Текст книги "Алёна. О давно прошедшем. Непридуманные истории из жизни необыкновенной девочки"

Алёна Бунина
Алёна. О давно прошедшем
Непридуманные истории из жизни необыкновенной девочки

* * *

© Алёна Бунина, 2017

Текст публикуется в авторской редакции.

От автора

Всем привет!

У вас в руках моя книга, которую я писала целых пять лет. Хочу предупредить сразу, что я не профессиональный писатель. Просто мне хотелось поделиться своими воспоминаниями. Все события, о которых я рассказываю, имели место быть со мной и моими подружками, то есть всё написанное здесь не художественный вымысел, а реальные зарисовки из моей жизни. Что сказать ещё? Разное бывало: и весёлое, и грустное, и очень хорошее, и очень неприятное. Прочитав эту книжку, сами узнаете обо всём.

Теперь немножко о себе. Девочка я необыкновенная. Это я даже в название вынесла. Какая это необыкновенность, вы поймёте с первых же страниц. Не буду распространяться по этому поводу. Просто я такая, какая есть. Я была такой в те, теперь уже давние, времена и такой остаюсь до сих пор. Единственное, что я скажу на эту тему, так это то, что я живу двумя жизнями, и это мне абсолютно не мешает, а даже наоборот, даёт возможность воспринимать окружающий мир по-разному.

Читайте. Надеюсь, вам будет интересно, и вы не заскучаете, читая о приключениях девочки Алёночки. То есть обо мне.

Ваша Алёна Бунина.

Часть первая. Наташа

Впервые

Что-то накатило, и захотелось вспомнить моё далёкое первое лето.

Было мне тогда шестнадцать. Каждый год на каникулах я жила у тётки в маленьком подмосковном городке. У тётки имелась квартира, «двушка», в обыкновенной «хрущёвке», но считалось, что за городом воздух чище, и меня туда регулярно отправляли. Там, во дворе, я и познакомилась с Наташей. Она жила в соседнем подъезде, была старите меня на четыре года и уже работала.

В дворовой компании я была самой младшей. По вечерам все собирались на детской площадке и, как могли, проводили время. По-разному. Но самым интересным в это лето было то, что Наташка стала ко мне неровно дышать. Мне она тоже очень нравилась, и давно. Я считала её самой красивой девушкой во всём этом провинциальном городке. Мы всё чаще стали уходить от компании вдвоём. Гуляли по улицам, по парку. Я была на седьмом небе от счастья!

Это произошло как-то само собой. И после этого моя первая любовь, любовь к Наташке, стала ещё сильней. Ну, и Наташка мне призналась, и, как оказалось, я у неё тоже была первой любовью.

Как-то раз Наташка мне говорит:

– Слушай, а у тебя красивые ноги. Многие девчонки тебе позавидовали бы.

И тут она достаёт из шкафа свои трусики, лифчик и снимает с вешалки синее трикотажное платье.

– Надень-ка всё это.

Я оторопела. Наташка попала в десятку. У меня давно была мечта переодеться в девочку, быть похожей на неё, но только я никому и никогда об этом не рассказывала. Да я и переодевалась пару раз, заимствуя женские шмотки из маминого гардероба, но ничего путного из этого не выходило. Только это была моя страшная тайна! А тут одеваться, да ещё при ком-то, хоть этим кем-то и была Наташка.

– Надевай, надевай, – повторяет она.

Я надела трусики, лифчик.

– Подожди, – откуда-то достаётся огромный ком ваты, делится на две части и засовывается ко мне в лифчик.

– Ну вот, теперь у тебя и грудь есть. Потом зашью чашки, чтобы ты ненароком свои груди не потеряла, – смеётся Наташка. – А давай-ка я тебя ещё накрашу. Иди на кухню.

Я пошла, села на табуретку, и моя любовь стала делать мне первый в моей жизни макияж.

Минут через тридцать Наташка говорит:

– Готово. Пойди глянь на себя.

Я подошла к зеркалу. А надо сказать, что в те времена и на ногах, и на руках да и на лице у меня растительности практически не было.

Из зеркала на меня глянула девушка. Симпатичная, но причёска была короткой: волосы у меня только шею закрывали.

– По-моему классно, – говорю.

– Нет. Волосы короткие, – отвечает Наташка.

– Так ведь ходят же девушки с короткими стрижками.

– Девушки, – многозначительно произносит Наташка.

В другой раз, когда я пришла к ней, она из того же шкафа достала шатенистый парик:

– Надевай.

Я надела его и посмотрелась в зеркало. Всё выглядело так, будто волосы были реально моими и такой длины, что закрывали плечи.

– Вот теперь действительно хорошо, – говорит Наташка.

– А где же ты это взяла? – спрашиваю.

– Где взяла, там уже нет. А если серьёзно, то у меня подружка в нашем клубе работает, и, как оказалось, у них там этого добра навалом.

Наташка идёт в другую комнату и возвращается оттуда с голубым платьицем:

– Давай, надевай трусики с лифчиком и примерь.

Я всё так и делаю, надеваю платье. В самый раз! Вокруг шеи вырез, а по нему белый воротничок. Рукава до локтя и с белыми же отворотами, а на них по пуговке.

– Отлично! Значит, я с размером не ошиблась. Идём краситься, – говорит Наташка.

В этот раз она особенно долго возилась с моим мэйкапом, а потом ещё и с причёской.

– Всё. Иди посмотри, какая ты теперь.

Я снова подошла к зеркалу и обалдела:

– Неужели это я? Какая девочка симпатичная!

– Да ты это, ты, – смеётся Наташка.

– Алёна, – говорю я.

Почему Алёна, я и сама не знаю. Просто имя это мне очень нравилось и нравится до сих пор.

– Что-что?

– Меня зовут Алёна, – уже более чётко говорю я.

– А что? Красивое имя. Так теперь тебя и буду звать, Алёнка, – и тут Наташка даёт мне белые носочки. – Надень.

Я надеваю, а около меня уже стоят вьетнамки. Смотрю на Наташку, она кивает головой:

– Ничего другого твоего размера не нашла. Но ничего, девчонки в них тоже ходят.

– А зачем всё это?

– А затем, дорогая, что нам не мешает пойти прогуляться, хотя бы до магазина, а просто дома сидеть неинтересно. Надо тебе, Алёнка, в люди выходить, – говорит Наташка.

На улицу! У меня внутри всё оборвалось:

– Ты с ума сошла! А если кто знакомый встретится? Да и незнакомые враз увидят, что я не девушка!

– Не девушка? Поглядись-ка в зеркало ещё разок.

Я гляжу: на меня оттуда смотрит моя Алёна.

– Ну что? Я тебе определённо говорю, что выглядишь ты стопроцентной девушкой. От меня не отличишь. Так что идём, подруга, – говорит Наташка.

Я собираюсь с духом, и мы выходим из квартиры.

Во дворе мне поначалу было как-то не по себе, и всё время казалось, что я голая. Но, немножко пройдя, я освоилась, и мной овладели никогда до этого не испытанные ощущения. Ветер ласкал голые ноги, залетал под подол платья. Это было восхитительно, но так необычно.

А у магазина я заупрямилась:

– Не пойду я туда! Вон сколько там народа! И все разглядывать меня будут.

– Не хочешь, стой здесь одна, – отвечает Наташка.

Я прикинула, что стоять одной у входа ещё хуже, чем быть в магазине. Там хоть и народ, зато Наташка рядом. И пошла за ней. Моя подружка встала в очередь, а я осталась стоять у витрины. Решительно никто не обращал на меня внимания.

Наташка всё купила, мы с пакетами в руках уже направлялись к выходу, и тут в магазин вошёл Наташкин сосед.

– Здравствуй, Наташа!

– Здрасьте, дядь Коль!

Мне опять стало не по себе. Но дядя Коля, скользнув по мне взглядом, направился к очереди. И у меня отлегло.

– Ну, что я тебе говорила, подруга? – спрашивает Наташка.

Я только улыбаюсь в ответ.

Пока шли до дома, налетел ветер, и Наташка мне кричит:

– Платье держи!

А я и не заметила, что платье у меня задралось и я на всю улицу сверкаю трусиками. Платье поймала и скорее поправлять его вниз, и мне всё опять как-то странно и необычно: со мной приключилось то, что может приключиться только с девушкой, и от этого стало легко и весело. И откуда Наташка знала о том, что со мной творится? Только похоже, она именно знала, потому что, нахмурив брови, а сама улыбаясь до ушей, строгим тоном сказала:

– На всю округу трусиками засветилась и довольна, дура!

В будущем Наташка не раз угадывала мои чувства, которые я испытывала в какой-то определённый момент. Как она это делала, не знаю. Может быть, ей помогала наша любовь?

А сегодня мы вернулись домой в великолепном настроении.

– Ну и как первый выход? – спрашивает Наташка.

Я молча подняла большой палец. Так моя Алёна начала свой путь…

Было всё это давно, в маленьком подмосковном городке.

Велосипед

После первого выхода на улицу моя жизнь изменилась полностью. Я уже не представляла себе, как я могла жить без всего этого раньше. Меня всё время тянуло на улицу, потому что дома с Наташкой, когда я одевалась девочкой, мне теперь не сиделось. К тому же для меня купили босоножки, благо размер был не таким большим. Но все наши гульбарии были короткими: ходили несколько раз в магазин и иногда шлялись вечером за домом, старательно обходя детскую площадку, потому что там тусовались все наши друзья. И вот так и прошло недели две после знаменательного первого выхода.

Вспоминая сейчас те времена, могу сказать, что поначалу у меня все чувства были какими-то необычными, а иногда становилось страшновато, но всё это происходило скорее всего от того, что я начинала ощущать себя настоящей девушкой. И с каждым выходом необычность восприятия и уж тем более страх уходили всё дальние, на второй план, и наконец осталось только одно чувство: я настоящая девушка!

Тётка моя всё время пропадала на работе, так что я была предоставлена самой себе. Мы с Наташкой этим пользовались по полной программе. Целыми днями строили с ней планы.

Как-то Наташка мне говорит:

– Что у нас с тобой за прогулки? Надо бы нам отправиться куда-нибудь подальше и на подольше.

– А куда же это мы можем податься? Учти, Наташка, я хоть уже и привыкла, всё равно мне пока ещё как-то не так, – говорю я ей.

– Я конкретно говорю, что волноваться тебе нечего! Ты так похожа на девчонку, что никто ничего не заподозрит. Или ты сама себя в зеркале не видела? – спрашивает Наташка.

– Да видела! Знаю, что похожа, только… Ну, я уже сказала.

Наташка махнула рукой и продолжала:

– Есть у меня одна идейка…

И вот ясным августовским утром эта её идейка начала осуществляться…

У меня и у Наташки имелись велосипеды, поэтому моя подружка и предложила поехать покататься.

– И куда поедем? – спрашиваю у Наташки, когда мы выкатили наши машины во двор.

– Куда-куда… – задумалась Наташка. – Просто поедем для начала за город, а там дальше видно будет!

И вот мы с ней катим по городу. Улица плавно переходит в шоссе через совершенно небольшое расстояние, потому что городок наш совсем маленький. Едем по обочине. От шоссе отходит просёлок.

– Давай, Алёнка, сюда поедем. Поворачивай направо, – говорит Наташка.

Ей виднее. Она, как я думала, все дороги здесь знает. Но, как оказалось, зря думала.

Просёлок петляет по полю, потом от него остаётся тропинка. Она выводит нас к широкому оврагу и уходит вниз, теряясь в высокой траве.

– Может, обратно повернём? – спрашиваю.

– Да не бойся! Сейчас на той стороне опять асфальт будет, только через овраг переберёмся, – отвечает Наташка.

– А ты тут ездила?

– Да как-то было раза два. Проехать можно. Только притормаживай всё время, – говорит Наташка.

Я начинаю спуск первой. Очень быстро убеждаюсь, что мы заехали в такое место, где не только на велосипеде проехать, но и пешком-то пройти трудно. И на каком-то особенно крутом участке я перелетаю через руль и в кровь обдираю себе левую коленку и бедро. Ехала-то я в своём голубом платьице, ноги были голыми. Больно, но терплю. А Наташка перепугалась:

– Надо бы всё срочно йодом замазать и перебинтовать.

А где всё это возьмёшь? Велосипед мой, правда, не поломался. Выбрались мы из этого оврага и потихоньку поехали к городу.

Там, на главной улице, была аптека. Я наотрез отказалась туда заходить и осталась у входа с двумя велосипедами.

Рядом располагался продуктовый магазин. И вдруг вижу, что к нему направляется моя тётка. Ужас! Среди белого дня, а главное, в рабочее время, когда я никак не ожидала её здесь встретить! Стою, трясусь. Она подходит всё ближе и ближе. Не забывайте, что я была Алёной где-то только третью неделю и мне шестнадцать лет. Я даже отвернулась…

И тут меня кто-то трогает за плечо! Была бы я настоящей девочкой, наверное, описалась бы. Поворачиваю медленно голову – Наташка! Я ей говорю:

– Мотать отсюда быстрее надо!

И рассказываю про тётку. Моментом на велосипеды и ходу! И про ногу забыла!

Только в соседнем с нашим дворе мы остановились. Там колонка была с водой. Наташка мне ногу вымыла и давай йодом мазать, а я и боль-то почти не чувствую, во как меня переглючило!

А Наташка ногу перебинтовала, да и говорит:

– Ну что, девочка, страшно?

И смеётся. Мне хоть и было не до смеха, но всё-таки как-то на душе полегчало.

А вокруг деревья зелёные, солнце, небо голубое, последний месяц лета. Мне это запомнилось, как стоп-кадр. Наверное потому, что несколько минут назад я пережила сильнейший стресс. И эти впечатления от нашей поездки живут во мне до сих пор и, скорее всего, не забудутся никогда.

Кино

Лето, лето, далёкое лето. Как быстро летит время. Казалось, что только вчера мы познакомились с Наташкой, а её уже много лет нету со мной, и осенний ветер заметает листьями мою память. Но кое-что я пока помню. Вот ещё одна история. История о том, как мы с Наташкой ходили в кино.

В принципе тут нет ничего особенного, но дело в том, что в нашем маленьком городке кино показывали в клубе. Показывали старьё, да ещё и не каждый день. Вот мы и решили ехать в районный центр, а до него десять километров. Ну естественно, добираться туда надо было на автобусе.

Сначала я хотела с Наташкой ехать в своём обычном виде, но она скорчила такую рожу, что сопротивляться я уже не могла. Вот до такой степени Наташка любила меня, Алёну! А в глубине души я и сама была не прочь девчонкой съездить. Честно скажу: неспокойно на душе было. Ведь я в первый раз выходила в толпу-то, на люди. Автобус не велосипед. Была я в то время совсем юной, поэтому, если посмотреть на меня, Алёну, со стороны, то ни у кого не могло возникнуть ни малейшего сомнения в том, что я настоящая девушка. Но всё-таки мне было не по себе. Позже, да и сейчас, я вообще перестала беспокоиться за свой внешний вид, но ведь тогда «всё было впервые и вновь». И можно и так сказать, что мы с Наташкой строили свою первую лодку.

В этот раз готовились к выходу особенно тщательно. Наташка страшно долго возилась с макияжем. Но получилось очень ничего. К тому времени у меня уже была коротенькая синенькая юбочка. Футболку надела белую, а на ноги белые носочки и босоножки. Единственно могло стать жарковато из-за моей причёски, потому что она была достаточно длинной, закрывала плечи. Наташка осмотрела меня со всех сторон и осталась довольна.

Вышли мы с ней на улицу и направились к автобусной остановке. Была уже вторая половина дня, и народа на остановке почти не было. Ведь вечером обычно едут домой, а не в город. Стоим, молчим.

Наконец подошёл автобус. В нём я сразу же уселась к окошку, благо мест свободных было много, а Наташка взяла у кондуктора билеты и села рядом со мной.

Пока ехали, о чём-то разговаривали, правда, шёпотом и хихикали потихоньку, и никому это не могло показаться странным, ведь очень многие девчонки так себя и ведут.

Возле кинотеатра вышли. У касс народа тоже немного потому, что это был будний день.

Вопили в кинотеатр. Буфет, конечно, закрыт. Зато в углу стоял автомат с газировкой. Жарко было, и у автомата выстроилась очередь. Ну мы с Наташкой по стаканчику тоже выпили. А тут первый звонок.

Пошли в зал, уселись на свои места. А я сижу и всё время юбочку к коленкам поддёргиваю. Наташка на меня смотрела, смотрела, потом как заржёт и говорит мне, чтобы я это прекратила. Свет погас, и началось кино.

Вот что за фильм мы смотрели, хоть застрели, не помню. Да это и не главное.

Кино кончилось. Выпили мы на улицу, а я так уже расхрабрилась, что давай с Наташкой в голос фильм обсуждать. Она остановилась и пальцем у виска крутит. Я разом зажала себе рот обеими руками. А потом так хохотали, что слёзы потекли.

Отсмеявшись Наташка мне и говорит:

– А давай-ка, Алёна, мы с тобой в сторону дома пешком прогуляемся.

Сказано, сделано.

Солнце почти село. Летние сумерки, а мы с ней идём по улице, потом по мосту через железную дорогу и всё дальние, дальше…

Разговаривали уже в голос, потому что ни навстречу, ни сзади никто нам не попадался и не обгонял. Трепались, смеялись. Посмотреть со стороны, идут две девушки, и так им хороню, так весело!

Неожиданно около нас тормозят «Жигули». Оказалось, Наташкин знакомый. Мы уже подустали и с удовольствием согласились, чтобы нас подвезли. Я на заднее сиденье плюхнулась, Наташка на переднее. Так и поехали.

Наташка с парнем всю дорогу разговаривала, а я молчала. Но ко мне Наташкин знакомый с расспросами и не лез, потому как Наташка сказала, что я её подружка из Москвы, и вопросов не было.

Приехали в наш городок, и Наташка попросила остановить машину у парка.

– Пойдём погуляем? – говорит она мне. Я киваю ей в ответ.

И вот мы в парке. Здесь вообще нет ни души. Стемнело. На небе полная луна. Деревья, в основном берёзы, стоят все залитые лунным светом. Под деревьями на траве серебрится роса. А воздух уже прохладный, осень скоро. И этот холод под юбку. Да и футболка с короткими рукавами.

Я Наташке про юбку сказала, а она смеётся:

– Привыкай, подружка!

И ото всех впечатлений дня, ото всех ощущений вечера мне было так хорошо, так легко, что хотелось взлететь! А ещё рядом Наташка, которая всё понимает и во всём меня поддерживает.

И как же чудесно было! Всё это помнится до сих пор. Мало того, кажется, что стоит только приехать в наш городок и попадёшь опять в свою юность, где ждёт меня моя прежняя Наташка…

Потом мы пришли во двор и ещё долго сидели вдвоём на детской площадке. Ничего странного, две подружки, которым не хочется спать. Так мы и сидели. Но, к нашему сожалению, на востоке небо уже едва заметно начало алеть, и нам ничего не оставалось, кроме как разойтись по домам.

Тётка была на работе, и я ещё какое-то время бродила по квартире. Потом сняла футболку, юбочку и прямо в лифчике и с растрёпанными волосами легла спать в своей комнате, предварительно закрыв дверь на задвижку.

Вот и всё. И ничего особенного. Просто съездили в кино, а как было здорово!

Рождество

Раз уж я начала вспоминать мой первый год, то как я могу пройти мимо самого, пожалуй, яркого события тех времён? Однако произошло оно зимой, а ведь никто нам не мешает туда перенестись. Но всё по порядку.

Я тогда училась на первом курсе в институте, на вечернем отделении. Днём работа, вечером институт. Тоска зелёная! И вот где-то в конце ноября мне позвонила Наташка. Говорит:

– Знаешь, моим предкам дали двухнедельную путёвку в дом отдыха. Уезжают они туда за неделю до Нового года, там его встречают и ещё неделю будут там. Ты бы как-то выкроила время и приехала.

Я на календарь посмотрела, и сердце забилось часто-часто.

– Наташка! А ведь это судьба! – говорю. – Ты глянь, ведь сочельник в субботу, а Рождество в воскресенье! Может, устроим вечеринку?

Надо вам сказать, что Рождество я всегда отмечаю двадцать пятого декабря, и Наташка это знала, потому и не удивилась. Она помолчала, а потом и говорит:

– Только, когда приедешь, на Рождество пусть будет Алёна.

А я ей:

– Так у меня ж, у бедной, ничего зимнего нету!

Ответ последовал сразу:

– Тоже верно. Приезжай в начале декабря. Что-нибудь сообразим.

Деньги у меня уже были свои. Как же! Ведь я работала в одном НИИ лаборанткой. И в какие-то выходные приезжаю, естественно, не как Алёна. В райцентр на электричке. Наташка меня уже ждала в вокзале. Морозец был небольшой. И пошли мы по магазинам.

Купили мне очень тёплую, ниже колен юбку чёрного цвета, свитерок в розово-синюю полоску и очень нарядную белую блузку. Потом ещё замечательную, тоже чёрную, зимнюю курточку. Я её потом не один год носила. Единственно не купили никакой обуви.

– Не беда, – говорит Наташка. – В валенках походишь, если на улицу пойдём.

Я говорю:

– Конечно пойдём!

И мы купили ещё и валенки, потому как выбор у них на рынке был огромный и, самое главное, имелись любые размеры. Отвезли мы всё это к Наташке домой, и я вернулась в Москву.

Дни тянулись и тянулись. Чем ближе к сроку, тем медленнее. На пятницу я у нашего завлаба отпросилась и под вечер уже была у Наташки. Дома сказала, что с компанией едем на два дня к кому-то там на дачу. Так что куда я поехала, не знал никто.

Переночевали, а утром Наташка взялась за меня. Ну, во-первых, она купила мне новый лифчик. Как всегда, он был заполнен ватой и аккуратно зашит. А ещё трусики, и штанишки новые, тёплые, и такие же тёплые колготки. Я всё это надела.

– Садись, – говорит Наташка. – Красить тебя буду. Остальное потом оденешь.

И вот я опять, как летом, сижу, а Наташка надо мной колдует. По прошествии довольно долгого времени она мне объявляет:

– Всё! Если не размажешь, то и на завтра хватит.

Если что, подрисуем.

Надела я юбку, блузку, а сверху и свитер, и Наташка занялась моей причёской. Еле я дотерпела и сразу к зеркалу, ведь в зимней одёжке я ж себя ни разу не видела, да и не носила её никогда. Из зеркала на меня глянула моя Алёна. И так мне стало легко, настроение просто чумовое!

– Ну, поехали за покупками. Надо же нам с тобой что-то на стол поставить, – говорит Наташка.

Я ноги в валенки, и вот мы уже на улице.

Зимой я на улице, как вы понимаете, тоже в первый раз была. И сразу попили новые ощущения. Под курткой грудь совершенно чётко просматривается, куртка-то женская, под юбку мороз лезет, только мне всё это было так приятно, что и не передать. Да, забыла сказать, что на руки мне мы варежки купили, на голову вязаную белую шапочку и на шею шарфик. Со стороны, ну прямо сельская идиллия: две поселянки в валенках (Наташка по такому случаю тоже валенки одела), в варежках куда-то солнечным зимним днём торопятся.

Я была счастлива, даже не знаю, как и сказать, просто на седьмом небе! И опять на автобусную остановку, в райцентр, потому что в нашем городке нельзя было купить ничего путного, а уж тем более к праздничному столу.

И тут меня ждал сюрприз. Подошёл автобус, я к нему, а Наташка меня за руку:

– Постой, надо кое-кого подождать.

Я опешила:

– Кого ждать-то?

– Увидишь, – говорит Наташка.

И правда, минут через пять приходит её старшая сестра, Людмила. У меня от сердца отлегло, а то ждать кого-то! Говорить-то по-девчачьи в те времена я ещё не умела, а значит, опять молчать всю дорогу, если бы кто другой с нами поехал. А Людка с лета обо мне знала. Нас с Наташкой все считали влюблёнными, а, по ходу, так оно и было. И, конечно, мы с ней, когда я была не Алёна, везде ходили вместе, а Людка стала нас подковыривать, что, мол, свадьба-то когда? Вот тогда мы с Наташкой и рассказали ей про меня, Алёну, просто так совпало, но это совсем другая история.

Подошёл ещё один автобус, и мы поехали. Окна затянуло морозными узорами, а нам и не до того было, сидели, шептались и хихикали, прямо как летом.

В райцентре накупили всего в магазинах и, конечно, на рынке, а я ко всему купила три пары самых больших носков, какие только смогла найти.

– А это зачем? – спрашивает Людмила.

– Потом узнаешь, – отвечаю.

Допёрлись до вокзала, а там уже взяли машину потому, что было нереально ехать со всеми покупками в автобусе. Затащили всё это на пятый этаж, и Людка ушла.

Сели мы с Наташкой передохнуть. А в квартире тепло. Стало мне жарко, свитер сняла и говорю Наташке:

– В этих колготках что-то я запарилась. У тебя остались мои тоненькие, с лета?

Она мне их достала, и я переоделась.

– Теперь давай угощение делать, – говорит Наташка.

Я хоть и Алёна, а готовить ничего не умела, да и сейчас тоже. Но Наташка надела мне на шею фартук, завязала его сзади и посадила резать всякую всячину на салаты. Так мы и готовили не спеша, не торопясь, и было так здорово!

Незаметно за окном стемнело. Стол раздвигать не стали, зачем, когда нас будет только трое. Наташка зажгла ёлку. Она у неё, по её словам, наряженная, уже неделю стояла. Ну и на стол накрывать начали. Включили телевизор, а часов в десять пришла Людка. Конечно, одна, без мужа. Он у неё выпить любил, и в этот день исключения не было.

– Спит уже, гадёныш, – так сказала Людка.

Сели за стол. Вино купили креплёное, ну и налили, выпили. И так мы уютно и славно сидели, что потом я что-то и не могу припомнить такого Рождества. Даже по сегодняшний день.

В двенадцать мы подняли бокалы, и я сказала, что в Вифлееме уже горит звезда. Рождество наступило. Потом я взяла гитару, и мы все вместе давай песни петь. А часа в три решили укладываться спать.

Я Наташку на кухню позвала. Говорю ей:

– Ну-ка снимай с гвоздиков над плитой все свои полотенца, доски.

Наташка сняла и спрашивает:

– А зачем?

Я принесла на кухню три носка и повесила их на гвоздики:

– У них Сайта Клаус в носки подарки кладёт, а мы сами положим. Друг для друга. Они всегда носки над камином вешают, а мы над плитой, камина ведь нету!

Само собой все подарки в носки не влезли, ведь нужны специальные. Но мы со смехом то, что не влезло, положили на плиту. И открывать подарки не стали, хотя и знали, кто кому и что купил. Оставили до утра.

Пошли спать. Я с Наташкой. В трусиках и в лифчике. Причёска до утра, конечно, растреплется, но ничего, Наташка подправит. И макияж смывать не стала, хоть это и вредно для шкуры. От одной ночи не убудет.

Утром проснулись. Подушка, конечно, перемазана тональником. И все на кухню, за подарками. Охали, ахали и, конечно, смеялись. Прямо как дети! Наташка мне макияж подправила, после того как я с грехом пополам умылась. Сели завтракать. А потом я опять оделась во всё зимнее, и мы втроём отправились гулять.

Попели в парк, где с Наташкой я летом после кино гуляла. Снега там было полно. Я решила по снежной целине пройтись. Дура да и только. Забыла, что валенки у меня на колготки надеты, а вместо брюк, которые в валенки заправляют, юбка. Ну и начерпала снега дальше некуда! Весело. Села на спинку лавочки, сняла валенки и давай оттуда снег вытряхивать. Девчонки смеются:

– Что, подруга, не подрассчитала?

А я им:

– А вы не могли предупредить?

Они говорят:

– Зачем? Ты же сама должна понимать. Теперь будешь знать, как в юбке по сугробам лазить!

Вот так и прогуляли до сумерек. Потом Людка ушла домой, а мы к Наташке. Она мне говорит:

– А не езди ты сегодня. Можно и прогулять работу. Чего тебе будет?

Я подумала и решила остаться. Зажгли мы опять ёлочку, телевизор опять включили и сели за стол угощение доедать. На дуйте у меня целый оркестр играет, так мне хорошо!

Переночевали с Наташкой. А утром она пошла на работу, а я поехала в Москву. И к вечеру этого дня у меня температура. Так что на работе объясняться не пришлось. Но к Новому году я всё-таки выздоровела.

Вот такое волшебное Рождество было у Алёнки в первый год.