Текст книги "Тайная история комиксов. Герои. Авторы. Скандалы"

Я все придумал! Самая скандальная часть

Кажется, что самое интересное и запутанное в комиксах – это взаимоотношения популярных персонажей, новая мифология, череда войн, предательств, романов и союзов новых богов и героев. Вот только все эти «Кризисы на Бесконечных Землях» и «Секретные Войны» – круги на воде в сравнении с теми скандалами и страстями, что бушевали в маленьких офисах, подвалах, в колонках писем и на журнальных страницах.

Среди авторов комиксов хватает героев и злодеев (зачастую очень неоднозначных), а споры вроде «придумывал ли Стэн Ли героев Marvel» настолько же вечны и бестолковы, как и толки о том, кто из супергероев самый сильный.

В этой части мы расскажем о нескольких замечательных людях, создавших или определивших вид американской комикс-индустрии, и через всю эту часть будет проходить рассказ о жизни, возможно, самого яркого, скандального и влиятельного художника комиксов Америки – Джека Кирби. Потому что мы любим Джека Кирби, мы танцуем Джека Кирби каждый день!

Время разбрасывать бутылки

Каждый мальчишка мечтает стать королем. Или хотя бы иметь место за круглым столом, среди шумной рыцарской братии, и считаться из всех рыцарей самым храбрым, самым умелым, самым первым. Ну или хотя бы – в крайнем случае – мечтает о том, чтобы строить огромных роботов, побеждать монстров и на своими руками созданном космическом корабле покорять безвоздушные дали, касаться руками пирамид вселенских ацтеков и учить инопланетянок любви.

Джейкоб (Яков) Куртцберг тоже мечтал обо всем этом, но едва ли подозревал, что этим его мечтам будет суждено сбыться, причем самым парадоксальным и даже издевательским способом… Но обо всем по порядку.

Та часть биографии отца будущего короля, что интересует нас, началась романтично – с поединка чести и добровольного изгнания. Джек Кирби пересказывал истории своего отца Бенджамина о том, что он, будучи портным в Австрии, на стыке прошлого и позапрошлого веков, чем-то насолил одному немецкому аристократу. Оскорбленный господин, являвшийся прекрасным стрелком, вызвал портного на дуэль. Если бы голова Бенджамина Куртцберга не оказалась такой холодной, то лежала бы она вместе со всем остальным Куртцбергом-старшим в гробу на одном из австрийских еврейских кладбищ. Но Бен решил не горячиться и убраться из родной страны, подальше от чертовой европейской аристократии. Родные помогли Куртцбергу собрать денег на билет, и он отправился в Соединенные Штаты Америки.

В Нью-Йорке Бенджамин работал на фабриках по пошиву одежды, рано вставал, поздно возвращался с работы и зарабатывал всегда очень мало, денег едва хватало на жизнь. Так что сыну Джейкобу, появившемуся на свет 28 августа 1917 года, с раннего детства пришлось учиться зарабатывать деньги. Характер будущего Джека Кирби, его невероятную работоспособность, его упорство в защите собственных прав, со временем превратившееся в одержимость, определила именно бедность двадцатых-тридцатых годов, необходимость драться за каждый цент, не важно с кем – со старшими хулиганами, с бандой мальчишек с соседней улицы, или с жадной жабой, которую судьба сделала твоим боссом.

Драться Джейкобу (или Джеки – так его обычно называли), росшему на улицах Ист-Сайда, приходилось часто и не только из-за денег: еще из-за того, что еврей, что мал ростом, да и просто из-за того, что характер у парня был не сахар. Сбитые кулаки Джеки Куртцберга, хуки справа и кирпичные рожи, которые этим хуком надо разбивать в крошку, потом появятся в комиксах Джека Кирби. О том, что справедливость можно защищать не только в рукопашной, но и с помощью космических лучей, Кирби узнает потом. В двадцатых-тридцатых годах у Кирби было два главных учителя – палповые журналы и нью-йоркские улицы. И там, и там было достаточно крепких рук и пистолета. Пистолет Джейкобу впервые дадут только в 1943-м, в армии, и речь об этом еще впереди.

Естественно, Нью-Йорк был не тем местом, где можно чесать кулаки о других в одиночку – поэтому самым главным талантом, необходимым для выживания, Джеки Куртцберг все же считал умение находить друзей. Недаром значительная часть лучших комиксов, созданных Кирби вместе с Джо Саймоном, Стэном Ли или в одиночку, будет рассказывать именно о командах героев. В числе этих команд будут семьи, однокашники, сослуживцы и, конечно же, компании друзей-мальчишек. «Boy Commandos», «Boy Explorers», «The Newsboy Legion». Детские команды не были для Кирби попыткой увеличить продажи комиксов (дескать, детям должно страшно нравиться читать про других детей), с их помощью Джек заново переживал лучшие моменты своего детства: постоянные стычки между бандой с Саффолк-стрит, к которой принадлежал Джеки Куртцберг, и мальчишками с Норфолк-стрит, членство в организации «Boy Brotherhood Republic», в которой из шпаны пытались сделать сознательных граждан. В общем, знал бы доктор Фредерик Вертам, построивший свою карьеру на обвинении комиксов в пропаганде жестокости среди несовершеннолетних, о том, что один из лучших художников индустрии вдохновлялся воспоминаниями о том, как кидался в других детей камнями и бутылками, потолстел бы его opus magnum «Совращение невинных» еще страниц на – дцать…

Когда же Куртцберг-младший не был занят раздачей/получением тумаков и продажей газет, все свое время он тратил на две главные страсти – палповые журналы и кинематограф. Кто бы что ни говорил, а массовая культура хотя бы тем хороша, что доступна даже мальчишке из полунищей семьи портного. Когда Джеки подолгу не появлялся дома, его мать Розмари Куртцберг шла искать блудного сына в ближайший кинотеатр. Если кино и журналы были для Джеки этакими экспресс-курсами литературного мастерства, то художественной школой ему служили газеты, которые он продавал, причем продавал из рук вон плохо. Он взахлеб читал газетные стрипы и, конечно, пытался их перерисовывать. Джек придумывал и рисовал новые приключения для любимых героев, подражал лучшим художникам стрипов – автору «Флэша Гордона» Алексу Реймонду, создателю «Принца Вэлианта» Хэлу Фостеру, политическому карикатуристу Роллину Кирби, трехкратному обладателю Пулитцеровской премии, у которого в будущем Джеки позаимствует псевдоним. Чета Куртцбергов, пожимая плечами, мирилась с увлечением сына, захватившим все его свободное время. Они даже стали поощрять занятия сына рисованием и покупать ему бумагу, чтобы не приходилось рисовать на полях газет. Пусть, думали, сидит дома и рисует, всяко не на улице болтаться.

Как-то раз Джейкоба даже угораздило поступить в институт Пратта – крупнейшее художественно-учебное заведение. Вот только проучился он там недолго. О причинах Кирби рассказывал разное – то утверждал, что его отец потерял работу, и покинуть институт пришлось из-за денежных неурядиц, то говорил, что ему там просто не понравилось.

Впервые рисунки Джеки были опубликованы в «The B.B.R. Reporter», самодельной газете Boy Brotherhood Republic. Эту газету парни из B.B.R. даже умудрялись продавать – правда, только друзьям и соседям. Однако, чем взрослей становился Джеки Куртцберг, тем сильнее в нем было желание начать зарабатывать любимым делом по-настоящему.

С разрешения родителей Джейкоб бросил школу и начал подыскивать для себя работу, он исходил весь Манхэттен, демонстрируя свои рисунки и представляясь уже не Джейкобом, а Джеком Куртцбергом. Он тяготился вовсе не своей национальностью, а скорее печатью «парня из гетто». Он хотел стать новым человеком, с новым именем и новой работой, но гетто так просто его не отпускало. Настоящую работу Джек искал долго, подрабатывал, рисуя рекламу для уличных торговцев.

Только весной 1935 года Джеку удалось найти постоянное место, хотя бы отдаленно связанное с его любимым делом. Он устроился в студию анимации Макса Флейшера, рисовавшую мультфильмы про моряка Попая и Бетти Буп. Джек занимался обслуживающей работой – никакого творчества в ней не было и в помине. К тому же коллеги косо смотрели на молодого работника – слишком сильно он хотел преуспеть, продвинуться по карьерной лестнице выше, чтобы, наконец, получить должность, на которой можно будет показать свой талант в полной мере. В студии Флейшера сотрудники обычно годами занимались однотипной работой без шансов на повышение, это, по мнению начальства, делало из них настоящих профессионалов. Нездоровый климат в студии вынудил Джека покинуть ее, да и мир анимации в целом. Студию Флейшера – навсегда, анимацию – очень надолго.

Еще работая в студии Флейшера, Джек познакомился с человеком по имени Хорас Теодор Элмо. Элмо был художником, а главное – руководил Lincoln Feature Syndicate, одним из многочисленных газетных синдикатов, продававших газетам стрипы и карикатуры. Куртцберг-младший закидал Элмо своими рисунками, и тот согласился взять Джека к себе на работу. Платил Элмо мало – его газетный синдикат был из числа мелких, задавленных со всех сторон маститыми конкурентами, к тому же, по той же причине, своим художникам Элмо велел во всем копировать стрипы известных художников. Но это хотя бы была настоящая работа в той индустрии, в которую Джек с детства мечтал попасть.

Джек работал на «Линкольн» не покладая рук, рисуя политические карикатуры, приключенческие истории, ребусы и шарады. Рисовал Куртцберг так быстро, что со временем Элмо решил загрузить парня работой над несколькими ежедневными стрипами сразу, при этом стрипы Джек рисовал в разной манере и подписывал разными псевдонимами. Стрип «The Black Buccaneer» рисовал Джек Кертисс, «Cyclone Burke» – Боб Браун, а «Socko the Seadog» – просто Тедди (уменьшительное от другого псевдонима – Тед Грей).

Героем многих политических карикатур Джека (их он тоже подписывал фамилией «Кертисс») был Адольф Гитлер. Сын австрийского эмигранта принимал события, происходящие на родине его отца, очень близко к сердцу, был активным сторонником участия Соединенных Штатов в войне против нацистской Германии.

Пока Джек рисовал стрипы для «Линкольна», индустрия рисованных историй быстро и непредсказуемо менялась – все большую популярность завоевывали журналы комиксов, в которых перепечатывались газетные стрипы, создавались новые. Готовились взмыть в безвоздушную даль первые звезды супергероики – Джерри Сигел, Джо Шустер, Боб Кейн. Художники переходили на новый формат рисунка, ориентированный не на газетную полосу, а на страницу журнала.

Дела у Хораса Элмо шли все хуже, и Джеку пришлось покинуть тонущий корабль. Его взяли на борт игроки на порядок серьезнее мистера Х. С. Элмо – художники Джерри Айгер и Уилл Айснер.

Компания «Eisner & Iger» появилась, когда Айгер и Айснер прикинули, что большую часть газетных стрипов уже переиздали в журналах и пришла очередь делать новые рисованные истории. Партнеры сняли офис за пять долларов и принялись набирать работников и рисовать комиксы под новый журнальный формат. Подробно об «Eisner & Iger» Уилл Айснер рассказал в автобиографическом комиксе «Мечтатель» («The Dreamer»), есть там и персонаж, срисованный с Джека Куртцберга – низкорослый, талантливый и до зуда в кулаках ненавидящий бандитов Джек Кинг.

Джек сразу оценил возможности, которые перед художником открывали журнальные страницы – на большом пространстве можно было рисовать более масштабные истории, а количество страниц позволяло делать сюжеты более динамичными, выгодно отличавшимися скоростью повествования от черепашьего языка газетных стрипов.

Уилл Айснер стал для Джека и боссом, и учителем, и даже объектом для подражания. Айснер был не только невероятно талантливым художником, но и умным бизнесменом, у которого хорошо было бы поучиться целым поколениям художников комиксов, обжегшихся на проблемах с авторскими правами и возвратом оригинальных рисунков. Права на самых популярных персонажей Айснера всегда принадлежали ему, но даже при этом его имя в индустрии всегда звучало гораздо громче имен его героев.

У Айснера и Айгера, находясь на положении фрилансера, Джек по-прежнему публиковался под псевдонимами вроде «Курт Дэвис» или «Джек Кертисс», и, поскольку даже хороший босс Айснер не спешил платить Куртцбергу много, ему все так же приходилось искать пути дополнительного заработка. Это не слишком хорошо удавалось художнику – на стороне его обманывали, оставляли работу без оплаты, а в «Associated Features Syndicate» рисунок Джека и вовсе назвали причиной провала комикса. То, что сюжет истории «Lone Rider», который доверили рисовать Джеку, был беззастенчиво слизан с «Одинокого Рейнджера», работодатели художника в расчет не приняли. Единственной важной деталью в работе над злосчастным комиксом «Lone Rider» был новый псевдоним. Чтобы имя художника звучало по-ковбойски, Джек в этот раз назвался Лэнсом Кирби.

Многократно обойдя весь издательский Нью-Йорк, Кирби решил попытать счастья в газетном синдикате Виктора Фокса. Джек был наслышан о том, что Фокс не смотрит на то, какие рисунки ты ему покажешь. Чтобы работать на него, было достаточно и того, что у тебя вообще есть рисунки. У Фокса Кирби получил возможность впервые поработать над комиксом о главной звезде синдиката – супергерое Синем Жуке.

Именно работая на Виктора Фокса, Джек, наконец, вытащил первый в жизни счастливый билет. Он познакомился с редактором «Fox Feature Syndicate», которого звали Джо Саймон. Этим двоим будет суждено создать персонажа, обреченного на бессмертие – Капитана Америку.

Вор-джентльмен и рождение Бэтмена

Шёл 1939 год. Годом раньше издательство National запустило журнал Action Comics, главной звездой которого был некий Супермен – сплав идей двух молодых авторов, Джерри Сигела и Джо Шустера. Пятничным днем с Вином Салливаном, редактором, «заведовавшим» похождениями таинственного пришельца с погибшей планеты, беседовал молодой художник, с которым у них завязались приятельские отношения.

Художника звали Боб Кейн. Точнее, Роберт Кан, но разве с таким именем можно разбогатеть? Это имя для работника швейной фабрики, а не для богача. Именно на таком предприятии успел поработать Роберт Кан, и именно там должно было остаться его старое имя. Боб Кейн же вполне мог стать известным художником. Анимация – та же фабрика, а вот мир комиксов – другое дело. Благо в этом молодом бизнесе Кейн уже был достаточно известен. Что для человека является самым важным в жизни? Чётко решить, кем ты хочешь быть. Выбор Боба стоил его отцу золотых часов, заложенных в ломбард. Деньги пошли на покупку чертежного стола.

Стать богатым Боб хотел отчаянно. Богатый – это когда работают на тебя. И на Кейна уже работал один человек, такой же парнишка-еврей, как и он сам.

С этим парнишкой, Милтоном Фингером, бывшим продавцом обуви, а ныне писателем, который тоже сменил своё имя и стал Биллом, они делали истории и продавали их разным издательствам. Самым перспективным из них было National, делавшее ставку, как и многие, на копии героев газетных стрипов. Непыльная работенка – срисовать, списать, получить денежку. Небольшую, но все лучше, чем стоять в очередях за супом. С издателями общался Кейн. Он буквально фонтанировал идеями, которые Фингер приводил в порядок. Билл был перфекционистом и стеснялся своих творений – подумаешь, списали из очередного палп-журнала, велика затея! Кейна же это не смущало. Своеобразный вор-джентльмен, Боб брал идеи у лучших. Даже подпись свою позаимствовал у Милтона Каниффа, автора стрипового суперхита «Terry and the Pirates» («Терри и Пираты»).

В отличие от многих других авторов, которые оказались в мире комиксов волею жестокой судьбы, оторвавшей их от мира «высокого искусства», Кейн пришел сюда по велению сердца. Он был неплохо образован, имел опыт работы на анимационной студии Флейшера и огромное честолюбие. Да и папины часы следовало отработать.

– Боб, твой «Клип Карсон» – отличный комикс, – сказал Вин, протягивая Кейну прошлогодний номер «Action Comics». – Но я ищу новых «таинственных людей». Вроде этого Супермена, которого купил у двух парней, Джерри и Джо. Идея свежая, на ней можно заработать денег. Твои комиксы, повторюсь, отличные, но это же вчерашний день.

– А сколько зарабатывают парни, которые делают Супермена? – поинтересовался Боб, разглядывая обложку, на которой летающий супергерой в обтягивающем трико и с развевающимся за спиной плащом держал за ногу бандита на головокружительной высоте.

– Восемьсот долларов в неделю, – доверительно сообщил Вин.

Кейна будто ударило током. Восемьсот долларов! В неделю! И всего-то за летающего героя в трико. Восемьсот! Таким же парням, как Боб с Биллом! ВОСЕМЬСОТ ЧЁРТОВЫХ ДОЛЛАРОВ! Это была настолько серьезная сумма для Депрессии, что честолюбие Боба сразу шепнуло ему: «Чем эти парни лучше тебя?» Такой шанс нельзя упускать ни в коем случае.

– Вин, ты говорил, что тебе нужны новые «таинственные люди»? – важно спросил Боб.

– Да, – Вин сделал вид, что не понял, какое впечатление на Кейна произвела озвученная сумма. – У нас есть журнал «Detective Comics», ему нужна новая звезда.

– Я сделаю это! – Боб поднялся из-за стола. – Я сделаю это за выходные!

Тщеславие молодого художника, казалось, выписало чек, который его креативность не была готова оплатить. В пятницу и субботу Кейн посещал синагогу, и именно между двумя сеансами приобщения к святыням он лихорадочно думал. Как придумать нового Супермена? Срисовать старого, сделать несколько изменений и вуаля! Супермен – брюнет? Герой Кейна будет блондином. Супермен ходит в синем трико? Отлично, заменим на красное!

Дома Боб обложился целой кучей стрипов Алекса Реймонда. Один раз ему удалось удачно ободрать гения – «Клип Карсон» Кейна и Фингера был на самом деле «Джимом из джунглей» Реймонда. Теперь пришла очередь Флэша Гордона. Кейн аккуратно срисовал Флэша из январского стрипа Реймонда, добавил ему штаны и пояс, раскрасил, нарисовал маску а-ля Фантом, а за спиной изобразил крылья (максимальный креатив!). Своего героя Боб назвал «ЧЕЛОВЕКОМ-ПТИЦЕЙ».

Среди ночи он прибежал домой к Фингеру. Тот, зевая, посмотрел на рисунок и спросил:

– Как называется журнал?

– «Detective Comics».

– Для него ЧЕЛОВЕК-ПТИЦА не подходит. Ты вообще детективы читаешь? Про «Тень»? Вот что здорово. А это так, скукота. У меня вот есть один журнальчик, почитай, и мы…

Фингер был сто тысяч раз прав. Новые герои требовали нового подхода. Они должны были существовать здесь и сейчас. И быть «таинственными». Кто такой Тень? Черт его знает. Не то его зовут Ламонт Крэнстон, не то Кент Аллард. Вроде бы герой, а выглядит и ведет себя как натуральный злодей. Только разве что он «за нас». Он может становиться натуральной тенью, мистическим силуэтом, порождением сверхъестественного.

Кейн пролистал журнальчик и ткнул пальцем в страницу:

– Летучая мышь! Как насчет «Человек-Летучая Мышь»? И крылья как раз подходят!

Билл взял с полки словарь Уэбстера:

– Смотри, давай вместо маски добавим капюшон с ушами! И пускай у него не будет зрачков, как у Фантома! А крылья заменим на плащ!

О подлинном «авторстве» Фингера, о котором будут говорить позже (мол, Боб только и придумал что раскрашенного Флэша Гордона), говорить не приходится. Они оба воровали. Изящно, со вкусом, но воровали.

Подобная работа была не в новинку: Кейн помчался домой, быстро набросал скетч, взяв за основу своего ЧЕЛОВЕКА-ПТИЦУ и обложку декабрьского «Action Comics».

Утром понедельника сияющий Боб (проконсультированный отцом-юристом насчет контракта) уже показывал Человека-Летучую Мышь Салливану.

– Отлично, – сказал Вин. – В майском номере мы напечатаем твой комикс.

– Только за мной останутся права на него. На все упоминания, экранизации…

– Хорошо, – подписал контракт Салливан.

Наверняка посмеиваясь про себя. Он был хорошим редактором, даже очень. Но даже он не мог предвидеть, сколько лет просуществует этот крылато-ушастый «таинственный человек» со скетча Кейна, этот цветок, возросший на дешевых страничках.

У Сигеля и Шустера ушло примерно пять лет на создание Супермена. История из первого номера Action Comics содержит львиную долю того, что можно назвать «каноном», – тут и происхождение, и тайна личности, и любовный интерес…

Бэтмен же был целиком «таинственным». Его история не начиналась, как полагается, с ориджина. И в этом была своя прелесть.

Примерно в то же время на ньюсстендах появился палп-журнал «Black Book Detective», в котором действовал уже второй по счету в американском палпе герой по прозвищу Черная Летучая Мышь. И нет сомнений, что Кейн с Фингером читали похождения бывшего окружного прокурора, в лицо которому бандит плеснул кислотой.

Бэтмен же, о котором вор-джентльмен и его писатель-призрак быстренько сочинили историю по мотивам все того же журнальчика о «Тени», стал новой сенсацией в мире комиксов.

Он фигура парадоксальная, а его успех объяснить чудовищно сложно. Если появившийся раньше Супермен был действительно шагом вперед как для комиксов, так и для приключенческого жанра в целом, то Бэтмен – это солидный такой шаг назад. Подумаешь, богач, ставший борцом за справедливость! Сколько подобных историй уже вышло на пахнущих опилками страничках палпа, сколько их было просмотрено в пыльных кинозальчиках. Что же делало его привлекательным для читателя и что привлекает до сих пор? Его странность. Во все десятилетия своего существования истории о Бэтмене выделялись своей запредельностью. Авторы беззастенчиво брали любые привлекательные вещи из прочего масскульта и беззастенчиво внедряли их в мир Темного Рыцаря, всякий раз порождая любопытнейший винегрет.

Бэтмен, конечно, великий детектив, но его авторы всегда были великими фокусниками, готовыми вытащить новых и новых кроликов из своих бездонных цилиндров к вящей радости публики. Летучая мышь с груди героя – это самый натуральный символ постмодерна. Бэтмен совмещает и агностицизм в своих детективных делах, и прагматизм миллионера Уэйна, эклектизм своей пещеры, и анархо-демократизм в отношении любых организаций, вплоть до «семьи». И это так, навскидку, не залезая в дебри его «версий» и… перверсий.

Чуть позже выяснилось, что у Фингера, очень хорошего сценариста, есть две проблемы. Первая – с алкоголем, вторая – с дедлайнами. И после нескольких историй Кейн обзавелся еще одним автором-призраком, по имени Гарднер Фокс.

20 мая 1922 года в Бруклине состоялось судьбоносное событие. На свой день рождения мальчик по имени Гарднер Фокс получил книги Эдгара Райса Берроуза про Джона Картера. Цикл был почти ровесником мальчика.

11 августа 1911 года Эдгар Райс Берроуз, типичный деятельный американец своего времени и не менее типичный неудачник, закончил рукопись, которую намеревался пристроить в какой-нибудь журнальчик, чтобы получить денег. В 1912 году журнал «All-Story Magazine», уплатив Берроузу, скрывшемуся под псевдонимом «Normal Bean» («нормальный, мол, парень», но корректору было угодно исправить «l» на «m», сделав из «нормального» – «Нормана») 400 долларов, опубликовал его вещь «Под лунами Марса». Но слава, причем колоссальная, пришла к Эдгару Берроузу только в 1914 году, когда прогремели первые три его романа о Тарзане.

Издатели готовы были печатать что угодно, подписанное именем «отца приемыша обезьяны», и в 1917 году пришел черед «марсианского» цикла». Гарднер Фокс не оставил обширных воспоминаний об этих книгах, но, скорее всего, они были схожи с впечатлениями Карла Сагана: «Вместе с Джоном Картером, джентльменом и искателем приключений из Вирджинии, я путешествовал на «Барсум», как называли Марс его обитатели. Я следовал за караваном тотов, восьминогих вьючных животных. Я искал руки прекрасной Деи Торис, принцессы Гелиума. Я дружил с Тарсом Таркасом, зеленым воином четырехметрового роста. Я блуждал среди увенчанных шпилями городов и куполов насосных станций Барсума, по цветущим склонам возвышенностей Непентес и Нилосирт. Мыслимо ли – на самом деле, а не в фантазиях – попасть с Джоном Картером в марсианское королевство Гелиум? Можем ли мы одним прекрасным летним вечером по дороге, озаренной светом двух стремительных лун Барсума, отправиться в рискованную научную экспедицию? (…) а не сможем ли мы сами однажды полететь на Марс? Джону Картеру только и потребовалось, что выйти в чистое поле, воздеть руки и проникнуться страстным желанием. Помню, что в детстве я потратил многие часы, околачиваясь в поле, решительно протягивая руки и обращаясь к тому, что я считал Марсом, с просьбой доставить меня туда. Ничего не получалось. Должен был найтись иной путь».

Карл Саган (родившийся куда позже) в поисках этого «иного пути» стал астрофизиком. Гарднер стал писателем. Но не сразу. Он выучился на юриста, успел немножко попрактиковать, но Великая депрессия указала молодому человеку на его истинное призвание. Поиски работы привели его в офис издательства, известного нам как DC на заре Золотого Века комиксов.

Люди, работавшие над тогдашними журнальными комиксами, чувствовали себя Золушками, которых однажды фея-крестная заберет на чудесный бал (ну, то есть они забацают такой классный комикс, который однажды купит газетный синдикат, и они станут респектабельными творцами газетных стрипов, а не несчастными дяденьками, которые вкалывают, как проклятые, в очередной студии). Издатель первого журнала с действительно оригинальным материалом, майор Уиллер-Николсон, основоположник DC, надеялся, что все так и будет.

Бэтмену в этом плане повезет, в середине 40-х у него будет свой газетный стрип, рисовать его будет сам Кейн, который позже сам признается, что делать газетный комикс было не так интересно, поскольку лучшие его находки (и парней, пахавших на него) по-настоящему работали именно в журнальном формате. Но это будет уже потом, когда Бэтмен будет в авангарде тогдашней супергероики, благодаря гениальной находке в лице осиротевшего Дика Грейсона и множества удачных дизайнерских находок.

Но мы вернемся к периоду становления героя. Первая история в «Detective Comics #27» представила героя: миллионер Брюс Уэйн, переодеваясь в костюм, напоминающий помесь летучей мыши и опереточного дьявола, сражается с преступностью. По большому счету – ничего нового, в палпе таких ребят навалом. Супермен выгодно отличался от костюмированных мстителей других медиа (т. е. бульварной литературы, радио и газетных стрипов) демонстрацией фантастических способностей. История из «Detective Comics #28» была тоже скорее вымученной, нежели вдохновляющей, хотя экшен в ней был уже интереснее. Но на Бэтмена была сделана ставка, потому что у Супермена получилось стать популярным, не появляясь на обложках, за счет новаторских историй. Разумеется, в издательстве ждали, что и истории про Человека-Летучую Мышь обеспечат им отличные продажи.

И тут на помощь пришел мистер Фокс. Он уже несколько лет сотрудничал с DC, писал сценарии про искателя приключений Спида Сандерса, который много позже, как водится при безотходном производстве, будет вписан в супергеройскую картину вселенной издательства. Похожая история случилась и с копией Мандрейка-Волшебника по имени Затара, про которого Фокс тоже сочинил несколько историй. Но действительно он блеснул в нескольких историях про Бэтмена (пускай и без указания его авторства, но внутри издательства это уже был нехилый карьерный рост), после чего он получил возможность как проталкивать собственные идеи, так и работать с реально популярными сериями. Гарднер Фокс обладал двумя талантами, крайне необходимыми хорошему сценаристу комиксов: он много читал и быстро писал. А еще у него была феноменальная память. Собственно, Фингер был тоже очень хорошим сценаристом, но скорость работы у него хромала, поскольку он старался изучить то, о чем будет писать. Фоксу это было не нужно – он уже читал о том, что будет использовать в будущем сюжете. Кроме того, он здорово умел подбирать привлекательные элементы из других историй.

По первым двум комиксам о Бэтмене складывалось впечатление, что перед вами просто перенесенный в городские условия Тарзан. Поэтому Фокс обратился к книжкам про Дока Сэвиджа, начав снабжать Бэтмена различными гаджетами. Подход Тени в комиксах работал слабо, потому что одной из его самых привлекательных для читателя черт было то, что герой описывается смутно, без подробностей, а его действия таинственны. Герой комикса должен был быть прост и понятен – вот он сам, вот он дерется, а вот и отличительная черта, ради которой юный американец должен притопать в драгстор и купить не мороженое, а журнал комиксов. Подход Дока Сэвиджа, у которого хитроумные устройства были везде, вплоть до волос и зубов, подходил идеально, поскольку процесс использования гаджета очень легко изобразить картинкой.

Кроме того, Фокс ввел первого серьезного противника для Бэтмена, Доктора Смерть, который даже будучи стереотипным преступным ученым, выгодно отличался от однотипных гангстеров, насыщая ранние похождения Бэтмена макабрической атмосферой, которой не было в комиксах о Супермене, но которую жаждали увидеть юные читатели, поскольку подлинного хоррора в комиксах еще толком не было. Конечно, в датированном июнем 1939 года «Action Comics #13» дебютировал свой собственный зловещий ученый, Ультра-Гуманит, но куда ему было тягаться с персонажем, у которого в имени есть слово СМЕРТЬ! Пресловутый доктор, «погибший при пожаре» в конце истории из «Detective Comics #29», вернулся в следующем номере, а потом, как многие злодеи из Золотого Века, исчез навсегда… Вернувшись переработанным Джерри Конвеем уже в 80-е.

А вот 31-й и 32-й выпуски «Detective Comics» подарили читателям самую мрачную историю о Бэтмене Золотого Века, о противостоянии Темного Рыцаря самому натуральному вампиру (в 31-м выпуске, кстати, Боб Кейн таки притырил рисунок из стрипа про Тарзана Хэла Фостера, впрочем, там и самокопирования хватало). Пересказывать историю не имеет смысла, лучше поищите на YouTube любительский моушн-комикс из двух частей под названием «Batman – Terror of the Monk». Мэтт Вагнер в 2006 году стал автором мини-серии по мотивам этого сюжета. В «Detective Comics #33» читателей ждало сразу два сюрприза – долгожданная история происхождения героя и вполне себе палповый сюжет о противостоянии злодею на дирижабле, доктору Крюгеру, воображающему себя современным Наполеоном. Его также переработает Джерри Конвей, переименовав в Полковника Блимпа.

Сюжет из 34-го номера «Detective Comics» был последней историей о Бэтмене, написанной Гарднером Фоксом в Золотом Веке. Удивительное дело, но обложка, относящаяся к «Peril in Paris», как обычно называют этот комикс в современных изданиях, была напечатана к 35-му номеру «Detective Comics» (а обложка к сюжету из 35-го украшала собой 36-й номер, такой вот сдвиг). Кейн здесь превзошел себя по количеству повторенных поз Бэтмена из предыдущих комиксов, но это историю не испортило. Она начиналась с того, что Брюс Уэйн встречал человека без лица, что втянуло его в расследование таинственных происшествий, в ходе которых он столкнулся с неким злодеем дворянских кровей и внешностью в духе Билла Эверетта, и попадал в его сад цветов с человеческими лицами. Этот комикс до сих пор тревожит умы любителей Бэтмена и истории комиксов. Утверждают, что похожее происходило в одной из историй о Доке Сэвидже (но не называют конкретную), другие видят влияние рассказа Кларка Эштона Смита «The Garden of Adompha» («Сад Адомфы»), что уже больше похоже на правду.