Текст книги "Иллюстрированная история суеверий и волшебства"

То, что мы изобразили выше, представляет собой способы, посредством которых частные люди служат духам или заклинают их. Но они вообще употребляются лишь при обыкновенных случайностях ежедневной жизни. Когда же дело идет о более важных обстоятельствах, при которых отдельное лицо уже не может положиться на самого себя, напр., в случае болезни или когда ставится вопрос о благополучии целого племени, напр., при объявлении войны или при продолжительной засухе, грозящей уничтожить пастбища или место охоты, тогда требуется содействие особого посредника, пользующегося преимущественной благосклонностью духов, для совершения необходимых церемоний, которые должны обеспечить народу помощь высших сил. Такие посредники: жрецы, чародеи, или как бы мы их ни назвали, – существуют у всех диких народов. Они известны под различными именами: сибирские народы называют их шаманами; американские индейцы зовут своих знахарей: у племени Дакота – мускихивинини, у Винебага – мадэвинини. Так же и у африканских племен: у зулусов они называются изиниянга, у бечуанов – нгака и т. д. Везде они являются делателями дождя, врачами и прорицателями; они доставляют счастливые предзнаменования и обеспечивают благополучный исход войны. Своим магическим искусством они помогают также отдельным людям отомстить своим врагам или доставляют им удачу на охоте, – одним словом, занимаются всем, что касается волшебства.

Мы бы зашли, конечно, слишком далеко, если бы стали перечислять церемонии и магические действия, совершаемые знахарями у разных народов; да мы недостаточно с ними и знакомы. Поэтому я предпочитаю соединить вместе отдельные характерные черты, взятые от таких народов, у которых случайно тот или другой обряд был всего лучше наблюдаем. Конечно, такое изображение не будет вполне подходить к одному какому-нибудь народу: как обряды, так и понятия в различных местах, естественно, оказываются различны: но в этом нет особого неудобства, так как для нас нужен только общий обзор.

Церемония посвящения новых знахарей, называемая у винебагов в Северной Америке знахарским праздником (medicinfest), есть очень старинное учреждение и, как почти все их праздники, состоит большей частью из плясок. Участвующие в ней образуют особое общество, имеющее свои тайны, которые никогда не сообщаются тем, кто к нему не принадлежит.

Поэтому нам известна больше только внешняя сторона дела; о том же, чему обучаются новые знахари и в какие тайны они посвящаются, мы не знаем. С большей вероятностью, однако, можно предположить, что они учатся знанию тех действий и тех заклинательных формул, которые употребляются в каждом данном случае. Из этих формул многие нам известны; поэтому мы имеем основание думать, что потеряем немного, не заботясь об остальных.

Сам праздник происходит не в одно определенное время, а лишь тогда, когда есть два или более лиц, желающих быть принятыми в общину. Тогда делаются необходимые приготовления и посылаются приглашения старейшим членам общины, присутствие которых признаётся желательным. Не все члены принимают участие в посвящении. Празднование происходит в нарочно построенном для этого помещении, величина которого зависит от числа приглашенных. Вдоль обеих длинных сторон шалаша садятся участники; середина же остается свободной для пляшущих. Новые кандидаты должны перед посвящением три дня поститься; в это время старый знахарь, распорядитель праздника, отводит их в потайное место и посвящает их во все таинства общины. Говорят также, что в течение поста они подвергаются операции потения, причем они покрываются одеялами и окуриваются дымом некоторых кореньев. Когда все это исполнено, тогда начинаются церемонии, в которых участвуют все присутствующие. Они состоят из плясок и речей старых знахарей, а также из множества необыкновенных действий. Так, между прочим, по данному знаку все старшие начинают делать движения, как будто они давятся, после чего наконец выплевывают маленькую раковинку. Они утверждают, что эта раковинка, которая называется врачебным камнем, постоянно находится у них в желудке и только при этом торжественном случае появляется на свет. Излишне говорить, что вообще это невозможно. Под конец каждый вновь поступающий получает знахарский мешок, т. е. сшитую шкуру, наполненную разными диковинами, а в рот ему кладут врачебный камень; после этого он считается принятым в братство.

В знахарском мешке сохраняются, конечно, все предметы, которые употребляются при магических операциях; в это число входят различные коренья, из которых иные, может быть, и действительно могут быть применены в качестве лечебного средства, особенно для заживления ран, затем различные части животных и некоторые минералы. Наиболее действительными медицинскими средствами одного старого вождя из племени винебага были, по его собственному заявлению, маленький камешек, который, как оказалось, состоял из куска самородной меди, и кусочек кости, принадлежавшей, как он утверждал, большому врачебному животному. Это животное показывается иногда только знахарям, и то во сне, на земле же не появляется. Здесь прилагается и изображение этого большого врачебного животного, нарисованного рукой этого самого вождя.

Из этого видно, как свободная фантазия совершенно преобладает над теми немногими практическими наблюдениями, которые, может быть, и в самом деле были у этих людей. Их сильнейшие врачебные средства – не коренья или ядовитые вещества, действие которых могло быть ими случайно открыто, но такие вещи, которые вовсе им неизвестны и которые именно в силу этого и возбуждают всего живее их воображение, так что они приписывают этим предметам множество мистических сил. Эта характерная черта проявляется у всех диких народов.

В одной южноафриканской легенде рассказывается, что в то время, когда голландцы пришли в ту страну (Наталь), в одном пруду жила большая змея с огненной головой. Случилось так, что пришли некоторые люди из амангван. Они подкараулили змею и, когда она выползла из воды, отрубили ей голову; но туловище ушло опять в воду, и пруд тотчас высох. Чернокожие испугались, пошли к голландцам и стали спрашивать, что им делать. Белые люди выслушали рассказ и между прочим спросили: «Что же вы сделали с головой и с той частью змеи, которая осталась при голове?» Черные отвечали: «Нам нужно было лекарство, чтобы им лечиться». Голландцы сказали: «Что же вы хотите делать с лекарством, взятым от неизвестного вам животного?» Черные отвечали: «Мы потому именно и убили это животное, что мы его раньше никогда не видели; мы хотели его смешать с другими нашими лекарствами». История эта говорит сама за себя и не требует дальнейших пояснений.

Рис. 1. Большое врачебное животное

Но если содержание врачебного мешка удивительно, то и применение этого содержания не менее необыкновенно.

У многих народов существуют также интересные мнения насчет того, откуда происходят все эти знания. Так, индейцы племени дакота думают, что они были им переданы водяным богом Унк-та-ге. Он и его спутники являются знахарям во сне. Он есть глава всех духов и передает знахарям их сверхъестественные силы.

Прилагаемый здесь рисунок изображает жилище этого бога и его спутников. Он объясняется следующим образом: внутренний круг означает воду. № 7 есть главный бог. №№ 3, 4,5,6 – его спутники. № 2 – индеец. № 8 есть мир, занимающий все пространство между двумя кругами. № 1 – река с индейской деревней на берегу. № 11 – ворота, соединяющие богов с миром. № 9 представляет молнию, употребляемую спутниками бога для их защиты. № 10 – деревья, растущие в лесах по берегам. Индеец, сделавший этот рисунок, рассказывает, что Унк-та-ге вышел из озера и еще до его рождения взял его из деревни на берегу реки и унес с собой в глубину. Когда он во время этого путешествия проходил мимо прочих богов, то каждый из них давал ему хорошие советы, а последний, № 3, дал ему барабан и сказал ему, что все будет делаться по его желанию, когда он будет бить в барабан и произносить волшебные слова, которым он научился в глубине от богов. После этого наставления Унк-та-ге отнес его снова на сушу, где он и был рожден женщиной в виде индейца.

Таково представление знахарей об источнике их сверхъестественной силы. Им стоит только выразить свои пожелания и при этом ударить в барабан и выполнить предписанные богами обряды, чтобы подействовать на богов в желаемом направлении. Поэтому они могут помочь и в таких обстоятельствах, когда обыкновенный человек не видит никакого исхода.

Теперь мы подробнее рассмотрим магические операции, применяемые ими в различных случаях. Недостаток дождя есть, конечно, одно из худших бедствий, которое может посетить дикарей, будут ли они, подобно южноафриканским племенам, заниматься скотоводством или же это будут охотники, как индейцы. Когда скот не находит себе достаточно корма или дичь вследствие засухи уходит в другие местности, тогда знахари должны вызвать дождь. Для этой цели они, удалившись в уединение, произносят различные заклинания, содержание которых никому, кроме них, не известно, но в то же время они устраивают целый ряд общественных празднеств в честь богов. Это последнее обыкновение имеет, по-видимому, вполне разумное и практическое значение, так как если им удастся занять народ этими праздниками достаточно долго, то дождь может наконец и сам собой пойти. Если же терпение народа истощается раньше, то естественно, что со знахарем поступают не лучше, чем с тем фетишем, который не оправдал возложенных на него надежд. Его жизнь подвергается опасности, если он заблаговременно не позаботится о сохранении своей драгоценной особы. Последнее, впрочем, обыкновенно удается ему, так как народ полагает, что он может сделаться невидимым или невредимым, или же принять вид какого-нибудь животного. Все это достигается с помощью одного травянистого растения, которое дакота называют пецхикавуск. Колдуны носят его всегда при себе, и когда воины отправляются на войну, то оружие их окропляется настоем этого растения. Тогда они делаются невидимыми для врагов и не могут быть ранены даже ружейной пулей. Надо полагать, что это верование было потрясено до основания после битв с войсками Соединенных Штатов.

Рис. 2. Жилище Унк-та-ге

Знахари пользуются большим почетом также и в качестве врачей, но в действительности лишь в очень редких случаях выказывают знание врачебных средств и умение целесообразно ими пользоваться. Если же они в самом деле обладают таким знанием, то, во всяком случае, скрывают это от народа, который верит исключительно в магическую силу знахаря. Впрочем, в последнее время эта вера в Северной Америке, по-видимому, значительно ослабела; там, где индейцы находятся в постоянных сношениях с белыми, они скоро научились тому, что «врачевание бледнолицых» сильнее и действеннее, чем их. Они предпочитают теперь опиум и хинин кусочку кости великого врачебного животного. И это неудивительно, так как самое существенное, что делает знахарь, являясь в качестве врача, состоит в том, что он пляшет и поет заклинания.

Правда, он предписывает также холодное или горячее купанье, если пациент страдает от жара или озноба, а также дает лекарственные средства и внутрь; но главное дело при лечении составляет все-таки магическая пляска. У многих индейских племен эта пляска считается столь целительной и столь важной, что она изображена при помощи их оригинального фигурного письма для того, чтобы ничего из нее не было позабыто.

Пляска знахарей – это настоящее представление, исполняемое ими у постели больного в присутствии зрителей, полных благоговения. Ударяя в свой маленький барабан или звеня погремушкой, знахарь двигается в кругу, показывая, что он таинственным образом беседует с духами, вынимает у пациента болезнь из желудка или из шеи, выгоняет злых духов из различных частей тела и т. п. Продолжая таким образом, он постепенно приводит в состояние экстаза не только себя самого, но и пациента и зрителей, которые глядят на него со страхом и трепетом, и когда он машет своей погремушкой или ударяет в свой бубен, то им кажется, что земля и небо слушают его голос и вся вселенная склоняется перед ним. Нет ничего невероятного в том, что пациент после этого выздоравливает, так как мы знаем, что и у нас исцеление часто бывает следствием веры во врача, а не лекарства.

Руководящей нитью во всех действиях знахаря является, очевидно, как мы уже говорили, та мысль, что само желание при помощи богов приводит к исполнению этого желания. Знахарь своими действиями только разъясняет духам, чего он от них ожидает, а затем полагается на их заботу об исполнении желаемого. Магическая пляска у постели больного указывает на убеждение, которое составляет верование всех диких народов, что то, что делается с изображением какого-нибудь живого существа, происходит действительно и с самим изображенным человеком или животным. Этим способом дикарь мстит своим личным врагам; подарками и просьбами он убеждает какого-нибудь могущественного колдуна сделать изображение его врага и затем сжечь его, проколоть ему сердце или каким-либо другим образом уничтожить его. И вера в это магическое искусство так велика, что когда тот человек, который при этом имелся в виду, узнает об этих действиях, то часто от страха действительно умирает.

Таким же образом поступают многие индейские племена, когда они хотят обеспечить себе удачу, напр., на медвежьей охоте. Знахарь рисует на березовой коре самое грубое изображение медведя и проводит черту от сердца этой фигуры к морде, обозначая таким образом тот путь, которым жизнь должна выйти из зверя. При этом он поет следующее заклинание:

«Слушай, как я могущественен! Я проворен и мстителен, как орел. Я слышу все, что делается на свете. Медведь должен повиноваться снадобьям моего вигвама. Поэтому бойся человека; улитка попадет в твои внутренности. Какой медведь может избежать моей стрелы? Река? Хе, хе! Разве медведь может избежать моей чародейской силы? Мои снадобья сильны». История умалчивает о том, какое действие производит на американских медведей это страшное заклинание.

Колдуны предсказывают также будущие события, объясняют приметы и т. и. Впрочем, для этого не всегда требуется содействие знахаря. Искусство гадания настолько распространено между дикарями, что по крайней мере в наиболее обыкновенных случаях всякий сам старается помочь себе. Так, очень распространена беломантия, гадание по полету стрел. Когда какой-нибудь индейский герой отправляется на подвиги, то он предварительно пускает стрелу наудачу в воздух; направление упавшей стрелы указывает тот путь, который он должен избрать. Это очень похоже на существующий у нас обычай «счета пуговиц». В особо торжественных случаях, или когда требуется определенное указание на будущее, обращаются к знахарю. Последний, разумеется, действует различно, смотря по времени и обстоятельствам; так как мы не можем здесь описать всех гадательных действий, то ограничимся тем, что приведем некоторые наиболее интересные из них, употребляемые сибирскими шаманами. Интерес их заключается в том, что мы видим из них, как иногда знахари диких народов умеют пользоваться такими средствами, которые не только на их несведущих соплеменников, но и на цивилизованного человека могут производить впечатление чего-то мистического, сверхъестественного. Известия разных путешественников об обрядах, производимых шаманами, во всем существенном сходны между собой; поэтому я приведу лишь один из этих рассказов.

Посредине юрты (жилище тунгусов) горел яркий огонь, кругом которого были разостланы в виде круга черные овчины. По ним размеренными, ритмическими шагами медленно ходил вокруг огня шаман, вполголоса произносивший свои заклинательные формулы. Его длинные черные растрепанные волосы почти совсем закрывали его опухлое темно-красное лицо. Сквозь эту занавесь из-под щетинистых бровей сверкала пара горящих, налитых кровью глаз. Его одежда вроде ризы, сшитая из звериных шкур, была увешана сверху донизу ремнями, амулетами, цепочками, раковинами и кусочками железа и меди. В правой руке он держал волшебный барабан в виде бубна, тоже покрытый погремушками, а в левой – лук. Вид у него был страшно дикий и свирепый. Присутствующие сидели молча, в напряженном внимании. Постепенно огонь посредине юрты погас, остались только тлеющие угли, распространявшие в юрте таинственный полусвет. Шаман бросился на землю и в течение пяти минут лежал неподвижно, потом жалобно застонал, испуская глухие, подавленные крики, как будто производимые разными голосами.

Через несколько времени огонь снова был зажжен и высоко запылал. Шаман вскочил, поставил на землю свой лук и, придерживая его рукой, а лбом упершись в верхний его коней„начал бегать вокруг него, сначала тихо, а потом все быстрее и быстрее. Потом, когда это верчение продолжалось настолько долго, что от одного смотрения на него начинала кружиться голова, он вдруг остановился, не выказывая ни малейшего признака головокружения, и начал руками выделывать в воздухе разные фигуры. Затем, как бы проникшись вдохновением, он схватил свой барабан и стал бить в него, исполняя, как мне казалось, некоторую мелодию, после чего он стал прыгать кругом то быстрее, то тише, причем все его тело с невероятной быстротой подергивалось самым странным образом в разные стороны.

В продолжение всей этой операции шаман с жадностью выкурил несколько трубок крепчайшего турецкого табака, а между ними выпивал по глотку водки. От этого и от верчения у него, по-видимому, наконец, закружилась голова; он вдруг упал на землю и лежал неподвижно, без признаков жизни. Двое из присутствующих подняли его и поставили на ноги. Вид его был ужасен: глаза у него были широко раскрыты и выпучены; лицо его становилось все краснее. Он был, по-видимому, совершенно без сознания и в течение нескольких минут не делал никакого движения, кроме легкого дрожания всего тела, и не подавал никакого признака жизни. Наконец он как бы проснулся от своего оцепенения: опираясь правой рукой на свой лук, левой он взял свой волшебный бубен и стал им быстро махать и звонить у себя над головой и потом бросил его на землю; это, как объяснили мне присутствующие, обозначало, что он теперь вполне проникнут духом и что к нему можно обращаться с вопросами.

Ответы на вопросы давались им без долгого размышления, но таким образом, как будто он и сам не знает, что такое происходит. Большей частью ответы эти были выражены в неясном стиле изречений оракула, так что спрашивающий мог истолковать их, как хотел.

Рис. 3. Сибирский шаман

Самое интересное в этом рассказе, без сомнения, то, что мы видим здесь применение опьяняющих и гипнотизирующих средств с целью вызвать у шамана такое состояние, при котором он бессознательно может давать ответы на такие вопросы, на которые он в нормальном состоянии, по своему рассуждению, не мог бы отвечать.

Если всякое добро, всякая помощь и содействие происходят от духов, то легко дойти до признания того, что и всякое зло, вред и несчастье имеют свою причину в такого же рода существах. Поэтому дикари признают существование не только добрых духов, но и злых демонов. И подобно тому, как они полагают, что привилегированные знахари получают свою силу от добрых духов, так же они думают, что многие люди находятся в сношении со злыми духами и с их помощью стараются вредить другим людям.

Рис. 4. Африканский знахарь

Таким образом, мы уже на этой низшей ступени развития встречаем разделение между законной, доброй, или белой, магией и волшебством, злой, или черной, магией[1]1
  О происхождении выражения «черная магия» Солдан (Gesch. der Hexenprocesse. Изд. 2, T. 1, 198) говорит, что оно произошло в Средние века через превращение греческого слова «некромантия», под которым греки подразумевали спрашивание мертвых. Впоследствии в христианской церкви это слово стало употребляться для обозначения всякого недозволенного волшебства. Тогда его переделали в нигромантию (от niger – черный), а потом в противоположность последней создали понятие «белой магии».


[Закрыть].

Первой мыслью дикаря в случае, если с ним или с кем-нибудь из его близких случится несчастье, является обыкновенно то, что несчастье это произведено волшебством. Задачей знахаря в таком случае является очень часто не только устранение вреда, но и указание того человека, который его произвел посредством черной магии. Через это знахарь приобретает громадную силу; так как волшебство почти всегда наказывается смертью, то он легко может освободиться от личного врага, указавши на него как на волшебника. Поэтому черная магия держится в тайне, если только вообще она когда-нибудь практикуется. Во всяком случае, у дикарей мы о ней ничего не знаем; однако же, по существу дела, она должна представлять довольно точную копию с официального чародейства.