Текст книги "Красные партизаны на востоке России 1918–1922. Девиации, анархия и террор"

Огромное оживление, разрастание уголовной среды и ее инфильтрация в революционный социум отмечены давно, но исследованы мало. Профессиональный революционер и организатор убийства великого князя Михаила Александровича Г. И. Мясников, одержимый идеей «реабилитировать Смердяковых от гнусностей Достоевского», в мемуарах восторженно писал о том, как во время Гражданской войны «хулиганы, воры, бандиты перерождались… и делались одержимыми, нетерпеливыми, готовыми на все мыслимые жертвы революционерами»164164
  Минувшее: исторический альманах. М.; СПб., 1995. Вып. 18. С. 34.


[Закрыть]. Реальность была иной, но многим исследователям она до сих пор кажется политически недостаточно корректной. Поэтому тема криминальной стороны в партизанщине, хотя и намечена, не проработана с должной глубиной.

И все же ряд сибирских историков проявил готовность по-новому оценить партизанское движение, причем жесткость оценок со временем нарастает, прямо завися от ввода нового материала об эксцессах партизанщины. То, что последняя во многих случаях носила откровенно уголовный характер, одним из первых отметил кемеровский исследователь С. П. Звягин: «…есть основания говорить о повсеместном и массовом беззаконии в действиях партизан»165165
  Звягин С. П. Правоохранительная политика А. В. Колчака. С. 46, 48.


[Закрыть]. В этом же ключе написана объективная монография П. А. Новикова о Гражданской войне в Восточной Сибири. Наиболее же заметен вклад выдающегося исследователя истории Енисейской губернии А. П. Шекшеева, определенно заявившего о том, что начальный период действий всех партизанских отрядов носил бандитско-грабительский характер, а среди известных партизан было много криминальных личностей166166
  Шекшеев А. П. Деревня против города (отношение енисейских крестьян к горожанам в период Гражданской войны) // Вестник Красноярского государственного университета. 2004. № 6. С. 108, 109; Он же. Гражданская смута на Енисее. С. 129–161.


[Закрыть].

Однако развитие данной темы не исключает появления недостаточно убедительных работ, тесно связанных с традиционными взглядами. И. В. Курышев обвиняет белую прессу в намеренном смаковании кровавых подробностей расправ, придумывая такую своеобразную категорию сибиряков, как «пресыщенный буржуа»: «В массовом сознании испуганного обывателя и пресыщенного буржуа возникал страшный, звероподобный облик „красного бандита“, от кровавых, невиданных по своей жестокости преступлений которого цепенел и мутился человеческий разум»167167
  Здесь стоит вспомнить стихотворение Б. Пастернака на смерть бывших министров А. Шингарёва и Ф. Кокошкина, являющееся нормальной реакцией на жестокое убийство и начинавшееся словами: «…Мутится мозг. Вот так? В палате?» (Пастернак Б. Л. Собр. соч.: В 5 т. М., 1989. Т. 1. С. 619).


[Закрыть].

Далее автор, путаясь в определениях («гипертрофированный» и означает «чрезмерно преувеличенный»), отмечает «гипертрофированный, тенденциозный, порою преувеличенный характер» газетных сведений о деструктивном поведении партизан Западной Сибири, хотя на этой же и последующих страницах признает, что факты жесточайших партизанских расправ подтверждаются достоверными сведениями советской печати168168
  Курышев И. В. Печать о социально-психологическом облике западносибирских партизан в годы Гражданской войны // Крестьянский фронт, 1918–1922 гг. С. 653, 655–659.


[Закрыть]. Кадетскую прессу автор обвиняет в фокусировке внимания «на репрессивных, террористических акциях со стороны партизанских отрядов» с целью формирования «резко отрицательного образа участников партизанского движения у населения Сибири»169169
  Там же. С. 661.


[Закрыть]. Главная проблема Курышева как исследователя в том, что он практически не обращался к архивам, где можно найти сведения о еще более жестоких партизанских казнях, нежели те, которые упоминались в «необъективных» белых газетах170170
  Этот недостаток очевиден и в последних его работах. См.: Курышев И. В. К характеристике партизанского террора в Западной Сибири (1918–1919): нравственно-психологический аспект // Вестник Омского университета. 2014. № 4. С. 118–121; Он же. Деструктивное поведение сибирских партизан и повстанцев в годы гражданской войны // Вопросы истории. 2017. № 7. С. 153–159.


[Закрыть].

В своей монографии Курышев и Гривенная утверждают, что основная причина многочисленных повстанческих бесчинств – разгул уголовщины после амнистии 1917 года. Однако такое объяснение неполноценно. Некоторые тенденциозно подобранные факты о насилии белых почерпнуты из левой кооперативной прессы того времени и поданы некритически (с. 49–50). А краснопартизанскому террору посвящено только несколько страниц с минимальным вводом новых архивных материалов; правда, негативно отмечена исключительная свирепость этого террора, особенно по отношению к священнослужителям (но тут же бросается в глаза архаическая терминология из советских источников – вроде выражения «старообрядческий поп»). Вместе с тем авторы объективно заявляют, что партизанский террор, имея целью навести, как и всякий террор, ужас на противника, смыкался с уголовщиной и бандитизмом.

В составленной Курышевым и упоминавшейся выше новейшей монографии о крестьянском протесте (реально – скорее сборнике достаточно разнородных статей, уже бывших в печати)171171
  Крестьянский протест в Сибири в годы революции и Гражданской войны.


[Закрыть] можно видеть авторов, как предлагающих новый взгляд на аспекты Гражданской войны (П. А. Новиков, А. П. Шекшеев), так и стоящих на более традиционных позициях (тот же Курышев, А. А. Штырбул). Сам же Курышев повторяет, опять-таки практически без опоры на архивы, свои утверждения о «передовой части» повстанцев, об их закономерной мести классовым врагам и необъективности описаний ужасов партизанщины кадетской прессой172172
  Там же. С. 213–233.


[Закрыть]. Очевидная неравнозначность очерков определяет основной недостаток этой полезной книги.

Отметим, что И. В. Курышев и Л. А. Гривенная с излишней смелостью берутся утверждать, что после окончания Гражданской войны проявились «признаки морального оздоровления» крестьянства173173
  Курышев И. В., Гривенная Л. А. Социально-психологический облик и протестное движение крестьянства. С. 11, 56, 59, 89.


[Закрыть]. Продолжительный период красного бандитизма, расцвет дикого хулиганства, проституция, повальное самогоноварение и пьянство, колоссальная уголовная преступность в 20‐х годах – все это данному утверждению совершенно не соответствует, подкрепляя пессимистичные выводы, сделанные П. А. Сорокиным в его известной работе 1922 года и актуальные также для времен, весьма удаленных от тех лет. Говоря о морально-правовой деградации населения страны, Сорокин указывал, что жертвенность, подвижничество и героизм – это «достояние единиц, а не масс», поэтому их роль «ничтожна по сравнению с „биологизирующей“ и „криминализирующей“ работой войны и революции»174174
  Сорокин П. А. Нравственное и умственное состояние современной России // Литература русского зарубежья: Антология в шести томах. М., 1990. Т. 1. Кн. 1. С. 407.


[Закрыть]. Так, в 1921 году в стране насчитывалось 7,5 млн беспризорных детей, 10% которых принимали наркотики175175
  Футер Д. О детях-наркоманах / / Московский медицинский журнал. 1925. № 10. С. 59.


[Закрыть].

Массы в тот период активно спивались, маргинализировались и криминализировались – и в деревне, и в городе, причем начальство не отставало от рядового населения. Пьянство очень серьезно осложняло общественно-экономическую и криминогенную ситуацию в стране. В 1921 году в Новгородской губернской парторганизации оно, по утверждению одного из видных партийцев, «носило характер какого-то стихийного недуга»176176
  Шишкин В. И., Пивоваров Н. Ю. Генеральная чистка РКП(б) 1921 года как инструмент социального регулирования в Советской России // Вестник Новосибирского государственного университета. Серия «История, филология». 2015. Т. 14. Вып. 8. С. 144.


[Закрыть]. Пресса и сводки ЧК за 1919–1922 годы густо насыщены сообщениями об алкоголизации как советско-партийных работников (и руководящих, и рядовых), так и чекистов с милиционерами177177
  Нарский И. Жизнь в катастрофе. С. 427.


[Закрыть].

Из краткого чекистского обзора политико-экономического состояния РСФСР за декабрь 1922 года следовало, что пьянство в Омской губернии «захватывает милицию, Исполкомы, совслужащих» и повсеместно фиксируются «частые пьяные дебоши», в Новониколаевской губернии пьянство «продолжается и принимает огромные размеры», в Иркутской губернии – также «принимает все более и более широкие размеры», охватывая и коммунистов178178
  ЦА ФСБ. Ф. 2. Оп. 1. Д. 753. Л. 55–56.


[Закрыть]. В городе Киренске Иркутской губернии 1 ноября 1922 года было арестовано 45 человек «пьяных, большинство ответственных работников»179179
  Там же. Ф. 1. Оп. 6. Д. 297. Л. 9.


[Закрыть]. В Томской губернии пьянствовало «поголовно все население» заодно с членами волисполкомов, причем попойки сопровождались драками и убийствами180180
  Там же. Д. 626. Л. 229, 249, 257.


[Закрыть]. В начале 1923 года коммунисты Нижне-Жиримской сельской ячейки в Тарбагатайском районе Прибайкальской области сообщали: «Среди масс страшно развито пьянство, дебош[,] и молодежь в пьяном виде выходит на улицу драться кольями…»181181
  Российский государственный архив социально-политической истории (далее – РГАСПИ). Ф. 372. Оп. 1. Д. 1116. Л. 47. В июле 1920 года руководство Омской губЧК осудило на пять лет заключения в дом принудительных работ бывшего члена правительства ДВР И. К. Свешникова, ранее неоднократно привлекавшегося к суду за пьянство. Даже директор Госполитохраны ДВР Н. Ф. Черных был в 1921 году уволен за пьяный дебош (см.: Там же. Д. 207а. Л. 90).


[Закрыть]

Последующие несколько лет не изменили обстановки с алкоголизацией – что населения, что номенклатуры. Пример подавали верхи. В ЦК из Калужского губкома партии переслали с грифом «секретно» письмо члена бюро сельской партячейки: «20 февраля 1926 года на разъезде Кошняки проехали в Москву Наркомвоенмор т. Ворошилов, Наркомзем тов. [А. П.] Смирнов, Наркомпочтель тов. [И. Н.] Смирнов и др. Означенные т. т. были сильно пьяны <…> привлекали для себя внимание всех граждан[,] бывших при отправлении…»182182
  Жирнов Е. «Будучи пьяным, требовал баб для разврата» // Коммерсантъ Власть. 2003. 7 апр. № 13. С. 64.


[Закрыть] Секретарь партячейки коммуны им. Троцкого в заявлении для Бочатского райкома ВКП(б) Кузнецкого округа в январе 1926 года писал, что поголовное пьянство просто захлестнуло население: «…сельсовет пьяный, сельисполнители также не уступают…», а население «целиком и полностью отдалось земному богу – самогону»183183
  ГАНО. Ф. П-2. Оп. 2. Д. 94. Л. 7.


[Закрыть]. Старший помощник прокурора по Сибири, объехав в начале 1926 года Коченёвский район Новониколаевского округа, отчитывался: «Отталкивающим от широких крестьянских масс служит пьянка коммунистов, хулиганство, растраты… Члены партии закладывают партбилеты за самогонку… В комсомольском клубе пьяные комсомольцы с девушек снимают одежды и все белье, голых ставят на середину и устраивают круговую пляску. Таких явлений масса…»184184
  Ефремов М. А. 80 лет тайны (Власть и милиция Сибирского края 1917–1937). Новосибирск, 2002. С. 276.


[Закрыть]

Летом 1926 года, как отмечала чекистская сводка, пьянство, злоупотребления и халатность райисполкомов Сибирского края «ставят под угрозу срыва советской работы на местах и потери авторитета Соваппарата в целом», алкоголизация «местами захлестывает районных работников, делая их совершенно негодными для работы»185185
  ЦА ФСБ. Ф. 2. Оп. 4. Д. 137. Л. 103.


[Закрыть]. В конце 1927 года Томский окружной исполком сообщал: «Пьянство, как таковое, особенно среди работников сельсоветов, вошло в обыденный быт и трудно поддается искоренению»186186
  ГАНО. Ф. 47. Оп. 5. Д. 48. Л. 66.


[Закрыть].

Оставалась крайне высокой и уголовная преступность. В письме в ЦК партии секретарь Иркутского губкома ВКП(б) А. В. Гриневич, обозревая развитие губернии за 1924–1925 годы, сообщал: «В деревне и городских поселках наблюдается громадное увеличение хулиганства, доходящего до драк, убийств, поножовщины»187187
  См.: Богданов С. В. Молодежный экстремизм в Советской России в 1920‐е годы. Курск, 2006.


[Закрыть]. Далее ситуация в ряде районов ухудшалась. Например, по Ачинскому округу в середине 1926 года за неполные полтора месяца было зафиксировано около 500 убийств, а в «Барабинском округе во время одного праздника в одном только селе убито 25 чел.»188188
  ЦА ФСБ. Ф. 2. Оп. 4. Д. 137. Л. 116 об. Общие сведения правоохранителей, представленные в Сибкрайисполком, дают значительно меньшие цифры убитых: за 1926 год по Сибкраю милицией было зарегистрировано 2930 убийств, в том числе 2448 – в сельской местности (доля деревенских жителей в крае составляла 87%). За первое полугодие 1927 года было отмечено 1504 убийства, из них 1205 – в деревне. (См.: ГАНО. Ф. 47. Оп. 5. Д. 44. Л. 58, 57.) Но даже если отталкиваться от минимальных цифр, то 3 тыс. ежегодных убийств означали гибель в течение 10–15 лет около 1% взрослого мужского населения региона.


[Закрыть]. Есть и другие данные по «пьяной» смертности в Ачинском округе: Пасху 1926 года ачинские крестьяне отмечали так, что в дни ее милицией были подняты 43 трупа. Смертность в данном округе при праздновании всех церковных праздников доходила до 200 человек в год189189
  Шекшеев А. П. Самогоноварение, потребление алкоголя и борьба с ними в енисейской деревне (1917–1930 гг.) (Часть 1) // Известия Лаборатории древних технологий. 2016. № 4 (21). С. 86.


[Закрыть].

Вообще, 1926 год дал пик сельской преступности в СССР. Произошел настоящий криминальный взрыв: количество преступлений против личности выросло более чем в 4,5 раза, притом что акций против властей стало меньше190190
  Литвак К. Б. Политическая активность крестьянства в свете судейской статистики 1920‐х годов // История СССР. 1991. № 2. С. 134.


[Закрыть]. Информационный отдел ОГПУ 4 июня представил В. М. Молотову докладную записку о росте хулиганства в Сибири, где только за первые месяцы года количество преступлений, отнесенных к хулиганству, выросло в деревне по сравнению с последним кварталом 1925 года более чем на треть. При этом из общего числа привлеченных к ответственности за хулиганство около 30% составляли комсомольцы и коммунисты191191
  См.: Богданов С. В. Молодежный экстремизм в Советской России.


[Закрыть]. В 1927 году краевая милиция отмечала, что основная часть убийств на селе совершается пьяными192192
  ГАНО. Ф. 47. Оп. 5. Д. 48. Л. 14; Д. 44. Л. 71.


[Закрыть]. Приходится признать: и спустя десятилетие после революции абсурдные человеческие потери в залитой самогоном провинции не так уж сильно уступали тем, что были в Гражданскую войну193193
  Ситуация с пьяной преступностью в городах также была острейшей: потребление алкоголя в рабочей среде выросло с 1924 по 1928 год в восемь раз. См.: Ларин Ю. Алкоголизм промышленных рабочих и борьба с ним. М., 1929. С. 7–8.


[Закрыть].

Говоря о прямом демографическом ущербе от партизанщины, следует отметить, что вопрос подсчета жертв красных повстанцев решается пока только в самом общем плане. По мнению А. В. Мармышева и А. Г. Елисеенко, погибших от партизанского террора в Енисейской губернии, возможно, было не меньше, чем от карательной политики колчаковцев. В своей монографии о сибирских чекистах автор высказывался в сходном ключе применительно к Сибири вообще194194
  Мармышев А. В., Елисеенко А. Г. Гражданская война в Енисейской губернии. С. 155; Тепляков А. Г. «Непроницаемые недра». С. 35.


[Закрыть]. Но после углубленного изучения материала представляется, что в целом на востоке России было значительно больше погибших от рук красных повстанцев, чем от карательных акций белых.

Между тем традиционные для советской историографии некритические оценки красного и белого террора распространены до сих пор. А. А. Штырбул продолжает писать про «классовую ненависть имущих классов к революционным трудящимся»195195
  Штырбул А. А. Из истории Гражданской войны на востоке России: «сатунинщина» и ее ликвидация (1918–1920 гг.) // Клио. 2012. № 7. С. 111.


[Закрыть]. Краевед Г. Г. Лёвкин – верный апологет партизана Я. И. Тряпицына, уничтожившего в 1920 году Николаевск-на-Амуре, – оспаривает факт полного уничтожения города и при этом обвиняет японцев в том, что они не затушили остатков. Характерно, что вождя ДВР А. М. Краснощёкова Лёвкин упорно, при каждом упоминании, именует Тобельсоном, откровенно намекая, что этот еврей и эмигрант-антипатриот был ставленником буржуазии США и строил на Дальнем Востоке никчемную буржуазно-демократическую республику, чем сознательно затягивал – с одобрения Л. Троцкого – Гражданскую войну196196
  Лёвкин Г. Г. Было, но быльем не поросло… Хабаровск, 2006.


[Закрыть]. Крайняя коммунистическая ангажированность вкупе с присущим современным идеологам и сторонникам КПРФ отчетливым душком конспирологического антисемитизма197197
  Добавим веру автора в «иудейско-масонскую тень, которая маячила за спинами борцов за Советскую власть», и упоминание «этнического еврея А. Ф. Керенского». См.: Лёвкин Г. Г. Волочаевка без легенд. С. 186, 158.


[Закрыть] обесценивают попытки Лёвкина, много работавшего в архивах, разобраться в тряпицынщине.

Историк анархизма В. В. Кривенький осуждает тех российских публицистов, которые именуют зловещих тряпицынцев не «отечественными повстанцами и партизанами», а бандитами и головорезами198198
  Кривенький В. В. Анархистское движение в России. С. 318, 319.


[Закрыть]; о похождениях сибирских атаманов Г. Ф. Рогова, И. П. Новосёлова, П. К. Лубкова он не упоминает вовсе. Д. И. Рублёв в обобщающей монографии об анархистах199199
  Рублёв Д. И. Российский анархизм в ХX веке. М., 2019.


[Закрыть] использовал – для рассказа о сибирских и дальневосточных партизанских вожаках – лишь обеляющие их тенденциозные публикации.

Знаток эпохи Колчака В. Г. Хандорин раскритиковал опирающуюся на архивы и газеты, но несостоятельную в методологическом отношении недавнюю книгу В. Г. Кокоулина «Белая Сибирь: борьба политических партий и групп (ноябрь 1918 – декабрь 1919 г.)», в частности заявив, что автор «…неоднократно живописует белый террор, но практически избегает говорить о партизанском терроре, и лишь признает жестокость партизанского вожака Г. Ф. Рогова, видимо, потому что тот откололся от большевиков и объявил себя анархистом. …Он… приводит один документ о бесчинствах партизан (с. 387–388), но тут же заявляет, что „партизанский террор не был столь масштабным явлением“, как белый»200200
  Хандорин В. Г. Можно ли так писать научную монографию? Рецензия на книгу В. Г. Кокоулина «Белая Сибирь: борьба политических партий и групп (ноябрь 1918 – декабрь 1919 г.)» (Новосибирск: ООО «Офсет-ТМ», 2017. – 528 с.) // Известия Омского государственного историко-краеведческого музея. 2018. № 21. С. 251–260.


[Закрыть]. Действительно, Кокоулин, одну из прежних статей посвятивший дикой расправе роговцев над пленными (включая сожжение священнослужителей), в данной монографии даже не упоминает о массовой резне роговцами пленных, беженцев и горожан под Тогулом, в Кузнецке и Щегловске201201
  См. предельно жесткую критику его работ ведущими исследователями, например: Журавлёв В. В., Рынков В. М., Симонов Д. Г. За пределами науки: по страницам имитационной историографии // Российская история. 2016. № 6. С. 229–234. Тем не менее считаю необходимым использовать богатый фактический материал текстов В. Г. Кокоулина, много работавшего в архивах.


[Закрыть].

Наличие внушительной источниковой базы дает нам возможность сосредоточиться конкретно на актуальной теме партизанского террора, увидеть в нем одну из масштабных и малоизученных трагедий Гражданской войны, рассмотреть его предпосылки и предтечи в проблемных зонах более ранних эпох. Россия традиционно была страной, где цена человеческой жизни – величина малозаметная. И властью, и обществом насилие воспринималось как универсальный метод решения проблем; в переломные эпохи оно выплескивалось с сокрушительной мощью. В годы Гражданской войны взаимное ожесточение людей резко возросло, что вело к быстрому разложению традиционных нравственных устоев.

В это бурное время совершались не столько замечательные подвиги ярких идейных личностей, сколько величайшие преступления, в которых нередко участвовали значительные массы людей. Документальные свидетельства этого все более активно вводятся в научный оборот. В. И. Вернадский в марте 1920 года записал: «На поверхности, у власти и во главе лиц действующих… – не лучшие, а худшие. Все воры, грабители, убийцы и преступные элементы во всех течениях выступили на поверхность… Это особенно ярко сказывается в большевистском стане и строе – но то же самое мы наблюдаем и в кругу [белых] добровольцев и примыкающих к ним кругов… Жизнь выдвинула на поверхность испорченный, гнилой шлак, и он тянет за собой среднюю массу»202202
  Вернадский В. И. Из дневника. 15 марта 1920 г. // Век ХХ и мир. 1989. № 6. С. 40.


[Закрыть].

Приступая к оценке источников, отметим, что архивы часто становятся жертвами не только разрушительных военных действий, но и политических решений. Так, основная часть архивных материалов периода гражданской войны в Греции 40‐х годов ХX века, включая десятки тысяч уголовных дел, была уничтожена в 1989 году – в рамках «национального примирения» ради создания коалиционного правительства коммунистов и правых203203
  Каливас С. Логика насилия в гражданской войне. М., 2019. С. 666.


[Закрыть]. Громадные потери источников в советское время, включая как государственные, так и личные хранилища, хорошо известны. Но советские коммунисты в 20‐х годах ради увековечивания своей борьбы и победы инициировали создание огромного корпуса воспоминаний, причем не только руководящих, но и, что очень важно, рядовых участников войны. Этот мемуарный массив имеет исключительное значение и во многом компенсирует уничтожение массы и свидетелей, и документов со стороны красных и белых в ходе военных действий. Белая эмиграция также очень активно осмысляла опыт поражения, оставив современным исследователям возможность сравнивать противоположные точки зрения.

Гражданская война стала документироваться еще до ее окончания, так что к середине 1930‐х годов успело выйти огромное количество публикаций как участников событий, так и историков. Впрочем, следует учитывать, что часть тогдашних публикаций была недобросовестной. Так, доклад сибирского подпольщика П. Ф. Лапшина, сделанный им в июле 1919 года в Вятке, публиковался не раз, хотя в нем приведены «чрезвычайно неточные» (очень мягкая оценка!) данные о численности и дислокации партизанских отрядов, о чем предупреждал еще А. Абов (Ансон)204204
  Плотникова М. Е. Советская историография гражданской войны в Сибири. С. 188.


[Закрыть]. Такими же крайне неточными и преувеличенными являются оценки численности амурских партизан и описания их военных успехов и потерь, приведенные в 1929 году С. С. Кургузовым и до сих пор принимаемые на веру почти всеми историками205205
  Кургузов С. Амурские партизаны. Воспоминания о партизанском движении в Амурской области за 1918–1919 гг. Хабаровск, 1929. Критику см.: Тарасов Ю. А. Партизанское движение в Амурской области. С. 6, 79.


[Закрыть].

Изданные в 1920-х – середине 1930‐х годов многочисленные сборники документов и мемуары в большей своей части оказались при Сталине политически скомпрометированными и изъятыми из обращения. Причем даже в последующие эпохи многие из них по-прежнему считались слишком откровенными и не соответствующими сложившимся концепциям, сформулированным партийными идеологами без учета этой литературы. Господствовавшее до 1990‐х годов представление об источниках «классово противоположного лагеря» только как о второстепенных затрудняло историкам работу даже с теми критическими материалами белых и интервентов, которые могли дополнить советское по своей концепции освещение Гражданской войны206206
  Исповедников Д. Ю. Публикации документов по истории Гражданской войны на Дальнем Востоке. С. 22.


[Закрыть].

Среди информативной беллетристики можно выделить художественно-документальные книги участников событий и с красной (бывшие колчаковцы В. Я. Зазубрин и Вс. Иванов), и с белой (Я. Л. Лович) стороны. Честный художественный рассказ о красном повстанчестве начался в литературе с небольшого повествования Вс. Иванова «Партизаны» (1921), которое показывает мужиков, жителей Ойротии, случайно убивших милиционера, изломавшего их самогонный аппарат, и бежавших в горы партизанить, где к ним вскоре стихийно присоединились сотни крестьян207207
  Иванов В. Партизаны // Красная новь. 1921. № 1. С. 3–40.


[Закрыть].

Остаются в арсенале историков произведения тех из советских писателей, кто серьезно изучал тему и создал подцензурные, но острые тексты, касавшиеся проблем, которые почти не обсуждала официальная историография, и не потерявшие значения и поныне (вышедшие в 1920‐х годах «Ватага» В. Шишкова, «Железный поток» А. Серафимовича, «Разгром» А. Фадеева, появившиеся в другую эпоху «Крушение Рогова» Г. Егорова (1965), «Соленая падь» (1967) и «Комиссия» (1975) С. Залыгина)208208
  См. также: Зазубрин В. Я. Два мира. Красноярск, 1983; Он же. Общежитие. Новосибирск, 1990; Лович Я. Враги: Роман в трех книгах. Посвящен памяти истерзанных в Благовещенске и Николаевске. Шанхай, 1941 (Лович Я. Л. Враги. М., 2007).


[Закрыть]. Неортодоксально поданы повстанцы и в поэме П. П. Петрова «Партизаны» (1927), начиная с иронического портрета П. Е. Щетинкина: «Петрован коряв на рыло, / Толстоват на брюхо» – и заканчивая явным намеком на партизанский разгул: «Закружилась Минуса / В пьяном урагане. / Коршуньем по деревням / Рыщут партизане»209209
  Сибирские огни. Новосибирск, 1927. № 6. С. 3–12.


[Закрыть].

Рефлексия представителей литературной власти была немедленной и оправдывала натуралистично поданные беллетристами жестокости красных революционной целесообразностью. Критик А. К. Воронский в 1922 году писал о герое повести Вс. Иванова «Цветные ветра» и его единственно верной заповеди: «Убивай!»:

У большевика Никитина, начальника партизан… [есть понимание] …что мужик поднялся, хочет бить, убивать. Это – стихия: перечить ей бесполезно и вредно, и он дает волю этой стихии: бей!.. <…> Он не считается с индивидуальной виной, он знает вину только классов. <…> …Все подчинено целесообразности, а она сейчас дает только одну заповедь: убивай! <…> В наше российское тесто – это как квашня. Без таких [Никитиных] рассыпались бы партизанские отряды, проигрывались бы восстания, сражения, невозможны бы были красный террор, раскрытие заговоров… Вздыбить трудовую Русь, …иметь силу и смелость дать простор звериному в человеке, где это необходимо (курсив мой. – А. Т.), и[,] где необходимо[,] сковать сталью и железом – все это невозможно без Никитиных210210
  Воронский А. Литературные силуэты // Красная новь. 1922. № 5. С. 256, 257.


[Закрыть].

Затем подобные откровенные оценки стали сменяться завуалированными. В 1924 году от вождя конармейцев (вероятно, с подачи К. Е. Ворошилова, метившего в Троцкого и его литературного соратника А. К. Воронского211211
  Парсамов Ю. В. Будённый против Бабеля: политические аспекты полемики (Статья первая) // Известия Саратовского ун-та. Серия «История». 2010. № 2. С. 79–83.


[Закрыть]) печатно досталось «дегенерату от литературы Бабелю», который революционных кавалеристов «оплевывает художественной слюной классовой ненависти», заставляя читателя «поверить в старые сказки, что наша революция делалась не классом, выросшим до понимания своих классовых интересов… а кучкой бандитов, грабителей, разбойников и проституток, насильно и нахально захвативших… власть»212212
  Будённый С. Бабизм Бабеля из «Красной нови» // Октябрь. 1924. № 3. С. 196–197.


[Закрыть].

За И. Э. Бабеля тогда заступился Горький, но постепенно изображения Гражданской войны стали выглядеть все более приглаженными. Показательно, что публикация натуралистического рассказа участника Гражданской войны на Алтае В. Е. Зырянова «Партизаны – парни лютые» в журнале «Октябрь» (1925. № 3–4) сразу вызвала отповедь в прессе за изображение красных повстанцев «жуткими палачами», безжалостно «рубящими односельчан»213213
  Сибирские огни. Новониколаевск, 1925. № 3. С. 212.


[Закрыть]. Партийные идеологи критиковали и тех, кто, подобно Илье Эренбургу, осмеливался резко критически показывать чекистов: «“Ужасами“ ЧК надо давно перестать заниматься: в великом социальном движении ничего не увидать кроме Лубянки и под-лубянок, кроме каких-то специфических “злодеев“, сидящих там, это же ничем не извинительная близорукость, переполох, испуг перед революцией»214214
  Евдокимов И. Илья Эренбург // Новый мир. 1926. № 8–9. С. 229.


[Закрыть].

В итоге господство завоевала героико-романтическая позиция, выраженная, например, в поэме Н. Н. Асеева «Семен Проскаков» (1928)215215
  Асеев Н. Семен Проскаков. Стихотворные примечания к материалам по истории Гражданской войны. М.; Л., 1928.


[Закрыть]. Это монтаж из ярких цитат-воспоминаний настоящего кузбасского партизана и скверных авторских стихов, где в разговорах офицеров звучит бредовая фраза: «…Под Тюменью // было именье // в семнадцать тысяч душ». Исследователи отмечают: «…исторические описания 20‐х годов о „красных“ жестокостях в гражданской войне, заведомо оправданных классовым подходом, сменились в литературе 30‐х годов „красным“ благородством, “красной“ чистотой помыслов и действий»216216
  Бордюгов Г. А., Ушаков А. И., Чураков В. Ю. Белое дело: идеология, основы, режимы власти. Историографические очерки. М., 1998. С. 8.


[Закрыть].

Много ценных документов опубликовала как советская, так и враждебная большевикам пресса. Крайне важный и недостаточно до сих пор используемый источник – та хроника событий, которая велась белыми журналистами217217
  Одна из лучших исследовательниц истории Гражданской войны в 70‐х годах безапелляционно заявила, что белая периодика «по истории крестьянского и партизанского движения не представляет ценности как источник». См.: Плотникова М. Е. Советская историография гражданской войны в Сибири. С. 188.


[Закрыть], а также оценки, даваемые событиям действующими лицами антибольшевистского лагеря. Вот пример ранней и точной газетной характеристики красных порядков: «В советской России диктатура пролетариата давным-давно выродилась в диктатуру над пролетариатом. Уродливые формы политического и социального строительства обусловили возникновение нового „правящего класса“, новой бюрократии, опирающейся на чрезвычайные комиссии и войска „специального назначения“»218218
  Самарин К. Положение рабочего класса // Эхо. Владивосток, 1919. 3 мая.


[Закрыть].

В целом ряде случаев нет иных источников, отражающих эпизоды партизанщины, кроме газет. Вместе с тем белые журналисты при откровенных и критических описаниях повстанчества и неэффективности его подавления сталкивались с военной цензурой. В начале июня 1919 года редактор влиятельной «Сибирской жизни» А. В. Адрианов писал главе Российского правительства П. В. Вологодскому, что начальник Томского гарнизона «вероятно, под давлением окружающей его военщины запретил нам сообщать что-либо о бандах большевиков – Лубковых, Щетинкиных, Адамовичей219219
  Под псевдонимом штабс-капитана Адамовича в Томском уезде действовал подпольщик-коммунист П. Гончаров (И. С. Толкунов). Реальный штабс-капитан А. Т. Альдманович, именуемый в ряде источников Адамовичем, был начальником небольшого карательного отряда и привлекался в 1919 году к ответственности за расстрелы в Щегловском уезде лиц, подозреваемых в причастности к большевизму.


[Закрыть] и проч. [—] под предлогом, что мы сообщаем неверные сведения (а только у них могут быть такие), что мы раскрываем противнику карты и… поселяем тревогу в обществе»220220
  Ларьков Н. С. Политическая деятельность А. В. Адрианова в годы Гражданской войны // Вестник Томского государственного университета. 2013. № 367. С. 79.


[Закрыть].

Разумеется, серьезным газетам не было нужды преувеличивать партизанский террор, рискуя вызвать панические настроения, в каковых авторы и владельцы прессы вряд ли могли быть заинтересованы. Так, корреспондент «Свободной Сибири» Н. К. Ауэрбах в отчете для Российского телеграфного агентства указывал, что об ужасах, творимых красными в Минусинском уезде, летом и осенью 1919 года говорили повсюду, «но писать [в прессе], не имея достаточно точных сведений, не решались»221221
  См. сообщение Н. К. Ауэрбаха «На Минусинском фронте», опубликованное в: Когаловский В. Из недавнего прошлого // Сибирские огни. Новосибирск, 1933. № 3–4. С. 196–212 (цит. 205).


[Закрыть]. Близки к реальности публиковавшиеся списки погибших и пострадавших от партизанщины.

Вполне достоверным тестом для оценки газетной информации белых нередко могут служить партизанские мемуары (и, напротив, сведениями из прессы дополняются и уточняются факты, известные из воспоминаний). Как писал советский историк, «мемуары – основной, а нередко и единственный источник для изучения субъективных устремлений участников партизанского движения, их внутреннего мира, уровня развития и т. п.»222222
  Никитин А. Н. Мемуары как источник по истории партизанского движения в Сибири в годы гражданской войны: Автореф. дис. … канд. ист. наук. Томск, 1979. С. 12–13.


[Закрыть]. В мемуарах 1920‐х – середины 1930‐х годов хорошо заметны глубокие патологические изменения сознания, прежде всего «отчетливо выраженные формы и проявления синдрома жестокости и насилия»223223
  Курышев И. В., Гривенная Л. А. Социально-психологический облик и протестное движение крестьянства. С. 56.


[Закрыть]. В этом смысле коллекция воспоминаний Сибистпарта (Государственный архив Новосибирской области. Ф. П-5) представляет собой настоящий подарок всем изучающим крестьянскую цивилизацию.

Архивная доказательная база, позволяющая представить размах разрушительной мощи партизанщины, весьма велика и в огромной степени относится именно к мемуарным коллекциям. Тем показательнее до сих пор проявляющееся пристрастное отношение к «неудобным» страницам воспоминаний деятелей Гражданской войны. Традиция эта старинная. Еще в 1923 году А. Абов (Ансон), рецензируя первый сборник Сибистпарта224224
  Сборник Истпарта. Новониколаевск: Сиббюро ЦК РКП(б), 1923. № 1.


[Закрыть], критиковал за излишнюю откровенность воспоминания партработника Э. Ф. Лагздина о роговском терроре и мемуары одного из руководителей Западно-Сибирской крестьянской красной армии И. В. Громова: «…нам нет никакой охоты смаковать „зашивания“ попов, милиционеров, беляков, экспроприации, грабежи, „давание перцу“ и пр. Это неприятное фельетонное „смакование“ разного рода „подвигов“… сильно отражается на воспоминаниях, имеющих, бесспорно, исторический интерес»225225
  Сибирские огни. Новониколаевск, 1923. № 1–2. С. 251.


[Закрыть].

Однако партизанская жизнь состояла в основном именно из подобных эпизодов, поэтому воспоминания других повстанцев нередко выглядели аналогичным «смакованием» и грабежей, и убийств. Архивная рукопись И. Я. Огородникова об истории 1‐го Бийского полка, признанная Сибистпартом невозможной даже для «частичного использования», была отрецензирована самим Б. З. Шумяцким, который возмутился подробным описанием партизанских конфликтов, тем, что «много места уделено грабежам и безобразиям» и что ни слова нет о работе коммунистов и их влиянии на «строительство и действия отряда»226226
  ГАНО. Ф. П-5. Оп. 4. Д. 1645. Л. 1.


[Закрыть]. А к мемуарам руководителя Красной гвардии в Томске П. Я. Новикова архивистами была подклеена бумажка с надписью о том, что автор в 1927 году был связан с троцкистами и его рукопись может быть использована только в качестве фактического, а никак не оценочного материала227227
  Там же. Оп. 2. Д. 1162 (вклейка перед л. 1).


[Закрыть].

Выходившие в 1920–1980‐х годах сборники документов нередко содержали неоговоренные сокращения и искажения, а партизанские мемуары подвергались строгой редактуре, устранявшей из текстов, особенно печатавшихся со второй половины 30‐х годов, наиболее ценные исторические свидетельства. Несмотря на это, даже на опубликованных мемуарах, прежде всего партизанских, можно было выстроить объективное исследование о краснопартизанском быте и терроре, которое взорвало бы всю советскую мифологию о доблестных повстанцах-большевиках. Но и в постсоветское время никто не рискнул взяться за подобную работу.

Среди опубликованных мемуаров наиболее интересны книги и очерки 1920‐х – первой половины 1930‐х годов, написанных видными повстанческими вожаками, прежде всего обширные тексты Н. К. Ильюхова, П. Д. Криволуцкого, И. Я. Третьяка, В. Г. Яковенко и ряда других авторов. Но и в них много преувеличений, недосказанностей и выдумок, не говоря уже об ошибках памяти. Часть неопубликованных мемуаров, особенно созданные в 1920‐х годах, в последующем редактировалась, но обычно тенденциозная правка, устранявшая неудобные моменты, вносилась непосредственно в машинописные тексты от руки и легко вычленяется.

В фонде Сибистпарта (ГАНО) сохранились очень интересные воспоминания И. В. Громова, на основе которых в 1966 году был опубликован компактный вариант228228
  Громов И. За власть Советскую. Воспоминания командира партизанского корпуса. Барнаул, 1966.


[Закрыть], до сих пор сохраняющий большую значимость для исследователей. Однако сверка рукописи с опубликованным текстом наглядно показывает советскую тенденциозную редактуру: выброшены либо переписаны эпизоды, касавшиеся дезертирства героя из отряда П. Ф. Сухова, его острейших конфликтов с Е. М. Мамонтовым и рядовыми партизанами, откровенно криминальных способов добычи продуктов, оружия и денег, многочисленные свидетельства партизанского насилия и прямого террора.

Современные составители очень полезного документального сборника по истории Гражданской войны на Алтае, публикуя значительные по объему выдержки из мемуаров И. Я. Огородникова229229
  Революционные события и гражданская война в Алтайской губернии 1917–1922: Хрестоматия. Барнаул, 2001. С. 281–294.


[Закрыть], не рискнули воспроизвести наиболее жуткие и вместе с тем информативные фрагменты (например, о расправах и «партизанских судах» над священнослужителями и пленными белыми, размахе грабежей и повседневных убийств), а ограничились отдельными эпизодами с «просто» жестокими сценами. Между тем малограмотный Огородников писал очень выразительно; его палаческая откровенность подкупает первобытной искренностью, поскольку он считал себя «правильным» партизаном, который уничтожал врагов с определенным разбором и был против откровенного садизма в расправах. Похожим образом рассуждали и другие известные повстанческие вожаки, например П. Ф. Федорец при оценке Рогова и роговцев или воевавший в Иркутской губернии К. К. Байкалов230230
  Государственный архив Томской области (далее – ГАТО). Ф. Р-236. Оп. 4. Д. 322. Л. 63–66 об.; Воспоминания участников Гражданской войны в Восточной Сибири 1918–1920 годов (по материалам ГАНИИО) / Сост. Е. А. Серебряков. Иркутск, 2019. С. 18, 34.


[Закрыть]. Интересно, что на рукописи мемуаров Огородникова оставил свои многочисленные сердитые пометки один из героев его воспоминаний, известный крайней жестокостью М. З. Белокобыльский, но при этом данные маргиналии касаются в основном некоторых политических оценок тех или иных лиц, а не жестоких и грабительских эпизодов231231
  ГАНО. Ф. П-5. Оп. 6. Д. 316. Л. 11–14, 23, 25, 44, 45, 82.


[Закрыть].

Составители ценного документального сборника о дальневосточной политике РСФСР периода Гражданской войны ограничились воспроизведением минимального по объему фрагмента из протокола судебного заседания, на котором рассматривались зверства партизанского командира Я. И. Тряпицына232232
  Дальневосточная политика Советской России (1920–1922 гг.): Сб. документов Сибирского бюро ЦК РКП(б) и Сибирского революционного комитета / Сост. М. П. Малышева, В. С. Познанский. Новосибирск, 1996. С. 101.


[Закрыть]. Между тем протокол суда над тряпицынцами насыщен информацией и дает важные сведения о самочинных жестоких казнях, расправах над детьми, изнасилованиях, грабежах, позволяющие доказательно оспаривать мнения многочисленных современных апологетов тряпицынщины233233
  Тепляков А. Г. Суд над террором. С. 718–756.


[Закрыть]. Вышедший 20 лет спустя в самом Николаевске-на-Амуре сборник документов234234
  Николаевск-на-Амуре. Страницы истории: Сб. архивных документов об истории развития города Николаевска-на-Амуре. Хабаровск, 2015.


[Закрыть] опять-таки далек от того, чтобы показать подлинную картину трагедии уничтоженного города, – формально документов о ней здесь не так уж и мало, но они – вместе с комментариями – даны с определенным сочувствием к революционеру Тряпицыну.

Следует отметить важность не так давно вышедших очень информативных мемуаров В. Н. Швецова – о партизанах Алтая, и С. А. Птицына – о тряпицынской эпопее в Сахалинской области235235
  Швецов В. Н. Горькая новь: воспоминания. Омск, 2006; Птицын С. А. Николаевск в 20‐м. Воспоминания партизана. Хабаровск, 2013.


[Закрыть]. В самые последние годы в ряде городов Сибири выпущены объемистые сборники партизанских воспоминаний, где сохранены подробности девиаций и террора со стороны повстанцев. Новое видение главных эпизодов истории шиткинских партизан на основе критического анализа известных публикаций предлагают сборники краеведческих статей и материалов, вышедшие в Красноярске и Тайшете236236
  Шиткинский партизанский фронт (февраль 1919 – январь 1920 гг.): воспоминания очевидцев: архив А. Ю. Черневского / Сост. и коммент. Е. С. Селезнёв. Красноярск, 2019; Селезнёва Т. А., Селезнёв Е. С. Шиткинское партизанское движение (февраль 1919 г. – январь 1920 г.). Новый взгляд на старую историю. Тайшет, 2021. Ч. 1 и 2.


[Закрыть]. Следует отметить недавно опубликованный в Иркутске сборник мемуаров восточносибирских участников Гражданской войны, наполненный очень информативным материалом, но полностью лишенный и научного аппарата, и какой-либо выверки текстов, из‐за чего в нем, помимо массы ошибок, оказались воспоминания, давно известные в печати (например, В. Г. Никольского)237237
  Воспоминания участников Гражданской войны в Восточной Сибири.


[Закрыть].