Текст книги "Легион: Прыжок льва. Испанский поход. Смертельный удар"

Но Чайке показалось, что на этой встрече Ларину присутствовать еще рано.

– Нет, Леха, ты обожди меня здесь или у себя, – подумав, рассудил Федор, – я сначала выясню, что там стряслось. Да заодно и его подготовлю к встрече с послом Великой Скифии. Так оно лучше будет.

– Ну ладно, – нехотя согласился Леха, – тогда я тут подожду, у тебя шатер пошире. Только отправлю своих обратно, чего им в темноте маячить.

– Не знаю, сколько тебе ждать придется, – проговорил, облачаясь в доспехи, Чайка, – разговор может затянуться. Впрочем, поступай, как хочешь. Пользуйся всем, что найдешь.

Чайка за годы италийской кампании неплохо изучил полководца финикийцев и предвидел все правильно. Разговор затянулся не на один час. Такие неожиданные ночные совещания, на которых обсуждалось последнее положение на фронтах, были в обыкновении у Ганнибала, вечно метавшегося между городами Кампании, Апулии и Тарентом. Но на этот раз речь пошла не просто о положении на фронтах. Когда Федор вошел в шатер главнокомандующего испанской армией, там, кроме него самого, находился лишь командир африканских пехотинцев, что удивило Чайку еще больше. Обычно на советах присутствовали все командиры.

– Ну наконец-то все в сборе, – усмехнулся Ганнибал, стоявший у освещенного свечами стола с яствами, вместо того чтобы склониться над картой по обыкновению, – проходи Чайка. Угощайся. Я не успел поесть. Дело срочное, так что придется решать его и получать удовольствие одновременно.

– Благодарю, – ответил Федор, присоединяясь к пиру командования.

– Я слышал, сегодня был прорыв римлян, – заметил Ганнибал, одетый в доспехи, так, словно только что вернулся с поля боя, – и мы потеряли захваченные кварталы.

– Вы хорошо осведомлены, – ответил Федор, впрочем, не удивившись особо. О сегодняшних событиях знали многие, если уже не все, – прорыв был. Но последние новости таковы: мы смогли вновь отбросить римлян от стен и удержать за собой один квартал. Я приказал отправить туда три спейры из хилиархии Адгерона. На эту ночь я наметил новую атаку. Мы вернем и второй квартал. А вскоре, я уверен, продвинемся дальше в сторону рынка, хотя римляне бьются за каждый дом.

– Что же, это радостная весть, – заметил Ганнибал, ничуть, как показалось Федору, не смущенный сообщением о потере завоеваний. Он оторвал несколько ягод от грозди спелого винограда, отправив их в рот.

Поглядывая на Великого Пунийца, Чайка подумал, что, несмотря на видимый интерес к делам вокруг Тарента, тот сейчас мысленно очень далеко отсюда. И он не ошибся.

– Вот зачем я позвал вас, – перешел Ганнибал к делу, покончив с трапезой и заняв свое место у стола с картой, где его Федор привык видеть чаще, – восемь дней назад умер Гиерон. Тиран Сиракуз, преданный друг Рима и наш заклятый враг.

Атарбал и Чайка, придвинув кресла с гнутыми спинками к столу, тоже сели, повинуясь жесту пунийца. Федор перевел взгляд на развернутый свиток и увидел на нем карту Сицилии. Ее верхнюю, северную часть, там, где стоял город Мессана, ставший причиной первой войны между Римом и Карфагеном[10]10
  Первая пуническая война разыгралась из-за маммертинцев («сынов Марса») – наемников, находившихся на службе у Сиракузского тирана Агафокла. Часть из наемников взбунтовалась и, покинув Сиракузы, в 288 г. до н. э., захватила Мессану – город на севере острова – и часть земель вокруг него, устроив там собственное государство. Затем, когда в 264 г. до н. э. новый тиран Сиракуз Гиерон Второй начал с ними войну и был близок к победе, маммертинцы решили попросить военной помощи у других государств. Их вожди обратились одновременно к Риму и Карфагену. Оба государства откликнулись, но Рим, у которого в тот момент вообще не было флота, чуть запоздал. И когда легионеры все же появились на Сицилии, то выяснилось что в Мессане уже стоят войска Карфагена. Никто не захотел уступить, и в итоге между бывшими союзниками вспыхнул первый военный конфликт, переросший в войну.


[Закрыть], занимали римские войска. Впрочем, как и весь юго-запад, где располагались бывшие карфагенские порты Лилибей, Акрагант и несколько городов поменьше, отошедшие к Риму в результате давнего грабительского договора. Лишь часть земель на восточном побережье, ниже знаменитого вулкана Этна – Федору он был известен пока только под таким именем, – примыкала к владениям знаменитых Сиракуз, где до недавних дней и правил греческий тиран Гиерон.

– Так вот, – продолжил Ганнибал свою мысль, – судьба посылает нам шанс отвоевать Сицилию, не затратив на это слишком много сил. Потеряв некогда этот остров, Карфаген теперь может получить Сицилию обратно. И гораздо быстрее, чем об этом можно было подумать. Надо только действовать решительно.

«Свежо предание, – едва не усмехнулся Федор, сдержав улыбку, – Ганнибал, конечно, великий стратег, и армия его любит. Но у нас явная нехватка сил для таких масштабных операций. Карфаген подкрепления шлет в час по чайной ложке. Огромного флота из столицы так и не пришло. Вся надежда на скифов. Нам бы Тарент захватить побыстрее, чтобы закрепиться на юге Италии. А он уже смотрит на Сицилию. Да и как ее захватить? На севере и юге острова римляне, на востоке греки. И что нам с того, что окочурился какой-то Гиерон?»

– Едва мне сообщили об этом, – вновь заговорил Великий Пуниец, склонившись над картой и разглядывая контуры острова, – как я отправил туда тайное посольство. И оно уже встретилось с наследником. Трон Гиерона занял молодой Гиероним. Пылкий, но неискушенный в политике юноша. Я уже уговорил его выступить против римлян и получил согласие.

– Сиракузы, что столько лет воевали против нас, теперь стали нашим союзником? – брови командира африканцев поползли вверх. – О великие боги!

Он не мог поверить в то, что услышал.

– Уже несколько дней назад, – поднял голову от карты Ганнибал, указав на ней пальцем нужную точку, – армия Сиракуз направилась на север и в эти минуты должна напасть на римлян у северных границ своих владений. Они атакуют легионы римлян у города Леонтины.

Федор бросил взгляд на карту – Леонтины находились примерно в тридцати километрах от Сиракуз, чуть больше дневного перехода, – а затем посмотрел на Ганнибала. Лицо его сияло. По всему было видно, что главнокомандующий испанской армией доволен новостями последних дней. Он был таким довольным, словно вся Сицилия находилась у него уже в кармане, а расквартированные там римские легионы можно было не принимать в расчет.

«Похоже, дружить с греками – самая модная идея года», – подумал Федор, вспомнив о предложении скифам насчет македонцев, с которым сам плавал в гости к Иллуру.

– Смотрите, – словно в ответ на сомнения Чайки стал развивать свои идеи Ганнибал, вновь склоняясь над картой, – у самого пролива, возле Мессаны, стоят легионы римлян из тех, что мы разбили при Каннах. Они сосланы туда сенатом за трусость, и, хотя их легионеры рвутся в бой, чтобы смыть позор поражения, Рим, как мне стало известно, запрещает использовать эти силы в войне. И когда начнется война с Сиракузами, консулам придется снять часть легионов с нашего направления, чтобы переправить на остров. Армия Рима в Сицилии сейчас не так уж и велика. В основном это гарнизоны в городах и небольших крепостях, разбросанные по всему острову.

– Во всяком случае, армия Гиеронима отвлечет на себя часть римских сил, – продолжил Ганнибал, вставая в крайнем возбуждении и принимаясь измерять свой шатер нервными шагами. – Я уверил его в том, что это война Карфагена, и едва он вступит в сражение, я помогу ему своими солдатами. Я так и сделаю.

Ганнибал внезапно остановился, вперив взгляд в Федора.

– Завтра утром ты, Чайка, передашь командование осадой Адгерону и отправишься в порт на побережье Апулии вместе со своей хилиархией. Возьмешь также хилиархию Карталона. А в порту передашь капитану мое распоряжение о том, чтобы он снарядил для этой экспедиции восемь квинкерем. Это половина того, что у меня есть. Медлить нельзя. Цена промедления – Сицилия.

Великий Пуниец вновь принялся шагать по шатру. Мягкий ковер заглушал его шаги. А обалдевший от такого поворота Федор слушал, не перебивая.

– Ты погрузишь всех солдат на корабли и немедленно отплывешь в Сиракузы. Скажешь Гиерониму, что это лишь первый отряд, потом будут еще. Очень важно прибыть вовремя и поддержать в нем уверенность в своих силах. Иначе римляне постараются вернуть его на свою сторону. У Сиракуз большой флот, а также неплохая армия, не говоря уже о советнике Гиерона, этом старом чудаке по имени Архимед, который построил ему множество невиданных метательных машин.

Услышанное имя заставило Федора вздрогнуть, очень уж знакомым оно было. С самого детства. «Меня отправляют на встречу с Архимедом, вот это номер, – подумал Чайка, – никогда не мог себе представить, что увижу этого знаменитого грека, про которого написано в любом учебнике геометрии. Да это ведь он сам ее, кажется, и придумал».

Развеселившись, Чайка даже ненадолго забыл о том, что всего с двумя тысячами солдат его отправляют на войну с превосходящими силами римлян. Сколько их сейчас было на острове, он так и не понял. Не говоря уже о римском флоте, который стоял в Брундизии и самом Таренте, хоть и немного уменьшенный его стараниями, и запирал выход в Адриатику. Несмотря на то что небольшой флот Ганнибала регулярно прорывался сквозь эту блокаду, да и сам Федор плавал в метрополию тем же путем, от этого предприятия за версту попахивало авантюрой.

«Но, видимо, только так и делается большая политика, – рассудил Чайка, молча кивая на все слова главнокомандующего, – кто не рискует, тот не пьет шампанское. Видать, очень сильно Ганнибалу хочется захватить этот остров. И, воспользовавшись ситуацией, вбить клин между бывшими союзниками. А этим клином буду я. Повезло, ничего не скажешь».

– В Сиракузах ты будешь делать то, что тебе прикажет Гиероним, – подвел черту Ганнибал. – Однако, думаю, дальше самого города тебя не отправят. Ты должен продемонстрировать новому властителю Сиракуз и всем остальным, что Карфаген держит слово и прислал войска для защиты города от возможного нападения римлян.

– А что, известно, что скоро будет нападение на Сиракузы? – осмелился уточнить Федор.

– Не исключено, – кивнул Великий Карфагенянин, – ведь узнав о разрыве с бывшим союзником, сенат будет в бешенстве. И, возможно, направит корабли прямо в Сиракузы. Мне стало известно, что сенат уже готовит к отправке на Сицилию двадцать второй и двадцать третий легионы. Не ясно только, кто поведет туда эту армию: претор Аппий Клавдий Пульхр или Марк Клавдий Марцелл, вновь недавно избранный консулом.

– Два легиона против двух хилиархий? – не удержался от восклицания Чайка: – Да еще под командой Марцелла. Боюсь, я не успею оказать молодому тирану большую помощь.

– Не забывай про армию Сиракуз, – напомнил Великий Пуниец, – это больше, чем два легиона. А что касается Марцелла, то его, вероятнее всего, сенат оставит в Таренте. Во всяком случае, на первое время, пока не поверит в угрозу потери Сицилии. Поэтому, едва прибыв на место, ты отправишь квинкеремы назад, чтобы я смог прислать тебе на помощь еще пару хилиархий. Я готов пожертвовать глубиной наших порядков здесь, лишь бы не упустить время.

– Все ясно, – кивнул Чайка, поняв, что, едва добравшись до места, рискует остаться без связи с внешним миром, увязнуть в войне с превосходящими силами римлян и, наконец, встретиться вновь лицом к лицу с отцом Юлии. Впрочем, война есть война. Всего не предусмотришь.

– Я ожидал на этой неделе из Карфагена часть флота, обещанного твоим покровителем, – переходя на доверительный тон, сообщил Ганнибал, намекая на Магона, – так вот эти тридцать квинкерем, едва прибыв, сразу же отправятся в Сиракузы. А ты будешь сидеть там до тех пор, пока я не пришлю за тобой.

– Жаль терять на этом фронте такого командира, – вставил слово Атарбал, – но Ганнибал прав, отправляя именно тебя на это дело. Здесь мы как-нибудь справимся. Неделя-другая и мы пробьем оборону Марцелла. А вот там тебе придется действовать по обстановке. Но ты сообразительный, разберешься что к чему.

– Если ты сделаешь все, как надо, – проговорил Ганнибал после недолгого молчания, – Гиероним вступит в войну и останется в ней на стороне Карфагена, то ты получишь большую награду.

– Благодарю, – только и смог выдавить Чайка, – я готов послужить Карфагену там, где он укажет.

А про себя подумал «Награду я получу, только если выживу в этих играх патриотов. Золото, конечно, хорошо. Только зачем оно мертвым?» Однако выбора у него не было. Если Ганнибал считал, что лучшее место на земле сейчас для Федора Чайки – это Сицилия, значит, так оно и было.

– Сегодня прибыл посол от Иллура, – вымолвил Федор, меняя тему, – он ждет у меня в шатре.

– Я приму его без промедления, – кивнул Ганнибал, – это хорошая весть. Рим прислал в Брундизий целый легион лишь для того, чтобы помешать высадке Филиппа на побережье. А появление скифов заставит их перебросить сюда и на север еще войска, обнажив фронт на других направлениях. Так что твоя война на Сицилии, Чайка, не будет особенно трудной.

Однако Федор ушел не сразу. Еще часа два Ганнибал наставлял своего посланника. Вернувшись на рассвете в свой шатер под впечатлением от услышанного, Федор уже не застал там друга, но не слишком удивился этому. Ганнибал приказал сообщить послу Иллура, что примет его прямо сейчас. И Чайка решил сделать это лично.

Разыскав шатер, в котором обосновался бывший морпех, а ныне бравый адмирал скифского флота, Леха Ларин, Федор обнаружил перед входом четверых спящих прямо на земле скифов. Растолкав одного из них, в котором он с трудом узнал сопровождавшего Ларина толмача, командир двадцатой хилиархии приказал тому немедленно разбудить своего хозяина. И уже спустя пять минут Федор сидел в гостях у Ларина.

– Вот такие дела, брат, – закончил свой рассказал Чайка, развалившись на скамье.

– Да, крутые повороты устраивает этот ваш Ганнибал, – заспанный морпех зевнул. Федор дал поспать ему всего несколько часов с дороги. Но скифский адмирал был не в обиде. – Впрочем, наш Иллур тоже горазд проблемы подкидывать. А чуть что не по нем, так сразу в расход.

– Война идет, – пожал плечами Федор. – Да сейчас все так с людьми управляются. Что финикийцы, что скифы. Но я не жалуюсь. Ганнибал мне много дал. И еще больше обещал, а он слово держит. Дело за малым – сплавать в Сиракузы и выгнать римлян из Сицилии с помощью греков.

– Опять греки, – поморщился Леха, – ну просто никуда без них.

Он встал:

– Значит, говоришь, Ганнибал меня прямо сейчас требует? Не мог подождать, пока совсем рассветет.

– Не мог, – кивнул Федор, – он у нас беспокойный. Спит мало. И неуловимый.

Чайка тоже поднялся, собираясь уходить. Отчего-то он вдруг опять вспомнил о том человеке, что встретил в Таренте во время своего диверсионного рейда. Человеке, очень похожем на Ганнибала. Но был ли то действительно Великий Пуниец, Федор доподлинно так и не узнал, а спросить напрямую, понятное дело, было невозможно. Впрочем, и Ганнибал ни словом, ни делом не намекал ему на эту встречу, хотя Федор спинным мозгом чувствовал, что без него тут не обошлось. Как он узнал чуть позже, в ту же ночь, когда он поджег римский флот, загорелись и склады в порту Тарента. Выгорел весь запас стратегических материалов, и римляне лишились возможности строить новые корабли взамен уничтоженных. Кто организовал эту диверсию, Федор тоже не знал. Но догадывался.

– Так что поторопись, – сказал он другу. – Опоздаешь, гляди, ускачет, и потом будешь еще неделю его дожидаться.

– Ну уж нет, – задергал головой Ларин, натягивая штаны, – я и так здесь уже дольше положенного задержался. Пойдем к твоему главнокомандующему.

Встреча Великого Пунийца и посланца скифского царя Иллура проходила наедине, если не считать переводчика. Чайка не присутствовал. Да он и не набивался особенно. Все равно Ларин ему потом все расскажет.

– Толковый мужик, – первое, что изрек Леха, вернувшись со встречи, после которой Ганнибал незамедлительно отбыл в другой лагерь.

Узнав об этом, командир двадцатой хилиархии предложил отпраздновать встречу друзей, устроив пир у себя в шатре. Задержку отплытия на сутки объяснять никому не пришлось, поскольку Атарбал покинул лагерь вместе с Ганнибалом, а большинство остальных командиров были заняты осадой. Римляне проводили одну контратаку за другой, но финикийцам удалось, как и планировал Федор, вернуть оба квартала и захватить еще пару улиц. Правда, с утра осадой командовал Адгерон, и Федор получил возможность вообще позабыть об этом, занимаясь организацией отправки тайной экспедиции. Карталон был предупрежден, уже привел всех своих людей в лагерь и ждал приказа. Все остальные были не в курсе дела. И Чайка, решив, что международные дела подождут, просто напился с другом, которого неизвестно когда мог увидеть в следующий раз, а заодно познакомил его с Урбалом и Летисом, которых позвал на дружескую пирушку. Но финикийцы что-то запаздывали. Седьмая спейра еще находилась на стенах Тарента, хотя скоро должна была смениться.

Ларин хоть и делал вид, что спешит, согласился. Разве он мог отказаться выпить с другом на посошок.

– Да, Ганнибал не дурак, – согласился Федор, подливая другу вина, – другой бы не смог разгромить столько легионов и который год держаться без подкреплений, которые только обещают.

– Выкручиваться он мастак, – подтвердил Леха, хитро прищурившись, – хочет, чтобы мы как можно быстрее дошли до Северной Италии, разгромив иллирийцев и римлян, если понадобится, пока македонцы с остальными греками разбираются.

Ларин вдруг прервался на полуслове, а потом добавил вполголоса, подмигнув Чайке:

– Только это я тебе так, сержант, по секрету, сообщаю. Сам понимаешь, государственная тайна. А куда ты там плыть сегодня собрался, на Сицилию?

– А это, брат, тоже государственная тайна, – напустил на себя серьезный вид Федор, но потом не выдержал и хлопнул друга по плечу. Оба громко расхохотались, заставив вздрогнуть охранников, что дежурили у шатра командира двадцатой хилиархии.

– Мы с тобой, рядовой Ларин, – произнес Федор, отсмеявшись и вновь переходя на серьезный тон, – теперь оба по уши увязли в международной политике, хотим мы того или нет. Так что нам теперь, брат Леха, уши надо держать открытыми и постоянно прикидывать, откуда ветер дует. А то, не ровен час, сожрут нас и не поперхнуться. С друзьями в этом мире нам, конечно, повезло. Мы от них много добра увидели. Но, с другой стороны, мне иногда кажется, что лучше бы иметь друзей попроще. Уж слишком много у них врагов.

– Это верно, – задумался над словами друга Ларин, вспомнив своего казненного предшественника, – да и на расправу не задерживаются. Бей своих, чтобы чужие боялись.

Адмирал уже порядочно выпил вина и начал хмелеть. Шум лагеря: крики погонщиков, ржание коней, поступь сотен пехотинцев и лязганье оружия, быстро отошли на второй план. Ни Леха, ни Федор даже не обратили внимания, когда в шатер, откинув полог, вошли Летис с Урбалом. Увидев яростно жестикулировавших друзей, один из которых им был не знаком, финикийцы остановились.

– Слушай, сержант, – вновь заговорил Леха, – я тут на Истре одного человечка в плен взял, так он мне рассказал, что им кто-то золота заслал издалека, чтобы против нас бились. Смекаешь? Мутит кто-то воду.

– А ты про тех греков, что нападение на меня устроили, узнал что-нибудь? – уточнил Федор, кивнув друзьям и как ни в чем не бывало продолжая беседу.

– Нет, – с сожалением ответил Ларин, – того грека, что на тебя покушение устроил, мертвым нашли. Да и остальных. Так что концы в воду, прости сержант.

– И этих, значит, – распрямил спину Федор и, словно только что увидел, представил своих друзей скифскому гостю, – а это Урбал и Летис, мои боевые друзья. Мы вместе с ними столько километров отшагали по здешним землям, и не сосчитаешь.

– Здорово, – кивнул Леха, осматривая гостей, – а они по-русски понимают?

– Нет, – отрицательно мотнул головой Федор, сделав знак друзьям, чтобы те присели к столу, – только по-финикийски.

– Ну это наречие я еще не освоил, – извинился морпех, откидываясь на спинку кресла и внимательно изучая Летиса, – здоровый парень. Наверное, хороший боец.

– Один из лучших, – уверил его Федор, – а кинжалы кидает так, что залюбуешься.

Летис, поняв, что разговор идет о нем, усмехнулся, подняв чашу с вином за здоровье гостя из Великой Скифии, как представил его друзьям Федор.

– И ты не болей! – ответил Леха, абсолютно не смущаясь тем, что его не понимают. Он уже имел опыт изучения скифского и верил в международный язык жестов.

Финикийцы некоторое время слушали молча, но потом Урбал все же поинтересовался.

– А на каком языке вы говорите? – спросил удивленный командир седьмой спейры.

– Это язык моей северной родины, – туманно ответил Федор, – очень сложный. Кроме нас с Лехой, никто на нем в этих краях не разговаривает. Да и мы здесь так давно, что уже забывать стали.

– Зачем ты нас вызвал? – перевел разговор на другую тему Урбал, – мы даже не переоделись. Прямо со стен. Я решил – дело срочное.

– Так и есть, – кивнул Федор, переводя взгляд с захмелевшего адмирала, которому было уже хорошо и говорить не тянуло, скорее спать, на финикийца, – но сначала скажи, как там дела на стенах?

– В порядке, – успокоил его Урбал, – мы захватили еще пару улиц и почти дошли до рынка. Если так пойдет и дальше, через пару недель Тарент будет наш. Римляне постоянно контратакуют, но от конницы на заваленных улицах мало толку, а легионеров мы отбиваем. Так что держимся. Летис вон сегодня убил почти дюжину римлян.

Довольный собой Летис, поглощавший нарезанное ломтями копченое мясо прямо с блюда, не замедлил подтвердить слова друга.

– Это верно. И среди них был один центурион. Верткий попался и сильный. Многих солдат убил из наших, но от меня не ушел. Я отправил его на встречу с богами.

– Молодец, – похвалил Федор, – но вызвал я вас вот зачем. Ганнибал дал мне новое задание. Тайное. Мы немедленно… ну, – Чайка посмотрел на задремавшего Леху и продолжил, – завтра утром покидаем лагерь и направляемся в апулийский порт. А оттуда плывем в Сиракузы.

– В Сиракузы? – грохнул Летис, чуть не выронив мясо из рук. – Но ведь там же греки? Наши враги.

– Ты просто не знаешь последних новостей, – удивил его Федор, – уже почти неделю греки из Сиракуз наши друзья.

– Ты хочешь сказть, что Гиерон, который столько лет воевал против Карфагена, вдруг воспылал к нашим сенаторам дружескими чувствами? – недоверчиво усмехнулся Урбал. – До такой степени, что пригласил солдат Ганнибала посетить Сиракузы.

– Нет, но Гиерон умер, – снял все вопросы Федор Чайка, – а его наследник Гиероним решил дружить с Ганнибалом. И мы должны прибыть на Сицилию как можно быстрее, чтобы уверить его в поддержке Карфагена.

– Если мы прибудем туда, – попытался охладить его пыл Урбал, – то туда же немедленно прибудут и римляне.

– Да, это возможно, – кивнул как ни в чем не бывало Федор, опрокидывая в себя еще чашу вина и бросив взгляд на Ларина, который уже начал откровенно посапывать, – не исключено, что придется столкнуться там с римскими легионами. В любом случае мы отплываем завтра.

– И много нас туда отправится? – уточнил въедливый командир седьмой спейры.

– Две хилиархии, – ответил Чайка, и чтобы больше вопросов не возникало, добавил: – Так решил Ганнибал.

Финикийцы на несколько секунд перестали насыщаться и молча переглянулись. По их лицам Чайка мог легко прочитать фразу «Это самоубийство». Но ни Урбал, ни Летис больше не сказали ни слова.

– Ну что же, пойдем тогда выспимся перед дорогой, – нарушил затянувшуюся паузу Урбал. – Когда выступаем?

– На рассвете, – закончил «вводный инструктаж» Чайка.

А когда друзья вышли, прихватив фалькаты, растолкал задремавшего скифского адмирала.

– Вставай, брат, – проговорил Федор, – тебя уже заждались македонцы.

Очнувшись, скифский адмирал некоторое время собирался с мыслями. Потом встал, стряхнув с себя грустные мысли. Не любил Леха долго думать.

– Давай прощаться, – предложил он, – могли бы, конечно, на рассвете вместе выступить. Да только я на конях, а ты пешком.

– Прощай, Леха, – обнял друга Чайка, – даст бог, свидимся еще. Привет Иллуру.

– Передам, – немного повеселел Леха.