Текст книги "Дубинка Махакалы. Приключенческий роман"

Дубинка Махакалы
Приключенческий роман
Алексей Тенчой

© Алексей Тенчой, 2017

ISBN 978-5-4485-9271-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1

Эта история произошла в Забайкалье, на южных плоскогорьях буддийской Бурятии, где климат резко-континентальный, и если нет дождей, то июнь здесь жёлтого цвета из-за желтой травы. Иногда льёт дождь, ливень, наводнение. Степи, огромные поляны, обрамленные цепью гор, высотой не более в полкилометра. Овраги. Огромные каменисто-песчаные чистейшие ручьи. Здесь самое чистое и глубокое озеро планеты – Байкал.

Здесь живут буряты: народ особой культуры, особого мировоззрения. Они не ловят рыбу, потому что с неё, считается, всё и началось в этом мире. Они верят в переселение душ, в то, что у каждого существа много жизней, и то, что сейчас, в этом мире, на Земле, они мимоходом – пришли и уйдут, не тронув ничего. Для них даже золото в речках ни к чему. Даже бедные у них щедры и живут в непонятном для европейца заповедном мире чудес медитации и высоких духовных исканий.

Есть древние бурятские легенды о заговоренных кладах, которые нельзя трогать, иначе нашедшему грозит смерть. Много, очень много легенд.

Эта земля притягивает к себе самых разных людей: ученых, подвижников духа, кладоискателей, просто искателей приключений, богатых и бедных, живых людей и духов.

Европейцы летят в этот край, не представляя, в какой странный, наполненный ожившими притчами мир они попадут.

…В прозрачной воде озера Байкал по кругу плавала огромная рыба. Еще глубже плыл бурят с небольшим сундуком в руке.

Козлёнок в белом шарфе забрался на иву, вспугнув сидевшую на ветке сову. Птица с шумом взлетела и села на крышу Цонгольского дацана.

Выходила замуж молодая Сысыгма. Она была в шитом золотом свадебном платье. Сова спустилась с крыши дацана и села напротив Сысыгмы. Та взяла ее в руки, что-то прошептала ей на ухо и отпустила в небо. Птица устремилась вверх, в небо, в облака, где с громким гулом пролетал самолёт.

2

За столом, в приёмной заместителя директора Московского института востоковедения профессора Пыжова, сидела, его помощник Ирина Белова и просматривала почту. Тишину приемной разорвала с шумом распахнутая дверь, и в приемную ввалился сантехник с отопительной батареей в руках. Проходя мимо Беловой, он слегка задел её.

– Осторожней, вы мне юбку испачкали! – возмутилась Белова. Сантехник не обратил никакого внимания на ее возмущение, подошел к окну и спокойно стал устанавливать батарею. В это время в приемную вошел профессор Пыжов.

– Привет, Ирочка, что новенького?

– Здравствуйте, Андрей Семенович! Пришел пакет с ответом на наш запрос из архива ФСБ, по поводу Баира Итигилова.

– Долго же они тянули, – произнес профессор. Он взял в руки пакет и, вынув содержимое, начал читать. Через некоторое время профессор радостно воскликнул: «Они пишут, что он жив! Это сколько же ему должно быть лет… Не менее 90, а может и все сто. Мы должны его найти, непременно», – профессор вновь углубился в бумаги.

– А кто он? – спросила Белова.

– Это знаменитый Баир-лама! – ответил Пыжов.

В 30-е годы, стал рассказывать профессор, Баир-лама жил при очень богатом дацане. Когда пришли из НКВД, описывать и конфисковывать имущество, то ничего ценного не нашли. Всех допрашивали, даже пытали, но ничего не узнали. И Баира, еще совсем юного, вместе с ламами повели на расстрел. После расстрела особисты грелись вечером у костра и пили водку из аллюминиевых кружек. Вдруг к костру подошел, весь в крови, Баир. Увидев его, солдаты в страхе разбежались, а командир отряда с горечью сказал тогда ему: «Ты пойми: если мы тебя не убьем, нас покарают. А у нас у всех семьи…». «Понимаю… Ладно», – согласился Баир. И командир отряда уже сам лично вновь повел его на расстрел, но стрелять в Баира не стал, а только трижды выстрелил в воздух. Затем пообещал Баиру, что через день принесет ему ночью еду и новые документы. Баир стал ждать, и офицер принес ему все, что обещал. Баир, будущий лама-астролог, сказал тогда офицеру, что тот проживет долго, до девяноста лет…

По лесу с небольшим сундуком в руках бежал лама. Его преследовали четверо энквэдэшников с овчаркой. Выбежав к озеру Байкал, лама разделся и с сундуком прыгнул со скалы в воду. Спустя некоторое время он выбрался на берег уже без сундука. Тут его и настигли преследователи.

Из пакета выпал кусок кожи, на котором было что-то написано и нарисовано. Ирина взяла его в руки и стала с интересом рассматривать. На нём был нарисован холм, озеро, рыба, печать и какие-то надписи на тибетском языке. К коже была прикреплена бирка с надписью на русском языке «Родословная».

– Андрей Семёнович, что-то не похоже это на родословную.

Профессор Пыжов оторвался от бумаг, взял кожу в руки, прочёл надпись на бирке и усмехнулся.

– Конечно же, не родословная! Это энквэдэшники думали, что родословная, вот и прилепили эту ерунду, – профессор оторвал бирку и кинул ее мусорную корзину. – На самом деле это карта с указанием места, где зарыт клад некоего Добы, наверное, друга или родственника Баира. В Бурятии в то время часто поручали кому-нибудь из близких спрятать сокровища…

В приёмную заглянула женщина в очках и требовательным голосом произнесла:

– Андрей Семёнович, вас срочно к директору! – Пыжов кивнул в знак согласия, взял под руку Ирину и сказал:

– Пойдём со мной, будем экспедицию в Бурятию выбивать!

В приемной остался только сантехник, возившийся все это время у окна с батареей. Оставшись один, он быстро подошел к столу, где лежал пакет, вытащил из него кусок кожи и снял с него копию.

Вечером Лео, Гоша и сантехник (он же Бармалей), с интересом рассматривали ксерокопию карты Добы.

– Профессор уже выбил деньги на командировку, – утвердительно сказал Бармалей.

– Узнай, каким рейсом они летят, – приказал Лео, – мы полетим тем же, бабло я достану…

– А если они меня узнают?

– Измени внешность. Отпусти усы, бороду, очки надень тёмные, прикид поменяй!

Профессор Пыжов сидел в самолёте у иллюминатора и спал с открытым ртом, запрокинув голову назад. Он храпел, посапывал и похрюкивал, но вполне прилично и негромко.

У прохода, слева от него, сидела Белова и развлекалась со своим смартфоном. Она слушала современные ритмы танцевальной музыки через наушники, покачивая головой в такт, одновременно играла в игру «Super Mario» и пила из бокала красное вино. На груди у Ирины висел оберег, сплетённый, из толстых ниток – «Дубинка Махакалы».

В соседнем ряду, напротив неё, с аккуратно зачесанными назад волосами, одетый в красные кожаные штаны и свитер «Lacoste», сидел Лео и с усмешкой любовался на увлеченность Беловой игрой: когда «Super Mario» терял очередную жизнь, Белова издавала рычание или даже стон. Затем она делала большой глоток вина и продолжала играть. На ней было цветное, очень красивое платье с изображением Ганеша. Спереди огромный вырез так, что Лео отлично видел её бюст. Лео ковырялся спичкой в зубах и не мог оторвать глаз от Беловой.

Рядом с Лео сидел Бармалей. Он смотрелся в маленькое зеркальце и аккуратно подравнивал появившиеся усы и бороду маникюрными ножничками. Слева от Бармалея сидел Гоша и читал газету «Криминал». Давалось это ему с большим трудом, поэтому какие-то слова он тихо проговаривал про себя, чтобы быстрее понять смысл прочитанного. Он сидел без обуви, а его огромные чёрные, высокие ботинки 46 размера стояли под сидением. Голова и лицо его было очень гладко выбриты.

В начале салона самолета на руках у Старой Сысыгмы сидела Девочка Сысыгма. Девочка все время вертелась из стороны в сторону, в одной руке она держала халву, а в другой печенье. У иллюминатора, слева от неё, сидела её Мама и печально смотрела в окно. Она что-то тихо напевала себе под нос. Справа от неё сидел Кирилл и безуспешно пытался сосредоточиться на своих записях в дневнике, так как маленькая девочка все время ему мешала, громко распевая детские песенки в его адрес и закрывая ему дневник липкими руками.

– А что ты там пишешь? – спросила девочка.

– Ничего, – буркнул Кирилл и убрал дневник в сумку.

– А почитай мне своё «ничего», – не успокаивалась она.

Кирилл, не обратив внимания на ее слова, посмотрел на свои часы «Электроника»: они были настолько старые, что даже он с трудом понимал на них время, ему приходилось маневрировать часами в сторону источника света. При обычном освещении часы показывали только 88:88.

– А это у тебя часы, да? – тараторила маленькая девочка.

– Да! – ответил Кирилл.

– Ну и сколько же сейчас у тебя времени?

– Два часа, пятнадцать минут.

– Мммм… Понятно.… А это сколько?

Кирилл с надеждой в глазах посмотрел на Старую Сысыгму, но, как оказалось, напрасно:

– Из нас двоих только Вы, уважаемый юноша, можете ей это объяснить. Я часами не пользуюсь, да у меня их и не было никогда, и не нужны они мне вовсе. У меня есть дети, внуки и три жизни. Я счастлива. Никуда не тороплюсь и вам не советую. А на земле, молодой человек, ничего не бывает вечным, в том числе и время. Всё рано или поздно изменится, постареет и умрёт, – сказала старая женщина. – Хотите халвы?

Пытающийся вздремнуть Бармалей снял с глаз повязку для сна, с раздражением посмотрел на Гошу и сказал:

– Слушай, ты что, правда такой тупой? Ты про себя читать не можешь? Второй час я уже слышу от тебя эти невнятные заклинания. «У-г-ро-жа-я мет-талл-лич-еской тррр-у-бой». Ты что, специально это делаешь? Думаешь, тебя никто не слышит? С каждой минутой ты всё громче и громче читаешь вслух. Младенец, и тот внятней разговаривает, чем ты читаешь. Да хрен с тобой, если бы ты Есенина читал, цены бы тебе не было.

– Чего ты такой нервный, я же пока только учусь, – оправдывался Гоша.

– В саду детском надо было учиться, а не сейчас, когда уже вырос лоб здоровый, – зло процедил Бармалей. – Христа уже, между прочим, распяли в твоём возрасте, а ты десять строчек за час прочитать не можешь. Ты бы ещё указательным пальцем тыкал туда, где читаешь, чтоб не сбиться.

– А я тыкаю, и что в этом такого? Не всем же носить такие усы, как у тебя, – с обидой в голосе сказал Гоша. – Не надо всех равнять под одну гребёнку. Чё я, виноват, что ли, что я на нарах родился? А? Виноват, скажешь? – внезапно голос его стал злее и громче, – Да пока ты, баран, нежился там в своей бабской люльке, я уже знал, что такое выживать, понятно тебе это, дебил? Когда мне было, на хрен, Есенина твоего читать? Я всё детство тока и знал, блин, как башни пробивать, а если бы я не пробивал, то мне бы пробивали, и пробивали, между прочим. Мне семь раз башку зашивали, и мозги чуть ли не ложкой обратно засовывали, – Гоша взял Бармалея за грудки и приподнял его над полом. – Понятно тебе это, умник? Понятно или нет, я спрашиваю?

– Да пошёл ты! – огрызнулся Бармалей и плюнул Гоше в лицо.

Старая Сысыгма печально вздохнула. Кирилл обернулся на крик, но ничего не увидел за сидениями.

– Баба, а самолёт не упадёт? – спросила маленькая девочка у Старой Сысыгмы.

– Конечно же, упадёт, а ты как думала?

Пыжов крепко спал. Белова уже облокотилась спиною на Пыжова и продолжала играть, свесив ноги через поручень в проход самолёта.

– Сядьте, придурки, – сквозь зубы процедил Лео.

Гоша приподнял одной рукой Бармалея к потолку, оторвал карман от его клетчатого пиджака и вытер свое лицо.

– Ты такой смелый, да? – зло спросил Гоша у Бармалея.

– А ты как думал?

Набрав полный рот слюней, Бармалей смачно плюнул Гоше на лысину, затем со всего маху ударил ладонью по голове. – Не больно? – с издевкой в голосе спросил он у Гоши.

Вместо ответа Гоша ударил Бармалея лбом в нос. Тот без звука свалился на пол салона.

– Крови нет? – поинтересовался Гоша у Бармалея, нагнувшись с явным намерением продолжить драку.

На шум в салон вбежали две стюардессы. Одна из них, по-видимому, старшая, огромная, несколько мужеподобная женщина с сильными волосатыми руками и пушком на лице, крикнула:

– А ну, прекратить немедленно!!! Мы же все в воздухе!!!

Капитан корабля по громкой связи ругался по-бурятски. Старая Сысыгма закрыла руками уши маленькой девочки и сказала:

– Вот это тебе точно слышать ни к чему.

Лео со всей силы наступил шипованным каблуком на пальцы Гошиной правой ноги и тот, издав вопль дикого зверя, отпустил Бармалея. На белом носке Гоши тут же появилась кровь.

Лео нагнулся, чтобы поднять Бармалея, и воткнул зубочистку в ему в ляжку. Тот взвизгнул. Лео закрыл ему рот рукой, а зубочистка осталась в ноге.

– Молчи, гнида. Будешь хорошо себя вести, вытащу, понял? – прошептал Лео в ухо Бармалея. Тот, с вытаращенными от боли глазами, быстро кивнул.

– Всё в порядке! – стал успокаивать всех Лео. – Я прошу прощения за своих друзей, ради Бога, извините нас. Лео заметил, что Белова сняла наушники и внимательно, с улыбкой слушает Лео.

– Всё! Забудем об этом инциденте, забыли. Их ещё Бог накажет, вот увидите, – пассажиры стали потихоньку успокаиваться, – спасибо, друзья. Я рад, что вы всё поняли. Спасибо.

Затем Лео засунул руку в карман и, закрыв своих спутников спиной от Беловой, вытащил руку в кастете и резко ударил Гошу по лицу.

– Обуйся, – коротко приказал он. – Тысяча извинений, – виновато улыбался Лео, обращаясь уже к Беловой.

В следующую секунду Белова опустила голову в смартфон и надела наушники.

– Ещё раз повторится – по зубу вырву, – тихо процедил Лео Бармалею и Гоше.

Огромная рыба плавала вокруг сундука, который уже почти весь ушёл в песчаное дно, видна была только крышка с ручкой. На скале, откуда прыгал лама, стояли два старика и рыжий подросток. Они с интересом наблюдали, как огромная рыба все время кружит вокруг одного места.

– Говорю тебе, не может эта рыба просто так плавать вокруг одного и того же места. Точно, что-то охраняет – сказал один из стариков.

– Возможно, возможно, – задумчиво произнес другой.

У подростка, слышавшего разговор, загорелись глаза.

3

Бармалей стоял перед зеркалом в туалетной кабинке самолёта и трогал шатающийся зуб.

– Урод…

Раздался стук в дверь.

– Вы скоро? – раздался голос Кирилла из-за двери. Бармалей сплюнул, закрутил усы, послал своему отражению в зеркале воздушный поцелуй, застегнул ширинку и вышел. По пути к своему креслу заглянул в кабинку к стюардессам. Кирилл протиснулся в туалет.

– Да, девчонки. Не завидую я вам, – сказал Бармалей стюардессам. —Вот вы всё летаете, летаете. А жизнь-то мимо проходит. Так и любовь свою всю пролетаете. Вот ты.

– Валентина, – представилась стюардесса.

– Валя, видишь какое у тебя имя красивое, а любви нет.

– Есть.

– Красивая?

В салоне между оставшимися кладоискателями шел другой разговор.

– Лёнь, прости, что так получилось, но усатый первый начал, – обратился Гоша к Лео.

– Скажи мне, у тебя что, память совсем слабо работает?

– В каком смысле?

– Меня зовут Лео. Ни Лёня, ни Лёва, а Лео! Это моё имя. Понял? По буквам: Л-Е-О! Понятно?

– Прости, я забываю.

– О чём я и говорю.

– Лео. На самом деле очень больно. Весь носок в крови.

– И что?

– Может, ты мне одолжишь одну пару?

Лео встал и стал рыться в ящике для ручной клади, пытаясь найти свою сумку.

Гоша сидел босой, с кровавыми носками в руках.

– Я прошу тебя, выброси ты это.

– Сейчас? – Гоша спрятал носки в карман.

Пыжов уже проснулся и смотрел в одну точку, лицо у него было такое, как будто он проспал неделю. Кирилл вышел из туалета и, проходя мимо Пыжова, остановился и спросил:

– Уже проснулись, Андрей Семёнович?

– А, это ты, Кирюша. Ну, как у тебя дела?

– Всё хорошо.

– Ну и отлично, уже скоро прилетим. Сколько времени? – Кирилл посмотрел на часы, но увидел лишь 88:88. Он стал водить рукой по воздуху, пытаясь поймать лучший угол, а свет как раз шел из багажного отделения, где в это время рылся в вещах Лео.

Кирилл просунул туда руку прямо перед носом Лео.

– Эй, парень, – крикнул от неожиданности Лео. – Ты чего?

– Время! – ответил Кирилл. Лео посмотрел на свои часы с компасом,

– 3:15.

– 3:15 Андрей Семёнович.

– Всё в порядке, Кирилл, я слышал. Часа полтора, и мы на месте.

Кирилл посмотрел на Белову.

– Может быть, Иру разбудим?

– Зачем?

– Скоро прилетим, наверняка она захочет посмотреть, как садиться будем. Красиво.

– Пусть поспит ребёнок, не надо. Сны – это здорово, полезно. Зачем без надобности человека беспокоить.

– Ну, я просто подумал…

Лео нашел, наконец, носки, которые искал, и спросил Кирилла,

– У тебя билет на какое место?

– А?

– Номер места твоего?

– Не помню.

– Ну, иди пока туда, где сидел, там вспомнишь.

– Андрей Семёнович…

– Не надо её будить. Кстати ты сам-то вздремнул хоть чуть-чуть?

– Не хочется что-то.

В это время по салону прошла дама в шляпке с большим летним шелковым зонтом. Она посмотрела на Кирилла и подмигнула ему. Тот так и застыл.

– Молодой человек, вы что-то ищете? – спросила стюардесса.

– Прошу прощения, а куда делась дама с зонтом? – спросил Кирилл.

– Кто?

– Ну, девушка, только что тут проходила. Шляпка у неё ещё такая была.

– Молодой человек, идите на своё место. Наш самолёт летит выше дождевых туч, и с зонтами по салону никто не ходит.

Лео уже сидел на месте Пыжова и рассматривал Дубинку Махакалы.

– И кто же вам его подарил? Неужели буддийский монах? – Белова отпила немного красного вина.

– А что?

– Очень даже красивая вещица, вы позволите? – он протянул руки к амулету. – Вы буддистка?

– А вы? – вопросом на вопрос ответила Белова, расплываясь в улыбке.

– Я? Да надоела мне до чёртиков эта Москва. Работаешь, работаешь, а толку мало. Ну, деньги есть, ну отпуск 2 раза в год, и то по 2 недели. Европа, Азия, Латинская Америка. Надоело. Хочется чего-то своего, близкого. Близкой экзотики, что ли. Даже не близкой, а чистой, что ли. Ну, вот я и решил с этими оболтусами поехать в Бурятию, поохотится, воздухом чистым подышать, и так, чтобы никого не видеть. Ни тебе телефонов, ни тебе Интернета. Рай!

– Да, вы правы! Здесь, даже если тебе попадётся бедная старуха, она всё равно тебя напоит и накормит, да ещё и на подносе хадак поднесет, – сказал подошедший Пыжов с тремя бокалами красного вина.

– Что такое хадак?

– Дарственный платок. Ещё и денег может дать, если уж они действительно тебе так сильно нужны. Если буряты с тобой дружат, они не будут это скрывать. Добро пожаловать в Бурятию!

– Может, ещё по бокальчику? Лео, вы как?

– Вас, Ирина, я вообще не спрашиваю, как вернёмся в Москву, у меня будет серьёзный разговор с вашим отцом, – улыбаясь и обнимая ее, говорил Пыжов.

– Ну, а если мы там врагов наживем, как они будут к нам относиться? – спросил Лео.

Пыжов усмехнулся и, уже немного опьянев, сказал:

– Враги… Врагов для буддиста вообще не существует. Если буддиста хотят убить, он спокойно к этому относится – убивайте! Но! Они не так беззащитны, как может показаться на первый взгляд. В силу своей добродетельности они находятся под покровительством могущественных духов-защитников, и обидчику придётся иметь дело с ними, хотя буряты и не желают зла никому намеренно.

Пыжов очень увлекся своим рассказом, слова лились свободно – как это часто бывает с подвыпившими, он перестал замечать отношение своих слушателей к рассказу. Лео перемигивался с Беловой, кривлялся и делал вид, что очень увлечен рассказами профессора.

– Ну, хорошо, Андрей Семёнович, допустим, духи духами, но материальные ценности для кого-то же всё-таки существуют? Одним духом сыт не будешь. На что-то же надо, например, подарки друг другу дарить, ну, там, не знаю… на Новый Год, например… Да всё, что угодно – дочку замуж отдать, не в швейцарских же банках у них счета, правильно?

Пыжов улыбнулся и ответил:

– Совсем неправильно вы думаете, ребятки. Ну, вы молодые ещё. Ай, ладно, не будем об этом. Надеюсь, что, когда вы вернётесь домой, будете думать немножечко по-другому. Но я все же отвечу на ваш вопрос, Лео. Кстати, откуда у вас такое интересное имя – Лео? Я почему спрашиваю: у меня есть очень близкий друг, на Кубе, его тоже зовут Лео. Но полное имя у него – Леонардо.

– Полное имя так и есть – Лео. И всё, – ответил Лео. – Меня мама так назвала. Когда я родился, она меня, по всей видимости, не могла прокормить, вот и подбросила в лучший детский дом Магнитогорска, а на тряпке, в которую она меня завернула, было углём написано

«ЛЕО».

– Мы отвлеклись, – сказал профессор Пыжов. – Отвечаю на ваш вопрос. Как правило, на самом почётном месте в бурятском доме находится алтарь, на котором стоит бронзовый Будда. У богатых это может быть золото, антиквариат. В коробках под алтарём они хранят дорогие одежды, например, это может быть шитое золотом свадебное платье.

Кирилл пытался не реагировать на девочку Сысыгму, но у него ничего не получалось. Её мама спала, а девочка пыталась залезть на голову Кирилла, в прямом смысле этого слова. В одной руке она держала мягкую и изрядно потрёпанную грушу, в другой сильно подтаявший шоколад.

– Нет, ты поешь, это полезно. Шоколад полезен для мозгов, правда?

– Правда, – ответила старая Сысыгма.

– Ешь, ешь, а если не будешь кушать, мы тебе его в карманы положим. Мы – буряты, мы – самые радушные существа на этой планете, так что без подарков тебя не отпустим. Правда, бабушка?

– Совершенно верно.

– А груши для чего полезны. А, ба?

– Груши? А груши полезны для души.

Из конца салона был слышен заливистый хохот Лео и Беловой.

– Вот видишь, Кирюша, – сказала девочка и стала натирать ему мягкой грушей щёки, если бабушка говорит, значит, так оно и есть.

– Замечательно, я рад, но мне не хочется. Ну, правда, хватит.

– Хватит? Нет, не хватит. От подарков некрасиво отказываться. Правда, ба?

– Правда, правда, – подтверждала старая Сысыгма.

– Вот, видишь, я же говорю!

– Ладно, тихо. Послушайте лучше ещё одну историю, – сказала старая женщина, – она как раз подходит. Вы же за этим сюда приехали? За историями? Я права, Кирилл? Кирилл, чего вертитесь, как уж на сковородке? Вы будете слушать?

– Да, да, я внимательно вас слушаю, – ответил Кирилл.

– А записывать вы ничего не будете?

– Ну, если удастся, – и полез за тетрадью.

– Сысыгма, не мешай ему, – сказала внучке старая Сысыгма

– Хорошо, бабушка, только я ему лицо протру. Чтобы он у нас был чистенький и красивенький. Вот так, вот так.

– Меня тоже зовут Сысыгма, – сказала старая женщина. – Знаете, как переводится?

– Как? – спросил Кирилл.

– Цветок!

– Эта история случилась уже в наши дни, – начала свой рассказ Старая Сысыгма. Бурят из далёкого забайкальского села, который овладел практикой Туммо…

– Что такое Туммо? – спросил Кирилл.

– Это практика, которая помогает раскрыть внутренний жар человека, – ответила старая женщина. – Так вот, приехал он по своим делам в Улан-Удэ. Стояла лютая зима. Буряты в шубах, в валенках и больших шапках снуют во все стороны. Вдруг среди них появился тощий азиат, на котором из одежды одна накидка из тонкого сукна, да и штаны из грубой материи, похожей на мешковину. Он босиком, не спеша, прогуливался по городу, рассматривал витрины и задавал прохожим вопросы. «Извините, не скажете, когда воины лало захватят весь мир?» – выспрашивал он у суетливых горожан. Прохожие от него шарахались. Женщина смотрела на него в окно, затем на градусник за окном. Температура за окном была -34.

Окончив свои дела, он возвращался к себе домой. Босиком по снегу подходил он к своему селению. Жили они натуральным хозяйством и двери в своих домах не запирали на засовы, так как народ здесь не знал, что такое воровство. Да и материальные ценности здесь не имели почета. Главным достижением в жизни местных людей было – сделать свое сердце чистым и добрым. Так они проводили все свое свободное время в работе над своим сознанием. Было это не легко, порой уходила на это вся жизнь.

Его встретили такие же азиаты: без обуви и в летней одежде. Все вместе они сели в кружок на снежной полянке и слушали вернувшегося путника. «Ну, какие там изменения произошли в сознании людей за последний век? Добрые они или злые, грустные или весёлые, омраченные или сосредоточенные, скажи, пожалуйста?» – расспрашивали его сородичи. «Ох, люди там везде весёлые, гостеприимные и щедрые. Одежды только зачем-то много на себя надевают». «Зачем же?» – недоумевали близкие. – «Чудные, что ли?» – «Кто их знает. Зато везде катали, всё показали. Сначала меня пригласили в гости в место под чудным названием „милиция“, потом в какую-то лечебницу со странным названием „психушка“, и после этого в общество милосердия, где мне подарили такую шубу, надев которую, я чуть не умер от жары!»

«Значит, еще не настал тот черный час, есть еще у нас время для подготовки себя к защите земли от надвигающей беды!» – обрадовались земляки.

Такая вот история. Записал? – спросила Старая Сысыгма.

Пыжов и Белова вышли из самолёта, Пыжов остановился на трапе, закрыл глаза, сделал несколько очень глубоких вдохов, открыл глаза и воскликнул:

– Всё. Ура! Теперь нас ждут другие аэропорты.

– Какие ещё другие? – отозвалась Белова.

– Буддийские монастыри, дочка, – это те же аэропорты, где культовые сооружения являются сигнальными маяками. И все божества спускаются с неба, ориентируясь на эти огни. А где Кирилл?

– Да вон он, ответила Белова.

Подросток с рыжими волосами с нетерпением и усилиями, достойными скорее взрослого мужчины, стаскивал в воду Байкала плот. Подплыв к тому месту, где плавала рыба, подросток прыгнул в воду и достал со дна небольшой сундук. Он поставил его на плот и стал грести обратно к берегу.