Текст книги "В поисках любви"

– Повредить, но чему?

– Например, бизнесу вашего мужа. Он вам не говорил об этом?

– Вообще-то говорил. Но я не вникаю в то, чем он занимается.

– А это и не обязательно. Достаточно одного случайно вырвавшегося слова, чтобы опытному человеку многое стало ясно. В нашей среде существуют определенные условности или правила; называйте это как хотите. Некоторые считают их свидетельствами нашей ограниченности, на самом деле это не ограниченность, а предусмотрительность. Я думаю, вы быстро все поймете. С вашим умом… Но хватит об этом. Приходите ко мне как-нибудь в гости, посидим по-домашнему, поговорим. Лучше познакомимся. Если хочешь узнать человека по-настоящему, надо пригласить его и к себе и напроситься к нему в гости.

– Я буду рада, если вы нас навестите. Или приедете в загородный дом. Мы собираемся его покупать в поселке Томилино.

– Ах да, я слышала, тот дом, где жили Ведерниковы.

– Вы знали их? – встрепенулась Юлия.

– Конечно, Марта была членом нашего клуба, очень активным членом. Мы много провели с ней совместных акций.

– Но я слышала, что она покончила с собой в этом доме.

– Да, я знаю.

– Но что случилось?

Анна Владимировна несколько минут сидела задумчиво, она достала новую сигарету и снова окуталась, как шалью, дымом.

– У каждого своя причина для такого шага.

– Я понимаю, но какая причина была у нее?

– Кажется, она сильно переживала из-за того, что изменила мужу.

– Изменила мужу? Но в наше время из-за этого не кончают жизнь самоубийством.

– Конечно, вы правы, но это наложилось на другие ее проблемы. Она слишком близко воспринимала собственную жизнь.

– Что значит слишком близко? Простите, но я не совсем понимаю, что вы имеете в виду.

– Человек занимается внешними делами, чтобы не заниматься своими внутренними. Это не мои слова, это так незадолго до смерти сказала здесь на заседании клуба Марта. Наша реакция была точно такой же, как и ваша, мы тоже спросили ее: что сие значит?

– Что же она вам ответила?

Довгаль слегка наморщила лоб, как бы пытаясь вспомнить то, что тогда происходило.

– Мне трудно точно воспроизвести ее ответ, он звучал примерно так: мы все очень пусты и ничтожны, но чтобы ни дай бог это однажды не вылезло наружу и мы бы не поняли это, мы загружаем свою жизнь якобы важными делами. Как будто степень важности дел может изменить нашу сущность.

– Может, она в чем-то права.

Анна Владимировна посмотрела на Юлию и усмехнулась.

– А разве у вас есть в этом сомнения? Конечно, права, что же из этого? Совершить нам всем коллективное самоубийство? Думаю, что если я поставлю этот вопрос на голосование, он не пройдет. Мы с вами окажемся в меньшинстве.

– Вы полагаете, что я буду голосовать за самоубийство?

– Почему бы и нет?

В воздухе повисло молчание.

– Я шучу, – после короткой паузы проговорила Довгаль, однако ее интонации скорее говорили об обратном. – К сожалению, мне пора идти к обожаемому супругу, он, наверное, меня уже заждался. Да и ваш Максим наверняка полон нетерпения снова увидеть вас и расспросить о том, как вас тут приняли. Да и вообще, потерять красивую жену из поля зрения – для мужчины это сущая тягость.

– Не думаю, что он меня ждет столь нетерпеливо, как вы говорите. Скорее всего, он просто спит, – засмеялась Юлия. Затем уже серьезно посмотрела на свою собеседницу. – Мне бы хотелось, чтобы вы как-нибудь еще рассказали мне о Марте.

– Если вы настаиваете… Но не советую, какое вам до нее дело? Насколько я знаю, ее муж собирается жениться. Он, кстати, тут.

– Правда?!

– Конечно, правда, – улыбнулась одними кончиками губ Довгаль. – И не один. Не советую вам его расспрашивать о жене. Он страшно не любит вспоминать о случившемся. Я бы не удивилась, если бы однажды узнала, что он сделал лоботомию, дабы навсегда вычеркнуть этот эпизод из своей памяти. Приходите в ближайшие дни ко мне в гости. Я вам пришлю приглашение. И заодно поговорим об устройстве большой выставки-распродажи. У меня есть кое-какие наметки.

– Непременно приду.

– Тогда желаю вам спокойной ночи.

Глава 5

Дел было такое количество, что Юлии казалось, что ей не хватит всей жизни, чтобы привести дом в порядок. Максим предложил ей нанять бригаду мойщиков, дабы совершить это деяние, равное по масштабу подвигам Геракла, но Юлии хотелось сделать все самой. Она вообще любила домашнюю работу, ей нравилось ощущать себя хозяйкой, делать так, как нравится только ей. И все же минутами казалось, что она переоценила свои силы; уж слишком много было тут помещений и каждое приходиться отдраивать от скопившейся тут грязи. На все это время она превратилась в самую настоящую золушку; ходила в каком-то старом наряде, перепачканная, перемазанная, и когда Максим возвращался с работы, то Юлия ловила его удивленные взгляды. Она понимала, что тот вид, в котором она предстает перед мужем, отнюдь не укрепляет их отношения, может, даже отталкивает ее от него. Но она упрямо не желала прихорашиваться к его приезду; пусть видит ее такой, какая она есть на данный момент. Почему-то ей претило разыгрывать сцену из спектакля: радостная, ухоженная жена встречает своего вернувшегося к родному очагу супруга после трудов праведных. Ей и так иногда кажется, что в их жизни много притворства, чего-то неестественного. А это всегда опасно, зачастую становясь началом конца. А она этого совсем не желает.

Затем на целых трех больших грузовиках доставили мебель. Этому предшествовала долгая процедура ее выбора. И к большому удивлению Юлии, они с мужем едва впервые серьезно не поссорились. Когда они обставляли после свадьбы свою только что купленную городскую квартиру, то ответственная миссия по приобретению всей обстановки целиком лежала на Юлии; роль Максима свелась лишь к такому пустяковому делу, как оплата счетов. Тогда он не сказал ни слова, молча одобрял все, что она покупала. Но на этот раз все получилось иначе, Максиму захотелось самому подобрать меблировку для дома. И вскоре к своему ужасу Юлия обнаружила, что образцом для этого ему служит увиденное в апартаментах Селезневых. Они мотались на машине от одного магазина к другому, но нигде ничего похожего так и не обнаружили. Сперва Юлия даже не понимала, что он ищет, но когда догадалась, то резко воспротивилась такой перспективе. Она вовсе не желала заставлять свои комнаты этой странной и вычурной эклектикой. Об этом она прямо и сказала супругу.

И тут случилось то, к чему она была совершенно не готова. Максим взорвался. Он вдруг стал говорить, что это его деньги и он будет на них приобретать то, чего хочется ему. Пусть даже ничего уродливей ни у кого нет на всей планете. На этом в тот день их путешествие по магазинам прервалось, они вернулись домой и не разговаривали до позднего вечера. И лишь ночной сеанс любви, когда Юлия постаралась проявить себя особенно ласковой и страстной, помирил их. Правда при этом она не получила никакого наслаждения, что происходило с ней крайне редко. Максим, размягчившись, признал свою неправоту и обещал позволить ей покупать то, что она захочет. Явив миру благородство и широту своей натуры, он почти сразу заснул. Она же долго еще лежала с открытыми глазами рядом с сопящим супругом и обдумывала возникшую ситуацию. Ей хотелось понять, что же произошло сегодня между ними. Однако ничего конкретного она так для себя и не уяснила, она лишь смутно понимала, что недавние события отражают какие-то глубинные процессы, о которых ни она, ни Максим по-настоящему не имеют представления.

И вот, наконец, все закончилось, дом блистал чистотой, как натертая монета, мебель заняла свои места. Максим не спеша прошелся по всем двум этажам особняка, заглянул в каждую комнату. Она молча ждала оценки ее многодневных героических усилий. Она понимала, что проделала титанический труд и сейчас ждала награды за него в виде похвалы мужа.

– Ты – гений, малыш, – сказал Максим, крепко целуя Юлию. – Никогда не предполагал, что у моей женушки – самый тонкий вкус в мире. Это шикарный дом и ты его шикарна обставила. Я был дурак, что хотел сделать все по-своему. Мы должны немедленно выпить за это.

Максим направился к бару, Юлия же довольно улыбнулась. У нее действительно есть вкус, вряд ли найдется человек, который бы осмелился утверждать, что она подобрала плохую мебель и не нашла каждой вещи самое выгодное для нее место.

Она взяла поданный Максимом бокал с шампанским.

– Я тебе обещала, что у нас будет лучше, чем у твоих Селезневых? А ты не верил.

– Не верил, – не стал отпираться Максим. – Я же не знал, что ты способна сотворить чудо. Мне даже не хочется уезжать из дома, я бы тут проводил целые дни вместе с тобой вдвоем. А может, нам переселиться сюда совсем? До города меньше часа езды. Вполне можно ездить на работу. Продадим к чертовой матери городскую квартиру. Весь цивилизованный мир живет за городом.

– Давай не будем спешить, а вдруг нам тут не понравится? Мы же здесь еще не жили.

– Тут не понравиться? Такого быть не может! – Максим посмотрел на камин. – Давай разожжем огонь и посидим рядом с ним.

– Давай. Тем более, сегодня вечер прохладный, я даже чуть-чуть озябла.

Максим снял с себя пиджак и укутал им плечи Юлии.

– Так не холодно?

– Так нет, – счастливо улыбаясь, проговорила Юлия. Забота мужа вдруг заставила учащенно забиться ее сердце, она почувствовала, как вся переполняется нежностью к нему.

Максим принес из сарая дрова, оставшиеся там от прежних владельцев, и через несколько секунд языки пламени уже облизывали сухие бревна. Они сели рядом с костром в мягкие удобные кресла.

– Неужели так бывает на самом деле? – задумчиво проговорила Юлия.

– Что бывает на самом деле? – спросил Максим.

– Ну, вот так, когда ты полностью счастлив, когда так хорошо, что больше абсолютно ничегошеньки не надо.

– Конечно, бывает, мы же это сейчас с тобой оба чувствуем. Я тебя люблю, малыш.

– И я тебя люблю. Как здорово, что ты тогда зашел именно в нашу комнату. А ведь я хотела минут за десять до того уходить. Мне надо было отвезти в другое место бумаги. И почему-то осталась. Решила, что сделаю это завтра с утра, хотя никогда не откладывала такие дела. Как ты думаешь, почему? Неужели там, – Юлия посмотрела на вверх, – хотели, чтобы мы встретились?

– А почему бы и нет? Они же все знают, что будет, вот им и было известно, что мы полюбим друг друга. Да и какая разница, что они там решают? Мы встретились и нам хорошо. А больше нас ничего не должно волновать. – Максим наклонился к огню и закурил сигарету. – У меня слишком много дел тут, на земле, чтобы думать о том, что творится на небесах.

– Так, по-твоему, Бога нет? – Юлия никогда не была религиозной, но сейчас почему-то с волнением ждала ответа; ей казалось, что от него будет немало зависеть в их дальнейших взаимоотношениях. Хотя почему к ней пришла такая непривычная для ее головы мысль, она не понимала.

– Есть Бог, нет Бога, что это меняет? В любом случае, он не помешает мне устроить жизнь так, как я хочу.

– Ты богохульник.

– Вовсе нет. Совсем недавно я внес немалую сумму на ремонт нашей приходской церкви, что обслуживает биржу.

– Ты ничего мне об этом не говорил.

– А что говорить? У нас дали деньги почти все. Довгаль отвалил такой куш, что у попа даже глаза на лоб полезли, когда он узрел, сколько он получил.

– Видно, у твоего Довгаля очень много грехов.

– А у кого их мало? Кстати, он спрашивал о тебе. Ты его явно заинтересовала.

– Зато он меня нет.

Максим посмотрел на нее, но ничего не сказал.

– Мы с тобой так и не обсудили, кого позовем на новоселье?

– А может, не стоит ничего устраивать, я так устала, приводя дом в порядок, что мне больше не хочется ничем таким заниматься. Хочется просто отдохнуть.

– Закупим все в ресторане, и не будет проблем.

– Ну, уж нет, осилила это, осилю и другое. – Юлия встала, достала из шкафа блокнот и ручку и снова утонула в кресле.

– Зачем ты это взяла? – спросил Максим.

– Чтобы составлять список гостей.

Утром Максим умчался на работу. Юлия несколько секунд смотрела вслед скрывшемуся за поворотом «Мерседесу», затем вошла в дом. Впервые ей предстояло провести в нем целый день одной; вернее, она уже его проводила, но тогда она была целиком поглощена работой и скучать ей было абсолютно некогда. Теперь же она успешно выполнена, и что делать целый день Юлия просто себе не представляла.

Юлия совершила прогулку по всем многочисленным комнатам и залам, кое-где вытерла усевшуюся на мебель за ночь пыль, затем опустилась в кресло рядом с камином. Она чувствовала скуку, причем, скука эта казалось ей какой-то необычной. Она возникала не только от того, что ей нечем было себя занять, она с каким-то страхом вдруг стала сознавать, что внезапно ей стало все неинтересно. Неинтересен этот дом, в который она вложила столько труда, неинтересен предстоящий прием, неинтересен… Но дальше список того, что было ей неинтересно, она даже не отваживалась продолжать. Бог знает, кто в него может еще попасть.

И внезапно ей снова захотелось плакать. Это было так неожиданно, что Юлия не успела себя проконтролировать и выставить на пути слез внутренние заслоны, а потому несколько капель скатились по ее щекам на дубовый, покрытый лаком, паркет. Она поспешно достала платок и вытерла лицо. Что с ней такое? Она словно сошла с ума, все так замечательно – и вдруг этот плач. Ничего глупее невозможно и придумать.

Юлия почувствовала, что в комнате стало душно и жарко. Она посмотрела в окно; на улице разгорался замечательный летний день. Ура, она знает, чем заняться, причем, это занятие одно из самых ею любимых, она пойдет в сад и будет принимать солнечные ванные. Юлии всегда очень нравилось загорать, причем, сразу по двум важным причинам: во-первых, ей доставляли большое удовольствие жаркие ласки солнца и, во-вторых, после этих ласк она покрывалась красивым шоколадным загаром. Он ложился на ее тело всегда ровным слоем, словно наносился кистью искусного художника. Она знала, что солнечные ванны прибавляли ей солидную дозу привлекательности; факт этот подтверждался резким увеличением числа выразительных мужских взглядов, которые она ловила на своем темном челе.

Юлия переоделась в купальник, взяла шезлонг, книгу, крем для загара, бутылку воды – и вышла в сад. Место, где ей предстояло покрываться красивым темным налетом, она отыскала не сразу, так как оно должно было соответствовать сразу нескольким условиям: быть уединенным и удобным для созидательной работы солнца над ее телом. Такая площадка, удовлетворяющая этим критериям, оказалась возле забора, который отделял их участок от соседнего. Она расположилась на раскладном стуле, осмотрелась вокруг, задержала взгляд на покосившимся деревянном домике за штакетником и сняла верхнюю часть своего пляжного ансамбля. Она подумала о том, что здесь, в принципе, можно загорать и в костюме своей прародительницы Евы, но все же пока не решилась избиваться от оставшейся одежды.

В качестве чтива она взяла книгу своего любимого автора – Агаты Кристи. Но долго читать ей не пришлось, припекающее солнце навеяло на нее такую дрему, что веки сомкнулись сами собой…

Она проснулась от того, что ей показалось, что кто-то разглядывает ее. Вернее, в первые мгновения своего пробуждения Юлия не понимала, что происходит, просто у нее было ощущение, что она не одна, что где-то рядом находится еще кто-то. Ей стало тревожно, и она поспешно вскочила. И только после этого вспомнила, что одета только наполовину.

Поспешно Юлия спрятала свои незащищенные от нескромных взоров груди в чаши бюстгальтера, еще раз огляделась вокруг, затем негромко спросила:

– Здесь кто-то есть?

В ответ раздался чей-то голос:

– Я потревожил вас, извините. Я не предполагал, что вы так чутки.

Юлия по-прежнему никого не видела, и от этого ее тревога только усилилась.

– Где вы? Я вас не вижу.

– Поверните голову чуть вправо.

Юлия последовала этой рекомендации и только сейчас за забором заметила человека. Он был плохо ей виден, потому что прямо на него спускались ветви большого дерева, которые и скрывали незнакомца.

– Вы наш сосед?

– Полагаю, что да. – В голосе мужчины почему-то прозвучала насмешка.

– В таком случае, может быть, нам стоит познакомиться? – предложила она. – Я буду рада, если вы зайдете ко мне.

Предложение Юлии заставило мужчину задуматься.

– Хорошо, но вы уверены, что хотите этого? Понимаете ли вы все последствия вашего шага?

– Последствия? Какие могут быть последствия? Я не понимаю, что вы имеете в виду.

– Вы хорошо сказали, что не понимаете. Люди обычно ничего не понимают, но постоянно делают вид, что во всем разбираются. Хорошо, встречайте меня.

Юлия собрала вещи и направилась к воротам. Через минуту она увидела шагающего по тропинке человека. Он был маленького роста, одет в старые брюки и какой-то бесцветный поношенный свитер по возрасту немного уступающий своему владельцу. Он приблизился к ней, и она получила возможность рассмотреть его лицо. Оно было пожилым, время пробило на нем русла глубоких складок. Орлиный клюв-нос выдавался далеко вперед, черные глаза смотрели проницательно и одновременно насмешливо. Что за странная внешность? Вряд ли этот мужчина был красив даже в молодости, подумала она.

Он остановился и теперь внимательно смотрел на нее.

– Вы красивы, – задумчиво произнес он. – Но вам это не нужно.

– Что не нужно? – удивилась странным речам Юлия.

– Красота. Не в ней ваша суть.

– А в чем моя суть? – еще больше удивилась она возникающему диалогу.

– В том, что вы очень несчастны.

– Я?! Несчастна?! – от изумления у Юлии глаза приобрели форму монет.

– Несчастны, – упрямо подтвердил свой тезис сосед. – Большинство людей не понимают, что они несчастны, им кажется, что все у них замечательно. Но это самое распространенное заблуждение. Запомните: счастье дураков – это несчастье для человечества.

По крайней мере, с ним, кажется, не будет скучно, подумала себе в утешение Юлия. Она уже начала сомневаться, что правильно поступила, вступив в контакт с этим непонятным человеком.

– Может, мы познакомимся? – предложила она.

– Меня зовут Михаил Моисеевич Мендель. Вы слышали когда-нибудь обо мне?

– Простите, но не доводилось.

– Я так и думал. Не расстраивайтесь, зато вы, несомненно, слышали, кто выиграл последний песенный фестиваль.

– Да, слышала.

– Все правильно, так и должно быть. Так вы не представились.

– Юлия Ганушина, мы живем в этом доме с моим мужем Максимом.

– Человек в шикарной машине? Я видел, как он отъезжал сегодня.

– Да, это он. Может быть, пройдемте в дом?

– Не возражаю.

По тому, как уверенно вошел ее гость в дом, как сразу взял курс на гостиную, она определила, что он тут не впервые. Значит, он посещал прежних владельцев.

– Вы здесь уже бывали? – спросила Юлия, усадив гостя в кресло возле камина.

– Да, причем много раз.

– Значит, вы хорошо знали прежних хозяев дома?

– Да, знал.

– И вы знаете о том, что тут произошло?

Мендель внимательно посмотрел на нее и слегка наклонил голову.

– Мне почему-то никто не желает объяснить, почему она так поступила, – продолжила Юлия. – Все отделываются какими-то ничего не значащими фразами. Может быть, вы мне что-нибудь скажите?

– Вы желаете знать, почему Марта покончила с собой?

Он назвал ее Мартой, отметила Юлия, так зовут хороших знакомых.

– Извините, – вдруг спохватилась Юлия, – я вам ничего не предложила. Вы посидите несколько минут, я сейчас что-нибудь принесу.

Так как никаких возражений не последовало, Юлия встала и прошла на кухню. Там она быстро приготовила закуску и напитки, расставила все это на сервировочном столике и покатила его в комнату.

– Что вы будете пить?

– Чай, – попросил гость.

Юлия налила ему и себе чая, хотя не испытывали ни жажды, ни голода. Мендель же буквально за считанные секунды проглотил несколько пирожков и как-то странно посмотрел на нее. И вдруг к ней пришла удивительная мысль: да он же голоден! Когда человек хочет просто есть, он не поглощает еду за какие-то мгновения, а спокойно пережевывает ее, получая от пищи удовольствие. Мендель же отправлял ее в себя большими кусками, почти не жуя их, а глотая целиком, как дикий зверь, который страшно проголодался.

Юлия поспешно вскочила.

– Я вспомнила, я хотела вас угостить еще кое-чем. – И уже не дожидаясь его реакции, снова исчезла на кухне. На этот раз она принесла несколько бутербродов с икрой и колбасой. Она была уверена, что все это мигом в желудке гостя. Так и оказалось. Правда, на этот раз этот процесс проходил уже чуть медленнее.

– Вы заметили, что я голоден, – вдруг произнес он.

– Нет, то есть… да. Наверное, у вас дома кончились продукты? У нас это случается довольно часто, я не люблю ходить по продовольственным магазинам. Просто сейчас мы готовимся к новоселью и у нас много всего. А вечером муж должен привести еще припасы. Поэтому ешьте, сколько хотите.

– Спасибо, но я уже наелся. – Мендель откинулся на спинку кресла, явно наслаждаясь чувством сытости. – Всегда мечтал бросить есть, – вдруг сказал он.

– Что значит, бросить есть? – засмеялась Юлия. – Человек не может не есть.

– Вы уверены? Вы все знаете о возможностях человека?

– Нет, но разве не известно, что без еды человек, в конце концов, умирает?

– Человек, в конце концов, всегда умирает. Так может быть это не от того, что он не ест, а оттого, что он ест?

– Но людей даже казнили голодом. И никто не сомневался, в чем причина была их смерти.

– Это говорит лишь о невежестве этих людей. Человек всегда принимает желаемое за действительное, удовлетворяется самой очевидной причиной. Но разве вы не знаете, что очевидность – это враг истины?

– Вообще-то я не думала об этом.

– Само собой разумеется, что не думали.

Может, для нее настало время обидеться, подумала Юлия. Этот гость вызывал у нее растерянность, она не знала, как с ним разговаривать.

– Мы с вами говорили о Марте, я спросила вас, знаете ли вы что-нибудь, почему она это совершила? – Юлия снова поймала на себе пристальный взгляд Менделя.

– Знаю ли я что-нибудь о ее смерти? Чтобы знать о чей-то смерти, надо знать о его жизни. Поэтому ваш вопрос не совсем верен, он должен звучать так: знаю ли я что-либо о ее жизни? Конечно, я знаю многое о ее жизни, ведь это я в какой-то степени повлиял на то, что она совершила.

– То есть как?.. – опешила Юлия. – Вы побуждали ее к самоубийству?

– Нет, не к самоубийству. Наоборот, я делал все, чтобы этого не произошло. Но она решила, что ей нечего делать на этом свете. И покинула его. Не вижу в этом никакой особенной проблемы.

Юлия вдруг почувствовала прилив гнева против своего собеседника, так спокойно рассуждающего о смерти знакомого ему человека, словно речь шла о легкой простуде.

– То есть, человек покончил с собой, а вы считаете, что все в порядке?! – Юлии не удалось скрыть овладевшее ею раздражение.

Мендель помешал ложечкой сахар в изрядно остывшем чае.

– Задумывались ли вы когда-нибудь над тем, что такое жизнь?

Юлия слегка пожала плечами.

– Мне кажется это слишком глобальный вопрос. Конечно, я думала об этом, но… – она вдруг смешалась. – О том, что такое жизнь думают философы. А я не философ, я домохозяйка.

– Домохозяйка тоже должна быть философом. Каждый человек обязан быть философом. И только философ не должен быть философом.

– Кем же тогда он должен быть?

– Человеком.

Внезапно Юлия почувствовала, что у нее слегка заболела голова. Она провела ладонью по лбу.

– Я не очень вас понимаю, Михаил Моисеевич.

– Но вы и не должны ничего понимать. Если бы вы сказали, что вам все понятно, я бы понял, что вы лгунья. Я сам не очень понимаю, что говорю. Никто не понимает, что говорит. Еще ни разу смысл собственных слов не был понятен человеку. Иначе он бы давно перестал их произносить. Мы же не можем остановить водопад нашей речи. Все, что мы говорим, лишено всякого значения, а потому нас ничего не останавливает, и мы можем говорить бесконечно. Если вам в жизни однажды удастся произнести хотя бы одну осмысленную фразу, вы навсегда замолчите. Вы поймете, что больше говорить не о чем.

– Но, судя по тому, что вы столь разговорчивы, вам пока с этим делом тоже не повезло.

Несколько секунд Мендель молча смотрел на Юлию, затем рассмеялся. К ее удивлению он смеялся довольно долго и от всей души.

– Вы это метко подметили, я даже не ожидал. Вы во многом похожи на Марту, она тоже была умницей.

– Вы хотите сказать, что меня ждет тот же конец?

– А почему бы и нет?! – чуть ли не с энтузиазмом отозвался Мендель. – Марта хотела распоряжаться своей жизнью, она не терпела все, что мешало ее свободе. А больше всего она ненавидела страх перед смертью, который всех нас делает своим рабом. Она часто повторяла эту фразу. Поверьте старому человеку, я очень переживал, когда узнал о ее гибели. – Его голос дрогнул, а на глазах неожиданно показались слезы.

Может, он сумасшедший, мысленно предположила Юлия. Когда ей было лет тринадцать, ее двоюродная тетка сошла с ума. Причем, это поняли не сразу. Она приходила к ним и говорила совершенно непостижимые, но по-своему разумные вещи. Слушать ее было довольно интересно, иногда она даже поражала девочку своими необычными парадоксами. Ее стали считать чудаковатой. И только через некоторое время все поняли, что с ней случилось.

– Мне кажется, я вас напугал, – сказал вдруг Мендель.

– Вы говорите непривычные вещи. Мне трудно сразу сориентироваться в них.

– Я так и предполагал. Я думаю, что мне стоит уйти. Не буду вам больше мешать. Спасибо за угощение, – он встал.

– Постойте.

К Юлии вдруг пришла одна мысль, которая ей показалась занятной. А почему бы не свести этого странного человека с Максимом? Было бы интересно послушать их диалог. – Вы не хотите прийти к нам сегодня поужинать? Мы же соседи, должны дружить друг с другом. Познакомитесь с моим мужем.

– Если вы настаиваете. Вы уверены в этом своем желании?

Юлия пожала плечами.

– У меня нет никаких причин вас обманывать.

– Причин у вас тысяча, хотя, скорее всего, вы, и в самом деле, не догадываетесь о них. Спасибо за приглашение, я приду. Тем более у меня сегодня свободный вечер. Это бывает не так уж часто. Я решил дать себе небольшой отдых. В моем возрасте это необходимо.

Юлия проводила гостя до ворот, затем вернулась в дом. Несколько минут она стояла неподвижно, в голове стоял какой-то туман, она вдруг поняла, что не в состоянии определить, о чем они говорили, хотя их диалог с перерывами на приготовление угощения длился почти час. Она вдруг подумала, что поступила опрометчиво, пригласив этого Менделя на ужин. Максиму их сосед придется не по душе, в этом она уверена. Так стоит ли раздражать мужа, который и так приедет усталый? Но что в таком случае делать? Отменить приглашение? Неудобно. Этот человек, безусловно, умен, он легко поймет, что она просто испугалась. Вот неприятная ситуация, в которую она попала по своей дурости. У нее не остается выхода, как только надеяться, что ничего страшного все же не случится, они мирно побеседуют, немного может быть поспорят, а затем разойдутся. И при этом все поймут, что они не созданы для великой дружбы. Ну а соседство… так мало ли кто живет рядом с нами, за стеной? На то они, стены, и существуют, чтобы отгораживать нас от нежелательных контактов.

Оставшееся время до возвращения мужа она провела в каком-то странном томлении. Она ждала с нетерпением того момента, когда он вернется, и одновременно побаивалась его. Наконец она услышала фырканье мотора и с удивлением отметила у себя учащенное сердцебиение.

Максим был в хорошем настроении, он крепко поцеловал жену, и она почувствовала слабый запах алкоголя.

– Ты пил?

– У одного брокера был день рождения, он нас пригласил в буфет. Я не мог отказать. Но я выпил совсем мало. Знаешь, пока я ехал в машине, то все время думал, что у нас будет на ужин. Чертовски хочу есть. Даже сам не понимаю, почему. Полтора часа назад съел два бутерброда. А в результате проголодался еще сильней.

– Наверное, это от воздуха.

– Да, воздух тут замечательный. Я даже сделал небольшую остановку перед въездом в поселок и пять минут постоял в лесу. Так скоро я услышу приглашение на ужин?

– Минут через тридцать, тебя устроит?

– За тридцать минут я перегрызу все стулья.

– Они дубовые, больше одного ты не осилишь.

– Тогда съем тебя, – Максим крепко обнял Юлию, но ее сейчас волновало совсем другое, и она попыталась освободиться из объятий удивленного ее сопротивлением Максима.

– Что это такое? – спросил он.

– Послушай, Максим, я должна тебе сказать кое-что. Сегодня я познакомилась с нашим соседом.

– Да, любопытно.

– Это в самом деле любопытно, он довольно странный человек.

– Странный? Что ты имеешь в виду?

– Это сложно объяснить. Как говорят, лучше один раз увидеть, чем десять раз услышать. Вот я и решила пригласить его на ужин.

– Ты правильно сделала. Правда, мне хотелось сегодня поужинать с тобой вдвоем. При свечах.

– У нас нет свечей.

– Есть, – Максим достал из кармана запечатанную пачку свечей.

– Как здорово! – Юлия представила, как красиво и романтично протекал бы их ужин, освещаемый пламенем свечей, и еще сильнее пожалела о сделанном приглашении. Она обняла мужа. – Мы поужинаем при свечах завтра. Никого не будем приглашать.

– Не получится. Завтра у нас будет много гостей. Придется устраивать новоселье.

– Но мы же хотели на следующей неделе.

– Да, – как-то непривычно смущенно отозвался Максим. – Но ситуация изменилась.

– Но что может измениться, разве не мы решаем, когда звать гостей?

– Ты, конечно, права, но так получилось…

– Что получилось? Объясни, пожалуйста.

– Меня об этом попросил Довгаль.

– Что значит попросил? Мы же не просим его назначать приемы в его доме тогда, когда это нам удобно.

– Ему очень захотелось посмотреть наш дом. Он не хотел ждать. И я обещал, что завтра мы устроим грандиозный прием.

– Но у нас ничего не готово, даже продуктов мало.

– Я все купил. Полный багажник, да еще на заднем сиденье. Потом ты все посмотришь.

Юлия почувствовала одновременно растерянность и раздражение. Максим слишком легко пасует перед этим Довгалем, такое ощущение, что он целиком принадлежит этому типу. Неужели он так зависит от него?

– И сколько придет народу?

– Человек двадцать. Я всех их уже пригласил. Вот список. – Из кармана пиджака он достал мятый листок и подал его Юлии.

– Я пойду готовить ужин, – сказала она. – Скоро придет наш гость.

Юлия с любопытством наблюдала за встречей мужчин. При виде старого, испещренного узорами заплат свитера, выброшенного вперед крючковатого носа на заросшем бурьяном щетины лице глаза Максима изумленно округлились. Он явно был не в восторге от этого знакомства, она даже испугалась, не даст ли он понять гостю об этом. Но вместо этого Максим вполне корректно пригласил его к столу.