простой. И детдомовской. Их роман как таковой длился полтора месяца. Алексей, узнав, что она замужем, но с ним не живёт, спросил:

– А где же ты ночуешь?

– На работе.

– А что за работа?

– Не поверишь. Я повар.

– Поверю.

Алексей уже через несколько дней их отношений знал, что это ненадолго. Она врала. Практически во всём. Точнее, это был способ Глашиной жизни. И через полтора месяца она прокололась конкретно. Ведя с ней разговор о вранье, Лёша понял, что эта девушка будет выкручиваться любыми способами. И он просто применил гипноз. Она рассказала всё. Что ещё приходится периодически спать с мужем, что есть любовник на работе.

И выведя Глашу из гипноза, Алексей заговорил жёстко:

– Ты совсем запуталась, Глаша.

– Не уходи от меня, Лёш.

– Знаешь… Такая жизнь не из моей оперы.

Она стала плакать. Искренне, закрыв лицо руками и опустив голову.

– Что же у меня… Так… Всё…

– Я тебе всё сказал, Глаша. Уходи.

И они продолжали встречаться. Почти три года. Расставаясь неоднократно. А потом снова сходились.

Через год появилась возможность дёшево купить машину. И не одну, а две сразу. В силу непонятно каких причин Алексей упустил момент оформления кредита своей машины на себя. В салоне, где покупали машины, со слов Глаши, сказали, что это невозможно. То ли в силу того, что у Алексея тогда была регистрация только на год в съёмной квартире (в той самой, которая стала потом его собственностью), то ли почему-то ещё. Он только потом узнал, что кредитные счета можно было разделить изначально. И, конечно, настал момент истины.

…Они уже расстались. Наглухо. До этого Глаша, чтобы вернуться, бесконечно шантажировала Алексея машиной. Он, сколько мог, брал в банке, когда платил за кредит именные чеки на своё имя. Но потом банк запретил платить через кассу небольшие суммы. И всё пошло через банкомат. Естественно, на кредитный счёт на имя Глаши. Лёша понимал, что доказать что-то в случае глобального их конфликта будет практически невозможно. И когда за машину оставалось платить год, он уговорил её сделать предварительный договор купли-продажи. Она всё подписала. А через месяц…

Он не знал, что с ней произошло. Но понял, что Глаша стала выпивать. Она не пила много лет, у неё были проблемы с алкоголем когда-то. Внезапно приехав к нему без звонка, она стала требовать СТС на машину и ключи. От неё пахло спиртным. Пелена на глазах. В какой-то момент она толкнула Алексея, повредив ему ребро.

В этот момент на кухне сидела клиентка. Алексей вышел на кухню с реальным болевым шоком. Можно было, конечно, заехать Глаше в ухо, но Алексей никогда не трогал женщин даже пальцем. В плане «ударить». Клиентка всё слышала. Они с ней вместе нашли диклофенак и шприц в Лёшиной аптечке. Вкололи. Всё заняло минут пять. А когда Алексей вернулся в комнату, Глаши уже не было в квартире. Не было ключей от машины, его прав на вождение, договора купли-продажи, телефона и трехсот тысяч рублей. Исчезло кольцо, подаренное Алексею покойным Патриархом Алексием II.

Надеясь, что Глаша придёт в себя, Алексей подождал два дня. Потом звонил на свой украденный телефон, писал на него смс с просьбой всё вернуть. Ноль отклика. Написал ей несколько мэйлов на её почту. Никакого ответа. Ребро прошло, но заболело снова через неделю. И в травмпункте на снимке увидели перелом.

Уголовное дело завели сразу. И через четырнадцать дней Глаша не просто отдала ему всё. Проверенный следователями биллинг его многолетнего номера, обыск с экспертом на её работе высветил все документы и даже дубликат ключей от квартиры Алексея. Хотя он забирал у неё второй комплект. Любовь зла?..

Вы задумывались, на чём держится и выживает этот мир?

На сексе, деньгах и вашей Вере. Которой нет у 90% населения планеты Земля. Узкие мирки обывателей, мещан и быдла вызвали мощный Триумф Посредственностей. Они заполонили все статусные и простые посты снизу доверху.

Что произошло с Глашей – алкоголизм ли, безумие, просто ей снесло крышу, Алексея уже не интересовало. В довершение при обыске на Глашиной работе она бросилась на девушку-следователя с ножом для разрезания бумаги, а потом пыталась всадить его в глаз женщине-эксперту. Нож для бумаги оставил над правой грудью красивой младшего лейтенанта-следовательши шрам на всю жизнь. И лишь благодаря Алексею, который был при обыске, не дошёл до глаза эксперта всего сантиметр.

Глаша села на восемнадцать лет. В её тридцать восемь это было концом всего. К Алексею вернулось всё, включая хорошую компенсацию: у Глаши просто забрали квартиру, которую она приобрела до замужества. Выписали оттуда мужа (к этому моменту уже официально бывшего и бегающего от властей с условным сроком за какую-то пьяную поножовщину – «муж и жена – одна…»), продали квартиру за хорошие деньги, которыми Алексей официальной бумагой «благодарности» поделился с банком, через который эту квартиру продавали.

Всё это происходило параллельно с романом с Катей и за несколько дней до захвата террористами рейса Симферополь—Москва.