Текст книги "Сердце пустоты. Есин и Умила: диалоги Учителя и ученика о невидимой брани"

Сердце пустоты
Есин и Умила: диалоги Учителя и ученика о невидимой брани
Алена Селиванова

Любовь это Бездонность Пустоты, самое Сердце Пустоты. Прибыв в глубины Пустоты, вы обнаруживаете Любовь и Красоту! Это очень Красиво. Когда вы Любите, вы и есть Любовь. Кто будет говорить с Кем? Когда нет привязанности ни к чему, только это и есть Любовь Любящая Себя

Пападжи

Редактор Дмитрий Логинов

© Алена Селиванова, 2023

ISBN 978-5-0059-8148-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Общение через глубину глубин сердца. Омилия первая

УМИЛА:

– Читаю книгу «Об ангелах и границе» – сборник стихотворений, на которые вдохновил Астахова Сведенборг, – и сердце причащается Глубины: проступает БЫТИЙНОЕ сквозь БЫТОВОЕ, обиходное восприятие. Ярославу открыто наличествующее ЗА видимым и ЗА временным… Как, вообще-то и мне самой, только… Ах, Есин, какие же мы ЗДЕСЬ тяжелые, неуклюжие! – такими нас видят ангелы, заглядывая сюда сквозь нас…

Однажды ты подарил мне старинный крестик, назвав сестрою. Старинный русский обычай: такой подарок соделывает людей родными, словно сестра и брат. И я тебя с того мгновения именно так и чувствую. Не просто, как дражайшего из друзей, как это и прежде было. Но словно бы мы и вправду зачаты были одним отцом и носила нас одна мать.

Но, впрочем, причем тут «бы»! Ведь кроме жизни во ЗДЕСЬ течет и такая Жизнь, в которой один и тот же у нас Отец, одна Мать.

И вот, когда молилась я летом в монастыре, – братальный крест посветлел, обновился и я услышала голос Матери. Девы, Которой мы оба служим: «Желаю, чтобы ты продолжала и далее Мне служить».

Любимый брат мой, как думаешь, в чем именно состоит это ДАЛЕЕ? Не в том ли Ее желание, чтобы мы с тобой открыли сердце друг другу? Это ли не ясно и несомненно, коли Отец дал недавно мне улететь отсюда и приоткрыл тем дальнейшие, вышние этажи бытия…

Понимаю, что наши сердца и так не закрыты, а представляют собою словно бы сообщающиеся сосуды. Но может быть Она хочет, чтобы мы с тобой приняли друг друга совсем-совсем такими как есть: со всеми светом и тенью? Пишу это, ясно осознавая, что как человеку это мне может принести много боли. Но Божья воля же в том, чтобы я разотождествилась с «собой» и вернулась через боль к изначальному. Это Путь…

Отказаться от всего нажитого духовного добра… Прийти к священной нищете духа. Чтобы оставалась лишь наша с тобой братско-сестринская любовь. Лишь только сердце – и Бог. И никаких заморочек больше, ни своеволия… поскольку Пославшему сюда нас – виднее…

ЕСИН:

– Согласен: Ее желание, чтобы мы с тобой открыли сердце друг другу. Но – правильно говоришь – разве мы уже не исполнили повеления этого, даже и не успев считать его как Ее приказ, а просто воспринимая как волю собственную сердец наших?

Верно ты обмолвилась мне когда-то: «только единицы угадывают сердце мое; а ты – знаешь». Подобное бы мог и я тебе исповедать о своем сердце, да ведь и произнес бы, но думалось: а разве ты без того не ведаешь, коль уж оно – ОТКРЫТО и просматривается до донышка?

Правда, есть представление, будто бы «открыли сердце друг другу» это: «приняли друг друга такими как есть, со всем светом и тенью». Уверен, для большинства людей, которые не заморачиваются высокими материями, как мы с тобою, сестра, – это благо: такое вот взаимоприятие. Со всеми светом и тенью. Поскольку такое приятие даст их отношениям оставаться прочно-нормальными, не скатываться до уровня ЕЩЕ-ненормальных (есть отношения УЖЕ-ненормальные, таковы отношения блаженных). А страдают еще-ненормальными отношениями нынче бедняги многие (надрываются в играх типа «спасатель-утопающий» или, тяжелей, «тиран-жертва», или совсем уж в таких, о которых и поминать противно). Однако стабилизатором работает взаимоприятие со всей светотенью – лишь для нормальных людей: не ниже пола, но и потолка не выше. Ну или, сказать иначе, оно есть благо вообще для ЛЮДЕЙ, для ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ нормы – а человечествование суть заблуждение с точки зрения ангельской (которые – да – наблюдают нас тут весьма неуклюжими).

Но если ты уже сознаешь человечествование – ошибкой, которую совершить попускает Бог лишь вразумления ради духов бесплотных сомневающихся, то это значит, что человек ты есть УЖЕ-ненормальный и дай-то Бог тебе обрести отношения с такими же по инаковым (иноки), нежели человеческие, канонам.

Инакий аки дитя: не имеет представления ни о свете своем, ни о тени своей, ни о личной своей истории… словом, о своем чем-либо человеческом – не разумеет и разуметь не хочет!

Такого даже под пыткой нельзя заставить самоописанием заниматься: он просто не понимает, что это вообще есть такое!

УМИЛА:

– Но как же взрослому человеку достичь этого блаженно-детского состояния?

ЕСИН:

– Проще простого! Ты просто не смотри в эту сторону: в сторону души своей умей не смотреть, – учил меня мой Учитель. – Как ты сможешь тогда описать все то, что внутри души твоей копошится (то есть как ты сможешь само-описаться) если ты туда уже просто НЕ смотреть научился?

Если там и есть какие-то «тени», – они рассеются сами, коли научишься постоянно смотреть лишь в сторону духа своего и через него видеть волю Божию ежемгновенно. Тогда не только избавишься от какой-либо тени в душе, но и вообще постепенно сольется твой дух с Духом Божьим. Об этом сказал Христос: «возложивши руку на плуг не оглядывайся назад». И о том же Павел: «из человека душевного сбеги – в человека духовного».

При обращенности твоей к духу, душевная ТЕНЬ если даже и сможет как-то наличествовать – она недейственной, связанной, обезвреженной пребывать будет… пока ты не заведешь разговор о ней.

Однако при доверительных беседах о тени – способна она сгуститься, разбухнуть. Поэтому православная исповедь строго ограничивается чуть ли не одним лишь безликим перечислением имен грехов совершённых, дабы не соскочил исповедующийся случайно на самоописание (а вот католическая исповедь напоминает психоанализ, т.е. самоописание бесконечное, маниакальное, и потому – благодатна менее).

А что же СВЕТ? О нем почти невозможно сказать словами, какие произносятся или пишутся. Ведь он же на самом деле не свой (поэтому невозможно сердце открыть другому со всеми своими светом и тенью), а он лишь отраженье Света Фаворского.

Невещественного, нетварного, нетелесного.

Вот и не получается ничего толкового о СВЕТЕ «своем» сообщить словами, какие можно слышать ушами телесными. Разве только стихами сказать о таких отраженьях-светах. У Брюсова:

 
«…А мы, мудрецы и поэты,
Хранители тайны и веры,
Унесем зажженные светы,
В катакомбы, в пустыни, в пещеры…».
 

Да, сказано. Метко даже. Но ведь это мизер того, что можно сказать или спеть о светах небесной бездны! так что и стихи – отдыхают…

Поэтому откровенная беседа о светотенях своей души обернется беседой о тенях лишь, а этого-то и надобно бесам: от самоосуждения человек легко переходит к самолюбованию самоосуждением, от него – к самолюбованию просто…

Так что каяться о наличии теней в душе своей лучше МОЛЧА. Да так и легче ведь принести достойный плод покаяния: говори, ходи, действуй – как если бы нет и никогда не было в душе твоей никаких теней!

УМИЛА:

– Но вот о СВЕТАХ… о них-то неужели никак не можно беседовать? – о самом-то сердцевинном: о тех жемчужинах, какие раковина души лелеет…

ЕСИН:

– Бог милостив, одна единственная возможность – есть.

Но есть она лишь у тех, сердца которых открыты друг другу и кого соединила любовь. Нет, и даже не так! – а: кого соединила Любовь.

И вот она какая суть, эта единственная возможность: Совершенно уйти в мир внутренний на время беседы. Так, что ты не чувствуешь внешнего либо вовсе, либо воспринимаешь как бледные очертанья, имен которых уже не помнишь. А далее уйти – в сердцевину внутреннего: в самое СЕРДЦЕ то есть.

А в САМОМ-то сердце – Бог! Он, конечно, пронизывает собой все творение Свое, а не только лишь твое сердце, но здесь – в нетелесном сердце твоем – Отец НЕ РАЗБАВЛЕН. Об этом знают святые. Поэтому они учат: не суетись в мире внешнем, но пребывай в своем сердце, потому что там Бог! Не помню, какой из обожившихся более усердно стучался в сердца человеков с этой благою вестью…

И даже некоторые поэты – знают. Карен Карагян: «…в моем сердце Бог – расстояний нет»! Конечно же, Карагян, там нет расстояний: ведь в сердце Бог – не разбавлен. Если вовне Он пронизывает Собою всё, то внутри концентрирует в Себе всё.

Поэтому в сердце, в Боге – ты можешь столь же свободно, как со Христом или Богородицей, говорить и с тем, кого любишь. Точнее – Любишь. Для таинства общения через открытое сердце недостаточно любви, а нужна Любовь (как тонко и настойчиво различает это Платон).

Учение о различении таком старше, на самом деле, Платона. Оно ему было передано Сократом от самых древних. А мой Учитель преподал его мне.

Не с первой попытки вышло. Умом-то все понимал, но тут речь о СЕРДЦЕ… Однако вот однажды потребовалось Учителю отлучиться далеко и надолго. И мне не хватало беседы с ним и тут уже сердцем вспомнил, что ведь она возможна в любое время, беседа с Учителем, и ничего не зависит от расстояния.

И сделал я тогда, как учил Учитель. И сразу же я увидел его тогда и услышал! И мы беседовали с ним НЕПОСРЕДСТВЕННО, то есть так, аки позволяет лишь открытое сердце.

Затем Учитель вернулся из путешествия своего и тогда мы снова с ним встретились. На сей раз – уже вот просто как нормальные люди, беседующие посредством волн звуковых, а не мистического совмещения разумов.

И начал я ему тогда с восторгом рассказывать о наших беседах с ним ненормальных и непосредственных. Он усмехнулся:

– Ты хочешь МЕНЯ просветить о том, что Я говорил тебе?

– Так это точно был ТЫ?

– Ты спрашиваешь у НЕТОЧНОГО меня, точно ли в сердце твоём был я ТОЧНЫЙ? Сейчас вот эта кукла меня, напечатанная на 3D-принтере мира сего, неточно передает мои мысли посредством грубых и медленных акустических колебаний – передает их кукле тебя, которая, в свою очередь, посредством нейронного электричества неточно и медленно передает воспринятое твоими ушами телесными тебе нетелесному-настоящему-точному. Подобно тому и глаза телесные твои воспринимают сейчас не меня нетелесного-настоящего-точного, а лишь вот эту куклу меня. Общаться через двух кукол… А ты никогда не задумывался, ученик, зачем уходили Понявшие в такие дальние пустыни, в такие глухие скиты, куда ни один паломник не доберется?? И почему становились они меж собой – ИСИХАСТАМИ: молчальниками, сиречь? Да потому что были они НЕ-НОРМАЛЬНО ОБЩИТЕЛЬНЫ. Очень даже общительны (ненормально)! Я настоящий – это не эта кукла, мой друг! Я настоящий – у тебя в сердце. Ты (настоящий) ПОНИМАЕШЬ ли это?

Потом и несколько раз еще мы беседовали с Учителем. И через кукол, и – непосредственно, как это позволяет сердце открытое. И наконец я… ПОНЯЛ.

И сразу же тогда и Учитель мой понял то, что я ПОНЯЛ. И произнес мне словами Евангелия Фомы: «вот я и не Учитель уже тебе, поскольку ты испил из Источника. А просто теперь мы с тобой друг другу – два Понявших». И станем теперь нескончаемо и безмолвно друг друга радовать песнями мы о светах, что холодно кипят в Сердцевине. Чем и служить Любви.

После таких его слов уши телесные мои Учителя моего больше вовсе не слышали. Как и телесные глаза мои больше не видели моего Учителя (который, перестав быть моим Учителем… сделался для меня таковым втройне). И вот, после этого мы не расстаемся с Учителем уже ни на едино мгновение.

УМИЛА:

– Дай то Бог – овладеть в совершенстве искусством общения непосредственного!.. Кстати, и у того же Астахова есть перекликающееся с тем, о чем тебе говорил Учитель. Сейчас вдруг поняла этот стих во всей глубине его.

Это уже из другой книги Ярослава, которая называется «Катрены – дневник поэта». Там вот есть какой катрен:

 
«Мы прозябаем
в низине где-то,
любя общенье
да непокой…
А на горе-то —
анахореты!
А им до Бога —
подать рукой»!
 

О любви и Любви. Омилия вторая

УМИЛА:

– Как-то не приходило мне в голову, что можно вот этак общаться из глубины сердца напрямую. Конечно, я сразу чувствую, когда ты думаешь «в мою сторону». Иногда более отчетливо, иногда не совсем, но это есть. Ведь это тайна родственных душ, именно такая Любовь… Но мне бы и в голову не пришло вот так войти в Глубину и позвать… Я уважаю личную свободу и границы. Пусть это человеческое, и скорее из области психологии, но это тоже важно, чтобы понимать друг друга…

ЕСИН:

– Сестричка, вижу, твое отношение к Непосредственному общению противоположно таковому тибетских лам)) Они тут несколько беззастенчивы (на мой православный взгляд), а ты, напротив, избыточно деликатна))

Но это лишь потому, что пока еще не совсем представляешь, как именно это живет, работает…

По началу слышишь отдельные лишь слова – но с несомненной отчетливостью – слышишь их ИЗНУТРИ, внезапно, громче внешнего звука (но точно сознавая притом, что ЗВУКА-то никакого и не было…).

Через какое-то время доступно станет и слышание фраз целых и происходить это станет все менее внезапно – более предсказуемо: ведь Непосредственное общение совершается хоть и во времени, но при посредстве вечности, поэтому сообщение может быть принято не в момент, когда послано, а во мгновение наиболее тебе удобное для приема (вот именно поэтому не надо особенно деликатничать, сообщение посылая), причем такое мгновение может располагаться во времени хоть позже, хоть… РАНЬШЕ даже, чем отправлено сообщение это было.

Козырев, между прочим, изучал Непосредственное общение. И принял однажды Непосредственный сигнал на несколько часов раньше, чем тот отправился! Время этих приема и передачи были строжайшим образом зафиксированы наблюдателями эксперимента.

Правда, дальнейшее изучение не заладилось, потому что это вещи духовные и они противятся грубому требованию фиксации, доказательности, неотъемлемому от мирских исследований.

Так что не сомневайся, не деликатничай – немедленно выходи на связь, как только возникнет у тебя желание Непосредственного общения.

Отдельные слова ведь не особенно отвлекают.

А вот ФРАЗЫ будут приходить уже согласно эффекту, открытому группой Козырева (то есть переоткрытому – православные старцы-молчальники ведали о нем на протяжении веков, но, как и положено им, помалкивали). То есть в наиболее удобное для адресата время.

А когда придет опыт – уже ты станешь воспринимать и транслировать смыслы не различая слов или даже фраз. Это как Отец РОЖДАЕТ Сына своего Слово, а Дух вот из Него просто непосредственно ИСХОДИТ.

Потоки смыслов и вообще вневременны. Диалоги таких потоков струятся меж ВЕЧНЫМИ ЯДРАМИ общающихся. Мы, которые здесь (воплощения), – это как бы только проекция трехмерного предмета на плоскость. Истинны-то мы вечные, которые и сейчас пребывают вне времени также, как, например, спящий (видящий сновидения) человек находится на самом деле за пределами пространства своего сна.

УМИЛА:

– Ну да, в прошлом году твой Учитель мне мысленно сказал: «Ты такая смешная», когда я его спросила о тебе. Я его прекрасно поняла. Что я страдаю не о том. Что важна не форма отношений, а глубинное внутреннее родство. Что это Любовь. И нужно отбросить все условности внешнего, опосредованного, и общаться напрямую.

Да, все человеческое отживает свое и уходит… Но все же это происходит достаточно медленно, и наверное, так надо, иначе душа может не справиться… Наверное, нельзя сразу выдернуться из вполне обычной жизни – в Дух. До меня медленно все доходит, но может быть, так и лучше. Хотя можно было бы избежать хождения кругами…

Где-то читала, что у святых нет бессознательного, все подсознательное переведено в сознание и поэтому они непосредственно «транслируют» Бога… Но это достигается тяжелым внутренним трудом, постоянным покаянием, плачем о грехах… А то, что страсти могут на время затихнуть, а потом при удобном случае вновь поднять голову, постоянно вижу на своем опыте. Да, Учитель сказал, что нужно смотреть в Свет, а не на тени. Тогда и Свет приблизится, и тени станут несущественными. Но на своем опыте постоянно чувствую, с какой болью происходит отрыв от человеческого, и пока не осознаешь, что какая-то казалось бы вросшая черта личности – это не ты, продвижения не происходит… Осознавать свои слабые стороны и грехи надо, иначе это будет повторяться…

Я грешный человек, и сейчас хорошо вижу, как самость еще заслоняет Дух, еще пищит что-то на тему – подумай лучше о себе… Но я стараюсь не слушать этот голос… Знаю, что такова Божья воля – победить себя. И если для этого надо разбираться со старыми комплексами и установками – значит, надо это сделать. Спасает ведь лишь истинная Любовь (а даже и не любовь). Которая только и управляет нашими сердцами воистину… Конечно, мы тут как куклы… С кучей привычных установок, и выходить из этого привычного мирка очень больно. Но я понимаю, что надо.

ЕСИН:

– Да, понимание воистину полное открывает лишь ведение о любви и Любви. Арконов учил меня различать любовь и Любовь. Расписывая очень подробно, чем сходны, а в чём различны два эти чувства ко ближнему. Тогда я не понимал причин такой скрупулезности, но вот уже сейчас, кажется, уясняю.

Учитель обращал внимание мое как на сходства между этими двумя чувствами (мало кем различаемыми сейчас), так и на различия между ними.

Сходство между любовью и Любовью, говорил Тихон, состоит в том, что не может ни одна из них быть НЕВЗАИМНОЙ (безответной, неразделенной). Сказку о неразделенной любви нашептывает народам дьявол. И сказка эта жестока, и кто поверит в нее – обречен страдать. И сеять вокруг страдание.

Если человек любит, а взаимности нет, это лишь одно значить может, а именно: что и ты – на самом-то деле – не любишь. А это у тебя страсть, или привязанность или зависимость, или, в лучшем случае, влюбленность (хотя и даже влюбленности бывают взаимны, как правило). Невзаимное чувство может представлять собой что угодно, но точно уж не любовь!

«Любовь, любить велящая любимым», написал Данте, а он ведь познал не только любовь, но и даже саму Любовь (почему и сумел создать грандиознейшее: Комедию!), а познавшему такое точно уж можно верить. А значит веры нельзя давать сатанинской жестокой сказке, что будто бы любовь может оказаться неразделенной.

А многие нынче верят, бездарных сериалов-мелодрам насмотревшись. И служат богопротивной страсти, вместо того чтобы просить Бога об избавлении от нее, потому как, обмануты будучи сатанинским лукавством, воображают, что будто бы самой любви служат!

Без взаимности любви нет. И вот, обращал внимание мое Тихон, если такое истинно для любви – то для самой-то Любви справедливо кольми же паче!

Сходство между любовью и Любовью состоит еще в том, говорил Учитрель, что не могут они оказываться, как это называют сейчас, МОНОГАМНЫМИ. Если кто говорит: вот, мол, я полюбил, а значит буду сохранять верность (о, если бы такой ведал, что представляет собою ВЕРНОСТЬ воистину! она есть как минимум понимание того, что человеку есть грех великий разъединить соединенное Богом – разрушать семьи – но это, именно, минимум), то есть не дам никому другому своей любви – такой суть неосознанный лжец, потому что не любовь он, значит, испытывает, а только склонность к единоличному обладанию (моя… вещь?!) или желание основать эгоизм вдвоем, или же просто есть он страдающий мономанией.

Конечно, в наше время лучше хотя бы так, чем никак. Однолюб – он хотя бы не себялюб, и на том спасибо (хотя нередко бывает, что последнее маскируют под первое, и притом неосознанно).

Моногамия может быть искренней мечтой о любви, которая прикидывается ею самой, но все же она еще не сама любовь, а всего лишь мечта о ней, и однолюбы напрасно зовут столь высоким именем свою сердечную ограниченность.

Это другое дело, что на Островах блаженных – в Гиперборее – каждый каждому был единственным. Поскольку на островах тех царила Культура Тайны. Несоприкосновенность…

И мы тоскуем по той несоприкосновенной единственности, утраченной… Но, тоскуя, мы понимаем отчетливо: РЕВность и ВЕРность противоположны друг другу: если ты ревнуешь – ты предал, ты не сохранил верность ИСТИННУЮ.

Ну так и вот, коль скоро даже любовь не истинна или по крайней мере несовершенна, коли моногамной окажется, то – кольми же паче – Любовь?

Это говорил Учитель о сходстве любви с Любовью. А далее рассказал и различия между ними.

Если двух людей связывает любовь, то все время рядом они ДУШЕВНО. А потому и телесно стремятся проводить вместе как можно большее время, а в остальное время ведут непрестанную задушевную переписку. Духовно же? – не то, чтобы между соединяемыми любовью не было и такой близости, но… им не до духовностей как-то. Телесное и душевное взаимодействия приглушают эту волну.

Невольно. Непреднамеренно. Просто как джаз и тяжелый рок, например, делают – механически – неслышной сонату, которая исполняется инструментом, составленным хрустальными колокольчиками. (Поэтому нередко любовь между братом и сестрой оказывается более богата духовностью, чем просто меж мужчиной и женщиной: «тяжелый рок» вырублен. Впрочем, и один только «джаз» оставляет у «колокольчиков» мало шансов быть слышными.)

Но если двоих людей (а таковые, обыкновенно, есть уже почти нечто большее, чем лишь люди) сочетает сама Любовь, то эти двое всегда пребывают рядом уже ДУХОВНО. Таким не до телесности вовсе, а до душевности таким дело есть лишь постольку, поскольку та представляет собою а н г е л ь с к у ю душевность, какую тонко рисует стихотворение Кузьмина (спасибо, что познакомила меня с этим его шедевром о серафимах).

Очные встречи благословлённых самой Любовью – быстро сходят на нет. А вот переписка их может и продолжаться, но постепенно делается всё менее оживлённой…

Почему же в смысле КОММУНИКАЦИЙ резкое столь различие между любовью лишь – и самой Любовью, когда во всем остальном они не отличны вовсе?

А вот потому только, – любил повторить Учитель, – что если любовью Бог сочетает людей в миру, то ведь Любовью-то соединяет Он их (или уже нечто большее?) – в самом Боге.

А в Боге расстояния нет. А значит в Нем не нужны (да и невозможны) какие-либо коммуникации (опосредствования).

В отличие от просто любви – сама Любовь исцеляет от мира и ею ты рождаешься в Боге. Только вот обыкновенно хромой (человечествующий) – даже уже и практически исцелившись от хромоты… все-то по привычке хватается за костыль (мира), чем и выпадает из исцеления (Бога). Поэтому научают книги новозаветные: чтобы родиться в Боге – надо умереть миру (Иак 4:4).

Но ЧТО есть умереть миру – родиться в Боге? О том находим у Экхарта: «Душа, в которой надлежит родиться Богу [и которая тем – Любовью – рождается в Боге], должна отойти от времени, как и время от нее, она должна подняться и застыть в этом богатстве Господа. Там даль и ширь не далека и не широка! Там познает душа все вещи и познает их в их совершенстве. Что бы ни писали мудрецы о высоте неба, малейшие силы моей души выше высокого неба. Не говорю о разуме, он дальше всякой дали. В нем я так же близок к месту, лежащему за тысячу миль по ту сторону моря, как к тому, где я нахожусь сейчас. В этой дали, в этом богатстве Господа душа познает все; там ничего не теряется для нее и ей больше нечего ожидать» (Мейстер Экхарт, О свершении времен).

И вот молчальники принимают обет молчания. Зачем? А такой обет помогает исцеляющемуся от человечествования (держащему путь Домой) не потянуться непроизвольно до костыля – привычки к общению через мир посредством трясений воздуха! И души молчальников поднимаются и застывают в богатстве Господа. И в нем общаются напрямую с теми, которых Любят.

Воображают образ – и видят их! Сначала неотчетливо, но потом научаются лицезреть и такими точно, как ЕСТЬ они. А позднее – и это самое главное – молчальники-анахореты постигают искусство видеть своих Любимых такими даже, какими их и НЕТ (здесь), то есть обнаруживают их образ истинный (веченствующее ядро), что никакое воображение образовать не может и никакое земное зрение воспринять, – и замирают, любуясь, и радуются как дети.

И точно так же молчальники воображают голос – и слышат своих Любимых. Вполне реально, хоть поначалу и не совсем отчетливо, улавливая лишь общий смысл или даже скорее только окраску фразы, а не словесный четкий строй оной. Но совершенствуясь в искусстве слуха духовного молчальник начинает слышать и в точности, как если бы принимал речь ухом своим телесным. Затем уже – и в этом-то смысл молчальничества! – вдруг постигает и непосредственное наречье духа, в котором любой обертон содержит словно бы тысячи осмысленных фраз (такое называют еще иногда пением ангелов или музыкой сфер).

Большинство современных людей не верят в реальность общения Непосредственного, через открытое сердце. Послушать их, верующие, открывшие для себя общение в Боге… сами с собой общаются! Не с Любимыми разговаривают а, якобы, с частью своей же личности, отщепившейся. То есть упорствующие в человечествовании ставят искателям ангельства банально диагноз шизофрении, на религиозной почве развившаяся.

Горе-диагносты такие не в состоянии объяснить, как это святые русские, жившие в отдаленных монастырях, ведали в точности все о действиях друг друга в тот же самый момент, когда совершались действия. Примеров этому в Житиях немало.

Один из них. Игумен говорит братии: приготовьте келию светочу веры нашей – в конце седмицы почтит монастырь присутствием. Готовят (послушание!) хоть и не верят, ибо тогда ведь ни телефона, ни телеграфа, ни службы почтовой даже! Но прибывает означенный светоч в сроки предсказанные – дивятся. А дальше и еще более дивятся, потому что гость уже знает, где именно приготовлена келия ему и сам туда проходит уверенно.

Но много больше подобных случаев документировано среди монахов буддийских, тибетских лам. Почему ж они чемпионы? Да вот повелось у них как-то слишком (на православный взгляд) пользовать эту высокую связь духовную на потребу мирским обыденностям (прямо вот как мы телефон сейчас!). Сидит себе лама на одной вершине Гималаев и говорит с ламой на другой их вершине при всех как будто по телефону. И даже то есть, точнее будет сказать, в режиме видеоконференции, да еще и в несуществующем пока формате 3D! А именно: не только он сам внутри разума своего, а и мы, паломнички-то случайные, можем наблюдать беседующего с тем ламой и беседу их слышать!

Чудо? Конечно же. Но чудо, для последователей Традиции нашей, – понятно, каким образом совершающееся. Все внешнее – проекция внутреннего, как учит гиперборейская философия; буддисты же сосредотачиваться бесстрастно, сильно и созерцательно на своем внутреннем – ой как сему навыкли! вот и проецируется подчас их внутренне немедленно и ярко вовне. Столь отчетливо, что Любимый брат ламы, сидящий на противоположной горе хребта, – перед нами тут как живой!

Беседуют… и вдруг бац! – исчез. Потому что «положил трубку». Лама поворачивается к нам, улыбается во весь рот и говорит: мы умеем становиться невидимыми! А я ему: нет, вы умеете большее – общаться непосредственно в Боге, которого называете Пустота, хоть Он-то есть Полнота, пустотствующая лишь в смысле, что НЕТ Его (невместим!) в ощущении человеческом. Слабенький мой английский красиво столь не позволил конечно тогда сказать, но лама сразу же меня обнял и отвечает: а ведь и наша Традиция рождена от Севера! мы с тобою братья духовные.

Это точно. Однако мы, при всем уважении к нашим буддийским братьям, считаем: не для того дается общение внутреннее непосредственное, чтобы производить внешнее впечатление, пусть и справедливое вполне, честное, соответствующее действительности. Оно дается для сокровенных бесед с Любимым о светах, какие сияют в сердце. О неописуемых предметах Царства небесного, которые дикая мука есть пытаться описывать языком земным.

Одним из таких является, например, ФОНТАН. Да только это никакой не фонтан, а просто человеческое слово «фонтан» есть наименее неподходящее из его наименований. А может быть это ДЕРЕВО? Чуть более неподходящее слово, хотя и, в каком-то смысле…

И так вот можно потратить сутки напролет (а времени у нас мало – ведь мы живем в последние времена), а на человеческий язык в смысле попыток описывания надчеловеческих реалий – где сядешь ты, там и слезешь!

А ведь я бы мог за микросекунду передать, ЧТО он есть такое, этот ФОНТАН. Исповедать надчеловеческим языком безмолвия тем из моих Любимых, кто есть из них молчальники или, по крайней мере, твердо стремятся достичь молчальничества и, «возложивши руку на плуг не оглядывается назад». Назад это значит: вовне, на не-непосредственное общение, то есть.

Из Леонида Мартынова:

 
«Это почти неподвижности мука —
Мчаться куда-то со скоростью звука,
Зная прекрасно, что есть уже где-то
Некто летящий со скоростью света!»
 

(Мартынов Л., Стихи про любовь и стихи о Любви, 2006)

Очень понимаю Иеромонаха Романа. Своими песнями «Слава Богу, снова я один», «Сделаю себе келию» и «Я закроюсь в таинстве молчания» он как бы положил на музыку и слова Христов иконописный канон «Спас Благое Молчание». И представляю (и не могу в полноте представить, поскольку грешен), сколь светозарные беседы безмолвные ведет святой этот со своими Любимыми!

Некоторые на то говорят: келию-то себе он сделал, однако не закрылся там совсем полностью, как подвижники веков прежних. Паломников иногда принимает все же…

Такие упускают из вида, что нынче ведь последние времена и повелел Господь каждому, кто в Любви, быть еще и «директор чего-то там». Об этом реченье старца: каждый теперь неси крест или хотя бы крестик. То есть нужно общаться не только со световыми, но и со звуковыми, ибо для общения с последними скоро «времени уже не будет». Только да выполняем правило: внешними словами говорим лишь о внешнем и только «городу и миру», а не уединенно. Тогда и навык светозарных и сокровенных бесед в безмолвии не утратим, и крест мирской понесем.

А потом – хоть и не наше дело знать времена и сроки – потом суждено нам, как ты о том и мечтаешь, сестричка Любимая, «уйти из этого мира всем вместе – на следующий этаж бытия». Через Любовь: ведь молчальничество есть практика, подготавливающая к бытию на следующем этаже – оно есть подобие взятия нас на небо еще при жизни)))