Текст книги "Боб. Ты знаешь, это уж, как карта ляжет…"

ГЛАВА 3

Когда Игорь рассказал Бобу про этот случай, он покачал головой:

– Это они. Прости. Эти гастролёры ничем не гнушаются. У них целый набор способов зарабатывания денег. Тебе повезло. Они даже нашего начальника ГАИ кинули.

– Как это? – удивился Игорь.

Боб стал рассказывать.

Начальник городского ГАИ Виталий Бруевский правдами и неправдами вывинтил себе автомобиль ГАЗ-24. Свободно купить новую Волгу было невозможно. Исключение – система магазинов «Березка», где законно заработавший за границей валюту покупатель имел такую возможность. Другой вариант – лотерея. Такие автомобили там действительно разыгрывались. И кто-то даже их выигрывал. За такими счастливчиками всегда охотились выходцы с Кавказа. Выигрышный билет мог принести многократную стоимость машины. Бывало, конечно, что незадачливым покупателям в кепках всучивали настоящий лотерейный билет и… поддельную газету с опубликованной таблицей выигрышей! Обман раскрывался только в сберкассе. Обманывали и продавцов, подсовывая фальшивые деньги или изобретая всякие хитроумные схемы.

Бруевский нашёл иной способ приобретения ГАЗ-2402 – он ухитрился получить специальное разрешение, которое получали лишь высокопоставленные чиновники или известные люди.

В то время такой автомобиль был несомненной роскошью и соответствовал определённому статусу владельца. На чёрном рынке он продавался за цену в несколько раз превышающую его стоимость, поскольку был недоступен в обычной продаже.

Бруевский решил продать его заезжим гастролёрам. Он продумал всё до мелочей. Главная трудность заключалась в том, как и в какой момент получить денежную разницу стоимости на чёрном рынке с магазинной ценой. Оформление продажи происходило только через государственный магазин. Он купил эту машину за пятнадцать тысяч рублей и официально не мог продать её дороже. В Советском Союзе это считалось спекуляцией и строго наказывалось по закону тюрьмой, а в его случае ещё и грозило разжалованием и потерей звания.

Покупатели приехали к гаражу на красных жигулях. Бруевский их ждал возле открытого гаража. Рядом стояла патрульная машина. Он подошёл и сел на заднее сидение жигулей.

Стас подал ему красивый чемодан дипломат из имитированной крокодиловой кожи:

– Проверьте, пожалуйста, Виталий Александрович. Деньги счёт любят.

Он открыл его и пересчитал деньги. В нём было сто тысяч рублей. Он закрыл дипломат, вышел с ним из машины и направился к гаражу. Стас засмеялся:

– Эй, капитан, не спеши! А в магазине мы чем платить будем?

Бруевский вернулся и подал Стасу через окошко дипломат. Стас открыл его, отсчитал десять тысяч, официальную цену продажи, и протянул их Бруевскому.

– Пересчитайте.

Тот взял деньги, пересчитал десять тысячерублёвых пачек и положил их в приготовленный бумажный пакет. Стас подал ему назад дипломат. Бруевский взял его, зашёл в гараж и положил на полку. Затем сел в машину и выехал. Он закрыл гараж изнутри на два засова, вылез через небольшую дверцу, сделанную в одной из створок металлических ворот, и закрыл хитроумный замок на специальный ключ.

Возле гаража он оставил милиционера с рацией, сел в свою Волгу, и они отправились в магазин. Патрульная машина последовала за ними. Когда они подъехали к магазину, он связался по рации с гаишником, который подтвердил ему, что находится возле гаража. Затем они оформили сделку, попрощались, Стас сел за руль приобретённого автомобиля, и гастролёры уехали.

Вернувшись на патрульной машине, Бруевский открыл гараж, взял чемодан и поехал к себе домой. Дома он открыл его и обнаружил внутри нарезанную бумагу.

Бруевский выскочил из дома, доехал до ГАИ, взял с собой дежурного лейтенанта, и они бросились в погоню. Они догнали гастролёров на выезде из района. Те ехали спокойно и никуда не спешили. Им перекрыли дорогу. Жигули и Волга остановились. Когда они с лейтенантом выскочили с табельным оружием в руках, Бруевский закричал:

– Я вас сейчас здесь всех грохну! В чемодане нет денег. Вы кого собрались кинуть?!

Из машины вышел Стас. Он немного помолчал и спокойным, твёрдым голосом начал говорить:

– Во-первых, опусти пистолет, капитан, а то, не дай бог, выстрелит, и ты из начальника ГАИ превратишься в убийцу безоружного человека. Во-вторых, мы все деньги, которые тебе были должны по закону, отдали. У нас есть свидетели и документы с твоей подписью, подтверждающие передачу десяти тысяч рублей. Других денег у нас нет, можете обыскать машины. В-третьих, если ты собираешься нас задержать, то тебе придётся объяснить и областному начальству, и прессе за что. Они получат заранее приготовленное письмо с деталями сделки в случае нашего ареста.

Бруевский побледнел. Он опустил пистолет и растерянно посмотрел на сопровождающего его офицера. Лейтенант с недоумением рассматривал Стаса. Ему было непонятно, как этот человек мог разговаривать таким тоном с его всесильным начальником. Из машины вышла Рита:

– В чём дело, Стас, почему они с оружием? Это переодетые бандиты? – с поддельным испугом спросила она. Стас обернулся.

– Не бойся, Рита. Это советские офицеры. Иди, садись в машину, мы сейчас поедем.

Бруевский стоял, смотрел на удаляющиеся машины гастролёров, и противоречивые чувства боролись в его душе. Ярость душила его, ему хотелось догнать гастролёров и перестрелять, как куропаток. Его кинули, как лоха, на девяносто тысяч рублей! Это было очень много, невообразимо много! Однако он понимал также, что потерять положение, свободу и честь стоило гораздо больше. В конце концов он подошёл к лейтенанту, достал из пакета тысячу рублей и сказал:

– Спасибо, Евгений. Вот возьми. Надеюсь на твою скромность. О том, что случилось, никто не должен знать. Я с ними сам разберусь.

Оказалось, что у гастролёров всё было просчитано. Когда они подъехали к гаражу, в Жигулях находилось два абсолютно одинаковых дипломата. Несколько секунд, которые потребовались Бруевскому, чтобы пересчитать десять пачек червонцев и положить их в пакет, было достаточно Стасу для подмены. Денег в машинах, конечно же, не было. Один из гастролёров увёз чемодан сразу после оформления покупки в неизвестном направлении.

Игорь выслушал эту историю от Боба и посоветовал ему:

– А ты, Боб, смотри не заиграйся. Не в деньгах счастье!

– Ну да. А в их количестве. – усмехнулся Боб, махнул Игорю рукой, и они расстались.

ГЛАВА 4

Прошло несколько месяцев. Игоря во дворе встретил Боб и позвал играть. Игра затевалась, как он сказал, серьёзная, хотя, что это значило, Игорю было не совсем понятно. Ему нравилось играть в карты на деньги. Он возбуждался чувством опасности и с нетерпением ждал момент, когда он мог наконец открыть карты и начать просчитывать возможные варианты расклада. Его даже больше интересовал сам процесс, в котором деньги являлись всего лишь условием, позволяющим участвовать в игре. Игорь согласился.

В субботу после обеда Боб зашёл за ним, и они направились в новый район. Накрапывал дождь, и они, накинув капюшоны, молча шли по улице. Возле недавно построенной девятиэтажки их поджидал невысокий рыжий веснушчатый парень. Он провёл их в подвальное помещение, где находились принадлежащие квартирантам бетонные боксы, которые служили для хранения велосипедов, мотоциклов и разной домашней утвари.

В самом конце коридора в одном из боксов, куда их привёл рыжий, стоял деревянный стол с расставленными вокруг обшарпанными табуретками. За столом сидело двое, парень по имени Костя, которого Игорь уже встречал, и незнакомый мужчина лет тридцати с короткой стрижкой и наколками на кистях. Боб и Игорь поздоровались и сели напротив. Костя поднялся и вышел. Когда он вернулся, сообщил:

– Подождём немного. Должен Седой подтянуться. – и добавил – Мужики, верхнюю одежду можете повесить на гвоздь у входа. Здесь и так жарко. Курить по одному. Вентиляция лажовая.

Боб кивнул. Через несколько минут в бокс вошёл Седой. Он вошёл и сказал:

– Привет, славяне. Я что, последний? Прошу прощения, пацаны.

С этими словами он сел на свободное место и оглядел компанию. Рыжий закрыл массивную металлическую дверь и сел рядом с выходом.

Костя достал новую колоду карт, распечатал и спросил:

– Начнём по рублю на кон?

Мужчина с наколками вытащил самодельную финку, воткнул её с размаху в середину стола и сказал:

– Надеюсь никто не против от напоминания, что ловкость рук нам демонстрировать не стоит.

Игорь и Боб переглянулись. Седой поморщился:

– Что ты начинаешь, Колян?

– Ничего, пусть привыкают. – ответил он и бросил металлический рубль на стол.

Костя посмотрел на Седого и, указав кивком головы на рубль, сказал:

– Договаривались, без железа.

Колян пожал плечами и заменил свой металлический рубль бумажным. Остальные тоже поставили по рублю, и игра началась.

Играли несколько часов, и основной поединок происходил с переменным успехом между двумя парами, играющими на руку, Боба с Игорем и Седого с Костей. Колян время от времени выигрывал, но в целом постепенно спускал свои деньги.

Боб и Игорь понемногу поднимались и к вечеру выигрывали уже больше тысячи рублей. Седой и Костя были в проигрыше. Колян, взяв пару средних конов, спустил их и продолжал проигрывать. После очередного крупного проигрыша он встал, сказал: «Без меня» и, ни на кого не глядя, направился к выходу. Подойдя к двери, он брезгливо отодвинул рыжего и вышел. Остальные как ни в чём не бывало продолжали играть.

Через некоторое время Колян вернулся в сопровождении трёх незнакомцев. Он шепнул что-то рыжему и тот исчез. Два незнакомца встали сзади Боба и Игоря, один остался у двери, а Колян сел на своё место, но играть не стал. От него пахло водкой. Он молча наблюдал за игрой. Время подходило к полуночи. Решили сыграть последнюю партию и разойтись. В этот момент один из незнакомцев, высокий, скуластый парень сказал:

– Вот карта катит. Ваши играют, наши рыдают! – и, обращаясь к Бобу, добавил – слушай парень, займи денег? Когда везёт, нужно делиться.

Боб посмотрел на него и протянул ему червонец:

– Возьми. Без отдачи.

Он взял деньги и, растягивая слова, протянул:

– Нехорошо быть таким жадным.

Боб положил карты и взглянул на Седого. Тот смотрел перед собой и молчал.

– А сколько тебе нужно?

– Ну рублей сто было бы уже по-пацански.

Боб обвёл глазами сидящих за столом, потом отсчитал сто рублей и протянул их скуластому со словами:

– Отдашь, когда сможешь.

Парень усмехнулся, взял деньги и остался стоять сзади. Заговорил второй дружок Коляна. У него был какой-то болезненный вид, словно он был больной туберкулёзом. Он наигранным дружеским тоном спросил Игоря:

– Слушай, братан, вы же с ним на руку играете. Выручай, не жмись, край как нужно.

У Игоря пробежал холодок по спине. Ему вроде бы и не грубили, с ним разговаривали по-дружески, только вот эта вежливость имела какую-то зловещую подоплёку. Что же делать? Он посмотрел на Боба. Боб барабанил пальцами по столу. Игорь понимал, что от этой публики всего можно было ожидать. Неожиданный удар сзади заточкой в шею не требовал какой-то особенной силы или умения. Из этого бетонного блока никакой шум никто на улице не услышит. Он бросил взгляд на торчащий из стола нож, про который уже начал забывать, и почувствовал, как у него вспотели ладони. Стараясь не выдать своего волнения, он обернулся и спросил:

– Сколько?

– Сто пятьдесят. – выдохнул вместе со спиртными парами ему в лицо туберкулёзник, вызывающе глядя ему в глаза.

Игорь отсчитал сто пятьдесят рублей. Тот взял деньги и неожиданно вырвал купюры, оставшиеся в руке у Игоря. Затем хлопнул Игоря по плечу и сказал:

– Спасибо, братан.

Игорь взглянул на Боба, тот сидел с невозмутимым видом. Боб видимо понял, что Седой вряд ли за них «впрягётся», и самое умное, что им оставалась – это отдать деньги и унести отсюда ноги, как можно быстрее. Колян не картёжник и никаких карточных законов соблюдать не собирается. Он из тех отморозков, которые не уважают ничего и никого.

Послышался издевательский голос Коляна:

– Боб, корефан, выручай. Помочь товарищу – святое дело.

Седой вдруг не выдержал и хлопнул ладонью по столу.

– Хватит, Колян! Ты сам знаешь – это не по правилам. Тебе придётся отвечать за беспредел!

Колян встал, подошёл к Седому и, ухмыляясь, спросил:

– Отвечать? Перед кем? Ты что гонишь, Седой? Я с Бобом по-человечески разговариваю. – он пристально посмотрел на него и добавил. – Я же не у тебя в долг прошу.

Седой зло взглянул на Коляна, встал из-за стола и закурил. Колян вернулся на своё место и сказал Бобу:

– Мне бы рублей триста для начала, если тебе не жалко, конечно.

Боб вынул из карманов всё что у него было и положил на стол перед Коляном. Все молчали и смотрели, как тот рассовывал деньги по карманам.

Боб встал и показал Игорю глазами на выход. Игорь тоже поднялся, и они направились к двери. Возле двери стоял третий незнакомец, закрывая собой выход. Он вопросительно взглянул на Коляна. Тот кивнул, и он отошёл в сторону. Игорь взял свою болоньевую куртку, начал открывать дверь и вдруг услышал голос Боба:

– К стене! Вы трое, к стене! В угол, я сказал!

Игорь обернулся и неожиданно для себя увидел, что в одной руке Боб держал свой плащ, а в другой спортивный пистолет. Он узнал «Мелкашку», и у него сразу бешено застучало сердце. Дружки Коляна попятились в угол, Колян замер на своём месте.

Послышался голос Седого:

– Боб, ты что охренел?

Туберкулёзник взглянул на Коляна и прокричал:

– Колян, это понты! Он не настоящий!

Боб навёл пистолет на туберкулёзника.

– Сейчас на тебе проверим. Может, действительно игрушечный?

Туберкулёзник замолчал и втянул голову в плечи. Все вдруг уставились на Боба, и Колян стал приподниматься со стула. Игорь замер.

Боб взглянул на него, и Игорь в первый раз увидел у него такой взгляд. Ему сразу стало понятно, что Боб для себя уже всё решил.

– Все деньги, которые вы забрали у нас, на стол. – произнёс он твёрдо и посмотрел на Коляна, – а ты сядь и не дёргайся.

Колян развёл руками.

– Ты чего, Боб, мы же в долг. – сказал он и посмотрел на Седого. Тот стоял возле вентиляционного отверстия и с презрением смотрел на него.

Вдруг Игорь вздрогнул от раздавшегося выстрела. Туберкулёзник присел на корточки с побелевшим лицом. Пуля попала в стену, срикошетила, и выбитые ею кусочки цемента упали на пол возле ног Кости.

Боб неузнаваемым голосом произнёс:

– Оп-па. Прошу прощения. Нервы.

Колян сразу начал, молча, вытаскивать из карманов деньги и бросать их на стол. Туберкулёзник встал, выложил всё, что перед этим отнял у Игоря, и отошёл в угол. Скуластый кинул на стол сто рублей.

Боб направил на него пистолет:

– Червонец тоже.

Высокий вынул из заднего кармана десятирублёвую ассигнацию и бросил её в кучу.

Боб, не оборачиваясь, обратился к Игорю:

Собери, пожалуйста, деньги, которые они у нас забрали, остальные оставь им.

Игорь подошёл к столу, сосчитал и сложил деньги в карманы. Затем он вернулся к двери, где Боб стоял спиной к стене и ждал. Седой наблюдал за развивающимися событиями, качая головой. Наконец он обвёл всех глазами, остановил свой взгляд на своём партнёре Косте и пробормотал:

– Вот и поиграли!

Боб и Игорь выбрались из бокса, поднялись по ступенькам и вышли на улицу. У Игоря дрожали руки. Когда они подошли к дому и зашли в подъезд, у него вырвалось:

– Ты что, Боб?! Тебе жить надоело? Они же так этого не оставят! Ты видел их хари?! И откуда у тебя пистолет?

– Купил. На всякий случай. – неохотно ответил он и, не глядя на Игоря, устало опустился на ступеньки.

Это происшествие надолго отбило охоту у Игоря играть в карты. Боб же быстро очухался и не только продолжал свои вылазки, но ещё и начал заниматься спекуляцией на городском чёрном рынке. Он так же продолжал играть время от времени, но большая часть его энергии перекинулась на фарцовку. Он стал ездить в областной центр на барахолку и перепродавать купленные товары в городе.

Игорь время от времени пересекался с Бобом, но вскоре наступил соревновательный период, и он стал проводить большую часть своего времени на всесоюзных сборах и соревнованиях.

История с Коляном на этом не закончилась. Как-то на рынке к Бобу подошёл парень и спросил фирменный батник. Как всегда, у Боба при себе ничего не было на случай облавы и обыска. Обычно если было нужно, Боб вёл покупателя в подъезд соседнего дома, где он прятал товар, и там они совершали сделку. В этот раз, когда покупатель ему отдал деньги и вышел из подъезда, дверь открылась и в проёме появился Колян в компании со Скуластым. Боб рванулся наверх, стал нажимать кнопки звонков на всех дверях второго этажа и даже не почувствовал удара ножом в бок. Двери начали открываться и нападающие, нежелающие оказаться в поле зрения случайных свидетелей, исчезли.

Боб, оставшись один, оглянулся и с удивлением обнаружил лужицу крови возле правого ботинка. Он виновато посмотрел на выглядывающую из двери женщину и потерял сознание.

Его привезли в больницу, прооперировали и уже на следующие сутки у него торчало три трубки с правого боку живота и одна с левого. Это был так называемый дренаж, по которому выходила кровь. Двое суток он был в искусственной коме и под аппаратом искусственной вентиляции легких, потому что у него было обильное внутреннее кровотечение. Пакет с донорской кровью, который висел на треноге, служил почти полному переливанию крови, так как была её сильная потеря. Боб просил воды, но ему было нельзя. Все питательные вещества, в том числе и вода, доставлялись через капельницы. Его мучала жажда, но пить разрешили только на шестые сутки и то по чуть-чуть. Ночи были невыносимые и, можно сказать, бесконечные. Он просыпался каждые минут десять-пятнадцать, и его обезболивали морфием. Он бредил по ночам, и сны перемешивались с явью. Когда наконец его мать пустили к нему, он её с трудом узнал.

Недели через две его состояние улучшилось, и вскоре его перевели из реанимации в общую палату. Первым посетителем оказался следователь, который стал расспрашивать Боба о случившемся. Боб сразу же заявил, что не знает напавших на него преступников. Следователь ушёл и больше не возвращался. Мать приходила каждый день и плакала в сторонке, чтобы Боб не видел. В общей палате было ещё три пациента, и говорить приходилось вполголоса. Игорь принёс Бобу сборник рассказов Шукшина и рассказал, что к нему приходили и грозили расправой, если он, как они выразились, «раскроет пасть».

Боб сказал:

– Игорь, сейчас на этом нужно остановиться. Время придёт, мы с ними рассчитаемся. А пока – точка!

– Хорошо, Боб. – кивнул Игорь и сжал его ладонь в своей ладони.

Боба выписали через полтора месяца, и он пропал. Некоторое время от него не было никаких вестей, Игорь только слышал от кого– то, что он уехал в Питер.

ГЛАВА 5

Прошло уже больше года, и вдруг однажды вечером Боб позвонил. Они поболтали, и он оставил свои координаты. Игорь вспомнил про Боба, когда узнал, что чемпионат страны будет проходить в Ленинграде. Он позвонил и предупредил его о своём скором приезде. Тот обрадовался и предложил на время соревнований остановиться у него. Игорь объяснил ему, что это было невозможно, но пообещал обязательно встретиться.

Боб появился в финальный день соревнований. Он был модно одет и хорошо выглядел. После выступлений они с Игорем поехали к нему домой. Боб жил один. Игорь первый раз попал в такую, шикарно обставленную по тем временам, квартиру. Они весь вечер сидели, слушали популярный в Питере альбом рок-группы «Машина времени», пили импортное пиво и вспоминали о своих совместных приключениях. Боб хвалил Игоря за его спортивные результаты и хвастался своими прибыльными аферами. Вначале он покупал небольшие партии джинсов и перепродавал их в розницу, но теперь всё покупал только в большом количестве и перепродавал партиями. Он раскрутился и занялся музыкальной и видео аппаратурой, которую покупал на валюту, обмененную на рубли по курсу чёрного рынка. Дела видимо шли достаточно успешно, он ездил на новой «Шестёрке» и собирался покупать кооперативную квартиру.

Игорь недоумевал:

– Как ты только не боишься, Боб? Ты же рано или поздно залетишь?

– Может, и залечу, – задумчиво отвечал он – а может, и нет. Ты знаешь, это уж, как карта ляжет…

– Боб, причём тут карта? Это ты решаешь, чем заниматься.

– Игорь, ну что тут плохого? Я покупаю оптом и продаю в розницу. Это требует определённых усилий и должно оплачиваться.

– Да, Боб. Но в нашей стране это незаконно и называется спекуляцией.

– Ты знаешь, Игорь, заграницей это называется бизнесом и является вполне достойным занятием.

– Я-то знаю, а вот как ты объяснишь это, если тебя арестуют?

– Ладно, я всё понимаю, только мне уже поздно что-либо менять. На всякую беду страха не напасёшься. Давай поговорим о чём-нибудь другом. – и Боб стал рассказывать, как молодежь со всего города съезжалась на Ломоносовскую, чтобы послушать набиравшую популярность рок-группу «Какаду».

Игорь уехал и его жизнь потекла в своём привычном спортивном русле.

Боб продолжал жить сегодняшним днём. Даже с девушками он не оставался больше нескольких дней. Он обычно знакомился с ними на дискотеках и старался не привязываться, чтобы не попасть ни в какую зависимость. Был только один случай, который мог бы изменить его судьбу.

Однажды на дискотеке его внимание привлекла симпатичная девушка. Она сидела с подружкой и с интересом рассматривала танцующих. Боб подошёл и, не спрашивая разрешения, сел за их столик.

– А почему не танцуем? – спросил он весело.

– Вас ждём, молодой человек. – ответила она. – Честно говоря, заждались.

Боб засмеялся:

– Ну вот и я! Пришёл, чтобы спасти вас от смертельной опасности.

– Это от какой? – спросила девушка.

– Я не могу вам позволить умереть от скуки!

– Ах, как это мило! И как зовут нашего спасителя?

– Боб. – ответил он, встал, шутливо вытянулся в струнку и щёлкнул каблуками.

Она засмеялась:

– Боб? Забавно! А как же это будет в уменьшительно-ласкательной форме? Меня вот Светлана зовут, и родители называют Света. А тебя «Бобик» что ли?

Боб растерялся. Он привык разговаривать с представительницами женского пола немного свысока, давая с самого начала понять кто главный, а тут сразу «Бобик». Кроме того, он неожиданно почувствовал, что эта девочка как-то сразу заполнила всё окружающее его пространство. Он смотрел на неё и уже не видел ничего вокруг, только её голубой свитер, светлые подобранные в узел волосы и проницательные смеющиеся глаза.

– Вообще-то моё имя Борис, а Боб, наверно, в какой-то степени и есть уменьшительное. – пробормотал он и подумал: «О чём я? Что происходит? Почему я оправдываюсь перед этой незнакомкой?»

Весь вечер он не отходил от неё ни на шаг и ничего не мог с собой поделать. Ему нравилось в ней всё: как она говорила, молчала, смеялась, поворачивала голову… Она же на него обращала не больше внимания, чем на свою болтливую подружку, которую звали Лена.

Девушки оказались студентками экономического факультета, приехавшими два года назад из Новгорода. Когда они вышли из дискотеки, и Боб предложил подвезти её до дому на машине, Света удивилась и разочарованно протянула:

– Ах, у тебя есть машина! – протянула она, – Не беспокойся, я сама дойду до общежития, мы с Леной привычные. – и они направились с подружкой в сторону Невского проспекта. Боб удивлённо пожал плечами и покорно поплёлся за ними. Попрощавшись около входа в общежитие, он вернулся к машине и поехал домой. На следующий день он подъехал к выходу из института, запарковал машину и стал ждать у ворот. Света появилась в компании своих сокурсников. Увидев его, она попрощалась с ними и подошла.

– Ну здравствуй, борец со скукой. – сказала она и выжидающе уставилась на него. Боб предложил ей прогуляться, и они отправились по Потёмкинской улице в сторону Воскресенской набережной. Света не проявляла особого энтузиазма по отношению к нему, и это его сильно дестабилизировало. Обычно он легко и весело общался с девушками, а тут словно что-то заклинило. Он проводил её до общежития, и они расстались.

Постепенно они стали встречаться каждый день, гуляли по городу, разговаривали, ходили в кино, ели мороженое в кафе. Она рассказала ему, что её отец был инженером в Новгородском производственном объединении «Азот», а мать работала в школе учителем литературы и русского языка. Он ей о себе особо не распространялся, а она, словно чувствуя его нежелание рассказывать о себе, не расспрашивала. Света наотрез отказывалась садиться в его машину и приходить к нему домой, а Боб привязывался к ней всё больше и больше. Его неудержимо тянуло к ней. Хотелось её видеть, слышать её голос, чувствовать её запах.

К началу декабря снежный покров наконец-то укутал улицы и дома, и тонкий хрупкий лёд сковал реки и каналы. Наступили холода, на дорогах появился жесткий наст и гололедица. Он, как обычно, встретил её у ворот института, и они пошли по направлению к общежитию. Света показалась ему необычно задумчивой. Она куталась в шарф, держала его под руку и молчала.

Вдруг она прервала своё молчание и спросила с серьезным видом:

– Боб, чем ты занимаешься? И откуда у тебя машина, квартира и всё остальное? У меня родители всю жизнь работают и не могут себе этого позволить, а ты такой молодой…

Боб, не ожидал этого вопроса, неестественно рассмеялся и ответил:

– Я её в лотерею выиграл. Повезло.

Света посмотрела на него серьёзно и сказала:

– Ты знаешь, я буду с тобой откровенной. Ты хороший парень. В тебе есть что-то важное, настоящее. Но, понимаешь, я тебе не верю. Я чувствую, что что-то не так. – Она помолчала и продолжила – Ты меня извини, но нам не стоит больше с тобой встречаться. Кроме того, у меня скоро экзамены и мне нужно много работать.

Боб оторопел.

– Света, о чём ты? Что это за «верю, не верю», словно на ромашке гадаешь? И причём здесь экзамены? – неуверенно произнёс он, пытаясь улыбнуться.

Света не ответила.

Они подошли к общежитию и остановились у входа. Она взялась за ручку двери, повернулась к нему и улыбнулась:

– Только не обижайся, пожалуйста. Я долго думала.

– Света, я могу рассказать тебе… – пробормотал он.

Она прервала его, открывая дверь:

– Не надо, Боб.

Когда она скрылась за дверью, у Боба защемило в груди. Он стоял и не мог поверить тому, что произошло. Снежинки ложились на его лицо и таяли, стекая по лицу словно слёзы. Наконец он гордо тряхнул головой и подумал: «Чертовщина какая-то! Я знаком с ней всего пару месяцев. Что на меня нашло? Да таких, как она, в Питере хоть пруд пруди! Переживём!»

Прошёл месяц, но таких, как она, ему больше не встречалось и прудить пруд было некем. Пережить это оказалось тоже трудно. Иногда ему невыносимо хотелось её увидеть, переступив через свою дурацкую гордость, но он урезонивал эти желания, вспоминая их последнюю встречу.

Несмотря ни на что, всё-таки наступила весна, затем лето. Боб ещё долго не мог забыть Свету и её проникновенный взгляд, но время шло, и воспоминания о ней становились менее болезненными. Постепенно душевная рана Боба стала затягиваться.