Текст книги "Удар в сердце"

Миновав отряд периеков-оруженосцев, Гисандр вскоре оказался на вершине каменного холма, у подножия той самой скалы, что подмяла под себя столько персов. Отсюда отлично была видна вся небольшая долина, запруженная персами и людьми Агенора. Сделав знак бойцам и своему оруженосцу, тащившему копье и щит, Гисандр скользнул взглядом по ломаной линии скал на горизонте, пики которых уже алели под солнечными лучами.

– Рассвело, – пробормотал Тарас, упираясь ногой в камень и вновь возвращая взгляд в долину, – и день, судя по всему, обещает быть жарким.

Там внизу, не так уж и далеко от «персидского» перевала он увидел войско афинян, выстроившихся в огромных размеров фалангу, которая из-за холмистой местности изгибалась подковой. Долина, в которой расположились войска, делилась как бы на две части. Та, что примыкала к охраняемому спартанцами проходу, была довольно широкой и пологой, по ней персы могли наступать большими силами и приближаться к перевалу со всех сторон. Поэтому Леонид и приказал оборонять лишь проход, где, подобно Фермопилам, численное преимущество не играло столь большой роли.

Та же часть, что поднималась ко второму перевалу, занятому персами, была более холмистой. Ее разрезали несколько глубоких оврагов, между которыми петляла торговая дорога в Локриду. Перегородив ее, у перевала сверкали чешуей доспехов персидские пехотинцы. Их были тысячи, и они немного походили на уже виденных Тарасом мидян – те же мягкие войлочные шапки на головах, пестрые хитоны, поверх которых блестевшие медью панцири с короткими рукавами, – но вооружение у них было гораздо лучше: большие медные щиты и массивные мечи. К какой из многочисленных народностей, пришедших вместе с Ксерксом искать крови греков, они принадлежат, Тарас не знал. Однако справа и слева от них держали фланги отряды, явно походившие на кассиев: вместо медных щитов плетеные, короткие копья, колчаны с луком и стрелами. В общем, «расходный материал», – как называл их Тарас, видевший этих воинов в деле. Да построением это было нельзя назвать. Солдаты Ксеркса на флангах выглядели как стадо баранов, сбившихся в кучу.

– Скорее всего, Мардоний легко пожертвует этими вояками, – опять пробормотал Гисандр, любивший поговорить сам с собою, чем часто озадачивал своих спутников, – пошлет вперед на тяжеловооруженных греков или в первую очередь отдаст на растерзание в случае атаки Агенора. Ведь «бессмертных» я здесь не вижу. Ни пеших, ни конных. Что странно. Наверняка этот хитрец Мардоний что-то задумал.

Впрочем, рассмотрев повнимательнее поле, Тарас заметил, что оно просто усеяно трупами персов и греков. Совсем недавно здесь бушевало настоящее сражение. И Тарасу даже показалось, что, став привычным порядком, греки ожидали контрнаступления врага уже со вчерашнего дня.

– Они что тут, всю ночь простояли? – снова подумал вслух Тарас и добавил: – А овраги-то глубокие, отличное место для засады. Даже конницу можно спрятать. Особенно вон в том овраге, слева, что заходит за фалангу греков. Чует мое сердце, что Мардоний сегодня удивит Агенора, ведь этот гордец даже и не думает выставить кого-нибудь для защиты от возможного обхода. На перевал нацелился. Атаковать. Ну-ну.

Вновь скользнув взглядом по далекому перевалу, Тарас разглядел на нем небольшую крепость, точнее походный лагерь, выстроенный персами по всем правилам фортификационного искусства своего времени. Так что атака перевала неминуемо превращалась в штурм укрепленных позиций численно превосходящего противника. В общем, по всем прогнозам, воинам Агенора – лично возглавлявшего свою армию – здесь ничего не светило, но они и не думали отходить обратно. Греческий командир, стоявший впереди всех, в самом деле вознамерился отогнать персов от священного Дельфийского оракула, пусть даже и ценой своей жизни.

– Смелый парень, – решил Тарас, глядя, как передовые отряды легковооруженных персов, словно дожидавшиеся прибытия спартанского наблюдателя, двинулись вперед, чтобы завязать бой, – жаль будет узнать, что погиб.

С обоих флангов в небо над долиной взметнулись тысячи стрел и, слившись в воздухе, обрушились на фалангу греков. Со своего места Тарас не мог услышать стоны людей, но видел, как они падали десятками. Даже не вступив в бой, греки уже несли потери. А Тарас вздрогнул, слишком уж яркие были воспоминания от сражения у Фермопил, когда он вот так же, подобно афинянам, стоял под градом персидских стрел, прикрываясь щитом. Впрочем, он сразу взял себя в руки, снова став отстраненным наблюдателем, подмечавшим тактические успехи и провалы сражавшихся сторон.

– Лук, – великое дело, – спокойно констатировал Тарас, словно речь шла не о его умиравших собратьях, пусть и родом из другого полиса, – а гастрафет еще лучше. Жаль, что не все греки это понимают.

Греческая фаланга, прикрывшись щитами, выдержала обстрел, но не двинулась с места. Зато сами кассии – а Тарас был почти уверен, что это они – устремились в атаку. Они бежали вниз, на ходу продолжая стрелять из луков, и делали это до тех пор, пока не оказались рядом. Приблизившись к фаланге, передовые персы закидали ее копьями и бросились назад сквозь своих. А новая волна кассиев схватилась с греками врукопашную. Афиняне только этого и ждали. Их ответ был мощным. Кассии накатывались волна за волной на фалангу греков, да там и оставались лежать. Гоплиты кололи их своими копьями, и вскоре перед фалангой вырос целый бруствер из мертвых персов.

– Хорошо дерутся, – отметил Тарас, краем уха услышав одобрительный гул со стороны спартанцев, явно разделявших его мнение, – да только противник слабоват. Посмотрим, что дальше будет. Еще не вечер.

Афиняне выдержали все атаки и, буквально разгромив легковооруженных кассиев, наконец сдвинулись со своего места. Гоплиты неожиданно перешли в контрнаступление. Тарасу даже показалось, что он видит коренастого Агенора, что размахивал мечом впереди всех. Преследуя бегущих кассиев, которых они легко рассеяли, афиняне поднялись вверх по склону и столкнулись с теми, кого Тарас условно почитал за мидян. Здесь наступление забуксовало. Этот противник не уступал грекам по оружию, а по численности вообще превосходил. Но афиняне уже поймали кураж, да драться они были обучены гораздо лучше, нежели персы.

Удар греческой фаланги, которая за время подъема вытянулась вперед, превратившись в клин, почти пробил центр обороны, и греки прорвались к самому лагерю. Острием этого клина был Агенор. Тарас ни минуты не сомневался, что этот бесстрашный военачальник, который увлекал воинов за собой все дальше, именно он. Победа была близка. Битва шла уже у самых стен, где в дело вновь вступили лучники. Раскроив порядки персов надвое, греки в конце концов пробились к перевалу, поднялись на него и даже подожгли лагерь.

Тарас глазам своим не верил. Персы отступали по всему фронту, который был разорван на несколько частей. Жестокая мясорубка шла одновременно вверху и внизу склона – Агенор привел с собой несколько тысяч человек, которые занимали сейчас весь предперевальный взлет.

Сражение длилось довольно долго, и Тарасу показалось, что пролетело уже несколько часов. Казалось, еще немного и победа будет за афинскими гоплитами. Но тут он увидел, что не зря «надеялся» на хитрость Мардония.

Когда последние гоплиты втянулись в драку, снизу, из того самого оврага, который сразу «приглянулся» Тарасу, показалась тяжеловооруженная конница. Буквально взлетев на своих крепких конях вверх по склону, персидская кавалерия атаковала афинские порядки и смяла одну за другой несколько шеренг. Весь арьергард Агенора, уже предвкушавшего скорую победу, был уничтожен за считанные минуты. Всадники Мардония, облаченные в сверкающие на солнце доспехи, сражались не беспорядочной толпой, а были прекрасно обучены. И кони давали им большое преимущество перед пехотой. Они давили пытавшихся держать строй гоплитов копытами и «косили» своими мощными мечами. А черно-золотые одежды этих персов не оставляли сомнений в том, кто они.

– «Бессмертные», – невольно усмехнулся от своей прозорливости Тарас, глядя на удар персов в спину афинянам, – этих ребят я уже встречал и удовольствия не получил. Посмотрим, как выкрутится Агенор.

Между тем предводитель афинских воинов наконец уразумел, что попал в заранее спланированное окружение. Стоило совершиться удару в тыл, как тут же началась атака тяжелых пехотинцев с перевала. Облаченные в плоские медные шлемы и затянутые блестящие на солнце нагрудники, персы мощным ударом отбросили греков с перевала и стали выдавливать их все дальше вниз по склону.

Со своего места Тарас смог-таки разглядеть группу воинов, которая пыталась управлять сражением. Бинокля у него, конечно, не было, но кое-что можно было различить, и он был уверен, что среди них находится сам Агенор, яростно размахивавший руками, в одной из которых был зажат меч. Вскоре стал ясен смысл приказов, которые он отдал своим людям, – отступать! Но это было уже не так просто. Греки развернули строй, и теперь основной удар пришелся на «Бессмертных», которые не привыкли бросаться врассыпную при первом же сопротивлении противника. А кроме того, к ним на «усиление» все по тому же оврагу, так опрометчиво не заблокированному Агенором, прибыли персидские пехотинцы в одеждах, ничем не отличавшихся от всадников.

– Ох и любит же Мардоний афинян, – не мог нарадоваться Тарас, – прислал лучшие силы.

Однако ярость греков, попавших в окружение, превзошла мастерство «гвардии» Ксеркса. «Больно уж сильно бьются, – озадачился вдруг Тарас, глядя на набиравшую обороты мясорубку, которая уже вновь переместилась с перевала на равнину, – а нет ли там, за перевалом, самого царя Персиды? Может быть, он сейчас стоит там, с другой стороны долины, наблюдает за сражением и радуется. Как я».

Тарас прищурился сильнее, словно действительно хотел рассмотреть гордый профиль царя среди скал, и невольно усмехнулся своей жестокой шутке – в ней была доля правды. Не стал бы царь персов отпускать свою гвардию так далеко, если бы сам не находился поблизости. Кто же его тогда охранять будет? Ведь стараниями Тараса, преуспевшего в новой для греков партизанской войне, Ксеркс получил хороший урок и напоминание, что даже за крепкими стенами лагеря он не может ощущать себя в безопасности. Спартанцы проникнут везде, сквозь любые заслоны. А это значит, что пока жив хоть один из них, царь Персидской империи может передвигаться по землям греков только под большой охраной.

Точное местоположение Ксеркса Тарасу было неизвестно. Некоторое время назад разведка доносила о том, что «Богоподобный» переместился из своего лагеря у Фермопил южнее, но, где он в настоящий момент, никто, кроме Леонида и его приближенных, не знал, а с Тарасом они информацией, ясное дело, не делились. Не того полета птица, хотя и вовлечен в интриги. Но, сделав подобные выводы, Тарас сам подивился их стройности. А почему бы нет? Царь персов, если не двинулся из лагеря морем, – а о новых сражениях с флотом греков пока ничего было не слышно, – вполне мог находиться уже здесь. В это мгновение Тарас даже пожалел, что афиняне не смогли взять перевал. Вдруг бы им удалось неожиданно захватить самого Ксеркса. Тогда мог наступить конец войне. Но «подобревший» спартанец быстро вспомнил, кому он служит, и решил, что для Леонида это было бы самым худшим вариантом. Все его планы тогда провалились бы, а престиж афинской республики и без того немалый, после сражения у Марафона и морских побед сразу взлетел бы до небес. Полисы Греции, даже те, что «уважали» Спарту, стали бы роптать, вспомнив о самоопределении. А уж остальные моментально переметнулись бы на сторону Афин, и тогда вечный вопрос «Кто в Греции главный?» встал бы для Спарты с небывалой остротой, а ее шансы на гегемонию упали бы «ниже плинтуса», как говаривали в его родном времени. Но пока персы оправдывали ожидания Леонида, и все шло именно так, как он и рассчитал. Даже лучше.

Лишившись победы и взятые в кольцо, афиняне перешли в контрнаступление, чтобы пробить себе путь назад, одновременно яростно отбиваясь от наседавших персов с тыла. Тарас видел, как погибли многие из тех военачальников, что привели их сюда. Может быть, погиб и сам Агенор. «Бессмертные» стояли плотной стеной, пытаясь не дать им вырваться из кольца, но ярость греков была сильнее. И в конце концов пешие персы подались назад. Их строй изогнулся, а затем прорвался в двух местах сразу. Греческие бойцы хлынули в эти проходы, устремившись к спасительному перевалу и развалив собственный строй.

– А вот это ошибка, – хладнокровно констатировал Тарас, взявшись рукой за подбородок, – это уже не дисциплинированное отступление, а настоящее бегство. И сейчас персы вас накажут за слабость.

Он не ошибся, дав возможность гоплитам побежать в сторону перевала, конница «бессмертных» разделилась на два потока и, быстро настигнув беглецов, врубилась в эту человеческую массу, уже не напоминавшую фалангу, сразу с двух сторон. А с перевала все накатывали новые и новые волны персидской пехоты. Численное превосходство персов, на взгляд Тараса, который бегло оценил их боевые возможности, стало уже пятикратным, и сражение, казалось, почти выигранное греками, теперь превратилось в настоящую бойню. А когда гоплиты обратились в бегство, началось настоящее истребление.

Персы на мощных конях вонзались в толпу греков то тут, то там и «косили» их своими длинными мечами. Греки, многие из которых побросали щиты, чтобы легче было бежать, слабо пытались защищаться кто мечом, а кто и просто закрывался руками. Но все было бесполезно. Они гибли десятками. Бой шел уже почти у самого перевала, к которому из последних сил пробивались афиняне. Никакого руководства сражением уже давно не было, Тарас не видел ни одной «организованной группы», которая пыталась бы хоть как-то держать строй. Даже в арьергарде, где волна персов, словно море, неминуемо накатывающее на берег, подминала под себя бегущих греков, полемархи давно смешались с толпой простых гоплитов.

– Позор, – пробормотал Тарас, с презрением глядя на бегущих афинян, и даже сплюнул на камни, – вы все должны были лечь на этом поле, но не пропустить персов. А теперь вы заслужили свою участь.

«Впрочем, хороший удар мог бы немного исправить ситуацию», – подумал Тарас, который в глубине души все же считал, что греки должны помогать друг другу, особенно во время войны. Но, взглянув на неподвижный строй спартанцев, которые и не думали спускаться вниз, спокойно взирая на гибель афинян, понял, что подмоги людям Агенора не будет.

«Неизвестно еще, какой приказ получил командир этого отряда», – подумал Тарас, не решившись на этот раз доверить слова воздуху. Он с некоторой опаской посмотрел на копья лакедемонян, которые поднялись вверх, стоило приблизиться к перевалу бегущим грекам. Но строй расступился, едва первый из них добрался до спасительного прохода. Афиняне, окровавленные, многие без шлемов и оружия, пробегали сквозь строй спартиатов и падали без сил сразу за ним. Персы же не стали атаковать перевал, удовлетворившись избиением тех, кто не успел достичь дельфийского прохода. А таких было не больше тысячи. Выжил ли сам Агенор, отдавший свое войско на растерзание, Тарас тоже не знал. Но решил выяснить, едва стало ясно, что сражение закончено.

– Идем вниз, – приказал он своим людям, – здесь смотреть больше не на что.

А про себя подумал: «Царь должен быть доволен».

Проходя мимо раненых и тяжело дышавших афинян, что валялись без сил или сидели, понурив головы, меж камней, Гисандр заметил их предводителя. Тот был ранен в плечо, но жив. «А это еще лучше, – против воли усмехнулся Тарас, – виновник позора выжил. Видно, Леонид принес хорошие жертвы богам».

Глава третья
Таинственный остров Итака

Не успели они прибыть в гавань, как Тарасу было приказано развернуть бурную деятельность, которую, впрочем, следовало скрыть от чужих глаз. Когда начало темнеть и без того небольшой порт на этой стороне залива почти опустел, пифий приказал немедленно выгрузить ящики на берег и отнести их в сторону видневшейся неподалеку горной гряды.

– Там есть пещера, – кратко пояснил он, – мы должны достичь ее завтра утром. Но передвигаться лучше по темноте. Так надежнее. Поэтому начнем наш путь прямо сейчас. Здесь вполне безопасно, однако никто не должен обращать на нас внимания.

Тарас не стал спорить. Островок Итака не выглядел с моря слишком большим, когда они приближались к нему. Тот, другой остров, что высился за проливом шириной всего в десять стадий, – кажется, пифий называл его Кефалления – превосходил своего собрата размерами раз в пять. Но Клеандр по каким-то лишь ему известным причинам выбрал именно этот живописный и гористый островок. Больших городов по этому берегу Тарас с борта биремы не заметил, лишь рыбацкие деревеньки. Возможно, эта идиллия и привлекала царского пифия. Свои сокровища лучше хранить подальше от суеты.

Однако причалили они, к его удивлению, не у пустынных берегов, а к пирсу самого настоящего города, пусть и небольшого, со странным названием Ватхий. Городок раскинулся по обоим берегам узкого залива, вдававшегося далеко в сушу и разрезавшего остров, по словам пифия, почти надвое. Впрочем, на другой стороне залива домов и портовых сооружений было гораздо больше. А здесь никто не стал расспрашивать лакедемонян, зачем они прибыли на Итаку. Все были заняты своим делом. Никто из местных греков не обратил особого внимания на прибывший корабль, поскольку воды бухты одновременно с ним разрезали нескольких дюжин рыбацких лодок.

У Тараса появилось ощущение, что все местные жители заняты рыболовством, поскольку пахотных земель здесь, на первый взгляд, не имелось вовсе. Впрочем, он решил отложить далеко идущие выводы на потом, ведь всего острова он еще не видел. Мало ли что здесь могло находиться. А кроме того, пока Тарас наблюдал с борта биремы за живописным побережьем, изрезанным многочисленными бухточками и омывавшимся лазоревым морем, он вдруг вспомнил, отчего ему так знакомо название этого клочка суши. «Это же здесь жил и правил тот самый герой, которого теперь воспевают все поэты Эллады, – с трудом вспомнил Тарас, у которого неожиданно случилось озарение, – Одиссей, кажется, царь Итаки. Тот самый, что придумал троянского коня и потом еще лет десять после войны добирался обратно. Только давно это было. Кажется, лет семьсот назад. Интересно, что здесь сейчас творится».

– Нам туда, – указал Клеандр в сторону горной гряды, возвышавшейся на западной стороне, – вскоре за портом начнется тропа. Она ведет в сторону Аэтоса.

– А где жил Одиссей? – вдруг спросил Тарас, не сдержав любопытства, так ему захотелось проверить свои воспоминания, – ведь он правил, я слышал, на этом острове.

– По преданиям, он жил в той стороне, – неожиданно спокойно объяснил Клеандр, указав на этот раз на север, – его дом стоял за проливом, в той местности, где сейчас стоит город Ставрос. Но мы туда не пойдем. Это в стороне от нашего пути, а нам задерживаться незачем. Тем более что из героев спартанцы больше почитают Геракла.

Тарас больше не стал тревожить пифия вопросами, хотя немного разволновался от того, что ходит по той же самой земле, которую топтал знаменитый Одиссей, прежде чем отправиться в свое плавание.

Небольшой отряд из периеков Гисандра – Темпея в этот раз с собой не взяли, оставив на корабле – как мог быстро направился по обходной тропе в горы. Шли они довольно долго. Все происходило уже на закате, когда длинные тени от скал уже растянулись на всю бухту, а солнце почти погасло. Остатки жаркого дня быстро растворялись в ночи. Тарас, следовавший вместе с Клеандром и периеками-охранниками от побережья в глубь острова, уже начал переживать, что скоро наступит кромешная тьма. Тогда они со своим ценным грузом, что бы там ни было, будут вынуждены заночевать прямо среди скал.

Они проделали весь путь от бухты до предгорий меньше чем за полдня, даже не пользуясь телегами, чтобы не привлекать лишнего внимания. Вернее, так решил Клеандр, и теперь Тарас вынужден был с сожалением смотреть, как понапрасну напрягаются его люди, из последних сил волоча на копьях тяжеленные ящики, завернутые все в те же накидки. Их было всего двенадцать, и потому они не могли сменить друг друга.

Однако, как ни старались спартанцы передвигаться скрытно, они все же были не в пустыне. Все равно им повстречалось несколько сельских жителей, на которых пифий посмотрел так злобно, что Гисандр ожидал немедленного приказа убить их. Но этого не произошло. Видимо, шум был не нужен. Да и на чьей они территории, Тарас еще не успел толком узнать. Понял лишь, что здесь, на острове, у спартанского царя есть какие-то тайные друзья.

Впрочем, пифий Леонида рассчитал все верно. Видно, бывал здесь не раз по делам тайной службы. Ночь накрыла Итаку не раньше, чем они успели занести ящики высоко вверх, туда, где тропа совершенно исчезла, но спартанцы продолжали идти вперед лишь одному пифию известным путем. Заветной пещеры, однако, они так и не достигли.

– Она уже рядом, – сообщил не слишком огорчившийся Клеандр, всматриваясь в потемневшие горы, – здесь уже никто не ходит, поэтому можем заночевать вон в той ложбине у большого камня. А утром продолжим наш путь.

В этот момент Гисандру показалось, что земля под его ногами всколыхнулась. Не прошло и мгновения, как новый толчок заставил одного из носильщиков рухнуть под тяжестью ящика на колени, да так быстро, что груз едва не придавил его. Второй периек пытался удержать ношу, но не вышло. И массивный ящик с грохотом опрокинулся на камни. Не разбился, зато Тарас отчетливо услышал металлический звон изнутри.

«Значит, все же не оракулы, – ухмыльнулся он, стараясь удержаться на ногах, поскольку последовал новый толчок, и прислушиваясь к звуку нескольких соскользнувших по склону камней, – только землетрясения нам не хватало. А то пифий еще заставит немедленно возвращаться на корабль».

Но Клеандр, к большому удивлению Тараса, оказался не столь суеверным, как все спартанцы. Он лишь пнул с досады ногой в бок валявшегося на земле периека и процедил сквозь зубы:

– Вставай и крепче держи свою ношу! От ее сохранности зависит твоя жизнь. Отнесите ящики в ложбину и можете устроиться на ночлег. Сегодня мы дальше не пойдем.

А обернувшись к Гисандру, добавил:

– Пусть охраняют ящики по очереди.

Тарас молча кивнул и решил не уточнять, что думает пифий царя насчет столь опасных знамений. Если он сам не впадал в панику по этому поводу, то уж Тараса это совсем не страшило. Горы были, по его меркам, не такие уж высокие. С другой стороны, бежать тоже было особенно некуда с этого острова. «Надеюсь, здесь нет действующих вулканов, – успокаивал себя Тарас, укладываясь на ночлег прямо на каменистой земле, – а то спать будет довольно жарко, если один из них пробудится раньше нас».

Подбодрив себя такой шуткой, он завернулся в плащ и мгновенно заснул, положив меч под руку. О еде ни он сам, ни его изможденные периеки и не помышляли. В эту увеселительную прогулку они взяли с собой лишь небольшой запас вяленого мяса, который предстояло «вскрыть» лишь поутру, чтобы хватило сил на обратную дорогу. Они были счастливы уже оттого, что Клеандр разрешил им опустить груз на землю и отдыхать. А потому, едва сделав это, повалились на камни замертво. И сам Тарас, и все свободные от «караульной службы» люди мгновенно заснули, ничуть не смущаясь тому, что спать приходилось прямо на камнях. Гисандру спать на камнях было даже спокойнее, чем на палубе корабля, которая вечно раскачивалась. К счастью, подземные боги перестали бить в барабан, толчки прекратились, и ничто больше не беспокоило уставших спартанцев до самого утра.

Теплая ночь окончилась быстро. Едва первый лучик солнца коснулся его лица, Тарас открыл глаза и, словно распрямившаяся пружина, поднялся на ноги. Окинув окрестности цепким взглядом, он немного размялся, пересчитал ящики, размещенные между камнями, затем своих людей. Все было на месте. Трое гастрафетчиков дремали в десятке метров, посматривая на далекую тропу и залив, еще видимый отсюда, сами оставаясь «невидимыми». Там, медленно разрезая волны, плыл в сторону моря какой-то корабль.

Услышав шорох за своей спиной, Тарас резко обернулся, обхватив рукоять меча.

– Неплохо, – похвалил его реакцию Клеандр, подкравшийся сзади буквально вплотную, – буди своих людей. Пусть поедят. А потом нам пора идти дальше. Пока солнце не поднялось слишком высоко.

Тарас кивнул, отметив про себя, что царский пифий мог бы легко всадить ему нож в спину при желании и он не успел бы отвести удар. Подготовка у этого «политического деятеля» была вполне на уровне спартанского гоплита. И возраст был тому не помехой.

Наскоро перекусив вяленым мясом и пресными лепешками, периеки вновь взвалили на плечи копья, на которых ремнями были закреплены ящики, и медленно тронулись за царским пифием. Клеандр пробирался все выше и выше, до тех пор пока, обогнув несколько отрогов, они не оказались почти у самой вершины горы, откуда открывался великолепный вид на живописные окрестности острова. Но Клеандра этот вид интересовал меньше всего. Оказавшись на небольшом плато под самой вершиной, он остановился, несколько секунд всматриваясь в почти отвесную стену, состоявшую из сплошных скальных складок, и затем направился дальше. Присмотревшись, Тарас так и не понял, куда он идет. Но пифий вскоре подошел к самой стене и вдруг пропал.

От неожиданности Гисандр даже остановился, – со своего места он не видел в стене никаких отверстий. Но спустя мгновение Клеандр вновь показался и даже махнул ему рукой, указывая, куда идти.

– Хорошо замаскировали пещеру, – пробормотал Тарас себе под нос, поправляя портупею, на которой болтались ножны меча, – даже с близкого расстояния не разглядеть.

Вход в пещеру он заметил, лишь приблизившись к расщелине, которая выходила из чрева горы под углом и так хорошо сливалась с ней, что была практически неотличима от скалы. Заметить ее можно было лишь с нескольких метров. Никаких троп сюда не вело. «Интересно, откуда наш пифий прознал об этой пещере? – невольно усмехнулся Тарас и сам себе ответил: – Наверно, местные друзья подсказали».

– Гисандр, пусть они занесут ящики внутрь и приготовят факелы, – приказал пифий, как ни в чем не бывало, когда Тарас оказался рядом.

– Факелы? – удивился Тарас. – Но зачем?

– Нам еще нужно спустить эти ящики в глубь подземного хода, – нехотя проговорил пифий, – а в чреве горы темно, Гисандр. Нам нужно двигаться там осторожно, чтобы не побеспокоить подземных богов.

«Ого, – не переставал удивляться Тарас, шагнув внутрь и привыкая к темноте, – да тут целая система коммуникаций, в этом подземном хранилище. Что—то мне не очень хочется лезть в эту дыру, особенно после того, как подземные боги хорошенько потрясли вчера гору. Не ровен час, еще завалят нас там вместе с ящиками». Но вслух, ясное дело, ничего такого не сказал, а лишь кивнул в знак послушания.

Вскоре периеки разыскали несколько подходящих сухих стволов на склонах холма, для чего пришлось даже немного спуститься назад, и, обмотав их тряпьем, которое предусмотрительный пифий приказал накануне взять им с собой, подожгли. Они изготовили четыре факела, два из которых взяли в руки Гисандр с Клеандром, первыми шагнувшие в пещеру. А еще два несли в свободной руке периеки, замыкавшие колонну. Оружие они передали своим товарищам, сумевшим восстановить силы за ночь. Глядя, как его люди взвалили на плечи тяжеленные ящики, Тарас даже немного загордился. Все-таки эти бойцы прошли его личную школу на выживание.

Пещера оказалась не очень большой и походила просто на скальный разлом, ведущий в глубь горы. Периеки едва могли протащить сквозь него свои ящики. На стенах блестели капли воды, искрившиеся в свете факелов, словно сотни алмазов. «Откуда здесь вода, – удивился Тарас, продвигаясь вслед за уверенно ступавшим пифием и в мерцающем свете разглядывая каменные откосы, – мы же под самой вершиной?»

Ему, понятное дело, никто не ответил. Вскоре тропа пошла вниз, а проход понемногу стал расширяться. Несколько раз в стороны уходили ее ответвления. И каждый раз пифий твердо выбирал нужный путь. Тарас ступал за ним осторожно, подсвечивая себе дорогу факелом. Он боялся наступить на одну из ядовитых змей, которых на острове водилось во множестве. Пока шли сюда, он заметил несколько штук на склоне.

Спартанцы молча пробирались все дальше и дальше, разгоняя мрак светом своих факелов, а Тарас почему-то подумал о том, что в эту минуту солнце, наверное, уже поднялось высоко и снаружи жарит так, что плавятся камни. Здесь же, наоборот, становилось все холоднее, а воды на стенах все прибавлялось. Факелы уже прогорели почти до половины, и Тарас начал немного беспокоиться о том, как же они вернутся назад. Но тут неожиданно стены разошлись в стороны и пропали, а он с удивлением заметил, что Клеандр стоит на берегу подземного озера. Оказавшись рядом, Тарас поводил шипящим факелом из стороны в сторону и понял, что озеро не очень большое, но глубокое. Его прозрачная вода даже позволяла увидеть дно у самого берега, правда чуть дальше оно уходило из вида. Низкий каменный свод давил своим весом, постепенно растворяясь во мраке.

– Мы пришли? – поинтересовался Тарас, взглянув на догоравший факел.

– Почти, – ответил пифий и кивнул в сторону: – Видишь это?

Тарас посмотрел в указанном направлении и с удивлением узрел небольшой плот, сколоченный из кривых стволов. На нем даже лежали два весла, вырезанные гораздо более умелой рукой.

– Ящики нужно погрузить и перевезти на островок, что находится вон там, – сообщил пифий, – до него чуть больше четверти стадии. И он там один, ты не ошибешься.

На этот раз Тарас ничего не увидел, тьма сгущалась над водой в том месте, куда указывал Клеандр.

– Поторопись, Гисандр, – приказал пифий, – времени у нас немного. Факелы скоро погаснут. И хотя я найду дорогу обратно даже в темноте, мы должны успеть перевезти ящики.

Траса сделал знак периеками перетащить свою ношу на плот, но, приблизившись, понял, что больше одного ящика туда не влезет.

– Придется сплавать три раза, – прикинул он, – надо торопиться.

Пока периеки осторожно грузили первый ящик на плот и спускали его на воду, Тарас заметил в отсветах факела чуть в стороне два истлевших скелета, чьи кости были прибиты к скале цепями. Рядом валялись кинжалы. «А это, наверное, хранители тайны, – невесело усмехнулся Гисандр, залезая на плот, – унесшие ее с собой в могилу. Впрочем, у них и могилы—то нет».