Текст книги "Обязана быть его-2"
![](/books_files/covers/thumbs_240/obyazana-byt-ego-2-292749.jpg)
Автор книги: Алиса Ковалевская
Жанр: Современные любовные романы, Любовные романы
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]
9
– Разве мы не домой? – напряжённо спросила я, поняв, что мы едем вовсе не к дому Демьяна.
Подняла голову и встретилась в зеркале заднего вида со взглядом сидящего за рулём Егора.
Четыре часа в Сапсане тянулись бесконечно долго, проносящиеся за окном картинки сливались в сплошной безликий пейзаж. Понимание, что вскоре увижу дочь, что кошмар, пусть и не закончился, но хоть немного отступил, не желало приходить точно так же, как раньше понимание того, что Эдуард собирается увезти меня на край света и лишить всего, что мне дорого. Чай, который заказал для меня Альберт, казался безвкусным, и я понимала, что дело вовсе не в том, что за окном поезда и уж тем более не в чае. Дело во мне самой. Длинные рукава белоснежного свитера скрывали запястья, аккуратный подвёрнутый ворот – шею.
Тончайший кашемир приятно грел тело, вот только душу согреть не могло ничего.
– Егор, – позвала я с напором. – Соня… Мы едем к Соне?
– Чуть позже, – ответил он как будто нехотя, снова устремив взгляд на дорогу. – Сейчас у нас есть важные дела.
– Хочешь сказать, что эти дела важнее моей дочери? – с горечью спросила я и посмотрела в окно, на проплывающую мимо нас церквушку.
Слёз уже не было, но грудь сдавило неприятной тяжестью, а горло словно сжалось. Продолжать разговор не хотелось. Ещё не до конца пришедшая в себя после всего, что случилось, после поездки в поезде я чувствовала себя усталой. В пакете, который принёс Альберт по настоянию Светы, нашёлся тональный крем, корректор для мелких изъянов и другая косметика, но как я ни пыталась, до конца скрыть следы на лице не смогла. Хотя, если уж говорить честно, выглядела я сейчас куда лучше, чем несколько дней назад и даже вчера, пусть даже внутри было так же темно, холодно и пусто.
– Не важнее, – коротко ответил Егор.
– Тогда что? – я всё же чуть повысила голос. – Куда мы едем?
Вместо ответа Егор плавно повернул руль, машина свернула в проулок. Я сжала лежащую на коленях куртку, безотчётно провела пальцами по меху на капюшоне. Отвечать Егор не спешил, и я посмотрела на сидящего рядом Альберта.
Как и несколько минут назад он, совершенно не обращая внимания на разговор, просматривал какие-то документы. Отвлекать его я не стала. Вместо этого немного приоткрыла окно, впуская в салон влажный, пропитанный запахом Питера воздух. Кофе, выпечка, машины… За время, что прожила здесь, я привыкла считать Санкт-Петербург домом, своим городом, но сейчас задумалась, так ли это на самом деле. Был ли он милостив ко мне? Принял ли меня? Однозначного ответа у меня не было, и всё-таки я надеялась, что да.
Машина снова повернула, а спустя ещё несколько секунд остановилась вовсе. Я увидела облицованное мрамором крыльцо, высокие ступени и припаркованный рядом седан Демьяна.
– Приехали, – Егор обернулся ко мне. – Думаю, много времени это не займёт.
Медленно отведя взгляд от подсвеченного фонарями крыльца, я сжала куртку ещё сильнее, до ломоты в пальцах, до белизны костяшек. Дышать стало трудно, сердце забилось у горла, а потом бухнулось вниз.
– Он мог бы предупредить меня, – выдавила я севшим голосом. – И ты… Ты тоже мог бы сказать.
– Разве это было нужно? – Егор смотрел на меня в упор.
Я сделала глубокий вдох. Бумаги, что Альберт держал в руках, теперь лежали на сиденье между нами, и я, собираясь открыть дверцу, случайно задела их рукой.
Шорох листьев раздался в тишине неожиданно громко. Пальцы мои скользнули по ручке, ладонь упала на кожаную обивку. По мраморной лестнице неспешно спустилась грузная женщина и, тяжело переступая с ноги на ногу, пошла по растаявшему снегу в сторону Невского проспекта.
Нужно ли было? Может быть, и нет.
– Вы знали, куда мы едем? – спросила я у Альберта, надевая куртку. Застёгивать не стала, просто набросила на плечи и по привычке поправила воротник.
– Да, – сказал он без неловкости или утайки.
Я снова выдохнула и открыла-таки дверь. Ступила на тротуар и услышала, как хлопнула другая. Егор подошёл ко мне, остановился рядом. Я прикрыла глаза и подставила лицо холодному ветру. Как из ниоткуда внезапно одна за другой на губы мои мокрыми поцелуями упали две снежинки, и я слизала их.
– С кем Соня? – спросила прежде чем начать подниматься к двери ЗАГСа.
Боковым зрением видела, что Егор идёт рядом, но на него не смотрела.
– С няней, – коротко ответил он.
Больше задавать вопросов я не стала. Дойдя до площадки, Егор открыл дверь и пропустил меня в широкий, торжественно-светлый холл.
Поглотившая нас тишина напомнила мне о наступившем вечере. Предназначенное для заключения браков время уже давно кончилось, но разве для Демьяна это хоть что-нибудь значит?
Услышав доносящийся с противоположного конца холла звук приближающихся шагов, я остановилась. Эхо, отражающееся от мраморных стен, заполняло всё окружающее пространство и отдавалось внутри ударами моего собственного сердца.
Не в силах двинуться с места, я смотрела на Демьяна. Небрежно распахнутый пиджак цвета мокрого асфальта, брюки, белая рубашка. Стены, потолок, пол как будто раскачивались, кружились в нелепом смазанном хороводе, тогда как я смотрела ему в глаза, понимая, что вот-вот подпишу себе приговор. И, как знать, будет ли он более милостив, чем тот, что мне могли вынести в зале суда без вмешательства Терентьева.
– Нас уже ждут, – вместо приветствия сказал Демьян, подойдя.
Посмотрел на Егора и кивнул ему то ли в знак благодарности за то, что тот доставил меня, то ли обозначив что-то известное только им двоим. Мне это было уже не важно. Он снова посмотрел на меня – уже внимательнее, изучая моё лицо.
Я знала, что, как бы я ни старалась, скрыть следы на лице именно от него не получится. Что вообще можно от него скрыть?
– Ты выглядишь уже лучше, – удовлетворённо заметил он и, коснувшись моего лица, приподнял голову за подбородок. Заставил меня повернуться одной стороной, потом другой.
Не выдержав, я дёрнулась. Зло глянула ему в глаза, но наткнулась на стену непроницаемого спокойствия.
– Я хочу увидеть свою дочь, – сказала на удивление твёрдо. Наверное потому, что желание это было настолько сильным, что всё остальное меркло перед ним. – Разве нельзя было отложить всё это хотя бы до завтра? – махнула рукой на возвышающиеся колонны и высокие напольные вазы.
– Нет, – бескомпромиссно ответил Демьян и приказал: – Сними куртку. Я хочу, чтобы в день нашей свадьбы ты была в белом. Пусть это даже белый свитер.
– Тебе не кажется, что белый в нашем случае выглядит как-то… неуместно? – выплюнула я, вскинув голову.
– Не кажется, – только и сказал он и, пресекая дальнейший разговор, жёстко проговорил: – Пойдём. Всё уже готово. Нас ждут.
Я стиснула зубы и заставила себя промолчать. Ещё пару секунд мы так и простояли в гулкой тишине холла, глядя друг на друга. Я сдалась первой, ибо смысла тянуть не было. Резко отвернувшись, пошла вперёд. Раздающийся позади звук шагов не давал забыть о том, что я, отпущенная на волю, всё равно нахожусь под конвоем.
– Куда идти? – спросила, когда мы остановились возле уходящего вбок коридорчика.
– Снова строишь из себя жертву? – внезапно спросил Демьян, тоже остановившись.
Губы мои дрогнули в тщетной попытке ответить ему, но слов не нашлось. Буквально приковав меня взглядом, он проговорил очень тихо:
– Не стоит, Дарина.
Мне показалось, что он опять прикоснётся ко мне, однако ожидания не оправдались, и этого было достаточно. Достаточно для того, чтобы на краю сознания мелькнула мысль, что, возможно, в чём-то он прав.
– Следующая дверь, – проговорил он всё так же тихо, точно таким же тоном.
– Демьян, – прежде, чем тронуться с места, позвала я и, поймав на себе его ожидающий взгляд, решительно проговорила: – Я не стану брать твою фамилию.
– Тебя никто не спрашивал, – жёстко проговорил он. Глаза его блеснули гневом.
Если до этого мне казалось, что одним лишь взглядом он способен подавить волю человека, теперь стало ясно – несмотря на время, проведённое вместе, я всё ещё почти не знаю его. Потому что то, что я увидела в его глазах…
– Я не… – попыталась было возразить, но он оборвал меня глухим рыком, исходящим, казалось, из самого его нутра.
– Моя жена не будет носить чужую фамилию, – едва шевеля губами, так, что у меня похолодели пальцы, а дышать стало трудно.
Его жена не будет носить чужую фамилию – приказ, утверждение, угроза. Что ещё, я понятия не имела. Но мне было ясно – будет так, как он сказал, и спорить не имеет смысла.
Зал, куда мы вошли, был небольшим, рассчитанным человек на десять-двенадцать, не больше. Никакого органа, никаких вычурных дорожек на полу. Лишь возле стола регистратора стояли две изящные фарфоровые вазы с пышными букетами живых лилий, источавших сильный сладковатый запах.
– Начинаем, – распорядился Демьян, едва только мы переступили порог. – И, пожалуйста, как я просил, без лишней волокиты.
Неожиданно я почувствовала его пальцы на своём запястье. Вздрогнула от неожиданности и инстинктивно попыталась высвободить руку, но Демьян посмотрел на меня так, что стало ясно – не стоит.
Подведя меня к столу, он посмотрел мне в лицо. Так же, как и в холле и в то же время совсем по-другому. Вдоль позвоночника тут же пробежали мурашки, таким тяжёлым был его взгляд.
– Поставьте, пожалуйста, свои росписи, – женщина подвинула к нам книгу регистрации браков. Положила ручку меж открытых страниц.
Напряжение, витавшее между нами, было ощутимо физически. Воздух разве что не трещал электрическими разрядами, и сотрудница ЗАГСа это несомненно чувствовала.
– Здесь? – спросила я, взяв ручку, и указала на строку.
Когда-то в моей жизни уже было что-то подобное. Когда-то… В то время я ещё верила в сказки. Свадебный марш, множество гостей, из которых я была мимолётно знакома всего с несколькими, отделанное вышивкой платье бледно-кофейного цвета…
Ручка в моих руках дрогнула, стоило мне вспомнить день, когда я согласилась выйти замуж за Эдуарда. Белое платье… Девчонкой я порой мечтала, как надену в день свадьбы именно белое, но Эдуард решительно запретил мне это.
– Белый – цвет чистоты и невинности, – отрезал он тогда и красноречиво глянул на мой ещё совсем плоский живот. Потом в глаза. – Никакого белого, Дарина.
Когда я попыталась возразить, он повторил то же самое – никакого белого. Теперь же я выходила замуж в белом, которого вовсе не желала. Ирония…
– Всё в порядке? – подала голос регистратор.
Я сильнее сжала в пальцах ручку. В порядке? Вряд ли. Но кому какая, в сущности, разница?
– Разве может быть что-то не в порядке? – подняла я на неё взгляд и быстро, затаив дыхание, расписалась в книге. Волком посмотрела на Демьяна.
Оставив без внимания показавшуюся мне самой неуместной колкость, он забрал ручку из моих рук. Пальцы наши соприкоснулись, напряжение хлестнуло разрядом по нервам, и я поспешно убрала руку. Не прошло и пяти секунд, как его красивая витиеватая подпись оказалась рядом с моей – кривой, почти что детской.
– Ваши кольца, – женщина достала из ящика маленький серебряный поднос и подвинула его к нам.
Взяв то, что было поменьше, я хотела было надеть его на безымянный палец, но Демьян твёрдо перехватил мою руку.
– Позволь я сам, – забрал у меня кольцо. И опять сердце моё бухнулось куда-то вниз. Невзначай пальцы его прошлись по моему запястью, по ладони.
Отделив безымянный, он аккуратно, мягко, но в то же время уверенно держа мою руку, надел кольцо, затягивая силок. Собрал мои пальцы в кулак, спрятал в своей ладони. Невольно я засмотрелась на наши руки, потом подняла взгляд на Терентьева.
– Теперь ты, – отпустив, он подал мне кольцо.
На миг я замялась, но всё же взяла его. С губ моих сорвался выдох в тот момент, когда оно заняло своё место на его пальце.
– Объявляю вас мужем и женой, – проговорила сотрудница, вторгаясь в наше странное уединение.
Я как будто вынырнула из прострации. Мужем и женой… Осознание того, что теперь я – жена Демьяна Терентьева, обрушилось на меня подобно мощной океанской волне.
– Могу я поцеловать свою супругу? – обратился Демьян к сотруднице, уголок его рта дёрнулся.
– Конечно, – та неловко улыбнулась. – Теперь вы можете закрепить свой союз поцелуем и, если желаете, клятвами.
– Обойдёмся без клятв, – на женщину он уже не смотрел. Повернулся ко мне и, взяв за руку, заставил подойти вплотную. – Да, Дарина? – спросил тихо. – Обойдёмся?
– Можем обойтись и без поцелуя, – отозвалась я, предприняв слабую попытку высвободить руку.
Он качнул головой.
– А вот это вряд ли, – обхватил мой затылок.
В то же мгновение я ощутила вкус его губ, язык его ворвался в мой рот, запах наполнил лёгкие. Подчиняющий, настойчивый поцелуй, подтверждающий его права. Его права на меня.
10
– Мама! – услышала я громкий вскрик Сони, едва Демьян с негромким хлопком закрыл за нами входную дверь.
Не помню, как присела, как обхватила подбежавшую ко мне дочь, как прижала её к себе. Очнулась только, почувствовав прикосновение её мягких губ к щеке, её крохотные пальчики у себя на шее, на затылке.
– Девочка моя, – прошептала, не сумев скрыть дрожь в голосе, – милая моя… Солнышко моё, – поцеловала в макушку, в волосы, в висок.
Понимая, что могу напугать её, старалась держать себя в руках, но охватившие меня чувства были настолько сильными, что контролировать их я почти не могла. Так и стояла на коленях посреди коридора, прижимая прильнувшую ко мне всем тельцем Соню. Аромат шампуня, исходящий от её мягких волос, сладкий запах детства, успокаивали меня, даря долгожданное умиротворение, ощущение реальности.
– Почему ты так долго, мам? – наконец зашевелилась Соня у меня в руках. Пришлось расслабить объятья, хотя выпустить её я всё ещё была не в состоянии.
– Так получилось, детка, – держа её ручку в своей, ответила я и шмыгнула носом, пытаясь не разреветься от той нежности, что томилась в сердце. Никогда мы не расставались так надолго, никогда я так не боялась за неё.
Угрозы Эдуарда, желание органов опеки отобрать её, незнание, что будет со мной дальше: всё это не отпустило меня, но стало бледнее.
– Что это? – дочь протянула руку и аккуратно коснулась ссадины в уголке моего рта.
Глядя в её распахнутые, чистые глаза, я покачала головой и, перехватив ладошку, поднесла к губам.
Поцеловала каждый пальчик, маленький кулачок.
– Ничего, – шепнула. – Ничего. Как ты? Скажи мне. Как у тебя дела?
– Хорошо, – она обернулась.
Только сейчас я увидела стоящую поодаль женщину и сразу поняла, что это остававшаяся с ней во время отсутствия Демьяна няня.
Без стеснения и утайки я рассматривала её, отмечая каждую деталь, каждую мелочь. На вид ей было немного за пятьдесят. Среднего роста, с крупными чертами лица и широкими ладонями, на первый взгляд она вызывала довольно приятное впечатление. Я снова посмотрела на дочь.
– Уверена? – спросила и всё же разжала руки, но продолжала прикасаться к ней, словно она могла исчезнуть, не делай я этого.
Соня по-взрослому кивнула. Я погладила её по боку, по бедру, чуть заметно улыбнулась и уже хотела подняться, но она порывисто заключила меня в кольцо рук.
– Только ты так надолго больше не уезжай, – громко зашептала она, тыкаясь мне в шею. – Дядя Демьян пообещал, что привезёт тебя. А тебя всё не было и не было…
Она ещё что-то говорила, но я почти не слышала слов. Зажмурившись, просто наслаждалась журчанием её голоса, её теплом, а когда вновь открыла глаза, наткнулась на взгляд уже успевшего снять пальто Демьяна. Няни в коридоре уже не было – должно быть, она ушла в комнату. Понимая, что должна поблагодарить её за то, что позаботилась о Соне, я не хотела делать этого. Меня охватило какое-то иррациональное, совершенно неуместное чувство ревности, желание никогда не разжимать рук. Сонька снова зашевелилась, и на этот раз, отпустив, я всё же поднялась.
Стоя друг напротив друга на расстоянии нескольких метров, мы с Демьяном молчали до тех пор, пока в нашем взрослом молчании не раздалось детское и совершенное серьёзное:
– Спасибо. – Соня подошла к Терентьеву и повторила: – Спасибо, что привёз мою маму.
– Я же обещал, – кивнул он, переведя взгляд на неё. – Запомни, Софья, я всегда выполняю свои обещания.
Он было снова посмотрел на меня, но я отвернулась. Резко, не желая играть в эти переглядки, не желая думать, не желая той мимолётной благодарности, что вспыхнула внутри огоньком. Не из-за Соньки он всё это затеял и не из-за данного ей обещания, а потому, что так захотел. Захотел, чтобы я принадлежала ему, чтобы была возле него. Вот и всё.
– Через десять минут жду вас обеих на кухне, – донёсся до меня сдержанный голос Демьяна. – Будем ужинать.
Услышав громкий, булькающий звук, я вздрогнула от неожиданности и тут же шикнула на дочь:
– Соня!
Перестав пускать пузыри в стакан с морсом, та виновато посмотрела на меня, я же только покачала головой. Всё прошедшее до ужина время дочь не отходила от меня ни на шаг, будто бы тоже боялась, что я вдруг исчезну. Переговорить с няней мне не удалось – Демьян отпустил её прежде, чем я успела переодеться. Признаться честно, в какой-то мере я была даже рада этому. Не сегодня. Не сейчас.
– Можно я не буду это есть? – пододвинув рыбную палочку к самому краю тарелки, пробурчала Соня. Несколько горошин, шедших к гарниру, упали на стол, но отчитывать дочь за это я не стала.
За всё время ужина мы с Демьяном не сказали друг другу ни слова. Единственное, о чём я хотела спросить его – о похоронах мамы. Несколько дней назад Альберт сказал мне, что всё в порядке, однако в подробности не вдавался. Да и вряд ли тогда я была способна воспринимать их. Сейчас же было самое время, однако заводить подобные разговоры при Соне я не хотела.
– Рыбка вкусная, – попыталась настоять я, но дочь насупилась, и я, не желая спорить, забрала рыбу у неё с тарелки. – Не хочешь, как хочешь, – сказала, отламывая кусочек, хотя на самом деле есть совсем не хотела.
– Тебе не нравится, как готовит Марианна? – подал голос Демьян, обращаясь к Соньке. Слышать их разговор мне было тем более странно, что к такому я не привыкла. Эдуард говорил с дочерью только тогда, когда она задавала вопросы и никогда не делал это первым. Эдуард…
Стоило мне подумать о нём, еда и вовсе потеряла вкус, ватой застряв в горле. Запах крови, запах его одеколона… Я словно снова очутилась в той комнате, сделала вдох там, возле распростёртого на полу тела.
– Мама готовит лучше, – категорично заявила Сонька. – А Марианна… – вздохнула, страдальчески глянула на остатки смешанного с рисом горошка и отложила вилку. – Не умеет она готовить, – сокрушённо закончила и, взяв стакан, с шумом втянула через трубочку остатки морса.
Несмотря ни на что, слова её заставили меня улыбнуться. Стоило мне сделать это, я почувствовала на себе взгляд Демьяна и повернулась к нему.
– Не сомневаюсь в этом, – проговорил он, глядя не на Соню, а на меня.
На руках у меня выступили мурашки. В темноте его зрачков таилось что-то незнакомое мне. Мягкое и в то же время пугающее. Это что-то будто манило, тогда как все инстинкты кричали о том, что я должна бежать.
– Ещё вина? – спросил он, наполняя свой бокал. Неожиданно я обратила внимание, что на пересекающую ребро его ладони царапину возле самого запястья и уже посветлевший кровоподтёк. Должно быть, царапине этой было уже несколько дней. Странно, что я не заметила её раньше.
– Нет, спасибо, – ответила я резче, чем хотела и обратилась к Соне: – Ты поела?
Дочь кивнула, но вставать из-за стола не торопилась, хотя я чувствовала, что ей хочется сделать это. И всё-таки детская неусидчивость взяла своё. Поколебавшись ещё с полминуты, Сонька попросила разрешения пойти к себе.
Стоило ей скрыться в глубине просторного коридора, я спросила:
– Как прошли похороны мамы?
Слова, прозвучавшие вслух, резанули по живому. Похороны мамы… Я вдруг вспомнила, как ещё совсем маленькая обнимала её. Запах маминых духов, прикосновение рук…
Бокал оказался в моих пальцах прежде, чем я успела осознать это. Сделала ещё один глоток вина, и оно, терпкое, осталось на языке привкусом сказанных и услышанных обидных слов, горечью непонимания и осознанием безвозвратно ушедшего времени. Соня… Всё сделаю, чтобы с нами не случилось ничего подобного. Всё, что могу и даже больше.
– Не сегодня, – отрезал Демьян, глянув на меня только мельком.
В груди полыхнул гнев, но прежде, чем он успел вырваться наружу, Демьян посмотрел на меня уже пристально и повторил:
– Не сегодня. Сами похороны прошли нормально, без шума. Если ты имеешь в виду это. Об остальном поговорим позже.
– Когда позже?
– Позже, – с нажимом повторил он.
Я шумно вдохнула и медленно цедя, глоток за глотком допила вино. Демьян был угрюмым, меж его бровей виднелась крохотная складочка. Медленно доев, он взял свою тарелку и отнёс в раковину. Ударившись о металл, она звякнула, раздался звон столовых приборов. Демьян выругался сквозь зубы. Его мобильный, лежащий на столе, беззвучно завибрировал, но он даже не посмотрел на него.
– Я буду спать с Соней, – сказала я, встав из-за стола.
Терентьев тут же резанул меня взглядом. Жёстким, тяжёлым, тёмным. Пугающая темнота, манящая опасностью мягкость. Мне стало не по себе. Вдруг появилось предчувствие, что то, что я сейчас услышу, мне вовсе не понравится. И действительно.
– Нет, – тихо, глядя мне в глаза.
– Я тебя не спрашиваю, – вспыхнула я. – Я ставлю тебя в известность, что я буду спать с Соней.
– Нет, – повторил он.
– Я буду спать в спальне своей дочери, – уже не скрывая гнева. Встала и подошла к нему. – Ты мне никто. Ты Соне никто. Ты…
– Я твой муж, – выговорил он, пресекая мои дальнейшие слова. – И отец Сони.
– Что? – голос у меня мгновенно осип. Демьян смотрел мне в глаза, и по взгляду его я понимала – он не шутит. – Ты…
– В нашем брачном договоре это прописано, Дарина. – Пальцы его сомкнулись на моём локте, руку обожгло сквозь кофту. – Документы на удочерение готовы и подписаны.
– Я ничего не подписывала! – слабо понимая, что происходит, возразила я. – Не подписывала. Не подписывала…
Но вместо того, чтобы мне ответить, он молча вышел в коридор. Не отдавая себе отчёта, что делаю, я бросилась следом. Нагнала Демьяна уже когда он подходил к спальне и, разъярённая, схватила за руку. И тут же отпустила, стоило ему посмотреть на меня. Отступила на шаг и неверяще покачала головой.
– Я ничего не подписывала, – повторила уже не так уверенно, ощущая, как стучит в висках кровь, как разрывается голова, как меня начинает мутить.
Всё так же молча Терентьев взял со столика чёрную папку и вынул несколько листов. Папка… Я смотрела на неё, с ужасом понимая, что уже видела её. В больнице. В больнице на следующий день после того, как согласилась выйти за Демьяна замуж. Тогда Альберт принёс какие-то бумаги, сказал, что я должна подписать их, что без этого с точки ничего не сдвинется. И ещё что-то… Что именно? Как ни пыталась я вспомнить, ничего не выходило. Я помнила приснившийся мне накануне кошмар, помнила, как утром, стоя под душем, тёрла себя мочалкой, как пыталась отмыть с рук невидимую кровь. Вот и всё, что я помнила.
Альберт сказал, что я должна подписать бумаги. Должна. А я… Читать не было сил: из-за сотрясения строчки ломались, рассыпались перед глазами.
Я помнила ручку, зажатую между пальцев, помнила, как появилась моя почти детская подпись на одном листе, на другом…
Почти не дыша, я взяла протянутые Демьяном листы. Быстро, перескакивая со строки на строку, читала текст, сосредоточиться на котором всё ещё было трудно. Нервно комкая, перелистнула страницу и вскинула голову.
– Ненавижу тебя, – просипела я, не чувствуя, как выпустила бумаги из пальцев.
Шурша, они упали на ковёр к моим ногам, я же, как пьяная, пошла в детскую. У меня новый муж, у моей дочери – новый отец… Виски ныли всё сильнее и сильнее, хотелось закричать, чтобы облегчить эту боль.
– Дарина, – услышала я донёсшийся мне вслед голос Демьяна.
По инерции сделала ещё пару шагов и всё-таки остановилась. Обернулась в пол-оборота, чувствуя его прикованный ко мне тяжёлый взгляд.
– Всё официально, – проговорил он так, что я не усомнилась в этом.
Сжала руку в кулак так, что ногти впились в кожу и, ничего не сказав, снова пошла вперёд по кажущемуся бесконечным коридору огромной квартиры элитного жилого комплекса, расположенного в престижном районе Северной столицы. Элитная квартира, престижный район… и я, неудавшаяся Золушка, вполне возможно сменившая одну чёрную сказку о Синей бороде на другую.
Как оказалась в детской, я не помнила. Очнулась только на полу рядом с протягивающей мне что-то Соней. Безотчётно взяла у неё игрушку и поняла, что это маленький серый медвежонок Тедди, сжимающий в руках сиреневую фиалку.
– Красивый, – выдавила я, касаясь плюшевой шёрстки.
Зажала мишку между ладоней и уставилась на дочь, не в силах сказать больше ни слова. Соня будто почувствовала моё настроение и затихла. Подвинулась ко мне вплотную, прижалась к бедру и стала возиться с куклой, привезённой ей Демьяном совсем недавно и так давно, как будто где-то в прошлой жизни.
Брачный договор, бумаги…
«Я ничего не подписывала», – эхом звучали в голове мои же собственные слова, сказанные там, на кухне. Не подписывала. Не подписывала…
– Ты мой маленький котёнок, – прошептала я, гладя Соньку по голове, перебирая её волосы. Голос мой звучал тихо, почти беззвучно, но я знала – дочь слышит меня. – Моя малышка. Я тебя очень люблю, Соня. – Склонилась и дотронулась губами до её затылка. – Больше жизни люблю и всегда буду любить. И ты… Ты всегда можешь рассказать мне о чём захочешь, слышишь? – чувствуя, как горло снова сжимает слезами, прошептала я. – Всегда. И я всегда пойму. Постараюсь понять, – на последнем слове голос окончательно задрожал, и Сонька, оставив куклу, забралась ко мне на колени.
Я обняла её одной рукой, второй всё так же сжимая медвежонка. Знала, что сейчас она до конца не поймёт меня, но ничего. Я обязательно скажу ей это позже – через год, через два, через пять и потом. Потом, когда она станет взрослой – тоже.
Что было бы, если бы когда-то моя мама сказала мне это?! Что? Может быть, сейчас мы сидели бы в нашей маленькой квартирке. Она была бы жива, а я… Я прижималась бы к ней точно так же, как моя Соня прижималась сейчас ко мне. Большая маленькая дочь… Я была бы просто дочерью.
– Я тебя люблю, мамочка, – тихо отозвалась Соня и вытерла ладошкой покатившуюся по моей щеке слезу. – Ты только не плачь, мамочка. Ты скажи дяде Демьяну, что случилось. Он всё умеет. Он тебя мне привёз…
– Да, малышка, – шмыгнула я носом. – Скажу. Обязательно скажу.
Шумно вздохнула и, открыв глаза, уставилась в противоположную стену наскоро переделанной под детскую комнаты. Светлые обои, бледно-розовые с серебристым узором шторы, большие мягкие игрушки и висящий на стене в лаконичной серебристой раме большой постер. Винни-Пух, Пятачок, Тигра и братец Кролик…
Вечер сменила ночь. Укутанная в мягкое карамельно-розовое одеяльце Соня давно спала, а я так и сидела возле её постели. Сжимающий в лапках фиалку мишка сидел на прикроватной тумбочке, блик от лампы поблёскивал на скрывающем цветастый постер стекле.
Проникший в детскую луч света заставил меня поднять голову.
– Идём спать, – выговорил Демьян и тут же ушёл, оставив дверь приоткрытой.
С минуту я так и сидела, глядя на образовавшуюся щель. Уже давно принявшая душ и переодевшаяся, я понимала, что действительно пора ложиться, но заставить себя пойти к Демьяну…
– Спокойной ночи, – шепнула я спящей Соне и дотронулась до одеяльца.
Погасила свет и вышла из комнаты, осторожно прикрыв за собой дверь.
Квартира была погружена в тишину, приглушённый свет, оставленный в коридоре, после едва разбавленной темноты детской казался ярким.
Босая, я прошла по мягкому ковру к спальне и, не останавливаясь, зашла внутрь.
– И что дальше? – решительно спросила я, посмотрев на стоящего у постели Демьяна.
Покрывало было уже убрано, в комнате витал приятный запах: чуть заметный, свежий, мужской. Его запах. Запах ожидания и ещё… отчуждения.
– Смотря, что ты имеешь в виду, – он лениво, не сводя с меня пугающего темнотой взгляда, приблизился на несколько шагов. Осмотрел, задержавшись на круглом вороте пижамы, на маленьком нашитом сердечке, украшающим карман.
Мне захотелось спрятать руки, отступить. Сколько бы я ни уверяла себя, что могу держаться рядом с ним, противостоять ему, делать это мне было сложно. Слишком сложно, особенно сейчас, когда я не чувствовала никакой опоры, никакой уверенности. Когда была лишена абсолютно всего, даже единоличного права на собственную дочь.
Стоило мне подумать об этом, пол под ногами начинал крениться, как и моя собственная реальность.
Подойдя ещё ближе, Демьян твёрдо положил руку мне на бедро и, глядя в глаза, погладил. Ещё ближе, так, что я почувствовала его возбуждение: ещё не настолько сильное, но достаточное, чтобы у меня не осталось сомнений в том, чего он хочет.
Ладонь его оказалась на моих ягодицах, через секунду – на пояснице, под пижамной кофтой. Я почувствовала исходящий от него слабый запах дорогого алкоголя – не вина, чего-то более крепкого. Второй рукой он обхватил меня сзади за шею и потихоньку сдавил. Глаза дьявольски блеснули, дыхание обожгло мои губы.
– Ты – моя жена, – проговорил он очень тихо напряжённо, почти не размыкая губ. Двумя пальцами провёл вдоль шейных позвонков.
По спине пробежали мурашки. От чего именно? От звука ли его голоса, от прожигающего меня взгляда, от прикосновения – я не знала. Страх, как и раньше, смешивался с гневом.
– Ты – моя жена, – прорычал Демьян, и верхняя губа его дёрнулась, как у зверя, готового вот-вот броситься на свою жертву.
Стремительно он прижал меня к себе, обхватил затылок. Обнажённый по пояс, он был горячим, грудь его твёрдой. Я почувствовала вкус алкоголя на своих губах, вкус его поцелуя, его несдержанные попытки проникнуть языком мне в рот. Упёрлась в него ладонью и толкнула.
– Это тоже прописано в нашем брачном договоре? – меня трясло. Я чувствовала, что возбуждение его стало сильнее.
Из нутра его снова вырвалось рычание, не выпуская, он схватил меня за волосы и укусил за губу. Подтолкнул к стене, вжал в неё, намотал волосы на ладонь. Болезненно застонав, я попыталась высвободиться, но он буквально втиснулся в меня, распластал.
– Ты моя жена, чёрт тебя дери, Дарина! – рявкнул. – Мне не нужен брачный договор, чтобы взять тебя, – шумно дыша, продолжая удерживать меня. – Хочешь ты того или нет.
– Так бери, – процедила я в ответ.
Он сощурился, черты его лица стали как никогда жёсткими, радужка глаз слилась с чернотой зрачков.
– Нет, мне это не нужно, – отпустив, он опёрся ладонью о стену. Глядя на меня, очень тихо, зло повторил: – Не нужно. Не сравнивай меня со своим бывшем мужем. Никогда, – убрал руку. – Запомни, Дарина – никогда.
Внимание! Это не конец книги.
Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?