Текст книги "Адольфо и Розетта"

Алексей Винокуров
Адольфо и Розетта

Действующие лица

РОЗЕТТА (Роза) ГЕЛЛЕР – 16 лет, еврейка, дочь Адама Геллера.

АДОЛЬФО (Адольф) БАУЭР – 18 лет, немец, сын Герберта Бауэра.

АДАМ ГЕЛЛЕР – состоятельный работник юденрата в Варшавском гетто.

НАТАН ГЕЛЛЕР – брат Розы и сын Адама Геллера, работает в еврейской полиции, 22 года.

ГЕРБЕРТ БАУЭР – штандартенфюрер СС, заместитель генерал-губернатора Варшавы Ганса Франка, отец Адольфа.

ЭРХАРД МИЛЬХ – генерал-фельдмаршал люфтваффе.

РИВКА – служанка Розы.

ДИТЕР – друг Адольфа, молодой нацист.

ФРИДРИХ ШВАРЦ – штурмбаннфюрер СС, помощник коменданта гетто.

РАСПОРЯДИТЕЛЬ – пан Станислав, упитанный поляк, устроитель концерта.

ПАНИ БЕАТА КОВАЛЬЧИК – звезда варшавского мюзик-холла.

РОТТЕНФЮРЕР ГАНС – начальник караула.

ПЕРВЫЙ ЭСЭСОВЕЦ.

ВТОРОЙ ЭСЭСОВЕЦ.

Действие первое

Сцена первая

За занавесом появляется Розетта Геллер – юная очаровательная еврейская девушка из гетто. Она в маске. Рядом с ней – ее служанка Ривка, тоже в маске.

РОЗЕТТА (оглядываясь). Ривка, где мы?

РИВКА. Кажется, это сцена. Только с другой стороны. Пани Роза, зачем мы тут?

РОЗЕТТА. Затем, что сегодня представление. Будут лучшие польские артисты, неужели не хочешь посмотреть?

РИВКА. Что мне смотреть на эти гойские пляски и песни? Вы поете лучше их всех, вместе взятых.

РОЗЕТТА (пытается выглянуть через щелочку на сцену). Ты ничего не понимаешь… Как же хочется попасть в зал!

РИВКА. Вы с ума сошли? Мы удрали из гетто без разрешения. Нас просто убьют.

РОЗЕТТА. Никто нас не убьет. Одни разговоры. К тому же мы в масках. Кто поймет, что мы евреи?

РИВКА. Вы не знаете нацистов. Они чуют нас с расстояния в километр.

РОЗЕТТА. Как это – чуют? Они что – собаки?

РИВКА. Они хуже собак. Они убийцы. Приходят по ночам и забирают ни в чем не повинных людей. Всех забирают: стариков, детей, женщин…

РОЗЕТТА. Хватит, Ривка! Не желаю слушать! Все это сказки для маленьких детей. (Передразнивает). «Вот придет немецкая бука и откусит тебе оба уха!» Немцы обычные дураки, им нет до нас дела. Просто Гитлер запудрил им мозги.

РИВКА (содрогнувшись). Не надо, пани Роза. Не говорите этого страшного слова.

РОЗЕТТА. Какого слова?

РИВКА. Которое вы сейчас сказали.

РОЗЕТТА. Гитлер?

РИВКА. Опять!!

РОЗЕТТА. Ривка, ты как ребенок – всего боишься.

РИВКА. А вы не боитесь?

РОЗЕТТА. Конечно, нет. Вот, посмотри. Гитлер! Гитлер, Гитлер, Гитлер…

РИВКА. Умоляю! Нас услышат!

РОЗЕТТА. Никто нас не услышит. Смотри! (Повышая голос). Hitler ist ein idiot!

Внезапно Ривка обхватывает ее сзади, зажимает рот и утаскивает в тень. Появляется Распорядитель.

РАСПОРЯДИТЕЛЬ. Пся крев, куда она пропала? Пани Беата, где вы, черт бы вас побрал! Что бы я еще раз втравился в такую авантюру… Лучше прямо в ад, на сковородки. Нет, меня точно расстреляют. Она сейчас сидит у кого-то на коленях, а господа офицеры зря ждут своего законного развлечения. О, матка Бозка! Меня отправят в концлагерь… Пани Беата! Пани Беата!!

Уходит. Из тени выныривают Ривка и Розетта.

РОЗЕТТА. Знаешь, кто такая пани Беата?

РИВКА. Я не могу знать всех гойских женщин.

РОЗЕТТА. Ты дура, Ривка! Пани Беата – звезда Варшавского мюзик-холла.

РИВКА. И что это значит?

РОЗЕТТА. А вот что!

Напевает арию Сильвы.

РОЗЕТТА (напевает).

 
В мире призрачных кулис
Где любовь искусство —
Кто же просит у актрис
Искреннего чувства?
К нам приходят вновь и вновь
Упиваясь встречей!
Это всё игра в любовь,
Верность лишь на вечер!
 

Розетта замолкает, смотрит на Ривку.

РОЗЕТТА. Неужели не слышала?

РИВКА. Не слышала и слышать не хочу. Слушать такое для честной еврейской девушки – это чистый разврат. Что значит: к нам приходят вновь и вновь? Как это – приходят? Без благословения отца, без хупы, без раввина? Нет, я такое слушать не буду и вам не позволю!

Розетта не слушает ее, приникает к занавесу.

РОЗЕТТА. Она, наверное, где-то в зале…

РИВКА. Кто?

РОЗЕТТА. Пани Беата.

РИВКА. Не сомневаюсь. Такая развратная шикса давно у кого-то коленях, прав был этот толстый пан, который хотел, чтобы его расстреляли…

РОЗЕТТА (негромко). Ой!

РИВКА. Что?!

РОЗЕТТА. Ой-ей-ей!

РИВКА. Что вы кричите, как будто вас три раза убили?

РОЗЕТТА. Это он.

РИВКА. Кто – он?

РОЗЕТТА. Генерал-фельдмаршал Эрхард Мильх!

РИВКА. Нацист?

РОЗЕТТА. Летчик. Герой люфтваффе.

РИВКА. Нацист не может быть героем.

РОЗЕТТА. Да хватит тебе нудить! Посмотри лучше, какой красавец!

РИВКА (бурчит) Нацист не может быть красавцем…

Однако ее разбирает любопытство, она выглядывает в щелочку.

РОЗЕТТА. Видно?

Ривка молчит.

РОЗЕТТА. Видно тебе?

РИВКА. Он немножко похож на еврея… Он может быть евреем, как вы думаете?

РОЗЕТТА. Не знаю. Ходят слухи, что он мишлинге.

РИВКА. Мишлинге?

РОЗЕТТА. Грязнокровка. Вроде бы отец у него еврей.

РИВКА. Я так и думала. (Встревожившись). Но если он еврей, как он может быть летчиком?

Розетта смотрит на него.

РИВКА. В смысле, летчиком у нацистов. Он же еврей, хотя всего только наполовину.

РОЗЕТТА. Ривка, ты опять за свое? Можно подумать, все люди делятся на евреев и неевреев.

РИВКА. А как же еще?

РОЗЕТТА. Как угодно. На хороших и плохих, умных и глупых, талантливых и бездарных.

РИВКА. Это тоже. Но сначала они делятся на евреев и неевреев.

РОЗЕТТА. Ты меня с ума сведешь. Когда поет и танцует пани Беата, никому и в голову не придет гадать, кто она – полька, еврейка или немка.

РИВКА. Конечно, не придет. Это же сразу видно.

РОЗЕТТА. Я не про то.

РИВКА. А про что?

РОЗЕТТА. Про то, что настоящий талант не имеет национальности.

РИВКА (саркастически). Серьезно? Может быть, и Эйнштейн национальности не имеет? И Ротшильд?

РОЗЕТТА. Ривка, я по-твоему, еврейка?

РИВКА. Как вы можете такое спрашивать? Конечно, да.

РОЗЕТТА. А вот теперь смотри и слушай. И скажи, есть ли во мне что-нибудь еврейское.

Розетта поет куплеты Адели из «Летучей мыши».

РОЗЕТТА.

 
Милый маркиз!
Вы первый приз
Сумели заслужить!
И за слепоту,
И за глухоту,
Извольте получить!
Как кожа нежна на руке! Ах-ха-ха-ха-ха!
И ножка в ажурном чулке – ах-ха-ха-ха-ха!
Волос цвет золотистый,
И голос серебристый,
У горничной какой найдется стан такой?
У горничной какой найдется стан такой!
Маркиз, Вы вызвали у всех
Недоумение и смех!
Виноваты – ах-ха-ха —
Вы тут сами – ах-ха-ха —
И смеются – ах-ха-ха —
Все над Вами – ах-ха-ха-ха-ха-ха!
 

Незаметно появляется Распорядитель.

РАСПОРЯДИТЕЛЬ (торжествующе). Вот вы где!

Розетта вздрагивает и замолкает. Ривка отступает в тень.

РАСПОРЯДИТЕЛЬ (обманутый маской Розы). Ну, и позвольте узнать, что вы тут делаете?

РОЗЕТТА (растеряна). М-мы?

РАСПОРЯДИТЕЛЬ. Да, вы, пани Беата! Вы едва не довели меня до инфаркта! Ваше место давно на сцене…

РОЗЕТТА (растеряна). Мое?

РАСПОРЯДИТЕЛЬ. Ну, не мое же, матка Бозка! (Ядовито). Или вы, может быть, уже передумали выступать?

Розетта оглядывается на Ривку, та быстро и часто кивает головой. Розетта смотрит на Распорядителя, быстро и часто кивает головой.

РАСПОРЯДИТЕЛЬ (обезумев). Что? Вы убить меня хотите? Вы смерти моей желаете?!

Розетта оглядывается на Ривку, та отрицательно мотает головой, Розетта повторяет за ней, глядя на Распорядителя.

РАСПОРЯДИТЕЛЬ. Вы знаете, кто сидит в зале? Знаете?! Это высшие чины вермахта! Да если вы прямо сейчас не отправитесь на сцену, меня… и вас тоже… в лучшем случае расстреляют.

РОЗЕТТА (растеряна). А в худшем?

РАСПОРЯДИТЕЛЬ (стервенея). А в худшем – повесят, отправят на колбасу, скормят собакам… (Кричит). Марш на сцену!!

Розетта, напуганная, бежит на сцену. Распорядитель утирает лоб.

РАСПОРЯДИТЕЛЬ. Нет, у меня точно будет удар…

Распорядитель идет следом за Розеттой. За ним на цыпочках бежит Ривка.

Сцена вторая

Зрительный зал перед сценой. Отдельный столик, за которым сидит заместитель генерал-губернатора Варшавы Ганса Франка штандартенфюрер Герберт Бауэр и генерал-фельдмаршал Эрхард Мильх. Мильх опрокидывает стопку. Он уже ощутимо нарезался.

БАУЭР. Господин генерал-фельдмаршал, я хотел спросить вас…

МИЛЬХ. Эрхард. Зови меня просто Эрхард.

БАУЭР. Простите… Я постараюсь.

МИЛЬХ. Да уж, Герберт, постарайся. Представь, всякий раз я буду называть тебя штандартенфюрером. Каково? Это же язык можно сломать? Тебе никто из подчиненных не говорил, а?

Мильх смеется, Бауэр слегка задет.

МИЛЬХ (перестав смеяться). Итак, без чинов. Все мы солдаты фюрера, все служим Германии, а потому будем звать друг друга по имени, как братья. Что ты хотел спросить?

БАУЭР. Я хотел спросить… Эрхард… Как вам нравится сегодняшний концерт?

МИЛЬХ. Концерт, Герберт? Где ты видишь концерт? Это не концерт, а бордель. Лучше бы мы сразу пошли в публичный дом. Сэкономили бы время и силы для служения рейху.

БАУЭР. Виноват, Эрхард… А что именно вам так не понравилось?

МИЛЬХ. А ты сам не видишь? Кругом одни поляки, унтерменши. Ты бы еще евреев сюда пригнал… (Внезапно). Встать, когда с тобой говорит генерал-фельдмаршал!!

Бауэр в ужасе подскакивает и вытягивается в струнку.

МИЛЬХ (хмельным голосом). Я тебя спрашиваю, почему на сцене одни поляки? Где наши юные арийские актрисы, нежные, как лепесток розы?! Что за диверсия против высшего командования?

БАУЭР. Но, господин генерал-фельдмаршал, мы с вами в Польше. Здесь только польские артисты… господин генерал-фельдмар…

МИЛЬХ. Эрхард. Зови меня просто Эрхард. Мы же единомышленники, мы служим одному делу. И сядь, наконец, какого черта ты вскочил?

Бауэр с некоторым страхом садится за стол. Мильх разливает по бокалам шнапс.

МИЛЬХ (подает Бауэру стопку). Пей!

БАУЭР. Спасибо, но мне… Доктора не советуют, печень.

МИЛЬХ. Пей, солдат. За фюрера. Это великий человек, за него надо выпить. Или ты не хочешь пить за фюрера?

БАУЭР. Я… нет. Я хочу.

МИЛЬХ. Ты – верный сын рейха. Я рад, что в тебе не ошибся. За фюрера!

БАУЭР. За фюрера!

Бауэр хочет выпить, но Мильх останавливает его за руку.

МИЛЬХ. Погоди. Кем бы мы были с тобой, если бы не фюрер? Знаешь, кем?

БАУЭР. Кем?

МИЛЬХ. Дерьмом бы мы с тобой были. Дерьмом – и больше никем. Вот скажи мне честно, как солдат солдату – ты был бы дерьмом без фюрера?

Бауэр молчит.

МИЛЬХ. Не знаешь? А я знаю. Кто ты по профессии?

БАУЭР. Я – кадровый военный.

МИЛЬХ (торжествующе). Вот именно. И если бы не фюрер, сидел бы ты на Фридрихштрассе и чистил ботинки грязным еврейским фабрикантам.

БАУЭР. Но я…

МИЛЬХ. Ботинки! На Фридрихштрассе! Так было бы… А ты сидишь за накрытым столом и генерал-фельдмаршал зовет тебя по имени. Поэтому пей за фюрера. Пей и не ломайся, если не хочешь попасть на фронт.

Бауэр молча пьет. Мильх опрокидывает стопку.

МИЛЬХ. Вот что я тебе скажу. Это все – не концерт. Это – Елисейские поля. Это подлинный рай, Герберт. Не спорь со мной! Настоящий рай… И пусть нет арийских артистов, но все эти певички… Эти юные польские актрисы, нежные, как лепесток розы… Словом, я в восторге. Ты удружил мне. Мы культурно развлеклись. Теперь едем в бордель.

БАУЭР. Но я…

МИЛЬХ. Что такое?

БАУЭР. Я женат.

МИЛЬХ. Зови меня Эрхард.

БАУЭР. Я женат, Эрхард.

МИЛЬХ. Это плохо. Твоя жена мешает нам развлекаться. Я велю ее расстрелять.

БАУЭР. Господин генерал-фельдмаршал!

МИЛЬХ. Спокойно. Я пошутил. Я хочу с ней познакомиться. Не бойся, я не стану ее уводить.

БАУЭР. Я не боюсь.

МИЛЬХ. Напрасно. Если бы ты знал, скольким я наставил рога. Но ты – другое дело. Ты верный солдат рейха. Поэтому едем в бордель.

Бауэр молчит.

МИЛЬХ. Что? Только не говори мне про жену или я тебя убью. Прямо тут. По-дружески, из именного револьвера. Мне подарил его фюрер. Он сказал: «Эрхард, ты верный сын отечества. Я дарю тебе этот револьвер, чтобы ты стрелял из него по врагам отечества и прочим рогоносцам». (Приставляет револьвер к голове Бауэра). Едешь со мной в бордель? Считаю до трех: раз, два…

БАУЭР (не отводя головы). Должен быть еще один номер.

МИЛЬХ (не убирая пистолета). Еще один? По-моему, уже хватит. Что это за кафешантан вокруг нас? А? Кто эти крашеные педерасты? Мы мужчины, наше место в борделе!

Мимо пробегает Распорядитель.

БАУЭР (сквозь зубы). Герр Станислав!

РАСПОРЯДИТЕЛЬ. Слушаю вас, ясновельможный пан.

БАУЭР. Где там ваша хваленая опереточная дива? Где эта сучка пани Беата?

РАСПОРЯДИТЕЛЬ. Сию минуту. Начнет прямо сейчас.

БАУЭР (срываясь). Так пусть уже начинает, черт бы вас всех побрал!

Распорядитель кланяется, в ужасе трусит прочь. Мильх с удивлением смотрит на Бауэра, убирает пистолет от его виска.

МИЛЬХ. Герберт, у тебя психоз. Тебе надо лечить нервы. Ты знаешь методу доктора Фрейда? Она основывается на том, что твоя мать…

БАУЭР (срываясь). Фрейд – еврей! У меня нет никакого психоза!! И хватит тыкать в меня пистолетом! Смотри на сцену… Эрхард!

Мильх смотрит на сцену. Там стоит в маске Розетта в образе летучей мыши из оперетты. Рядом с ней и чуть позади стоит в маске Ривка.

РОЗЕТТА (Ривке, сквозь зубы). Что ты здесь делаешь?

РИВКА (сдавленно). Спасаю вас.

РОЗЕТТА. Спасаешь?!

РИВКА. Толстый пан сказал, что нацисты убьют вас и повесят. Я хочу умереть с вами.

РОЗЕТТА. Ривка, меня никто не убьет.

РИВКА. Убьют-убьют, я их знаю.

РОЗЕТТА. Слушай, что я говорю. Если ты сейчас же не отойдешь, меня разоблачат. И тогда нам точно придется солоно. Уходи со сцены.

РИВКА. Не уйду!

РОЗЕТТА (сдаваясь) Хорошо. Тогда хотя бы не мешай. Стань сзади меня, подтанцовывай и открывай рот.

Начинается музыка из «Летучей мыши». Ривка становится за Розеттой. Та ослепительно улыбается, начинает петь. Сзади за ней подплясывает Ривка.

РОЗЕТТА (поет).

 
Мне часто снится,
Как будто я птица,
И птица мчится
В тот дивный край,
В тот край счастливый,
Где зреют оливы,
В край волшебный,
Где вечный светлый май.
Где любят верней и нежней,
Где нет вероломных мужей,
Где муж до рассвета
Не кружится где-то,
Жену бросив дома одну.
Но где же ты, та страна?
Только сон, сладкий сон она,
Ах, только сновиденье.
Возникнет на мгновенье
Светлая страна,
Где всегда весна,
Где любят верней и нежней,
Где нет вероломных мужей,
Где муж до рассвета
Не кружится где-то,
Жену бросив дома одну.
Мой женатый друг,
Что ж ты смутился вдруг!
Гей, забудь жену,
Ну-ка спляшем, ну!
Сердце мне отдашь
Ты за один чардаш,
Гей, пляши чардаш,
Пусть хоть час, да наш!
Вся жизнь мгновенье, гей, гей!
В любви забвенье, гей, гей!
Сердце мне отдашь
Ты за один чардаш,
Гей, пляши чардаш,
Пусть хоть час, да наш!
Не смущайся! Развлекайся!
Стыдно станет, так покайся и слезу пролей!
Все прощаем шалопаям!
Ты не бойся!
Смелей, смелей!
 

Гремят аплодисменты. Хлопает даже Мильх. Розетта делает реверанс и уносится за кулисы. За ней трусит Ривка.

МИЛЬХ (Бауэру). Вот это девка! Огонь, гром и молния… А ведь я говорил тебе – поляки еще себя покажут. Они, конечно, недочеловеки, что ж поделать, но в них есть… первобытное обаяние. Тебе понравилось?

БАУЭР (сдержанно). Я не поклонник диких штучек.

МИЛЬХ. А, ты ничего не понимаешь. Одно слово, штандартенфюрер, жена – твой потолок. Нет, с этой Беатой надо познакомиться поближе.

ГОЛОС БЕАТЫ (неожиданно). Мой генерал!

Мильх поднимает голову. Над ним стоит пани Беата. Делает книксен.

МИЛЬХ. Мадам, вы кто?

БЕАТА. Пани Беата, к вашим услугам.

МИЛЬХ. Пани Беата? Вы шутите?

БЕАТА. Мой генерал…

МИЛЬХ (поправляет). Генерал-фельдмаршал… (Бауэру, весело). Она же не солдат рейха, пусть зовет меня, как положено. (Беате). Что вам угодно, мадам?

БЕАТА. Вы хотели со мной познакомиться.

МИЛЬХ. С чего вы взяли?

БЕАТА. Вы сами сказали… Я – Беата Ковальчик.

МИЛЬХ. Ни за что не поверю. Вы меня разыгрываете.

БЕАТА. Как бы я посмела?

МИЛЬХ. Чем докажете?

БЕАТА (растеряна). Как докажу? Но… меня все тут знают.

МИЛЬХ. И вы хотите сказать, что это вы там вот сейчас… (Подбоченивается, притопывает ногами). Фюить-фюить!

БЕАТА (изумлена. Бауэру). Ничего не понимаю. Что происходит, господин штандартенфюрер?

БАУЭР (угрюмо). Спросите у Эрхарда.

МИЛЬХ. Да, спросите у меня. Если вы правда звезда мюзик-холла, докажите это!

БЕАТА. Доказать?!

МИЛЬХ. Ну да. Или вам слабо?

Беата, надменно запрокинув голову, отходит чуть назад. Начинает петь арию.

БЕАТА. (поет).

 
Мне часто снится,
Как будто я птица,
И птица мчится
В тот дивный край,
В тот край счастливый…
 

МИЛЬХ (перебивая ее, торжествующе). Я так и знал! Не она!

БЕАТА. Я не понимаю… Это оскорбительно!

МИЛЬХ. Мадам, вы не Беата Ковальчик. Вы пытались нас обмануть. Вы – обычная проходимица. Нет. Вы – шпионка. Я вас расстреляю. (Вытаскивает револьвер) Руки вверх!

БЕАТА (в ужасе вздергивая руки). Ох! Матка Бозка!

МИЛЬХ (Беате). Кто ты? Отвечать, быстро! (Бауэру). Это шпионка, мы ее мигом расколем. Фюрер предлагал мне на выбор – люфтваффе или гестапо. Я выбрал авиацию, но шпионов чую за версту! (Беате). Имя!

БЕАТА. Бе-бе… Бе…

МИЛЬХ. Нечего блеять! Не прикидывайтесь овцой! Вы – волчица, я вас вижу насквозь. Имя!

БЕАТА. Беата…

МИЛЬХ. Какая упорная. Придется расстрелять. (Прицеливается).

БЕАТА (крестится). Пан Езус, Дева Мария!

БАУЭР. Послушай, Эрхард. Мне кажется, не нужно спешить. Она не похожа на шпионку.

БЕАТА. Я певица!

БАУЭР. Видишь, она певица.

МИЛЬХ (опуская пистолет). Но она не Беата!

БЕАТА. Я – Беата!

МИЛЬХ. Слыхал? Продолжает врать… И кому? Мне, герою Германии!

БЕАТА. Но я правда…

БАУЭР (срываясь, кричит). Вы можете помолчать или нет?!

Становится тихо.

БАУЭР (Беате). У вас что, шило в заднице?! Или вам жить надоело? Вам сказано, что вы не Беата, значит, не Беата! Вам все ясно?

Беата испуганно кивает.

БАУЭР. Как вас зовут?

БЕАТА. Н-не… не знаю.

БАУЭР. Но вы не Беата?

Беата, дрожа, отрицательно качает головой.

БАУЭР (Мильху). Успокойся, она не Беата.

Появляется Распорядитель.

РАСПОРЯДИТЕЛЬ. Пани Беата, вы уже здесь?

МИЛЬХ. Что ты сказал?

РАСПОРЯДИТЕЛЬ (струхнув). Я? Ничего!

МИЛЬХ. Нет, ты сказал!

РАСПОРЯДИТЕЛЬ (дрожа). Я сказал: «пани Беата»…

МИЛЬХ. Где?!

РАСПОРЯДИТЕЛЬ. Что?

МИЛЬХ. Где она? Где пани Беата?

Распорядитель в ужасе переводит взгляд с Мильха на Бауэра, потом на Беату и обратно.

БАУЭР. Вы оглохли? Где пани Беата?

РАСПОРЯДИТЕЛЬ (показывая на Беату). Вот она…

МИЛЬХ. Ты в этом уверен?

РАСПОРЯДИТЕЛЬ. Конечно. Спросите у кого угодно… Да она только что пела вам со сцены.

МИЛЬХ. Это вы пели со сцены пять минут назад?

БЕАТА. Н-нет…

МИЛЬХ. Я же говорил!

РАСПОРЯДИТЕЛЬ. Как – не вы? Но это ваш номер!

БЕАТА. Прошу прощения. Вы… выходя из дома, я сломала каблук и упала. Запачкала платье. Пришлось возвратиться и переодеться… Я опоздала. Еще раз прошу простить.

РАСПОРЯДИТЕЛЬ. Но если пели не вы, то кто это пел?

МИЛЬХ (после паузы). Хороший вопрос…

БАУЭР (поднимаясь, громко). Гауптштурмфюрер! Оцепить театр, никого не впускать, никого не выпускать!

МИЛЬХ (поднимаясь). Это покушение. Меня хотели убить. Проклятое сопротивление. Оно пролезло даже в оперетту. (Распорядителю). А все ваш концерт!

РАСПОРЯДИТЕЛЬ (падая на колени). Господин генерал! Ясновельможный пан фельдмаршал… Я клянусь вам… Я ни сном, ни духом… я – ни за что…

МИЛЬХ (брезгливо отпихивая его). Ну, хватит уже, хватит. Виноваты – будете отвечать. Диверсионная деятельность – это вам не оперетки танцевать. Это – по законам военного времени…

Распорядитель в ужасе падает ничком, обхватив голову руками. Мильх проходит мимо него в центр сцены. Поворачивается к зрителям.

МИЛЬХ. Господа! Концерт окончен! (Поднимает палец, лукаво улыбается). Никому не расходиться.

Сцена третья

За сценой. Появляются Розетта и Ривка, обе в масках, запыхавшиеся.

РИВКА. Пани Роза, что вы творите?! Я чуть со страху не умерла!

РОЗЕТТА. Но признайся, тебе ведь понравилось? Скажи, Ривка, тебе понравилось выходить на сцену?

РИВКА (потупясь). Немножко.

РОЗЕТТА. Немножко? А почему у тебя румянец на щеках, и так горят глаза? Я вижу даже через маску. Ривка, теперь ты тоже звезда.

РИВКА. Не смущайте меня. Все эти дамы и господа… Они такие красивые, богатые и добрые. Им понравилось мое выступление. Они так хлопали бедной Ривке.

РОЗЕТТА. Нам.

РИВКА. Что?

РОЗЕТТА. Они хлопали нам, Ривка. Тебе и мне.

РИВКА. Да… Нам. Мне… и вам немножко. (Неуклюже напевает). «Мне часто снится, как будто я птица…»

Внезапно Розетта зажимает ей рот и утаскивает в тень. Появляется Адольфо, сын Бауэра и его друг Дитер.

ДИТЕР. Адольф, ты с ума сошел? Зачем тебе эта старая полячка?

АДОЛЬФО. Она вовсе не старая. Она юна, как утренняя заря.

ДИТЕР. Боже, какой слог. И совершенно не по адресу. Ей лет тридцать.

АДОЛЬФО. Ей не больше шестнадцати.

ДИТЕР. Я сам видел ее в оперетте. Пышный перезрелый розан – и ничего больше.

АДОЛЬФО. Значит, это была не та сцена. И не та Беата.

ДИТЕР. С тобой невозможно говорить. Ты переспоришь пулемет.

АДОЛЬФО. Ты просто не видел, как она пела. Пусть даже ей триста лет, она все равно лучшая из женщин. Она горит таинственным огнем праматери Евы. В ней все манит, все опьяняет…

ДИТЕР. Остынь. Папаша Бауэр не похвалит тебя за интрижку с неполноценной.

АДОЛЬФО. Папаша – нацист.

ДИТЕР. Мы все – нацисты. Или ты исключение?

АДОЛЬФО. Не вижу большой разницы между немцами и поляками.

ДИТЕР. Может, ты и между немцами и евреями разницы не видишь?

АДОЛЬФО. Не передергивай. Евреи – наши природные враги.

ДИТЕР. Наши природные враги – все низшие расы.

АДОЛЬФО. Дитер, ты дурак. Нельзя быть врагом целому миру.

ДИТЕР. Сам ты дурак… Лично я буду врагом тому, на кого укажет фюрер. А ты оставайся тут со своими унтерменшами и целуй их в грязные зады.

Дитер уходит.

АДОЛЬФО. Да где же она? Своими глазами видел, как они обе сюда проскользнули.

Неожиданно громко чихает Ривка.

АДОЛЬФО. Кто здесь? Мадам Беата, это вы? Мадам Беата, отзовитесь, умоляю!

ГОЛОС РОЗЕТТЫ. Не кричите, прошу вас!

Розетта выходит из тени. На ней маска.

АДОЛЬФО. Да, это она. Тот же голос, тот же стан. Сомнений быть не может. (Розетте). Мадам Беата?

РОЗЕТТА. Что вам нужно от старой полячки?

АДОЛЬФО. Я потрясен вашим талантом.

РОЗЕТТА. Я всего лишь пышный перезрелый розан.

АДОЛЬФО. Дитер – дурак. Не обращайте на него внимания.

РОЗЕТТА. Правда? А вы умны?

АДОЛЬФО. Влюбленный всегда слегка безумен.

РОЗЕТТА. Какие слова! И кто же тут влюблен?

АДОЛЬФО. Не смейтесь, но это я, бедный Адольф.

РОЗЕТТА. Вас назвали в честь фюрера?

АДОЛЬФО. Нет. Когда я родился, фюрер еще не был фюрером, а только бедным бездарным художником. О нем не знали даже в пивных Берлина.

РОЗЕТТА. В кого же вы влюблены, тезка бедного бездарного художника?

АДОЛЬФО. Я влюблен в девушку, лица которой еще не видел.

РОЗЕТТА. Так, может быть, и не надо?

АДОЛЬФО. О, нет. Это мое самое страстное желание.

РОЗЕТТА. А вдруг она урод?

АДОЛЬФО. Этого не может быть. Сердце не обманешь.

РОЗЕТТА. Так, значит, вы любитель красивых девушек?

АДОЛЬФО. Я готов отдать всех на свете девушек за одну-единственную, которую люблю.

РОЗЕТТА. Какой удар для всех девушек!

АДОЛЬФО. Прошу вас, не смейтесь надо мной. Снимите вашу маску.

РОЗЕТТА. Зачем?

АДОЛЬФО. Хотя бы затем, чтобы я увидел ваши глаза, сияющие, как звезды.

РОЗЕТТА (после паузы). Я не могу.

АДОЛЬФО. Почему?

РОЗЕТТА. Не могу.

АДОЛЬФО. Но я должен знать…

РОЗЕТТА. Так ли я хороша без маски, как и в ней? Вы будете разочарованы.

АДОЛЬФО. Мне все равно. Я хочу видеть вас.

РОЗЕТТА. Это бессмысленно.

АДОЛЬФО. Если нет, я умру.

РОЗЕТТА. Ваш папенька будет очень огорчен. Его сын умер из-за женщины низшей расы.

АДОЛЬФО. Плевать мне на расы! Я люблю вас!

РОЗЕТТА. Однако… Вы видели номер в моем исполнении и две минуты со мной говорили – и вот уже?

АДОЛЬФО. Любовь живет своими законами. Она как молния, ударяет в нас с небес. Неужели вы ничего не чувствуете, когда смотрите на меня?

Адольфо берет ее за руку, прижимает к своей груди. Она секунду смотрит ему в глаза. Потом с трудом отнимает руку и отворачивается.

РОЗЕТТА. Должна вас огорчить. Эта молния ударила мимо.

АДОЛЬФО. О, Господи, я самый несчастный человек на свете! Но я все равно буду надеяться…

РОЗЕТТА. Надежда – хорошее чувство. А теперь позвольте мне уйти.

АДОЛЬФО. Постойте. Я так и не увижу вашего лица?

РОЗЕТТА. Приходите в мюзик-холл. Беата Ковальчик всем известна.

АДОЛЬФО. Вы не Беата Ковальчик.

РОЗЕТТА (испуганно). А кто же я, по-вашему?

АДОЛЬФО. В этом весь вопрос.

Он медленно приподнимает ее маску. Смотрит на Розетту с восхищением.

АДОЛЬФО. Я так и думал…

РОЗЕТТА. Что вы думали?

АДОЛЬФО. Под солнцем не рождалось еще такой красоты.

РОЗЕТТА. Вы смеетесь надо мной?

АДОЛЬФО. Разве похоже, что я смеюсь?

Адольфо приближает свои губы к ее губам. Она уклоняется.

РОЗЕТТА. Мне надо бежать!

АДОЛЬФО. Постой. Скажи хотя бы, как тебя зовут?

РОЗЕТТА. Зачем тебе? «Ведь роза пахнет розой, хоть розой назови ее, хоть нет…»

АДОЛЬФО. Но ведь ты не роза?

РОЗЕТТА. Как знать…

АДОЛЬФО. Роза – это просто цветок. Или?

Выбегает Ривка.

РИВКА. Беда! Пани Роза, беда!

РОЗЕТТА. Что такое?

РИВКА. Мы пропали.

РОЗЕТТА. Говори же толком!

РИВКА. Театр оцеплен. Никого не выпускают.

РОЗЕТТА. Только этого не хватало. А что стряслось?

АДОЛЬФО. Они узнали, что Мильху пела не настоящая пани Беата. И теперь ищут ее.

РОЗЕТТА. Но зачем?

АДОЛЬФО. Наказать. Думают, она шпионка.

РОЗЕТТА. Она не шпионка. Она просто несчастная дура!

РИВКА. Что же нам делать? Мы пропали! Нас расстреляют!

АДОЛЬФО. Позвольте помочь вам.

РОЗЕТТА. Что?

АДОЛЬФО. Помочь.

РИВКА. Он нацист.

АДОЛЬФО. Нет, я не нацист. Я обычный бюргер. И я не вижу разницы между поляками и немцами.

РИВКА. При чем тут поляки…

РОЗЕТТА (прикрыв ей рот). Молчи! (Адольфо). Поклянитесь, что не выдадите нас.

АДОЛЬФО. Под самыми страшными муками я не выдам вас. Лучше умру.

РОЗЕТТА. Я верю вам. Верю.

РИВКА. Но как же нам выбраться?

АДОЛЬФО. Я выведу вас.

РОЗЕТТА. Они и вас арестуют. За укрывательство.

АДОЛЬФО. Не посмеют. Я – сын штандартенфюрера Бауэра.

РОЗЕТТА. Что нам делать?

АДОЛЬФО. Наденьте маски. Притворитесь пьяными певичками. Обнимите меня…

РИВКА. Ни за что!

РОЗЕТТА (Ривке). Не спорь. (Адольфо). Вот так?

АДОЛЬФО. Да… Боже! Нет, еще теснее.

РОЗЕТТА. Так?

АДОЛЬФО. Да. Небесное блаженство.

РИВКА. Идемте же! Иначе будет поздно!

АДОЛЬФО. Вперед! Мы пьяны! Горланим песни… (Запевает хмельным голосом). «Дойчланд, Дойчланд юбер аллес… Юбер аллес ин дер вельт…»

Все трое исчезают.