Текст книги "Мое проклятие. Право на счастье"

Глава 9

Назад меня опять провожал Вольпен. Довел до двери, на прощание наградил долгим оценивающим взглядом и, ни слова не говоря, исчез. Я сбегала в купальню для служанок, о которой перед ужином рассказывала нара Берташ, – к счастью, в этот поздний час совершенно пустую, и вернулась в комнату.

Уже совсем стемнело. За окном царила звездная ночь, тихая, мягкая, как бархат, но спать, несмотря на долгий, насыщенный событиями и очень утомительный день, не хотелось. Впервые за последнее время я осталась в одиночестве, наконец-то получила возможность спокойно подумать и осуществить давнюю мечту – поближе познакомиться с дневником. Если, конечно, он пожелает мне хоть как-то ответить.

Подтащила стул к подоконнику, распахнула пошире створки, впуская в комнату разлитую в воздухе бодрящую свежесть, достала из сумки заветную тетрадь в невзрачном темном переплете и попыталась ее открыть. Даже не удивилась тому, что ничего не вышло. Когда мне здесь хоть что-то с ходу, так просто удавалось? Положила перед собой строптивую вещицу и, подперев голову рукой, вздохнула:

– Капризничаешь? Интересно, все магические предметы своенравные или мне достался особо вздорный экземпляр? Вот откуда у тебя такой скверный характер?

Книга возмущенно дернулась – я отчетливо почувствовала ее негодование – зашелестела листами и затихла, распахнувшись на одной из страниц.

«Среди колдовских манускриптов особое место занимают дневники высших магов и жриц, – бросились в глаза ровные, словно подсвеченные изнутри строчки, выведенные изящным летящим почерком. – Они не просто хранят секреты владельцев и сокровенные тайны их ремесла, а пропитываются чарами и силой хозяев, насыщаются их энергией. Постепенно, год за годом высшие оставляют в них часть души и личности, создавая тем самым мощный артефакт – собственного магического двойника, обладающего разумом, волей, огромными знаниями. Впоследствии дневники сами выбирают, с кем и на каких условиях взаимодействовать. Обращаться к ним надлежит строго по имени».

Не успела дочитать, как древний фолиант немедленно захлопнулся – нарочито громко и сердито.

Хм… Значит, фактически я сейчас пытаюсь общаться не с книгой, а с правительницей одного из древних государств? Как там его название? Арнгрим вроде бы. Ладно…

– Извините, Иравит, если проявила недостаточно уважения, – покаялась искренне и абсолютно серьезно. – Мне никто не объяснил, как с вами нужно себя вести.

По обложке пробежали легкие золотистые сполохи, и я ощутила исходящее от артефакта приятное успокаивающее тепло – кажется, меня простили. Благодарно улыбнулась, едва касаясь, обвела пальцем красивую рельефную надпись «Рхованна Иравит бварэсс» и неожиданно для самой себя начала рассказывать.

О гневных словах всегда сдержанной, рассудительной Натальи Владимировны, обернувшихся для меня жутким проклятием, потерей собственного тела и перемещением в поместье Эктара. Причем в самый неподходящий момент. О том, как старалась выжить в чужом, непонятном, страшном мире. О Саварде, моих чувствах к нему и непреодолимой стене, что встала между нами. О желании найти богиню, а вместе с ней – ответы на все вопросы. О побеге, встрече с Даниасом и Теомером Боргами. О ловушке, в которой сейчас оказалась. В общем, обо всем.

Под конец мы вместе с дневником переместились на кровать. Усталость брала свое, но я, борясь с подступающей дремотой, упрямо спешила договорить.

– Ко всем проблемам еще и Вольпен этот свалился на мою голову. – Не сдержавшись, широко зевнула. – То издевается, недовольно шипит, раздраженно зыркает исподлобья. То смотрит так, будто я последняя надежда на спасение магической популяции Эргора. Вот что ему нужно?

Книга снова окуталась еле заметным сиянием.

«Кажется, она мне подмигнула», – мелькнула последняя связная, но уже совсем не здравая мысль, и я растворилась в глубоком сладком сне.

Солнечные лучи, пробиваясь сквозь разноцветный узор оконных витражей, оживляли все вокруг, наполняли классную комнату радостным, каким-то волшебным светом.

– Девочки, – зазвенело над головой привычное, – не отвлекаемся!

Рядом придушенно хихикнули. Осторожно посмотрела вбок и увидела сидящую возле меня Одри.

– Мы давно выросли, а наставница все никак этого не заметит, – поймав мой взгляд, пробормотала она, лукаво блестя темными глазами. – «Девочки» да «девочки», будто нам по-прежнему десять лет.

– Де-воч-ки, – предупреждающе протянули совсем близко, и подружка отодвинулась, поспешно склоняясь над толстой книгой. – Взрослые уже, а ведете себя как десятилетние. – Моя соседка виновато вздохнула, я же не сумела сдержать улыбки. – Продолжаем урок. – Голос наставницы стал строгим. – Одри, что ты знаешь о Зове?

– Жрица, обретая право называться Старшей, получает возможность собрать личный круг, – поднимаясь, затараторила черноглазка. – С помощью собственной силы она выплетает и посылает особый Зов. Не все маги способны его услышать, но те, чья магия созвучна внутренней силе жрицы, чувствуют и откликаются немедленно. Не могут не откликнуться. Именно они становятся самыми преданными соратниками и защитниками Старшей. До конца жизни их связывают крепкие нерушимые узы, разорвать которые не дано никому.

Подружка замолчала, ожидая вердикта учительницы.

– Все верно, садись, – разрешила наставница, и девушка послушно плюхнулась на скамью.

– Знаешь, о чем я мечтаю, Нэтка? – тут же раздался возле моего уха ее доверительный шепот. – Побыстрее стать Старшей, бросить Зов и среди магов, подошедших ко мне, увидеть Джердоро. Тогда он точно никуда не денется, навсегда соединит свою судьбу с моей, а там, глядишь, и влюбится. Я постараюсь найти способ.

Угу… Я привяжу тебя к себе, и полюбишь меня как миленький.

– Одри! – грозный оклик, и соседка снова вскочила на ноги, практически вытягиваясь по стойке смирно. – Вижу, ты плохо усвоила объяснения, если до сих пор не поняла, что такое личный круг Старшей.

– Поняла… все-все поняла, простите…

Подружка, сообразив, что ее откровения слышала не только я, вжала голову в плечи и отчаянно пыталась оправдаться.

– Связь Старшей с кругом основана не на подчинении, а на служении. Причем взаимном, – перебила наставница жалкий лепет провинившейся. – Маги защищают и оберегают свою жрицу, она – дарует им силу, новые возможности и объединяет в единое целое. Они нужны друг другу и этому миру, но в личной жизни каждый полностью свободен. Полностью! Ты поняла меня, девочка? – Одри судорожно закивала. – И рассчитывать не смей, что удастся повернуть по-другому. Разрушишь собственную жизнь и погубишь того, кто тебе доверился. Великая не прощает подобных ошибок.

Женщина еще что-то говорила, но смысл слов уже не доходил до меня. Комната таяла, исчезала в дрожащем мареве, унося с собой очередной необычный сон.

Следующие два дня были… странными: интересными и в то же время очень тяжелыми. С одной стороны – знакомство с поместьем и городом, яркие впечатления, беседы с Теомером, который оказался великолепным рассказчиком. С другой – постоянное изнуряющее напряжение и смутное ожидание грядущих неприятностей.

Я просыпалась, приводила себя в порядок и вместе со Станой и Леттой шла в столовую для слуг. Тисса так и не появилась, но наре Хард разрешили навещать ее рано утром, и за столом счастливая мать торопливо пересказывала мне новости. Что девушке стало лучше, что господин обещал вскорости полностью ее исцелить и что она безмерно благодарна великодушному, замечательному, отзывчивому саэру Боргу, да не оставит великий Горт его своими милостями.

От меня не ждали комментариев, поэтому я спокойно ела, подтверждала, когда требовалось, что я тоже в полном восторге от доброты нашего высокородного покровителя, и держала свое мнение при себе. Хотя так и подмывало возразить, напомнить, что Даниас, очаровав Тиссу, фактически нарушил закон, и устранение последствий – не благодеяние, а прямая обязанность наследника рода. Стана бы меня просто не поняла. Испугалась бы, расстроилась, обиделась. Да и Теомер, если честно, мог поступить по-другому, более жестко, грубо, подло. Что ему какая-то нара? Мог… но не стал. Поэтому я ела, молчала и соглашалась, соглашалась и молчала. И не все ли равно, о чем я при этом думала?

После завтрака Летта вливалась в стайку юных нар – детям слуг до совершеннолетия разрешалось жить в поместье, и они все вместе куда-то упархивали. Будь моя воля, заперла бы девчонку в комнате, чтобы та, случайно или намеренно, не столкнулась с Даниасом. Наверняка ведь не успокоилась и ищет с ним встреч. Но Стану поведение дочери вполне устраивало.

– Ты ведь помнишь, что гулять разрешено только в маленьком садике за домом, а в поместье и парк заходить нельзя? – напутствовала она младшую традиционным вопросом. – Вот и хорошо. Слушай старших, солнышко, и не попадайся господам на глаза.

Летта кривилась, отводила взор и неопределенно передергивала плечами. Нара Хард принимала это за знак согласия и успокоенная спешила на кухню пообщаться и проглотить очередную порцию слухов и новостей. Я наивно полагала, что она собралась помогать своим новым знакомым, и спросила ее об этом, но в ответ получила растерянный взгляд и недоуменное:

– Не понимаю… Что значит «помогать», нара Варр? Я жена купца третьей руки и не стала бы работать на кухне даже в доме самого богатого саэра. – Женщина обиженно поджала губы. – Да слуги и сами не примут помощи от постороннего. Вдруг господа, не дай Лиос, решат, что они не справляются с обязанностями и их следует заменить на более расторопных.

Мда… Ведь прекрасно знала, что со своим уставом и самоваром в гости соваться не следует. Кто меня за язык тянул?

Летта убегала с подругами, ее матушка отправлялась общаться, а меня перехватывал Вольпен и уводил к хозяину.

Я надеялась, что нас с наследником, занятым подготовкой ко Дню выбора, ждут редкие недолгие встречи, но, к сожалению, ошиблась. Не знаю, как Теомеру удалось отложить дела, но весь первый день он полностью посвятил мне, выгуливая в парке и показывая окрестности.

Я нервничала и дергалась, опасаясь встретить главу рода, Даниаса или, не дай боги, Энальду. И лишь после того как Теомер, заметив мое волнение, пояснил, что никого из членов семьи нет дома, немного расслабилась и смогла наконец рассмотреть место, куда меня на этот раз занесло.

Построенный из светло-желтого блестящего камня грандиозный дворец-крепость располагался на вершине скалистого утеса, буквально вырастая из него и нависая над берегом большого озера. Сверкающие на солнце стены и башни, позолоченные купола, бесчисленные мраморные статуи между колоннами, окружавшими здание, и широкие каменные лестницы, каскадом спускавшиеся прямо к воде. Поместье Боргов было великолепно и ничем не уступало по красоте ни Соот Мирну, ни родовым резиденциям глав других высших родов, которые я уже видела.

Мы неспешно прохаживались по совершенно безлюдным, к моему счастью, аллеям, спускались к озеру, бродили по берегу и снова поднимались наверх, чтобы отдохнуть в одной из беседок, выпить прохладного сока, перекусить. Мужчина вел себя образцово-показательно. Не докучал назойливым, утомительным вниманием, ни на что не намекал, не притрагивался и уж тем более не пытался поцеловать. Просто рассказывал. О доме и месте, где он построен. Об озере и связанных с ним легендах. О том, как в детстве они с братом мечтали поймать рахакра, который непременно должен был здесь обитать. Потом стал вспоминать смешные случаи, связанные с поездками по городам провинции.

Сначала я тихо шла рядом, стараясь лишний раз даже не смотреть в его сторону. Потом поймала себя на том, что невольно улыбаюсь и отвечаю, пусть изредка. С Теомером было легко и приятно беседовать, если, конечно, забыть о том, что он высокородный саэр, будущий глава одного из высших родов, который собирается сделать меня своей наложницей. Но вот только забывать об этом не стоило. Ни в коем случае.

Наследник нравился мне все больше и больше – манерой общения, честностью, порядочностью, серьезным, ответственным отношением к делу. На Земле я бы не отказалась от такого приятеля. Здесь же дружба между нами невозможна, а ничего другого я ему предложить не в состоянии. Да, собственно, и дружбу тоже не могу.

– Вольпен сказал, ты неплохо переносишь пространственные переходы и быстро восстанавливаешься. – Теомер придержал меня за локоть, но тут же убрал руку. – Завтра мы пойдем в Атдор, но если не хочешь перемещаться, я призову къора. Ты ведь никогда не летала раньше, вот и узнаешь, что это такое. Будешь потом родственникам и подругам рассказывать.

– Угу… детям и внукам, – пробормотала еле слышно. И уже громче продолжила: – Спасибо, господин, но лучше все-таки без этой вашей твари обойтись.

– Боишься? – засмеялся наследник. Но не злорадно, а мягко, ласково даже.

– Да. – Для большей убедительности прижала ладони к груди. – Они все такие страшные.

Ложь далась мне легко. Я действительно опасалась встречи с къором Земли и не представляла, как он поступит. Узнает? Выдаст? Набросится? Сохранит мою тайну? Нет, уж лучше держаться от стихий и их порождений подальше.

На следующее утро мы порталом ушли в город. Вместе с Вольпеном, который в этот раз сопровождал нас, покинули городскую резиденцию наместника, разместились в поджидавшей у входа карете, и начались мучения. Нет, Атдор был чудесен: красивые здания, просторные улицы богатой части города, тенистые парки и скверы – в другое время я бы с удовольствием наслаждалась видами, но не теперь.

Когда мне показали первый дом, я ничего не заподозрила. С интересом рассматривала симпатичное двухэтажное здание с мезонином, просторной открытой террасой и большим ухоженным садом. Но потом мы подъехали к следующему особняку, затем еще к одному, и мне стало не по себе. К тому же Теомер, пользуясь теснотой экипажа и тем, что на противоположном сиденье разместился маг, устроился рядом и с каждым поворотом, каждым толчком кареты как-то неожиданно оказывался все ближе и ближе.

Я попросила отвезти меня куда-нибудь еще. Наследник непонимающе вскинул брови и предложил выбрать направление. Указала на первую попавшуюся улочку, мы тут же свернули и через несколько минут затормозили… возле очередного милого домика. У него что, по всему городу подобные остановки намечены?

– Господин, позвольте мне выйти и посмотреть поближе, – взмолилась, полагая, что высокородный не станет на глазах у всего города разгуливать с простолюдинкой, а я смогу хоть ненадолго избавиться от его общества.

Мой расчет оправдался. Теомер помрачнел, но все-таки согласился, пусть и неохотно.

– Вольпен, – бросил он магу, – проводи.

Я надеялась на передышку? Зря. Мэтр не дал отдохнуть. Он просто-таки сверлил меня взглядом, будто ожидал, что я сейчас совершу что-то невероятное, из ряда вон выходящее или по меньшей мере признаюсь в том, что я внучатая племянница самой Проклятой. При этом все крепче и крепче стискивал мой локоть, ни на секунду не желая ослабить хватку, – то ли поддерживал, чтобы не упала, то ли удерживал, чтобы не сбежала.

В карету я вернулась с большей радостью, чем ее покидала, чтобы встретиться там с разъяренным наследником. Он внимательно наблюдал за нашей прогулкой из экипажа, заметил странное поведение мага и истолковал его весьма однозначно и неправильно.

Да… посещение Атдора явно не удалось.

– Отвезите меня назад, господин, – осторожно отстранилась от гневно сверкающего глазами Теомера, – я очень устала.

Высокородный покосился на мага, стиснул зубы и резко выдохнул.

– Хорошо, Рина. – Он отодвинулся, давая мне возможность сесть поудобнее. – Мы сегодня больше не увидимся, успеешь от меня отдохнуть, – невесело усмехнулся. – Единственное условие: после обеда в поместье прибудут первые гости, поэтому не покидай дом для слуг, а лучше вообще не выходи из своей комнаты.

Абсолютно лишнее требование, достаточно сказать, что в резиденцию Боргов начинают съезжаться дваждырожденные, и дальше можно уже не продолжать. Сама запрусь на все замки, забаррикадируюсь для надежности, да еще и окна зашторю. На всякий случай.

В резиденцию Боргов мы перемещались без Теомера, у него оставались какие-то дела в городе.

Наследник долго колебался, хмурился, окидывал Вольпена с ног до головы тяжелым испытующим взглядом. Чувствовалось, ему ужасно не хочется отпускать нас вдвоем. Наконец, повелительно бросив магу: «Жди!», отвел меня в сторону. Мэтр насупился, дернулся в нашу сторону, словно привязанный ко мне незримой крепкой нитью, но в последний момент овладел собой и послушно замер. Странное поведение подчиненного не осталось незамеченным и вызвало у хозяина новый приступ беспричинной ревности.

– Тебе известно, что маги не имеют права заводить семью? – прошипел он, жестко вцепившись в мои локти и разворачивая к себе. – И постоянных любовниц тоже.

– Не понимаю, какое это имеет отношение ко мне. – Пожала плечами и попыталась мягко высвободиться. Бесполезно. – Отпустите, пожалуйста, господин, – попросила спокойно. Пальцы сжались крепче, и я добавила: – Больно.

Теомер немедленно отдернул руки, точно обжегшись, и даже убрал их за спину.

– Рад, что не понимаешь, – обронил глухо. – Только предупреждаю, не смей играть со мной, Рина. Я… – Продолжение фразы повисло в воздухе. Мужчина сглотнул и отступил к мэтру: – Идите!

К моим «апартаментам» в доме слуг мы не шли – бежали. Вольпен, который в Атдоре использовал любой повод, чтобы просто дотронуться, теперь старательно держался на расстоянии и не скрывал, что желает поскорее избавиться от навязанной спутницы. Создавалось впечатление, что мое присутствие неожиданно стало его тяготить. Не сказал ни слова, ни разу не посмотрел в мою сторону и как всегда не попрощался. И только когда я уже перешагнула порог, позади вдруг раздалось тихое:

– Илле, Вольпен, дэй танар мэ къатта андайэ эртэ таа, Кайрэ.

– Что? – резко обернулась, и у меня перехватило дыхание. Во взгляде мага читались такая отчаянная решимость, тоска, вера, как будто от ответа зависела вся его дальнейшая жизнь. – Вы что-то сказали, мэтр?

И мужчина потух, словно где-то щелкнул невидимый выключатель. Лицо его снова превратилось в невозмутимую и равнодушную маску.

– Ничего важного, – отрезал он холодно. – Показалось…

Кивнула, принимая это невразумительное объяснение, выдала самую бессмысленную улыбку, на которую была способна, быстро зашла в комнату, захлопнула дверь и привалилась к ней спиной. Меня бросало то в жар, то в холод, ноги дрожали и подкашивались, сердце колотилось как бешеное, подскакивая куда-то к горлу и мешая дышать. А в голове стучало набатом: «Илле, Вольпен, дэй танар мэ къатта андайэ эртэ таа, Кайрэ».

«Я, Вольпен, перед землей и небом принимаю твой путь, Старшая».

Я услышала, что он сказал. Услышала и сумела перевести! Вот только что мне теперь со всем этим знанием делать?

Подумала, торопливо достала дневник, устроилась на постели и стала детально описывать все события прошедшего дня.

– Ну, что скажете, почтенная Иравит? – закончила я рассказ вполне закономерным вопросом.

Уверена, у артефакта имелось собственное мнение по этому поводу, вот только делиться им со мной он не торопился. Даже не дрогнул. Я уж не говорю о том, чтобы открыться.

– Кажется, я послала Зов, сама того не подозревая… Нет, в одиночку у меня ни за что бы не получилось, даже случайно. Ни знаний нет, ни силы. Амулет «помог»? – Книга не отвечала, и я, вскочив на ноги, стала ходить взад-вперед перед кроватью, рассуждая: – Тогда, в Атдоре, я собиралась отказать Стане, медальон проснулся, и… что-то произошло, недаром Вольпен так странно на меня поглядывал. Меня заставили позвать его. Но зачем? И как теперь поступить, что сказать мэтру? Или по-прежнему делать вид, что я ничего не соображаю? Откуда маг вообще знает и эту фразу, и про Старшую, ведь жрицы уничтожены много веков назад?

Как я ни билась, какие вопросы ни задавала, «почтенная Иравит» хранила таинственное молчание. Промаявшись до вечера, расстроенная и злая, отправилась на ужин. Ладно, в моем случае – ночь вечера мудренее, лягу пораньше в надежде на вещие сны.

В столовой на этот раз было безлюдно и тихо. Отсутствовали старшая служанка нара Берташ, горничные, личные слуги господ, дети. Пустовал почти весь стол. Лишь на дальнем его конце сосредоточенно работали ложками уборщики, садовники и кухонные, не отвлекаясь на пустую болтовню, стремясь быстрее закончить с едой и вернуться к своим делам.

Стана с дочерью уже сидели на местах.

– Столько высокородных прибыло, нара Варр, – подскакивая на месте от возбуждения, выпалила Летта, едва я опустилась на стул возле ее матери. – Мне девочки говорили, сам император с советником уже здесь. Представляете?

Я невольно вздрогнула. Представляю, малышка… Так хорошо представляю, что завтра, скорее всего, ни на завтрак не пойду, ни на обед. Потерплю, ничего страшного. А вечером – помолвка и церемония выбора, все соберутся в парадном зале, вот тогда и до столовой можно добраться.

– Я их всех увижу! – восторженно закатывая глаза, верещала тем временем неугомонная девчонка. – Здорово, правда? Подружки дома точно умрут от зависти, когда им расскажу. Там в заборе есть дырочка, если осторожно подойти…

– Нет, – перебила ее сухо. – Нара Хард, саэр Теомер велел нам оставаться в доме для слуг и никуда не выходить, пока гости не покинут усадьбу.

– Конечно-конечно, – торопливо закивала Стана. – Ты слышала, Летта? От меня ни на шаг!

– Но, мам, – заныла младшая, – это же скучно. Я уже со всеми договорилась. Завтра у господ утром какая-то общая прогулка в парке. Девчонки побегут любоваться на сирр, рассматривать наряды и украшения, и только я, как дура, запрусь с тобой в комнате. Несправедливо!

– Летта! – повысила голос мать. – Распоряжения саэра Борга не обсуждаются.

Дочь надулась и замолчала, сжав губы в куриную гузку и сердито раздувая ноздри. А у меня в предчувствии беды болезненно кольнуло в груди.

С дневником я этим вечером больше не общалась, принципиально его игнорируя. Сбегала в купальню и, как собиралась, легла спать, с нетерпением ожидая ночных уроков. От Иравит совета не получила – может, хоть таким способом найду подсказку.

Сморило меня мгновенно, и видения на этот раз пришли быстро. Вот только к занятиям в храмовой школе они не имели никакого отношения.