Текст книги "Дотянуться до жизни… Экзистенциальный анализ депрессии"

Для реализации отмеченных выше жизненных свойств необходимы следующие предпосылки:

1. Чтобы стал возможен обмен, необходим контакт и первое восприятие. Сам человек и другие (другое) должны этот контакт предоставить, по крайней мере временно, и быть открытыми по отношению к его возможности. Подобная готовность создает основу для отношений – тот мостик, через который может состояться обмен. Благодаря открытости и контакту создается еще что-то, очень важное: возникшая связь устраняет равнодушие других (и самого себя) и, таким образом, через открытость в контакте возникает базис переживания ценности. Едва лишь возникают отношения, для человека речь начинает идти уже не только о себе самом. Открытый контакт, который приводит к обмену и таким образом к отношениям, представляет собой инфраструктуру жизни.

2. Предпосылкой для изменения и перемен является время. Для того чтобы обмен мог начать воздействовать и втянул бы нас в свое движение, необходимо время. Время является определяющим для жизни. Оно становится видимым в жизни в связи с ее ростом и преходящестью, благодаря ее пульсированию. Время задает жизни рамки и формально ее определяет.

3. Благодаря тому что мы допускаем и принимаем это воздействие, возникает еще одна предпосылка для развития жизни – близость. Посредством близости воздействие может развивать свою силу. В том, что воздействие происходит, проявляется его сила или же оно обретает силу. Этот принцип оказывается действенным, начиная с уровня синапсов вплоть до впечатлений от межличностных отношений. В первом случае речь идет о нейротрансмиттерах, во втором – об «отпечатке» другого во мне в соотнесении с моим собственным бытием.

4. Благодаря близости наша жизнь приобретает свое полноценное качество, связанное со сферой чувств. Когда человек соотносится с чувствами и позволяет им на себя воздействовать, вещи становятся ценностями. Таким образом, через близость мы приходим к источнику ценностей и к радости жизни. Обмен, который соотносится с собственным Бытием-здесь (то есть осуществляется не только когнитивно, но с участием души и тела), ведет к тому, что мы в немецком языке называем «переживанием» (er-leben). Однако переживание Бытия-здесь ведет не только к радости, но и к страданию. Оно содержит как удовлетворение, так и неисполненность, как стремления, так и разочарования. Переживаемый обмен с Бытием-здесь, в этом мире, эмоционален и благодаря близости становится страстным участием в Бытии-здесь в двойном смысле этого слова – «страждущий» и «страстный» (leidenschaft).

Витальная сила жизни, которая развивается в близости, является, однако, не просто либидозной, сексуальной силой, как предполагает психоанализ. Сексуальность, конечно же, важная часть витальности. В этом экзистенцанализ не противоречит психоанализу. Однако понятие витальности позволяет выйти за рамки психоаналитической традиции, затрагивая другие жизненные соотнесения, такие как отношения, время, ценности.

Представляя собой перемены и изменения, жизнь требует, чтобы за ней ухаживали, что приводит к возникновению особой культуры, которую можно понимать как защиту жизненных ценностей и уход (Pflege) за ними. Вероятно, такая способность больше свойственна женскому полюсу человечества. Возможно, именно с этим связано то, что депрессии чаше встречаются у женщин (мужское в человеке более склонно к силе и власти, к продуктивности и новизне).

Пример

Следующий пример дает возможность взглянуть на то, как отношения с Бытием-здесь влияют на переживание жизни и на сопричастность жизни. Это ясный взгляд 35-летней женщины, рассказывающей, как выглядела ее жизнь до того, как она впала в депрессию:

…У меня уже долгое время было чувство, что ничто не имеет больше значения. Что бы я ни делала – все равно получается одно и то же. Это выглядело как беспроблемное бытие, но на самом деле я ничего не чувствовала. Это было удобно и не причиняло мне боли. Я могла существовать, могла выполнять свои обязанности, но я ничего не получала от жизни. У меня ни в чем не было недостатка. И я видела, что на работе у меня есть много родственных душ. В течение многих лет я думала, что так и будет протекать моя жизнь. И все же испытывала смутную неудовлетворенность. Я чувствовала себя не совсем хорошо, но не могла ничего изменить. Да в этом и не было необходимости, ведь у меня была работа, отношения, хватало на хлеб. Я была довольна, но не счастлива. Жизнь была подобна фильму, который мне то нравился, то нет. И если бы мне оставалось жить всего два месяца, то фильм был бы просто короче. Я не чувствовала, что меня что-то подгоняет, скорее, плыла, как корабль в медленной реке. И все же присутствовала эта смутная неудовлетворенность, но я не знала, чего мне недостает.

Потом я увидела сон, в котором мне приснилась моя собственная смерть. Это было так угрожающе! Если бы это действительно произошло, сколько же всего я не смогла бы пережить и сколько же всего тогда бы закончилось! Я проснулась в поту, с сильным чувством близости смерти, которое во мне живо до сих пор. Я заметила, что я хочу жить и что я больше не хочу быть зрителем, а хочу находиться в гуще жизни – действительно жить, а не только смотреть, как живут другие.

Сначала после сна я чувствовала себя хуже. Я впала в депрессию.

Теперь, после этой депрессии, я чувствую, что я участвую в жизни, что все касается меня, имеет ко мне отношение, что я нахожусь у пульса всего Бытия. Я раньше едва чувствовала, что вот это тело, которое ходит, что это голова, которая думает, но это была разорванность. Средняя часть отсутствовала. Я смотрела на жизнь словно бы через жалюзи, и то, что я видела, мало было связано со мной (отсутствие отношений с жизнью). За жалюзи было скучно, пусто, безжизненно, глухо. Это было чувство дистанцированности – словно ты не имеешь отношения к происходящему. Это было чувство одиночества.

Благодаря сну я заметила, что все то, что я себе внушила, неправильно. Я заметила, что чего-то не делаю.

Рассказ этой женщины отчетливо показывает продолжающуюся в течение многих лет потерю отношений с Бытием-здесь, которая субъективно ощущалась как отсутствие жизни и которая вследствие утраты обмена, роста (изменения) и чувства витальной силы привела к депрессии. Контакт и соотнесение с собой едва присутствовали. Наступила стагнация в переживании времени. Ценности больше не воспринимались и не ощущались. Возникло «духовное истощение», которое было предугадано во сне. Эта картина испугала женщину, настигла ее и заставила почувствовать, что она утратила свою жизнь.

Жизнь вносит человека в постоянный поток эмоций, изменений и требований витальности. Данное обстоятельство ставит его – как Person – перед вопросом: «Как следует со всем этим обойтись?» Как обходиться с напором витальной силы, учитывая при этом, что мы все же хотим познавать, размышлять и понимать, прежде чем принимать решение, где для нас есть перспектива, а где – только фантазия? Есть и другие фундаментальные условия экзистенции, о которых следует заботиться, дабы выжить и реализовать себя, достичь своего исполнения в жизни. Когда нам начинает открываться, насколько жизнь сложна и как непросто ее формирование, то становится понятным, что она может вызывать у нас страх. Иногда нам хочется избежать ее страстности, предотвратить неизбежные изменения, придерживаясь во всем равномерности и планирования, ради стабильности мы решаемся не подпускать к себе витальность.

Что может нам помочь лучше справиться с жизнью? Этот вопрос является темой психологии развития, психологического образования, профилактики, сплошь и рядом он возникает в процессе консультирования и терапии. Говоря общими словами, нам может помочь работа над основополагающими структурами, благодаря которым мы можем найти свое место в жизни и которые можно назвать предпосылками того, чтобы от простого существования прийти к подлинной жизни. Как уже отмечалось выше, таковыми являются отношения с другими людьми (вещами), время и опыт нашей затронутости близостью (к другим, к ценностям, к жизни как таковой). Эти условия мы можем оптимизировать, понимая данную цель как «экзистенциальное задание», выполняя которое, мы можем лучшим образом «войти в жизнь». В зависимости от того, с какой полнотой будет реализована та или иная предпосылка, от полноты их взаимодействия могут развиться различные формы отношений с Бытием-здесь. Поскольку указанные предпосылки имеют значение для понимания и лечения депрессии, мы хотели бы более подробно осветить каждую из них.

1. Если человеку не знакомы доброжелательные, любящие отношения с окружающими людьми, или, того хуже, ему пришлось расти с чувством собственной нежеланности, то с известной уверенностью можно предполагать, что у него отсутствует важный опыт полезного обмена с Бытием-здесь. Это так, словно мост к жизни не был перекинут… Подобная жизнь ощущается пустой и холодной. Она наполнена страхом, поскольку отсутствует то, что требуется, и легко может быть утрачено даже то немногое, что есть. Один из вариантов нарушенных отношений представляет случай, когда отношения сохраняются только тогда, когда мы нужны, и поэтому мы должны постоянно иметь достижения.

Если отношения содействуют жизни, то это хорошие отношения. Если они сверх меры нагружают жизнь, создают препятствия, подавляют или же вообще убивают ее, то есть сохраняются за счет жизни, то они приводят к депрессии, потому что жизнь для нас что-то значит. Если же собственная жизнь значит для нас немного, то и плохие отношения не очень нам мешают.

Когда мы соотносимся с другими, мы схватываем жизнь. Такое соотнесение подобно объяснению в любви к жизни. Решимость в установке к жизни (часто не отрефлексированной и поэтому бессознательной) делает нас по-настоящему способными к отношениям. В этом случае страдание, проблемы, трения могут быть стоически выдержаны, так как значимость жизни не подвергается сомнению. Благодаря этому мы доступны и открыты. Поэтому в любых хороших отношениях всегда присутствует жизнеутверждающая позиция. То, что мы называем «Нравится жить», пронизывает собой все отношения. Сердечность излучает свет, являясь для других приглашением к взаимодействию и к жизни. Если же у человека отсутствует решимость жить, тогда образуется бесконечный заколдованный круг. Редуцированная способность к формированию отношений еще более сокращает шансы попадания в жизнь.

Отношения с жизнью могут стать напряженными. Терапия и консультирование заключаются в том, чтобы навести в них порядок, отсортировать их, вновь придать им витальность, почувствовать их боль и их силу – и через печаль и опыт радости помочь клиенту войти в ощутимый контакт с жизнью.

Может быть, естественная любовь к жизни уже имеется у нас при рождении? Или мы приобретаем ее лишь через любовь других людей? Как бы то ни было, если она не подхватывается самим человеком и если извне на нее нет ответа, то она отсутствует. И тогда может возникнуть чувство, что наши ощущения от жизни, ее красоты, ее радости и удовольствий не являются истинными. Человек словно бы «мертв», словно бы у него нет отношений. Он ищет жизнь, ищет ее повсюду. Ему приходится отправляться в опасные путешествия, заниматься экстремальными видами спорта, вступать в поиске чувств в различные связи, жениться и заводить детей. Однако если жизнь, несмотря на все прилагаемые усилия, так и не обнаруживается, то по-прежнему вопреки кажущейся внешней активности внутри ощущается отсутствие жизни, и в конце концов человек отказывается от борьбы и его настигает депрессия.

С точки зрения психологии развития в качестве жизненно важных следует рассматривать отношения ребенка с матерью. Мать – это пра-картина жизни. Она подарила нам жизнь. Как воспоминание об этой пра-связи у нас на всю жизнь сохраняется пупок – «психологическое родимое пятно».

В Ветхом Завете первую мать звали «Ева», что на древнееврейском означает «живущая», «мать живого». Отношения с матерью подобны питательному веществу, которое дает возможность находиться в мире и испытывать чувство, которое можно выразить в следующих словах: «хорошо, что я есть». Поэтому так больно, когда человек не получает любви от матери, даже если он получает ее от многих других людей. Больно и в том случае, если мать – человек, с которым он не стал бы устанавливать отношения, если бы узнал ее такой, какая она есть. Это причиняет такую боль, потому что свою мать хочется любить. И может возникнуть чувство, что иначе, без нее, он никогда и ни от кого больше не сможет получить то питательное вещество, которое так ему необходимо! Будучи детьми, мы ищем не столько человека, которым мать является сама по себе, сколько именно нашу «мать», отвечающую ребенку из глубокой внутренней соотнесенности. Каждый хотел бы любить своих родителей, чтобы на этой основе вступить в фундаментальные отношения с жизнью.

2. Время создает действенный базис, благодаря которому отношения приводят нас в движение, где в нас возникает чувствование и вырабатываются ценности. Если у нас нет времени для себя, если мы не можем его для себя выделить таким образом, чтобы устроиться с самими собой и с другими приятно, уютно, сохранив внутреннюю динамику, то мы прекращаем чувствовать себя и других. Мы утрачиваем ощущение жизни. Мы не возвращаемся к своему истоку – месту углубленных отношений с самим собой, дарующих нам силу. Уделить себе время и хорошо в самом себе «устроиться» – это не регресс как возвращение назад в психологии развития. Эта акция свидетельствует об очень высокой степени присутствия в жизни.

Во время терапии и консультирования часто доводится акцентировать значение остановки, именуемой «Уделить Себе Время».

Без этих соотнесений с самим собой чувство не может пустить корни, не может укрепиться в теле и стать относительно длительным. Тогда человек живет в большей степени рассудком, выполняя, казалось бы, вполне наполненные смыслом и полезные задачи, однако тем самым он избегает встречи с собой. Вероятно, следуя подобным путем, человек в некоторой степени избавляется от тяжести жизни, но одновременно он все более утрачивает свою глубину.

Жизнь может стать очень тяжелой, если мы берем на себя бремя ответственности, груз заботы о собственном существовании и существовании наших близких. Становится тяжело, если в нас бродит чувство, что мы представляем для других только лишнюю обузу, осложняем им жизнь, даже отбираем ее. Жизнь может быть тяжелой, если резонируют потери и горе. Однако человек при этом может жить с чувством удовлетворения от того, что он способен проживать свою жизнь, как самостоятельный взрослый, а не как зависимый ребенок.

3. Если мы не способны ощутить близость жизни, то не можем приблизиться и к изначальной витальности, нас не трогает никакое истинное содержание ценности (вещи, отношений). Отсутствие близости мы узнаем там, где другие нас только терпят, где мы приспосабливаемся и предстаем такими, какими нас хотят видеть окружающие. В этом случае мы лишаемся отношений с самими собой. Это – самое опасное состояние, ибо чисто внешне оно не бросается в глаза и не всегда распознается в своей значимости даже тем человеком, которого оно ближе всего касается. Однако подобная жизнь уже ограничена в своей изначальной силе, прячась за фасадом приспособленности. И там, за чисто внешним, кажущимся сиянием солнца может скрываться тоска по смерти, тоска по покою и спасению, хотя бы по ту сторону жизни.

В терапии в подобных случаях более всего важно, чтобы человек мог выдержать близость в терапевтических отношениях, при консультировании следует ухаживать прежде всего за близостью к ценностям.

Переживание близости может быть непростым. Оно способно вызывать боль, скажем, если человек в отношениях с другими постоянно сталкивается с тем, что он не отвечает чьим-то требованиям. И тогда может развиться чувство, что будет лучше, если он вовсе исчезнет. Опыт подобного рода бывает самым разным. Из-за кого-то постоянно возникают проблемы, срываются дела, останавливается жизнь, ибо он сам никак не может к ней прийти, хотя хотел бы жить. Из-за кого-то в детстве постоянно плакали его братья или сестры, и сейчас в браке все обстоит точно так же – кто-то страдает из-за него. В этих случаях в эмоциональном плане человек не находит выхода и наступает депрессивный паралич.

Можно ощущать себя в близости очень беспомощным и утратить всякие ориентиры в отношении самого себя, постоянно чувствуя, что ты плохой. Это происходит потому, что именно в близости доводится сильнее всего чувствовать, что ты, как и все, хочешь делать что-то ценное, а не «сидеть просто так и быть для всех обузой».

Всем людям дана жизнь, но не ко всем она приближена. Для некоторых она находится очень далеко, и им нужно идти к ней, чтобы ее забрать. Это болезненно, неприятно. Тем не менее жизнь имеется для каждого.

Все эти предпосылки указывают на то, что сказать жизни «Да» совсем не так просто. Нередко люди уходят от такого решения, отодвигают его от себя не потому, что так хочется, а потому, что для него отсутствуют необходимые основы. Может возникнуть стремление передать право на решение кому-то другому, ожидание, что оно придет от родителей, партнера, Бога – от кого угодно, лишь бы не самому кидаться в поток этой приносящей страдание жизни. Нужно в достаточной степени прочувствовать и охватить жизнь, чтобы суметь занять в ней активную позицию.

Примером сложных отношений с жизнью может служить следующая беседа, которая происходила в группе самопознания.

Молодой человек рассказывает о себе:

– Меня не родили, не поставили в жизни на ноги, а меня втолкнули туда пинком: теперь посмотрим, как ты будешь дальше! Было трудно сориентироваться. И было грустно, потому что я не мог ощущать свою жизнь. Мне всегда нужны были крайности, для того чтобы что-то чувствовать. Я не чувствовал тела, занимаясь спортом с большими нагрузками. Испортил связки и суставы. Жизнь мне совершенно безразлична.

Вопрос: Тебе безразлично, что ты есть. Но возникают ли в тебе какие-либо чувства, если бы ты спросил себя: нравится ли мне жить?

(Пауза.)

– Мне нравится жить, иначе я не сидел бы здесь и не говорил бы… Я чувствую надежду, что что-то еще может измениться.

Вопрос: Откуда у тебя такая надежда?

– Из опыта. Из того небольшого опыта, который был у меня самого, и главным образом из опыта, о котором рассказывают другие и который я вижу здесь, в группе.

Вопрос: Как ты думаешь, правильно ли это – присоединяться к опыту других, опираться на него?

– Я хорошо могу прочувствовать то, что пережили другие. Это говорит мне о том, что все мы одинаковые по своей природе. Их опыт – рассказ об их жизни, о том, как это может быть, а потому распространяется и на меня.

Вопрос: Если жизнь нравится, то какова она, раз может нравиться?.. Мне кажется, что под тем мусором, который оставила в тебе твоя жизнь, дремлет предчувствие, надежда, что жизнь, собственно говоря, могла бы быть хорошей, если только найти к ней доступ.

– Так оно и есть. При слове доступ я по-настоящему почувствовал освобождение, облегчение. Во мне что-то раскрылось…

Это фундаментальное отношение с жизнью и есть «Да – жизни», ощущаемое на основании внутренней жизненной силы. «Да» – потому что жизнь ощущается как то, что в корне является хорошим. Данное чувство касается самой фундаментальной из всех ценностей. Оно может приходить медленно. Возможно, его придется искать. Оно может вызвать у нас глубокое переживание благодарности к жизни.

Для этих близких отношений с жизнью чрезвычайно важно понимать, что грусть и боль не враждебны жизни; неожиданным образом они наполняют жизнь, если только мы способны эту боль пережить и вынести. Благодаря переживанию фундаментальной ценности могут возникнуть непринужденные отношения с печалью и даже с болью, потому что они включены в то, что в конечном итоге является хорошим. Часто на практике обнаруживается опыт, свидетельствующий о том, что люди способны больше себя любить, если они перестают сопротивляться грусти. Размах крыльев жизни отмечен обоими полюсами – как радости, так и страдания.

Каковы те рамки, при нарушении которых начинает развиваться депрессия? Феноменологические наблюдения обнаруживают общие закономерности ее возникновения, связанные с переживанием ценности и благодаря этому – с ценностью жизни. Депрессия в экзистенциальном аспекте выступает симптомом того, что человек потерпел неудачу в таком фундаментальном измерении экзистенции, как переживание ценности жизни, и в связанных с этим измерением отношениях с жизнью.

4.1. Депрессии начинаются с обедненного, недостаточного переживания ценности. Как известно, у депрессии могут быть разные причины. Эта гетерогенность, однако, исчезает, если мы подходим к проблеме не обьясняюще, не каузально-генетически, а в соотнесении с переживанием и феноменологически. Как показывают наши исследования, при таком подходе в начале любой депрессии обнаруживается общая причина, а именно – нарушение переживания ценности (Teilenbach, 1983), в основе которого, в свою очередь, также могут лежать различные источники. Этот вывод, указывающий на единое формальное основание депрессивных расстройств, может вызывать удивление, поскольку принято считать, что причины депрессии различны. Для нас привычнее думать, опираясь на причины. Тот факт, что чисто каузальный взгляд на феномен депрессии не совсем правилен, учтен в DSM-IV, составители которого отказались от мышления, опирающегося на причины. Однако благодаря компьютерам, которые в определенном смысле располагают сегодня бо́льшими возможностями, чем человеческое мышление, в подходе к депрессии возобладал не феноменологический, а статистический, то есть описательный (дескриптивный) метод.

На основании наблюдений и опыта мы можем предложить тезис, согласно которому любой депрессии предшествует дефицит субъективно переживаемых ценностей. В полноте витальных связей с миром, в живом обмене со всем прекрасным, хорошим, приносящим удовольствие, питающим, что есть в жизни, депрессия возникнуть не может. Напротив, все перечисленное является наилучшей зашитой от депрессии.

В том же случае, когда ценности отсутствуют, утрачиваются, разрушаются (ниже мы еще вернемся к более точным причинам), то убывает и «духовная пища», происходит истончение отношений с жизнью. Связь между переживанием ценности и отношениями с жизнью возникает благодаря эмоциональности, выполняющей функцию мостика, – это основа теории эмоций экзистенцанализа (Längle, 2003). Все, что мы переживаем как «хорошее» (еда, прогулка, книга, музыка, воспоминание), укрепляет наши отношения с жизнью, стимулирует телесно ощущаемую витальность, которая приходит в движение на психологическом уровне, становясь основой для духовного переживания ценности. Через переживание ценного укрепляется единство Person, психики и тела. Иначе говоря, переживание ценности соединяет, как гласит народная мудрость, «тело и душу воедино». В соответствии с учением об эмоциях, разработанном в экзистенцанализе, человек в качестве хорошего как такового воспринимает только то, что ощущает полезным для отношений с жизнью.

4.2. Дефицит ценностей ослабляет отношения с жизнью. Если дефицит ценного удерживается или принимает отягчающие масштабы, когда мы не можем прийти в себя из-за того, что ситуация не дала нам или лишила нас многого, что представляло для нас ценность, и если мы вновь и вновь на долгое время остаемся ни с чем, то это переживание негативным образом воздействует на отношения с жизнью. Последствием этого становится то, что жизнь не приходит в движение по-настоящему. Человек не чувствует жизнь или же чувствует ее недостаточно. Ее обновляющая, движущая, формирующая сила без поля отношений утрачивает свое действие, не захватывает нас и в большей или меньшей степени регрессирует. Мы становимся безжизненными. Мы перестаем чувствовать ту силу, которая переходит из тела в психику, достигает уровня решений и ответственности, выступая благодаря отношениям с жизнью в качестве фитиля, который подводит «воск жизни» к согревающему и сильному пламени чувствования и действия.

При длительном субъективно ощущаемом дефиците ценностей качество жизни неизбежно изменяется. Бытие все больше начинает ощущаться как плохое, желание оставаться с ним в отношениях уменьшается. Здесь дорога разветвляется в сторону либо здоровья, либо заболевания. Если человек воспримет происходящее и прореагирует на него, дефицит может быть компенсирован. Если не воспримет или замрет в нерешительности, не зная, как он должен реагировать, то возникнет мучительное состояние, которое делает дефицит чувств перманентным и значимым для экзистенции.

Если в таких тяжелых обстоятельствах человеку удастся обратиться к своему Бытию-здесь, то это может даже усилить его страдание, подобно тому как при обработке раны на короткое время боль становится сильнее, чем в состоянии покоя. Обращение активизирует страдание. Среди прочего, когда страдание становится слишком сильным, оно вызывает агрессивные импульсы. Однако рано или поздно страдание вызывает слезы и сменяется состоянием грусти, печали. Благодаря удерживанию отношений с Бытием-здесь в превратных обстоятельствах остается связь, через которую продолжает протекать жизнь. Это – фундаментальное условие осуществленной, исполненной экзистенции (Längle, 2002). Правда, жизнь ощущается теперь как наполненная не радостью, а причиняющими боль страданиями. Тем не менее она ощущается, она сохранена, и отношения с ней вновь укрепляются. В этом заключается смысл грусти – в сохранении отношений с жизнью. Поэтому, на наш взгляд, депрессии, если ориентироваться на процесс, можно дать следующее определение: это заблокированность, отсутствие грусти. Здесь интегрируются глубинно-психологическая и бихевиоральная концепции. В модусе антологии измерений Франкла (Frankl, 1975) соотношение грусти, агрессии и беспомощности можно представить следующим образом:

Рис. 1. В состоянии грусти на новом уровне сводятся воедино кажущиеся противоречивыми представления о возникновении депрессии: «приобретенная беспомощность» и «сдерживаемая агрессия». Возникающая пассивность беспомощности и нерешительно сдерживаемая активность растворяются в обретаемой способности Оставить. Вместо активизации навыков и агрессии приобретается установка, которая сама по себе не представляет действие, но содержит в себе способность Оставить.

На пути к грусти агрессия может приобрести значительную степень выраженности и привнести с собой некоторую витальность – но с ней почва еще не достигнута. С этой точки зрения экзистенциально-аналитическая концепция представляет собой расширение классического глубинно-психологического понимания (Schmeling-Kludas, Eckert, 1996; Battegay, 1996; Mentzos, 1997). По сравнению с бихевиоральной концепцией, которая видит главную тему депрессии в приобретенной беспомощности (Kuiper, 1978; Seligmann, 1999), экзистенциально-аналитическая точка зрения вносит в понимание природы депрессии еще один фокус. Чувство беспомощности описывает достаточно важный аспект депрессии, как и психических заболеваний в целом (разве тревожный человек не является столь же беспомощным в отношении своего болезненного страха?). Депрессивный человек подавлен в своих чувствах. Он больше не знает, как с ними бороться. Он не может от них уйти и не знает, что мог бы в них изменить. Person пассивна, она больше не может обратиться к ценностям, обратиться к потере. Иногда беспомощность возникает на основании недоразумения: человек полагает, что он обязательно должен многое сделать, постоянно чего-то достигать, а у него не получается. К счастью не получается, сказал бы я с точки зрения экзистенциальной перспективы, потому что в жизни речь идет о большем, чем о достижениях. Прежде всего о том, чтобы суметь Оставить – отказаться от прежних притязаний, остановиться в погоне за достижениями! Следующим необходимым действием, позволяющим преодолеть депрессию, является способность Обратиться. Обратиться к тому, что мы обычно переживаем в качестве ценного (например, природа, прогулка, покой, встреча с каким-либо человеком, еда, сон). В депрессии мы прежде всего должны обратиться к простым ценностям. Но помимо этого, должно присутствовать обращение и к тому, что причинило нам боль, или к тому, чего у нас никогда не было, или что мы утратили. И этой активности достаточно. Депрессивный человек должен учиться останавливать свою активность наперекор чувству вины, которое как раз и требует от него великих достижений. В этой установке следует отказаться от Делать и настроиться на Оставить уже в другом значении этого слова. Следует дать возможность чему-то произойти с собой, дать себя затронуть, дать наступить событиям, оставить себя в отношениях и посмотреть, какие чувства это вызовет. Необходимо отважиться, посметь и выступить против «плохой совести», которая, собственно, совсем и не является совестью. В этом поиске обращения и открытости депрессивный человек в большинстве случаев беспомощен. Скорее всего ему потребуется помощь. Таким образом, экзистенциальное послание, адресованное «приобретенной беспомощности», – принять ее всерьез и научиться Оставлять! На фоне отказа от претензии на достижения беспомощность становится прежде всего спокойствием.

А что же делать, если обращение не удается? Если его отклоняют другие, если сам человек не в состоянии его осуществить, если в отношениях с жизнью слишком мало основы, если отсутствует сила? Тогда и возникают депрессивные реакции. Они уже представляют собой начинающуюся генерализацию поведения. Генерализация означает, что конкретная, индивидуальная Соотнесенность с жизнью исчезает и что в различных ситуациях одинаковым образом проживается защитное поведение.