Текст книги "Легион: Рим должен пасть. Карфаген атакует. Ганнибал Великий"

Перед тем как их отправили заселять четвертую нижнюю палубу, Федор вдоволь налюбовался верхней. Квинкерема «Гнев Рима», в отличие от карфагенской, выглядела крупнее. Кроме размеров он обратил внимание и на прочие отличия, замеченные еще во время пребывания в порту. Основными достопримечательностями являлись возвышавшаяся ближе к корме башня, с чьей площадки Публий Крац Кальвин недавно выступал перед строем морпехов, и большой абордажный виадук, назвать который «мостиком» у Чайки вблизи этой конструкции просто язык не поворачивался, поскольку сие сооружение вытягивалось на десять с гаком метров в длину, при ширине метра полтора. И называлось «корвус», как помнилось из прочитанного в прошлом, что в переводе означало ворон. Этот «мостик» был снабжен бортиками и металлической загнутой шпорой на конце, вернее, крюком, напоминавшим клюв хищной птицы, из чего, видно, и происходило его название.

Сейчас, когда корабль выходил из гавани, «корвус» находился в вертикальном положении и крепился с помощью системы блоков и веревок. Но, судя по мощному основанию и каким-то хитрым рычажным приспособлениям, разворачиваться он мог в любую сторону. Бросив взгляд на корму, где располагалась подвешенная на талях шлюпка, Федор обратил внимание, что ахтерштевень[54]54
  Ахтерштевень являлся прямым продолжением киля, закручиваясь выше уровня верхней палубы. Этому элементу, т. н. акропостолю, часто придавалась форма рыбьего или петушиного хвоста, а в римское время головы лебедя. Кроме декоративной акропостоль нес и немалую практическую нагрузку. Во время слабого встречного ветра он стабилизировал управляющий момент на рулях и предотвращал «рысканье», которое было свойственно всем плоскодонным мелкосидящим судам. А когда судно попадало в шторм, – работал подобием штормового паруса для удержания судна носом к ветру и волне.


[Закрыть] загнут высоко над водой и выполнен мастерами-резчиками в виде головы лебедя.

Словно в ответ на его мысли Гней Фурий Атилий, спустившийся с башни, громко крикнул, перекрывая свист ветра, начавшего усиливаться, едва они вышли в открытое море:

– Сейчас вы осмотрите свои места на корабле, где будете жить в дальних походах. Их вам покажет ваш инструктор по морским уставам Домиций Аст Требра, – центурион хлопнул по плечу шагнувшего вперед рядового легионера в обычной форме, но, вероятно, немало повидавшего, о чем свидетельствовало два неглубоких шрама, рассекавших его лицо через щеку и висок.

– Он расскажет вам, что можно делать на корабле, а чего нельзя, – вставил слово капитан, по-прежнему наблюдавший за новобранцами со своей башни.

– А потом он же покажет вам, как использовать в бою «ворон», – закончил Гней Фурий Атилий, покосившись на башню.

– Все за мной, – приказал рядовой Домиций и, не обращая внимания на реакцию опционов, направился вниз по ближайшей лестнице.

Когда обе центурии, гремя оружием, спустились на четвертую палубу, Федор тут же увидел слаженно работавших гребцов. Между ними прохаживался надзирающий, отдавая приказы, а в центре палубы стоял флейтист, то и дело подававший ритмичные сигналы, повинуясь которым накачанные мужики на веслах меняли ритм гребли. Ни плетки в руках надзирающего, ни кандалов на ногах самих гребцов Федор не углядел.

– Слушай, – спросил он вполголоса у Квинта, когда моряк-старослужащий определил первой центурии отгороженное место на корме, заполненное деревянными лавками и отделенное от гребцов переборкой с нешироким проходом, но без двери, – а гребцов, что, разве не из рабов набирают?

– Ляпнешь тоже, – хохотнул Квинт, заняв лавку и пристраивая рядом свой щит и пилумы, – да кто сюда рабов пустит! От свободных отбою нет. Они тут такие деньги заколачивают, нам с тобой и не снилось! Правда, пахать приходится похлеще нашего, но привыкнуть можно ко всему. Сам знаешь. Зато почет. Гребец на военном корабле – занятие уважаемое. Даже позначительнее рыбного промысла будет. Я сначала хотел сюда податься, да потом передумал. Мне под парусом ходить больше нравится.

Это открытие слегка потрясло Федора. «Вот это да! – подумал он, тоже опуская щит на палубу и поглаживая шершавое дерево борта. – А я-то, дурак, всю жизнь полагал, что на веслах только рабы сидят».

Между тем вернулся Домиций, определивший зону обитания солдатам из второй центурии, оказавшимся палубой ниже, и велел всем снова подниматься наверх. Настала пора приступать к активной тренировке.

– Смотрите сюда, – Домиций Аст Требра направил указующий перст на вертикально стоящий «корвус», когда морпехи обеих центурий, оставив пилумы и щиты в своих новых обиталищах, выстроились вокруг него на носу квинкеремы плотным полукругом, – этот мост станет вашей дорогой на неприятельский корабль.

Федор еще раз внимательно оглядел «корвус», полуприкрыв глаза рукой от яркого солнца. Квинт стоял в двух шагах от него, тоже разглядывая хитрое приспособление.

– Он подвижный, – продолжал пояснять Домиций Аст Требра, махнув рукой двум морякам, тотчас завозившимся у механизмов, разворачивая «корвус» на пару десятков градусов, – и может перекидываться с любого борта. Настигнув врага и приблизившись почти вплотную, мы обрушиваем этот мост на палубу его корабля. И он впивается в нее так, что никакой силой нас уже не растащить. Видите на его носу крюк? Если удалось его вогнать в палубу, то враг, считай, уничтожен, потому что тогда в дело вступает манипула прославленной римской пехоты. А в рукопашной мы сильнее любого врага.

Скользнув взглядом по озадаченным лицам легионеров, он ухмыльнулся, явно довольный произведенным впечатлением. И решил его еще усилить.

– А главное, – закончил Домиций, – такие хитрые штуки есть только у нас. И не обязательно в бою таранить или ломать противнику весла. Теперь римлянам воевать намного проще. Главное подойти поближе, и тогда уже от вас никто не уйдет.

Федор что-то припоминал насчет «ломать весла» – кажется, в морском бою древних такая тактика называлась «проплывом»[56]56
  Проплыв – diekplus – важный тактический прием морского боя античного времени. Сделав быстрый маневр, нападающий корабль с максимальной скоростью проходил мимо борта атакуемого корабля практически вплотную (его весла с этого борта быстро втягивались внутрь корпуса). Расчет был основан на том, что противник не успеет произвести тот же маневр. В этом случае весла его будут неизбежно сломаны, и корабль лишится способности управления. Однако бурное развитие торсионных метательных машин в описываемый период привело к тому, что корабли, оснащенные достаточным количеством таких орудий, могли повредить суда противника еще до подхода их на близкое расстояние, и тактика «проплыва» стала применяться реже, отойдя на второй план.


[Закрыть].

– А у врагов таких нет? – звучно спросил Квинт.

– Будешь рот разевать только, когда я тебе разрешу, – оборвал его Домиций, нисколько не смущаясь присутствием опциона. Гай Люциус Крисп, стоявший почти рядом с Домицием, тоже промолчал, словно его это не касалось.

Квинт заткнулся, но вопрос был задан правильный, и Домиций ответил:

– Короче, такие штуки – наше преимущество. Ни у греков, ни у карфагенян их нет. Это наше секретное оружие уже не раз показало свою эффективность.

Домиций снова ухмыльнулся.

– А если у врагов корабль не хуже и к нему никак не подойти? – снова встрял Квинт.

На сей раз бывалый Домиций оказался более снисходителен. Видимо, Квинт предвосхитил его следующее сообщение.

– На подобный случай у нас есть метательные машины, – он указал куда-то назад, за спины легионеров. Да Федор и сам догадался, что там, где был смонтирован мостик, вращавшийся, по словам Домиция, на сто восемьдесят градусов, места для орудийных расчетов уже не оставалось. Их бы просто снесло при повороте этой махины.

Две баллисты, повернутые вполоборота в сторону моря, находились рядом с передней мачтой. И еще две за второй, более массивной мачтой с огромным парусом. Орудия были установлены с таким расчетом, что могли стрелять все сразу и накрывать большой сектор прямо по курсу. А если понадобится, их можно быстро разворачивать и продолжать огонь строго под углом девяносто градусов к предыдущей траектории. Проследив за указующим перстом Домиция, Федор заметил, что пока бывалый триарий объяснял салагам что к чему, квинкерема «Гнев Рима» вышла в открытое море и резво рассекала волны уже под парусами, убрав весла внутрь.

Корабельные баллисты казались похожими на те, с помощью которых канониры Гнея разрушали на днях с такой тщательностью возведенный лагерь, но были крупнее. Онагров на палубе бывший сержант не заметил.

– А если враг атаковал нас и сам пошел на абордаж? – снова услышал Федор знакомый голос.

– Тогда мы разрушим его корабль баллистами, – ответил Домиций, решив наконец, что вопросы этого новобранца только упрочат его авторитет, – а если они все же прорвутся на палубу, то собьем их обстрелом с башни. Там всегда имеется парочка «Скорпионов», которые встретят врага калеными стрелами.

Пока Домиций рассказывал, на каком расстоянии «Гнев Рима» может изуродовать каменными ядрами приближающиеся корабли противника, лишив их многих важных деталей, и добить живую силу противника стрелами, Федор успел рассмотреть оставшиеся корабли эскадры. Недалеко, примерно в трех сотнях метров, параллельным курсом шел «Praedatoris» с манипулой кривоногого Клавдия Пойдуса Грига. «Видимо, – рассудил Федор, припомнив крутого обиженного силача из этого подразделения, – с ними и придется поиграть в морской бой».

Две оставшиеся квинкеремы – «Tonitruum», где командовал морпехами Луций Альтус Мусс, и «Letifer» с солдатами под водительством Требониуса, отошли на приличное расстояние, но также держались близко друг к другу. Расклад не вызывал сомнений. Едва Федор рассмотрел противника, как Домиций закончил свой рассказ, и над палубой разнеслась громкая команда центуриона:

– Разобраться на центурии по обоим бортам!

Тотчас для тех, кто не сумел расслышать с первого раза, звук рога и вопль Люциуса Криспа продублировали команду. Манипулы в полном вооружении (исключение составляли пилумы, которые им разрешили не брать в учебный бой) выстроились вдоль бортов. Второй центурией, то есть левым крылом подразделения, командовал задний (posterior) центурион, Фабий Квест по кличке Статор. Несмотря на то, что манипулы регулярно проводили вместе все тренировки, ни Федор, ни Квинт, еще не разу с ним лично не разговаривали. Хватало своих начальников.

– Мы идем на сближение с врагом, – заявил Гней Фурий Атилий.

Прохаживаясь между мачтами, он взмахнул рукой в сторону быстро приближавшегося к ним корабля под устрашающим названием «Praedatoris».

– Враг хитер, – продолжал стращать новобранцев «бычок», – у него неплохой корабль, но даже на море нет никого сильнее римской пехоты. И мы должны его сокрушить.

Центурион развернулся, уперев руки в бока, затянутые в кожаный панцирь, укрепленный пластинами по всей груди. Его поперечный плюмаж отбрасывал на палубу квинкеремы широкую тень, словно гребень бойцового петуха. Щита при нем не было. Только меч, висевший на ремне.

– Итак, – завершил он свою речь, – мы сближаемся с врагом и, цепляя его «вороном», производим захват корабля. Первой по «ворону» идет в дело моя манипула, затем вступает Фабий, следуя за нами или вступая в бой прямо с кормы. По обстановке. Мы атакуем, «Хищник» защищается. Бьемся, как при захвате лагеря, никаких смертельных ударов. Сбили с ног, значит, уничтожили. Если серьезно пораните кого-нибудь – заставлю платить лекарю до полного выздоровления. Но и без нежностей. Если атака захлебнется и манипула Пойдуса выстоит, то я лично побросаю всех за борт. Или прикажу расстрелять вас из «Скорпионов», едва увижу отступление.

Он указал на башню, откуда на них поглядывали массивные жала стрелометов, установленных на платформе. За ними уже стояли моряки из команды, а рядом ухмылялся и сам Публий Крац Кальвин, словно только и ждал момента, когда солдаты Гнея побегут.

Рявкнув в ответ на вопрос центуриона, что им все понятно, морпехи по команде развернулись лицом к борту и замерли у ограждения. В ожидании, пока «Хищник» подойдет поближе.

К большому удивлению Федора, бой начался с пристрелки корабельных баллист. Оба корабля дали два предупредительных залпа с недолетом, хотя одно ядро с «Хищника» все же оставило вмятину на борту «Гнева Рима», отскочив в воду.

– Уроды!!! – тут же погрозил со своей башни невидимым канонирам Публий Крац Кальвин. – Я вам покажу, как мой корабль обстреливать, ублюдки!

Он навис над бортиком башни, проорав расчету ближайшей баллисты:

– А ну-ка, Карий, дай ответный залп по носу «Хищника», да так, чтобы у них вообще отпала охота палить.

Гней, отвечавший за боевые действия, не стал возражать. И бывалый морпех, видимо, из триариев, также приписанных к кораблю, как и новобранцы, вместе с товарищами из расчета, принялся немедленно выцеливать нос «Хищника». Это не представляло сложности, как показалось Федору, поскольку корабль «вероятного противника», приблизившись, значительно вырос в размерах. Сейчас их разделяло не более двухсот метров.

Натянув торсионы и прицелившись, Карий дал залп. Последняя от носа баллиста выплюнула каменное ядро в сторону «Хищника», и весь корабль замер в ожидании. Со свистом преодолев заданное расстояние, ядро с ювелирной точностью сшибло кусок деревянного ограждения на носу, у самого борта, и плюхнулось в воду с другой стороны под восторженные крики моряков и морпехов квинкеремы «Гнев Рима».

– Представляю, как сейчас кроет нашего Публия капитан «Хищника», – локтем толкнул Квинт Федора в бок. – Как бы он не начал в ответ настоящий обстрел.

Федор тоже напрягся, но ответного залпа не последовало. Ballistarii[57]57
  Расчет, обсуживавший баллисту (лат.).


[Закрыть], похоже, отложили дуэль. Но предстояло не менее интересное занятие – абордаж.

Неожиданно, прямо на глазах у Федора, корабли словно уменьшились в размерах. Раздался резкий звук рога, и специальные команды моряков одновременно сняли оба паруса, скатали их в огромные рулоны и закрепили. А затем быстрыми, слаженными движениями уложили на палубу и обе мачты. Тут же со скрипом в бортах открылись порты, раздался гулкий всплеск, и квинкерема, притормаживая, перешла на весельный ход. Чайка глядел во все глаза, и ему показалось, что на этот раз мощно движутся все пять рядов весел, включая самый нижний.

Глядя, как «Хищник» приближается, заложив вираж и выходя на очень близкую к борту их корабля траекторию, Федор даже предположил, что ради того, чтобы произвести впечатление на рекрутов, капитаны решили продемонстрировать им настоящий «проплыв». И приготовился услышать страшный треск нескольких сотен весел, который неминуемо случится, когда две пятипалубные махины пройдут на расстоянии трех метров друг от друга. Но он обманулся в своих надеждах. Едва корабли выровнялись и стали сближаться для «полного контакта», раздался новый свисток, и весла, исполнив свое назначение, снова исчезли в портах.

– Эх, посмотреть бы на таран! – вдруг сказал Квинт. – Говорят, наш капитан большой мастер на эти дела. Продырявил и пустил на дно уже больше дюжины кораблей.

– Успеешь еще, – успокоил его Федор, приподнимая щит. – Давай сначала возьмем этот корабль.

– Давай, – кивнул Квинт, вытаскивая меч из ножен. – Накостыляем этим недоноскам из манипулы кривоногого Пойдуса!

Притормозивший «Хищник» был уже рядом и, едва он притерся бортом к «Гневу Рима», как раздался треск, и на палубу соседнего корабля рухнул «ворон». Но перед тем, как он впился в доски, намертво привязав к себе второй корабль, Федор успел заметить на его палубе какую-то деревянную конструкцию, напоминающую небольшой сруб, возвышавшийся над палубой. Ничего похожего на их корабле не наблюдалось. Именно в нее и впился металлический крюк. «Берегут имущество на тренировках, – отметил бывший сержант, – и правильно делают. От такого удара палуба точно накроется».

Почти одновременно с «вороном» на корму «Хищника» полетели веревки с абордажными крюками, для пущей надежности связав корабли в единое целое. Это «работали» морпехи из центурии Статора. Теперь стрельба из орудий, таран и проплыв остались позади, все решала рукопашная.

– За мной, солдаты Рима! – заорал Гней и, размахивая мечом, с ловкостью обезьяны первым бросился на корабль «противника». – Покажем этим ублюдкам, кто хозяин в море!

За ним на абордажный мостик вскочил опцион Спурий Марций Прок, и вся манипула устремилась за ним. Безусловно, на «Хищнике» их ждали. Первая центурия, возглавляемая кривоногим Пойдусом, выстроилась на палубе в полном составе, перекрыв направление главного удара. В первом ряду Федор, бежавший по качающемуся мостику сразу за своим центурионом, рассмотрел Тита Куриона Делия, того самого легионера, которому он хорошенько заехал щитом по голове. Тит его тоже заметил и, похоже, для него выпал хороший случай поквитаться.

Едва Гней спрыгнул на палубу, как раздался вопль Пойдуса, шагнувшего ему навстречу:

– Вперед солдаты, скинуть этих ублюдков в воду с нашего корабля!

И оба центуриона схватились в рукопашной, от души одаривая друг друга ударами мечей, причем любой из них грозил сокрушить защиту соперника. Первая шеренга легионеров Пойдуса, сомкнув щиты, выдержала удар, лишь откатившись на несколько метров под натиском морпехов Гнея. Но Тит, внезапно обнаружив рядом Федора, выскочил из строя, и строй рассыпался. В глазах Тита горела ярость.

– Эй ты, выкидыш гиены, – заорал он, размахивая мечом, – иди ко мне. Тит покажет тебе, что такое настоящий солдат.

– Я уже один раз видел, – ответил Чайка и повернулся лицом к противнику.

Затем прыгнул вперед и нанес удар первым, заставив врага покачнуться. В ответ Тит рассек воздух над его головой, и, если бы Федор не пригнулся, то макушки вполне могло бы и не оказаться на своем законном месте. «Так, значит, – разъярился Федор, прикрывшись щитом и делая шаг назад, – правил соблюдать не хотим. Ну ладно, пеняй на себя, козел».

Бой вокруг них уже развалился на единичные схватки между бойцами. Манипула Гнея отжала строй противника до другого борта и разбила его на части. И теперь все прыгали как ненормальные и молотили друг друга мечами, порой забывая, что это только тренировка. Впрочем, Федор забыл об этом первым.

Он осмотрелся по сторонам, заметил уложенную на палубу мачту за спиной Тита и стал теснить его туда, делая ложные выпады. Он все время перемещался по прихотливой траектории, избегая столкновений с другими бойцами и не давая разъяренному противнику себя достать. Порой бывшему сержанту даже хотелось бросить меч и голыми руками «сделать» этого мощного, но туповатого воина. Тит продолжал изо всех сил размахивать мечом, но Федор то резко сокращал расстояние между ними, принимая удар щитом и чуть выдавливая соперника, то отскакивал, увлекая его за собой в нужном направлении. Честно говоря, свободно двигаться со скутумом в руках оказалось занятием не из легких, но Федор решил достать противника во что бы то ни стало. И скоро достиг цели.

Очередной мощный выпад Тита он предугадал. Отбил, на сей раз мечом, отвел оружие здоровяка в сторону и толкнул его ногой в грудь. Уставший Тит сил сохранил достаточно, но все же покачнулся, сделав шаг назад. Этого было достаточно. Федор нанес еще удар, и Тит, потеряв равновесие, рухнул на палубу, оставшись без щита и меча.

– Ты опять убит, парень, – заявил Чайка, но поостерегся ставить ногу ему на грудь.

И правильно сделал. Тит снова вскочил, презирая условия состязаний морпехов, подхватил меч и опять бросился на обидчика. В его глазах сверкало безумие. Федор не стал звать центуриона в свидетели, а, перепрыгнув мачту, быстро проскользнул среди дерущихся к борту. Там он принял устойчивую стойку и отбил пару мощнейших ударов разъяренного неудачей легионера, в исступлении уже начавшего кромсать мечом деревянное ограждение квинкеремы. А затем, отшвырнув свои щит и меч, нырнул под руку Тита, оторвал его от палубы и перебросил через себя за борт.

Раздавшиеся снизу вслед за громким всплеском вопли сообщили ему, что Тит еще жив.

– Бросьте этому барану веревку, – сказал кто-то, находившийся рядом, – а то еще утонет.

Федор обернулся. В нескольких метрах от него стояли оба центуриона. И возможно, довольно давно.

– Почему ты не позвал одного из нас? – спросил, прищурившись, кривоногий Пойдус. – Ведь он нарушил правила и заслуживает наказания.

– В бою не существует правил, – ответил Федор, отдышавшись и поднимая свое оружие с палубы. – Я его сам наказал.

– Делий силен, но глуп. И ты это быстро понял. Ты молодец, – проговорил Пойдус и добавил, помедлив: – Но он злопамятен, как и я. И не прощает обид. Не советую тебе так быстро наживать врагов, новобранец.

– Не убивать же его из-за этого? – заметил Федор.

– Ты прав. У нас много врагов. И Риму нужны все солдаты. Даже такие, как Тит, – подытожил Пойдус. – Как твое имя?

– Федр Тертуллий Чайка, – ответил сержант, покосившись на молчавшего Гнея.

– Я запомню тебя.

– Я тоже, – добавил Гней Фурий Атилий. – А теперь в бой. Корабль еще не захвачен.

– Он не будет вашим, – заявил Клавдий Пойдус Григ.

– Будет, – отпарировал Гней, положив руки на пояс.

Федор, естественно, не видел, как они закончили поединок между собой, но сейчас оба вышли из боя, наблюдая за своими бойцами. Чайка огляделся по сторонам. Первая манипула Пойдуса еще сопротивлялась – даже ухитрилась перестроиться, перегородив корабль. Но в ее составе осталось не больше тридцати человек. Остальные изображали «убитых», усыпав палубу. На носу наблюдалась похожая картина. Солдаты второй центурии первой манипулы теснили противника по всему фронту. За легионерами Пойдуса оставалось пространство, примерно равное расстоянию между двумя мачтами. Но тут Фабий Квест Статор начал очередную атаку, и порядки противника на носу вновь смешались. Федор быстро отметил, что и опцион, и даже тессерарий из его манипулы «мертвы», а легионеры бьются без действенного руководства. И среди прочих порядком уставший Квинт. Ситуация требовала вмешательства.

– За мной, бродяги! – немедленно заорал бывший сержант, вскидывая меч и врубаясь в шеренгу противника.

И тотчас морпехи Пойдуса дрогнули, словно не хватало лишь последнего удара. Вероятно, кое-кто из них видел, как Тит отправился на морскую прогулку. Так или иначе, но через пять минут линия обороны на корме «Хищника» оказалась прорвана, и бой снова распался на отдельные поединки. Но финал схватки был уже предрешен.

– Если он тебе не понравится, – угрюмо заметил на это кривоногий Пойдус, – отдай его мне. Я сделаю его опционом.

– Не отдам, – ответил Гней. – У меня, правда, уже есть опцион, но из этого парня тоже будет толк. Сразу видно. Главное – не перехвалить.

А Федор, словно почувствовав, о чем говорят центурионы, разошелся не на шутку. Выбив меч у стоявшего перед ним легионера, он нанес ему удар ребром щита и повалил на палубу. Затем подсечкой отправил отдыхать следующего, слишком далеко выставившего левую ногу из-под щита. Проводя этот прием, Федор поймал себя на мысли, что в реальном бою надо просто рубить стопу мечом. Не спасли бы и поножи. Эта мысль показалась ему настолько логичной, что он едва удержался, в последний момент прекратив движение и отведя руку с оружием.

Тем временем Квинт, державшийся рядом с товарищем, «успокоил» своего противника. А затем, почуяв кураж, уже вместе, вдвоем, они обрушились на трех бойцов, перекрывших центр, и, естественно, победили. Оборона рекрутов Пойдуса рассыпалась очень быстро. И друзья снова бросились вперед, остановившись только тогда, когда Федор едва не схватился с Коктисом.

– Победа! – заорал он, когда увидел перед собой цепочку легионеров из второй центурии, возглавляемых самим Статором.

Уже общими усилиями они обезоружили самых отчаянных «противников». Бой подошел к концу. Квинкерема «Хищник» была взята на абордаж и захвачена. Хотя, случись это в настоящем бою, им пришлось бы еще захватывать все нижние палубы, одну за другой. Но у Федора не оставалось и тени сомнения, что они смогли бы это сделать.

– А ты все-таки подумай, – сказал Пойдус напоследок стоявшему рядом Гнею. – У меня опцион слабоват. Я долго ждать не буду.

– Dixi![58]58
  Все сказано, добавить нечего (лат.).


[Закрыть] – отрезал Гней Фурий Атилий и заорал, перекрывая свист ветра. – Первая манипула, бой закончен, мы победили. Вернуться на свой корабль!

Покидая в приподнятом настроении палубу «Хищника», Федор краем глаза заметил, как двое морпехов на глазах у своего центуриона втащили на палубу третьего, оказавшегося, естественно, цеплявшимся за веревку Титом Курионом Делием. Видом он напоминал побитую собаку, но когда заметил своего обидчика, его глаза снова блеснули зловещим огоньком.

«Нет, – решил Федор, проходя по настилу «ворона» обратно на родную квинкерему, – такие не излечиваются. Надо его добить, а то он не успокоится, пока не прирежет меня».

Спустя некоторое время, освободившись от захватов и снова поставив паруса, все четыре квинкеремы вернулись в порт Тарент. Оказавшись на берегу, после короткого построения с разбором полетов, Федор с Квинтом выяснили подробности. В жестокой и продолжительной дуэли между «Громом» и «Смертоносным» победил «Letifer», хотя атаковали в данном случае морпехи первого. Но бойцы, которыми командовал центурион Филон Секстий Требониус, откатившись сначала чуть ли не на половину палубы, отбили атаку солдат Альтуса Мусса и перешли в контрнаступление. Не прошло и получаса, как они взобрались по вцепившемуся в их палубу «ворону» на корабль атакующих и захватили его, «перебив» всех. В запале схватки они даже скинули несколько легионеров противника в воду. Но, к счастью, никто не утонул.

Окинув взглядом «Tonitruum» и «Letifer», пришвартовавшиеся в гавани Тарента почти сразу же за «Гневом Рима» и «Хищником», и обменявшись новостями с морпехами из их экипажей, Федор с Квинтом отправились в барак. Но едва они рухнули на свои лежаки, как труба снова сыграла сбор.

Проклиная центуриона, уставшие морпехи снова выстроились в шеренги на краю пирса. Уже вечерело, и все невыносимо хотели есть, ведь из-за морских маневров они пропустили законный обед. У Федора просто сводило желудок от голода, а на Квинта вообще страшно было смотреть.

Но сообщение, оглашенное Гнеем Фурием Атилием, оказалось не самым плохим. После удачно проведенных маневров, которыми Гней остался доволен, морпехам снова давалась увольнительная на один вечер в город.

– Должок! – хитро подмигнул Квинт, толкнув Федора в бок. – Нажремся сегодня! Чур, мне большой жетон.

Но самое главное заключалось не в этом. Внезапно Гней заявил, что «курс молодого бойца» закончен. Они теперь не «зелень». За последнее время изрядно накачавшиеся и обветрившиеся новобранцы даже не считались ныне солдатами из категории milites. С этого дня они носили гордое звание armatura, а это означало, что настоящий бой уже не за горами.