Текст книги "Миднайт Хилл"

II

Сентябрь, 1898

Альфред сидел в кресле и читал газету за утренним чаем. Глаза под нахмуренными бровями скользили по тексту на первой полосе. «Альфред де Лордес хочет разделить власть с административным советом», – прочитал Джеймс, подливая кипяток в чашку хозяина.

Рядом сидела его жена. Она ничего не ела.

– Как ты себя чувствуешь? – обратилась она к мужу. После ночного происшествия он не произнес ни одного слова.

Альфред безучастно кивнул, не отрываясь от статьи.

Дороти вытерла рот салфеткой и встала. Отодвинувшееся кресло оглушило служанку, стоявшую подле, и она наморщила носик. Альфред поднял глаза.

– Что-то мне нехорошо, – решила пояснить своеволие Дороти и, громко оповещая немногочисленных присутствующих о своем уходе стуком каблуков, покинула столовую.

Дороти писала письмо одному знакомому. Она зачеркивала слова и начинала все сначала. Из-за того, что взволнованные пальцы слишком часто ворошили прическу, каштановые пряди выпали из нее.

Послышался стук. Снаружи, по стене.

– Госпожа, мой муж просит вас. Если можно…

Это был голос Моники, экономки, жены Джеймса. И, несомненно, она стояла за дверью, а не за стеной. Стук повторился.

– Госпожа де Лордес…

Дороти глубоко вздохнула и уткнулась лбом в письменный стол. Она почти не спала. Она знала, что Альфред ни на мгновение не закрыл глаза этой ночью.

– Госпо…

– Я подойду, Моника!

– Простите за бес…

– Ступай!

«Уважаемый господин Гаст! Беспокою вас по очень важному вопросу, чрезвычайно рассчитываю на вашу поддержку. Дело в том, что с некоторого времени мой муж страдает от паранойи и, возможно, других, более серьезных душевных расстройств…»

Дороти смяла и этот вариант письма. Кажется, помощь теперь необходима и ей.

Джеймс встретил ее на веранде. Он был в садовой одежде, стягивал с ладоней перчатки. Дороти спустилась по ступеням и оказалась рядом с ним. Она поправила на шее шелковый шарф.

– Во время утреннего обхода я кое-что обнаружил, – низким голосом начал Джеймс. – Не могли бы вы пройти со мной на задний двор?

Осенний зябкий ветер побудил Дороти накинуть платок на волосы. Она последовала на задний двор. Перед глазами стоял вчерашний вечер: тяжелый приклад ружья, скользящие в темноте тени, скулящие и забившиеся в угол собаки.

Вскоре они оказались под окнами спальни. В ночи мужики обнаружили на земле следы от босых человеческих ног.

Джеймс закурил самокрутку и кивнул наверх.

– Видите, грязь на стене, прямо у окон. Земля, мэм.

– Как она могла туда попасть?

Дворецкий недоверчиво прищурил один глаз и попытался сделать кольцо из дыма.

– Вероятно, с ног вчерашнего преступника. Или рук.

– Помилуй, Джеймс, – Дороти задребезжала, изображая смех, – третий этаж, сплошная стена, какие ноги. И вообще, никто не учил вас не курить такую дрянь при дамах?

Она кашлянула пару раз, чтобы продемонстрировать, что ей подобное поведение неприятно. Мужчина затушил сигарету о стоявшее неподалеку ведро.

– Как, по-вашему, преступник вообще мог проникнуть на территорию?

– Судя по следам на доме, он мог не просто перелезть через ворота, но даже через забор, мэм.

Оба перевели взгляд на кирпичную изгородь с чугунными острыми наконечниками под три метра высотой.

– Кто же способен на такое, а? – фыркнула Дороти и злобно сжала губы, ожидая ответа дворецкого.

Его лицо было невозмутимо.

– В деревне болтают, да и в городе, что в Миднайт Хилле проснулись существа, которые могли бы…

– Нет! – крикнула Дороти, с высоты своего небольшого роста указав пальцем прямо в нос Джеймса. – Не смейте нести эту чушь! Особенно в присутствии моего мужа! Может, как раз, наслушавшись вас, ему и мерещится невесть что! Нечисть в Миднайт Хилле! Босые люди, которые лазают по стенам! – она засмеялась. – Не порите чепуху. Это мог быть кто-то из наших?

– Боюсь, чтобы выяснить это, нужно было проверить чистоту ног у всех обитателей поместья еще вчера.

– Не дурите мне голову своими суевериями, Джеймс, и разберитесь с вопросом. Ищите виновного хоть по отпечатку ноги, хоть по запаху. И не на том свете, а живого.

Она резко развернулась и, подбирая подол длинного платья, быстро зашагала прочь от яблоневой аллеи.

«…Подозреваю, что этими расстройствами мой муж обзавелся из-за россказней деревенских жителей, которые пришлись как раз на тот период, когда над отцом Альфреда, Альфредом де Лордесом – старшим… – Дороти запнулась, на бумагу чуть было не капнули чернила, – учинили смертельную расправу жители Миднайт Хилла. Надеюсь, что данная история вас заинтересует, и вы сможете посетить наше имение в ближайшее время.

С уважением, почитающая ваши труды и ваша давняя подруга

Дороти Констанция де Лордес, в девичестве Дороти Констанция Милт»

Дороти аккуратно положила бумагу в конверт. Пока в медной ложечке плавился сургуч, к горлу подкатывал ком. Нет, она не подхватит этот психический недуг и сможет помочь мужу. Перстень с фамильным гербом погрузился в горячий сургуч, отпечатав на нем витую букву «Л» в окружении дубовых листьев. Она знает, что нужно делать.

Глава 4

Зайдя в автобус, братья не поздоровались. Мелисса подумала, что они просто не заметили ее, но, когда в классе де Лордесы лишь холодно ответили на ее приветствие, поняла, что что-то не так. Наверняка дело было во вчерашнем разговоре. Нетактичность Мелиссы многих могла бы отпугнуть.

Джули-Лу сразу заметила перемены в их общении. Пока Клэр пересказывала новый эпизод сериала, а Бетт, сидя на парте старосты, ругалась на непроходимый уровень, она аккуратно оборачивалась на Мелиссу. Та теперь сидела понуро, как мышка в норке. А Джули-Лу определенно чувствовала себя кошкой. Без Мелиссы все дни были слишком похожи и скучны и уже становились поперек горла. Потому легкая манипулятивная игра казалась таким привлекательным занятием.

После урока староста подошла к Мелиссе и оперлась о ее стол рукой. Та медленно подняла взгляд, а потом озлобленно произнесла:

– Пришла ядом брызгать?

Джули-Лу не изменилась в лице.

– На тебя смотреть тошно.

Мелисса распахнула глаза от возмущения.

– Это взаимно.

– Сейчас длинная перемена, не хочешь освежиться?

Мелисса смерила старосту взглядом. В карих глазах сверкали огоньки, не вызывающие доверия.

– Хочешь мою голову в унитаз окунуть?

Джули-Лу засмеялась, обнажив ряды белых зубов, и с улыбкой произнесла:

– Нет же. Поднимай задницу и пошли.

Она направилась к выходу из кабинета. Черные глаза Бетт с недоумением наблюдали за действиями подруги и чуть не съели живьем Мелиссу. Клэр хлопала ресницами.

– Джули, ты куда? – пропищала блондинка.

– Я ненадолго.

Черные волосы покачивались от мягких шагов. Мелисса прищурилась, осматривая Бетт и Клэр. Их внешний вид сочился недоумением, что обнадеживало. Значит, они не изобьют ее за углом.

Джули-Лу остановилась у дверного проема и обернулась.

– Ну же. Я тебя не сожру.

Они вместе вышли во внутренний двор. Яркое солнце не спасало от холодного ветра. Младшеклассники резвились под присмотром преподавателей, перекрикивая многоголосый щебет птиц. Лысые каменные клумбы, тянущиеся лабиринтами по саду, были облюбованы старшеклассниками. Тучи надвигались с востока.

– Как тебе в нашей школе? Две недели прошло.

– Ближе к делу, – сдвинув брови, огрызнулась Мелисса. Она обняла себя за плечи, пожалев, что не накинула куртку. – Еще про погоду спроси.

– Ты какая-то злая.

– Неужели?

Несмотря на то что извечная ухмылка Джули-Лу осталась на ее губах, глаза вдруг померкли.

– Ты считаешь меня стервой?

Мелисса закусила губу, рассматривая узор мостовой под форменными ботинками.

– Да.

– Мне нравится твоя честность.

Девушки шли по кленовой аллее. Ветки только начали покрываться листами, бьющимися в конвульсиях от ветра.

– Послушай, – вздохнула Джули-Лу, собирая волосы руками, чтобы те не вздыбились, – ты сама виновата, что переметнулась на сторону де Лордесов.

– Ты пытаешься помириться или что?

– Они отталкивают тебя, да? – девушки остановились в тени башни с колоколом. Чугунный язычок слегка покачивался, стремясь наполнить воздух звоном. – Так со всеми случается. Еще с детства. Они то дружат, то не дружат. На них нельзя положиться. Могут не прийти на твой день рождения, убегут, когда понадобится помощь.

Мелисса старалась просеивать всю речь старосты и ничему не верить на слово. Могла ли эта вражда быть давней обидой? Может, стоило вытянуть из Джули-Лу правду и помирить строптивых одноклассников, чтобы все могли дышать спокойно?

– С тобой было так же? – аккуратно спросила Мелисса.

– Со мной – нет, – с гордостью фыркнула та.

Очередная стена. Джули-Лу просто заговаривает ей зубы.

– Я не понимаю, к чему это все? – прямо спросила Мелисса.

– Просто так. Захотелось поговорить с кем-то… новым.

Джули-Лу остановила свой взгляд за спиной Мелиссы, и та невольно обернулась. Из корпуса в корпус под тенью крыши скорым шагом двигался Роланд.

– Как он тебе?

– Роланд?

– Да.

– Не знаю. Жуткий, – пожав плечами, заключила Мелисса. Ей было гадко от мысли, что она откровенничает с Джули-Лу.

– Он гений, – вдруг вдохновенно произнесла староста. – Красный галстук – это не просто знак отличия. Красный галстук был придуман Роландом, когда он учился в шестом классе. Ему было недостаточно оценок. Он хотел, чтобы его уважали.

Осанистый силуэт Роланда скрылся за поворотом. Девушки смотрели ему вслед еще какое-то время.

– Разве для того, чтобы стать отличником, нужно быть гением? – поинтересовалась Мелисса, пригладив взъерошенные кудри.

– Дело не только в учебе, – староста продолжила движение по дорожке, щурясь от солнца, что прорезалось сквозь кроны, – но и во внеклассной деятельности.

– Он в каких-то кружках занимается? Или что?

– Во многих: баскетбольный, – начала староста, отгибая пальцы, – музыкальный, физико-математический…

– По нему не скажешь, что он такой активный… – задумчиво ответила Мелисса, перебирая в воображении образ Роланда в услышанных амплуа.

– А знаешь, он не активный, – бросила Джули-Лу и замолкла, заострив на себе внимание собеседницы. – Ему все легко дается. Учеба, музыка, спорт – он просто приходит и делает лучше всех. Его заставляют везде участвовать, потому что он чертовски талантлив.

Девушки подошли к дверям школы, из которых выходили. За беседой Мелисса не заметила, как они сделали круг по саду. Школьники потихоньку стекались к зданию.

– Он гений, понимаешь? – в полуприкрытых глазах старосты плескалась усмешка. – И, как подобает гениям, он со странностями. Любит внимание, но только в те моменты, когда сам его хочет. Не подпускает посторонних. Особенно тех, кто без спроса вторгается на его территорию. День за днем.

Лицо Джули-Лу покрылось язвами насмешки: уголки губ растянулись, брови выгнулись, глаза сощурились, – превратив старосту в нечто привычное для Мелиссы. Сердце заныло от ее слов. Мелисса ждала, когда староста наиграется с ее чувствами и уйдет. Она внутренне сокрушалась, что позволила себе довериться Джули-Лу, что на какой-то миг допустила, будто они могут стать подругами.

Черные волосы гордо взметнулись перед лицом Мелиссы. Джули-Лу изящно махнула рукой, и звонкое «пора» донеслось до ушей девушки. Мелисса стояла перед распахнутыми дверями и приобняла себя за плечи, стараясь немного отпугнуть одиночество, которое обволокло ее плотным туманом.

Сильный ветер к концу пятого урока заволок небо тучами. Заостренные ветки царапали оконные стекла. Внутри живота Мелиссы будто были такие же деревья, что кололи стенки желудка. Звон колоколов подхватил ветер, разнося его по округе и посвистывая в такт. Время обеда. Время выбора столика. Кто невзлюбил ее сильнее: Роланд или Джули-Лу?

Не стремясь проверять это на практике, Мелисса последовала в раздевалку, набросила джинсовку и вышла из школы. Массивные двери захлопнулись за ее спиной. Дождь редкими каплями тыкал в ноги и лицо. Глаза увлажнились, то ли от ветра, то ли от давления в грудной клетке. Мелисса пошла прочь. В конце концов, пятница – короткий день.

В столовую стекались люди. Болтали и смеялись. Светло-голубые глаза изучали все заходящие фигуры, а потом опустились на пустой стул, который здесь прежде никогда не стоял. Все было как раньше: Хьюго знакомо почавкивал едой, Роланд делал редкие глотки из термоса, перелистывая страницы.

– Нам повезло, что она не пришла, – произнес Роланд, когда понял, что Ламмерт смотрит на него слишком долго и напряженно.

– Сначала ты согласился, чтобы она сидела с нами.

Ламмерт смотрел исподлобья и жадно улавливал эмоции на лице брата. Тем не менее тот был невозмутим.

– Сопротивлялся до последнего. Я сразу сказал, что нам надо держаться от нее подальше.

– Ты хотел сказать, ей нужно держаться от нас подальше?

– Я хотел сказать то, что сказал, – отрезал Роланд.

Хьюго перестал жевать. Ламмерт явно пытался придать форму словам, которые скакали в его голове. Роланд ждал.

– И все же, – раздухарился Ламмерт, – ты заставил нас ее обидеть, заставил оттолкнуть. Мы сделали то, что так часто делали с нами. С кем ей теперь общаться? С Джули-Лу, что ли?

– Во-первых, – холод голоса Роланда словно прибил Ламмерта к стулу, – я никого не заставлял. Мне казалось, это было общее решение. Во-вторых, – перебив не сошедшие с губ брата возражения, продолжил он, – круг общения Санлайт вообще не наше дело. Вы в классе вчетвером учитесь? Не знаю, что вы ей там сказали, но она не пришла, Ламм. Так что выдохни и живи как раньше.

– Как изгой?!

– В безопасности!

– Так, хватит! – встрял Хьюго. Он схватил руку Ламмерта и заставил его разжать пальцы, что от гнева уже начали гнуть вилку. – Ей так будет лучше, – он нагнулся к брату и заискивающе посмотрел ему в глаза. – Я уже слышал, как про нее шепчутся. Просто потому, что она говорит с нами. Чем она это заслужила, Ламм?

Светлые глаза блеснули на свету.

– А мы чем это все заслужили?

– Было чем, – вставил Роланд. – Было.

Мелисса шагала, даже не замечая лужи. От школы до дома идти около часа. Она бы вовсе не спешила, если бы не колющий голод. По дороге наверняка попадется какая-нибудь лавка с продуктами.

Город был мрачным. Все фасады словно покрыты толстым слоем пыли, который не смачивался даже каплями дождя. Пахло сырой землей и затхлостью. В многоквартирных домах встречались заколоченные окна. На обочине стояла проржавевшая машина. Мелисса не разбиралась в автомобилях, но эта была явно старше мамы. В узких переулках свалены какие-то тряпки и мешки, на улицах почти не было людей. Наконец, сквозь сырые запахи к Мелиссиному носу пробился аромат выпечки. Девушка дошла до очередного поворота и оказалась на перекрестке у пекарни.

От кровавого пятна почти ничего не осталось. Слегка заметное потемнение размером с яичницу больше не пугало. Мелисса осмотрелась по сторонам и вышла на проезжую часть. Она повозила ботинком по пятну, чтобы убедиться в реальности воспоминаний.

Терпкий запах давал команду «голос» для живота. Мелисса перебежала дорогу и направилась к крыльцу пекарни. В окне тускло дребезжал желтый свет. Деревянная дверь заскрипела от небольшого движения. Изнутри потянуло сушеными травами и чесноком. Под ботинком Мелиссы что-то расползлось. Она опустила взгляд и обнаружила на пороге белый порошок. Бороздка тянулась вдоль стены, лежала на подоконнике и скрывалась за углом.

– Кто там? Чего стоите, проходите! – задребезжал старушечий голос, аккомпанируемый разноголосым скрипом половиц.

– Здравствуйте!

Мелисса перешагнула через порог, а брови ее так и застыли, взметнувшись. За прилавком стояла старуха. Та самая, что кричала про оборотней.

На дверях висели кресты, на верхней полке в углу пыльные иконы стояли нестройными рядами. На прилавках лежали десятки душистых буханок, чей запах перебивали пряности, висящие на веревках под потолком.

– Чего ищешь, милая? – вопросила старуха и улыбнулась. Она вытирала жилистые пальцы от муки, хватая полы грязно-лилового фартука.

Мелисса перестала нелепо осматриваться и улыбнулась в ответ.

– Мне бы булочку какую-нибудь.

– Булочку, значит. Вот здесь.

На прилавке были разложены душистые пышки, из которых Мелисса выбрала большую, с вареньем.

– Картой, – автоматически сказала девушка.

– Чего?

– Ну, оплата…

– Э-э-э, нет, у нас такого нет. Ты уж поищи монетки.

Мелисса подавила улыбку и зарылась в карманы рюкзака. Старуха с прищуром наблюдала за ней.

– Ты, стало быть, внучка Гастов? Из Мглистого бора. Городская девочка, – Мелисса неуклюже кивнула. – Городским здесь сложно живется. Опасно. Они много чего не смыслят, не верят ни во что. Пропадают часто. Особенно дети. Раз в пару лет всяко кого-то не находят.

Мелисса невольно сглотнула. На дне одного из карманов все же нашлась горсть монет, которую она поспешила передать продавщице.

– Вот спасибо, приятного аппетита.

– Вам спасибо.

Мелисса уже хотела уйти, но вдруг обернулась.

– А куда дели медведя?

– Забрали его, – голос старухи мгновенно стал зловещим. – Эти, – она поводила костлявой рукой вокруг шеи. – Воротники. Погрузили себе и увезли.

Мелисса надеялась сбросить оцепенение свежим воздухом. Но дверь захлопнулась, а мысли все также фиксировались на медведе. Именно с этого крыльца пекарша видела, как над трупом склонились два огромных зверя на задних лапах с горящими в темноте глазами. Мелисса будто почувствовала вес ружья в замерзших руках.

Вкус свежей булки успокаивал. Голод, что так отчаянно взывал к Мелиссе еще с урока, наконец был утолен.

Вскоре на горизонте показался дом. До ушей донесся чуждый звук мотора. Мама должна быть еще на работе. На дорогу с соседнего участка вышла девушка с короткими волосами и помахала Мелиссе. Та смущенно ответила на приветствие, вглядываясь в лицо незнакомки.

Она была невысокого роста, на вид не больше тридцати, с темными волосами и глазами. Джинсы со следами травы на коленях и садовые перчатки, заткнутые за пояс, насторожили Мелиссу, ведь, кроме пары толстых деревьев, растений на соседнем участке не было.

– Мелисса! – воскликнула она. – Наконец-то я смогла кого-то из вас встретить. С вашего приезда ни тебя, ни родителей не видно. Как вы обживаетесь?

Мелисса даже не знала женщину. Из всех соседей она смутно помнила полного мальчика, который отказывался с ней играть. Бабушка говорила, что играть с ним и не нужно – он все время болел.

– Да нормально, потихоньку.

На заднем дворе соседского дома ревел мотор.

– Ой, прости, ты, наверно, меня не помнишь, – спохватилась женщина. – Меня зовут Сивилла Хантер, я мама Нила. Помнишь его? Вы играли в детстве. Нил, дорогой, иди поздороваться с соседями! – крикнула Сивилла.

Мелисса посмотрела за спину соседке, и сердце ее сначала остановилось, а потом заметалось, как птица в клетке.

Нил неспешно вышагивал по газону, вытирая грязным полотенцем замасленные руки.

– Помнишь Мелиссу? – спросила Сивилла.

– Припоминаю, – с хрипотцой в голосе ответил он, не отводя сверлящего взгляда от испуганных глаз Мелиссы.

Того самого взгляда, который испепелил ее сквозь окно автобуса вчера утром. Нил был одет в старый свитер с высоким горлом, от которого пахло, как от автомастерской. Он запустил широкую ладонь в короткие коричневые волосы и откашлялся. Прямоугольное лицо с острыми скулами, горбатым носом и густыми бровями было усеяно родинками, а болотные маленькие глаза изучали Мелиссу. Он тоже ее узнал.

* * *

Вечер не мог проникнуть под каменные своды подвала. Здесь всегда стоял полумрак, разгоняемый светом ламп и прожекторов. По плиточному полу разносились шаги, которые заставили работников обернуться. Перед ними стоял невысокий гладковыбритый мужчина. Свет отражался на его лысине, а орлиный нос раздулся от неприятного запаха.

– Отчет, – строго сказал он.

Работники замешкались, выясняя, кто будет говорить.

– На трупе найдены множественные следы от ранений. По бокам глубокие порезы предположительно от когтей. На загривке следы от челюсти. По строению напоминает взрослую особь собаковидных оборотней. Судя по всему, зверь вцепился в медведя и не пытался его убить. Вероятно, медведь самостоятельно вышел на перекресток. Либо со зверем на спине, либо раненый пытался от него скрыться.

– Обследовали близлежащую местность?

– Медведь бежал из глубины леса. По пути его следования есть следы. Человеческие. Они тоже из леса и теряются в городе неподалеку от того места, где лежал медведь. В лесу заканчиваются в паре километров от города, в чаще.

– Медведь обычный?

– В каком смысле, сэр?

– Вы тут ни черта не слышали о медведевидных оборотнях, я полагаю? – мужчина усилил голос и сузил маленькие глаза.

– В окрестностях не водится этот вид, сэр.

– Вы не слышали и о том, что живые существа, обладающие человеческим разумом, имеют свойство перемещаться по местности?

Его крик отразился от потолка и достиг слуха оробевших работников дважды. Мужчина приблизился к туше медведя, которая лежала за их спинами. Он внимательно изучал морду. Двумя пальцами он держал небольшую иглу, средним брезгливо поднял зверю веко, другой рукой прикрыл свой нос. Он ткнул иглой в помутневшую радужку.

– Или, может, в ваших лесах так мало пищи, что собаковидные оборотни начинают охотиться на медведей?

Не дождавшись никакого ответа, мужчина обвел всех работников строгим взглядом и спокойно произнес:

– Кто у вас тут лучше всего разбирается в оборотнях? – кроме секундных переглядываний, ничего не произошло. – Я спрашиваю, кто убил их больше всего в этом месте?

– Мы не знаем, сэр, этим занимается другой отдел.

– Так спросите и доверьте ему это дело.

Мужчина пошел к двери, повернувшись к работникам сверкающей лысиной. Его присутствие держало всех в напряжении.

– Не водится у них этот вид, – пробубнил себе под нос мужчина и громко добавил. – Наша цель в том, чтобы здесь никакой вид не водился!

Хлопок двери вывел из оцепенения присутствующих.

– Ох… – начал обмен впечатлениями один из работников. – Я думал, он кого-нибудь ударит.

Послышались неуверенные смешки.

– И почему мы должны доверять кому-то дела? Мы исследователи, пусть идет к охотникам и выясняет.

– На кого вы нас покинули, Каришма? Упокой всевышний вашу душу…

Присутствующие печально переглянулись, прежде чем вернуться к работе.