Текст книги "Спартанец: Спартанец. Великий царь. Удар в сердце"

Первым делом, когда развилка дорог опустела, Тарас приказал всем собраться вместе и пересчитать потери. Больше всего их оказалось среди молодых. Прорываясь, обезумевшие женщины забросали камнями одного молодого спартиата, а подоспевшие мужчины добили его мотыгами. Не считая того, которому раскроили череп прямо на глазах Тараса. Среди «взрослых» спартанцев убитых не было. У Тараса болела нога и першило в горле, Архелон повредил плечо. Остальные тоже не обошлись без ушибов, но все были живы.

Остановившись рядом с зеленым пацаном, которому раскололи череп мотыгой, Тарас спросил, подозвав Ореста:

– Как его звали?

– Пролит, – проговорил пацан, которому илоты в драке повредили плечо.

Орест стоял, потрясенный такой жестокой схваткой, в которой погибли сразу двое его товарищей. Видно, такое случилось с ним впервые. Да и другие спартиаты, судя по тому, что читалось у них на лицах, были удивлены столь серьезным сопротивлением илотов. Впрочем, как показалось Тарасу, это было лишь редкое отклонение от нормы. И они были полны решимости восстановить «справедливость». Вернуть баранов в стойло.

– А этого как? – продолжал допрашивать Ореста командир отряда, вложив кинжал в ножны и разглядывая второго мертвеца, так изрубленного мотыгами, что тело его больше напоминало окровавленный мешок с костями, даже в темноте.

– Это Никий, – ответил погрустневший кифаред, едва не шмыгая носом, – мой друг и родня.

– Ясно, двоих недосчитались, – вздохнул Тарас и, подняв взгляд на полыхавшие вдалеке дома, громко приказал: – Плидистрат и Орест, остаетесь здесь с молодыми до нашего возвращения. Охраняйте тела. А мы идем в деревню.

Переступая через множество трупов, в том числе женских, усеявших развилку дорог, Тарас в сопровождении Эгора, Арея и Книда направился в деревню быстрым шагом. Он шел теперь прямо по дороге, не таясь. Если кто и остался здесь, то теперь он должен был бояться встречи со спартанцами. Обогнув несколько холмов, они наткнулись на труп молодой женщины, лежавший посреди дороги. Уже не обращая на такие «мелочи» внимания, Тарас со спутниками проследовал дальше и вскоре вышел к пожарищу. Огнем были охвачены уже целых пять домов.

У одного из них он заметил спокойно стоявшие фигуры. Это был Деметрий с товарищами, которые избивали привязанного к дереву илота. Рядом, к соседнему дереву, был привязан второй. Молодежь развлекалась, поджигая оставшиеся дома.

– Говори, кто из вас призывал не подчиняться царям Спарты? – донеслось до Тараса, когда он приблизился достаточно, чтобы слышать разговор. – Ты или твой сын?

Илот молчал. Это был старик, во взгляде которого читались обреченность и упорство идти до конца.

– Ну? – напомнил Деметрий о своем присутствии, ударив его кулаком в живот.

Старик застонал.

– Сейчас ты мне все расскажешь, – прошипел Деметрий и подхватил головню из огня. Затем осторожно, чтобы старик ощутил жар углей, приблизил ее к лицу пленника так, что начала тлеть его борода. Старик задергался, пытаясь отстранить лицо, но Деметрий, усмехаясь, медленно приближал головню к его глазам.

В этот момент Тарас выступил из темноты на освещенное пожаром место, и командир агелы был вынужден отложить удовольствие.

– А, это ты, – буркнул он, нехотя опуская головню, – ну что, повстречали сбежавших илотов?

– Повстречали, – кивнул Тарас, останавливаясь напротив пленников. Остальные спартиаты сгрудились за его спиной.

– Много убили? – деловито осведомился Деметрий, по-прежнему глядя не на Тараса, а на старика и не выпуская из рук дымящейся головни.

– Много, почти всех мужчин, – ответил Тарас, тоже посмотрев на старика, который держался из последних сил, – но и у нас есть потери. Пока мы расправлялись с десятком крепких илотов, женщины убежали в лес, а по дороге успели забить камнями пару молодых. А потом еще мужчины добавили им своими мотыгами.

Тарас вздохнул и закончил доклад:

– В общем, у меня двое убитых.

– Женщины? – переспросил Деметрий и даже отвел взгляд от пленника. – Ты сказал женщины?

– Да, одного ранили обезумевшие женщины, – подтвердил Тарас.

– Вы здесь явно нуждались в кровопускании, – вернулся к разговору со стариком Деметрий, – видишь, до чего ты распустил свою деревню, старейшина. Даже женщины уже убивают спартиатов. А ведь я тебя предупреждал еще год назад, животное. Предупреждал?

Лицо старика внезапно исказила гримаса ненависти, и он неожиданно заговорил.

– Ненавижу вас, змееныши! – крикнул старик и вдруг смачно плюнул в лицо Деметрию. – Ненавижу! Это я призывал поднять восстание против царей Спарты. Я! Моя Мессения должна быть свободной. Должна…

Командир агелы удивленно стер плевок с лица и вдруг резким движением всадил раскаленную головню прямо в глаз старику, выколов его. Раздался дикий вопль, от которого у Тараса пробежали мурашки по коже. Но Деметрий тут же нанес еще удар и выколол второй глаз, выжигая кожу на лице истошно вопившего старика.

– Нет, я тебя не убью, собака, – прохрипел он, отступая на шаг от бившегося в судорогах тела, – теперь я оставлю тебя жить и мучиться, чтобы ты рассказал другим илотам Мессении обо всем, что здесь произошло сегодня.

Отойдя от дерева, Деметрий отбросил окровавленную головню в сторону и добавил, сплюнув себе под ноги:

– Никогда твоей Мессении не быть свободной. С тех пор, как мы стали вашими хозяевами, ваша участь – рабство. Так будет всегда. Так и передай тем, кто еще захочет поднять голову.

И отвернулся от изувеченного старика, мгновенно позабыв о нем.

– Что ты так побледнел, Гисандр? – рассмеялся Деметрий, поправив слегка разошедшийся гиматий на плече. – Ты не ранен?

– Нет, я в порядке, – проговорил потрясенный увиденным Тарас и сказал, словно только сейчас вспомнил, зачем явился сюда: – Мы убили всех, кто нам воспротивился, но не преследовали остальных илотов. Они скрылись в лесу.

– И хорошо, – неожиданно заявил Деметрий.

Он повернулся в сторону пожарища и, уперев руки в бока, с удовольствием разглядывал картину разгрома и опустошения, царившую в деревне илотов. Деметрий никуда не торопился и выглядел сейчас как бог войны, который наслаждался великолепным зрелищем.

– Это хорошо, – вновь повторил командир агелы, – так даже веселее.

Он вновь обернулся к Тарасу и положил ему руку на плечо, как старому другу.

– Мы дадим беглецам полдня, Гисандр, – объяснил он свое решение, – до ближайшего храма Посейдона на мысе Тенар три дня пути. Все равно эти дети и женщины никуда не денутся от нас, если только их не перебьют другие агелы, которые рыщут на юг от Тайгета.

Тарас молчал, давая Деметрию выговориться.

– Сегодня мы славно послужили Спарте, – продолжал он, – и потому отдохнем прямо здесь. А завтра с утра устроим настоящую охоту. Прямо днем. Ты недоволен?

Последние слова он произнес потому, что Гисандр нахмурился.

– А если илоты разбегутся по другим деревням? – уточнил Тарас. – Не пойдут в храм Посейдона?

Деметрий посмотрел на него, как на умалишенного.

– Видно, крепко тебя приложил палкой храбрый Халкидид, – пробормотал он вполголоса, но Тарас не расслышал имя своего обидчика. – Никто не даст им приюта, Гисандр. Во всей Мессении это запрещено. Раб должен находиться только на той земле, к которой прикреплен. Поэтому единственное, на что могут надеяться беглые илоты, это найти убежище в храме Посейдона.

– Сколько мужчин прорвалось отсюда, кроме тех, что столкнулись с нами? – спросил вдруг Тарас, прикидывая что-то.

– Не знаю, – отмахнулся Деметрий, – почти всех, кто был в этих домах, мы убили спящими. Эй, кто-нибудь видел беглецов и успел их посчитать?

– Я видел, – выступил вперед спартанец из отряда Деметрия, – после нашего нападения человек восемь илотов бросились в лес на южной стороне. И еще пятеро на север. Основная толпа бежала по дороге.

– Благодарю, Эгис, – кивнул Деметрий и вновь посмотрел на Тараса. – И что, ты это хотел знать?

– Да, – огрызнулся Тарас, которого вдруг опять потянуло на спор с Деметрием, – они наверняка присоединятся к своим, и тогда против нас будет не меньше двух десятков крепких рабов. А нас сколько? Посчитай!

– Илоты трусливы, Гисандр, – отмахнулся Деметрий, но на этот раз его тон был не столь уверенным.

– Трусливы? – передразнил его Тарас. – Сколько человек у тебя погибло сегодня?

– Один, из молодых, – ответил командир агелы. – Это был уже хороший боец. Но ему не повезло.

– А у меня двое, тоже молодых. Твоя идея уже дорого обошлась нам, – процедил сквозь зубы Тарас, вспоминая тела погибших в схватке спартанцев.

Позади них раздался треск – это рухнул почти сгоревший дом. Провалилась хлипкая кровля. Двое спорщиков обернулись на шум, а потом снова посмотрели друг на друга.

– Ты стал слишком осторожен, Гисандр, – заявил Деметрий, поглаживая ножны кинжала, – я тебя не узнаю. Раньше ты всегда рвался в бой.

И заметив, как закипает Гисандр, почти обвиненный в трусости, поспешил закончить разговор.

– Все. Эвридамид, выставь посты, хотя сюда все равно никто не сунется. Приказываю всем спать. Завтра на рассвете выступаем.

Обернувшись к Тарасу, он добавил:

– Гисандр, прикажи, чтобы убитых немедленно отправили в Спарту. Они должны быть похоронены у себя дома. Придется отправить сразу шестерых бойцов – пусть это будут молодые под командой Ореста. Он знает дорогу домой. А потом разыщет нас у мыса Тенар.

Скрипнув зубами и усмирив свой гнев, Тарас подчинился, отправив Архелона на развилку дорог с сообщением.

Переночевали все спартанцы вокруг сгоревших домов, прямо на земле, завернувшись в гиматии. Несмотря на возбуждение от первой кровавой схватки, Тарас быстро успокоился и даже заснул. Никаких кровавых мальчиков ему не снилось. Усталость взяла свое. Не помешал даже внезапно разболевшийся бок, – его помяли в драке. Тарас вспомнил недобрым словом того, кто оставил ему эту отметину, но спустя короткое время заснул, слушая треск еще тлевшей древесины.

Наутро оставшиеся молодые спартиаты разбрелись по деревне в поисках еды, и вскоре поредевшая агела плотно перекусила обнаруженными деликатесами. Оказалось, что оседлые илоты ели гораздо лучше спартиатов в походе. Кроме стада свиней, пасшихся неподалеку, невзирая на все происходящее, – парочку спартанцы немедленно закололи и пустили на завтрак, – удалось найти и зажарить на горячих углях нескольких птиц, а также какие-то пестрые яйца, ничуть не напоминавшие куриные, но которые голодные спартиаты ели с большим удовольствием.

– А кто здесь хозяин? – спросил Тарас у Деметрия, насытившись и запив плотный завтрак водой из заготовленных еще на прошлой стоянке бурдюков.

Наутро сообразительному спецназовцу вдруг пришла мысль о том, что раз в этой деревне были рабы, значит, они кому-то должны были принадлежать. А это значит, молодые спартиаты, похоже, разнесли ночью половину чьего-то поместья. И не самого бедного по здешним меркам поместья, надо заметить.

– Это деревня Истрата, – охотно пояснил Деметрий, пребывавший в прекрасном расположении духа и любовавшийся пепелищем на рассвете ничуть не меньше, чем ночью, – очень уважаемого спартиата.

– А он не потребует возместить убытки? – задал Тарас резонный на его взгляд вопрос. Ведь даже в древней Спарте хозяин деревни вряд ли обрадуется, что кто-то разгромил его частную собственность и разогнал по окрестностям «производительные силы», перебив их лучшую часть в воспитательных целях.

– Ты что? – опять посмотрел на него странными глазами Деметрий, даже отвлекшись от пейзажа, ласкавшего взор. – Не помнишь, как он упрашивал нашего педонома привести разгулявшихся илотов к покорности? Мы же вместе потом получали задание. Да он еще тайно подарки нашим родителям принесет. Ведь теперь его илоты надолго присмиреют, а то он последнее время здесь и появляться боялся.

– А где сейчас живет этот Истрат? – решил и дальше симулировать потерю памяти Тарас. Надо же было собирать информацию.

– Там же, где почти все спартиаты, – ответил Деметрий, постепенно привыкая к прогрессировавшей «забывчивости» Тараса, – за хребтом, в самой Спарте. Он хитрый: недавно объединил свои участки, женившись, и у него стало слишком много рабов для одного гражданина. Вот он теперь и опасается всего. И закона, и своих илотов.

Дальше Тарас не стал расспрашивать, почувствовал, что Деметрий и так слишком насторожился. Хотя до конца боец не уразумел, почему рабов не может быть сколько хочешь, тем более если ты богатый и уважаемый гражданин.

«Олигарх, а какого-то закона боится. Странные здесь обычаи, – решил Тарас, поднимаясь на ноги после команды Деметрия, заставившей сделать то же самое всю агелу. – Ладно, как-нибудь разберемся во всей этой катавасии. Постепенно».

Неожиданно Деметрий приказал бойцам агелы построиться и пересчитал их. Всего осталось теперь одиннадцать «старших» бойцов и трое молодых. Илотов было как минимум вдвое больше, если принимать во внимание только мужчин. Но Тарас уже убедился, что каждый член агелы, даже вооруженный только ножом, стоит двоих илотов, вооруженных мотыгами или дубинами. Поджарые спартиаты, хоть и были вдвое моложе и с виду слабее, в драке ничем не уступали рабам с накаченными от работы мышцами.

Разглядывая спартиатов, Тарас, еще не знавший всех местных обычаев, все же полагал, что Деметрия вряд ли похвалят за смерть «молодняка», так и не достигшего «призывного» возраста. Если только их не запишут в герои за нападение на деревню илотов. «Впрочем, мне это только на руку», – подумал он, неожиданно заметив, как натура честолюбивого Гисандра, чью маску он носил уже третью неделю, начинала сплавляться с его собственной.

– Сегодня мы догоним илотов, – сообщил Деметрий своим подчиненным, закончив расчеты, словно уже знал, где находятся беглые рабы, – некоторых мужчин мы отправим на встречу с духами подземного царства. А остальных вернем сюда… – Деметрий помолчал и добавил, ухмыльнувшись: – Если они будут благоразумны.

Все последующее утро Тарас провел на бегу, невольно вспоминая марш-броски времен службы в десанте. Только там приходилось бегать с автоматом и в полном обмундировании, весившем немало, а здесь, к счастью, почти голым, но зато босиком, стирая ноги в кровь. И когда будет следующий перекус, – обедами здешнюю кормежку у него язык не поворачивался назвать, – не знал никто, кроме богов и Деметрия.

Миновав развилку, на которой повсюду валялись трупы убитых илотов, колонна спартиатов свернула на юг и бегом устремилась вдоль отрогов Тайгета. Строй перешедших на легкий бег спартанцев был разделен почти так же, как и при нападении на деревню. Впереди бежал Деметрий, за ним Тимофей, Халкидид, Эгис и остальные бойцы из его проверенных людей, а в середине колонны Гисандр с теми, кто был с ним в ночной драке. Молодые на этот раз держались в хвосте. Получалось, что Деметрий делил всю агелу на своих людей и людей Гисандра. Зачем он это делал, Тарас пока не понимал, ведь командиром был все же Деметрий. Но получалось, что его часть отряда находилась как бы в резерве.

«Может, это он меня так хочет на место поставить, – размышлял Тарас, перепрыгивая с камня на камень по тропе, которая шла пока вдоль реки, – мол, я должен быть всегда сзади. Может, здесь так унижают? Ладно, разберемся как-нибудь постепенно».

Пробежав километров десять, спартанцы оказались на краю долины. Здесь дорога расходилась на две. Одна вела прямо на юг между высокими скалистыми холмами, а другая сворачивала направо, в глубину долины, уходившей вниз уступами. Там их взорам предстали несколько деревень, расположенных на некотором удалении одна от другой и разделенных полями. Издалека деревни казались вымершими.

– За мной, – коротко приказал Деметрий, сворачивая с главной дороги и, видимо, решив проверить ближайшие поселения илотов.

«Ну сейчас начнется», – мысленно приготовился Тарас к продолжению побоища. Хотя почему-то был уверен: беглых илотов здесь нет. Они наверняка подались ночью дальше на юг, к тому самому храму Посейдона, раз спастись больше негде. Ведь о том, что спартанцы будут их преследовать, они наверняка знали. Не могли не знать. А вот что их точно удивило этой ночью, так это то, что Деметрий дал им отсрочку, чтобы дольше насладиться страхами своих жертв. Они наверняка ждали немедленной погони.

Вынув кинжалы из ножен, спартанцы не таясь и не меняя строя вбежали в первую деревню. У крайнего дома их встретили только безразличные ко всему свиньи, валявшиеся в пыли.

– Осмотреть дома, – приказал Деметрий, – всех жителей согнать на улицу.

Выполняя приказ, спартиаты разбежались по хлипким домам, которых здесь было всего пять. Однако осмотр ничего не дал. Деревня была пуста. Карателей встречали только оставленные впопыхах животные, которых илоты не стали уводить с собой. Жизнь была дороже. Посматривая на молодых парней в забрызганных кровью одеждах, внезапно нарушивших покой села, по пустынной деревне бродили овцы и козы, разомлевшие от полуденной жары.

– Никого нет, – сообщил Тарас Деметрию, осмотрев два дома в сопровождении Эгора и Архелона.

– Пусто, – подтвердил, вытирая пот со лба, Халкидид, осмотревший с помощниками остальные хибары.

– Осмотреть все деревни, – скрипнул зубами Деметрий, – здесь должно быть достаточно илотов.

Но, добежав до остальных деревень и перевернув там все вверх дном, обозленные спартанцы никого не нашли. Местное население в страхе покинуло их, видимо, присоединившись ночью к беглецам из имения Истрата и не желая разделять их участь.

– Значит, эти илоты тоже сбежали, – нахмурился Деметрий, – но это ничего не меняет. Мы должны догнать и наказать это обезумевшее стадо. Вперед.

И, развернувшись, спартанцы вернулись к развилке дорог, потеряв полдня на бесплодные поиски. Понимая это, Деметрий приказал отряду бежать, невзирая на зной, от которого уже плавились камни на дороге. Рана у Тараса от такой беготни по пересеченной местности вскоре опять разболелась, но он старался заглушить боль, заставить себя не думать о ней. Боец продолжал бежать, стиснув зубы и не обращая внимания на пот, струившийся по лицу. К счастью, покрытые ссадинами ноги уже «привыкли» к постоянному передвижению без обуви и не особенно давали о себе знать. Да и по опыту Тарас уже знал, – постепенно организм можно приучить ко всему, даже чистый яд пить без последствий. А его организм, хоть и оказавшийся в чужом времени, был тренированным и все свои навыки сохранил.

Так они бежали часа четыре без всяких перекуров, пока отроги Тайгета не стали уходить влево, а перед ними не раскинулась холмистая равнина, усеянная перепаханными полями. Поднявшись вслед за остальными спартиатами на очередной каменистый холм, по вершине которого сквозь небольшую рощу проходила дорога, Тарас с удивлением увидел голубую полоску моря и раскинувшийся на берегу город.

– Отдых, – неожиданно скомандовал Деметрий, и все спартанцы, едва достигнув благословенной тени, повалились на жидкую траву, с трудом пробившуюся среди камней.

Упал и Тарас, но не сразу. Прежде сделал несколько дыхательных упражнений, чтобы успокоить бешено колотившееся сердце. И лишь затем опустился, как и все, на траву, рядом с небольшим ручьем, прорезавшим толщу камня. Ополоснул лицо, зачерпнул горстью воды и брызнул себе на спину, оттянув край гиматия. Разогретая спина едва не зашипела, словно раскаленная сковорода, отозвавшись благодарной истомой.

– Что это ты делал, прежде чем сесть? – удивленно спросил Эгор, наблюдавший за ним исподтишка. – Это тебя тоже твой наставник научил?

– Да, – не стал придумывать новых ответов Тарас, – это – чтобы успокоить сердце после бега.

– Это важно, – согласился Эгор, – но нас никто этому не учил. Покажешь?

– Потом, – отмахнулся Тарас и растянулся на жесткой поверхности склона.

Так они отдыхали минут десять. Затем Тарас, не без оснований полагая, что Деметрий не даст им расслабляться слишком долго, встал и, пока остальные отдыхали, делая гимнастику, приблизился к самому краю холма, откуда открывался вид на город и побережье. Там он стоял долго, молча изучая это странное поселение, которое окончательно убедило его в том, что отчий дом остался в другом времени и туда возврата нет.

Залитый солнцем город был, на первый взгляд, небольшой, но кто знает, какие здесь города. Примерно пара сотен домов, сложенных из грубого коричневого камня, очень напоминавшие запущенные и полуразрушенные гаражи из родного времени, скученные вокруг небольшой площади. Часть домов была очень низкой, словно вырастала из земли, и сверху покрыта плоской крышей с ограждением, на которой кое-где паслись козы. А несколько домов ближе к пристани, лишь немногим крупнее, имели островерхую крышу из камня. По окраинам жались кварталы хижин из соломы, видно, жилища местных илотов.

Людей в городе было почти не видно, зной заставил всех искать тень среди нескольких рощиц, зелеными оазисами торчавших среди расползшегося по нескольким холмам городка. Но если подобный город Тарас, не бывавший прежде в Греции, еще мог представить в родном времени где-нибудь в районе Афганистана, то корабли, которые он рассмотрел на пристани, – точно не мог. Он привык совсем к другим кораблям.

В море выдавалось два массивных пирса, к каждому из которых было пришвартовано по странному кораблю. Один был сильно вытянут, имел острый хищный нос с нарисованными на нем с обеих сторон огромными глазами и загнутую в форме хвоста гигантской рыбы корму. Посредине пустой палубы торчала мачта, но было ясно, что он может ходить и на веслах. Специальные отверстия имелись по всей длине в бортах этого корабля. А по краю тянулся парапет, увешанный круглыми красными щитами, выдававшими в нем военный корабль.

«Как, бишь, эта посудина называется? – невольно стал напрягать память спецназовец, не сильно разбиравшийся в кораблях древних греков. Но вспомнил, или, во всяком случае, убедил себя, – триера, кажется. Все греки плавают на триерах, это точно».

А второй корабль был гораздо короче, но зато шире. Рядом с мачтой в палубе у него имелось большое квадратное отверстие, куда рабы, поднимавшиеся по сходням, втаскивали и сгружали какие-то мешки. Рядом стоял надсмотрщик и несколько солдат в доспехах, с такими же красными щитами, как на втором корабле. На головах воинов, несмотря на жару, красовались шлемы с гребнями из перьев. Судя по всему, это был «торговец», пришедший в Спарту из другой страны под охраной солдат.

«А может, дать деру? – вдруг встрепенулся Тарас, оглядываясь на отдыхавших невдалеке спартиатов, которые старались выжать из короткой передышки все возможное. – Пробраться на корабль и уговорить увезти меня отсюда? Как-нибудь отплачу за услугу».

Но сам же себя осадил, невольно вздохнув: «А зачем? Куда меня увезут эти ребята – неизвестно. Может, сразу на цепь посадят и рабом сделают, как этих несчастных илотов. А здесь я, пока не раскусили, хотя бы свободный гражданин. Даст бог и дальше повезет».

– Подъем! – раздался у него за спиной зычный окрик Деметрия. – Спартанцы, пора двигаться дальше, а то эти мерзкие илоты успеют добежать до храма Посейдона.

Тарас сделал над собой усилие, чтобы отойти от края холма и вернуться в строй.

– А они не могли укрыться в окрестностях этого города? – все же уточнил спецназовец, приблизившись к командиру агелы.

– Нет, – ответил Деметрий, – их немедленно перехватили бы. Я уверен, илоты ночью прошли вдоль города по холмам и убежали на юг, здесь их даже и не видели. Ты же знаешь, там уже начинается полуостров, больших поселений на нем почти нет, а до святилища Посейдона отсюда меньше двух дней пути. Но мы их скоро настигнем.

Тарас кивнул, и вопрос «А это что за город?» застрял у него в горле. Но он все же решил поддержать разговор, подав идею.

– Может, все-таки расспросить кого-нибудь. Толпа илотов не иголка. Наверняка их видели.

– Так и сделаем, – кивнул Деметрий, поправляя ножны кинжала, чтобы не мешали бежать, – здесь немного путников, но первого же, кто нам попадется навстречу, мы расспросим.

«Неудивительно, – подумал Тарас, занимая свое место в строю, – если по дорогам днем и ночью рыщут банды типа нашей, то все остальные, наверное, предпочитают отсиживаться по домам. Хотя и это их не спасет».

Почти за день пути они действительно почти никого не повстречали, если не считать двух пастухов, которые пасли стадо баранов в стороне от дороги, почти у самого города. Но они Деметрия не заинтересовали, поскольку никуда не убегали, и потому остались живы.

Построившись в колонну по два, спартиаты снова перешли на бег, устремившись вниз по дороге, петлявшей среди окрестных полей и огородов. Она шла вокруг города, огибая его и устремляясь дальше на юг. Сам город, как успел рассмотреть удивленный Тарас, вовсе не был окружен высокой каменной стеной, словно здесь вообще не опасались нападений неприятеля.

Вскоре они миновали развилку у подобия главных ворот портового города, которыми служили два каменных дома, и побежали дальше, стремясь за остаток дня проделать как можно большее расстояние. Солнце уже начинало свой вечерний путь вниз и скоро должно было «утонуть» в море, обещая долгожданную прохладу. Климат здесь был гораздо жарче, чем в его родном Питере, и хорошо тренированный Тарас пока еще не совсем привык к нему и страдал от жары больше других.

Сразу за городом дорога вновь отдалилась от морского побережья, сворачивая в глубь полуострова. Здесь начались многочисленные, но не очень густые оливковые и кипарисовые рощи. На одном из таких «зеленых участков» дороги спартанцы повстречали повозку, груженную мотыгами и кувшинами из красной глины. Тащил повозку замученный жарой бык с обвисшими ушами, а управлял им с помощью палки одетый в хитон[25]25
  В описываемый период мужская одежда преимущественно состояла из двух частей – хитона и гиматия. Хитон (chiton) – это как выходная, так и домашняя одежда древних греков всех сословий. Изготавливался он из куска шерстяной или льняной материи, примерно метровой длины. Одевался прямо на тело, облегая его, а на плечах скреплялся пряжками. Хитон мог быть сшитым по боку или с одной стороны быть открытым. Правое плечо иногда оставляли обнаженным. Обычно хитон подпоясывали поясом. Длина хитона могла быть различной, но чаще всего доходила до коленей.


[Закрыть] возница – лысый старик лет пятидесяти, спавший на ходу.

– Остановись! – поднял руку Деметрий, преграждая ему дальнейший путь.

От звука голоса старик очнулся и, едва увидев молодых спартанцев, испугался, попридержав и без того не слишком быстро шагавшего быка.

– Кто такой? – без всяких приветствий поинтересовался Деметрий, подходя к повозке и бесцеремонно разглядывая ее содержимое. Он даже поднял несколько мотыг и перевернул пару кувшинов, словно надеялся обнаружить под ними беглых илотов.

Тарас и остальные спартиаты окружили повозку.

– Я Энорм, господин. Периек[26]26
  Периеки – дословно «окрестные жители» – свободное, но бесправное население Лаконии, не входившее в состав гражданского коллектива Спарты. Периеки, согласно традиции, жили своими общинами, сформировавшимися из остатков ахейского населения Лаконии после завоевания ее дорийцами, и занимались торговлей и некоторыми ремеслами. То есть тем, чем гражданам Спарты было заниматься категорически запрещено. В городах и общинах периеков было сохранено местное самоуправление, но никакого права голоса в общественной жизни Спарты они не имели. Кроме того, в случае объявления войны они обязаны были исполнять воинскую повинность.


[Закрыть] из общины Гифия, – ответил старик с поклоном, слезая на землю и поглядывая на разгоряченные лица спартанцев и их кинжалы, – второй день везу из Гифия в Этил товары. Хотел к ночи уже оказаться там.

– Ты едешь оттуда, где сегодня днем мог видеть беглых илотов, – сказал Деметрий, прищурившись на солнце, – их могло быть много, несколько десятков. Такую толпу не трудно заметить.

Старик молчал всего пару мгновений, но и это разозлило Деметрия. Он шагнул к вознице и, схватив его за хитон, притянул к себе.

– Ну, – повторил Деметрий с нажимом, глядя прямо в глаза испуганному старику, – я тороплюсь. Если хочешь оказаться ночью в Этиле, а не в грязной канаве с перерезанным горлом, то говори быстрее.

– Я… Я видел их, мой господин, – забормотал старик, – человек сорок или даже больше. Там были женщины и дети…

– Это они, – кивнул Деметрий, отпуская старика.

– Только это было не днем, – добавил тот с опаской.

Командир агелы, уже отошедший от возницы на несколько шагов и повернувшийся к нему спиной, вновь с удивлением посмотрел ему в лицо.

– А когда ты их видел, старик?

– Это было рано утром, еще до полудня, – добавил перепуганный возница беззубым ртом, – они шли рядом с дорогой по холмам, прячась от взоров прохожих, но их было трудно не заметить, господин прав.

– Утром? – переспросил Деметрий, словно не веря своим ушам.

Старик кивнул.

– Я только что свернул с развилки дорог на Этил и тут увидел этих людей.

– Ты можешь ехать, – отпустил его Деметрий.

– Благодарю, господин. – Старик с небывалой легкостью взобрался на телегу и ударил быка палкой. Уставшее от жары животное тронулось с места, снова потащив свой груз к морю.

– Быстро же они добрались сюда, – удивился Тарас скорости передвижения беглых рабов, – они в целом дне пути. Навел ты на них страху, Деметрий.

– Как бы быстро они ни бежали, – усмехнулся довольный похвалой командир агелы, – мы должны их догнать. Вперед, спартанцы. Добыча рядом.

И отряд снова бросился в погоню, то взлетая на холм, то снова ныряя в овраг. Несмотря на то что скоро стемнело, Деметрий продолжал гнать агелу вперед, словно хотел побить рекорд скорости бега. В полной темноте спартанцы отлично ориентировались без всяких факелов и приборов ночного видения. «Где-то здесь, неподалеку, как раз должна находиться Олимпия, – вдруг вспомнил Тарас, перескакивая через крупный камень, оказавшийся на тропе, в которую превратилась их дорога часа через три после расставания со стариком, – там эти ребята наверняка взяли бы все призы».

Зашедшее солнце давно перестало раскалять землю, но нагретые им за день камни теперь начали отдавать тепло назад. Духота стояла страшная. Тарас бежал уже на пределе, тем более что несколько раз наступил на очень острые камни и боль в ноге начала терзать его очень сильно. Наконец, когда при свете луны стало видно, какой плоской стала местность вокруг, а отряд почти выбился из сил, Деметрий сделал знак остановиться. Была уже середина ночи.

– Все, – коротко приказал он, – Тимофей и Книд, вы будете охранять наш сон. Вас сменят Эгор и Архелон. Мы будем отдыхать до рассвета, а потом нападем на илотов.

– Ты видел здесь илотов? – издевательски поинтересовался Тарас, переведя дыхание: вокруг были только плоские каменистые холмы, освещенные луной. А справа, в паре сотен метров, блестела на воде лунная дорожка. Их путь пролегал у самого моря.

– Они здесь, Гисандр, – ответил командир агелы, укладываясь прямо на камень и заворачиваясь в гиматий, – я чую их страх даже отсюда. Завтра мы покончим с ними.

Побродив по каменистому плато, Тарас нащупал кусок поровнее и тоже рухнул навзничь. Сил стоять уже не было. Спину и плечи ломило от усталости, ноги гудели, боль в стопах терзала нещадно. Но он все же выдержал этот марш-бросок. Ворочаясь на жесткой земле, Тарас с опаской посматривал на остальных бойцов агелы, но все они, хоть и выглядели усталыми, с ног не валились. Каждый, подобно Деметрию, отдышавшись, завернулся в плащ и уснул, нисколько не беспокоясь о том, что они не ели с самого утра. Даже молодые.

Тарас же еще какое-то время смотрел на луну в бесполезной надежде, но никаких приготовлений к позднему ужину не было. И, скрипнув зубами, он тоже заснул. Усталость оказалась сильнее мук голода.

Наутро он проснулся оттого, что кто-то остановился рядом и склонился над ним. Сон у бывшего десантника чуткий. Почувствовав чье-то тело рядом, Тарас, не открывая глаз, резко выкинул руку вперед и схватил его за горло. А лишь затем раскрыл глаза. Перед ним был парень из молодых, который даже не пискнул, когда железные пальцы спецназовца сдавили ему горло. Убивать Тараса вроде бы никто не собирался, и он отпустил парня, буркнув: