Книга: Погребенная заживо. Джулия Легар - Аликс Аббигейл

Главный герой этого сочинения – журналист Джек Арчер, который ведёт расследование по поводу одной загадочной смерти. Читая эту книжку, самому не дурно бы тоже стать на пару минут журналистом, уж больно много вопросов появляется с каждой страницей. Например, кто автор? Почему тут ругают переводчика? (а был ли мальчик?) Зачем это издали? Где я? Ну и чем мы не Джеки Арчеры: гугл в помощь. Ответ номер один – автора по имени Аликс Аббигейл просто не существует (даже гудридс ничего о таком или такой слыхом не слыхивал), что вообще, согласитесь, интригует. Ответ номер два – история, о которой здесь нам поведали плохим русским языком, оказывается при более детальном рассмотрении всего лишь местной крипипастой, которая висит практически на любом соответствующем сайте (где-то там между разделами «культы вуду» и «101 самое известное привидение»), при этом, почти дословно цитируя книгу. Ответ третий (привет издательству Фанки Инк.) – плохо написанный кем-то текст и правда больше похож на фанфик, который написал подросток лет пятнадцати. Этот подросток любит тусоваться на сайтах про крипи-истории до такой степени, что даже позаимствовал одну из них, плохо обрамив короткий чужой рассказ своими литературными потугами и сдал в издательство, которое, как известно, редко проверяет тексты, а уж редактора так вообще в штате не имеет – к чему он нужен, юродивый? А ещё, представляете, жалуются нынче – книги продаются плохо в стране, продажи падают, ой-ёй-ёй, как дальше жить-то. Ответ четвёртый – всё тлен, ну вы поняли.

Так о чём этот фанфик? Словом, история тут такая: Южная Каролина, середина девятнадцатого века, умирает девочка, её хоронят в семейном склепе, потом склеп через пятнадцать лет открывают и видят, что панночка-то не сразу умерла, а скорее всего, впала в летаргический сон, потом очнулась, но выйти-то уже из склепа не смогла. Такая вот история, которую наш автор скрипипастил у американского народа (поди сыщи этого автора крипи-историй, тоже ещё задачка). Итак, «наши дни» (бог его знает, какие это дни конкретно), в те края отправляется Журналист, Которому Кажется, что в Этой Истории Слишком Много Белых Пятен! Каких таких пятен, спрашивает у журналиста читатель, что мол тут непонятного, ну умерла, ну с кем не бывает. Нет! – говорит Журналист. Я то знаю! Я уже много таких дел открывал! И прям так написано, ей-ей не вру, ну прям как в пятом классе в сочинении. Ну и дальше примерно так: «Я приехал на остров. Было лето. Меня встретила черная женщина. Она болтала без умолку. Я подумал – ну и ну. Потом мне встретился подозрительный мужчина с газетой. Потом я уснул». Пока читатель ошалело прикидывает, каким самым быстрым способом можно сжечь эту книгу, действие перемещается во времена девятнадцатого века. Там действие описывается чуть лучше: «У Джулии были прекрасные волосы, перетянутые атласной лентой и голубые глаза. К ней подошла Мария и сказала: Анна, пойдем покатаемся на лошадях. Мы так давно не были у бабушки с дедушкой, Элизабет! Передай, пожалуйста, соль». Новая глава – опять «наши дни». Герой ходит туда-сюда и встречает каких-то других персонажей, которые разговаривают одинаково – ровно одни и те же фразы говорят и сосед Журналиста по гостинице, и пастор местной церкви. Говорят они так: «Зачем вы сюда вообще приехали. Тут ничего интересного нет. Вам тут нечем поживиться!». Логично, что Журналист, не будь он Журналистом, начинает сразу обоих подозревать в Страшном – не могут же люди так хором разговаривать. Поэтому, Журналист принимает решение сходить в архив и поискать об этом деле что-нибудь там. Почему он всё ещё считает, что расследует «Дело» нам непонятно, ну и ладно, чем бы дитя не тешилось. Но подумать об этом как следует некогда – действие опять в девятнадцатом веке. Любопытно тут ещё и то, что автор не особенно старается замять все эти глупости, а имена героев менять и подавно лень: так, например, в девятнадцатом веке пастора зовут точно так же, как и в двадцатом, возрасты героинь с течением времени меняются не совсем так, как принято в адекватной реальности, а законы логики полностью отмирают – так обычно и бывает, когда текст пишет пятиклассник с фантазией. Вот например Журналист всё время видит другого персонажа, занимающегося не пойми чем на кладбище и решает, что дело тут нечисто. В конце этот персонаж объясняет свои действия так:

Он покраснел и произнес: - Дело в том, что со мной работает одна женщина. Ну и вот, она мне очень нравится, но она совершенно не обращает на меня внимания, я вот и хотел проверить и провести ритуал…

Вот в этом месте в самом деле просто необходимо достать зажигалку и сжечь это глянцевое убожество, а пепел развеять на четыре стороны света, поплевать через плечо и погладить кошку. Потому что коты это благо, а некоторые книги надо жечь. Такая вот логика.

Линий повествования две - одна повествует о событиях далекого 1847-ого года, а вторая рассказывает о журналисте, вознамерившемся написать книгу о Джулии и прибывшем в связи с этим в Южную Каролину для сбора материала.

Книга мне не понравилась, причем свои рубль-двадцать внесли и автор и переводчик. Перевод кошмарный, периодически у меня складывалось впечатление, словно я читаю сочинение либо очень юного, либо совершенно бесталанного школьника. Возможно, текст изначально корявый, но можно же было его как-то отгладить. В итоге через повествование приходилось буквально продираться. Журналист, вздумавший писать книгу почему-то изъясняется, как дошколенок - да какое писательство, ты ж, родной, двух слов связать не можешь! - а чего стОит путаница с именами: Мария подошла к Элизабет и спросила "Анна, не хочешь ли ты со мной прогуляться?", и Анна (которая только что была Элизабет) заметила в руках Джулии (которая только что была Марией) букет ромашек". Плюс орфографические ошибки тоже имеются...

Касаемо сюжета: основа для него выбрана занятная и, да, действительно жуткая. Из этого можно было бы создать роскошный триллер, но автор сляпал (сляпала?) простенькую и донельзя банальную историю, которая, может, и прокатила бы в начале восьмидесятых, но сейчас кажется бестолковой и предсказуемой, а от сюжетных поворотов хотелось убиться об стол.

Не надо это читать.

В качестве затравки мы имеем журналистское расследование о жуткой истории с погребением заживо маленькой девочки. "Это одна из самых жутких историй в мире, которая произошла на самом деле" - обещает нам аннотация. Стоп! Действительно ли одна из самых? С одной стороны, погребение заживо - действительно страшный мотив, страшный именно в психологическом смысле: очнувшись, осознать, что вокруг лишь дцать квадратных сантиметров гроба, воздуха мало и никто тебя не услышит. И на этой благодатной теме поживилось немало авторов - да тот же Эдгар По. Тема не нова, но, постаравшись, и ее можно было бы подать хорошо. У нас же девочка тычется в дверь склепа, а позднее, через пятнадцать лет, когда ее семья решила ее почтить и обнаружила детский скелетик не на полагающемся месте в гробу, а у дверей склепа, мы имеем шаблонные обмороки и сухую констатацию того факта, что девочка "умерла в страшных мучениях". Создается ощущение, что не хватает именно психологизма, более глубокого погружения в ощущения запертой в склепе девочки - того, что могло бы затронуть сердца читателей. А так - книга читается без увлечения, лишь для того, чтобы дойти до конца и узнать, что же там.

Затрагивается и другая благодатная тема - культ вуду. Опять же, без погружения. Нас кратко вводят в курс дела - можно прочитать ту же Википедию. Вудуизм в своей темной таинственности мог бы стать другой завлекалочкой книги - да только из жертв одна Джулия Легар, а все эпизоды с обрядами (включая развязку), опять же, не дотягивают по атмосферности.

Кроме "топорного" повествования, слишком поверхностных диалогов и "недоработанности" таких многообещающих сюжетных линий, как погребение заживо и культ вуду, текст грешит рядом косяков. Так, в начале книги нам представляют старшую сестру Джулии Марию, ей восемнадцать. Спустя пятнадцать лет Марии внезапно тридцать один год. Был еще момент, когда Анна на миг становилась Элизабет, а Мария Джулией, но, может быть, путаница с именами - это переводческий косяк, не исключено.

Есть такое определение критики: критик говорит, как он сделал бы сам, если бы умел это делать. Я не являюсь ни писателем, ни профессиональным критиком, но указанные мною минусы книги - они не то что чувствуются, они просто бросаются в глаза. Я не располагаю информацией об авторе - кто он/она, сколько ей/ему лет, дебютный ли это роман, проба пера, так сказать, или нет. Ощущение, будто написано неопытным подростком, решившим попробовать себя на поприще литературы ужасов. Будь я таким подростком, написавшим эту историю, я бы выложила ее под замком в своем ЖЖ и получила бы ряд заслуженной критики от своих ЖЖ-друзей. Кто-то дошел бы до Самиздата. Сдается мне, Аликс Аббигейл свою порцию критики еще получит (хотя бы в рецензиях на ЛайвЛибе), ведь из вуду и погребения заживо действительно можно было бы сделать конфетку. Пожелаем же автору развития и успехов на писательском поприще.