Книга: Лето никогда - Алексей Смирнов

Не уверена, что решусь на вторую повесть этого автора. Чувствую, нарвусь на босоногое детство Рамси Сноу в описание Чака Паланика. Хотя своя прелесть в книге есть.

Выступили поздно; зажигались нужные звезды.

До слуха мальчика донесся треск; он обернулся и увидел, как сотрясается куст постаревшей сирени. В цветах и листьях виднелись дамы, спешившие к поезду и задержавшиеся ради букетов. Они обезумели в этой сирени. Нелепо ворочаясь в своих городских нарядах, они молча, с каким-то просвещенным остервенением ломали ветви. В кустах трещало, со стороны мерещился разбушевавшийся зверь. Одна была одета в сиреневое же; казалось, что яростный протей меняет личину, вживаясь в грозди и тонкие стволы, и вот уже куст взволновался самостоятельным буйством; сирень, зараженная звездным гельминтом, сама себя увечила и калечила.

Когда я начала читать эта была просто книга про летний детский лагерь, повествование которой было слегка очернено некоторыми линиями сюжета, но вполне допустимыми для современного времени и даже не вызывающие осуждения (особенно если перед прочтением просмотреть колонку светской хроники или криминальные новости), но в конце, буквально за пару страниц автор рассказал придуманную мерзость. Прямо мерзость-мерзость-мерзость. Наверно, автор думал, что это главный, центральный эпизод книги, он подводил читателя к этому моменту все повествование, считал, что этот эпизод возведет его творение в нетленки.

Ужасно, противно, омерзительно. Пелевин конечно тот еще наркоман, но после его произведений у меня никогда не было таково неприятного чувства, как после "Лето никогда". Чем-то напомнил Сорокина, после которого тоже плохо спалось и подташнивало.

При этом читатель отлично понимает, что вот-вот некто выскочит из-за сюжетного угла и даст по голове молотком, иначе и затевать не стоило. И да, молоток будет, даже более – будет Сорокин, который перешёл на светлую сторону силы, который лупит что есть силы, но молоток-то надувной. То есть, эстетический шок, может быть, и будет, но невыносимости бытия в связи с полученным знанием (как обещает, например, критик сорокинской «Насти») вы не испытаете. Прорубоно напихо червие будет, но мягче, несоизмеримо мягче.

Спросила у мужа, как ты думаешь, что должен сделать мальчик, чтобы превзойти своего отца, установить окончательное и полное доминирование, свергнуть авторитеты? Как что, отвечает. В шахматы обыграть! Такой наивный.

Вторая повесть, «Сибирский послушник», понравилась мне гораздо больше. Сибирь, закрытый военный лицей для мальчиков, воспитание аристократов, благородство, вера, честь, совесть, а вокруг непроходимые пустоши, гигантские стрекозы, мутанты и незримый, но вездесущий Враг. Ясное дело, всё это подозрительно, а юных кадетов заочно жалеешь. Потому что как бы там ни было – снаружи, а знаешь, что тебя, читателя, снова будут бить. По самому морально-этическому отростку. То, что произойдёт с главным героем дальше ..немного предсказуемо, но увлекательно и страшно. Оказавшись снаружи, он впадает в ступор (что поделаешь, если вся его жизнь находится в противоречии с механизмами нового диковинного мира), но всё же старается поступать в соответствии с личным кодексом чести. Трогательное благородство превратится в итоге в кромешный кошмар, кто-то охнет от неожиданности, а кто-то цинично усмехнётся – вот валенок этот ваш Швейцер. В целом мне очень понравилось, и я даже знаю одного зарубежного автора, который после прочтения этой повести должен бы умыться слезами и изорвать свой сопливый романчик в клочья. Отечественная вариация на тему не предлагает встать в кружок и дружно поплакаться о невыносимой социальной несправедливости, она просто сильнее, болезненнее, честнее. Автора не назову, а то будет не так интересно читать. Спасибо за пробуждение интереса Mavka_lisova

Книги этого автора неизвестны широкому кругу читателей. И немудрено: нет в нём ни пелевенской глубины, ни липресковсого мистицизма. Зато у него много общего с Сорокиным. Помните рассказ «Настя»? Начинается всё чинно и благородно, текст почти классический, и тут – бац! – толи секс, толи испражнения, толи что-то совсем невообразимо кошмарное.

Примерно тоже самое проделывает Смирнов и в первой повести «Сибирский послушник». Почти весь мир уничтожен страшным и изощрённым «врагом»: пожары, взрывы на атомных станциях, метеоритный дождь, электричество исчезает. «Что бы вы почувствовали, ворвись к вам в дом полсотни стрекоз величиной со сковородку? Начни они откладывать в вас яйца?»

А в глухой сибирской тайге действует закрытый военный лицей для немногих мальчиков, оставшихся в живых. Житьё-бытьё этого учреждения почти полностью списано с Михалковского «Сибирского цирюльника»: сюртуки, балы, дуэли на шпагах, строгие православные преподаватели. Видимо, такая аналогия не случайна – даже названия схожи, но тем интереснее увидеть, как автор с эпатажным постмодерным шиком вывернет всё наизнанку.

Ведь однажды один из мальчиков решит бежать. Его поймают и вернут назад, но он успеет передать своим товарищам записку: «Господа, вас обманывают. Всё враньё. Никакого врага нет. Они вас…»

Интрига держится недолго. Может, поэтому нет и хоррора. Что же «они их», автор раскрывает сам где-то посредине книги. Дальше главному герою остаётся лишь придумать, что же с этим делать.

Действие второй повести «Лето никогда» происходит в скаутском лагере. Опять отношения детей между собой, знакомая каждому «пионерская» романтика со страшилками на ночь, обмазыванием зубной пастой и Зарницами.

Но и здесь есть заковырка – детишки с упоением ожидают Родительского Дня. Тогда должно будет произойти нечто невероятное, что изменит всю их жизнь. А именно – мненма: передача знаний от отца к сыну. На этот раз удар обухом по голове читателя происходит действительно неожиданно и шокирующе.

Есть в произведении и типичный постмодерный текст в тексте. Пока мальчишки бегают купаться и играют с мячом, их вожатый читает книгу «Пониженная Дифференцированность как Основа и Цель Современного Развития», где есть, например, такие строки: «Процесс дифференциации Абсолюта и постепенного оформления его эманаций аналогичен дыхательному циклу. Выдыхая, Абсолют создаёт миры. Проходят квадриллионы лет, и он вдыхает, обогащаясь собственным творением». Как это всё связано с мненмой читатель узнает в самом конце. И то, если будет читать внимательно и напряжёт своё воображение.

В аннотации к книге написано «холодящий кровь триллер». И в этом основная проблема: раскрывая книгу, мы ждём кровищу и ужасы, и не находим их. Потому как после «Пилы» нам уже ничего не страшно, а после «Голубого сала» - ничего не противно.

Так что вместо «ледяной крови» ми имеем интересные оригинальные сюжеты, выписанные красивым языком. Если для вас этого мало – ищите других авторов. Но я уверена, что эта книга найдёт своего читателя.