Текст книги "Почти умер, чтобы выжить"

Глава 4. Земля. Попробуй и умри или просто умри

Соловей вышел из ангара и направился в командный пункт к дежурному офицеру. Сегодня была смена капитана Сандерсона, который вместе с сержантом Блэком и тремя наблюдателями находился на дежурстве. Место связиста пустовало, и Соловей подумал, что в смене, скорее всего, Натали, которую он встретил на входе в ангар.

Капитан Сандерсон был высоким темнокожим американцем. Из всех офицеров он хуже всех говорил на русском языке.

– Капитан Сандерсон, – обратился Соловей. – Генерал Кравцов приказал срочно собраться в ангаре всему старшему офицерскому составу. Кто из них сейчас в лагере?

– Кэптэн Жуковский, полковник Джастин, полковник Бензе, кэптэн Таран, кэптэн Шафранов, полковник Самойлов и я. Кроме я, все спать, – ответил Сандерсон на ломанном русском.

– Хорошо. Все в одном месте. Пойду, позову. А вам необходимо пройти к генералу.

– Товарищ полковник! – раздался взволнованный крик одного из наблюдателей. – У нас движение тяжелой техники в просматриваемом периметре.

– Расстояние?

– Пятнадцать километров. Вектор движения направлен на лагерь.

– Летэнант Скаробей, включить тревога. Сэржант Блэк, сообщить генералу.

– Йес, сэр, – ответили Блэк капитану, и выскочил на улицу.

В командном пункте раздался сигнал тревоги – как писк мерзкого будильника. Соловей знал, что такой же сигнал раздается сейчас в казарме, штабе, санчасти, в жилых и производственных отсеках.

Основная часть мирного населения, проживала в подземной пещере, вблизи выхода из которой был построен военный лагерь, состоящий из штаба, казармы, санчасти и нескольких ангаров. Казарма и санчасть располагались под землей, на небольшой глубине, а штаб и ангары были замаскированы под небольшие холмы.

При сигнале тревоги, каждый услышавший его, должен был срочно сообщить о нем всем находящимся на улице или в помещениях без сигнализации и приготовиться к обороне лагеря и дальнейшему отступлению.

Соловей выскочил на улицу добежал до казармы, спустился в свой бокс, быстро набросил на себя видавший виды, выцветший и потёртый бронекостюм, закрывающий все тело с головы до ног, схватил ружье, проверил в нем заряд, натянул шлем на голову и побежал к выходу.

Вместе с ним из казармы выбирались и другие вооруженные люди. Некоторых он знал. Некоторых никогда не видел. Но одно бросалось в глаза – среди них было очень много подростков, если не сказать детей, в возрасте от десяти до четырнадцати лет. Другого выхода не было. Война диктует свои условия. К военным обязанностям привлекаются все, кто может держать оружие, в том числе и молодые мальчишки и девчонки. Но даже с таким подходом бойцов не хватало.

Еще не поднявшись наверх, он услышал первый взрыв, и таившаяся в душе надежда на лучшее пропала окончательно.

В шлеме появилась связь. Это был плохой знак, ведь связь появляется только при раскрытии позиции. Ну, оно и понятно – раз нас уже бомбят, значит, позиция раскрыта.

Выскочив на улицу, Соловей увидел, что все гораздо хуже, чем он ожидал. Ангар был полностью разрушен. На его месте осталась только активированная, скорее всего кем-то из бойцов капитана Тарана, аномалия.

Вокруг было еще несколько воронок. Одна на месте второго ангара, а другие просто разбросаны по периметру лагеря. В некоторых местах горел кустарник, от чего все поле боя было затянуто легкой дымкой. В небе, чуть выше макушек деревьев парили гравитанки снергов – огромные живые машины грязно-песочного цвета, напоминающие прямоугольные перевернутые блюдца с двумя плазменными пушками по бокам.

Организованного вооруженного сопротивления не было. В шлеме раздавались требования одних доложить ситуацию и жалкие попытки других сделать это. Вооруженных и невооруженных людей расстреливали гравитанки. Их было больше десяти.

Соловей быстро активировал функцию маскировки на броне и отбежал в густой кустарник, вплотную прислонившийся к толстому стволу дерева. Функция маскировки на броне устраняет инфракрасное излучение, по которому наводятся автоматические орудия снергов, и вносит в видимое излучение помехи, которые делают фигуру расплывчатой и тем самым сливают ее с окружающей средой.

Буквально через полминуты плазменный луч гравитанка разрушил казарму до основания, оставив на ее месте большую дымящуюся воронку.

Со всех сторон раздавались выстрелы. Люди стреляли по танкам из ручного оружия, которое не могло им причинить абсолютно никакого вреда. Это должны знать все более-менее опытные военные. И Соловей понял – среди сопротивления не осталось руководителей, эфир был забит паническими криками, и ничего осмысленного в них не было. Тактическая координация была отключена, и невозможно было понять кто, где находится. Но это как раз нормально, когда она была включена, снерги с легкостью взламывали всю систему и пользовались нашими же данными.

– Генерал с Тараном были в ангаре и уничтожены, – начал размышлять Соловей. – Командный пункт молчит, скорее всего, он уже тоже уничтожен. Первый выстрел, вероятно, был по нему… Где остальные командиры?… Точно, они же все должны были быть в казарме… – Соловей невольно оглянулся в сторону все еще дымящейся воронки, в которой, скорей всего, и погиб почти весь командующий состав лагеря.

– Да и без них все понятно. Надо бежать, – мысли лихорадочно неслись в голове у Сергея. – От этой атаки нам не отбиться. Единственное оружие в пользовании людей способное причинить вред гравитанку это разрядная пушка и аномалия.

С аномалиями все сложно, ее надо точно и четко настроить и при активации не убить себя. Причем у снергов есть возможность перехватить управление активированной аномалией, и они ею точно воспользуются. В общем, пока, в качестве оружия, аномалию использовали только против тупых тварей. Против снергов использовать ее не получалось. Да и единственная рабочая аномалия на весь лагерь стояла сейчас активированная на месте ангара.

Остаются разрядные пушки, а они установлены только на вездеходах дозоров и на охранных пунктах. Охранные пункты, скорее всего, уже уничтожены. В лагере сейчас только Восточный дозор. Остальные в рейдах. Северный должен прибыть через несколько часов. Западный, только завтра. А Южный, только вчера вышел и вернется послезавтра.

Остается один вездеход Восточного дозора. По прибытию они должны были поставить его в ангар. А ангар уничтожен.

Безвыходная ситуация давала какое-то успокоение на душе. Все закончилось, сопротивление бесполезно и надо сдаться на милость победителям, это было так приятно – наконец-то почувствовать спокойствие.

Было что-то необычное в этом спокойствии, оно как будто блокировало все другие мысли и чувства. Было только одно желание – отключить маскировку, встать, поднять руки и бежать на открытое место, чтоб заметили и… и…

– Стоп!!! В ангаре не было вездехода.

Дурман о сдаче как рукой сняло.

– Вездеход где-то в другом месте. Так-так, – лихорадочно размышлял Сергей. – Где он может быть? «Конор ранен, его Алекс с Филом в санчасть повезли», – вдруг вспомнились слова Тарана. – В санчасти! Вездеход должен быть там. Теперь надо действовать.

Соловей поднял голову и увидел, что несколько людей из лагеря встали, побросали оружие и машут гравитанкам. И с каждой секундной вставали все новые и новые. Он сразу вспомнил мысли, блуждающие в его собственной голове секунду назад.

«Черт! Это снерги нас зомбируют», – чудовищная догадка поразила лейтенанта, и он закричал, отдавая команды:

– Всем лечь!!! Приказываю всем лечь, активировать маскировку и прекратить огонь!!! Снерги нас зомбируют. Не вставать! Не вставать!

Команды возымели эффект. Вставшие люди начали падать и сливаться с местностью. Снерги поняли, что упускаю инициативу и открыли огонь по тем, кто еще стоял и не активировал маскировку. В ответ, опять раздались выстрелы со стороны людей.

– Не стрелять! Не стрелять! – заорал опять Соловей. – Ручное оружие не способно пробить гравитанк.

Стрельба прекратилась. Соловей вдруг понял, что сейчас всеми командует он.

– Есть кто-нибудь в санчасти или поблизости? – неуверенно спросил он.

– Докладывает лейтенант Стромнов. Я и еще шестеро бойцов находимся в санчасти. Также, в санчасти раненый лейтенант Коноров и медработники… восемь человек, – уточнил Стромнов.

– Стромнов! Алекс! Ты-то мне и нужен, – радостно возликовал Соловей. – Где вездеход с пушкой.

– Здесь! Маскировка активирована. Пушка заряжена. Но с такого расстояния от выстрела в лоб будет мало толку. А при первом же выстреле нас обнаружат и расстреляют, – ответил Алекс.

– Да нам надо только кипишь поднять, чтоб люди смогли до подземных ходов добраться, – пояснил свою идею Соловей. – А то сейчас сюда тварей приведут и все, кирдык нам всем настанет.

Для возможности бегства из лагеря было предусмотрено шесть подземных ходов. Из санчасти, из казармы, из штаба и по одному из каждого охранного пункта. Предполагалось, что во время атаки, по этим подземным ходам и через основной вход в пещеру должны эвакуироваться военные с лагеря и фермеры, работающие на поверхности. После эвакуации все подземные хода необходимо было взорвать и наглухо завалить для предотвращения возможности преследования. Для этого они все были заминированы.

– Кто-нибудь в курсе, сколько здесь военных и на поверхности ли фермеры? – спросил Соловей.

– Мы здесь! – сразу услышал он в ответ женский голос. – Нас две группы. Фермеры и пастухи, общей численностью около трехсот человек. Мы под маскировочными брезентами в двухстах метрах от северного охранного пункта, но он разрушен. Хотя, вход в подземный туннель, похоже, цел. Но прямо над нами два танка, если покинем убежище, то нас сразу заметят.

– Понятно! – промямлил Соловей, осознавая проблему. – А как с военными?

Но в ответ была тишина. Снерги действовали умело. Все руководство было уничтожено. Организовать грамотное сопротивление и отступление было некому. Соловей понял, что этим придется заняться ему.

– Так, хорошо. Алекс, – начал раздавать команды Соловей, – берите вездеход и постарайтесь незамеченными добраться до северного охранного пункта. Попробуйте уничтожить хотя бы один танк, а второй отвлечь на время, достаточное для эвакуации фермеров.

– Хорошо, – ответил Алекс. – Но наши действия привлекут к себе другие танки.

– А это моя задача. Я будут отвлекать то, что над нашими головами, – с этими словами Соловей посмотрел на небо, в котором на небольшой высоте зависло двенадцать танков. Причем некоторые из них начинали снижаться.

– Только я, етишты-едришты, абсолютно никакого понятия не имею, как я это, все, нафиг, сделаю, – сказал Соловей уже сам себе.

Решение пришло в голову само собой. Три спускавшихся танка приземлялись прямиком к активированной на месте ангара аномалии. Причем два из них в непосредственной близости. И это надо было использовать.

Активацию аномалии снерги перехватят, а вот ее деактивацию не успеют. А если ее деактивировать особым способом, очень быстро, то на ее месте будет неплохой взрыв от вырывающихся наружу газов и продуктов горения. Танкам взрыв, скорее всего, не повредит, но внимание к себе привлечет. Слава богу, что пульт управления есть при себе. Надо только настроить его на активированную аномалию.

– Так, – продолжил отдавать команды Соловей. – Всему личному составу покинуть зону рядом с уничтоженным ангаром. Я ее сейчас взорву. Все перегруппировываемся поближе к санчасти и готовимся к бегству. Бегом. Бегом.

Танки уже были рядом с активированной аномалией, если они начнут движение в сторону, то момент будет упущен.

– Алекс. Как вы там? – спросил Соловей.

– Еще не на месте, – услышал он ответ. – Будем готовы только минут через пять-семь.

– Едришты-мадришты, – запаниковал Соловей. – А мне ждать вообще некогда. Я все. Я начинаю шоу. Торопитесь.

Пульт управления был настроен и аномалию не перехватили. Похоже, снерги не смогли спрогнозировать такой ход событий. Танки начали движение, удаляясь от аномалии. Соловей понял, что ждать больше нельзя и деактивировал ее.

Взрыва такой силы он совсем не ожидал. Ближайшие к аномалии два танка просто разорвало на части, а третий взрывной волной понесло прямиком на укрытие Сергея. Танк ударился о землю, кувыркаясь, пролетел в полуметре над головой Сергея, снося редкие деревья на своем пути, и врезался в холм позади.

Соловей ошарашено смотрел на содеянное, задаваясь вопросом, от чего мог быть такой взрыв.

– Аномалию в ангаре создали, скорее всего, для уничтожения снерга, – размышлял он. – И что же? Скорее всего, у него было изъято далеко не все оружие или был еще какой-то мощный энергоисточник, который сгорев, выделил огромное количество энергии. А деактивация аномалии высвободила всю эту энергию, что привело к такому мощному взрыву.

Соловей посмотрел наверх. Зависшие над ним танки бездействовали. Зато с севера и юга приближались другие.

Эффект от содеянного был блестящим. Сергею удалось не только отвлечь внимание своих танков, но он еще и стянул сюда все остальные. И его мысли тут же подтвердились.

– Танки ушли, – услышал он женский голос. – Первая группа уже благополучно достигла подземного хода, вторая на подходе. Спасибо вам большое.

– Соловей! Ты жив? – а это уже Алекс беспокоится.

– Вроде да, – неуверенно ответил Сергей.

– Ну, ты блин даешь, – ликовал Алекс. – Чего ты там устроил? Нас совсем без работы оставил.

– Да я и сам не ожидал, – оправдывался, смеясь, Соловей. – Вроде просто пукнул, но так пукнул, так пукнул, что аж дерьмо кусками полетело. Все отступаем.

– Все кто на поверхности. Отходим под землю.

Но, только отдав команду, Соловей чуть не упал от содрогания земли. Снерги стреляли наугад. Выстрелами, как ковром покрывая все пространство вокруг. Большинству оставшихся людей было невозможно убежать от этих выстрелов. В глазах у Соловья стояла картина не умирающих бойцов, а погибающих мальчишек и девчонок, в кое-как подогнанной под их маленькие размеры боевой броне, которым не посчастливилось родиться в этом суровом мире. А тут еще холм сзади вдруг загудел и пришел в движение. Из грязи и песка поднимался сбитый гравитанк. Часть брони была сорвана, работал он на одном двигателе, но работал. Он поднимался все выше и выше, вылезая из земляной ловушки.

И тут Соловья озарило. По-другому это никак не назвать. Ему пришел в голову такой план, что в здравом уме не мог прийти никому. Но думать об этом было некогда. Был выбор – попробуй и умри или просто умри. И Соловей побежал. Побежал прямиком к танку.

Было довольно сложно до него добраться, от танка во все стороны разлеталась земля. Но у Соловья получилось, и в последнюю секунду он зацепился за танк и ловко залез ему на крышу.

О снергских танках люди имели довольно неплохое представление. В первые годы после падения, когда на вооружении еще были Свищи и даже своя тяжелая техника, людям удалось подбить и детально изучить несколько штук.

Они кардинально отличались от тех, что им передали вульфонды. Танки снергов были наполовину живыми. Ими управляли пилоты, вживленные в танк, которые создавали с ним единое целое. При смерти пилота умирал и танк. Это делало их более управляемыми, более живучими, но и более уязвимыми для пехоты. Была у них, так сказать, ахиллесова пята. Наверху у них были узкие отверстия для вентиляции, которые работали как жабры у рыб. При вдохе они открывались. И если в эти отверстия при вдохе поместить гранату даже небольшой мощности, то ее взрыв убивал танк.

В первые годы люди уничтожили так несколько штук, после чего снерги стали поднимать их выше в воздух. Но Соловей успел забраться на крышу танка и собирался воспользоваться его слабостью.

Забравшись на крышу, он стал пробираться к жабрам и нащупывать гранаты. Они были мелкие, маломощные, поэтому с собой у него их было больше двадцати штук. Но именно такие гранаты и нужны были, чтобы пролезть в узкие отверстия жабр.

Крыше танка была неровной, она вся была пересечена какими-то трубами и жгутами. Карабкаясь по своей жертве и нащупывая гранаты, Соловей, в глубине души, оставлял надежду после взрыва успеть спрыгнуть и зацепится за какое-нибудь дерево. Но он сильно долго мешкал, и когда все было готово, то осознал, что его танк уже высоко над землей встает в один ряд с другими. Еще минута, и он, вместе с остальными, начнет поливать все внизу огнем.

Танки стояли так плотно, что можно было с одного допрыгнуть до другого. И тогда Соловья осенила еще одна мысль.

Бросив для верности две гранаты в жабры своему танку, он разбежался и перепрыгнул на другой. Позади раздался легкий хлопок. Сергей оглянулся и увидел, как взорванный им танк плавно спускается на землю. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы хоть и с трудом, постоянно спотыкаясь, чертыхаясь и чуть не падая, добраться до жабр своей новой цели и сделать то же самое. И снова успешно. И снова прыжок к следующей цели.

Так, прыгая с одного на другой, Соловей успел взорвать шесть танков, после чего снерги обнаружили угрозу и разорвали дистанцию в колоне.

Стоя на седьмом танке и понимая, что дальше бежать некуда Соловей бросил все оставшиеся гранаты ему в жабры и приготовился к падению. Прозвучала серия взрывов. Из жабр вырвалась какая-то жидкость ярко-голубого цвета.

– Точно, – вспомнил Соловей рассказы бывалых вояк, – у них же голубая кровь, – и прямо на танке полетел вниз.

Гравитационное поле не могло резко исчезнуть, поэтому танк опускался не очень быстро, и Сергею надо было, всего-навсего, удержатся на нем. Правда, это было не просто, так как танк начал вращаться.

В конце концов, он не смог удержаться и полетел прямиком вниз. Но как он и надеялся с самого начала, деревья замедлили его падение. Удары о мягкие ветви в броне почти не чувствовались, но чем ниже он падал, тем ветви становились толще, а удары ощутимее. Удар об землю выбил весь воздух из его легких, но он был в сознании и живой.

Радости не было предела. Соловей не мог дышать и не мог ни слова сказать по радиосвязи. Но выстрелы прекратились, и теперь надо было быстрее добраться до какого-нибудь убежища. Только он об этом подумал, как прямо с неба, вдоль ствола спасшего его дерева, к нему спустились две фигуры.

Это были снерги в полном боевом облачении. Соловей видел их раньше, но так близко, никогда. Они приземлились абсолютно бесшумно и встали рядом с ним. Закованные в белоснежную, блестящую силовую броню, стоя на шести конечностях и выпрямившись во весь рост, они были почти в два раза выше него и сквозь прозрачное забрало смотрели на свою жертву сверху вниз. Сергей чувствовал, как их взгляд пронзает его насквозь, проникая внутрь.

– Привет, осьминожки, – с трудом смог выдавить он, пытаясь поднять ружье.

Последнее что он успел осознать, это как парализующий луч сковывает все его тело.

– Ёдушки-вородушки, меня берут в плен. Вот же гады… – успел подумать Соловей до того, как отключился его парализованный мозг.

Глава 5. Бывает и хуже

Джон очнулся в больничном отсеке. Было темно. Из руки торчала капельница. На запястьях, голове и груди были одеты датчики реанимационного оборудования. Он приподнял голову и увидел, что в отсеке больше никого нет.

Он не сразу понял, где находится и что случилось. Но через несколько мгновений в голове прояснилось, и нахлынули воспоминания.

Джон попытался поднять руку, но не смог. Все тело ныло от боли. А сам он был настолько слаб, что с трудом шевелил пальцами.

– Пальцами!!! Я могу шевелить пальцами. Они на месте. Но почему такая слабость???

С такими мыслями Джон Пауэр снова уснул.

Когда он вновь проснулся, было уже светло. Тело ныло меньше. И появились силы шевелиться.

Джон еще раз пошевелил пальцами. «Все в порядке, шевелятся. Вот только немного не так, как обычно». Он приподнял левую руку и поднес к глазам.

Указательный палец был какой-то странный. Он немного отличался от других по цвету и совсем отличался на ощупь. Еще, он ничего не чувствовал.

Джон поднес правую руку и стал трогать ей по очереди все пальцы на левой. После того, как каждый палец был проверен по три раза, он окончательно убедился в том, что указательный палец ничего не чувствует и состоит не из человеческой плоти.

– Здравствуй, Джон. Как ты себя чувствуешь?

Джон даже не заметил, как в комнату вошел врач. Поэтому вопрос застал его врасплох.

Он помнил вошедшего. Его звали доктор Селезнев, но он просил называть его по имени и отчеству Константин Сергеевич. Некоторые выжившие, кто раньше жил в стране под названием Россия, придерживались таких традиций.

Растерявшись, Джон спрятал руку и ответил.

– Здравствуйте! Вроде… Хорошо… Вроде. Тело немного ноет… и слабость. А что со мной? Почему я здесь?

– Я не все знаю, – ответил Константин Сергеевич, присаживаясь рядом с кроватью. – Твое дело засекречено Цитаделью. Но лечу я тебя от сильного отравления. Твой организм боролся с каким-то инородным телом. Скорее всего, инородным телом является твой палец. Но это только мои догадки. Сейчас твой организм уже принял то, с чем боролся. Через пару часов из него выведутся все оставшиеся токсины, и ты будешь полностью здоров.

– А почему у пальца такой цвет? – спросил Джон. – Он должен быть темнее.

– Да, когда тебя привезли, он был темнее, – подтвердил доктор. – Но постепенно он стал принимать цвет твоей кожи.

Джон снова поднял руку и стал ее осматривать. При внимательном рассмотрении он разглядел, что новый палец начинается почти у основания. Внешне он полностью дублирует другие пальцы. На нем даже ноготь есть. Вот только цветом он немного отличается. Хотя, еще пять минут назад, он отличался сильнее. Если так пойдет и дальше, то через несколько часов его будет не отличить от других.

– А сколько я здесь? – спросил Джон. – Сколько занятий я пропустил?

– Тебя привезли вчера вечером, – ответил доктор. – Сегодня ты побудешь здесь и занятия, конечно же, пропустишь, а завтра я планирую тебя выписать, и ты вернешься на свои уроки. Только палец по указанию Цитадели я тебе забинтую… А сейчас с тобой хотят поговорить профессор Лоббитс и работники Цитадели, в том числе твой отец. Мне их пригласить? Или ты хочешь еще отдохнуть?

Джон кивнул и сделал приглашающий жест. После чего доктор Селезнев вышел и впустил посетителей.

Первым в отсек зашел отец Джона – Ричард Пауэр. Он был еще молодым, ему шел только пятый десяток лет. Но война сделала свое дело. Он был полностью седой и выглядел старше своего возраста лет так на двадцать. В Цитадели он занимал должность начальника отдела исследований внеземных цивилизаций и занимался примерно тем же, что и профессор Лоббитс. По крайней мере, так думал Джон. Он мало видел отца, постоянно пропадающего на работе, собственно, как и большинство других родителей на Коридоре. А мать он почти и не помнил. Она была помощником пилота на космическом корабле и погибла еще перед Исходом при атаке на корабль снергов. Джону тогда было только два года.

Следом зашел какой-то незнакомый мужчина примерно такого же возраста как отец. А за ними шел поникший профессор Лоббитс. В его глазах стояла тревога и чувство вины. «Похоже, старик Лоббитс считает себя виноватым в том, что со мной случилось, – подумал Джон. – Еще бы только понять, ЧТО со мной случилось?».

– Джон здравствуй! – поздоровался с ним отец. – Как ты себя чувствуешь? Мы волновались за тебя.

– Да вроде нормально, – ответил Джон. – Вы хотели со мной поговорить? – решил он перейти сразу к делу.

– Да. Это полковник Владимир Гурчев, – отец представил незнакомца. – Он возглавляет управление научных исследований в аналитическом департаменте. Ну а профессора Лоббитса ты знаешь.

Лоббитс даже икнул, когда его упомянули, глупо улыбнулся и помахал рукой.

– Привет, Джон. Я хочу рассказать тебе, что с тобой произошло. Если ты еще не понял все сам? – Гурчев вопросительно посмотрел на Джона.

– Нет, – ответил Джон. – Я не понял.

– Хорошо, – принялся рассказывать Гурчев. – Профессор Лоббитс сообщил нам, что вы занимались расщеплением образца иголки твари под кодовым названием Дикобраз.

– Да, – подтвердил Джон.

– Но образец не поддавался расщеплению, вышел из-под контроля и отрезал твой указательный палец на левой руке.

Джон не удержался, поднял руку и посмотрел на свой палец.

– Но он на месте, – сказал Джон. – Правда, он какой-то странный.

– Так вот, – продолжил Гурчев, – в тот момент, когда игла отрезала тебе палец, в ней шел процесс расщепления. Есть теория, что игла не поддается расщеплению по причине абсолютной однородности и наличия сильного собственного биополя. А в тот момент, когда игла отрезала твой палец, несколько, временно расщепленных, частей этой иглы попали под воздействие твоего биополя. И вместо того, чтобы вернутся в иглу, вернулись на место твоего отрезанного пальца и приняли его форму.

– То есть, – решил уточнить Джон, – мой новый палец состоит из материи иглы Дикобраза?

– Похоже, что так, – подтвердил Гурчев. – Причем после присоединения твой организм начал отторгать эту материю, но она не позволила. Тогда твой организм отравился ей и всю эту ночь мы боролись с интоксикацией. Сейчас твой организм уже принял инородный объект. Да и палец, я смотрю, теперь совсем не отличить от других.

Джон еще раз посмотрел на руку и понял, что палец принял абсолютно такой же цвет как другие. Так что ему ничего не оставалось, как подтвердить очевидный факт.

– Вот только на ощупь отличается, – добавил он.

– Ну! – пожал плечами Гурчев. – Это совсем незаметно. А теперь, Джон, я хочу тебя кое о чем попросить – о том, что с тобой произошло, никто не должен узнать, по крайней мере, первое время.

– Я понял, – кивнул Джон. – А… – он неуверенно обвел всех взглядом. – … А что со мной будет?

– Ты будешь продолжать учиться и работать с профессором Лоббитсом. Только теперь у вас появится еще один… ассистент, который будет за вами приглядывать, – Гурчев загадочно посмотрел на Лоббитса, а тот насупился от недовольства. – А теперь отдыхай. Завтра с утра ты отправишься на занятия.

* * *

Профессор Лоббитс пришел в лабораторию не в духе. Мало того, что его грызло чувство вины и стыда за случившееся с Джоном, так он еще и был раздражен сорванным экспериментом. Хотя, где-то в глубине души он ликовал от успеха, которого боялся признать. У него получилось совместить материал снергов с человеческой плотью. И теперь у него появилась идея, как расщепить иглу.

Суть идеи заключалась в том, что частицу иглы во время расщепления нужно оттянуть чужим биополем. Это было очень опасно, и нужно было сначала решить стоит ли игра свеч. Но это он решит потом, когда вернется Джон. «Неправильно будет продолжать эксперименты без Джона, – думал профессор. – Он многим пожертвовал, и не правильно будет лишать его хоть какой-то информации». Профессор Лоббитс, как человек, жадный до знаний, и не мог думать по-другому. Ему даже и в голову не приходило, что может быть, Джон, теперь не захочет иметь никаких дел с этой опасной штуковиной.

– Здравствуйте, профессор.

Лоббитс глубоко ушел в свои мысли, и для него оказалось полной неожиданностью, что в лаборатории кто-то есть. Услышав голос, он крякнул от испуга и подпрыгнул на месте. Но узнав в незваном госте своего давнего знакомого – Омара Сина, разразился гневной тирадой:

– Ты зачем так сделал? Ты что, смерти моей хочешь? Зачем ты ко мне подкрался? И зачем кричишь так громко? Не делай больше так. Никогда! Ты откуда здесь взялся вообще? И что тут делаешь? – крик профессора чередовался иканием и иногда переходил на визг.

Омар был такого же высокого роста, как и Лоббитс, но шире в плечах и значительно моложе. Фактически его назначили руководителем лаборатории, но, даже не смотря на это, он относился к Лоббитсу, как к учителю и наставнику, и даже слегка его побаивался. Вот и сейчас он чувствовал себя не строгим начальником, а неразумным студентом, которого отчитывает строгий преподаватель.

– Профессор, я к вам не подкрадывался, – оправдывался он. – Я ваш новый… ассистент. Вам же должны были сообщить.

– А-А-Ас-сис-сент??? – еле выговорил профессор, как будто его это удивило еще больше, чем внезапное появление постороннего человека. Он как будто и забыл события сегодняшнего дня.

– Ну, да! – подтвердил Омар.

– Цитадель! – выдавил профессор, выпучив глаза. – Ты надсмотрщик из Цитадели.

Омара даже передернуло.

– Какой еще надсмотрщик? О чем вы говорите? – возмущался он. – Если уж вы ТАК на это смотрите, то я, скорее, нянька.

– Нянька он, – усмехнулся профессор Лоббитс.

Он был рад, что ему в ассистенты назначили Омара. Ведь этого человека он хорошо знал и доверял ему. После того как он сам себе накрутил негатива к новому ассистенту, как к какому-то тюремному надзирателю, контролирующему каждый его шаг, Омар казался просто подарком. Профессор готов был танцевать. Что, собственно говоря, он незаметно для себя и начал делать.

Обалдевший Омар просто смотрел на танцующего и напевающего Лоббитса.

– Ну, – позвал его Лоббитс. – Пойдем, займемся образцами Дикобраза. Исследуем эту тварь!

– Я ее уже смотрел. Мне не так интересно.

– Смотрел ты ее, ага, – возразил Лоббитс, задорно. – Я вот только один вечер ей позанимался, а уже такое натворил. Я же ни Цитадель.

– Ох, профессор. Ваша безалаберность не то, чем стоит хвалиться. И я теперь буду работать с вами именно для того, чтобы не повторился инцидент, аналогичный вчерашнему.

– И все? Только для этого, – лукаво спросил Лоббитс.

– Нууууу, – протянул Омар. – Еще чтоб наблюдать за Джоном.

– Да! Джон очень интересный парень. За ним стоит понаблюдать, – подтвердил Лоббитс. – Он пережил внедрение плоти твари снергов, в то время как некоторые умирали от попадания слюны.

– Профессор, я хочу сразу прояснить. Джон не является объектом эксперимента. Мы просто наблюдаем за ним, чтобы с ним все было в порядке. Вы со мной согласны?

– Конечно, – подтвердил Лоббитс.

Вот только наличие паузы и заминка при ответе как-то не убедили Омара в искренности его слов.