Текст книги "Небесный щит. Часть 3. Вторжение"

Память быстро нарисовала оружейную комнату отряда спецназа, в котором Олегу довелось прослужить два года. В той «оружейке» в одном из шкафов стояло несколько тубусов переносных зенитно-ракетных комплексов, а рядом – небольшие ящики с пусковыми устройствами для них. Как бы не такой штукой и забили этот «Ганшип».

Нартов улыбнулся, подумав, что его хороший друг, майор спецназа Дмитрий Лунин, телефон которого был недоступен, вполне мог быть где-то рядом…

Глава 4

Антон Свирид не подвел. Руководитель агентурной группы хорошо знал свой «театр военных действий» и со всей возможной в данной ситуации скрытностью, вывел доверенные ему машины к какому-то фермерскому хозяйству. Там их встретил европеец с типичной тверской рожей, который не стал вступать с прибывшими в разговоры, и практически сразу уехал в неизвестном направлении. Большой сарай и навес вместили машины, которые тут же два чернокожих фермера дополнительно закрыли маской из веток и травы. С воздуха обнаружить стоянку машин не представлялось возможным.

Начальник разведки отряда спецназа Вадим Чистяков тут же организовал сторожевые дозоры, куда назначил как связистов особого назначения, так и своих головорезов специального назначения. Приказа на разворачивание станций радиоразведки не поступало, и поэтому связисты особо не роптали.

– И долго мы тут будем торчать? – спросил Вадим у Свирида, когда тот пошел посмотреть, как обустроился народ.

– Завтра уйдете в другое место, – обнадежил агентурщик. – А сегодня мне нужна боевая группа для обеспечения встречи ваших товарищей.

– Какая движуха ожидается?

– Да пока никакая, – махнул рукой Свирид. – Только встретить, но быть готовыми ко всему.

– Бой?

– В том числе.

– Четырех человек хватит?

– Хватит.

– А у меня больше и не наберется… транспорт чей?

– У вас есть ГАЗ-66.

– Готовность?

– В двадцать ноль-ноль.

– Понял.

– Ну, если понял, то поехали со мной.

Чистяков сел в машину к Антону, и они поехали куда-то на северо-восток. Минут двадцать ехали молча – Вадим подозревал, что ему все, что надо скажут, когда придет время, а Свирид смотрел за дорогой и, похоже, специально томил соратника ожиданием. Первым не выдержал начальник ОАГр.

– Короче, Вадим, смотри – на этом повороте сворачиваете вот сюда, – Антон махнул рукой, одновременно выполняя поворот. – Далее по этой дороге двигаетесь ровно два километра, и там будет вправо отворот. Он такой незаметный, что, не зная его, случайно на него не выйдешь. Видишь его?

Вадим всмотрелся в обочину дороги, пытаясь по набитой колее определить поворот, но такой колеи не было.

– Видишь? – повторил Свирид.

– Нет, – ответил Чистяков.

– А он есть… – протянул Антон. – Вот он! Смотри!

Вадим удивился – слева стояла стена высокой травы, и никаких признаков поворота, и лишь внимательно всмотревшись, он понял – перед ним находился настоящий образец профессиональной маскировки – часть травы представляла собой искусно собранную маску, а обочина дороги была укрыта дерном под цвет окружающей растительности. Такие маски обычно обустраивались на переднем крае обороны в позиционной войне для дезориентации противника, не позволяя ему визуально наблюдать перемещения своих войск. С появлением инфракрасных и радиолокационных средств разведки, такие маски утратили оперативный смысл, но на тактическом уровне остались в прежней цене – особенно там, где наличие специальных средств разведки не предполагается.

Антон вышел из машины и быстро снёс в сторону несколько кусков дерна – достаточно, чтобы пройти по открывшейся колее на своей машине. Отодвинул в сторону маску из высокой травы.

– Это делали те же «фермеры», которые укрыли наши машины? – не удержался и спросил Чистяков.

– Грамотно, да? – вопросом на вопрос ответил Свирид.

– Первый раз вижу такое, – признался Вадим. – До этого только в книгах видел…

– Здесь еще и не то увидишь, – улыбнулся Антон.

Он сел за руль, завел машину за маску, затем ненадолго вышел из машины, чтобы вернуть всю маскировку на место.

– Генерал два дня назад мне поставил задачу в этом районе организовать два надежных схрона для нескольких большегрузных машин, – сказал Антон, возвращаясь за руль. – Я не думал, что они пригодятся практически сразу. Мои подручные только сегодня это великолепие слепили. Надеюсь, это поможет в нашем общем деле…

Легковушка Свирида двигалась по хорошо накатанной колее среди высоких зарослей, подгребая под собой траву. Впереди на дороге кроме травы Вадим ничего не видел. Чуть поодаль виднелась стена тропического леса.

– Да уж… – Чистяков еще не отошел от одолевшего его восхищения.

– Теперь смотри, – Свирид указал рукой вперед: – Здесь мы прорубили несколько входов для машин. Загоняете свои грузовики и заранее подготовленными масками закрываете входы. Вот первый вход…

Он остановил машину, чтобы Чистяков смог рассмотреть все, о чем ему сейчас рассказывалось.

Вадим вышел из машины, прошел к опушке, осмотрел аккуратно вырубленный заезд, убедился, что маска подготовлена и уложена неподалеку под лапистыми кронами.

– Я в шоке…

– Ага, – кивнул Свирид. – Я их спрашивал, где они так научились маскировке. И что ты думаешь, они мне ответили?

– Что?

– Они это вычитали в советской книжке про партизан. Главный фермер когда-то учился в Союзе.

– В РКПУ? – с улыбкой спросил Чистяков.

– Не, в аграрном институте, – в ответ улыбнулся Свирид. – Реально, я проверял…

Спустя полчаса они вернулись туда, где стояли машины радиоразведки и специальной связи. Чистяков занялся приготовлением встречи.

Свирид уехал по своим делам.

* * * * *

Чужих машин на территории миротворческой базы, как и ожидалось, было действительно слишком много. Въезжая на территорию, Лихой с удовлетворением отметил среди присутствующих представителей местной полиции и городской администрации. Если снизошли до главы города, то никаких провокаций больше быть не должно. У жилых модулей, где совсем недавно отгрохотал короткий бой, стояла машина с надписью CNN, у которой два репортера уже что-то увлеченно рассказывали. По находившейся на крыше машины тарелке спутниковой связи, генерал сделал вывод, что журналисты работают в прямом эфире.

Появился начальник базы.

– Федор Иванович, коротко и только по самым важным вопросам… – сказал Лихой.

– Я связался с МИДом, с представительством ООН в Сьерра-Леоне, с руководством МООНСЛ…

– Реакция?

– Наши мне сказали, что в Гвинее сейчас находится рабочая группа ООН по расследованию вооруженного инцидента с американскими военнослужащими. Так вот эту группу в экстренном порядке сегодня должны доставить сюда – по настоянию нашего МИДа. Не хватало нам еще этого головняка…

– А что говорят не наши?

– Миротворцы направили сюда своих людей, а вот Брим сюда не торопится. У него дела поважнее… сказал, что пришлет одного из своих сотрудников.

– Ясно. Значит, встречайте рабочую группу ООН. Подумайте, где их разместить, если они по каким-то причинам захотят остаться здесь с ночевкой.

– Есть, – кивнул полковник.

Генерал прошел в свой модуль. Сейф, опечатанный печатью дипломатического сотрудника, на удивление остался не тронутым. У людей, производивших досмотр, не хватило смелости преступить закон. Если бы они его вскрыли, то появилась бы масса лишних вопросов.

В дверях появился Виктор Майский:

– Эдуард Васильевич, ничего, что си-эн-эн снимает здесь всё и вся?

– Нехай, – отмахнулся генерал. – Все равно мы не имеем право выгнать их. Кстати, Брим тебе не звонил?

– Нет, не удостоил чести. Я ему звонить не буду, чтобы не выглядеть обиженной стороной. Ему из ООН позвонят, когда надо будет.

– Сегодня американцы начинают войсковую операцию, – сказал генерал. – Сегодня к вечеру весь мир забудет о вооруженном инциденте в Гвинее. С завтрашнего утра ленты новостей будут пестреть только войной в Сьерра-Леоне.

– Я в курсе, – кивнул Виктор.

– Ты в курсе, а у меня утрачена связь, как с руководством, так и с оперативными органами, действующими здесь. У Лунина наверняка садятся аккумуляторы, и он свой спутниковый телефон держит постоянно выключенным, и включается только тогда, когда сам вздумает. Я уже не могу им управлять в должной мере.

– Насколько я понял, он и без особого управления со своей задачей справляется.

– Да, справляется, но ему не известны явки, куда тащить спутник… что толку от того, что у него есть этот спутник? Он ведь не ему нужен, а нашим ученым. А как его вывезти отсюда – ему не известно. Он только исполнитель чужой воли.

– Я чем-нибудь могу помочь?

Генерал посмотрел на представителя МИДа:

– Витя, чем? У тебя и своих забот – полный рот. Не лезь в наши дела – дурно станет.

– Я бы на вашем месте поехал на базу Шестакова. Там есть закрытые каналы связи. По крайней мере.

– Вот ты меня туда и отвезешь, – кивнул Лихой.

Он открыл сейф и выгреб все содержимое в обычный армейский вещмешок.

* * * * *

Ожиданию пришел долгожданный конец. Приказ на погрузку был воспринят десантниками с великим воодушевлением. Молодежь, мечтавшая о настоящем деле, горела желанием вступить в схватку, сокрушить, повергнуть своего врага. Молодые «паратруперы» подначивали друг друга, смеялись и волновались, а их глаза блестели боевым азартом. Подразделения десанта сноровисто и деловито начали занимать свои самолеты.

Каждый десантник сейчас чувствовал чудовищную неотвратимость событий. Совсем скоро молодым американским парням предстояло выступить на самом острие международной политики, в очередной раз доказать всему миру своё американское превосходство – но какой ценой? Может быть, кому-то из них повезет, и он получит медаль Конгресса, вернется домой героем, проживет много лет и закончит свои дни в окружении благодарных потомков, а кто-то, может быть, уже через несколько дней превратится в белый крест на окраине Арлингтона. Никто не знает своей судьбы, но каждый надеется на лучшее…

Первый военно-транспортный «Глобмастер» вышел на исполнительный. Запросил взлет. Огромная машина, нутро которой было буквально набито военной техникой и вооруженными людьми, замерла в ожидании разрешения. За одним самолетом на рулежной дорожке выстраивались другие – каждый должен был подняться в воздух и поднять на себе силу, которая была предназначена для сокрушения любого врага…

Диспетчер подал команду на взлет. Четыре турбореактивных двигателя завыли нарастающим свистом, и огромный самолет покатился по полосе. Машина ускорялась все быстрее, удаляясь от начала взлетно-посадочной полосы. Выпущенные закрылки, создавая излишнее лобовое сопротивление, тем не менее, давали дополнительную подъемную силу, которая и толкала самолет в небо.

Достигнув скорости отрыва, «Глобмастер» приподнял нос и мягко оторвался от бетонной полосы. Оставляя за собой жирные полосы дыма, транспортник ушел в набор высоты.

Командир первого батальона 325-го парашютного полка 82-й воздушно-десантной дивизии подполковник Генри Брукс удовлетворенно толкнул командира первой роты, сидящего рядом с ним:

– Ну что, Лео, поздравляю с началом новой страницы в истории твоей жизни…

– Спасибо, сэр, – сдержанно отозвался молодой лейтенант Лео Шелтон.

– Думаю, что ты справишься с поставленной задачей.

– Так точно, сэр, – кивнул лейтенант. – Иначе и быть не должно.

Спустя несколько минут в небо поднялся следующий «Глобмастер», а затем еще и еще. Огромный воздушный караван растянулся над Атлантикой на многие километры.

82-я воздушно-десантная дивизия приступила к выполнению боевой задачи…

* * * * *

Оторвавшись от лишившегося топлива десантного конвоя, на всех парах своих газотурбинных машин к берегам Гвинеи нёсся эсминец «Макфол». Корабль, набитый массой самого различного радиоэлектронного оборудования и систем вооружения, уверенно шел вперед – к столице Гвинеи портовому городу Конакри, где он должен был продемонстрировать американский флаг, а так же и свои зубы: «томагавки», «гарпуны», «асроки», «стандарты» и 127-мм скорострельное универсальное орудие, которого только одного бы с лихвой хватило для уничтожения всего гвинейского флота.

Получив горький опыт потери танкера, эсминец был готов к отражению любой внезапной атаки – в полную мощность работала система освещения воздушной и надводной обстановки «Иджис», которая позволяла эсминцу своевременно обнаруживать любую угрозу.

Командир эсминца был спокоен и полон решимости – в его руках была одна из самых грозных машин войны, созданных когда-либо человечеством, а на рабочем планшете лежал приказ командующего 6-м флотом о немедленном применении оружия в случае обнаружения каких бы то ни было угроз.

Как только «Макфол» включил «Иджис», об этом тут же узнали в ГРУ ГШ…

* * * * *

Лунин достал из разгрузки спутниковый телефон. Почти неделю не было никакой возможности подзарядить на нем аккумулятор, и поэтому Диме приходилось включать трубу только для разговора – впрочем, так поступали, наверное, многие владельцы спутниковых систем связи. Шкала заряда была уже пуста – пропало последнее деление. Нутром Лунин понял – у него есть только один звонок.

Как назло над головой не было спутника – телефон не мог наладить соединение. Майор не замедлил это прокомментировать:

– Вот уроды! Обещали же, что связь будет в любой момент!

– Что случилось, командир? – поинтересовался Шайба.

– Батарейка садится, а спутника нет…

– Сейчас бы пригодилась батарейка от сотового телефона, – сказал Власов. – Но ты ее выкинул. И меня чуть не грохнул.

– Поздно каяться, – фыркнул Лунин на резидента, однако прислушался к словам разума и снова посмотрел на «предателя»: – Это как?

– У них напряжение одинаковое, – пояснил Власов. – А контакты сделать – можно на раз-два!

– Понял, – кивнул Лунин.

– Твой спутниковый телефон дает излучение более мощное, чем сотовый, – сказал Власов. – И ты с помощью этого телефона себя больше светишь, чем светил нас мой сотовый. Ты хоть в курсе, что ты пользуешься американской системой спутниковой связи? Что если им известно, на ком SIM-карта, то им известно о тебе всё…

– Обоснуй, – Лунин внимательно посмотрел в глаза резидента.

– Система «Иридиум», которую ты держишь в руках – это чисто американская система. Станции сопряжения, которые фиксируют трафик и осуществляют контроль, находятся в Америке, и только американцы имеют возможность определять местонахождение и слушать всех абонентов этой сети.

Лунин замешкался с ответом, но все же с трудом проговорил:

– Я уверен – канал связи закрыт от посторонних, и зашифрован. Здесь же стоит приставка-скремблер… – его слова прозвучали совсем не уверенно.

Дима действительно не знал таких особенностей систем связи. Ему довели, что он может пользоваться этим каналом связи без опаски, и он не вникал в технические подробности.

– Дима, поверь, твой скремблер – как мертвому припарка, – вдруг рассмеялся изворотливый и хитрый резидент. – Думаешь, американцы, которые ушли от нас в развитии электроники и информатики на много лет вперед, не смогут сложить твои сообщения?

В глубине души Дима помнил предупреждение генерала не верить резиденту, но все же Власов говорил вполне убедительно.

– Думаю, что просто так бы мне этот телефон не дали. Если он со мной, то у моего командования есть уверенность, что он не будет раскрыт.

– Только в том случае, если это давно действующий местный номер, который американцам известен и не вызывает подозрения у радиоразведки. Там, кстати, тебе девушка сообщает, сколько денег на счету?

– Нет, – смущенно ответил Лунин.

– Набери плюс две тысячи…

– Все, полковник, молчи. У меня мало времени. Мне нужна связь с генералом, а не с балансом.

В этот момент появилось соединение со спутником, и Дима вызвал Лихого. Тот ответил сразу и без лишних слов продиктовал координаты. Дима записать их не успел, но удержал в памяти до того момента, как не вынул из кармана карандаш и карту. Более поговорить не удалось – батарея телефона села окончательно и экран потух.

– Всё, – сказал Дима. – Теперь у нас и связи нет.

Он быстро написал на краю карты цифры координат, затем наложил их на карту и на пересечении увидел перекресток. До него оставалось около сорока километров. Когда назначена встреча, он услышать не успел, да, впрочем, сейчас это для него было уже не так важно. Дима успел уловить главное – место.

Лунин связался по рации со Стасом и приказал тому остановиться. Вскоре машина со спутником и автокран подошли к остановившемуся на обочине «газику». Место было достаточно людным, вокруг то и дело сновали местные аборигены и проезжали редкие машины.

Шайба, вспомнив проблемы со связью, предложил совершить преступление, квалифицируемое в России как грабеж, в результате которого можно было бы завладеть батарейкой сотового телефона. Однако прагматичный Власов тут же остудил старшину, сообщив ему, что сотовая связь в Сьерра-Леоне является пока привилегией богатых слоев населения, и отжать даже самый простенький телефончик у босоногого криола, проходящего в этот момент мимо машины, наверняка не представляется возможным в виду отсутствия у него такового…

– Жаль, – сказал Шайба. – Давно никого не грабил.

– А было? – резидент уже утратил испуг, чуть было не случившегося расстрела, и как ни в чем не бывало, шутил.

Старшина посмотрел на Власова:

– Было, товарищ полковник. Но не спрашивайте где и когда.

– Ну, было – так было… – улыбнулся резидент.

– Стас, – крикнул Лунин. – Подь сюды. Значит, смотри. Вот координаты, по ходу в этом месте нас встречают. Ни паролей, ничего нет. Едешь туда и ориентируешься на месте. Мы будем на пределе дальности радиосвязи – километрах в пяти. Докладывай обо всем. Уяснил?

– Да. Так что, вообще никакой информации?

– Только координаты успел принять, потом труба сдохла. Так что возлагаю на тебя грандиозную ответственность. Гордись.

– Когда начинать гордиться?

– Уже сейчас. Мы за тобой. Все, погнали.

ГАЗ-66 ушел вперед, чуть задержавшись, двинулись машина со спутником и автокран. Шайба, сидевший какое-то время молча, вдруг сказал:

– Товарищ майор, почему такая несправедливость в мире?

– Спроси и Всевышнего, – отмахнулся было майор, но, зная Андрюшины потуги познать этот мир, напрягся – такой нестандартный для Шайбы вопрос мог стать поводом для хорошего задушевного разговора, в ходе которого Лунин обычно издевался над своим старшиной, а тот получал очередной глоток знаний о мироустройстве. Однотонность местных пейзажей уже надоела, и Дима решил немного развлечься: – Хотя обожди у него спрашивать! Ты это с какой целью интересуешься?

– Хочу понять, почему, делая одно и то же, можно быть и героем и преступником одновременно.

– Так, вот с этого места подробнее! Чего тебя конкретно гложет?

– Ну, вот посудите сами, товарищ майор, – Шайба повернулся к Лунину, отчего прижал его руку, лежащую на кулисе, и майору пришлось толкать старшину на место. – В детстве я как-то на Баляйке снял с одного лоха зачупатые шкеры, менты меня тут же приняли и дали условный срок за грабеж…

– Оп-па! Так ты уголовник! А в строевом отделе этот факт известен?

– Да перестаньте, товарищ майор. Судимость уже давно погашена. Я на срочку уже без судимости пошел.

– Ладно, – улыбнулся Лунин. – Но учту в работе. Говори дальше.

– Так вот. Там дело было всего-то в каких-то зачуханных кроссочах…

– Обожди, ты сказал, что шкеры были зачупатые!

– Ну, зачупатые. Тогда мне всё казалось зачупатое. Начало девяностых. Лихое время. Жуткая была житуха. У нас, во Владивостоке, свет не каждый день в домах был. Я тогда кушал три раза в неделю.

– По тебе не скажешь…

– Бросьте, это я сейчас разжирел, а тогда я был красавцем хоть куда. Так вот, дело было в кроссовках, а тут мы в другой стране вооруженным путем украли дорогой спутник…

– Ты еще скажи, что группой лиц по предварительному сговору.

– Да, и это тоже.

– Так в чём твои переживания?

– Это что, получается, если ты на улице у какого-то муфлона по-пьяни отжал кроссочи, то ты преступник, а если завалить кучу народу и спереть очень дорогой аппарат, то ты – герой?

– Получается так, – кивнул Лунин. – Хотя, какой ты герой? Вон, подшиву до сих пор не пришил. И борода неуставная отросла…

– Да я серьезно! – насупился старшина.

– Андрюша, знаешь, что такое власть?

– Ну, это когда ты над кем-то главнее.

– Власть – это то, что определяет, как тебе жить и как умереть, если потребуется. И власть рисует законы, по которым должны жить люди, на которых распространяется действие власти.

– Это я понимаю.

– Всегда власть будет делать только то, что в её интересах, и никогда – что не в ее интересах. В интересах власти – создать условия для нормальной жизни граждан, ибо, если условия жизни будут плохими, граждане поднимут восстание и сменят власть. Абсолютное большинство граждан живут мирно и спокойно, работают, учат, лечат, и совершенно не помышляют о преступлениях. Но есть такая категория людей, которая живет только за счет криминального присвоения себе благ других людей – воры, грабители, мошенники. Эти люди себя противопоставляют власти – пытаются вмешаться в процесс распределения благ, которым ведает исключительно власть. Вот власть и борется с такими людьми. В том числе и жесткими методами – ограничением свободы, смертными казнями.

– Примерно понял. Ну, а мы? Мы же тоже преступники, если так разобраться!

– Мы с тобой представители власти.

– То есть нам можно всё?

– Можно всё, если это в интересах власти. Пока это нужно руководству страны, мы это делаем. В том числе убиваем, воруем, грабим.

– То есть, пока власти мы нужны – мы не преступники?

– Получается так, – усмехнулся Лунин. – Я же говорил, что тебе надо идти работать в аналитическую службу… смотри, какие ты делаешь выводы!

– А вам, товарищ майор, точно ничего не будет за сломанный самолет?

– За «Ганшип» что ли? – Лунин откровенно рассмеялся, глядя в смущенные глаза старшины. – Не переживай, нам за «сломанный» самолет ничего не будет.

– Но для американцев мы же преступники?

– Для них – да. У них же другая власть, у которой другие интересы…

– От оно чо… старшина почесал в затылке. – Ну, ладно, это я понял. Пока подумаю о другом…

Старшина не стал говорить Лунину о чем он собрался думать, а Дима решил выждать паузу, чтобы чуть позже всласть насладиться Андрюшиными умозаключениями.

* * * * *

Осознав увиденное на заброшенном гвинейском аэродроме, Олег Нартов почувствовал нарастание личного интереса к происходящим в этих краях событиям. Здесь явно пахло работой родного до боли спецназа, и более того – вполне вероятно, что здесь работали хорошо знакомые ему люди.

Возвращение в Конакри Олег использовал для анализа собранной информации. В МИДе его предупредили о том, что, скорее всего, американцы провели какие-то провокационные действия, предваряющие более масштабную операцию, но здесь эта «провокация» обернулась для янки поражением похлеще того, что они пережили в Могадишо в девяностых или в Иране в восьмидесятых.

Олега смущало то, что Штаты не делали по этому вопросу никаких громких заявлений, не предъявляли ноты протеста, да и вообще в дипломатическом ключе не проявляли адекватной активности. Это могло говорить только о том, что они не придавали этому событию особого значения – или это особое значение старательно скрывали.

По возвращению в Конакри Нартов узнал, что всю группу дипломатов после кормежки в ресторане обещают перебросить в международный аэропорт в Лунги, где только что было совершено нападение на российскую миротворческую авиационную базу.

Олег позвонил отцу:

– Папа, что у вас слышно новенького?

– Американцы собирают в Женеве экстренное заседание Совета Безопасности. Что-то очень серьезное хотят довести до сведения мировой общественности.

– Что же они ничего не сказали на вчерашнем заседании?

– Наверное, еще не были готовы. А сейчас поставят весь мир перед фактом.

– Перед каким?

– Я думаю, они вот-вот начнут вторжение в Сьерра-Леоне.

– С какой целью?

– Официально – скоро скажут. Реально – пока не знаю. Скорее всего, речь идет о контроле за алмазоносным районом.

– Британия, Франция и Германия отреагировали?

– Франция после своего демарша на вчерашней встрече сегодня заявила о готовности стать посредником в переговорах между правительством Сьерра-Леоне и оппозицией.

– А разве есть для этого необходимость? Там разве настолько сильны разногласия, и настолько подорваны связующие звенья? Что-то я о таком не слышал.

– Вот и меня это насторожило. И еще – помнишь, несколько дней назад в Либерии была расстреляна Миссия Красного Креста?

– Помню.

– Очень похоже на подготовку общественного мнения перед вторжением.

– Да, я думал об этом.

– Ну, ладно, сын, мне больше сказать нечего, не буду занимать у тебя время. Звони, как будут еще вопросы.

– Хорошо. Маме привет передай.

– Передам.

Разговор с отцом ясности не предал. Олег поел в ресторане, и вскоре вместе с остальными на реактивном «джете» вылетел в Лунги.

* * * * *

Одновременно в нескольких районах Фритауна молодые люди начали громить прилавки магазинов, бить и жечь машины, началась стрельба по мирным гражданам. Спустя несколько минут больницы огромного города начали наполняться ранеными, а морги – убитыми. Творилось что-то невообразимое – люди как будто сошли с ума – они дрались, калечили и убивали друг друга, рушили все, что можно было разрушить. Полиция в начале еще пыталась противодействовать массовым беспорядкам, но вскоре осознала свое бессилие и отказалась от этой затеи. Многие полицейские благоразумно сняли свою форму и растворились в толпе, но некоторые продолжали держать оборону, забарикадировавшись в зданиях полицейских офисов.

Почуяв запах безнаказанности, при помощи оружия, палок, камней и просто кулаков люди вспоминали друг другу прошлые обиды, в открытую занялись разграблением магазинов и офисов, квартир своих же соседей. Подростки, осознав снятие всех запретов, прямо на улицах отлавливали молодых женщин и в исступлении насиловали их. Кругом творился хаос и вакханалия.

Под шумок начавшихся беспорядков несколько организованных вооруженных групп захватили здания национального и нескольких коммерческих банков, захватили правительственные учреждения, студию республиканского телевидения, радиоцентр и электростанцию. В городе было отключено электричество.

Президентская Гвардия сосредоточилась вокруг комплекса правительственных зданий в готовности убивать любого, кто перейдет запретную границу. Гвардейцы заняли заранее подготовленные позиции, зарядили оружие.

Президент страны обратился к МООНСЛ, и несколько отрядов миротворцев из разных стран выдвинулись на помощь гвардейцам.

* * * * *

Вертолеты морской пехоты шли плотным строем. Десант сидел в винтокрылых машинах с решительными лицами, готовый порвать кого угодно.

Первые машины приземлились в Лунги, и морские пехотинцы тут же полностью оцепили территорию международного аэропорта. Спустя час аэропорт начал принимать «Глобмастеры», которые садились каждые десять минут. Под разгрузку самолеты откатывались на окраину полосы – буквально под носом у опешивших российских миротворцев. Десантники быстро выгружали свои боевые машины и тут же уезжали выполнять поставленные перед ними задачи.

Наиболее крупный вертолетный десант высадился на окраине Фритауна еще в самом начале вторжения – несколько «Чинуков» натаскали туда с десяток бронированных «Хамви», на которых пехотинцы выехали по назначенным адресам. Основной отряд морпехов оперативно прибыл к комплексу правительственных зданий. Его поддерживали с воздуха две «Кобры».